История Федора Кузьмича - Александр I

Александр I (Часть 11)

4 сентября 1836г. к молотобойцу, чья кузня стояла рядом с городком Красноуфимск (Пермская губерния) подъехал белобородый осанистый старик на вид лет шестидесяти и попросил подковать лошадь. Крестьянский зипун странника, разительно контрастировал с его породистым жеребцом. На прямые вопросы кузнеца, откуда у него такой конь, кто он сам таков, куда держит путь, путник отвечал невпопад.

Поведение старика показалось кузнецу подозрительным, закончив работу, он попросил незнакомца вести себя благоразумно и отправиться с ним в город к городскому голове.

На допросе старик назвался Федором Кузьмичом, родства не помнящим, разменявшим седьмой десяток лет, православной веры, безграмотным, бездетным, живущим милостью Божией. Готовясь к жизни вечной, решил он, мол, полюбоваться сибирскими красотами. На дополнительные вопросы странный человек отвечать отказался, чем вызвал новые подозрения. Начальство приказало задержать его за скитальчество.

3 октября 1836г. суд, призвал арестанта открыть имя, данное ему при рождении, истинное происхождение и сословную принадлежность, но подсудимый продолжал упорствовать. Судья приговорил Федора Кузьмича к 20-ю ударам плетью и отправке разнорабочим в Херсонскую крепость или на вечное поселение в Сибирь.

Пермский губернатор Гавриил Корнилович Селастенник, ознакомившись с решением суда, и учитывая возраст осужденного, а, следовательно, и его не годность к работе на крепостных валах, приказал сослать бродягу на вечное поселение в Сибирь.

Через полторы недели выдержав порку плетью, Федор Кузьмич, отправился за 2-тысячи верст в Ачинск. На этапе офицеры предоставляли величавому старику отдельное помещение, и разрешали передвигаться без кандалов. Он поражал каторжан интересными рассказами, обширной информацией о Санкт-Петербурге и Москве, знанием церемониалов российского императорского двора. Он досконально знал подробности войны 1812г. и иностранного похода русской армии. Белый как лунь старик не терпел ни малейшего беспорядка в своей одежде, держал жилище в такой чистоте, что проведя по полу батистовым платком, на нем не оставалось, никакой грязи.

В ссылке Федор Кузьмич познакомился с казаком Семеном Сидоровым, выстроившим для него избенку-молельню в станице Белоярской. Станичники приносили старцу молоко, яйца, мясо, овощи, пироги. Он с радостью принимал подаяние, а потом раздавал еду и питье нищим, убогим и нуждающимся каторжанам.

Однажды гость Сидорова, казак Березин, лично видевший в Санкт-Петербурге благословенного императора, узнал в старце почившего в бозе Александра I. Почувствовав повышенный интерес к своей персоне со стороны казаков и особливо их жен и матерей, Федор Кузьмич сначала ушел в деревню Зерцалы, а потом старательствовал на золотом прииске.

С 1849г. он проживал на пасеке благочестивого крестьянина Ивана Латышева, который дивился тому, что ко дню своих именин старец относился прохладно, пуще всего почитая 6 декабря – день памяти Святого благоверного князя Александра Невского.

Тут с Федором Кузьмичом сдружились Мария и Марфа крепостные сосланные помещиком в Сибирь. По праздникам женщины накрывали для старца «пиршественный» стол, выставляли незамысловатые, но с душой приготовленные яства. Иногда «Кузьмич» рассказывал подругам, какие празднества покойный нонче император Александр Павлович любил устраивать в Северной Пальмире. Женщины с интересом слушали о балах-маскарадах, спектаклях, торжественных приемах, иллюминациях и салютах.

Как-то к Федору Кузьмичу привели больного ссыльного, просившего излечить его молитвой и благословением. Когда страждущий услышал слова: «Проходите детушки», он, потеряв сознание, рухнул на пол. Потом он рассказал, другу, что до каторги служил истопником в Зимнем дворце, голос старца он много раз слышал под сводами «царского дома», тогда он принадлежал всероссийскому самодержцу Александру I.

После этого случая старик вновь, снялся с насиженного места и поселился в заброшенном домишке на окраине деревни Коробейниково. Вскоре и сюда потянулись просители, неоднократно жители наблюдали, как рядом с домиком останавливались дорогие экипажи, из которых выходили важные господа. Со старцем виделся и Лев Николаевич Толстой, он задумывал писать о нем роман, но внезапно без видимых на то причин прекратил над ним работу.

Однажды к Федору Кузьмичу приехал выкупивший себя с семьей из крепостной зависимости томский купец Семен Феофанович Хромов. Ставший преданным почитателем старца в 1858 году он уговорил его перебраться к нему в Томск. Федор Кузьмич согласился и 6 лет до своей смерти зимами жил в отдельном флигельке хромовского дома, а по весне перебирался на купеческую заимку в долине реки Ушайки. Он посещал службы в городских храмах, но на предложение епископа Томского и Енисейского Порфирия (Соколовский) общаться с Богом в архиерейской молельне, ответил отказом. Федор Кузьмич исповедовался у будущего архиепископа Иркутского и Нерчинского Парфения (Петр Тихонович Попов) и иеромонахов Рафаила и Германа. К священникам обращались неизвестные люди и предлагали большущие деньжищи в обмен на раскрытие исповедальных тайн «старика-загадки».

Незадолго до смерти Федор Кузьмич исповедался отцу Рафаилу, на его просьбу назвать своего небесного покровителя, он ответил, что об этом только Бог ведает, старец сказал, что о его батюшке и матушке молилась и молится русская церковь.

Со слов Хромова перед смертью он успел спросить у старца, не был ли он в своей иной жизни российским императором Александром Благословенным. Собравшись с силами, умирающий ответил: «Чудны дела твои Господи, нет тайны, которая рано, или поздно не откроется».

20 января 1864г. Федор Кузьмич скончался, согласно записи в метрической книге ему было 80 лет. На второй день Хромов приказал неизвестному художнику запечатлеть старца на смертном ложе. Если сопоставить портреты императора и старца можно увидеть поразительное сходство этих людей.

Федора Кузьмича похоронили в пределах Богородице-Алексеевского мужского монастыря, на пожертвования местных жителей на могиле установили крест с надписью:

«Здесь погребено тело Великого Благословенного старца Феодора Козьмича, скончавшегося 20 января 1864 года».

Со слов Семена Феофановича Хромова после смерти старца он обнаружил в его вещах маленькое резное распятье из слоновой кости, золотую фигурную цепь ордена Андрея Первозванного, погонный вензель Александра I, и псалтырь рясофорного монаха Алексея Золотарева из саранской Петропавловской обители.

Помимо этих вещей купцу достался шелковый мешочек, висевший долгие, годы в изголовье усопшего, старец неоднократно говорил, что тут сокрыта, правда, о нем. К удивлению Хромова внутри лежали две странного содержания записки:

Первая записка:

Лицевая сторона: ВИДИШИЛИ НАКАКОЕ ВАС БЕЗСЛОВЕСИЕ СЧАСТИЕ СЛОВО ИЗНЕСЕ

Обратная сторона: НО ЕГДА УБО А МОЛЧАТ П НЕВОЗВЕЩАЮТ

Вторая записка:
Лицевая сторона:
1 2 3 4
о в а зн
i Дк ео амвр А КРЫЮТ СТРУФИАН
с з Д я

Обратная сторона:
ВО ВО
1837 г. МАР.26 В ВОЛ
43 пар

Эти таинственные письмена попробовал расшифровать в своей книге «Царственный мистик. Император Александр I – Федор Кузьмич», князь Владимир Владимирович Барятинский. Вот что у него получилось:

«ВИДИШИЛИ НАКАКОЕ ВАС БЕЗСЛОВЕСИЕ СЧАСТИЕ СЛОВО ИЗНЕСЕ»:
«ВИДИШ ЛИ, НА КАКОЕ БЕЗСЛОВИЕ (МОЛЧАНИЕ) ВАС ОБРЕКЛО ВАШЕ СЧАСТЬЕ И ВАШЕ СЛОВО».
«НО ЕГДА УБО А МОЛЧАТ П НЕВОЗВЕЩАЮТ».
«НО КОГДА АЛЕКСАНДРЫ, ТО ПАВЛЫ НЕ ВОЗВЕЩАЮТ».
«i Дк ео амвр А КРЫЮТ СТРУФИАН».
«Я СКРЫВАЮ ТЕБЯ, АЛЕКСАНДР, КАК СТРАУС, ПРЯЧУЩИЙ ГОЛОВУ ПОД КРЫЛО»
«ВО ВО
1837 г. МАР.26 В ВОЛ
43 пар»

26 МАРТА 1837г. ПРИБЫЛ с 43 ПАРТИЕЙ ССЫЛЬНЫХ В (Б(В)ОГОТОЛЬСКУЮ КРЕПОСТЬ.

Другую расшифровку в своем труде «Александр I» привел Великий князь Николай Михайлович Романов:
«Се Зевес И.Е.В. Николай Павлович
без совести сославший Александра
от его (чего) аз нынче так страдающь
брату вероломно вопию
Да возсия моя Держава
1837-го г. Мар. 26-го».

Впоследствии брат Николая Михайловича, Великий князь Дмитрий Павлович, волею судьбы сумевший после революции 1917г. перебраться в Париж утверждал, его брат выяснил, что Федор Кузьмич и Александр I один и тот же человек. Государь сознательно отказался от престола, сказав с усмешкой будущему императору Николаю I, что когда тот поедет на коронацию, «почивший император» будет в толпе кричать УРА и подбрасывать в воздух картуз.

Вскоре после смерти таинственного старца поползли слухи о вскрытии гробницы Александра I, например такие. Однажды сторожей Петропавловского собора поздно ночью собрали у центрального входа, неизвестный офицер приказал им занести в императорскую усыпальницу гроб, доставленный на катафалке под охраной собственного «Его императорского величества» конвоя. Повинуясь приказу таинственного военного, сторожа вскрыли гробницу Александра I, и заменили одни останки на другие. Когда с работой было покончено, сторожам и охране выдали по 10-тысяч рублей и под страхом каторги приказали держать язык за зубами.

Вторую историю, находясь в эмиграции, рассказала графиня Александра Илларионовна Шувалова, чей отец Илларион Иванович Воронцов – Дашков являлся личным другом императора Александра III. За 5-6 лет до смерти Александра III отец вернулся домой поутру и рассказал взволнованной супруге, что сегодня ночью с Государем он присутствовал на вскрытии гробницы Александра I. Когда саркофаг открыли, рабочим приказали выйти из собора, внутри остались император, граф и 4 гренадера из дворцовой «Золотой роты». Солдаты открыли крышку гроба, и все увидели. Что он пуст.

В 1921г. по требованию Всероссийского комитета помощи голодающим (ВК Помгол), вскрыли все гробницы российских императоров. Чекисты изымали серебряные гробы, золотые короны, ордена, кольца, перстни и нательные кресты. Ограбили все захоронения, кроме гробницы Александра I, она оказалось пустой.

После Великой Отечественной войны советский писатель и сценарист Виктор Борисович Шкловский обратился к Михаилу Михайловичу Герасимову, советскому скульптору-антропологу, автору метода восстановления внешнего облика человека по останкам, литератор предложил добиться разрешения на вскрытие захоронения Александра I. Герасимов нервно рассмеялся, а потом, успокоившись, показал в ответ Шкловскому четыре пальца. Четыре раза на просьбу поработать с останками Александра I он получал ничем не обоснованные отказы.

Интересно после смерти Александра I сложилась судьба двух персонажей этой загадочной истории баронета Виллие и лейб-медика Тарасова.

Виллие, подписав в начале XIX века свидетельство о смерти Павла I от «апоплексического удара», после смерти Александра добился удаления Тарасова от двора. Баронет умер 2 марта 1854г., его смерть вызвала в столице много пересудов. Петербуржцев интересовало, откуда у покойного взялось состояние в 1,5-миллиона рублей серебром. На эти деньги он завещал построить госпиталь. Строительство «Клинической больницы баронета Виллие» на 150 коек было закончено в 1873 году, сегодня она входит в комплекс зданий «Военно-медицинской академии».

Дмитрий Климентьевич Тарасов до смерти Федора Кузьмича в 1864 году не заказывал панихид по Государю Александру I. Узнав о кончине загадочного старца, он ежегодно просил священников поминать Раба Божия Александра. «Тарасовский» кучер не держал в секрете того, что барин заказывает панихиду по горячо любимому им императору в Казанском, или Исаакиевском соборе и никогда в Петропавловском.

Завесу над тайной жизни и смерти Александра I и канонизированного в 1984г. Русской православной церковью в лике праведных Феодора Томского (Федор Кузьмич) в 2015г. приоткрыл президент «Русского графологического общества» Светлана Михайловна Семенова. Вот что она сказала в интервью журналисту радиостанции «Комсомольская правда»:

«- Со мной Томск провел эксперимент. Тамошние ученые через московских историков прислали мне рукописи. Мне принесли десять документов, предложили их посмотреть и поинтересовались, что я по поводу этих бумаг могу сказать. Сообщили, что первое написано мужчиной, а второе женщиной. Когда я посмотрела, я даже не спросила об условиях наших встреч, для чего и кому это нужно, а сразу утонула в этих рукописях. Первая рукопись – это когда Александру I было 24 года, потом 35 лет, затем 47, потом он по рукописям исчезает на 20 лет, потом возникает рукопись, в которой имена святых выведены церкославянском буквами, а дальше пошли маленькие записки Федора Кузьмича. Я не знала о них. Я не историк, я об Александре I знала очень неглубоко. Но я видела, что в рукописи отражается необычный человек. У меня не хватало графологических трудов, чтобы можно было зацепиться, понять, что за этим стоит. Они настолько необычно были написаны, что я углубилась в них и потеряла сон.

Я объединила почерковедческую экспертизу с графологической. С графологической было несколько сложнее, так как не хватало терминологии для определения некоторых графологических знаков, присутствовавших в тексте. Я за это так зацепилась. В конце концов, я позвонила и спросила: «Это Александр I?». Фактически через почерк я вышла на личность.

Президент русского графологического общества Светлана Семенова заявила, что сопоставила почерк императора в возрасте 47 лет и рукописи святого, написанные в возрасте 82 лет. Ее вывод: их написал один человек.

Президент русского графологического общества Светлана Семенова заявила, что сопоставила почерк императора в возрасте 47 лет и рукописи святого, написанные в возрасте 82 лет. Ее вывод: их написал один человек.

- А не было желания опубликовать эти изыскания в научном журнале, а не сделать это на форуме в одном из регионов России, а войти в научное сообщество с такой сенсацией и вписать свое имя в скрижали науки?

- Я в Красноярске действительно обратилась к аудитории: «Хочу, чтобы у меня были подлинные рукописи, чтобы я не могла сомневаться в плохом копировании. Некоторые документы были плохо исполнены, увеличены. Хотя почерк на них средне-мелкий.

А в Томске мне дали оригиналы рукописей Федора Кузьмича. Такой скромный, маленький, а там такое сокровище хранится. Я не могла от них оторваться. Я повторяла: «Это он, это он!» И никто не мог понять, о ком это я. Конечно, я имел в виду Александра I, а в руках держала рукопись Федора Кузьмича! Было очевидно, что это почерк императора. Пускай я дала заключение по копиям, но идентичность почерков даже по копиям очень высокая».
Алексей Николаев 77