Нет и всё!

     Из-за каких-то трех часов не стоило требовать от проводника места в купе. Сема положил локти на раму и подставил голову ветру. Приятно было рассеять взгляд между кленами, домишками, босоногими девчонками на лугах и всегда чем-то обиженными воронами. Сема был доволен: план выполнен, потерь нет. Стоило ли вздыхать по поводу заплывшего глаза? А ведь чуть было не спустил в помойку теткино наследство, он пошевелил пальцами в кармане свое сокровище.

     Его удовлетворенность самим собой неожиданно прервала рука, которая легла на его плечо и легко повернула спиной к окну.

     - Спички есть?
 
     Сема дал, попробуй отказать такому бугаю. Попутчик закурил и подмигнул так, как будто что-то знал о нем или догадывался.

     - Только что сел?
     - Да, а ты? – Сема подумал: «Смотрит, как в замочную скважину».
     - А я от самого Сочи. И еще почти четыре дня осталось. А что у тебя с глазом, с кастетом не поладил?
     - Нет, это кулак. Кастетом было бы живописней.
     - Кулаком? – покачал головой попутчик. – С любовью приложились.
     - Ну да, с любовью. Точнее, за любовь.

     Сема повернулся к окну, считая, что разговор окончен, но рука легла снова и снова его развернула. Это у него очень естественно выходило, без всякой злобы. Лицо у попутчика было, как у старого друга, но Сема таким не доверял.

     -Пойдем ко мне, я один еду. У меня еще коньячок остался.

     Сёма хотел отказаться, но тот руку с плеча не снял, и пришлось идти.

     Он и в самом деле ехал совершенно один. Это было странно, потому что Сема билет не достал и пришлось договариваться с проводником.

     - Располагайся, - протянул тот руку, - Костя.
     - Сема. - Он неуверенно пожал обширную ладонь. - Ты что, всё время один едешь?
     - Нет, девушка недавно вышла. – Он тяжело вздохнул, выплеснул за окно чай, достал из баула непочатую бутылку  и налил в стаканы. – Понимаешь, так она ничего, красивая и все такое. Но вредная, как спичка на ветру. Целовать – можно, трогать – пожалуйста, раздевать – позволяет, а как до главного, так - «Нет» - и всё. – Он глубоко затянулся и посмотрел на Сему немного недоверчиво. – Уж я с ней и так, и эдак, - «Нет» - и всё.

     Таких, как Сёма, Костя тоже интуитивно недолюбливал, антипатия у них возникла взаимная. Но Костю мучили угрызения совести, и ему трудно было оставаться наедине с самим собой.

     Семе было, собственно, не ясно, почему он переживает из-за такого пустяка и он лениво спросил:

     - Вы что, отдыхали вместе?
     - Мы? Нет. Случайно познакомились. Стою как-то у набережной, пью квас. Вижу – какой-то тип девушку к машине тащит. Она пищит, а он тащит. Ну, дал я ему легонько по шее, так, чтобы почувствовал, но не сломать бы. Тут чувствую, кто-то клюнул меня в затылок. Поворачиваюсь – еще трое. Пришлось, конечно, уложить их на заднее сидение – дверь-то своей машины они открыли заранее. Вот после этого она ко мне и прилипла. «Люблю, - говорит, - тебя больше жизни». Люблю – это ладно, а как до дела, так - «Нет» - и всё.
     - Что ты не мог другую бабу найти? В Сочи-то недостатка не ощущается.
     - Да понимаешь, в чем дело? Очень уж девка хороша, я никогда и не встречал таких. Я даже душой к ней прилип. И она же все позволяла. Почти все. Ну, думаю, завтра, ну, вот сейчас. Так время и шло. Отпуск у меня длинный, купюры были. Работать я умею, - он показал огромные ладони, с которых за лето так и не сошли мозоли. – Каждый день водил ее в ресторан – не помогало: пила, как птичка. Я уж чего только не пробовал, в горы с ней карабкался, комнату снял. Как-то взял лодку и заплыл в море. Как раз волна пошла, она укачалась, но держится, -  «Нет» - и всё. И шутит – «Поженимся – успеет надоесть».  Не буду же я её силой брать. Я ей, конечно, обещаю – вернусь домой, подготовлю жильё, дам тогда тебе знак и поженимся. И сам уже в это немного поверил. Но она стоит на своём. Я ее до сих пор уважаю. А как она пела! Как будто я её детёныш! Да ладно, ну ее к черту, выпьем.

     Они выпили, Костя заметил, что бутылка опустела и собрался в ресторан, за новой. Сема достал кошелек, раскрыл и протянул Косте, бери, мол, сколько нужно. Но тот копаться в его кошельке, конечно, не стал и вскоре вернулся с ящиком пива.

     - Водки не было, пива взял.

     Он заставил бутылками стол, и они с удовольствием выпили. Пиво было холодное и очень вкусное.

     - Ну что же, - спросил Сема, прихлебывая, - так это и окончилось  ничем?
     - Ну да, отпуск прошел, надо было возвращаться. Нам в одну сторону, только ей всего одна ночь. Последний шанс, думаю. Купил купе и начал штурм. И что? Та же песня. «Люблю, - говорит, - тебя, но пока не поженимся – не будет этого». Всё равно, говорю, поженимся, чего упрямишься? – Не помогает. Была бы хоть малявка, а то уже двадцать шесть минуло. Знай же, говорю, стерва, не люблю я тебя и никогда не любил. И жениться не собирался. Сел у окна, курю. А уже светает. И тут, представляешь, прижалась она ко мне. «Спасибо, говорит, Костя, наконец, ты правду сказал, а я люблю тебя». И – всё. Уступила. Это у нее впервые было. Нет, браток, с женщинами лучше всего орудовать грубостью. Я в этом убедился. - Он тяжело вздохнул. - А теперь не знаю, смогу ли жить один. Может быть, и вправду вернусь. - Костя недоверчиво посмотрел на Сёму.
     - Одно не пойму, - сказал Сёма после раздумья. Она ведь собиралась ехать одну ночь, не так ли?
     - Одну. А что?
     - Зачем же тогда нужно было брать купе до самого конца?
     - Да я как-то не подумал, мне тогда не до того было.

     Поезд затормозил, и в купе ворвались голоса торговок. Костя высунулся в окно и купил ведро яблок.

     - Лучше бы абрикосов.
     - Я их тоже больше люблю, да они далеко, лень бежать. Хочешь – сбегай, стоим еще две минуты.
     - Да ладно, сойдут и яблоки, - согласился Сема.

     Состав дернулся, засеменили колеса и вокзал уплыл.

     - Ну, Сема, теперь твой черед. – Усмехнулся Костя. – Я сразу понял, что и ты не монах. Это ее дружок тебя пощупал, верно?

     - Не совсем. Лучше расскажу по-порядку. История эта не новая, познакомились мы года четыре назад. Я тогда был мастером на судоремонтном заводе. И вот, взял я как-то бинокль и забрался на стрелу портального крана полюбоваться видами. Был обеденный перерыв, территория завода пустовала. Навел я объективы на стоящий в сухом доке дредноут и за капитанской рубкой увидел женщину. Она была раздета: пока ремонтники обедали ей, видишь ли, захотелось позагорать. Жена капитана, красивая женщина, такие под забором не валяются. Я соскользнул вниз, неслышно пробрался на палубу и к рубке. Спрятал ее одежду и занял позицию между ней и дверным проёмом. Жаль, ты не видел, как она испугалась. Мне с тех пор уже ни разу не удавалось довести ее до такого ужаса.
     - Чего тянешь, - недобро усмехнулся Костя, - изнасиловал ты ее, что ли?
     - Буду я пачкаться! Говорю ей очень так ласково и нежно: «Ложись, или здесь сейчас будет пол-завода. Думаешь, твой муж поверит, что мы здесь играли в шахматы»? «Уходи, говорит она, - мне все равно, что подумают». А сама стоит в позе Венеры и напускает на себя презрение. «Торопись, - говорю, - обед окончится через 20 минут». Сам понимаешь, психологическая обстановка была не в ее пользу.

     Сема налил себе пива, оно было еще прохладным.

     - Ну, это было только начало. Караулил её при каждом удобном случае и даже немного полюбил ее. Но вот ирония, всякий раз приходилось ее припугивать. Это же надо, такое, такое упорство! Я даже сфотографировал ее в интересном положении для верности. Вечно нужно было ее выслеживать, поджидать, подстраивать острые ситуации, осточертело даже. «Мужа, - говорит, - люблю и только ради него тебя терплю». Того и гляди, яду подмешает, я, правда, внимательно следил. Ну, думаю, запомнишь ты меня. Наконец, капитан ушел на пол-года в Атлантику. Я постарался, и она стала ждать ребенка. Теперь гуляет мамой-одиночкой, ни меня, ни мужа. Я как раз от нее, возил в подарок кольцо с настоящим бриллиантом, у меня после тётки осталось.
     - Зачем, - не понял Костя.
     - Должен же я был, как честный человек, заплатить ей за сына. Я не свинья.
     - Так это она тебе за кольцо врезала! – Догадался Костя. – Горячая женщина.
     – Она. Но уже пожалела, будь спокоен.

     Он вытянул пальцы, полюбовался игрой света на камне и победно посмотрел на Костю, ожидая оценки. В ответ на его взгляд, тот пустил ему в нос струю дыма.

     - Знаешь, а ведь ты сволочь. Против таких, единственное оружие - презерватив. Чтобы не было: нет - и всё.
     - Ну вот, а ты что, лучше?
     - Ты на меня не кивай. Я, может, свою не брошу, вернусь. Я еще не решил. А ты никому на дух не нужен, даже если вернешься. Вечно будешь подбирать куски с чужого стола. – Он рыкнул. – Что развалился, пошел вон.
     - Чего ты, чего ты? – Пролепетал Сёма. - Сам зазвал.
     - Шевелись, не то другой глаз подобью.

     Костя схватил его за шевелюру и приподнял. Волосы были густо намазаны кремом, и Костя вытер руку о свою рубашку. А Сёма боком выскочил в коридор и постарался, как бы независимо, пройти в тамбур. Здесь он остановился. Перебраться в другой вагон не было возможности, ведь он не договаривался с тем проводником. «А что, отлично время провел, - размышлял Сёма – пожрал, выпил, познакомился с толковым работягой».

     Босоногие девчонки весело резвились на лугах. Они его не замечали.