2. О семье

 
   Последние четыре года своей жизни, в возрасте 86-90 лет, папа писал воспоминания о войне и о жизни до войны и после. Эти четыре томика его тетрадей - как семейная реликвия, как компас, по которому мы просто обязаны идти по жизни! В этих книгах, его дневниках, его письмах и заметках - собрана вся боль белорусского народа, его слава и его гордость за каждого погибшего и выжившего в этом горниле войны.
  Кажется, что о войне всё было сказано, но, читая воспоминания ветеранов, всё более приходишь к мысли, что  у каждого солдата, офицера, их матерей, жён, детей    была своя личная война, своя боль и своя беда.
           Возможно, папины воспоминания написаны не совсем художественным языком, ведь он не литератор, а историк, но я не захотела ничего менять, пусть будет так...


На этой фотографии родители - папа Кирилл Терентьевич, мама - Марта Дмитриевна, Гриша (на коленях у отца), братья стоят: чуть позади, в центре - Миша, справа, (возле мамы) - я (Иван), слева - Витя.


Глава 1.  (Из воспоминаний Подворного И.К.)
 Повествование о своей большой и дружной семье хочу начать издалека.
   Я хорошо помню своего дедушку Терентия Петровича Подворного (1865г.р.) и его жену бабушку Домну(1865г.р).
 В их семье выросли их дети: Илья - 1896г.р., мой отец Кирилл (1896г.р.), Фома(по местному -Тумаш)- 1900г.р., Сергей  - 1902г.р., Владимир - 1905г.р., Ольга - 1907г.р.
  Кроме своих шестерых детей, в семье Терентия выросли трое приемных: Харитон, Марк и девочка (имени не помню), потому что она вышла замуж и в годы послевоенной разрухи в 20-х годах уехала в Сибирь. Так у дедушки Терентия и бабушки Домны было 9 детей.
  Илья  в годы первой мировой войны в 1916году погиб на фронте. Я точно этого не знаю, но был такой разговор в семье, что он имел 2 георгиевских креста . У Ильи была мечта - выучиться на офицера царской армии. Дело в том, что офицером в царской армии мог быть только сын дворянина. Но в годы первой мировой войны вышел царский указ, согласно которому разрешалось солдату стать офицером, если он на фронте заслужит 3 георгиевских креста. У Ильи было два креста. Вот Илья и пошел за третьим крестом и погиб.
 Сергей по малолетству на войну не попал, учился в гимназии, окончил её.
Работал в своем хозяйстве. С образованием колхоза работал главным бухгалтером  колхоза "Згода"("Согласие") в д.Старина. В 30-е годы(1938г.) был арестован и расстрелян в г.Орша как враг народа, реабилитирован посмертно (как невинно расстрелянный).
  Владимир (дядя Володя) в начале 20-х годов в составе части особого назначения (ЧОН) участвовал в борьбе с бандитизмом (об этом я буду писать). Короче, бандиты ему и его друзьям угрожали  расправой. Они вынуждены были уехать и уехали в Ленинград.
  Ольга, дочь Терентия вышла замуж за местного парня Кузьму и жила в д. Старина.
   
  О внуках и правнуках деда Терентия буду говорить ниже.


Глава 2. Детство и отрочество

Родители имели несколько десятин (га) земли, корову, лошадь (звали Голуб). Несколько овец, держали свиноматку (имели некий доход от продажи поросят.).
Из детства запомнились некоторые события: мне исполнилось 3 года. Перед рождеством священник Великодолецкой церкви делал объезд своего «прихода», собирал дань для церкви (а точнее – для себя). Заходит в каждый дом. Мать, нас детей построила на лаве – скамья такая – и поп нас обходит, что-то говорит и дает целовать крест. Нас еще было трое (Гриши еще не было, мне было 3 или 4 года). И вот -  стоим мы на лаве: Миша, я, Витя – батюшка (поп) читает нараспев молитву и подносит крест целовать Мише. Я в это время юркнул с лавы и под стол спрятался. Так я не принял этого церковного обряда, хотя мать пыталась меня вытянуть из моего убежища.
Другой случай запомнился – это был уже  1930 год, мне было 5 лет. Лошадь Голуб  запряжён в повозку. Отец и мать накладывают в повозку навоз. И слышен шум трактора (первый трактор «форзон» появился в колхозе, который только что образовался в деревне). Отец бросился закрывать лошади глаза мешком, потому что лошадь очень боялась этого тракторного шума. Трактор прошел по улице мимо нашего двора и лошадь успокоилась.
Вспомнился случай, связанный с колхозом. Наша семья еще не была в колхозе (это 1929год). Мы обедали. Обед крестьянский простой: хлеб, суп крупяной, щи из капусты. В дом заходит житель нашей деревни Дрозд Мирон. Мать из вежливости приглашает его за стол, он отказывается. Потом посмотрел на окраец хлеба и говорит: «Разве  это хлеб!» и достает из-за пазухи окраец хлеба из пшеничной муки – вот какой хлеб едят колхозники! Этот Мирон Дрозд был уже колхозник и, видимо, специально носил краюху хлеба, чтобы агитировать вступление в колхоз единоличников, какими была наша семья.
Колхоз в Старине образовался в 1929 году. Наша семья вступила в колхоз в 1930 году. В колхоз была сдана повозка, плуг, борона, брика - повозка для перевозки сена, соломы и пр. а также пахотная и сенокосная земля. Так мы стали колхозниками колхоза «Згода» («Согласие»).
1 сентября 1931года в 7-летнем возрасте я стал первоклассником Старинской начальной школы (досрочно, т.к. по закону об образовании в 1-й класс принимались дети  с 8 лет). До школы я уже более-менее свободно читал, писал, знал несколько таблицу умножения, умел считать до 100 и обратно.
Дело было так. 1 сентября я чем-то занимался на улице, а соседский мальчишка Федя шел в школу (он был уже третьеклассник) и сказал мне - "Ваня, пойдём в школу!" и я пошел с ним. Школа располагалась в крестьянском доме близко от нашего дома. Учительница не хотела меня зачислять в первый класс, но Федя сказал ей, что я умею читать и писать, считать до ста и назад. Учительница устроила мне "экзамен" и приняла, указав мне место за партой. Начала раздавать первоклассникам буквари, а мне не хватило, она мне выдала книжку для третьего класса "Весенние всходы". По окончании  первой учебной четверти она перевела меня во второй класс (видимо, я надоел ей). Так  я за один учебный год закончил два класса.
  В этом году в деревне начали строить здание школы. В четвертый класс мы перешли в новое школьное здание. Его строили колхозом. Это было глинобитное здание на две классные комнаты, просторном коридоре и с квартирой для семьи учителя. Мы бегали смотреть как строили здание школы. Это было очень интересно: школу строили из глины, песка. Этот материал перемешивали при помощи лошади, подготовленный раствор закладывали в сделанные из досок формы стен, перекладывая раствор ольховыми палками, которые ложили поперек стены. Полы и потолок из досок, крыша - соломенная.
   Когда я перешел в 4 класс, мы стали учиться в новой школе. В это время у меня появился новый друг - Харченко Гриша. Эта семья приехала к нам в деревню из Украины. Глава семьи был назначен председателем нашего колхоза. Семья состояла из пяти человек: отец, мать и трое детей. Старшая дочь Татьяна ходила в Великодолецкую семилетнюю школу, Гриша в 4 класс, Лешка во второй класс нашей Старинской начальной школы.  Эти дети рассказывали нам (по секрету) о большом голоде в Украине, рассказывали как люди умирали голодной смертью. Родители предупредили их, чтобы они ничего не говорили о голоде, но дети есть дети. Гриша под большим секретом мне рассказывал и просил никому не говорить. Все это в то время было секретом, собственно говоря, военной тайной.
Наша любимая школа простояла в конце деревни до 1943года. Во время блокады партизанской зоны немецкие оккупанты в июне 1943 года бомбили д.Старина. Самолеты налетали и сбрасывали бомбы и контейнеры с маленькими зажигательными бомбами, разрушили школу и сожгли почти всю деревню.
Окончив 4 класс в Старине, осенью 1 сентября 1934года я пошел в пятый класс Великодолецкой семилетней школы. Это уже большая (по сравнению с нашей Старинской начальной) семилетняя школа, много детей, коллектив учителей. Среди учителей есть не только учительницы, но и учителя мужчины. Директор школы Зуев С.М., учитель физики Жигоров, наш классный руководитель Клим Гаврилович Апанасёнок. В школе кроме уроков работали кружки. Здесь я впервые научился играть в шахматы в шахматном кружке. В 5 классе нас приняли в пионеры. Запомнился кружок юных безбожников (СВБ - союз воинствующих безбожников). Меня записал классный руководитель членом этого кружка. Помню, пришел со школы домой - красный галстук на шее, значок СВБ на груди. Мать меня веником погоняла за воинственного безбожника. Говорит - ну, безбожник, а еще и воинственный! 
Закончил весной 1938 года Великодолецкую семилетнюю школу и 1 сентября 1938 года поступил в 8 класс Кубличской средней школы. Это были сложные годы, вошедшие в историю как тяжёлые тридцатые годы. К этим годам семья наша, как и семьи наших односельчан, прошла путь ломки единоличного крестьянского быта, т.е. путь раскрестьянствования деревни. Уничтожены зажиточные крестьянские семьи (обозванные кулаками и сосланные в Сибирь или в северные районы России), бывшие крестьянские семьи стали колхозниками.


Глава 3.   Тяжелые 30-е предвоенные годы
В своем рассказе я назвал 30-е годы тяжелыми. Такими они и были не только для семей рода Подворных, а они были тяжелыми для всех жителей  Белоруссии, да и для всего населения Советского Союза. В эти годы в стране шла индустриализация промышленности и коллективизация сельского хозяйства. Коллективизация шла одновременно с борьбой против кулачества.
Кто такие кулаки в деревне? Это - работящие крестьяне, которые сами работали на земле, некоторые из них нанимали работников со стороны, так называемых  батраков. У нас в Старине таких не было. Количество земли в хозяйствах было    немного, в основном в хозяйстве было от 6 до 12 га земли, куда входила пахотная и сенокосная земля. Земля для пастбищ была общая, она так и называлась пастбища. Это для единоличного хозяйства не так уж и много. Ведь с урожая надо не только питаться семье, а нужно ещё и одеваться - сеяли лен, который потом перерабатывали на нитки, ткали на самодельных ткацких станках ткани, из которых потом шили одежду.  Со скота держали лошадь, корову, овец, из птицы - кур.  Кроме этого надо было обязательно сдать государству денежный налог на землю, а также  определенное количество зерна, мяса, молока.  Кроме того была такая обязанность, которую называли  гужевой труд, т.е. определенное количество дней надо было отработать с лошадью на строительстве и ремонте дорог. Благодаря этому гужевому труду, в Старине была дорога выстланная камнями и её называли в селе "брусчатка".
В Старине раскулачили только одного кулака. Пожилой Демчур Волох имел волоку земли (18га). Семья: сам Демчур с женой, три взрослых сына с женами, т.е 6 рабочих взрослых детей, да и старик со старухой. Держали 2 лошади, 2 коровы, 16 овец. Никаких работников не нанимали. Эту семью причислили к кулацким семьям. Забрали в колхоз землю, лошадей, коров, овец, а семью выслали в Сибирь. Правда, старшего сына Кондрата с женой и дочерью отпустили домой из г.Орша, где их погружали в вагоны, как ссыльных. Их отпустили потому, что Кондрат предъявил справку, что он в гражданскую войну служил в Красной Армии. Но ничего из имущества, кроме дома,  ему не вернули.  Вот так шла коллективизация и борьба с кулачеством одновременно.
В бывших помещичьих имениях еще до 1929года (начало коллективизации) образовались коммуны. Такая коммуна у нас в районе была в имении помещика  в д.Ореховно.  О жизни коммунаров в д.Ореховно мне в 1984году рассказывал мой сосед в д.Липовец старик Полонский. Он говорил, что жили они в коммуне очень хорошо. По сигналу (звон в подвешенный кусок железа) все коммунары шли на завтрак, потом ехали в поле на работу. Работали, как говорят в деревне "спустя рукава", по сигналу ехали домой на обед, потом 2 часа отдых, по сигналу опять ехали в поле. После 18-00 тоже по сигналу заканчивали работу и ехали в Ореховно. Жили в бывших помещицких домиках для прислуги. Долго такие коммуны не продержались. Они себя не оправдали. И их переделали в колхозы.
Жизнь в колхозе отличалась от жизни в коммуне. В колхозе надо работать - выполнять норму выработки, чтобы получить трудодень. В конце года за трудодни выдавали заработанную плату: деньгами, зерном, картофелем. Мы своей семьей вырабатывали в год 1000 трудодней. Это уже было в 1939-1940 годах. На эти 1000 трудодней в 1939 году мы получили по 2 копейки на трудодень - 2000копеек, т.е. 20 рублей, а также 200г зерна не первого сорта - это 200кг  за год, 5 кг картошки - 5 тонн за год.
 Кроме пахотной и сенокосной земли колхозная семья имела возле дома огород в размере до 0,6га. На этом земельном участке выращивали зерновые, картофель, овощи, плодовые деревья, ягодники. За всем этим необходимо было ухаживать (посев, удобрение, прополка, уборка и другие работы. Но главная работа - в колхозе. На колхозных полях работали не покладая рук - сев зерновых, посадка и копка картофеля, жатва зерновых культур вручную (серпами). Лён обрабатывали тоже вручную - льносемя на току обивали пряниками, льнотресту расстилали для вымачивания под дождём, выветривания и просушки, убирали её  и обрабатывали в волокно. Эти все трудоёмкие работы делали все колхозники.  После 1938года, когда были образованы МТС (машинно-тракторные станции), обработку земли и все пропашные работы выполняли рабочие МТС. За эти работы колхоз рассчитывался зерном. Кроме того зерно и другие продукты колхоз сдавал государству без оплаты ввиду госпоставок. Поставки картофеля нужно было отвозить в г.Лепель (35км) на железнодорожную станцию на лошадях. После расчёта с государством и МТС остатки распределялись по трудодням. Колхозник должен был платить денежный налог за землю, которая шла под огород, сдать со своего хозяйства государству определённое количество молока, мяса.   Так что жизнь в колхозе была тяжёлой. Уехать в город и устроиться на работу на завод колхозник не мог. Он был прописан в своей деревне, в его паспорте стоял штамп прописки. А просто уехать не выписавшись, нельзя ибо в городе тебя никто не возьмёт на работу без выписки из места твоего жительства. Выходит, колхозник был прикреплён к своему колхозу пожизненно.
Но не только по этим, перечисленным мной причинам, 30-е годы были тяжёлыми. С начала 30-х годов с коллективизацией и борьбой с кулачеством было собственно уничтожено свободное крестьянство. В городах шла индустриализация, строились фабрики, заводы.  Продуктов питания, других товаров не хватало. Но самое главное - борьба Сталина с врагами народа. За эти годы была загнана в тюремные лагеря большая масса народа. За все эти годы в Белоруссии было уничтожено до 90% белорусских писателей, другой интеллигенции: учителей, врачей, простых рабочих и колхозников. Ночью к деревне подъезжала специальная машина. Работники НКВД (милиция) идут в дом, арестовывают хозяина и увозят в неизвестном направлении. Многие были расстреляны в тех местах, куда их свозили со всех деревень и посёлков, многие загнаны в концлагеря в северных районах Советского Союза. Там они работали и жили  за колючей проволокой, умирали от тяжёлой работы и болезней. Приходит ночь в деревню, люди ложатся спать после тяжелой работы на поле, ферме, строительстве и не знают, что их ожидает ночью. Так ночами повывозили в неизвестность многих колхозников и из нашей Старины, в том числе и нашего дядю Сергея, который работал бухгалтером в колхозе.   В соседней деревне Малый Весницк было 17 мужчин. За одну ночь вывезли 16 человек, остался один мужчина по фамилии Давидович. 
Так за эти тяжелые 30-годы были увезены  в лагеря и расстреляны миллионы людей Советского Союза. Это не только простые люди, а и военные командиры Красной Армии, работники партийных и государственных органов. Только после смерти Сталина в 1953г эти "враги народа" были реабилитированы, т.е. оправданы посмертно, как невиновные. Такую оправдательную бумагу получила и семья нашего дяди Сергея.

    Продолжение следует