К битве на Березине 1812 года

24-29 ноября 1812 года. Березина. Предательство или предвидение?

                " Одного боюсь: о сию пору доблестью величайшей
                почитается у наших гг. генералов, когда войски
                наши под огнём неприятеля перестроения делают, как бы
                на плацу. А не того нам надобно, не мужества под
                огнём, этому солдаты наши изрядно способны. Надобны
                манёвры таковы делать, дабы неприятель без значимой
                потери нашей поражения терпел"
                Кутузов

После Бородино в недрах дворцовых кабинетов придворными генералами императора Александа I был разработан план операции на реке Березине, получивший название Петербургского, главной целью которого являлось окружение и пленение императора Наполеона I и его армии. Согласно этому плану выполнение задачи должно было осуществиться силами фланговых частей русских войск – отдельным корпусом генерала от кавалерии Петра Витгенштейна, Третьей Западной армии адмирала Павла Чичагова, а также главной группировкой русской армии под командованием генерал-фельдмаршала Михаила Кутузова.
Корпус Витгенштейна с севера и Третья Западная армия Чичагова с юга должны были занять оборонительную позицию на линии pек Ула и Березина фронтом на восток, отрезав тем самым Наполеону пути отхода на запад. Армия Кутузова, преследуя французскую армию с востока, должна была завершить её окружение и нанести решающее поражение.
Итак, 27-тысячный арьергард Третьей армии адмирала Чичагова, под командованием генерал-лейтенанта барона Ф.В. Сакена, оттеснив и заперев австрийский и саксонский корпуса соответственно фельдмаршала Шварценберга и дивизионного генерала Ренье, позволил основным силам Третьей Западной армии (порядка 26-27 тысяч человек) занять сначала Минск, а затем Борисов. По пути следования к армии Чичагова должен был присоединиться также, стоявший в Мозыре, корпус генерала Фёдора Эртеля, который, однако, не исполнил приказ, остался на месте, ссылаясь эпизоотию (падёж скота).

Со своей стороны на соединение в императором Наполеоном двигались достаточно свежие, не утомлённые частыми боями и длительными переходами, корпуса французских маршалов Виктора и Удино. 23 ноября к Борисову подошёл корпус маршала Николя-Шарля Удино (с примкнувшими к нему частями генерала Домбровского), который встретив на пути посланный на разведку авангард генерал-майора Павла Петровича Палена, неожиданно атаковал его. Внезапность встречи и нападения не позволили Палену развернуться на узкой лесной дороге, ему пришлось отступать к Борисову. Удино, следовавший по пятам, влетел в Борисов вслед за Паленом. Адмирал Чичагов отступил из города, перевёл войска на правый берег реки и сжёг за собой мост через Березину.
Не подозревавший о русской западне, Наполеон прибыл 25 ноября в Борисов, оценив обстановку, он понял, что путь на Минск ему закрыт. Зато было найдено подходящее место для переправы, а именно, у деревни Студянка (от Борисова вверх по течению Березины), где река была не очень широкой и глубокой, а местность на другом берегу болотистой и лесистой. А чтобы отвлечь внимание русских от места переправы, император приказал предпринять демонстративные фиктивные действия по сооружению ложной переправы ниже по течению реки.

Адмирал Чичагов, введенный в заблуждение действиями французов, а также полученным от Кутузова указанием принять меры осторожности на случай, если Наполеон пойдёт вниз по Березине к стороне Бобруйска, чтобы там переправясь, обратится на Игумен и Минск, отвёл свои силы южнее Борисова к Забашевичам, посчитав, что французы должны переправиться именно здесь, чтобы кратчайшим путем выйти на дорогу, ведущую к Минску, оставив у брода напротив Студянки лишь небольшой заслон. Таким образом почти одновременно 25 ноября вечером адмирал и Наполеон направились в разные стороны по течению Березины.

Не умаляя просчётов и ошибок адмирала Чичагова, следует всё-таки отметить, что находясь далеко от основного театра военных действий, он не мог знать даже приблизительную численность и состояние войск противника (чего уж там, и через 200 лет эти цифры очень варьируют в различных источниках). К тому же, у него не было точных карт местности. Вот что писал сам адмирал в своих Записках: Нужно было без промедления захватить линию вдоль Березины. Мы были вынуждены продвигаться на ощупь, т.к. местные жители не хотели давать нам сведения, а точных карт у нас не было. Карты действительно были сняты перед самой войной, но для того, чтобы сделать по ним гравюры времени не хватило, а Кутузов, располагавший манускриптами карт, несмотря на мои многочисленные просьбы, не согласился ни передать их мне, ни хотя бы направить ко мне одного из работавших с ними (картами) офицеров. Он держал их в своем штабе, находившемся в семи переходах от театра военных действий
Наполеон распорядился оборудовать на возвышенности у Студянки позиции для 40 крупнокалиберных пушек для прикрытия переправы и приступить к строительству мостов. Передовые французские части из корпуса маршала Удино перешли Березину вброд и оттеснили русский заслон из отряда генерала Корнилова к Стахово, чтобы обезопасить строительство переправы. Ценой неимоверных усилий в ледяной воде, под руководством генералов Ж. Эбле и Ф. Шасслу, французам удалось построить два моста, один для пехоты, другой для артиллерии и обоза. Поняв, что его план по дезинформации русских удался, Наполеон приказал начать переправу на правый берег Березины 26 ноября.
27 ноября ) в два часа ночи гвардия, 3-й армейский корпус, а с ними 25-я дивизия (из 6 пехотных и 4 кавалерийских полков, а также 1000 человек в артиллерии, в ней осталось всего 150 человек без пушек) покинули бивуак в Студене и перешли по мостам на правый берег реки. Офицеры руководили этим движением с 7 утра. Для многих тысяч солдат Великой армии, рассредоточенных по бивуакам на большом расстоянии вокруг, это выступление стало сигналом тоже броситься к мостам. На рассвете стала видна плотная нестройная масса людей, лошадей и повозок, двигающаяся к узким мостам и, так сказать, берущая их штурмом.
Жандармы и понтонеры, которые, подчиняясь полученным приказам, пропускали на мосты лишь идущие строем подразделения или офицеров и солдат с оружием  Наполеон  руководил переправой до самого вечера, потом вместе со своей свитой перешел на правый берег и расположил свою главную квартиру в деревушке Занивки, в полулье от Березины.
Большинство Наполеоновских войск, перебравшись на правый берег, останавливалось там же. Узнав о переправе французов у Студянки, адмирал Чичагов форсированным маршем двинулся обратно и к вечеру 27 ноября успел стянуть свои войска к Борисовскому укреплению. В ночь на 28 ноября, он двинулся к переправе.
Силами одной армии адмирала Чичагова замкнуть кольцо вокруг Наполеона и его армии было невозможно. А как же  другие участники операции – фельдмаршал Кутузов и генерал Витгенштейн?
Пётр Христианович повёл себя, мягко скажем, некрасиво... Возможно не желая рисковать приобретённой славой защитника Петербурга, он медлил и осторожничал. Пусть Чичагов с ними возится, а когда уже по сию сторону останется хвост их, тогда я дам им знать, – писал в одном из писем Витгенштейн. Корпус Витгенштейна двигался с севера вслед за отступавшими маршалами Удино и Виктором, не особенно их беспокоя. В итоге он оказался не на западном, а на восточном берегу реки, и только Чичагов оборонял линию Березины против Наполеона.
Корпус Витгенштейна, подойдя 27 ноября к мызе Старый Борисов, встретил французскую колонну – арьергард армии Наполеона. Партуно атаковал русские войска, но был отбит с большими потерями А на следующий день, потеряв около половины своих солдат и утратив надежду соединиться с маршалом Виктором, с остатками дивизии попал в плен. Если бы граф перешел Березину у Лепеля и пошел на соединение с Чичаговым, это воспрепятствовало бы возможности переправы французской армии. Действовать же целым корпусом он намеревался только 28 ноября, рассчитывая при этом содействие отрядов Платова и Ермолова.

Ну, а Михайло Илларионович, отрядив авангард в лице казаков Платова и отрядов Ермолова, которые прибыли в Борисов только 28 ноября, похоже, даже и не думал ни о каком взаимодействии с Чичаговым, находясь в нескольких переходах от места действия. Только 26 ноября Кутузов с армией выступил из местечка Копыса и переправился через Днепр. Зато не имея представления об изменяющейся ситуации, фельдмаршал постоянно давал указания, как адмиралу руководить войсками, посылая ему свои противоречивые приказы, датированные задним числом, а в рапортах императору утверждал, что он, преследуя неприятеля, уже на подходе к Березине.
Таким образом, план взаимодействия между войсками Чичагова, Витгенштейна и главной армией Кутузова остался на бумаге.

Утром 28 ноября французы по-прежнему удерживали оба берега реки за собой. Здесь и разыгралось сражение: на правом берегу переправившиеся французские войска маршалов Удино (который после получения очередного ранения был заменён маршалом Неем) достаточно успешно отражали наступление войск адмирала Чичагова, а на левом берегу у Студянки войска маршала Виктора, продержавшись до вечера против войск Витгенштейна, ночью перешли реку.

 28-го с рассветом гром пушек на обоих берегах сообщил о подходе слева Витгенштейна с 40-тысячным войском, а справа – Чичагова с 27 тысячами человек, наступающими в направлении мостов. Эти звуки предвещали последний день жизни большинства несчастных. Тогда, слишком поздно, они попытались переправиться на другой берег и вновь толпой бросились к мостам, левый из которых, предназначенный для повозок, в конце концов рухнул под тяжестью и не мог быть восстановлен в этой толчее и панике.
Виктор со своим корпусом, сократившимся до 6000 человек, прилагал невероятные усилия, чтобы остановить Витгенштейна. Удино; Ней и Домбровский со своими 9 тысячами отбросили Витгенштейна к Стахову, но тот, располагавший значительно превосходящими их силами, вновь стал подступать к мостам и в конце концов открыл смертоносный огонь своей многочисленной артиллерией не только по корпусу Виктора, но и по плотной толпе беззащитных людей, скоплению повозок и лошадей и по самому мосту.
 Виктор со своим корпусом сумел проложить дорогу через это скопище ужаса и отчаяния. Он сумел перейти на правый берег, оставив в Студене арьергард.

Утром 29 ноября по приказу Наполеона мосты у Студянки были сожжены.

Отсутствие генерал-фельдмаршала Кутузова на театре военных действий не помешало ему сразу же после сражения первым отрапортовать царю об ошибках адмирала Чичагова на Березине и свалить на него всю вину за невыполнение предписанного плана, ни словом не упомянув в рапорте о причинах собственного неприбытия в назначенный срок возглавляемых им главных русских сил к месту сражения:
  "Сия армия, можно сказать, 12, 13 и 14 числа ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 верст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовом и Малом Березином с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам подали неприятелю удобность перейти при Студенке."
В том, что Наполеону и части его войск удалось ускользнуть из России, c лёгкой руки Кутузова был обвинен исключительно адмирал Павел Васильевич Чичагов, которого объявили едва ли не предателем. Его прозвали земноводным генералом, взявшимся не за свое дело, ангелом-хранителем Наполеона. А Екатерина Ильинична Голенищева-Кутузова, статс-дама и супруга Главнокомандующего, заявила: Витгенштейн спас Петербург, мой муж – Россию, а Чичагов – Наполеона. Затем и почитатель Кутузова Иван Крылов подоспел со своей басней Щука и кот и теперь уже не только придворные и знать, но и весь народ принялся потешаться над адмиралом. Дальнейшая судьба Чичагова сложилась трагически, но это уже сюжет для другого рассказа.
Поданная на имя Кутузова записка Ермолова, в которой тот, как свидетель, представил истинный ход событий, бесследно исчезла, может быть потому, что фельдмаршал приказал представить после записку о действиях при Березине, но чтобы никто не знал о том.
Надо сказать, что многие военачальники, участники Отечественной войны 1812 выступали в защиту адмирала Чичагова – генералы М.Р. Воронцов, А.П. Ермолов, Е.И. Чаплиц, Фёдор Орлов, Денис Давыдов и многие другие. Но их никто не слушал. Его портрета даже нет в Военной Галерее 1812 года в Зимнем дворце.

...Кутузов, с своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился во все время значительно позади. Это не помешало ему, однако, извещать Чичагова о появлении своем на хвосте неприятельских войск. Предписания его, означенные задними числами, были потому поздно доставляемы адмиралу; Чичагов делал не раз весьма строгие выговоры курьерам, отвечавшим ему, что они, будучи посланы из главной квартиры гораздо позднее чисел, выставленных в предписаниях, прибыли к нему в свое время... (Денис Давыдов, Военные записки)

..".В 1812 году некоторое время был я вместе с ним, заметил, сколько нов он был в звании начальствующего армией. Сколько мало уважал некоторые, по званию необходимые обязанности, но не мог не видеть превосходства ума его, точности рассуждений и совершенного знания обстоятельств. Упругий нрав его, колкий язык и оскорбительная для многих прямота сделали ему много неприятностей, происки двора охладили к нему государя и, кончив Отечественную войну, он удалился. Я осмелился думать, что он мог быть многих полезнее в продолжение войны. "(генерал Алексей Ермолов, Характеристика полководцев 1812 г.)
  Однако.....
 Кутузов стремился активно  влиять на общую политику, на политические итоги Отечественной войны 1812 года.   Сопротивлялся давлению англичан предвидя возможные результаты полного разгрома Наполеона. Не имея рычагов политической власти, он  пускал в ход рычаги, находившиеся в его руках, командную власть над армиями, определение стратегии военных действий. Проводил линию, откровенно высказанную английскому агенту Вильсону, не доводить дело до полного разгрома Наполеона.

«С изгнанием французов из России кончалась цель войны, определенно указанная с самого начала ее самим царем. Так смотрел на дело и сам Кутузов. Прибыв в Вильну, он расположился здесь на отдых и после перехода последними отрядами «Великой армии» русской границы высказался за заключение мира».

Иначе смотрела  на дело английская агентура. Вильсон продолжал осуждать «нашу нерешительность», причуды «маршала поступиться выгодами его приятеля».  «Он просто старый прожженный плут, ненавидящий все английское и бесчестно предпочитающий независимому союзу с нами раболепие перед правящими Францией канальями». После Малоярославца, демонстрируя свое преображение , Вильсон утверждал: «Ежели французы достигнут границы неразбитыми, маршал при всей его старости и немощи должен быть расстрелян».

«Более дальновидные русские дипломаты и военачальники полагали более полезным сохранить в противовес Пруссии и Австрии остатки наполеоновской армии и его величия». «Не хотел этой новой борьбы и Кутузов, видевший в Наполеоне как бы противовес против Австрии и Пруссии». А вот что говорилось в вводной статье «От редакции», открывающей многотомное издание «Отечественная война и русское общество», выпущенное в свет к 100-летнему юбилею победы над Наполеоном: «После того как последние остатки великой армии, не попавшие в плен, перешли обратно границу, нам понадобилось зачем-то идти освобождать Европу, то есть класть первые камни тому самому могуществу Пруссии и Австрии, в котором коренятся все наши политические беды. Недаром старик Кутузов своим трезвым умом понимал всю ненужность и всю опасность такого политического благотворительства и резко высказывался против похода в Европу».
Война 1812 года явилась результатом  упрямства, тщеславия  и глупости  Александра 1 желавшего  играть заметную роль в европейской политике,   заложила фундамент  крымской войны.1853-1856 конфликтамна кавказе и азии.

По своим грандиозным масштабам, ширине театра военных действий и количеству мобилизованных войск, Крымская война была вполне сопоставима с мировой. Россия оборонялась на нескольких фронтах - в Крыму, в Грузии, на Кавказе, Свеаборге, Кронштадте, на Соловках и Камчатстком. Фактически Россия воевала в одиночку, на нашей стороне выступали незначительные болгарские силы (3000 солдат) и греческий легион (800 человек). Против нас выступала международная коалиция в составе Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинии, общей численностью более 750 тысяч.

Мирный договор был подписан 30 марта 1856 г. в Париже на международном конгрессе с участием всех воевавших держав, а также Австрии и Пруссии. По условиям договора Россия возвращала Турции Карс в обмен на Севастополь, Балаклаву и другие города в Крыму, захваченные союзниками; уступала Молдавскому княжеству устье Дуная и часть Южной Бессарабии. Черное море объявлялось нейтральным, Россия и Турция не могли там держать военный флот.

Россия и Турция могли только содержать по 6 паровых судов по 800 т. и 4 судна по 200 т. для несения сторожевой службы. Подтверждалась автономия Сербии и Дунайских княжеств, но верховная власть турецкого султана над ними сохранялась. Подтверждались ранее принятые положения Лондонской конвенции 1841 г. о закрытии проливов Босфор и Дарданеллы для военных судов всех стран, кроме Турции. Россия обязывалась не сооружать военных укреплений на Аландских островах и в Балтийском море.

Покровительство турецким христианам было передано в руки «концерна» всех великих держав, то есть Англии, Франции, Австрии, Пруссии и России. Трактат лишал Россию права защиты интересов православного населения на территории Османской империи.