Адажио Томазо Альбинони

Из книги: "Песни сердечные",  Воронеж, 1999,Центрально- чернозёмное- книжное издательство; Екатеринбург, 2022, Ридеро; Стихи.ру ;канал на Дзэне "Чудачка", см. внизу страницы- другие внешние ресурсы.   

Адажио Томазо Альбинони

(Весь этот текст написан  автором - Ларисой Розеной,
 как бы от лица самих: Томазо Альбинони,  его возлюбленной и его друга. Прослушав  «Адажио» Томазо Альбинони, поняв из музыки его настроение, представила и его предсмертные мысли. По легенде, будучи монахом, он умер от раздирающей его сердце любви.  То есть мы с Томазо Альбинони создали два «Адажио». Он – музыкальную композицию, автор – Лариса Розена – литературную. Читайте её).
       
О, вновь я слушаю,  только что сочинённое мной – Адажио и подвожу черту. Сколько грусти и сожаления появляется в  душе о неправильно прожитой жизни…
         Приближается поздняя осень… Облетают листья с деревьев, их ветки становятся голыми,  машут по ветру, словно  плетьми, стремясь вернуть лето,  жалобно стонут от стужи, предвещая обречённость. Обнажается пустота, горечь, беспросветность. Кажется, никогда уже не наступит пробуждение в увядающей природе, в моём сердце…. С этой безнадёжной холодной осенью, видимо, уйду и я…  Куда-то далеко – далеко, куда  пойду совсем налегке, почти полуобнажённый, грустно опустив голову долу. У меня уже не  останется ни дум о прошлом,  ни сожаления, ни  тревоги, ни боязни. Знаю, что этого не избежать.  Мой путь будет продолжаться  в  другой ипостаси, под таким же тёмным, безжалостно безразличным небом. Всё  потеряно и растрачено, всё ушло, не за что даже  удержаться. Стоит ли сожалеть? Всё было, но было обманчиво, промелькнуло, промелькнуло, промелькнуло, разорвав моё сердце на части, но вот теперь я спокоен. Знаю - не могло быть иначе. Всё должно было свершиться именно так. Ах, как был прав премудрый, изрекший: Гол и сир человек на земле…
         Эту  запись нашли после смерти композитора вместе с его прекрасным прощальным Адажио.... И  рядом - заигранную, осиротевшую,  почти рыдающую скрипку...
……….
Симпатия Томазо Альбинони, узнав о его предсмертной тоске, расплакавшись, рассказала всё своей закадычной подруге и виновато добавила:
«Любить кого-то – высшее блаженство…
В него я окунуться не могу.
Для этого ищу я совершенства,
Но не найду в безвыходном кругу.
Любить кого-то – это, может, счастье,
Дарованное гениям одним…
Его не променяла бы на власть я,
Увы,… Оно даровано другим…».
Подруга ответила ей на эту сентенцию:
-Успокойтесь, Вы ни в чём не виноваты… Как Вы могли его полюбить? Это значило - совершить преступление перед Богом – соблазнить одного из малых сих – дитя Божие, монаха…
Да и по социальному положению между Вами, голубушка, целая пропасть, Вы не могли опуститься до какого-то музыкантишки.  Советую: более  никому ни слова,  поминайте несчастного только на домашней молитве. Этим Вы успокоитесь сами и поможете ему…
-Благодарю Вас, моя милая, пожалуй, Вы правы, ответила она, вытирая слёзы с глаз, маленьким кружевным платочком…
-О,  дружок,  мой совет не стоит благодарности. Просто Вы мне очень дороги… Сыграйте, мне, пожалуйста, на клавесине   его «Адажио», душечка…. Уж очень хочется послушать. Столько много шума из всего этого!
-Да-да, конечно, сейчас, только развяжу шейный платок. Он меня душит. Сейчас – сейчас.
 И полились звуки, берущие за сердце, влекущие за собой куда-то далеко - далеко , стонущие и печальные… Наконец они прервались…
И после некоторого молчания подруга взволнованно произнесла:
-Да… Это прекрасно…  Это… это – потрясающе!... Какое откровение! Какая глубина!...Нет, я не могу прийти в себя!  - и,  прижав руки к лицу, она стала беззвучно плакать…
……..
А близкий друг Томазо, узнав правду о случившемся, прошептал  с тихой грустью:
-Любовь…   бывает  иногда такой потрясающей, не оставляющей после себя  ничего,     словно чаша, наполненная  добрым вином, а на  её дне –  ужас. Такая любовь разрывает  сердце,  ранит до глубины души.  Недаром древние греки боялись стрел  Амура…
Войдя в часовенку и помолившись о друге, вновь зашептал, словно обращаясь к кому-то невидимому, сожалея о нём:
 -Ах, какая напасть содеялась с бедным Томазо… Действительно, мучительно и трудно освободиться от такого наваждения монаху!  Антоний Великий в землю по горло зарывался, чтоб отделаться от этого!  Много надо слёз перед Богом пролить и молитв положить, чтобы, наконец, вымолить себе бесстрастие.  Буду всегда молиться за тебя, друг… пока я жив.