Асадов. Часть третья

 http://proza.ru/2023/12/08/878

Если бы задали Асадову вопрос, какой отрезок жизни был для него самым тяжелым? Он бы ответил: первые месяцы после ранения. Ибо переход от состояния, когда у тебя есть все: и молодость, и здоровье, и славная внешность, и друзья, и сердечные взгляды, и мечты, и надежды, и силы, – к мгновенному провалу, туда, где нет ничего, абсолютно ничего, кроме мрака, отчаяния и боли, – такое усвоить непросто.

Месяц между жизнью и смертью. Когда он пришел в сознание и открыл глаза, то... ничего не увидел. В результате тяжелейшей черепно-мозговой травмы Асадов навсегда лишился зрения. Впервые в жизни он впал в депрессию - не хотел жить, погруженный во тьму. Возможно, он не справился бы с депрессией, если бы не обладал огромной силой воли.

Первое испытание этой воли произошло довольно скоро при попытке перевезти его из госпиталя в городе Саки в Симферополь. Ходить и даже просто вставать он тогда еще, естественно, не мог. Натянули на него брюки, гимнастерку, сапоги, переложили, как мешок, с кровати на носилки и понесли. Но, видно, для таких путешествий он еще не годился. Едва его вынесли на улицу и стали грузить в машину, как из лица у него хлынула кровь, да так сильно, что его почти бегом потащили обратно и, не снимая гимнастерки и брюк, сразу же положили на операционный стол. Подбежавшая хирург Тамара Тихоновна Егорова быстро и жестко сказала: – Слушайте, лейтенант… у меня мало времени. Анестезию сделать не успею… Надо перевязать артерию, чтобы остановить кровь. Буду резать прямо так, по живому… Даже к столу привязывать не буду… некогда. Выдержишь?
Он коротко сказал: «Да…»
Когда без всякой анестезии режут на шее кожу и мышцы и копаются там внутри, перевязывая артерию, а потом снова все зашивают – ощущение не для слабонервных! Но он вспомнил железную волю своего отца и не застонал, не охнул ни разу. Кончив экзекуцию и бросив на стол перчатки, Тамара Тихоновна удовлетворенно сказала:
– Ну что ж, Эдуард, молодец! Ну, жить тебе сто лет! Честно говоря, боялась, что не выдержишь. Ты в Москве живешь? Я тоже, возможно, после войны встретимся.
И они действительно встретились в Москве в Центральном институте травматологии и ортопедии в 1950 году. На верхнем этаже института была зубная клиника, где Асадов лечил зубы.

Позже Асадов откровенно признавался, что его нередко в тот страшный период посещали отчаяние, тоска, безысходность. Но он нашел в себе силы жить. Во многом, кстати, благодаря шести девушкам, которые приходили к нему. Ведь слава молодого военного поэта уже давно распространилась по всему Союзу.

Все, что смогу, ощупаю руками,
В бой с мраком вступит память, как боец,
Я память подновлю друзей глазами,
Я буду видеть сердцем, наконец!
 
Два года госпиталей, 12 операций.

Несмотря на то, что маму Асадов всегда любил горячо и нежно, став уже взрослым, возвращаться вновь в комнату своего отчима ему категорически не хотелось. И еще лежа в госпитале, он стал выхлопатывать через райисполком свое собственное жилье. Хлопоты были долгими и трудными, но в конце концов увенчались успехом, и ему, как фронтовику и раненному на войне командиру, дали шестнадцатиметровую комнату в коммуналке. Это была победа и радость, хотя комната его не была особенно тихой, так как одна ее стенка граничила с кухней, все это не имело никакого значения. Главное, у него теперь был свой собственный адрес, и он жил не у кого-то, а у себя, в своей персональной комнате! И так уж случилось, что получил он эту комнату в знаменательный для себя день – 7 сентября 1945 года, когда ему ровно стукнуло 22. Получив взамен ордера в домоуправлении ключ, он вместе с мамой и Ириной (одной из шести девушек, которые приходили к нему в госпитале) сам открыл дверь и впервые перешагнул порог собственной комнаты. Два окна с покосившимися переплетами, обшарпанные обои и выщербленный щелястый паркет, по сравнению с госпитальной пала-той, где двадцать пять человек набиты, как папиросы в коробку, это были царские хоромы!

Его первый мирный день наступил 7 сентября 1945 года, когда он впервые перешагнул порог собственной комнаты и провел в ней свою первую семейную ночь. Ей было 18, ему – 22. Знали они друг друга уже давно. Она была младшей сестрой одной из его бывших одноклассниц. Сначала он видел в ней ангела: худенькая, симпатичная, большие карие глаза с поволокой, капризные изломанные брови, тихий голос... Много времени проводила с ним в госпитале. Ласковая. Говорила, что любит... Ну как не соблазниться?! Но вскоре, пошло разочарование: «Где твои крылья, которые нравились мне?..» С годами всё больше и больше стало холода в отношениях. Сразу скажем, что маска «ангела» не девалась никуда.

Да и то, пожалуй, мир этот очень условный, так как через три месяца он снова лег в госпиталь на завершение операций.

Чем муж и жена меж собой различаются?
Жена — это та, что всегда подчиняется,
А муж — это тот, кто сильнее слона
И делает все, что захочет она.

В 1955 году у пары родится ребенок, Эдуард Аркадьевич напишет трогательное:

Я на ладонь положил без усилия
Туго спеленатый теплый пакет
Отчество есть у него и фамилия,
Только вот имени всё ещё нет.

Назвали малыша в честь деда - Аркадием.

К сожалению, через несколько лет Асадов напишет в письме другу, что они с женой ошиблись, что для Викторовой он был лишь увлечением…, последовал тяжелый развод. Эдуард Аркадьевич страдал, что сын не растет с ним рядом. И всё же спустя много лет у поэта вдруг вырвется с бумаги практически признание Ирине Викторовой - своей первой любви:

Какой-то частью все же остаемся
С ней, самой первой, чистой и смешной!
Двух равных песен в мире не бывает,
И сколько б звезд ни поманило вновь,
Но лишь одна волшебством обладает.
И, как ни хороша порой вторая,
Все ж берегите первую любовь!

О сыне Эдуарда Асадова и сказать-то нечего, он стал алкоголиком. В детстве он подавал большие надежды, что пойдёт по стопам отца и станет писателем. Но его мать, первая жена поэта, сделала всё, чтобы сделать из сына тунеядца, как и она сама. История с их сыном – это тихий ужас и чёрный юмор. Талант был зарыт в землю.

Асадову нужно было услышать мнение профессионала о своих стихах, которого он нашел в лице Корнея Чуковского. В 1945 году, прямо из госпиталя, в котором Асадов лежал после ранения, он отослал тетрадку со своими стихами Корнею Чуковскому. Стал ждать. В ответном пись-ме нетронутыми комментариями Чуковского остались лишь фамилия и имя Эдуарда Асадова. Писатель раскритиковал каждую строчку, но в конце сделал неожиданный вывод: «...однако, несмотря на все сказанное выше, с полной ответственностью могу сказать, что вы - истинный поэт. Ибо у вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту!

Окрыленный Асадов поступил в Литературный институт имени Горького осенью 1946 г. Жена ему читала учебный материал, и учёба шла полным ходом. Асадов жене предложил учиться вместе. Они ведь заодно. Сказано – сделано! Теперь они оба студенты  и закончил Асадов институт с красным дипломом.

После издания первого же сборника стихов «Светлые дороги» к нему пришел невероятный успех. Асадова приняли в Союз писателей, издательства наперебой печатали его сборники, литературные вечера проходили в полном зале.

http://proza.ru/2023/12/12/1477