Ключ от церкви

ЗВЕРОБОЛ.
 -Эта игра возникла в самом начале восьмидесятых годов двадцатого века. По преданию основали её инициаторы строительства стадиона и спортивного манежа «Десна» Вячеслав Дмитриевич Самотесов и Геннадий Георгиевич Морозов. В спортивном манеже был игровой зал, в котором тренировались баскетболисты и волейболисты. Проводили разминку легкоатлеты, борцы, футболисты. Молодые легкоатлеты во время разминки решили посостязаться с хоккеистами в силе и ловкости. Поиграли. Понравилось. Наибольшую активность проявил Вячеслав Дмитриевич.  Мало того, что он прекрасно разбирался в правилах, методике и тренировке любого вида спорта, фармацевтике, фармакологии, физиологии, он еще был и выдающимся учителем - теоретиком. Баскетболистам он объяснял, как правильно бросать, футболистам как бить, волейболистам, как отбивать. Даже тренера по большому теннису Владимира Павловича Сидорова он научил правильно держать ракетку и делать подачу.
Главный врач спортклуба Михаил Жданов, бывший большим специалистам в вопросах гинекологии, сказал как-то: 
       -Вячеслав Дмитриевич, а ты аборты делать умеешь?
       -Нет, - честно признался Самотесов.
      - Во! - Восхищенно улыбаясь, сказал Миша, - хоть одному делу ты других не учишь.
Однажды Вячеслав Дмитриевич, у которого трещала голова от возводимых в очередной раз барьерозапрета доступа к вселенскому разуму,  предложил всем тренерам регулярно играть в усовершенствованный  баскетбол. Так, как по жизни он был редкостный ходок и всегда делал пару лишних шагов, если не вперед, то в сторону, он предложил не считать пробежки, и смешать в кучу баскетбольные футбольные и волейбольные правила с борцовскими приемами.   Позднее, один из поэтов зверобола, наверно самый безобидный и беззлобный, левый крайний нападающий полузащитник, Юра Дмитринок, сочинил песню об этом историческом моменте:
      -Послушайте ребята, а может быть девчата,
       Как был в восьмидесятом придуман зверобол.
       Какой-то грозный дядя, на хоккеистов глядя,
       Бывший с утра в отпаде, задумчив был и зол.
       Но чтоб свой клуб прославить,
       Смог дядя всех заставить,
       Не в шутку, а серьезно бегать в зверобол.
 
История зверобола покатилась, как баскетбольный мяч. Кто здесь только не играл. Ведущие тренера, мастера международного класса по самым различным видам спорта. Директора и председатели. Кандидаты и избиратели. Депутаты и народные заседатели.  Многие получали здесь по головам и по ребрам. Травмы были, но совместимые с жизнью.
Сменивший Самотёсова, следующий директор спортивной школы по легкой атлетике Тантлевский  Евгений Владимирович не в пример Вячеславу Дмитриевичу не то что ходил  на сторону, а постоянно бегал. Бегал смолоду на всех соревнованиях и мероприятиях. Бегал и в более поздние годы на тренировках, сборах, командировках и вообще при каждом удобном случае. Соревновался в этих забегах на сторону он в основном сам с собой, по принципу: Нежнее, Чаще и Бодрей! Любуясь иногда своим достоинством, он говорил: Эгей! Будь всегда бодрей. И вообще, как тренер, он считал, что достоинство мужчины заключается не в том, что он, что - то там меряет линейкой, а широтой улыбки женщины на победном финише. Но вообще-то самолюбование ему было чуждо. Рассказывая о своих победах и достижениях, Евгений подняв указательный палец вверх, приводил один из олимпийских тезисов:
      - Главное не победа, а участие.
В отличие от Самотесова, Евгений Владимирович не стремился в застольях поломать барьеры и победить алкоголь. Он просто любил участвовать и наслаждаться красивыми тостами и вкусовыми добавками к ним. Ладить со всем миром.
Витамин попал в эту компанию в самом начале развития зверобола. В игре, наряду с мужчинами принимали участие и женщины. Ах, какие это были женщины. Метательницы и толкательницы. Бросательницы и кидательницы. Иная могла так шмотануть мужчинку об стенку, что только брызги от него летели во все стороны. Кто-то из них отыгрывался за свои неудачи в спорте и личной жизни, а кто-то приобретал необходимые навыки для воспитания мужа в мирной домашней обстановке. Игра с ними была не только динамично- травматичной, но подчас и драматичной. Мало того, что они ломали и калечили мужчин, так ещё и царапали. Иногда даже кусали. Дома, при разборе полетов, жены, обнаружив следы побоев и царапаний, добавляли бедолагам. Срабатывала чисто женская психология. Бить до тех пор, пока не обделается, а когда обделался, бить за то, что обделался. На брифинге, в бане, было принято решение. Членовредительницам и членогубительницам на игре делать нечего. Пусть сидят на скамейке болеют и облизываются. После этого игра нормализовалась, но более мягкой не стала.
У Витамина, как у всех литературно одаренных, был свой заскок, и перекос в мозгах.  Он считал, что всё закономерно в круговороте жизни. В определенном отрезке времени попадаются нужные книги и встречаются личности схожие с персонажами и героями литературных повествований.  Как раз в то время Витамин перечитывал «Приключения Незнайки». Сравнения напрашивались сами собой.
Сначала Евгения Владимировича за его приверженность к музицированию Витамин отожествил с музыкантом Гуслей, но по мере общения понял, что это Знайка. Это был действительно многознающий, эрудированный и мудрый коротышка-звероболец. Особенно эрудирован он был в отношениях с членовредительницами и членогубительницами.
                Гусля
 Им оказался совсем другой, с виду абсолютно не такой, как описывал Носов, член зверобола. Захар Хренников, крепкий кряжистый легкоатлет с волевым лицом борца. С самого рождения он был настроен на рекорды. В местном роддоме часто рождались пятикилограммовые крепыши. Гусля, на шестьсот грамм опередил всех скидухов. Его мужественный вид с самого рождения вызывал огромный интерес у женщин. Но он рос однолюбом. И любил по-настоящему только одну королеву. Её величество Легкую атлетику. В её честь он устанавливал один рекорд за другим. С возрастом отрастил усы. Тоже своеобразный рекорд. Говорят, что они весили шестьдесят грамм. Таким усам могли позавидовать даже песняры. Да и вокальные данные у него были на зависть любому песняру. По мнению окружающих, и Гусля и Знайка многого могли достичь на эстраде но,  предпочли спорт. Голосовые связки можно рвать там и там, а всё остальные только в спорте. Наследственность и природа требуют свое. Кто больше всех рвал свои голосовые связки на игровой площадке, так это Гуров. По аналогии на звероболе звали его
                Гур
        -Гремит по спортзалу могучий рык,
         Толь тигр играет, толь ласковый бык.
Такие строки написал ему Витамин. И это было действительно так. Во время игры он заводился, и тогда мощный рык и громовые раскаты перекрывали все остальные звуки. Но, насколько он был грозен на игровой площадке, настолько миролюбив и даже нежен с друзьями за столом. «Друзья!» - Так начинал он любое своё выступление. Тосты его, хотя и не облекаемые в стихотворные формы, были необычайно цветисты и красивы. Так же красиво он забрасывал мячи. После истошного крика:
      -Дай мне мяч!
Он выбирал позицию, буквально забуриваясь в команду противника, забрасывал, и наступала тишина. До следующей голевой передачи. Опять раздавался рев:
      - Мяч!!!
Это звучало как в древней сече.  «Дайте мне меч, и я побью всех!» Он порвал не голосовые связки в звероболе, а совсем другое. Порвал ахиллу. Так называют в спорте ахиллесово сухожилие. Играть перестал, но зверобол не оставил. Продолжал жить полной жизнью коллектива. Как в той пословице: - «Штаны пропью, но державу не опозорю».
        Главный герой повествования всегда в центре событий, всегда в курсе всех новостей. Как бы ни протестовало самолюбие Витамина, но Незнайкой в данном случае можно было назвать только его. В сказочной повести Носова у Незнайки был лучший друг, с которым он всегда дрался, Гунька. На звероболе, Витамин почти всегда играл против тренера по толканию ядра Рябинкина. Тактика игры часто сводилась к следующему. Закрепляли примерно равных по силам и боевому духу игроков, чтобы они держали, толкали и колошматили друг друга. Этим достигалось, прежде всего, равновесие сил и количество травм. Главное, что игроки сближались духовно, относились одинаково бережно друг к другу и, применяя библейские принципы - «Око за око, зуб за зуб», могли наносить равнозначные синяки и шишки. Естественно Рябина был Гунькой. Вот только в сравнении с коротышкой Незнайкой двухметрового верзилу Рябинкина пришлось называть на немецкий манер,
                Цвайгунька
Создатель целой плеяды метателей и толкателей на протяжении всей жизни сам метался на сторону. (Это отличительная черта всех тренеров легкоатлетической школы «Десна» -ходить, бегать, прыгать и метаться на сторону). Благодаря высокому росту и собирающимся в кучу при выборе цели, глазам, Рябина забрасывал мячи в корзину почти с середины поля. По технике исполнения он напоминал средневековую катапульту, обстреливающую крепость неприятеля. При передвижении по площадке он был похож на бегущего боевого слона Ганнибала. Когда он, разбрасывая, облепивших его противников, боролся за мяч, невольно вспоминались строки Булгакова о центурионе Крысобое.

                Бойчун
Другой метатель такого же громадного роста был полной противоположностью Цвайгуньке. Это был большой, разъевшийся, солидный кот. Сжимая в своих пушистых лапах мяч, улыбаясь в такие же пушистые уши, этот котяра ломился, не разбирая дороги по игровой площадке. Природное добродушие брало верх над азартом и эмоциями. Не было случая, чтобы он кого-либо травмировал, или заломал, но толкнуть мог весьма и весьма прилично. Псевдоним его, хотя и звучал на китайско-таиландский манер был образован от его фамилии. Бойко.
  Имя следующего персонажа,
                Ворчун,
 как нельзя более подходило Хмырю Болотному.
      Один из районов любимой Бежицы назывался Болото. Вот там и жил Хмырь Болотный. В молодости он очень любил зажигать спички об самые необычные предметы. Впоследствии его любимым наставлением и поучением более молодым соперникам были слова, что он в их годы зажигал спички о предмет своей гордости и достоинства. Парень он был крутого нрава, и если кто-то не поддерживал его убеждений о том, что пьянку не надо оставлять на завтра, тормоза на конец полосы, а основной инстинкт на старость. Хмырь тут же наливался краской, начинал скрежетать зубами и сжимать кулаки. В игре это был действительно редкостный хмырь. С хмурым видом он мог отдать пас в руки соперника и обвинить в этом игрока своей же команды. Не забив мяч в десятый раз прямо под кольцом, он с таким же невозмутимым хмурым видом, хлопнув ладонями, восклицал:
      -Эх, бля! Опять не получилось.
Чаще он добавлял к этим трем буквам мягкую «д». И тогда это слово, как у Эллочки-людоедки в зависимости от настроения и ситуации могло выражать всё что угодно. Китайскому философу Лао-Дзы приписывают такое выражение:
      -«Отсутствие ума – есть высшая форма мудрости».
Так наверно и отсутствие слов -  верх красноречия. Если кто-то из опоздавших, спрашивал у Болотного, как сыграли, тот махнув рукой, презрительно ворчал в усы:
      -А,.. бля…
И спрашивавший, сразу улавливал всю фразу.
      Проиграли, потому что кругом одни козлы. Играть никто не умеет, пас вовремя не отдают, с двух метров в кольцо попасть не могут.
      Если же ворчало звучало по - другому:
      -А! Бля! Я! Я! Я!
То, любому козлу было ясно:
      -Ты что, дурак, не видишь выиграли. Им бы (противникам) только спички об одно место ломать, а не в зверобол зажигать.
В плане критики Ворчуну мог дать сто очков вперед
                Молчун
Так назвал Витамин всё того же Ливинского. Считая себя игроком экстра-класса, да и вообще знатоком в любом виде деятельности, он в душе глубоко презирал тех, с кем приходилось иметь дело.  Молчун всегда молчал перед игрой. Если и здоровался с кем, только в зависимости от настроения и степени уважения, подавал один или два пальца. Кто-то подметил, что так приветствовал подчиненных Гитлер. Только тот поднимал ещё и руку с двумя вытянутыми пальцами вверх. Вполне возможно, у Молчуна такое приветствие было запланировано в самом недалеком будущем, а в настоящем он осваивал жест общения думских депутатов с плебсом, то есть с народом. Техника исполнения сводилась к следующему. Вперед вытягивалась рука со сжатым кулаком. Затем большой палец отводился в сторону и медленно поворачивался вниз. Так римские императоры обозначали финиш карьеры гладиаторов. Эту технику стремился освоить любой российский нувориш, возомнивший себя императором. По сути своей Молчун был приверженцем фракции «Моя хата с краю, ничего не знаю». Тем не менее, его грудь украшалась фирменным галстуком коммунистической партии, подаренным ему за оказанные тайные услуги коммунистам. Все услуги сводились к тому, что он за определённую плату предоставил второй этаж своего административного здания местному отделению коммунистов. Незнайке это напомнило одного амбициозного собаковода, который с гордостью носил медаль, полученную его собакой на выставке. Как уже говорилось выше, у Молчуна была одна особенность, которую его соплеменники называют хутспой. Наглость, лицемерие и самоуверенность, - позволяющая лезть к своей цели даже по трупам. Как хозяином масложировой базы он стал после смерти бывшего директора, так и депутатом от партии коммунистов был назначен по причине кончины прошедшего перед ним по списку депутата. Молчун сам в минуту скромной откровенности за банным столом по случаю своего триумфа так сказал об этом. 
– Я не хотел, но меня ребята об этом попросили. Выбрали и уже утвердили. Как практически состоявшийся будущий депутат, я угощаю своих преданных избирателей. 
Выборная компания проходила в условиях острой конкуренции. Из многих кандидатов выбирали лучшего. За меня многие голосовали. Приходили бабушки, которые собирали по восемьдесят голосов за меня. Однако нашлись люди из ближайшего окружения, которые отказались меня поддержать. Не собрали ни одного голоса.
И тут Незнайка не выдержал.
- В ближайшем окружении всех называют своими именами, - сказал он, - так что кончай врать и говори прямо, кто и почему тебя отказался поддерживать.
- Да ты бы не справился с этой задачей, - заюлил выбранный и утверждённый депутат.
- Набил бы я тебе морду за такое враньё, - сказал Незнайка, - плевал я на твою будущую неприкосновенность, вот только руки даже в этом настоящем дерьме пачкать не хочется.
Руки всё равно зачесались. Если бы не Цвайгунька, то начал бы свою карьеру будущий депутат с битой физиономией.
Насколько Молчун был молчалив перед игрой, настолько говорлив иногда после игры. Внутреннее «Я» прорывалось наружу. Он становился Всезнайкой и остановить поток критики и красноречия можно было только птицей
                Говорун
      Эта птица залетела на зверобол в более поздние времена. Персонаж из другой оперы. Вернее персонаж из другой сказки, а опер из местного отдела. В связи со спецификой работы повидал в жизни немало. Знал ещё больше. А поделиться знаниями и своими соображениями с достойными людьми всё как - то не получалось. Здесь, на звероболе, оказалась очень даже подходящая компания. Говорун приходил сюда что бы поговорить,  попариться, собрать сведения ( ведь бывших ментов не бывает, натура требует своё даже после отставки), а вовсе не принимать участие в бойне на площадке. Хотя со временем он стал приобщаться к игре. И если бы не постоянные заботы о гайморите, ларингите, радикулите, простатите, холецистите и прочем тите, из него получился бы азартный игрок. Общеизвестно, что Говоруна может остановить только такой же говорун.
       Этот говорун тоже приходил на зверобол не для того чтобы получать удовольствие от бития морды, как своей, так и чужой. Он приходил поболеть, попариться и поговорить. Ему больше подходило имя
                Пилюлькин
Уж больно он любил всех лечить. Особенно советами. Помимо личного опыта он обладал тайным знанием почитателей ЗОЖ  (бесплатного информационного вестника здорового образа жизни). За чересчур назойливую рекламу  ЗОЖ, почитатели нездорового образа  жизни, в лице игроков зверобола, не раз пытались уговорить его получить удовольствие другим способом. Но Пилюлькин категорически отказывался принимать участие в игре. Мотивируя тем, что ему дорог любой член коллектива, а так как он до сих пор крепок и силен, то не хочет на старости лет прослыть членовредителем, причинив ненароком кому-либо травму. Поговорить, правильнее сказать позвиздеть, после игры любили все участники зверобола. Но не каждого можно было отнести к говорунам.
                Прыгун.
Так звали одного потомственного акробата. Он являлся ещё и потомственным приверженцем коммунистической партии. В отличие от Молчуна, который являлся просто сочувствующим, и в компартии видел часть своего бизнеса, Прыгун громогласно заявлял о своей принадлежности, ориентации и верности выбранным идеалам. Переплюнув говорунов, он с полным основанием мог называться Крикуном. Но это по партийным признакам, а по физическим данным это, конечно же, был Прыгун. Великолепная координация, прирожденная ловкость, стремительность, изворотливость и самое главное, умение забрасывать немыслимые мячи из любого положения. Вероятнее всего в таких игровых видах спорта, как футбол и баскетбол, Прыгун вряд ли стал бы ведущим игроком. Там свои требования к технике и физическим данным, но здесь в игре без правил он был хорош. Как хорош был в банкетах и застольях. Более безголового коммуниста надо было поискать. Однажды после бани, на продолжении банкета в тренерской, Прыгун выпрыгнул со второго этажа, сделав по пути сальто-мортале. Сам себе он объяснил этот поступок желанием выделиться из серого меньшинства. Серым меньшинством Прыгун называл окружающих несогласных с его партийными принципами. Он прямо заявлял на импровизированных митингах в банях и пивных барах:
      -Наши придут и всех вас ещё перевешают.
Кого он имел в виду кандидатами в висельники, всегда оставалось неизвестным. В такие моменты, в тренерской, не до политики. Зверобольцы были озабочены совсем другими проблемами. По сколько ещё скинуться и кого послать. Ещё и скинуться не успели, как кто - то захотел вступить в половые отношения с Прыгуном и всей коммунистической партией одновременно. Кто-то просто послал… Поэтому Прыгун и выпрыгнул из окна в знак протеста игнорирования идей коммунизма. Его подобрали, налили и простили. А вот на продолжении банкета в пивном баре, где Прыгун залез на стол и подобно Ленину на броневике начал произносить свои речи, один из кандидатов в висельники быстро съездил ему по морде. Прыгун немного стушевался и исчез с поля зрения. Спустя короткое время он появился с древком от революционного красного знамени. Древко было суковатое и величиной с оглоблю. Применения в баре оно не нашло, но будущих висельников устрашило. Тем более что в безумных глазах Прыгуна явно читался боевой лозунг:
      -«Смело мы в бой пойдем, и как один умрем, в борьбе за это!»
Таких фанатов редко можно встретить. Ну, да и слава Богу.
 Вообще-то прыгуном следовало бы назвать одного прыгучего охотника.
                Пулька.
Невысокого роста, сухощавый. Прыгучий как кузнечик. Перепрыгнуть его никто не мог в области больше двух десятков лет. Он установил свой рекорд в молодости. Свои секреты и мастерство никому не раскрывал кроме собаки Бульки. По слухам Бульку тоже никто до сих пор перепрыгнуть не может. Она такая же общительная и жизнерадостная, как хозяин, но на зверобол, или просто попариться в баню не ходит. Предпочитает ходить с друзьями на охоту.
                Цветик.
 Он хоть и не играл, но был полноправным членом коллектива. Летчик. Мастер спорта СССР. Пел так, что ему мог Утесов позавидовать. Увлекался картинами. Писал маслом и акварелью. А какие стихотворные поздравления писал. Ручкой и карандашом. Незнайка посвятил ему такие стихи:
      Он летчик. Он многое в жизни видал.
      Он в облаках, словно птица летал.
      Мертвые петли так ловко крутил,
      Что за воротник сам себе наложил.
К счастью эти стихи не обидели Цветика. Зато другой член коллектива
                Тюбик
на такие строки Незнайки:
      -Как баран без гениталий,
       В зале носится Виталий.
Ласково боднул крепким широким лбом Незнайку в бок и дружелюбно сказал:
      - Не надо про гениталии, а то в следующей игре без своих останешься.
Дело в том, что Тюбик хоть и был художником по сути своей, но обидеть его мог далеко не каждый. Статую «курос», из Пирея, или «копьеносец» древние греки могли бы слепить с фигуры Тюбика. Мощь, быстрота и неутомимость исчезали, когда он начинал пить. Вообще - то это происходило почти со всеми в этой компании. Необъяснимый парадокс. На игровой площадке все готовы были порвать друг друга. Бывали случаи, доходило дело до кулаков. После игры никогда не было никаких разборок. Наступала расслабуха. Ну, могли иногда поорать, упрекнуть друг друга для приличия. Но когда садились за стол, это был единый собранный из множества половинок андрогин. Все половинки дружно накрывали стол, наливали, говорили тосты, выпивали и закусывали. Кто-то мастерски читал стихи, кто-то так же мастерски врал, рассказывал анекдоты и выдуманные истории, уверяя что это чистейшая, правда из его жизни, кто-то мастерски пел. Ни одна половинка  не имела привычки завидовать и коситься на другую. Кроме конечно Молчуна. Но тот старался делать это незаметно. В бане все члены зверобола равны, хоть и разной величины.
      Так вот, Тюбик прекрасно пел. И особенно прекрасные оттенки приобретал его голос, когда он пил. В таких случаях он напоминал нечто среднее между Буратино и Пьеро. Закрыв глаза в блаженном созерцании расцветающей под влиянием алкоголя душе, он выводил своими голосовыми связками такое, что все кругом затаивали дыхание.
       Если же пел Гусля, то наоборот все начинали ему подпевать. Старались слиться с его густым неповторимым баритоном. И опять, как бы половинки не перемещались и не перетасовывались по скамейкам и стульям, возникал один общий андрогин.
      Но если начинал сольное выступление следующий член зверобола, все остальные половинки ёрзали, ухмылялись или просто немели, непонятно от чего -то с чем - то. Незнайка написал стихи об этом певце:
      -Он пел про море, про кефаль и про шаланды,
       Как их в Одессу Костя приводил,
       Пел так, как будто через анус гланды,
       Врач без наркоза, из него тащил.
Он был тоже художник.  Привел его на игру Тюбик. Поэтому и звали его 
                Цвайтюбик.
      Цвайтюбик был оригинальной и своеобразной личностью. В его жилах, по его же уверениям, текла кровь йети, евреев, древних греков и инопланетян. Судя по его высказываниям, он был одновременно добрым христианином, который страстно желал увидеть конец света, мышцу Бога и геену огненную, поглотившую всех евреев, развратников, политиков, олигархов и расхитителей социалистической собственности, В игре бывал зол, но осторожен. Знал, что в любую минуту может получить по ребрам от ветеранов. Иногда он жалел, что в его жилах нет хохловской крови. Потому что от нахлынувшей внутренней злости он кричал шепотом всем участникам зверобола. «Если я вас всех не съем, то уж точно перекусаю».
После каждого забитого мяча он достигал оргазма. На самом пике издавал крик Тарзана и насилуемого гамадрила. Затем наступало умиротворение и в бане ему хотелось любить всех до безумия. Он часто говорил:
- «Многие заплатили бы большие деньги, чтобы попасть в нашу маленькую компанию». Но многим меньшинствам путь в большой зверобол был закрыт. Цвайтюбик, когда начинал играть обладал одним навыком, бегать. Как говорил один тренер по футболу:
      -Бегунам проще всего. Вышел на старт, шмякнул мозги на беговую дорожку и побежал.
Так вот Цвайтюбик полностью подходил под это выражение. Поначалу казалось, что ему даже шмякнуть нечем. Путем упорных тренировок он достиг того, что начал шмякать перед каждой игрой. Причем не только свои мозги, но пытался тоже сделать и с чужими.
По три часа в день он учился забрасывать мяч в корзину. И научился закидывать из любых положений. Молчун даже перестал его критиковать и стал называть Цвайтюбика Кидонский. Хотя это прозвище, а вернее Закидонский подходило совсем другому.
                Сахарин Сахаринович Сиропчик.
Сахарин Сахаринович с полным основанием мог носить фамилию Закидонский, а прозвище соответственно Закидончик. В реальности за все его коверзни звали его Коверзнев. Мячи он забрасывал и закидывал мастерски без всяких тренировок. Точно также мастерски он накидывал на кадык и забрасывал за воротник. Казалось, что одно и другое он умеет делать с самого рождения. Причем никто его этому специально не учил. Знания и навыки пришли к нему эзотерическим путем. И вообще по жизни он шел эзотерически, путем добра и бескорыстия. Что может сделать наиболее приятного мужчина, неиспорченный однополыми браками и политической карьерой, другому такому же мужчине. Ну, конечно же, выпить и отвести душу в разговоре. Тренируемых ребят он воспитывал по своим принципам. И они росли такими же щедрыми, правильными парнями, а не подонками из подворотни. Однажды на день рождения ученики преподнесли ему бутылку коньяка и приличную денежную сумму, собранную вскладчину. От сладкого Сахарин Сахаринович конечно же отказаться не смог, а насчет денег сказал:
      -Спасибо конечно большое, но для меня лучший подарок будет, если вы на эти деньги купите комплект спортивной формы на всю группу. Пусть окружающие видят, что это наша команда.
Своим видом Сиропчик вызывал ассоциации молодого, разъевшегося на колхозных харчах Деда Щукаря. Особенно он стал на него похож после тридцати восьми дней лечебной голодовки. Сиропчик тридцать восемь месяцев подряд употреблял все сладкое.
С его извращенным вкусом сладким ему, почему - то казалась водка, коньяк, виски, самогон и даже пиво. И вот однажды после чрезмерного употребления этих традиционно русских сладостей, ему всё показалось горьким. И не просто горьким. Запах своего родного тела, своего пота, стал ему неприятен. Решив проверить так ли это на самом деле, или ему просто кажется, он хорошенько вымылся хвойным шампунем. Затем сказал Ворчуну:
       - Понюхай, как я пахну.
 Ворчун известный своей прямотой и честностью ответил:
      -Такое впечатление, что под елкой кто-то наложил большую кучу.
Сахарин Сахариныч понял, что зашлаковался. Надо что-то делать. Ничего лучшего он не придумал, как ничего не делать. Даже не есть. Тридцать восемь дней он не совершал жевательных движений. Он намеренно не дотянул до сорока дней, чтобы не пойти дальше общеизвестным историческим путем. Да и акрид под рукой не оказалось. Со ста восьми килограмм он дошел до восьмидесяти семи. Приобрел розовый, как у поросенка, цвет кожи. Примерно вдвое больше времени ему понадобилось, чтобы вернуть тело в прежнее состояние. На его духовное и эмоциональное состояние, так называемую натуру, такая встряска не произвела никаких изменений. Он по-прежнему был весел и бодр, как будто только что отпробовал любимого сиропа. Незнайка подозревал, что он научился расщеплять сахар в своей крови на алкоголь и поэтому всегда ходил навеселе. Что бы там ни было, но во время игры от него частенько «дурманом сладким веяло».
Таким же дурманом иногда веяло от однофамильца знаменитого писателя-фантаста. А может быть и родственника. Судя по тому, с какой фантастической быстротой и легкостью перемещается он по площадке, в нем играли и бурлили наследственные гены.  Конечно, его можно было назвать Торопышка. Еще вернее Быстришка. Но как -то не вязались такие имена с его внутренней сутью. И Витамин дал ему имя из другой своей любимой в детстве книги.
                Быстроногий Джар.
Почему Джар? Потому что он был не худой не толстый. Не низкий, не высокий. Поджарый. Такое определение подходило ему в самый раз. Густая копна волос на голове, длинные руки и ноги дополняли сходство с пещерным охотником. Пальцы рук и ног  вытянуты и почти одинаковы. Иногда казалось, что он станет на четыре кости и помчится, перепрыгивая с игрока на игрока, как с ветки на ветку. Сходство усиливалось мимикой, склонностью к насмешкам и кривляниям. Это был веселый, открытый первобытный человек, неиспорченный коммерцией, идейно-политическими и социально-общественными отношениями. Зажав мяч, кистью отведенной за спину руки, растрепав  казацкий чуб, он мчался к кольцу противника, лавируя  среди игроков, как между стоящими на шахматной доске фигурами. Переиграть его в такой же технике, поспорить с ним по юркости и изворотливости мог, наверное, только
                Винтик
Винтик был спринтер. Его друг Шпунтик  был тоже спринтер, хотя по внешнему виду был больше похож на стайера. Винтик играл, а Шпунтик приходил ради компании. Два друга. Честные и прямолинейные. Винтик таким же был на площадке. Не делал никаких хитрых ходов и комбинаций. Несмотря не небольшой рост он был невероятно силен и цепок. Сила его заключалась в быстроте и резкости. Он не ждал как Молчун, когда ему расчистят дорогу и сделают заслон для дальнего прицельного броска. Винтик буквально ввинчивался в оборону противника. Получал пас, или выхватывал мяч у соперников и на бешеной скорости мчался к щиту, забрасывая прямо под кольцом. Одним словом, швыдко играл. Мог удачно провести дальний бросок. Из-за средней линии. Причем на прицеливание у него времени практически не уходило.
Как уже было сказано
                Шпунтик
не играл. Просто приходил участвовать в банных мероприятиях. Тем не менее, он являлся полноправным членом зверобольного коллектива. Не злоупотреблял, как Сиропчик, не отлынивал как Растеряйка(был когда-то такой игрок, растерявшийся до такой степени, что на свой день рожденья выставил четыре бутылки пива, от всего сердца пожелал в душе подавиться всем присутствующим этим пивом и растерянно удалился), а так же, как все, старался сам проставиться по любому поводу,  не пренебрегая днями торжества товарищей по зверобольному братству. От него так и веяло доброжелательностью.
       Его друг Винтик от избытка доброжелательности мог на площадке заехать в ухо или в нос кому угодно. При этом он весьма доброжелательно улыбался и извинялся. Кстати эта была отличительная черта и у Незнайки. Он всегда извинялся, когда ненароком сдирал с кого-то кожу, толкал, ударял об пол или об стену кого-либо. Даже помогал подняться и доковылять до скамейки временно выбывших из строя. Правда, там надолго никто не задерживался. Временно выбывший, убедившись, что кости целы, кидался снова в бой, с целью отплатить той же монетой. В зверобольных играх случались различные травмы. Были сотрясения мозга, вывихи и переломы. Ушибы, растяжения, синяки и царапины не считались. Да что там говорить, если миролюбивый Знайка, всячески избегающий любые конфликты, запросто взял и оторвал Незнайке один из пучков двуглавой мышцы плеча. Он так ловко выставил свой локоть навстречу бегущему Незнайке, что перебил двуглавую мышцу бицепса в месте его прикрепления к плечу. Половина бицепса тут же сползла к локтю. Без всякого злого умысла, Незнайка, во время одной из последующих игр, запустил любителя пластической хирургии в стенку. В результате у Знайки нежная филейная часть тыльной стороны тела вместе со спиной стала одного цвета с представителями центральной Африки. Знайка не обиделся, но играть перестал. А Незнайка выдал новый литературный опус:
      -Подумаешь, ударили мячом,
       Не важно, что конкретно по очкам,
       Скажи спасибо, что не кирпичом,
       И воли не давай своим рукам.

        Ну что такого, что спина,
        Покрылась черным цветом с попой,
        Попалась просто на пути стена
       Зато ты не был на площадке недотепой.

       Подумаешь. - Ну, синяки, ну шишки,
       Но стоит всё же посмотреть,
       Как рвут друг друга милые парнишки,
       Ломая кости словно злой медведь.

      Подумаешь, футболку разорвали,
      Подумаешь, поставили фингал,
      Мяч не держи. Чтоб по ушам не дали,
      И ты заслужишь наивысший балл!

      И пусть бываешь иногда ты зол,
      Всех, пробуя на крепость головой,
      Но насладясь игрою в зверобол,
      Скажи спасибо, что пока ещё живой!
Незнайка не отличался высокой скоростью. Зато он умел хорошо хватать и толкать.  От одного его толчка прекратилась зверобольная карьера Валека Хитрого. Собственно говоря, она и начаться не успела. Хитрый был когда-то тренером футбольной команды «Десна». Как любого выдающегося человека, его сгубил зеленый змей. Он боролся с ним как мог. Напялив на себя пару теплых спортивных костюмов и ветровку сверху, иногда пытаясь согнать лишний вес, набегал десятки кругов по спортманежу. Однажды Хитрый решил добавить нагрузку игрой в звероболе. Считая себя тренером высшей категории, он сразу взялся руководить игрой:
      -Я тебя вижу в том углу, - кричал одному игроку. -Ты должен быть вот там, под кольцом. А ты где, – бешено вытаращив глаза, орал он другому игроку.
Незнайка играл против него. Хитрый попробовал научить и его правильной тактике и практике игры:
      -В зад не толкай и проход мне не загораживай.
      - Что ты за свой зад трясешься, - огрызнулся Незнайка. У нас игра без правил, как хочу, так и толкаю. Для убедительности он толкнул Хитрого в грудь.
      -У меня мяча нет, а ты проход загораживаешь, закипел Хитрый.
      -А вот мяч будет тогда…- зловеще начал Незнайка. Договорить он не успел. Страсти накалялись. Команда, в которой играл Незнайка, пошла в атаку. Но тут кто-то впереди перехватил мяч и через всю площадку метнул его как раз туда, где беседовали друзья. Хитрый красиво и высоко выпрыгнул. Незнайке ничего не оставалось делать, как поймать вместо мяча зад Хитрого и, вместе с его задним проходом метнуть ещё выше. Пролетев метров пять, Хитрый поднялся, послал Незнайку куда подальше, пожелал одновременно вступить в половой контакт со всеми присутствующими, этой долбанной игрой и спортзалом. После этого пыхтя как паровоз, удалился в баню. Ни душ, ни холодный бассейн почему – то не охладили его разгоряченный нрав. Охлаждали его только горячительные напитки и то до поры до времени, пока он не заводился с полуоборота по любому подходящему пустяку. А причин для пустяков находить он был большой мастер.
                Нэцер.
     Это была кличка одного из величайших местных жуликов и проходимцев Вячеслава Новикова.  Нэцэр также, как и Хитрый появлялся в спортзале в перерывах между пьянками.
Тело, привыкшее к нагрузкам, требовало свое. Продолжать естественный, здоровый образ жизни. Да и все его естество не успокаивалась. Тянулось к таким же, как он игровым натурам. Новиков был на несколько порядков выше Хитрого. В свое время, это действительно была звезда Брянского футбола. Мощный, высокий, техничный. Игрок экстра - класса. На звероболе он появлялся погрузневший и располневший, утративший былую скорость и неутомимость. Но игрок остаётся игроком. Мяч в баскетбольное кольцо он мог забросить чем угодно. Ногами, руками плечом, головой. Зажав мяч между коленками или спрятав его под футболку, он умудрялся дурить двух- трех нападавших. Делал это настолько мастерски, что казалось мяч он давно кому- то отдал. Обычно Нэцэр стоял под кольцом соперников, ожидая длинный пас через всю площадку. Получал мяч и начинал игру кота с мышкой. Нэцэр был всегда полностью уверен в своей победе, но хотел помучить противников. Поиздеваться над их беспомощностью. В такие моменты его пиратское лицо светилось от удовольствия. Грозный ястребиный профиль становился насмешливым и шутовским. Шут и величайший игрок. Таким он остался в истории зверобола.
Еще одним игроком стремительно промелькнувшим на небосклоне зверобола был
                Кинг - Конг.
      Наверное самый рослый игрок зверобола. Два метра четырнадцать сантиметров. Сто пятьдесят килограммов живого веса. По внешнему виду разжиревшая горилла в очках с толстенными линзами. Килограмм пятьдесят, а может быть и больше, весил один только живот. По его рассказам он был мастером спорта СССР международного класса по баскетболу. Забрасывал мячи он действительно здорово. Двумя руками из-за головы с середины площадки. Но зверобол это не баскетбол. Незнайка сумел показать различие. Он так толкнул Кинг-Конга в спину по ходу движения, что тот увлекаемый собственным животом рухнул с обвальным грохотом. Рёв раздался как из джунглей. После игры, в парилке, Кинг-Конг хотел посадить Незнайку на раскаленные камни. Эта мысль явно читалась на злобной гориллообразной физиономии. Незнайка взял с собой в парилку бутылку с пивом. На его невозмутимой физиономии тоже можно было прочитать. –А по башке бутылкой есть желание получить?  Кинг- Конг возмущенно посопел и успокоился. Поиграл он немного. Собственно говоря, приходил он не играть, а по большей мере поесть и выпить на халяву. Почти каждый четверг кто-нибудь накрывал стол. День рождения или любой другой повод использовался для того чтобы угостить друзей. У Кинг-Конга таких поводов не было, но пожрать он был большой мастер. Да и вообще этот амбал, был редкий нахал. Наглецы и халявочники в зверобольном обществе надолго не задерживаются.  Привел его тренер по баскетболу Смекайла. Он же и сказал Кинг-Конгу по просьбе трудящихся на игровой площадке и в бане, что его присутствие здесь нежелательно.
                Смекайла.
        -Видел ли ты хоть одного молдаванина, который умеет играть в футбол или баскетбол, - так однажды Молчун в минуту опьянения сказал Незнайке. Незнайка пожал плечами и задумался. Задумался не о том, видел или нет, а о том, почему Молчун задал такой вопрос. Незнайка был русским по крови, духу, и мировоззрению, а потому такой вопрос ему и в голову прийти не мог. Для него все люди делились на умеющих играть и не умеющих. На пьющих и не пьющих, на умеющих думать и не умеющих. На порядочных и непорядочных. Молчун не был русским. Он был пришлым по рождению и  сочувствующим тем, кто ниже его, как он считал, по рождению, уму и положению. И эта была отличительная черта его национальной принадлежности. 
Смекайла сначала был баскетболистом молдавской национальности. Затем стал тренером ведущей команды брянской национальности. Но он этим не кичился. В выпивке был своим среди чужих и чужим среди своих. Не упивался, как молдаванин, но и не напивался, как русский. Всегда в меру вежлив, в меру корректен. На звероболе вежливо возмущался теми, кто толкал. Говорил, что надо держать, а не толкать. Ругался с теми, кто держал. Говорил, что надо толкать, а не держать.  Пытался особенности национальной техники зверобола соединить с особенностями национальной тактики поведения молдаванина в ближайшем  зарубежье. Забрасывал красивые мячи. Считая себя тренером и здесь, на звероболе, требовал от участников отдавать мяч только ему в руки. Расчищать  путь к кольцу. Хватать, толкать и удерживая всех подряд. Если надо, то и своих игроков тоже, чтобы не мешали. После игры, в бане, разоружал особо разъяренных, улыбкой в усы. Улыбаясь в усы, он думал про себя… Что он думал, история зверобола умалчивает.
                Шишкин
       Был еще один молчаливый игрок на звероболе, но назвать его Цваймолчун как - то язык не поворачивался. От него нельзя было услышать категоричную критику в чей-либо адрес. Он всегда был спокоен, методичен, последователен и деловит. Сдержан в проявлении чувств и эмоций. Мог иногда взорваться, но, не причиняя особого зла окружающим. Казалось, что детский стишок:
                -Мишка косолапый по лесу идет,
                Шишки собирает и в карман кладет.
                Вдруг одна из шишек прямо мишке в лоб,
                Рассердился мишка и ногою… Топ!
Был написан специально про такую жизненную позицию.
      Только вот в косолапости Шишкина никак нельзя было упрекнуть. В меру высок и строен. С виду настоящий английский лорд. Он и по поведению был таким в жизни и на площадке. Это был один из лучших представителей старой легкоатлетической гвардии спортклуба. Тренер по прыжкам в длину.
Возможно что чем то, какими - то внутренними качествами на него был похож представитель новой гвардии. Молчаливый, спокойный, улыбчивый за столом. Горячий, заводной на игре. Всегда готовый лезть один на стенку. Незнайка так и назвал его
                Настенкин
      Молодой ковбой, соскочивший с лошади не разгибая ног, яростно бросился преследовать удирающего от него бычка. Вот что приходило на ум любому, кто смотрел на передвижение Настенкина по игровой площадке. Это торнадо смешивало в одну кучу-малу обе команды. Но как, ни странно драки всё равно не получалось. Крики, вопли, рычания, ворчания, сверкания глазами спонтанно возникали и тут же гасились. Давились и утюжились. Особенно когда играл Труба. Или
                Т-54,
так Незнайка прозвал следующего игрока за его возраст и тактико-технические данные. Пятьдесят четвертый при солидной массе в сто десять килограмм обладал завидной скоростью. Это был скоростной танк повышенной проходимости. Он разворачивался на месте, катился в любую сторону, плевался снарядами с изумительной точностью в основном с дальней дистанции. Мгновенное автоматическое наведение. Выстрел. Победный рев, разворот и откат на свою территорию. Он и по жизни ломился также напролом, хотя обладал большой тактичностью и маневренностью.
Незнайка давно подметил, что многие раскрывают в звероболе свою истинную сущность. Кто как играет, тот так и по жизни идет. Ему с этой командой идти по жизни было очень приятно и комфортно. Не во всякой компании можно было так расслабиться и отдохнуть душой. Это был своего рода открытый клуб единомышленников. О нём многие знали, но чтобы влиться в него мало было обладать таким же мышлением. Нужна была ещё добрая веселая натура и конечно же харизма. Таким харизматическим участником группы стал             
                Котофеич
Незнайка назвал его так вовсе не потому, что он с виду напоминал добродушного кота среднего возраста, а потому что это была сама суть харизмы бывшего боевого кота. Котофеич был полковником в отставке. Как любой военный он мог переорать любого мартовского кота. И очевидно поучаствовал во многих схватках, хотя по морде этого было не видно. По поведению кстати тоже. Мягкий, всегда улыбающийся, практически непьющий, хотя мог поддержать весёлую компанию. Иногда он по - своему выражал уважение зверобольцам. Проставлялся и…, сбегал из-за стола, ссылаясь на дефицит времени.