Как снеговик мне жизнь спас

Ленинград 1960 год. В драматическом кружке, где я, шестнадцатилетним юнцом, занимался, ставили детский новогодний спектакль. Был приглашён бывший сценарист настоящего театра - Буханкин. Сценарий прост: сказочные герои разыскивают снегурочку. Буханкин писал роли под конкретных актёров. Например, Мальчикаспальчика играл Яков Соломонович, уволенный из труппы лилипутов за возраст, пьянку и высокий рост. Мне была отведена главная из второстепенных ролей - Снеговика. Все костюмы были готовы, кроме моего. Но, Буханкин заверил, костюм, за бутылку, притащит на спектакль, его приятель из ТЮЗа (театра юного зрителя).

Час до спектакля - костюма нет. Буханкин, отметив премьеру, пьяный спал. Что делать? Спектакль начинается с того, что Снеговик выбегает из боковой кулисы. За 5 минут до начала, приносят костюм снеговика: железный каркас оклеенный слоями бумаги. Когда меня, раздев до трусов, засунули внутрь костюма, стало понятно, что он для актёра неподвижно стоящего на сцене. Отверстие для ног было слишком узким. Я, не то что бегать - ходить толком не мог.

Мальчикспальчик, со сцены, уже пять раз повторил: «К морозам кто у нас привык? Дружно скажем – СНЕ-ГО-ВИК!»

На ходу мне напялили снеговиковую голову, вытолкнули на сцену. Голова оказалась развёрнутой. Видеть я мог только правым глазом в дырочку для левого и то только верх сцены. Мальчикспальчик должен находиться ниже. Я произношу: «Мальчик с пальчикОМ, я знаю, где Снегурка!». Зрители видят, нос снеговика направлен на дядю Стёпу, и говорил я, как бы, ему. Яков Соломонович, чтобы дать мне правильный ориентир, громко прошептал: «Левее, су...а». Я засеменил, как полагал, в сторону Мальчикаспальчика. В общем, грохнулся я в оркестровую яму, прямо на литавры. Падение было громким.

Напуганные музыканты, по команде дирижёра, забросили меня обратно, на сцену. Зрители, первоначально приняли падение за замысел режиссёра, увидев меня, такого помятого, притихли. Ни встать, ни отползти я самостоятельно не мог, поэтому дядя Стёпа и Мальчикспальчик меня просто выкатили за кулисы.

Что тут началось: дети орали, что им жалко Снеговичка, родители громко хохотали.
Занавесь опустился. С меня содрали измятый костюм, ощупали, на предмет, смогу ли я играть дальше. Зрители этого не видели, но слышали, что происходит за кулисами.
Звонкий голос Якова Соломоновича: «Дульсинея Виссарионовна – Дюймовочка наша, вас уважаю, как ветерана труда, но почему вы щупаете снеговику пульс именно в паховой артерии? Уже начнём сегодня искать Серафиму Павловну или я плюну и уйду на все четыре стороны? - взглянув на меня в трусах, добавил ехидно, — Вовочка, зачем искать Снегурочку? Закажем лучше девочек из кордебалета».

Руководитель кружка, хватаясь за голову, умолял, чтобы играли дальше. Все актёры заняли свои места. Поднялся занавесь. Тут вспомнили обо мне. Костюм испорчен. Меня, в голубых трусах, с головой Снеговика, выпихнули на сцену: «Импровизируй».

Ребёнок в первом ряду: «Снеговик умер?»
Зал взорвался смехом. Импровизирую, перекрикивая хохот: «Брат - Снеговик, простудился, ему ставят горчичники. Я Снеговик ещё недоделанный.

Спектакль был домучен до конца. Снегурку нашли, ёлку зажгли, оркестр исполнил «В лесу родилась ёлочка». На поклоны я так и выходил, в трусах.

Вернувшись за кулисы, увидев стоящего перед измятым «трупом» Снеговика, слегка протрезвевшего, сценариста Буханкина, я произнёс из «Гамлета»: «Бедный Йорик! Я знал его, Горацио, – дальше добавил от себя - спасибо друг, ты, своим проволочным каркасом, спас мне жизнь».