Невозможная История. Судьба третья

Невозможная история.

Судьба третья.

Снова пришла осень. Первая осень, примирившая его с суровой действительностью. Новый, - сто тридцать третий год по новому летоисчислению, или семь тысяч сто тридцать третий от сотворения мира, - выдался на удивление сухим и теплым. Господский дом, - их с Марьюшкой дом, стоящий на холме у реки, - совсем еще  новенький, - остро пах сосновой смолой. А по деревянным доскам полов раздавался топот маленьких детских ножек.

Урожай в этом году внушал надежду на сытую зиму. Мужики, впрочем, все еще не завершили обмолот снопов в амбаре. Сарае, в котором все они, вместе, прожили три года.

И он с беременной женой, и его крестьяне, приписанные к поместью.
Конечно, в этих условиях ему очень многого не доставало.

Электричества, компьютера, интернета... Множества удобств, которых просто не замечал в прошлой своей жизни. Просто потому, что родился и вырос среди этих удобств.
Но утешало то, что в этом мире не было ни атомной, ни термоядерной бомб. Не было, пока еще, - стратегических бомбардировщиков и атомных субмарин.
Отсутствовали и межконтинентальные баллистические ракеты, дамокловым мечом нависавшие над головой жителей планеты Земля в то время, когда он только появился на белый свет.

А родился Григорий Мелехов в последнее десятилетие двадцатого века. Само собой - от Рождества Христова.

Своим именем, как ему рассказала мама, Гришка был обязан своему отцу, - большому поклоннику писателя Шолохова. Отец умер, когда Гришке было всего три года. Не выдержало сердце.

В их городке, - небольшом и скучном, в девяностые годы просто не было работы. А отец старался обеспечить семью...

Так что рос Гришка в неполной семье. Государство в то время на Гришку, как и на всех остальных граждан, внимания не обращало.
Рос он на улице. В памяти взрослых еще были ярки воспоминания о бандитских разборках, и они, пацанва, тоже рвались соответствовать стилю крутых рэкетиров. Воровство, драки да просроченное пиво с ближайшей городской свалки...

А чем еще было заниматься подросткам в заштатном городке?
На счастье Гришки нашлась организация, решившая заняться воспитанием подрастающего поколения.

Казаки.

Мать не могла нарадоваться на сына. Даже двойки в школьном дневнике стали появляться редко - редко. Гришка с головой ушел в освоение устройства автомобиля и автомата Калашникова. Гонял по автодрому на стареньком дребезжащем "Уазе"; осваивал науку верховой езды в пригородной конюшне; с упоением тренировал руку в рубке лозы; не пропускал ни одного выезда на стрельбище...

Увлечение было настолько сильным, что Григорий по казачьей традиции проколол мочку левого уха и с гордостью носил в нем серьгу. И горе было тому, кто решал стебаться над этим!

К службе в вооруженных силах Российской Федерации Григорий был полностью подготовлен. И, как вполне подготовленный к службе, попал в Ивановскую дивизию ВДВ.

А к концу срока службы перед Григорием встал вопрос что делать дальше?

Можно было подписать контракт с МО.  В их городке рабочих мест за прошедший период не слишком то и прибавилось. Да дружок его, Мишка Паньшин, предложил через своего отца устроить в службу безопасности СМУ. Зарплата там, (для его городка) была вполне приличной. Ну и за каждые двое суток дежурства "на точке" обещали сутки отгула...

И Гришка согласился. Трудоустроился сразу как вернулся на гражданку. Только пару дней "погудели" с приятелями, а на третий Гришка собрал свои документы и уехал в область.

Друг не подвел, уже через сутки, получив удостоверение и новенькую форму Гришка ехал на "Урале" в свою первую командировку.
И завертелось - понеслось...

В тот раз его вызвали с середины законного отдыха. На "нефтянке" под Рязанью пропал охранник. Это, по слухам, бывало и раньше. В основном работали холостые, - не каждая жена сможет ждать своего из постоянных, порой многомесячных командировок. Ну и сами охранники, что греха таить, пользуясь отсутствием постоянного контроля могли уйти в загул.

Были случаи, когда пропавшие объявлялись спустя несколько месяцев, - уже сменив прописку и обзаведясь новой семьей.
Нет, никаких предчувствий или мистических опасений в тот раз у Гришки не возникло.

Грязь на "трассе", - (траншее с трубой и грунтовой дороге вдоль этой траншеи), - уже начала подсыхать. В вагончике пахло давно не жилым помещением. Влажный, вызывающий неприятный озноб воздух давно не топленного вагончика легко прогрелся растопленной печкой. На газовой плитке, подключенной к красному баллону с пропаном аппетитно запахло жареной картошкой. Вот только воды не было для чая, но идти в овраг, где как Гришке сказали, течет ручей и даже имеются родники, было лень. Тем более к тому времени как он хватился воды на улице было уже темно. "Хоть глаз коли", как говорил его дружок Мишка. И Гришка ограничился остатками минералки, которую взял в дорогу.

Утро вставало над Россией ясное. Остро свежее после ночного заморозка. Над высокими вершинами леса, растущего на противоположной стороне широкого оврага висела круглая, слегка глуповатая морда полной луны. Со стороны вагончика, над такими же высоченными вершинами сосен наметилось появление краешка всходящего солнца. Еще только наметилось...

По оврагу, от края до края, - словно текла река плотного тумана. Можно было даже разглядеть в этой реке струи и водовороты, наблюдать ускорение движения тумана и его замедление из - за встреченных препятствий. Так у края огромного валуна, неподалеку от которого стоял вагончик и строительная техника, туман стоял неподвижно. Словно в заводи. В то время как "застойное место" огибала стремительная струя, которая, переходя на другую сторону валуна тоже резко теряла скорость и уже текла вдоль края обрыва с неспешностью черепахи.

Спускаться в овраг необходимо было именно через это "стоячее место" в тумане. Именно туда вела натоптанная тропинка. Гришка достал оцинкованное десятилитровое ведро и бодро нырнул с головой в реку тумана. А чего ему было опасаться? Белым днем, в паре шагов от вагончика?

Тропка в густом тумане скорее угадывалась. Вскоре под ногами зачавкала сырость. Еще несколько шагов и более темной полосой в тумане обозначилась вода ручейка. Искать родники в таких условиях было бессмысленно, и Гришка решил набрать воды прямо из ручья.
Зачерпнув ведром, так чтобы не попала донная грязь, Григорий отправился назад. Уже на подъеме к валуну Гришка почувствовал запах дыма.

Печка прогорела еще ночью, готовить он не начинал, костров не жег. Тогда откуда дым? Неужели пожар?

Забеспокоившись, Гришка буквально взлетел к валуну.

Возле камня горел костер. Вокруг костра сидела живописная компания обросших, бородатых мужиков. Одетых в непонятные костюмы, скорее всего взятые из какого нибудь музея.

Но самое поразительное, мачтовый лес сплошной стеной подступал к краю оврага. Не было даже намека на просеку, траншею, вагончика и техники вокруг него! И с чистого, ясного неба над вершинами сосен глумливо смотрело на онемевшего Гришку круглое лицо луны.
Негромко переговаривавшиеся между собой бородачи, заслышав шум, удивленно уставились на Гришку...

И тут же сзади на Гришкину голову обрушился удар.

Когда Григорий пришел в себя, он оказался крепко связанным по рукам и ногам. Обнаружив это, Гришка попытался освободиться. Но все его попытки были безуспешны. Наконец, обессилев, он замер.
Вдобавок, словно в дополнение к создавшейся абсурдной ситуации, возле его глаз, словно "вишенка на торте" рос кустик земляники. И от висящей на нем спелой ягодки шел просто одуряющий аромат.
Какая, к черту ягода? Только снег сошел! И тем ни менее, - вот она!!!

Как видно, он очень долго провалялся без памяти. Серые сумерки быстро сменила непроглядная темнота ночи. Звезды в вышине перемигивались, равнодушно глядя на связанного Гришку...

На рассвете один из обладателей бандитских рож подошел к Григорию, молча привязал к связанным рукам конец длинной веревки, другой конец которой обернул вокруг своей талии, после чего развязал ему ноги.

Затекшие ноги отозвались на восстановление кровообращения лютой болью. Но разбойничья морда ударом сапога под ребра не двусмысленно дала понять, что требуется от Гришки. Застонав, Григорий сумел встать.

И они пошли куда - то прямо через лес. Только к вечеру Гришке дали возможность напиться из его же ведра и кинули, как собаке кусок черствого заплесневелого хлеба. За весь день бандитская морда ему не задавал никаких вопросов, а на все его вопросы просто не реагировал.

Этим же вечером Гришка не без удовольствия наблюдал за суетой бородачей, пытающихся развести костер. Сколько эмоций на заросших лицах! Пока собирали сухой хворост пару раз едва не передрались.
Когда пытались высечь искру, драки избежать уже не получилось. И только раздув огонь компания успокоилась, видимо договорившись о чем то.

Поначалу Гришка совсем не понимал языка, на котором говорили бородачи, но к концу путешествия через бесконечный лес вполне освоился. Не только начал понимать смешной говор, впрочем вполне себе русского языка, но и вполне сносно уже мог объясняться на нем.
Как оказалось, шли они в Нижний Новгород, где разбойнички собирались вернуть его прежнему хозяину, за вознаграждение естественно. Ну а если хозяина не сыщется, то просто продать его кому нибудь...

Поняв это, Гришка попытался сбежать. А когда его догнали, дрался насмерть, не желая стать рабом.

Но в конце концов все таки оказался на пристани этой большой деревни, которую бандиты почему то упорно называли Нижним.
Компания бородачей уменьшилась на две морды, оставшиеся в лесу с проломленными черепами. А "бандитская рожа" стал еще более страшным, лишившись левого глаза.

Просидевшего на площади две недели Гришку наконец погнали по деревянным сходням на борт деревянной же широкой баржи и загнали в темный трюм. Чему Гришка даже был немного рад. Дожди, зарядившие в последние дни оказались на редкость холодными.
Наконец через несколько дней баржа с живым товаром, зашелестев днищем по речному песку, двинулась куда - то в путь...

Изредка делали остановки, рабов выгоняли на мокрую от дождей палубу, где их осматривали покупатели. Иногда довольный хозяин баржи прятал монету в свой кошель, а покупатель уходил захватив с собой нового раба.

Чаще грустный рабовладелец смотрел, как очередного умершего от голода раба перекидывают через борт баржи в воду Волги...
А между остановками Гришку развлекали такие же как он рабы, рассказывая ужасы едва окончившегося в Московии страшного голода...

Четыре года назад все лето, - десять недель подряд лили холодные, проливные дожди. То, что не вымокло, что не сгнило в полях, - доконали ранние морозы.

Неурожаи повторились и в следующие два года. Вымирали целыми поселениями, бежали в Сибирь и Дикое поле. Те из помещиков, кто имел еще хоть каплю совести, давали крестьянам вольную, не имея возможности прокормить голодных. Прочие просто выгоняли с поместий, надеясь вернуть крестьян как беглых, когда голод окончиться.

По всем лесам и дорогам шастали разбойничьи шайки, грабя всех встречных. (Видно Гришке не повезло, - как раз встретился с одной из таких шаек.)

Часто от голода дело доходило до людоедства...

А потом на этот великий голод, словно не удовлетворясь страданиями христиан, обрушилась чума.

Только в Москве, христолюбивый царь Борис Федорович с царевичем Федором раздавали изголодавшимся хлеб. И со всей Руси в Москву стекались толпы страждущих, еще больше увеличивая нехватку хлеба.
А бояры гноили в закромах зерно, ожидая все более высоких, более выгодных цен...

Сколько страшных историй о этом Великом Голоде переслушал Гришка!
Наконец пришел покупатель и за Гришкой. Обычно, увидев ненависть, сверкавшую во взгляде Григория, покупатели отводили глаза и спешили к следующему рабу. Но этого необычного рабовладельца яростные Гришкины взгляды ни чуть не смутили.

Худощавый, но при этом какой то плотный, "сбитый" человек лет тридцати пяти - сорока, с грубоватыми чертами лица, на котором особо выделялись глубоко посаженные глаза и слегка большеватый нос, не носил ни обязательной для каждого взрослого мужчины бороды, ни даже усов. Длинные, спадающие крупными волнами, светлые, чуть рыжеватые волосы, да необычная в этих местах одежда.

Иностранец, тут же определил Григорий.

Окинув палубу с рабами, человек решительно направился прямиком к Гришке. Внимательно рассматривал его руки, вертел голову, даже раскрыл Гришке рот и полюбовался его зубами.

Подумав минуту, вдруг начал задавать вопросы на незнакомых языках. Гришке даже почудилось, что он может выделить как минимум, английский, польский и немецкий. Не потому, что он что то понял, нет. (Хотя в свое время в школе он "проходил" английский. Но именно "проходил". Мимо...) А просто по звучанию слов.
Странный покупатель, убедившись в том, что Гришка не понял его вопросов по взгляду, наконец спросил по русски:
- Не понимаешь?
- Нет.
- Странно. Судя по всему хоть что то понять был бы должен... Ну хорошо!

И направился к владельцу баржи. Короткий обмен фразами, переход монетки из одного кошеля в другой, и к купленному рабу со всех ног бросаются холуи надсмотрщики. Хватают новую собственность господина и волокут ее с мокрой, скользкой но ставшей такой привычной, (чуть ли не родной), палубы работорговой баржи.
Впрочем, Гришке вдруг все стало безразлично. От голода и от холодного осеннего дождя он совсем обессилел, и холуи практически волоком тащили его вверх по обрыву берега к стоящей там крестьянской телеге. Взвалив его словно куль в телегу, бородатый возница ободряюще приговаривал:
- Ничего, болезный! Ничего! Барин добрый. Кормит справно. Конечно, гневлив бывает... Но ты не перечь ему ни в чем! И старайся, скоро выполняй все, что прикажет... И все будет хорошо! Принц Густав... Он хороший!...

Поездка была недолгой. Деревянные дома с подворьями расступились и перед глазами Гришки предстал красного кирпича трехэтажный дом с высокой крышей. Ехавшая вслед за господской каретой, остановившейся возле крыльца под широким балконом, телега объехала дом с правой стороны и остановилась возле двери в подвал.
Заколевшего на ветру Гришку провели в тепло кухни. От аппетитных запахов закружилась голова. В желудке вдруг вновь проснулась затихшая было резь... И когда привалившемуся к теплому боку огромной печи Грише сунули в руку теплый кусок пирога, он не выдержал. Рыдания стали сотрясать его иссохшее от голода и лишений тело...

Два дня его не трогали. Он отъедался и отсыпался, привалившись к теплой стене печи. На третий день ему показали баню, в которой он смог мыться каждый день, (что он потом с удовольствием и делал), и поленницу дров, из которой приказали принести дров в кухню и баню.

Одежда его давно истлела и превратилась в лохмотья, которым позавидовал бы самый профессиональный нищий. Обуви давно уже не было.

Осень же перешла от холодных проливных дождей к ночным заморозкам, а потом и к морозам. На пятую, после продажи Гришки шведскому принцу Густаву Эрикссон Ваза* ночь выпал первый снег.
* Густав Эрикссон Ваза родился 28 января 1568 года в Нючёпинг, умер около 22 февраля 1607 года Кашин. Сын шведского короля Эрика14-го и Карин Монсдоттер. (Обвенчались после рождения Густава (4 июля 1568 года), поэтому некоторые подвергали сомнению право Густава на Шведскую корону.)
Гришка, принеся очередную охапку дров для печи отогревал заколевшие ступни своих босых ног, когда в кухню пришел напыщенный слуга принца Янек. Окинув темное помещение, наполненное людьми презираемыми им, о чем красноречиво говорила открытая брезгливость которую он не считал необходимым скрывать, он крикнул:
- Новый раб, Господин принц требует тебя к себе!
Спустя минуту, видя что никто не спешит к нему на призыв, повторил свой возглас.
Одна из кухарок шикнула на Гришку:
- Чего застыл? Господин не любит ждать! Быть тебе сегодня поротым, если не поторопишься!...
А другая добавила:
- Янек обязательно доложит, что ты не поспешил на зов Господина со всех ног!

И Гришка поспешил. Пройдя за важно шествовавшим слугой самого принца по темному, узкому коридору, он попал в маленькую жилую комнату, скорее даже клетушку. Такую же мрачную, как и кухня. Отличавшуюся от нее не только размером, но и отсутствием вкусных запахов.

Янек небрежно махнул рукой на одежду, лежавшую на стуле.
- Одевай!

Гришка послушно скинул с себя давно истлевшее тряпье и попытался выполнить приказание. Если с просторной рубахой и короткими, на завязках штанами проблем не возникло, то длинные чулки, тоже фиксировавшиеся на ногах тряпочными завязками сопротивлялись довольно долго. Коротенькая тесная курточка вовсе оказалась мала и не застегивалась, так что Гришка, промучившись несколько минут, оставил бесплодные попытки. Коричневые потертые башмаки оказались наоборот велики и Гришка, недолго думая, оторвав от своего старого одеяния несколько лоскутов, засунул их в носки башмаков, подогнав размер по ноге.

Все это время Янек, как заведенный, инструктировал Гришку как тому вести себя в присутствии принца.
- Обращаться к его высочеству необходимо именно так: " ваше высочество". Слушать его речи внимательно, не перебивая и выполнять любое приказание, даже если тебе покажется, что принц просто рассуждает вслух, - считай это приказанием, со всей расторопностью. Принц Густав выбрал тебя как раба в свою алхимическую лабораторию. Будь там внимательным. Трогать без приказа ничего не нужно. Многие предметы опасны. Года три назад, еще в Москве, такой как ты раб ухватил своей грязной рукой сосуд с жидкостью, не услышав предупреждения Господина, и рука облезла до мяса. Потом он от этого и вовсе умер.

Янек рассказывал монотонно и безразлично.

- Прошлого раба на твоем месте царевич собственноручно избил, а потом приказал повесить за то, что тот уснул и лампадка, за которой ему было приказано следить, погасла... Лекарство для некой особы не получилось. Господин потерял деньги...

Когда Гришка полностью оделся, Янек критически осмотрел его со всех сторон и приказал раздеваться.

Гришка едва не вспыхнул, но переломив себя все таки сдержался, начав стаскивать с себя куртку. Дойдя до завязок штанов он был остановлен словами Янека:
- Достаточно. Садись на стул, стричь тебя стану...

Пока слуга принца деловито щелкал над Гришкой овечьими ножницами, неимоверно щипавшими волосы при каждом взмахе, Гришка обдумывал полученную информацию. Положение его определилось, хотя и стало немного сложнее. Нужно было суметь не вызывая гнева принца умудриться работать в алхимической лаборатории, полной ядовитых веществ. К тому же тщательно выполняя все приказы капризного принца. Возможно, к тому же вспыльчивого и скорого на руку...
Наконец Янек прекратил пытку с Гришкиными волосами, отошел на пару шагов и, критически осмотрев свою работу довольно произнес:
- Хорошо! Да, еще одно. Ты, вроде, далеко не глуп, но все таки скажу: ни когда ни кому не говори о том, что будет при тебе говорить господин! Ни когда и ни кому! Даже под пыткой! Понял?

Гришка, лишь на мгновение задумавшись, согласно кивнул.

- Понял! Прости, есть у тебя что нибудь, чтобы сбрить бороду? Чешется, проклятая!
Янек ошеломленно посмотрел на Гришку и что то сказал, судя по количеству звуков "ц","ч" и "ш", - скорее всего по польски.
Гришка поспешил его разочаровать:
- Прости, я не понимаю по польски...
Тем ни менее, Янек принес ему в маленьком металлическом стаканчике пену и помазок, а возле крошечного зеркальца положил на стол кусок остро отточенного лезвия.
- Давай я бороду тебе подстригу вначале. Брить будет легче...
Было видно, что его отношение к Гришке резко изменилось в лучшую сторону.
- Если тебя это не затруднит...
- Не затруднит. Откуда ты? Какого роду? Таких как ты я прежде не встречал...

С бородой процесс прошел быстро, а главное почти безболезненно. Но и отвечать Гришка мог немногословно. Широко разевать рот, когда возле горла щелкает острая сталь было не очень разумно.

- Из Балашова. Это под Саратовом... Я из казаков...
- Саратов... Что то слышал... Новый городок на Волге. Казаков я видел не раз. Все, как один чубатые и усатые на манер турок. Чтобы без чуба, да еще и брились... Верно благое влияние Речи Посполитой и до вас доходит. А веры ты какой? Католик или как все?
- Как все...

Гришка, если быть до конца честным, вообще не верил ни в какого Бога. Но, убедившись что окружен одними фанатиками, способными из - за разногласий в тонкостях исполнения обряда одному и тому же Богу перерезать друг другу горло, всем отвечал одинаково. А пойманный в очередной раз на неточности выполнения того или иного обряда, просто говорил:
- У нас так. Но будь добр, объясни как правильно...

Обычно на этом проблема иссякала и Гришку тщательно, терпеливо учили правильно молится Господу. Снисходительно объясняя его ошибки.

Янек покачал головой.
- Ничего, ксендзы и туда придут. Принесут вам цивилизацию...

Наконец, закончив с бритьем, Гришка сказал.
-Сейчас бы спиртика. Прижечь порезы... Да и внутрь можно принять, грамм сто, чтобы обеззаразиться...

Янек его шутки явно не понял.
- Идем!
И Гришка был представлен Его высочеству принцу шведскому Густаву Ваза.

Из комнаты под самой крышей, через крохотную каморку отведенную Гришке, вел коридорчик на крутую узенькую лестницу. Пролеты лестницы вели глубоко вниз, судя по всему гораздо глубже подвала с с кухней и жилых комнат челяди, находившихся в подвале. Гришка предположил, по сохранившимся в стенах крюкам, что тут была темница.

Камин, несколько широких столов на выложенном камнем полу, заваленные стеклянными трубками, колбами и разнообразными стеклянными сосудами причудливых форм. Вдоль стен деревянные стеллажи с такими же сосудами, трубками и колбами. Стойки с хитроумными зажимами, и всяческие свертки, банки, кувшины, масляные лампы и лампадки... Освещалось помещение свечами в переносных канделябрах.

В обязанности Гришки было, во - первых: обеспечивать камин дровами и поддерживать в нем огонь; во - вторых всячески помогать Густаву в его опытах; и в - третьих, самое главное, - никого не допускать кроме принца даже до лестницы в лабораторию. Для этого принц собственноручно выдал Гришке саблю, кинжал и кремневый пистолет.
- Надеюсь, пользоваться умеешь?
-Саблей и кинжалом умею, ваше высочество. А  таким пистолетом - нет...
- Янек!
- Да, Господин!...
- Обучи раба...
- Слушаюсь!

Так что во время отдыха принца, Гришка прошел курс по пользованию древним огнестрельным оружием. Ученик он был прилежный, способный и уже на втором уроке Янек был вполне доволен его сноровкой по стрельбе из пистолета. Гришка столь слезно просил Янека дать ему хотя бы один урок по обращению с пищалью, что Янек не выдержал. За два дня Гришка освоил и это оружие...

Все это время принц ни разу не посещал лаборатории. Наконец Гришка, спавший в своей темной конуре одетым, был разбужен громким стуком в дверь. Отперев входную дверь, Гришка впустил в каморку принца. Споро заперев за ним дверь, накинув дополнительно крючок и задвинув засов, Гришка принялся отпирать дверь на лестницу. Густав оценил Гришкину старательность и строгое следование данным инструкциям. Одобрив нового раба кивком головы.

Пропустив Гришку с свечей вперед, Густав важно прошествовал вниз. Осветив помещение лаборатории свечами и подкинув пару полений в горевший очаг, Гришка замер в ожидании приказаний.
- Что ж, как тебя там?...
- Григорий, ваше высочество...
- О! Григорий!... Так звали понтифика, жившего тысячу лет назад. Прозванного Папой Римским Григорием Великим! Я слышал, что и ваша Церковь его почитает. Называя Григорием Двоесловом. Только день памяти у вашей церкви почему то весной, а в нашей, Католической вере, он отмечается третьего сентября. Сразу после вашего Нового года.
Родился он в богатой семье. Анции принадлежали к церкви. Дед будущего Папы Римского был епископом в Риме. Родственником приходился и Папа Римский Агапит. Мать, жившая после смерти отца Григория Великого в уединении, вблизи базилики Святого Павла тоже прославилась благочестием и святостью...

Принц рассказывал историю Папы Григория Великого, работая с стоящими на столе колбами и соединявшими их стеклянными трубками. Отсоединяя их друг от друга, меняя положение. Требовал подать ему те или иные сосуды, стойки или трубки со стеллажей. Унести ненужные. Закрепить под некоторыми из сосудов масляные лампадки. Заправить в них из находящегося в дальнем углу кувшина масло...
Когда рассказ о Великом Папе и его деяниях был закончен, принц Густав плавно перешел к рассказу о своей любимой Катрин, столь жестоко разлученной с ним три года назад жестоким царем Борисом Федоровичем. Видно он, черезвычайно умный и образованный человек, имел такую слабость. Лучше всего ему работалось, когда он рассказывал о чем то постороннем в процессе работы.

Наконец, после того как на столе появилась новая сложная конструкция соединенных между собой стеклянных приборов, он приступил к заполнению склянок только ему известными порошками, кусками минералов, наливал неизвестные, зачастую цветные жидкости из закрытых пробками склянок. Когда же и это было закончено, он приказал зажечь лампадки. Дождавшись нагрева нужных колб и убедившись в нужной интенсивности нагрева принц приказал проводить его наверх. Заперев за Густавом дверь каморки, Гришка растянулся на лавке, жалея о отсутствии часов.

Пришлось спать вполглаза, неоднократно сбегая в лабораторию, чтобы убедиться в том, что треклятые лампадки еще горят. Доливать при необходимости масло... Ну и от доставки дров для камина его никто не освобождал...

В прочем, служба была достаточно несложной. И Гришка быстро привык. Даже научился, осторожно подавая наводящие реплики, переводить познавательные лекции принца Густава в интересующее его самого русло.

- Ваше высочество, позвольте вопрос?
- Говори...
- Вы как то сказали, что Московия только - только становится цивилизованной страной, вводя у себя правила прогрессивной Европы...
- Да! Царь Федор Иванович, вместе с соправителем - теперешним царем, сыном Борисом Федоровичем, лет примерно десять - пятнадцать назад запретили черни уходить от их господ, бросая пашню...
- А как так получилось, ваше высочество, что царь Федор Иванович пришел к этой мысли?
- История долгая... Началось все еще более сотни лет назад. Вместе с своим отцом, Великим Князем Василием, ослепленным конкурентами на престол и поэтому прозванному "Темным", правил малолетний Великий Князь Иван. Примерно в ту пору Атаманская Орда достигла, наконец, своей заветной цели. Захватила ворота в Mare Nigrum, - древний Константинополь... Отдалившись и по нахождению, и по дальнейшим своим целям от родины, Руси. Потеряв прямую связь с питавшими свежими людьми и необходимыми припасами Орду княжествами, султаны сделали роковую ошибку. Дав почувствовать возможность свободы. Великий Князь Иван тут же воспользовался предоставленным шансом. Браком с сильным княжеством Тверским, а далее - хитростью и силой оружия он всю жизнь объединял и усиливал свою Московию. Добившись, в конце концов того, что древний Новгород, оплот независимости и бунтарства купцов, признал его своим царем!... Так что к тому времени, когда Орда все таки спохватилась и прислала за положенными им веками молодыми воинами и припасами, Великий князь Иван отказал им и в том и в другом. Окончательно и бесповоротно!
Такое бывало и раньше, конечно. Орда вела дальние, долгие завоевательные походы... В  жаркую Индию... В Чайну... В не менее жаркий далекий Бхарат. Оставаясь без требований о пополнении порой на несколько лет, удельные князья начинали вести себя слишком самостоятельно. За этим сразу же наступало возмездие. Правящий Ордой хан отправлял карательную экспедицию по сбору положенного. А так как отправленный на сбор людей и дани хан тоже хотел хоть что то урвать себе, то и вели они себя в родной Руси как в далеких чужих странах...

Князь Иван, сын Василия Темного прекрасно понимая о неизбежном грядущем наказании, озаботился увеличением воинской силы княжества. Прежде основной силой была дружина. Ближайшая охрана самого князя. При необходимости спешно собиралось ополчение из подданных. Как подчиненных князьков и бояр, так и из черни.
Но теперь наступали времена грозные, и возникла необходимость содержать почти постоянную немалую воинскую силу. А за счет чего ее содержать? Как заставить служить воинского человека?
Но великий князь Иван придумал! Да за счет раздачи преданным воинам земельных наделов! А чтобы было что раздавать, он начал забирать землю у Новгородской вольницы, у покоренных во время присоединения к Московии Балтийского берега народов, у монастырей...

Вот только прекрасная задумка, казалось бы сама себя должная поддерживать, - воины захватывают новые земли, из которых им и можно выделять усадьбы за службу, - едва не провалилась.
А все из - за свободы черни. Закона, по которому пахарь имел право уйти от своего арендодателя помещика. Владельца земли. Право распространялось тогда на два периода. Первый - праздник весеннего Юрьева дня; второй - осенний Юрьев день. И в том и в другом случае крестьянин мог уйти от не понравившегося ему владельца земли в течении двух недель. Начиная за неделю до праздника, и в течении недели после... Весенний Юрьев день праздновался до начала сева, а осенний - после сбора урожая. И, кажется, уход крестьянина, чем либо недовольного помещиком, не должен был бы влиять на благосостояние владельца земли - достаточно рачительно перераспределить наделы... Но... Служилый помещик, в шедшей тогда постоянной войне, мог годами просто не успевать заниматься своим поместьем. В череде походов и сражений. И рисковал вернуться к полному запустению...

Земля без работника была попросту никому не нужна...

И Великий князь Иван, сын Василия Темного указом отменил весенний переход!

В общем то этого оказалось вполне достаточно для поддержания служилых людей в течении века.

Но шли года. Менялось вооружение ратника, требовались более дорогие пищали и мушкеты, все дольше шли войны... А с присоединением сумасшедшим царем Иваном, внуком Ивана Великого, царства Казанского, а затем и Астраханского, - древней Хазторокани, увеличившее количество земли в Московии.

Еще больше увеличил земли, причем непосредственно пашенной, богатой, - воцарившийся после похода крымского хана Девлет Герая старый хан Симеон, венчанный на царство Московское под именем Ивана.

Как же любят ваши цари имена Иван, Василий и Димитрий! Порой сложно не запутаться среди всех этих имен. В добавок, - все они близкие родственники!...

Но я отвлекся! По договоренности с Девлет Гераем, старый хан Симеон - Иван не только оставил за собой Казанское и Астраханское царство, но и присоединил к Московии прилегающую к границам часть Дикого поля! По своему родству с Девлет Гераем, а значит и с султаном Порты, оградив себя от набегов крымского ханства...

Из - за обезлюдения поместий старому хану Ивану - Симеону пришлось издать указ о "Заповедных летах", - по которому на время войны запрещались и осенние переходы крестьян от одного помещика к другому.

После его смерти, по причине измены опекунского совета над малолетним наследником, вновь сменилась династия. К власти опять вернулись потомки сумасшедшего царя Ивана, - воцарился Федор Иванович, - отец нынешнего царя Бориса Федоровича. И наконец настало неизбежное. Все переходы навечно были отменены! Чернь, как и в просвещенной Европе закреплена за владельцами земли!

Длительный опыт, скорее всего, подходил к концу. Разноцветные жидкости приобрели прозрачность, во многих колбах кристаллизовались из раствора осадки, осевшие на дно. В самом последнем сосуде появился серенький, невзрачный осадок. Принц Густав при каждом появлении приказывал Гришке разбирать часть конструкции. Помня о том, что любое вещество из прореагировавших вполне может быть ядовитым, Григорий выполнял все приказания с соблюдением максимальной осторожности. Однажды, когда пришлось отсоединять стеклянную трубку, конец которой был покрыт налетом, Гришка взмолился:
- Ваше высочество! А можно ли заказать у мастеровых перчатки? Кожаные перчатки, достаточно толстые и длинные, чтобы не опасаться колдовских налетов и порошочков, разнообразных цветных жидкостей? И достаточно тонкие и гибкие, чтобы не раздавить случайно эти хрупкие сосуды?

Принц Густав внимательно посмотрел на Гришку, словно оценивая степень наигранности в произнесенных им словах, и спустя несколько тягостных минут нехотя ответил:
- Мысль здравая. Хотя и заставляющая уменьшать содержимое кошелька... А в нем и так не слишком много монет...
А знаешь, раб Григорий - Двоеслов, ты мне нравишься! Умеешь держать свой язык за зубами. Это редкое умение среди черни. Хотя надо признать, на простолюдина ты не походил и на палубе работорговой баржи. Ну да фортуна воина капризна... В меру любопытен. В меру разумен...

Тех попов Гришка заметил, когда нес очередную охапку дров для камина лаборатории. Важные своими рясами, явно дорогими, они толпились возле парадного входа во дворец опального принца.

Нетерпеливо притоптывая от мороза, раздосадованные вынужденной задержкой. Служки помельче хлопотали возле новеньких розвальней, поправляя покрывавшие их ковры, перекладывая тулупы. Мужики кормили сеном запряженных лошадей, двое привязывали к мордам своих лошадок торбы с зерном... В последствии Гришка и сам не мог дать себе отчета в том, почему он обратил внимание на этих попов? Что за рок вынес его по дрова именно в ту минуту? Видно все, совершенно все в этом мире имеет некое значение для Вселенной. Все предрешено. Именно из - за подобных совпадений, переплетений событий и неотвратимости определенных последствий и существует в мире вера в некого Бога. В Его волю...

На следующее утро после посещения принца делегацией сановних попов принц Густав затеял новый опыт. Вновь Гришка по его приказу разбирал старую конструкцию и собирал новую. Вновь сам Густав отмерял и смешивал порошочки и куски минералов, наливал цветные жидкости в колбочки и реторты... Работал он теперь в новеньких кожаных перчатках - крагах. Почти такие же, чуть похуже выделкой, Гришка носил заткнутыми за пояс, и когда было нужно подать принцу что либо вызывавшее малейшее подозрение Григория, он тут же натягивал обнову на руки.

Вновь потянулись дни и ночи с проверками горящих лампад, повторились и образовательные лекции просвещенного принца Густава Ваза.

Однажды, ранее задумчивый и чем то обеспокоенный принц явился в лабораторию в радостном возбуждении. Казалось, слова так и просятся из него, требуя оформиться в выражение восторга. Гришка решился спросить:
- Ваше высочество, вероятно произошло нечто благостное? Простите мне мое неуместное любопытство! Но я с великим ликованием разделил бы вашу радость!

Принца словно прорвало.
- Принц Димитрий потерпел полнейший разгром!
Видя недоумение на лице Гришки он расхохотался.
- Григорий двоеслов, мне иногда кажется, что ты не от мира сего! Неужели ты не слышал о принце Димитрии? О том, в чьем дворце мы все сейчас находимся?
- Совершенно ничего не знаю, ваше высочество!
- Откуда же ты взялся? Из какой такой неведомой дали привез на своей барже тебя работорговец?
- Из Нижнего Новгорода, ваше высочество...
- И что, в Нижнем Новгороде ничего не слышали о постриженном в монастырь сыне старого хана Симеона - Ивана царевиче Димитрии? Не поверю!
- Ваше высочество, в Нижнем Новгороде наверное о том знает каждая собака, только я там был лишь на прибрежном невольничьем рынке. А туда меня долго - долго волокли через буреломный лес пленившие меня разбойники... А они мне ничего не рассказывали, ваше высочество!
И, придав голосу как можно больше заискивающего елея добавил:
- Ваше высочество, не сочтите за труд, просветите недостойного раба Гришку в сложных перипетиях престолонаследования царства Московского?

Недоверчивый взгляд Густава Эрикссона Ваза потеплел. Наконец он произнес:
- И с какой именно поры, мой недостойный раб Гришка - двоеслов, желает знать смену престолонаследования царства Московии?
- Как будет угодно вашему высочеству. Если не сочтете за труд, то с Великого князя Ивана, сына Василия Темного...
- Память отличная! Что ж, раб пытливый, изволь слушать!
После смерти первой жены Великий князь Иван, в пику правителям Атаманской Орды женился на племяннице свергнутого Ордой правителя Константинополя -  Константина, - Софье Палеолог. А она, в свою очередь, сделала все, что было только возможно, чтобы трон Московии перешел к ее сыну. Так на троне оказался ее сын Гавриил, при принятии трона получивший имя Василия. Это был достойный сын своей матери! Достаточно сказать, что своего младшего брата, Симеона, князя Калужского он довел до того, что тот, спустя пять лет после смерти отца попытался сбежать в православную Литву. Наконец, спустя еще лет восемь, если мне не изменяет память, во время совместной поездки с венценосным братом князя Симеона отравили. Чудом выжив, и прекрасно понимая что следующая попытка будет доведена до логичного завершения, князь Симеон, бросив все, бежал туда, где братец Василий не смог его достать, как не старался!  В дикую Орду, в татары. Воин он был добрый, ордынцев бил, а так как, как и все великие князья относился к чингизидам, то отвоевал себе достойное хана место...

Тем временем Великий князь Владимирский и Московский Василий, тогда титул звучал так, решил сменить себе жену. Под предлогом ее бесплодия первую супругу Василия, не обращая внимания на ее беременность постригли в монахини. В монастыре она и родила сына Георгия. Понимая, какая судьба, скорее всего, ожидает ее сына, она объявила его умершим. А младенца переправили в единственное место, где ему не угрожала смерть от яда или ножа. К его дяде - хану Симеону. В Орду... В последствии, выросший среди ордынцев, Георгий стал настоящим волком! Еще долго будут помнить по берегам Волги разбойника Кудеяра!

Так вот, вторая жена князя Василия родила ему сына Ивана и сына Юрия. Что, в общем то в вашем языке то же самое, что и Георгий!
После смерти князя Василия, вместо младенца Ивана правила его мать - Елена Глинская с опекунским советом из родственников и приближенных. После того, как и ее отравили, - опекуны. Наконец, достаточно подросший Иван сумел перессорить опекунов, затем настоял на своей женитьбе и наконец вовсе избавиться от опеки.

Он то и придумал себе новый титул: Царь всея Руси! Его правление, впрочем, не было продолжительным, хотя и ознаменовалось присоединением к Московии Казанского и Астраханского царств. Вскоре после похода на Казань, успешно окончившегося, царь Иван заболел и сошел с ума... Через пять лет после взятия Казани блаженный царь, как его все называли - "Василевс" умер. Теперь его останки лежат в храме, выстроенном возле Московского Кремля в честь взятия Казани...

А далее история повторилась! Опекунами над малолетним сыном блаженного Ивана стала мать, - Анастасия Захарьина - Юрьева и созданный совет опекунов, в который входили все ближние родственники царицы. А как же иначе? Года через три она неосторожно поссорилась с опекунами... В общем, - заболела и после продолжительной болезни умерла. Многие болтали о яде...

Новый царь, Иван Иванович под воздействием воспитания попов оказался не в меру религиозен. Конечно, Государь обязан блюсти религию своего государства, но то, что царь Иван творил с своими подданными в городе Полоцке, сравнимо лишь с последовавшими позже во Франции, в Париже, событиями Варфоломеевской ночи! И если в Париже вырезали только протестантов, других еретиков там не было, то в Московии, наряду с католиками убивали всех представителей иных религиозных взглядов! И такое творилось по всему царству!...

Недовольная нападками на католическую веру, Европа начала войну. Пользуясь ослаблением Руси, Крымский хан Девлет Герай поспешил восстановить влияние над Астраханью и Казанью... На следующий год Девлет Герай, проведенный Георгием - Кудеяром в обход воинских застав московитов разбил их войско, сжег Москву и на троне уселся, по древней Русской традиции, глава рода - старый хан Симеон. Венчанный на царство, о непостижимая Московия, под именем Ивана! С той поры закончилась "особость", двора царя - фанатика Ивана Ивановича, сбежавшего при приходе объединенных войск крымского и старого ханов в Ростов. Потом он умер, этот царь - фанатик...

И так, старый хан, царь Симеон - Иван правил Русью лет двенадцать. При нем Русь приросла, кроме оставшейся по договору с крымским ханом Москве - Казани и Астрахани стоверстой полосой плодородного Дикого Поля; царь Симеон - Иван начал, вернее возобновил, войну за выход к Балтийскому морю; отправил Ермака с казаками в Сибирь...

Но все когда то кончается... Умер и старый Симеон! Почти лет сто ему было к тому времени! А дети, дети от наложниц - Федор и Иван, и от законной, венчанной супруги, - царицы - Марии Нагой, - этот самый царевич Димитрий, - были совсем малыми...
Разбойник Кудеяр, не смотря на свое законное звание Великого Князя, удержать власть в своих руках не смог. Куда ему оказалось до старого  дядьки!

И вновь, - опекуны, совет при царице... Вот только сторонники попавших в опалу при Симеоне - Иване Захарьиных - Юрьевых; потомки отца царицы Анастасии, жены блаженного царя Ивана, - Романа Юрьевича Кошкина Захарьева - Юрьина, в общем Романовы, - постарались, и на троне Руси вновь воцарился сын сумасшедшего покорителя Казани...

А в конце концов, черни все равно, из какой из царских династий царь Федор Иванович ими теперь правит! Недееспособный по малолетству и в общем то не совсем законный, раз он от  не венчанной наложницы потомок Симеона - Ивана, или законный, взрослый и вполне разумный Романов!..

Ну а представлявшего реальную опасность для Федора Ивановича царицу Марию Нагую с царевичем Димитрием сослали сюда, в Углич. Поселили в этом же дворце. Было несколько попыток убить царевича, но после всех неудач его постригли в монахи. Как известно, монах уже не принадлежит светскому миру, не может быть монархом.
Да Дмитрий, не долго думая, при первой возможности сбежал из монастыря! Воспользовался Великим Голодом. Объявился сперва в Киеве. После, - в Речи Посполитой у Вышневецких, к стати, происходящих из того же рода, что и Московские цари. И прошлой осенью повел польских добровольцев - рыцарей возвращать себе Русский престол...

Ну а потом, соправителем с Федором Ивановичем, стал его подросший сын от царицы Ирины из рода Годуновых, - Борис Федорович. Тот, что и ныне на троне...

Гришка едва умом не тронулся, услышав о царе Иване, взявшем Казань, о Романовых, о Годуновых!

- Ваше высочество, а разбойник Кудеяр куда делся?
- Уж не из тех ли мест, где он гулял с своей дружиной ты и пришел, варнак?
- Я слышал о нем, ваше высочество...
- При царе Симеоне - Иване он был, как Астраханский царевич, пожалован, как соправитель Симеона - Ивана титулом Великого князя всея Руси; года три спустя, использовав его для того, чтобы отобрать у монастырей наиболее лакомые земли, за дальнейшей ненадобностью глава рода отодвинул его до титула Великого князя Тверского. После смерти старого Симеона - Ивана не сумел удержать власть. Жил в Твери. После смерти царя Федора Ивановича, в присяге на верность его сыну Борису говорилось, что присягающие обещаются "... Бек - Булатовича и его детей и иного никого на Московское царство не хотети видети..."
Я слышал, он ослеп. То ли, болтают разное, - ослеплен по приказу жестокосердого царя Бориса. Живет, опять же, то ли в единственном, оставленном ему под Тверью сельце... То ли сослан Борисом куда - то...
- Ваше высочество, да ведь он должен быть очень стар и немощен?...
- Лет восемьдесят, я думаю... Но у старых ханов и здоровье богатырское! Старый хан Симеон - Иван вернул себе трон, когда ему было восемьдесят пять! И дожил до девяносто семи! Дай Бог каждому такое здоровье!

Общаясь кроме принца, с одним только его слугой Янеком, Гришка с удивлением узнал, что сам принц Густав был не совсем законным сыном короля Швеции Эрика четырнадцатого. Рожденный до венчания матери Густава с королем, так что его права на Швецию многими оспаривались, тем  более что в тот же год король Эрик был свергнут братьями и отправлен под арест в замок Або, Густав все же был изгнан новым королем Юханом третьим, как возможным претендентом на трон, в Польшу с условием запрета возвращаться в Швецию и Финляндию. По пути, по приказу короля Юхана едва не был утоплен слугой, но сумел не только выжить при покушении, но и благополучно добрался до Польши. Воспитывался у отцов иезуитов.

Позже скитался по Европе, нередко испытывая крайнюю нужду. Даже нанимался слугой - конюхом... Когда сын короля Юхана, Сигизмунд короновался короной Польши в Кракове, Густав пробрался, и присутствовал на коронации под видом нищего...

Жил и в Германии, и в Риме, занимался, ради пропитания, даже столь презираемой аристократией коммерцией...

Но самое главное его достижение, чем он гордился даже больше чем титулом принца, - то, что его называли "вторым Парацельсом"!
Занятия алхимией интересовали принца не заветной мечтой всех алхимиков, - получением философского камня, а вполне практичной идеей изготовления сильнодействующих лекарственных препаратов. Густав трезво оценил идею того, что люди никогда не перестанут болеть, и за свое здоровье, свою жизнь богатые всегда будут согласны заплатить любые деньги...

Тем временем свергнувший отца Густава король Юхан умер. Пока в Швецию из Польши спешил прибыть старший сын и наследник - король Польский Сигизмунд, управлять страной был собран совет высшей знати - риксрод. Одним из главных представителем в котором был герцог Сёдерманландский, третий сын основателя династии Ваза, Густава первого от второй жены. В свое время принимавший активное участие в восстании против короля Эрика четырнадцатого. Рассорившегося с новым королем Юханом почти сразу после восшествия того на трон и яростного протестанта...

При вступлении на Шведский трон, католик Сигизмунд был вынужден дать особую, королевскую клятву, в которой обеспечивал сохранение в Швеции протестантской веры.

После отъезда короля Сигизмунда в Польшу, риксрод назначил герцога Карла Сёдерманландского "первейшим лицом Совета и регентом государства". Король Сигизмунд, естественно, был очень недоволен этим. Но герцог Карл собрал риксдаг, - собрание всех сословий, в Сёдерчёпинге, на котором произошло подтверждение всех его полномочий. Более того, он был выбран наблюдателем за соблюдением королем Сигизмундом королевской клятвы.

Правда риксдаг привел к полнейшему разрыву отношений членов высшего совета с герцогом Карлом. И спустя два года Карл созвал новый риксдаг, на этот раз в Арбуге, на котором ему, как регенту, уже были предоставлены неограниченные полномочия.

И пользуясь этим, герцог Карл начал открытые военные действия против замков ленников короля Сигизмунда. Высшая знать массово потянулась к Сигизмунду в Польшу...

Шесть лет назад король Сигизмунд, во главе войск высадился в Швеции, но был разбит армией герцога и был вынужден вернуться в Польшу ни с чем...

Результатом всего этого было то, что царь Борис пригласил принца Густава в Московию. Задумка состояла в том, чтобы герцог Карл выделил принцу Густаву, как королевство, Ливонию, марионеточное королевство должно было быть полностью зависимым от Руси, обеспечивая Московии выход к морю. Взамен - Русь и Ливония вступают в войну с Польшей на стороне Швеции.

Но, как всегда, что то не заладилось, и прибывший в Москву принц Густав получил только четыре города, самым крупным из которых была Калуга.

Ожидание Ливонской короны затянулось на долгие годы. Спесивая любовница принца, Катрин, недовольная суровой, православной Москвой вела себя вызывающе, восстанавливая против себя не только духовенство и знать, но и простых горожан. Требовала от Густава возможности покинуть Россию.

Влюбленный в нее до безумия принц просил разрешения уехать, но царь Борис, заинтересованный в принце как в козыре против короля Сигизмунда, (формально Густав мог претендовать и на трон Польши, так же как и на трон Швеции и Финляндии), не соглашался. Дошло до того, что в отчаянии, раздосадованный принц Густав пригрозил сжечь Москву...

Дворяне из его окружения, недовольные его несдержанностью вплоть до рукоприкладства, перешли на службу царя Бориса. Наконец, раздосадованный поведением любовницы принца царь Борис приказал навечно разлучить Густава с Катрин, отняв городки и отправив Густава в Углич, традиционное место ссылки принцев крови...

Управлять Угличем Борис поручил специально назначенный самим Борисом человек, отдававший Густаву только доход с городка...
Прошла долгая, лютая зима. Весна вступала в свои законные права. Однажды принц, как всегда, постучал в дверь Гришкиной каморки условным стуком. Распахнув перед ним дверь, Гришка не узнал Густава. Перед ним стоял ошеломленный, растерянный человек. Таким принц не был еще никогда...

- Ты вот что, Двоеслов... Разбери в мастерской. Промой все и разложи на полки... И еще... Лучше всего стань полусловом. Ты умеешь, я знаю, держать язык за зубами...

Посмотрел он при этом на Гришку так, что у того между лопаток, вдоль всего позвоночника потянуло холодком.

Бегая с водой по узкой лестнице, моя трубки и пузырьки, раскладывая по полкам стойки Гришка обдумывал новость, услышанную возле колодца. Неожиданно, слишком для всех неожиданно умер царь Борис. Не скрываясь, слишком откровенны были симптомы, подозревали отравление...

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы соотнести это событие с посещением "второго парацельса" высокопоставленными попами. Кому, как не Густаву было знать ту тоненькую грань, за которой любое сильнодействующее лекарство становиться быстродействующим ядом. И кому, как не изготовителю этого яда знать симптомы отравления.
И, оценивая свои шансы остаться живым, Гришка однозначно понял, что они равны нолю... Зачем принцу оставлять в живых свидетеля?
Пара крупинок яда в воду... И спи спокойно, раб Божий, Григорий!...

Так что крутясь в лаборатории как "электровеник", Гришка пил только воду, которую сам доставал из колодца...

Дождавшись глухой ночи, собрав оружие из своей каморки, Григорий, стараясь не шуметь, спустился в кухню. Позаимствовав все, что только было съестного, сложив в нашедшийся тут же мешок топор и приспособления для добывания огня, Гришка вышел во двор. На случай, если его окликнут, была приготовлена отговорка, будто бы "до ветру". Правда мог возникнуть вопрос: "- А почему с саблей и с мешком?", но тут уже придется отвечать либо выстрелом из пистолета, либо ударом этой самой сабли...

На удивление, никто его ни о чем не спросил. Никто не препятствовал его выходу на тихую городскую улочку. И только лай сторожевых псов, бесновавшихся за глухими высокими заборами провожал его до самой стены городка. Даже ни кем не охраняемые ворота оказались открыты! Сегодня судьба к нему явно относилась благосклонно...

Когда достаточно рассвело, Гришка сошел с подтаявшей, грязной дороги и напрямую, через заваленный оседающими, серыми от влаги сугробам направился в сторону берега Волги.

Лед еще стоял. Проталина возле берега была около метра. Перепрыгнув на лед, Гришка оценил его крепость, и, не рискуя, лег. Весь долгий путь к противоположному берегу он осторожно полз, подтягивая за собой мешок с припасами. Искупаться пришлось только в самом конце, когда он встал на ноги, чтобы перепрыгнуть протаявшую полосу у берега. Хорошо, что ледяная вода доходила в том месте ему всего по грудь.

Выбравшись на берег и уйдя километра на полтора от реки в глубь леса, Гришка собрал хвороста и запалил костер. Пытаясь обсушить мокрую одежду и башмаки... В конце концов, измученный тревогами прошедших суток беглый раб Гришка уснул, успокоенный хрустальным звоном льдин начавшегося на Волге ледохода...


Время неудержимо идет, меняя мир. Изменения порой настолько неожиданны, что судьбы людские меняются кардинально. Только что разбитый царевич Димитрий в отчаянии бежавший в Путивль готовился бежать еще дальше, - в Польшу, как пришедшие на помощь казаки, отправленные им защищать городки Кромы и Рыльск, успешно сдержали лавину войск царя Бориса. Зверства правительственных войск по отношению к населению, поддерживавшему царевича Димитрия, вынудили всех способных держать оружие защищаться до последнего вздоха...

А тем временем, собравшись с духом царевич развил бурную деятельность. С радушием принимал православных и католических священников, пытаясь как то сблизить их; показывал народу истинного Гришку Отрепьева; (присланные специально для разоблачения царевича монахи Чудовского монастыря, в котором постригся Отрепьев, отправили в Москву письмо, в котором признавали Димитрия "... истинным сыном царя Иоанна..."

Среди монахов оказались и подосланные с ядом. Вовремя разоблаченные и арестованные, они уже прощались с жизнью, но царевич простил их.

Вдовствующая царица Марья Григорьевна, дочь Малюты Скуратова непопулярная в народе, смущенная письмом Чудовских монахов внесла в присягу на верность новому царю, - Федору Борисовичу обещание "... не поддерживать того, кто называет себя царевичем..."
Внеся еще больше сомнений в умы подданных. Наконец даже Петр Федорович Басманов, руководивший всеми правительственными войсками перешел на сторону Димитрия. Каждый день на сторону царевича переходили новые города, его войско пополнялось стекавшими со всей страны охочими людьми.

Гонимый, не признаваемый ни кем в стране царевич вдруг оказался центральной фигурой. Отправив войска на Москву под предводительством князя Василия Голицина, сам царевич направился в Орел, где его ждала встреча с выборными представителями "от всей Рязанской земли"...

Тем временем Гришка, из раба давно ставший бандитом и убийцей, двигался вслед солнцу. На юго - запад. Грабить и убивать пришлось ради пропитания. Сбывая после очередного нападения добычу в ближайшем городке, Гришка не торговался. Охотно брал едой. Но, если покупатель пытался забрать хабар даром, не раздумывая пускал в ход кинжал...

Даже рожа, обросшая бородой, с первого взгляда выдавала в нем разбойника.

В тот теплый, солнечный день Гришка не спеша шел по торной тропе, когда вдруг, (а все случается "вдруг", не правда ли?), послышался мерный перестук лошадиных копыт. Из - за поворота выскочил одинокий всадник и, видимо разглядев бандитскую рожу Гришки, сразу потянул саблю из ножен.

Гришка, заметив это, оскалился, и вырвав из - за полы все той же коротенькой курточки, выданной ему еще Янеком, пистолет, выстрелом снес всаднику половину головы.

Усталый конь, проскакав мимо Гришки и отягощенный упавшим навзничь владельцем, остановился. Когда Гришка, предварительно перезарядив пистолет вернулся к коню, тот уже спокойно щипал траву, не обращая никакого внимания на труп и Гришку.

Оттащив убитого подальше от тропы, в плотные, густые кусты, Гришка вернулся за конем. Уведя коня к протекавшему примерно в километре от тропы ручью и привязав его там, Гришка вернулся к убитому. Кровь только слегка испачкала ворот кафтана, и Гришка полностью раздел убитого. Вернувшись к коню развел костер, застирал кровь и повесил кафтан сушится...

На следующий день переодетый Гришка, на отдохнувшем коне выехал на ту же тропу и направился дальше. Спустя пару дней он присоединился к отряду казаков Ивана Заруцкого...

Простой народ стремился присоединиться к царевичу по большей части надеясь на возврат порядков, установленных еще при его отце, - старом царе - хане Иване - Симеоне. Бог с ними, - "заповедными летами", - в конце концов любая война когда нибудь да закончиться! Клан Годуновых навечно загнал всех крестьян в полное рабство! Да, пока крестьян еще не продавали, подобно скотине, но Гришка то точно знал, что это уже не за горами!... А люди тяготились и простой невозможностью пользоваться волей. Свободно, по своему желанию менять род деятельности или уйти от глупого, жадного или жестокого сверх любой меры помещика... Пятнадцать лет, - это ведь так мало для того, чтобы вытравить из людской памяти свободу...

Вместе с казаками Григорий участвовал в триумфальном вступлении, под праздничный звон колоколов, царевича Димитрия в Москву. Вместе с казаками присутствовал на встрече Димитрия с матерью, - монахиней Марфой в Тайнинском. Его, как и остальных присутствующих, растрогала встреча матери с сыном после долгой разлуки.

Многие потом сомневались, признала ли царица Мария Нагая в этом человеке своего сына, - царевича Димитрия. Все таки нашептывания царя Бориса многим запали в душу. Гришка мог с уверенностью сказать, - узнала! Да и как его не узнать то было? Даже по одной примете, резко бросавшейся в глаза, - разной длине рук можно было легко отличить царевича. А кроме того, его лицо безобразили характерные огромные бородавки!

Не сказать, что царевич был приятен Гришке. Его поведение, хотя бы по отношению к пленной дочери царя Бориса, единственной из оставленных в живых во время переворота в Москве из семьи царя Бориса Федоровича, которую Димитрий насиловал, упиваясь местью за годы опалы, своей и матери, - вызывали в Гришке чувство неприятия. Но что до Гришкиных чувств сильным мира сего, - царевичам и боярам? Кто он для них? Пыль под ногами. Мусор...

Перед венчанием на царство, царевич Дмитрий Иванович проявил и щедрость, достойную царя. Помиловал главу заговора против себя, - князя Василия Шуйского, уже выведенного на плаху. Как время показало, - совершенно напрасно! За участие в том заговоре были казнены купец Федор Каланчик и дворянин Петр Тургенев. Гришка присутствовал на казни. Что поделать? Ну не было еще в Москве ни одного театра, не то, что кинотеатра...

Присутствовал он и на венчании Дмитрия на царство. В задних рядах, в казачьем охранении...

После венчания на царство, царь Дмитрий начал возвращать из ссылок всех, кто подвергся опале династией Годуновых. В том числе и тех, от кого сам страдал когда - то. Вернул выживших Романовых. Постриженный в монахи Филарет был возведен в митрополиты в Ростове.

Служилым людям, а Гришка, подумав, постарался перейти в разряд служилых людей, вначале - "на посылках", новый царь удвоил жалование. Отобрав у монастырей часть земли увеличил некоторым помещикам наделы. На юге, в Российских областях, присоединенных его батюшкой, отменил на целых десять лет взимание налогов.
Но чудес на свете не бывает. Нужны были деньги на войну, на предстоящую свадьбу с полячкой Мариной Мнишек, на выплаты служилым. А из - за отмены сбора налогов на юге, по всей остальной стране налог вырос еще больше. Начались волнения.
Гришка без устали скакал то в один город, то в другой. Ездил он и в Углич. Отвозил царский указ отправить принца Густава под стражей в темницу. В Ярославль...

Он даже не интересовался, узнал ли его прежний хозяин во время мимолетной встречи или нет. Царь издал указ, по которому была запрещена потомственная запись в холопство, более того, холоп должен был служить только тому, кому добровольно "запродался". При этом становясь вовсе не рабом, а только наемником, слугой! А так как принц сам перешел на положение пленника, то Гришка считал себя человеком вольным.

К стати, чаяния множества крестьян, хотя и с оговорками, о возвращении прежних свобод действительно оправдались! Разрешено было уходить от помещика, - (если он не кормил крестьянина во время Великого голода), все крестьяне, кто сумел убежать от помещика далее, чем на двести верст, - становились свободными людьми...

Но и чудил новый царь достаточно! Не опасаясь ничего, один часто гулял по Москве, затевая разговоры с простолюдинами, торговцами, ремесленным людом. Начал вводить польские, чуждые звания и должности. В тайной канцелярии, занимавшейся сыском и судом личными тратами царя и вопросами религии, поставил одних поляков. Ближайшая охрана царя Дмитрия так же полностью была из поляков.
Даже подписываться стал по латыни: - "in perator". Всерьез занялся подготовкой к войне с турками. Лили пушки, мортиры, изготавливались ружья. Царь лично обучал стрельцов пушечному делу; штурму земляных крепостей. Самолично лез на валы, не обращая внимания на бесцеремонные толчки, давку и удары.

Зимой Гришка, вместе с отрядом дворянина Акинфова, был оправлен в Елец. Укреплять старый кремль, готовить склады снаряжения и продовольствия для предстоящей войны...

Как ни плохо учился Григорий в школе, но фамилия Годуновых в связке с именем Борис была известна последнему двоечнику в классе. И странное имя Лжедмитрий тоже. Гришка помнил, что у Лжедмитрия "недолго музыка играла", поэтому, не смотря на столь благополучные для царя Дмитрия обстоятельства, был готов к грядущим неприятностям в любую минуту. К седлу его коня всегда был приторочен мешок с сухарями и всем необходимым в дальнем походе барахлом. Полученные за службу денежки, а так же то, что ему изредка перепадало от щедрот дворян и бояр, которым он изредка привозил хорошие новости, тщательно копилось им зашитым в кафтане.

И как только эти плохие новости пришли, а пришли они в начале лета, Гришка не спеша запряг своего коня. Проверил мешок с сухарями и наличие барахла, и шагом выехал за город. Опыт побега у него уже был. Самое главное было не привлекать к себе излишнего внимания. Ну едет он куда то по делам. Что в этом удивительного?
А ехал он на Дон. Только там можно было отсидеться беглому рабу...

Счастливая судьба была у Гришки! Первыми казаками, встреченными им, оказались знакомые казаки атамана Заруцкого! Распоров подклад кафтана Гришка устроил широкую попойку. Да и осел тут же, в казачьем лагере. От добра добра не ищут...

Шло время, Гришка с тоской смотрел как уменьшаются его и так скромные запасы. Прошло почти полтора года...

Наконец, по весне, появился сам атаман Иван Заруцкий, собиравший охотников послужить царю Дмитрию. Вовсе не убитому во время затянувшегося свадебного пира изменниками Шуйскими и Глинскими, а сбежавшим от разъяренной московской черни в Речь Посполитую, к тестю. И снова идущему сесть на свой престол с Москву.

А почему бы и нет? Что Гришке не послужить царю Дмитрию? А заодно и свои финансы поправить? Правда и в этот раз Лжедмитрий продержится недолго, но ведь он то, Гришка это знает точно, так что...

Так что "ухо надо держать востро, а хвост - пистолетом". И чуть что - вертаться до "тихого" Дона.

В городке Орел Гришка вновь увидел царя Дмитрия. Это был точно тот же самый человек! Гришка мог в этом поклясться! Ну ладно, можно подобрать человека с похожей фигурой. Но как найти среди людей с похожей фигурой человека с руками разной длины? И "вишенкой на торте" - среди похожих фигурой, руками разной длинны, - отвратительные, огромные бородавки на лице! Нет! Конечно царь был совершенно не красавец, но он был тот же самый, на голову которого патриарх Московский возлагал царский венец. Чему Гришка был лично свидетелем.
И не все ли равно, как царь Дмитрий сумел сбежать из охваченной бунтом Шуйского Москвы, за кого он выдавал себя при этом: - за Андрея Нагого или за дворянина Михаила Молчанова. Не важно, кого застрелил изменник Григорий Валуев, сын боярский, - неведомого поляка или слегка похожего на царя Дмитрия Петра Борковского. Дмитрий, точно, был тот же самый! А значит, Василий Шуйский, поспешивший венчаться на царство Российское, был царем не законным!...

Вновь, как при захвате власти отцом царя Дмитрия, старого хана Ивана - Симеона в стране было два законных, венчанных на царство царя, и два царских двора, издававших приказы, обязательные для всей страны. КРОМЕ двора царя Василия Шуйского в Московском Кремле двор царя Дмитрия в Тушино.

Как и отец, опиравшийся при захвате власти на силу Крымских татар Девлет Герая, царь Дмитрий опирался на иностранцев - Польских наемников. Царь Василий, в свою очередь призвал себе на помощь наемников Шведских.

Кромешник - царь Дмитрий завел себе собственного митрополита, призвав в помощь православную веру...

И завертелась карусель кровавых стычек, утомительных переходов, полуголодного существования в стылых и сырых засеках... Где только можно, Гришка старался обходиться добычей из золота и серебра. Изредка ему попадались и украшения с камешками.

Всю остальную рухлядь он старался тут же сбыть с рук, дабы не путалась под ногами. Для добычи, по его заказу, изготовили ему широкий и прочный пояс. В нем то, за хитрым клапаном, прикрывающим прошитые толстой буйволовой кожей кармашки, и хранил свои сокровища Гришка.

Во истину - со кровища... Кровищи за это добро он пролил немеряно. Утонуть можно было бы, коли собрать ее в одно озеро, утонуть в этом озере можно было!

После бегства царя Дмитрия из Тушино в Калугу Дмитрий стал походить, своей подозрительностью и жестокостью на противника своего отца - царя Ивана, сына Ивана сумасшедшего...

В соединении с постоянным стремлением, успокоившись и остыв, - прощать наказанных за мелочи, (что прошлый раз уже аукнулось царю Дмитрию восстанием и воцарением Василия Шуйского), он сам словно стремился "второй раз наступить на те же грабли". Помилованный им татарский князь Урусов, дождавшись когда царь окажется под татарской охраной, на охоте зарубил безоружного Дмитрия.

Все считали, что зарубил из мести за казненного Касимовского хана, но Гришка думал, что убил он из чувства мести за свой страх лютой смерти, которую князь Урусов ежеминутно ожидал все время своего шестинедельного заключения в темнице.

На этот раз ошибки быть не могло. Гришка сам видел труп с характерными бородавками на лице...

После этого начались мытарства атамана Заруцкого и преданных ему казаков из одного стана к другому. Поняв, что теперь атаман Иван Заруцкий представляет собой силу, атаман принялся интриговать, стремясь в власти... Он решил возвести на царский трон сына Дмитрия и Марины Мнишек - младенца царевича Ивана Дмитриевича.
Его, в общем то, понять было можно: Тогда бы он, как любовник Марины, (а об этом говорили не таясь), мог стать негласным правителем всей России.

Высоко вознесла Ивана Заруцкого гордыня.

Но даже среди казаков, всецело преданных удачливому атаману, единства по этому спорному вопросу не было.

Гришка, лично, считал что попытаться было бы можно. Глядишь атаман, не понаслышке знакомый с тяжкой долей крестьян, возьмет и повернет законы Руси на возрождение вольницы...

Григорий как и многие, соблазнившиеся предложением щедрого жалования и перешедшие в ополчение Минина и Пожарского, много раз обдумывал и свою возможность перейти в Нижегородское ополчение.

Его все время останавливало только одно. Он беглый раб. А Нижегородцы, не смотря на благородное решение выгнать прочь всех иноземцев, все же яростные сторонники закрепления крестьян за помещиками. Сторонники рабства.
И вступив в их ряды, он уже не сможет вернуться на Дон, ему придется воевать против таких же как он сам казаков. Предателей казачества на Дону однозначно будет ожидать смерть.

И в то же самое время он будет постоянно рисковать быть опознанным и возвращенным принцу Густаву. Тот, не являясь дураком, в первый же день либо отравит его, либо забъет до смерти. И никто ему в этом мешать не станет!

Поэтому Гришка, скрепя сердце, остался с атаманом. Тот продолжал кидаться от одного берега к другому. Вновь начал вести переговоры с поляками.

А в августе снялся с места и ушел с половиной казаков в Коломну. Далее - на рязанщину... В городок Михайлов. Там, под Переяславлем Рязанским, в бою у богатого села Вышгорода, Гришка пропустил удар саблей...

Сталь распорола кожу на лбу и отсекла мочку левого уха вместе с серьгой. Кровь из пореза залила левый глаз, поэтому Гришка и не заметил второго, подскакавшего с лева всадника. Удар пришелся по левой лопатке, разворотив грудь, разрубив ребра и легкое.
Белесое зимнее небо вдруг окрасилось багрово красным и начало медленно - медленно опрокидываться. А потом последовал удар о истоптанную копытами боевых коней мерзлую землю, лишь слегка припорошенную снегом, и наступила темнота...

Очнулся Гришка в деревенском доме. На широкой лавке у теплой печи. В комнате находился еще кто то, но сил повернуть голову не было. Боль затмевала разум, зрение плыло, затягивалось мутью.

Мужской голос рокотал:
- Кто это, молодуха?
- Муж мой, Иван!
- Казак?
- Что ты! Кузнец он! А ранили его казаки, в прошлом дне. Прискакали и давай рубить и насильничать! Он вышел из горницы, его варнак и полоснул! Выживет ли?
- Не кручинься, Бог даст - выживет... На все воля Божья! Ну прощай, молодуха! Коль обманула меня, имей в виду - грех на душу взяла...

После этого Гришке ничего не оставалось, как по выздоровлении разыгрывать полную потерю памяти. Отзываясь при этом на имя Ивана...

Пока он оклемывался от раны, пока восстанавливал силы и учился хоть как то овладеть кузнечным искусством, произошло много событий.

В морозном январе Земский Собор в Успенском храме Московского Кремля выбрал на царство Михаила Романова.

Атаман Заруцкий ушел с остатками казаков на Дон и дальше, - на Волгу в Астрахань. Выбитый с Астрахани побежал на Яик, где его и пленили. Привезя в Москву казнили, посадив на кол. Царица Марина Мнишек в московской темнице умерла, в народе шептались отравленная ядом. А мальчонку, едва ли четырех лет, повесили на Спасских воротах Кремля*.
Царь Михаил Романов не желал повторять ошибки, совершенной царем Федором Ивановичем...

* "Великая смута. Конец Империи." А. Т. Фоменко; Г. В. Носовский

Рабство окончательно утвердилось на Руси.

Был, конечно, еще сын царя Дмитрия и изнасилованной им дочери Бориса Годунова, - царевны Ксении, родившей мальчика в монастыре. Но кто знал о его судьбе? Да и жив ли он был к той поре?...

Пять лет прожил Гришка под личиной кузнеца Ивана с женой Настасьюшкой. Верила ли она сама в то, что он ее муж, убитый в тот день? Верно, похожи были они. Гришку многие односельчане признавали Иваном. Здоровались при первой встрече. Ну а что касается различий, так любой измениться после того, как его изрубят саблями!

Или, проливая слезы на Гришкиной груди оплакивала свой грех обмана, за который, как она сама считала, наказывает ее Господь, лишая детей?

Как знать! Забеременев на пятом году, как счастлива она была! Вся так и лучилась!

Господь, как видно, не простил ей ничего. Умерла в родах Настасьюшка. В ее сундуке, на самом дне нашел Гришка свой широкий кожаный пояс с деньгами и пару пистолетов, которые, обычно, затыкал за него.

Собрался тогда Гришка, и продав и дом и кузню, навьючив двух купленных коней различной необходимой для выполнения его задумки мелочью, пошел разыскивать тот треклятый овраг.

И ведь нашел!

Как в тот день, когда Гриша попал в этот дикий, жестокий мир спокойно лежал на краю обрыва огромный валун. Так же, молчаливой, суровой стеной стоял мачтовый лес.

Четырнадцать страшных лет прожил Гришка в этом мире рабов и царей. И, надо честно признать, опостылел ему этот мир!

Собирался Григорий выкопать у валуна землянку и дожидаться реки тумана в овраге при полной луне. Чтобы попробовать вернуться домой. В двадцать первый век.

При ярком солнечном свете Гришка увидел возле камня осевшую землю. Подозрение, что это старая, завалившаяся землянка подтвердилось почти сразу. Лопата наткнулась на труху сгнивших бревен перекрытия. Все равно, чем копать заново, легче стократ разобрать давно сгнившее и на том же месте поставить свое.
Разбирая сгнившие бревна стен землянки, Григорий нашел тайник с дубовым сундучком, почти до верху наполненным золотыми монетами.
На самом дне старой землянки обнаружился странный, полусферой, очаг из обожженных кирпичей и, возле стены, - истлевшие останки хозяина землянки.

Бережно собрав все кости, Гришка отнес их подальше и закопал, воткнув в образовавшийся небольшой холмик самодельный деревянный крест.

Григорий рассудил, что в общем то не важно, какую религию при жизни исповедовал этот человек. Может даже был язычником и приносил на вершине валуна человеческие жертвоприношения. Крест укажет любому, что под ним лежит человек!

Закончив реставрацию землянки, Гришка принялся терпеливо ждать. А что ему еще оставалось?

Изредка к нему, на запах дыма, прибредали путники, - верстах в трех проходила торная дорога на Нижний Новгород. Заглядывали и лихие люди. Но, видя что поживиться у него нечем, уходили с миром. Для работорговцев седой Гришка интереса не представлял, и тащить его на ярмарку разбойникам не было ни какого смысла. (После ранения Гришка выглядел дряхлым, немощным стариком, хоть ему едва исполнилось тридцать пять.)

Так и жил он у оврага. Охота приносила пищу, заботы о пище - торопили тягучие в ожидании минуты.

Зимой, под вой неистовой пурги в тесном коридорчике, выходившем на крутой склон оврага, послышался шум. Гришка вскочил, затеплил огарок свечки. В землянку ввалились трое бандитов. Закутанные в тулупы, как видно только что снятые с убитых. Кровь на воротниках была совсем свежей и перепачкала новых владельцев.
- Старик! Мы тут у тебя пересидим метель!
- Сидите...
- Глянь, Федот, какой покладистый старик! Не думаешь ли ты, что он так же покладисто расскажет всем, кто купца порешил?
- И что ты предлагаешь?

Уже поняв, что неизбежно за этим последует, Гришка выхватил из под подушки свои пистолеты. Два выстрела слились в один. И промахнуться в тесноте землянки было невозможно. Убитые разбойники еще падали, когда он, выхватив воткнутый в бревно стены нож, ударил им третьего в горло...

Умение убивать никуда не делось, не смотря на долгий перерыв в душегубстве.

Вытащив трупы из землянки подальше в лес, Гришку словно непонятной силой толкнуло сходить к дороге, поискать убитых разбойниками купцов. Он сам не мог понять, зачем? Какой смысл идти в метель? Что такого он может увидеть там именно сейчас?
Но он, прихватив перезаряженные пистолеты и нож, все таки отправился к дороге.

Он почти сразу, по еще не до конца заметенным вьюгой следам вышел к месту убийства. Приткнувшись к перегородившей узкую дорогу сваленной толстой сосне стояла упряжка лошадей. В богатых розвальнях лежали раздетые трупы двух мужчин и одной женщины. И возле убитых надрывалась плачем девочка. Живая...

Гришка молча взял лошадей под узцы и повел к своей землянке. Даже не задумываясь, что его самого могут обвинить в убийстве купца.

Пока осторожно пробирались между деревьями, девочка утихла. Чтобы она не считала его разбойником и не боялась, Григорий стал негромко говорить. Молол всякую чепуху, что только шла на ум.
И когда они, наконец, достигли валуна и Гришка привязал лошадей возле трупов разбойников, девочка уже не дичилась Григория. Смело пошла за ним в землянку. Там они дождались окончания вьюги.
Глядя на ребенка в свете горевшей свечи, Гришка думал о том, что же все таки толкнуло его пойти к дороге. О том, что теперь он просто обязан и дальше заботиться о девочке, столь странно вошедшей в его жизнь.

Никогда не веривший в Бога, он впервые в жизни столкнулся с чем то необъяснимым...

Из задумчивости его вырвал голосок:
- Что ты с ними не поделил?
Григорий с удивлением посмотрел на девчушку. Серьезность вопроса как то не вязалась с малым ростом ребенка. Но отвечать он решил откровенно, как взрослому человеку.

- Жизнь. Свою и твою жизнь... Давай сразу определимся. Ты, верно, думаешь что я из их шайки. Такой же разбойник. Ты ошибаешься. Еще прошлой весной я был кузнецом в сельце Вышгороде, что под Переяславлем Рязанским...
- Что же заставило кузнеца из торгового села жить словно медведь в дремучем лесу?
- Да ты, как погляжу, и сельцо мое знаешь?
- Бывала, проездом. С батюшкой...
- Сколько же лет то тебе, пигалица?
- Четырнадцать. А что ростом мала, так в маменьку пошла, может заметил?
- Заметил... Невеста поди?
- Не твое дело! Ты на вопрос не ответил, что тут от людей прячешься?

Гришка уже хотел ответить, что это не ее дело, но почему то стал говорить, что присмотрел он эти места и хочет выкупить десятин двести - триста*. Усадьбу поставить. Чтобы у разных интересующихся повода не было задавать такие вопросы.

* Десятина - мера площади. Примерно равна 1,1 гектара.

- Землю купить золота много нужно! И времени в приказах казенных потратить придется.
- Не без понятия. Но раз говорю, значит решил твердо, и возможность есть...
- А как со мной поступишь?
В голоске, несмотря на напускную твердость все же чувствовался страх.
- Не волнуйся, девонька. Метель утихнет, поедем мы с тобой куда скажешь. Отвезу тебя к людям. Домой, если захочешь отвезу! Не бойся меня, не обижу... К стати, зовут - то тебя как?
- Марьюшкой. Строгановы мы.
- Да ладно! Неужто сами Строгановы?
- Не сами, но Строгановы. Те, кого ты имеешь в виду, богачи всем известные, наши дальние родственники. А мы так, купцы из Нижнего... А тебя как звать то?
- Иван.
- Вот так просто? Иван кузнец? И все?
- Иван! Григорий Мелехов я!
- Что ж, Иван, сын Григория Мелехова. Знакомы будем!...

Сказала она это с такой серьезностью, с таким значимым видом, что Гришка не выдержал, рассмеялся.

- Прости, Марьюшка, мой смех, но ты сейчас такая торжественная, будто купеческое дело на миллион совершила...
- Жизнь, чай, дороже стоит...
- Не переживай ты, я же обещал, что не обижу тебя! Скажу даже больше, защищать тебя берусь от любой опасности, пока домой не доставлю. К родным твоим... А не выпить ли нам с тобой чаги? Давай - ка заварим...
-Давай. А где в Вышгороде кузня твоя стояла?
- Если едешь с Переяславля, то у околицы слева. Ближе к берегу реки.
- Раки? Так кажется?
- Разве я сказал "речки"? Река там одна, - Ока. А Рака прямо будет, напротив. Сразу за селом. Да ты, никак, на вранье меня поймать пытаешься?...

Когда метель стихла, Григорий переоделся в свой лучший кафтан, подпоясался заветным поясом, заткнул за него заряженные пистолеты и уложил в розвальни найденный окованный сундучок с золотом. Вместе с Марьюшкой решали, забирать ли разбойников с собой, или оставить где лежат. Но пигалица решила трупы забрать, дабы предъявить убийц своим родным...

Розыски владельцев земли, оформление купчей на триста десятин буреломного леса, покупка тридцати мужиков с семьями, табуна лошадей, стада скота а так же необходимого инвентаря и семян, заняли у Гришки два года. Жил он все это время в доме Строгановых в Нижнем. Да и с делами, надо честно признать, вся родня Марьюшки помогали ему как могли. Советовали, к кому обратиться и сколько ему "дать на лапу". А то, скорее всего, он бы и не добился ничего.

К концу этого времени, что там говорить, влюбился Гришка без памяти в хрупкую, маленькую Марьюшку. Рассудительную и мудрую не по годам.

Скрывал, как мог, свое чувство. Куда, - ему под сорок! Вся голова седая! Да и денег, после всех трат, осталось у него чуть. Был бы богат, тогда может быть и решился сказать о своих чувствах. А так...

Но Марьюшка сама решила за обеих. Когда обе купчии, и на землю и на крестьян были заверены, в лоб спросила Григория:
- Ты, спаситель мой, собираешься идти к брату? Просить моей руки? Или как?
- Марьюшка, мог ли я, старый...
- Мог! Конечно, мог! Хорошо, сама спросила! А то бы, бревно бесчувственное, оставил меня в старых девах!...

После свадьбы, как раз по весне, начали расчищать участки под пашню, вырубая и выжигая самые удобные поляны. Строили один общий барак, чтобы было где жить на первых порах. Потом срубили на высоком берегу речушки просторный пятистенок. Барский дом. Их с Марьюшкой. Ко времени успели. Родился у Гришки сын. В честь деда, назвала Марьюшка сына Прокопием. Так что примирили Гришку с этим миром два дорогих ему человека. Жена Марьюшка, в честь которой назвал Гришка принадлежащее им сельцо, и сын - Прокопий Иванович Григорьев... Для него он, в основном, и решил написать эту книгу. Чтобы знал сын, кем на самом деле был его отец!

Тем более что в народе поползли слухи, что бояре в Москве взамен разбитого царем Шуйским гроба старого ордынца, царя Ивана - Симеона, (ненавистного отца царя опричника - Димитрия), установили в усыпальнице Кремля гроб несчастного монаха, искалеченного и в конце концов отравленного Великого Князя Георгия. Разбойника Кудеяра...
Что же еще сможно будет ожидать от людей, способных так беззастенчиво подменять одну могилу другой!...

Прошедшим летом, когда уже во всю полыхали в ночном небе зарницы, в полнолуние, как всегда пришел Григорий к оврагу, на противоположной стороне которого незыблемо лежит огромный валун. Яркая полная луна светила с ночного неба. А по оврагу, широкой плотной рекой струился колдовской туман, разбиваясь на мощные струи, закручиваясь в водовороты...

Долго стоял Григорий, глядя на туманную реку.

А потом повернулся к оврагу спиной, и, не спеша, пошел домой. К жене и сыну, к своим рабам и к своему царю - Михаилу Федоровичу Романову...

Вместо послесловия.


А. Т. Фоменко и Г. В. Носовский в своей книге "Великая смута. Конец Империи"высказали очень интересную мысль:
"... Возможно, читателю, многое из сказанного покажется на первый взгляд странным и даже невозможным. Действительно, трудно поверить, что нас так долго обманывали. Но когда - то надо начинать избавляться от заблуждений. Тем более, что величие нашей отечественной истории от этого не станет меньше. Наоборот, - после исправления ошибок оно только возрастет..."

Все несоответствия историй, попавших в колдовское варево странного оврага людей, (сумевших не только выжить в тех трудных условиях, но и оставивших после себя источники информации), с официальными, признаваемыми современной исторической наукой фактами, - можно отнести либо к указанному выше пониманию того, что историю пишут победители.
Победители, вольные, по самому факту своего существования и положения, создавать нужные им "факты" и "документы" для "благодарных потомков". А так же уничтожать все неудобные для официальной версии источники.

Либо, что впрочем сомнительно, - попаданием героев истории в некий, совершенно отличный от нашего, паралельный мир. В котором история России идет по совершенно другому, (хотя и похожему), - пути.
Но тогда непонятно попадание этих фолиатов в наше пространство - время.

Хотя кто из современных ученых физиков может сейчас объяснить существование и принцип воздействия пространственно - временного перехода, существующего, (или существовавшего), в том странном овраге.

Конечно, даже по имеющимся скудным данным, можно предположить, что на открытие перехода, (или "червоточины", "портала" как более понятно и привычно современному искушенному читателю), влияет :
1). Полнолуние. Все три описанных перехода произошли при наличии полной луны. Причем довольно высоко на небосводе.
2). Переход открывался в двух случаях весной и в одном случае летом. (Открытие перехода в конце лета не подтверждено фактом перехода, хотя и очень вероятно.) Так что возможно влияние нахождения Земли на определенном участке своей орбиты. (Определенного расположения далеких звезд, "черных дыр", центра нашей Галактики и прочих космических редкостей.)
3). Переход во всех описанных случаях происходил со смещением путешественника во времени года. (Каждый раз - на несколько месяцев позже.) При этом корреляции от времени начала перехода к концу выявить не удалось. (Восьмидесятые годы прошлого века - одна тысяча двести тридцать седьмой год, а потом разница в лунный месяц и попадания в четырнадцатый и семнадцатый века соответственно.) Правда, все три перехода выпали на поворотные моменты нашей истории, необычайно кровавые, и, как следствие, - сопровождаемые наибольшими духовными страданиями народа. (Возможно воздействие некой "энергии духа", пока нашими приборами не фиксируемой, а потому не принимаемой физиками всерьез. Но ведь еще совсем недавно полностью отрицали и наличие у человека "ауры", - биополя, теперь уже вполне научного понятия.)
4). Обязательное наличие при переходе необычайно густого тумана, возможно, является всего лишь следствием данного процесса. (Можно предположить из - за разности температуры и влажности на противоположных границах зон перехода. "Портала" или "Червоточины".)
5). Переход осуществляет полная масса путешественника. Возможно перемещение неограниченной массы полезной нагрузки. К примеру - научного оборудования. (Или вооружений.) В любом случае путешественник должен быть обеспечен необходимыми знаниями (в максимально полном объеме), и всеми возможными средствами к существованию в враждебной среде. (Если, к примеру, попадет в эпохи с иной атмосферой, или доисторическим животным миром.)

Так или иначе, было бы очень полезно для науки начать наблюдения за данным участком земной поверхности, хотя бы, для начала, с замерами точных характеристик, (всех мыслимых для измерения в настоящее время процессов), начала и окончания пространственно - временного перехода...