Похождения Иванова. Иванов и жиды

   С жидами Иванов впервой столкнулся в школе. Определили в типа блатную школу, а та как есть жидовская. Поначалу Иванов-маленький не врубался куда попал. Взросши на русской почве, Иванов, даже будучи пока мелкой "косолапушкой", изъяснялся вполне по-матерински, в школьном коллективе допуская иносказательные выражения "ё-шкин кот" или "я-понамать". Училка, Нина Даниловна, терпеливо поправляла: "навозный жук правильно...", а не "говновозный" как Иванов-маленький слышал от русского народа. Раз Иванов смачно - громко и вонюче, чисто по-русски, бзданул. Жиденята зашлись в восторге: "фу! умираем..." и полезли под парты. Нина Даниловна встала, открыла окно, долго стояла, глядя в сиреневый куст у школьной ограды, потом закрыла, села и строгим взглядом пресекла жидовское беснование: "буква "эм", ма-ма мы-ла ра-му... Халамейзер, повтори...".
   С одним жидёнком с соседней парты Иванов было сошёлся. Рома был задумчивый флегматик и задумчиво ковырял в носу, выковырилвая и рассматривая козявок, а то и пробуя их на вкус, чем приводил Нину Даниловну в состояние омерзения, а Иванова в состояние одобрения.
   Но хватанул Иванов таки некой таинственной жидовщины, что был окрещён за глаза "поджидком" по месту жительства. То кошку не добьёт кирпичом, то не насрёт под двери одному придурку. Жидовским духом зашмонило от Иванова. Так прямо и предъявили на чердаке при разливе вермута: "тебе,  как поджидку, полстаканА и тару сдашь...".
   Чтобы хотя б децл отмазаться, Иванов подписался в поход на жидовские могилки. Могилки были уже изрядно покоцаны. Плиты с жидовским крючками были если не разбиты, то повалены. Но святое русское дело "бить жидов" хоть как хоть где продолжалось и Косолапов упирался, царапая на неком Залмане Израилевиче Залманзоне священную мантру "бей...". Потом посцал на труды, махая джинджиком туда-сюда. Потом слазил на кладбищенскую браму выдрать ненавистную русскому оку звезду Давида. Звезда не поддалась, хоть и гнутая, а Косолапов чуть не **нулся с высоты... Награда нашла героя: Поня - пацан, повёрнутый на пончиках, сдёрнул "бескозырку" с родной православной, тогда ещё "три шестьдесят две", и торжественно вручил Иванову - "на...". Иванов, гордый как Ленин на червонце, причастился. Ритуал завершился разбитием пустого пузыря с богатырского русского размаха. Потом, после тяжкого дела, типа святого подвига, шоблой курили "Памир" и Косолапов, на расслабоне, невзатяжку шмаляя чинарик, утвердился в вере: "хорошее это дело - бить жидов"...
   За это благое деяние жидовский Бог, кульгавый Иегова, долго мстил Иванову. То зубы попортит, что дантист спрашивал: "Что ж вы так?". А Иванов ему шепелявил "открытым ртом" - "это не я-аоыа... это-аы жиды-уаы...". То дырку в штанах заделает на видном месте. "Вот жиды...",- сокрушался Иванов, колупая отверстие. А в конце дошло до того, что стал Иванову сватать жидовку, ну ты подумай...
   И пускай бы крокодилу, ан нет - самую в соку. Косолапов поначалу стал подыгрывать, типа "валять Ваньку". Хлебнёт стаканА портвейну для куражу и тянет жидовку в берёзовую рощу читать из Есенина: "в зелёный вечер, тра-та-та, на рукаве своём повешусь...". А сам одной рукой лезет жидовке в гипюровые плавки, а другой крутит тугие жидовские сиськи. Жидовка, ясный пень, раскисает, бери не хочу...
   И так по этой линии наблатыкался, что заострился вопрос о скорой свадьбе с отъездом почему-то в Канаду типа навсегда. Иванов выслушал предложение, подчистил "тёщин" салат с сервелатом и оливками, сложил в пустую тарелку с золотой каёмочкой и розовой розочкой на дне вилку-ложку и - типа стряхнул с себя жидовский морок: извиняюсь за компанию, Циля Марковна, но от Канады извольте - "хоть похоже на Россию, только всё же не Россия"... И от алиментов, кстати, гордо отказался, типа "я мзды не беру".
Ох, и хлебнул потом Иванов с русской тёщей, земля ей стекловатой! Зато не страшен теперь огнь ацкий, никакая такая Геена огненная...
   Подкатили святые годки, 90-е то бишь... Питались, если помните, практически святым духом - батоном, жареным на постном масле. Работы уй-наны, жена по такому случАю не даёт. Ну и пошёл Иванов к жидовии на поклон, подписался в Еврейский общинный дом...
   В доме том были одни жиды и двое русских - один сантехником, Михалыч, и взяли Иванова, типа за всё-про всё. Был тот "жидодом" переделан из какой-то заброшки. Но возрождён из либеральных руин для новой, жидовской жизни. Особый цимус, что в былой котельной учудили саУну со всеми понтами. В шабат жидовия подкатывала на крутых тачках, с вениками и крашеными в рыжее фифами. Иванову как поцу и шлимазлу баня была забанена. А и в падлу русскому с жидом на одном полкЕ пропариваться...
   Ещё была богадельня - кошерная столовка. Иванов, давясь бутиком с салом, в бессильной злобе наблюдал как "дети гетто", налупившись кошерных гусиных шеек, порыгивая и попёрдывая, залазили в "жидомобиль" для развоза по сталинским трёхкомнаткам...
   Ещё была библиотека на нерусском языке. Книжек было до*уЯ, да все походу нечитаные. Лишки стопкой клались Иванову под каптёрку, вместе с банной тарой. Иванов талмуды листал и встряхивал на предмет баксов, а тару разглядывал на предмет общего развития: вискарь..."Голд кок", знаем, пивали "в былые дни, весёлые"; конина "Белый аист", цыганская - так себе, но не армянская же самогонка с подмуткой чайным колером; бабский шампусик? - ну нах. "Не всех жидов война побила",- думалось Иванову в эту горькую годину...
Косолапов талмуды перехватывал шпагатом на сдачу. Тару, которая приёмная, собирал отдельно, а которая красивая - особо, любоваться всей безразмерной русской душой, отзывчивой на красоту тары, спитЫх пивных баночек и пустопорожних сигаретных пачек.
   Особняком стоял гуманитарный вопрос.
За него Иванов скостил было жидовии даже муки Христа распятого; иже вопияли прокуратору: "распни Его, распни...", и жидокоммунизм на русскую голову с его общностью жён и приусадебных участков; хотя в общности жён, если прикинуть *** к носу, усматривался интересный момент...
Короче, заходила чтомесячно фура гуманитарки местной жидовии от всемирно-мировой, на радость жидам, но в этом исключительном случАе и лично Иванову. Иванов потел-убивался, кантуя двухпудовые короба гуманитарки, но душа его пела-мычала сквозь зубы: "раз пошли на дело, я и ХаимОвич...", или "когда еврейское казачество поднялось, в Бигобиджяне бил перевогот...", или любимую: "друзья, скажите - ну зачем вам Аргентина? Вот вам история каховского раввина...".
Потому как после отбора ценняка с брезгливым отбросом двумя пальчиками "немодного", да ещё и с оттопыром толстой нижней жидовской губы, Иванов приглашался за отстоем.
   Утянув в каптёрку на подгибающихся ногах, и откуда силы берутся!?, аки педофил-паучок малолетку-цокотуху, подгон из лучших жидовских домов ЛондОна, Иванов оборачивался чистым Али-бабОм. Заперевшись от завидУщих глаз, Иванов подступал к сокровищу. Бывало всякое-разное: клифтЫ, пОльты, штанцЫ всех размеров вплоть до слоновьих; "ну и жопа у жида",- ужасался Косолапов. Джинсяк весь из себя фирмОвый: "левисА"!- не верил Иванов счастью. Встречалась экзотика конченая: гей-стринги, к примеру. Иванов, подёргав дверь, прикинул к себе "чудо в перьях", покрутил очком,- "что-то есть...".
   Вышло как всегда...
Иванов зафрендился с одним жидком, преклонным как Ветхий завет. Теперь колдыряют на пару "проклятую" под жареную свининку. "Абраша, ты что к своим не сдристнешь?- спрашивает Иванов "абрашу",- кто тебе воды подаст?". "И не надо - я застрелюсь... у меня разряд был стрелковый, первый юношеский,- уклоняется от ответа "френд",- давай поминальную, не чокаясь...". "О цохен вэй!",- легко соглашается Иванов.
Совсем без жида, обернулось, оно фуёво. Нужен в природе жид, и не спорьте...