Не салочки, однако

               
     Понимая, что приношу Дитушке неимоверные страдания своими злокозненными сказочками, заставляя ее думать о талибах под кроватью, решил я, джинджер, умилостивить гламурную и матерую стихозой, не зря же твоя фотка поместилась вместо Уиткина для Паука Троицкого, к тому же, помнится, в одной истории именно Журавлев встречал репрессированного морячка на дебаркадере, угрожая выстрелить в глаз. Поэтому я и собрал всю силу воли в кулачок, где уже благостно пребывал мой восстающий на рыжих женщин член, принуждая скрытые телепатические способности, по мнению Бадмаева и Гуржиева, присущие всем людям доброй воли, спосылать направленный луч творчества прямиком в мозг Диты фон Тиз. Сначала почему - то выходило по Кобзону и Лиозновой, даже странно как - то.
     - Не думай о талибах никогда,
     Настанет ночь и сам поймешь к тому же,
     Что родила талибов та п...да,
     Откуда вылезали люди хуже :
     Фашисты, ополченцы и говно,
     Газетные магнаты и банкиры,
     Короче, появился Мимино
     И пояснил за все под киру.
     Ей было имя чача по - грузински,
     Как тот шашлык и Тина Канделаки,
     А был еще писатель Бринский,
     Не Солженицын и не враки.
     К огромной семиспальной кровати кто - то подошел, громко стуча фронтовыми сапогами. Дитушка приоткрыла один глаз и внимательно обозрела сапог, пренебрежительно поморщившись, она бы, например, никогда не влезла бы в такие позорные коци, откуда ей знать, что в условиях предвоенной и послевоенной разрухи сапоги на Руси ценились выше человеческой жизни, одно слово - мелкая буржуазия, знать не хотят о страданиях пидарасов - бандеровцев или скотов - патриотов, жалостливо вымораживающих секунду внимания у одинаковых в своей ненужности подонков бабченконесмияна, вновь засимбиотившихся в кошмарного сиамца одинаковой по сути глупостью и общим курсом на х...й.
    - Кто ты, сволочь ? - спросила Дита, щелкая курком тридцать восьмого. Такие короткостволы в Штатах есть практически у каждого, они же свободные люди в именно римском понимание свободы, ну, ты сама, пребывая Миланом, должна знать много больше за Рим меня, кочумающего посреди занесенной снегом России.
    - Лунь Носатый, - сипло ответил человек в сапогах, осторожно присаживаясь на краешек кровати, - подошел, кутаясь в простреленную из эсминца фронтовую шинель, пропахшую дедами, подошел с фронтовиками, - нагнетал жути пришлец, ужасая Дитушку до дрожи, - дабы воззвать к твоей революционной совести, гражданка Никанорова.
    Дита облегченно выдохнула.
    - Дык я не Никанорова ! - закричала она, не умея подпрыгнуть, хотя хотелось, но суть подкроватного пространства лежит в ограниченности маневра, поэтому она лишь пошевелила правой ногой. - По ксиве Суит я, по понятиям Хизер, погоняло мое Дита фон Тиз.
    - Врешь, - страшно захрипел фронтовик, яростно скребя когтями атласное покрывало.
    Потом он умер. А Дита, не решаясь пока вылезать, ловила из космического пространства телепатические стихозы коалы, утешавшего товарища женщину культурно.
    - Мы смотрели на статую
    В тихом сумраке заката,
    Вот напасть : не видно х...я,
    Закрывает все лопата.
    Я тебе дарю лопату
    С вензелями от Хичкока,
    И чего его вечно перло от блондинок, когда у коалы имеется такая замечательная рыженькая любовь и муза.