Старческий концлагерь

Старческий концлагерь.
Иван  Сергеевич сел на кровать у  зарешотченного окна. Ему Всё ещё не верилось, что из своего дома, дочь сдала его в приют, с названием  «Забота».
«Папочка, тебе там будет хорошо.Там люди твоего возраста, постоянное общение, уход, режим, трёх разовое питание.   Врачей, правда, нет, но медсестра имеется.Тебе нужен постояннфй уход, а  у меня семья, дети, сложная работа.  Устаю так, что ноги не держат.А тут идти к тебе нужно. Ты  немощен.  Перевернуть тебя  у меня  сил нет. Приготовленная  еда   покушать, с утра на столе стоит, отстыло всё.  Лечить надо    Кормлю тебя – ложка в руках дрожжит.   Пролежни  начинаются.  За один  единовременный  вызов врача из медцентра, плата от  трёх до почти пяти тысяч.  Для меня очень накладно,  понимаешь, папочка!»
-«Понимаю»,
кивнул старик седой головой. Дочь обняла, поцеловала
«Ты у нас умница.  Я  всё узнала про   этот пансионат, его хвалят.  Я буду часто к тебе приходить,  внуков приводить.  Ты там быстро привыкнешь, освоишься!   Администрация обещала к тебе вызывать  врача раз в неделю. Мед сестра станет выполнять все назначения доктора»
Старик не отвечал на ласки дочери.   Его взгляд застыл над крватью.,  влажные  глаза  блестели. Он сдержено, отвёл руку Людмилы, сухо ответил:
«Делайте, как  хотите!»
«Ты что? Обиделся?»
«С чего ты взяла, дочка, просто устал. Тело болит, пролежни прорываются, смажь их.  Кушать не хочу, прилечь надо.   Когда в пансионат поведёшь,  Людочка?»
«Завтра, с    утра!»…..
Иван   Сергеевмч  не мог заснуть всю ночь.  Душили  глухие  рыдания.  Горькая обида, как  скользкая, холодная  змея   обвивала душу.   Воспоминания мучмли ясным  видением   картин  прошлого…. После  ранней  смерти жены,  твёрдо  решил Иван  Сергеевич не жениться больше, что бы не дать  дочери мачеху,  боялся, вдруг  попадёт мачеха  из  сказки,  лучше  ужодному воспитывать ненаглядную доченьку. Приходилось очень не  легко..  Люда часто  болела.  Педиатры  поставили ей диагноз малокровия.  Рекомендовали пить свыежий,   морковный сок.  Отец, ежедневно,  тёр ей свежую, сочную морковку, процеживал через марлю и давал выпить стакан свежего морковного сока. Не одну, бессонную   ночь он провёл у её  кроватки, приноравливался спать на стульях,   ухаживал за ребёнком  в  больничной  палате лучше, чем матери  рядом  на  больничных  койках. Женщины  больницы, по палате,  Восхищались кропотливым вниманием  отца.  Одиночки  пробовали завлечь, кокетничали, но  внешне  очень привлекательный,  отец-одиночка был недоступен.   Иван  Сергеевич  стойко переносил  трудности,  оставил начатую научную работу, чтобы заниматься  с дочерью,   когда Люда пошла в школу.   Благодаря его заботам,  Красавица -дочь  ф с золотой медалью окончила школу, поступила в институт.  Помощь отца ощутимо помогала Люде в  жизни и после  замужества.  Отец не жалел себя, обеспечивая    комфортную жизнь дочери, что и сказалось на его здоровье.  Судьба Люды сложилась благополучно,   а  отец хронически болел….
Большой, серый  дом пансионата, выглядел довольно мрачно.  Не было балконов, зелёной зоны отдыха, около высоких стен, даже не видно  скамеечек .  Окна  зашторены, больше половины – зарешетчены…. Иван Сергеевич   слушал, как лязгали затворы, открывая двери  новому пациенту … Ивану  Скргеевичу  всё  это  претило, настараживпюще  ныло  в  груди.  Внутренний  голос  требовал  вернуться назад,  домой: лучше   умереть  дома в своей постели, чем  в  этом  сером, угрюмом  каземате.       Люда   чувствовала  состояние  отца,  улыбаясь, крепко взяла  за локоть. Позвонила  в    домофон.  Нежно  чмокнула  в щёку, заглядывая  в  глаза.  Иван  Сергеевич  подчинился,   успокаивал себя,- затворы пролязгают  также, когда он будет  уходить от   сюда.  Дочь  заберёт  домой, долго он здесь не пробудет…. Внутри, пансионата   довольно  уютно.  Поражало,  обилие  затворов и замков на дверях.   Персонал  встретил  нового постояльца  очень приветливо и  доброжелательно. Комната проживания небольшая,   на  4-х  человек.   Около  кровати тумбочка. Посредине  круглый стол и  четыре стула.
Жильцы  встретили  новичка- соседа  молчаливо, Изучающе   осматривали, как вахтёры на проходной. Дочь ушла  не  оглядываясь, оглядывался по сторонам  Иван  Сергеевич.  Молчание   соседей  по  палате, неприветливо   настораживало. Наконец, один из них, худой,  серокожий,  с   лихорадочно  блестящими  глазами,   спросил:
«Как откликаешься?»
«Чего?»,
Не понял  Иван  Сергеевич.
«Звать  тебя как?»
«Иван  Сергеевич!»
«У нас здесь без отчества,  все  одинаковые, зовёмся  по  имени  иль  по  кличке, без  обиды»
«Иван  я»
«.Значит  тоже зовут Иван, тёзка  ушедшему»
«Куда тёзка ушёл?», и покосился на дверь.
Говоривший хмыкнул, увидев  недоумевающий   взгляд новичка.    Лихорадочные  глаза  блеснули огненным  отливом.:
«Двери  здесь все  на  запоре, даже  гулять  не  выходим, не положено, что бы не сбежали.    Содержанцев  не  закармливают, что бы   лишний  вес  не  набирали.  В  супчике зерно риса  с  катошечкой, наперегонки  от  ложки  прячутся, но  попадаются.  Из  мясных  блюд—сосиска тоненькая, но без мяса,  соевая,
 под   мясо  сделана. Немного  кашки или  макарон, чай  дешёвый, про компоты  речи   нет.  Про фрукты  не  вспоминаем. Добавок  еды  не  просим, не  дают.  Режим  строгий. Вот  и    тёзка  твой
Ушёл не через дверь, а в   окно., распластался  лепёшкой  на  асфальте…Никому, ничего.  Только решёткой и свет нам   загородили»
Иван Сергеевич  замер.   Болевая судорога начала сводить  ногу.  От боли  он  застонал:
«Врача бы.  Судорога ногу свела, аж пальцы ступни  веером  встали.», 
Серокожий  Многозначительно  кашлянул:
« Такая  роскошь  редкая. Не  заплатишь -  не приедут.    Это не Советская  власть..  Теперь  не  Клятва  Гиппократа,  а  денежная  стоимость. На всё про   всё только Пупырышка  одна.    Пансионат   «Заботой»  назвали,  это  для  дураков, по  сбору
  Денег.   Мы-то, пациенты  пансионат, знаем, концлагерь это   для  стариков.  Тут они  и  умирают.  Зачастую  и хоронят,  как  бездомных.»   
 С   усмешкой, пробурчал  сосед  напротив , взбивая  кулаком  подушку.
«Тихо ты, , наказание  накличишь.  У  стен  уши  чуткие.  Жди  Пупырышку»
«Как это?»,
Искренно удивился

Иван  Сергеевич.
Как  вы  всё  это  терпите?»
«А куда    деваться,   не нужные  мы теперь, старые  стали,  балласт ,  детям  в  тягость, государству  не до  нас, своих   забот   хватает. В бомжи податься, жизнь  ещё  хуже. Милостыню просить - не   позволено.»
«Интересно, что тут  позволено
«Интерес, не  значит  достоверность, каждый    текущее  по  своему  лабиринту  жизни,   воспринимает!    Оклимаешся… Узнаешь,-примирительно проговори   ,улыбнувшись,   сосед. Иван  Сергеевич  отметил  про  себя:
« Зубы  белые,как  облака, крепкие, один  в один. А глаза блестят,   как  у туберкулёзника.»
Поганое  чувство защемило  сердце, захотелось резко  ответить, но  он  сдержался:
«Язык  мой,  враг  мой.  Лишнее  скажешь, век  каяться  станешь»,
  подумал Иван  Сергеевич .   Сосед,    дружелюбно,  знакомился:- я Андрей,а тот высоченный  у  стены-, каланча, а по   имени Родька, Роман, значит, а тот в углу   Гена, но не крокодил, добрейший старик, однако, молчун,     хотя с администрацией  часто    разговаривает»
«Почему  тёзка  в окно бросился?».
 Жильцы  переглянулись.  Молчун отвернулся,    скрывая  хитрую  полуухмылку,  наморщил  лоб,     начал,  копошась , демонстративно,  искать  что-то под подушкой, явно,  чтобы  избежать   вопросов.
Сосед Андрей   заёрзал на кровати,   лихорадочно  блестя  глазами, но  ответил «Странный он  был.   Сознался, что  принадлежал  к  тайному   обществу  Освобождения  России.  Любил  политбеседы нам вдалбливать. Приводил  данные состояния   России до и после  Демократии. При  Сталине рост экономики составлял 30%, а сейчас- 1,025%, при  Брежневе -7%..»
Его перебил  предупреждающий, глухой бас каланчи-Родьки.  Осторожней с  откровением,а
то  без ужина останемся.»
«Пусть  знает и  остерегается фейковых  разговоров о  гибнущей стране»,
Оторвался  от подушки   Гена.   Роман  наступал:
«Правду, что шило в мешке, не утаишь.  Не та мощь, не тот авторитет  в мире, что был  у Советов».
 Упрямо   возражал  каланча-Роман.
 Гена –молчун  из угловой кровати, тоже  не  сдавался:  шмыгая  хроническим насморком, вытер  угристое лицо носовым  платком:
«Зато земли  Русские  собираем»
«Какие  земли собрали -  не   знаю, а вот   продали  много.  В  противовес  огрызался  Родька: -
 При войнах столько не теряли…Китай купил 90 тысяч  га нашей земли, да ещё контролирует  более  500тысяч  га. земель.   Датчане- 121 тысячу  га. земель,   Шведы купили  -300 тысяч гектар  земель. Изральско-американский капитал  контролирует  в  России- 60% всех земель.  Иван  Возмущался, что конституцией   продажа Государственной земли запрещена. Многие государства  СССР были должны миллионы  долларов .их долги,   ЕДИНОЛИЧНО, простили,   это при наших тратах и скудном бюджете,.  прощение долгов  других государств, конституцией   не предусмотрено.  Назови,хотьодно государство,  чтобы  своей  землёй  так  торговало?   Нет таких! Многое  не соблюдается, вот  Иван  и возмущался»
«А что соблюдается?»,
Снова,  с  обидой, вступил  в  разговор  Роман-,
 посмотрите, что  с выборами  сделали?   Если бы не  Панфилова, не быть  в  Кремле  Демократам.  Они ей по гроб  жизни  обязаны, ноги  целовать  должны»
«  Мне больше всего  обидно, что над Родиной веет   триколор, точка в точку, как  кровавый, позорный   фашиский флаг   Власова. …. Стыдно,  больно  за  Родину,  Россия на Олимпиаде   капитулировала под белым флагом.  Я бы тех , что капитуляцию несли, своими руками  да  по  мордам,  да  по  мордам…»
«Подожди,-
ехидно  бросил Гена,-
 кого ещё победителем   во 2-й мировой войне объявят сильные  мира  всего.  Может ещё  и  Германию, с учётом  нынешней ситуации.»
Андрей  согласительно  покачал  головой, добавил:
  « Подсчитано.  Урон от   правления  демократов больше, чем от войны   Отечественной.  Исчезли  заводы, фабрики, колхозы, совхозы, индустрия,  космические  программы   в больших количествах.  Сколько  секретов  науки  за  рубеж   продали!  Медицины прежней нгет..   Население сократилось на  миллионы. От спец. Операции   гибнет  молодёжь до  25-30 лет,  Славянской   нации   дети   в огромных  количествах  мрут.  Не  случайно  всё это,  не  случайно.   Гемофон  страны  основательно  подорван.  От  кого  женщины рожать  будут?»
« От   узкоглазых,  -
едко снова донеслось от  стены,-
а то вы не знаете, что ими  население России  замещается,  миллионами  ввозят, те  уже  и  порядки  свои  устанавливают.  Вопрос  с  восклицанием- кто  нами  правит?»
«Заткнись, -
 зло и грубо  прикрикнул  Андрей,-
точно без ужина  останемся и старый телевизор неделю  смотреть не дадут!
 небось  Кнопка  уже слушает!»
«Кто  это,  Кнопка?»
Медсестра,  гидра  в  человеческом  обличьи,  надзиратель  от  администрации. Запах  от  неё  антисептика, как ровно  она   антисептик вместо  духов использует.»
Внезапно, приглушённый  голос, в   рыдании,  молил  кого-то по  телфону в  коридоре:
«Умоляю,  забери   меня отсюда.  Не  могу   здесь,  сил   больше нет!»
«Опять  кто-то  в   карцер  напрашивается!», сочувственно, проговорил Каланча.
«Карцер  здесь есть?, - подпрыгнул  в изумлении  Иван Сергеевич.»
«Много  чего тут  есть,  не  даром  такая  плата  высоченная.   поживёшь, узнаешь»,-
Хмуро буркнул   Андрей.
«Какой  это  карцер,-
начал пояснять  Гена,
 Комнатка  на три метра, топчан. Пусть  дощатый, но лежать  есть  где, табуретка  для еды, хоть раз в   сутки, но  кормят»
У  Иван  Сергеевича  шелохнулись  волосы на  гоове.  Он  сразу сник и  сгорбился, негодующе  спросил:
«И вы  с  эим  согласны?»
«Согласны  на всё,  кроме  смертии,- 
шутливо   пояснил  Родька   
Андреей  продолжил   прерванную тему,  как бы   подбадривая  разговором  новичка:

« И  что?  Все знают, Ивана на  собрание  его  общества не  пустили, вот он  и  сиганул в окно!»
Над  кроватью  Каланчи  зажглась  зелёначя лампочка
« Опять  администрация  вызывает.  Не  знаю я  почему  сын  просрочил   плату  за  меня  пансионату.  Грозили  выписать, если  в течение  двух   дней, деньги  на  счёт  не поступят, пойду, раз вызывают»
«Роман, ты  там  не  хорохорься.  Знаешь ведь, Стёпку за  неуплату   выгнали, он  теперь бомжует.  Недавно приходил,  кусок  хлеба просил, не  дали. Перед носом  дверь  захлопнули», предупредил  Андрей
«Знаю, выгонят, если  сын  денег  не  прислал!»,
зло   ответил Родька.  Он  несколько  раз сцепил,   и расцепил, до  хруста,  пальцы кистей  рук  и   вышел  на  зов  администрации.  Установилась  выжидательная  тишина, которую нарушил Гена:
«Пансионат частный .  Не   будут же  они  из-за  него  прибыли лишатся.  Если  всем  прощать  и  ждать, то  до  копейки  разориться  можно»
«Зря  лебезишь,  стукач,  и  с  тобой так  же  обойдутся. Доносы  не зачтут»
   Новый постоялец был приверженец Авторитета и деятельности  Советского времени.    Искренне,  гордился Великой Державой, которую, предательски  разрушили, но от дискуссии воздержался.  От таких , как Гена, стремящихся  прилипнуть к кормушке,  ждать можно, что угодно, только не  порядочности. Как гнобят  пенсионеров, воздействие от подобных лиц, он, уже,     пережил.   К тому же , острая боль на месте  образующихся  пролежней  не  прекращалась.  Начинались  конвульсии в ногах.  Иван  Сергеевич  вновь  застонал  от мучительной   боли.  Сосед  напротив,  нажал  на  чёрную  кнопочку с  краю  на  тумбочке...  Дребезжащий  звук колокольчика   неприятно  поразил  слух.   Ивана   Сергеевича  морозило, однако он  гнал мысли о смерти  прочь.  Пенсионер  хотел  жить, верил в бессмертие  души.  Допускал гниение  тела, его человеческой оболочки, верил,после  физической  смерти,   он останется жить в эфире Вселенной.    Энергетическое  ядро жизни  -  бессмертно.   Так уверял  его    внутренний  звук  души.  Энергия- вечная  жизнь  и  она  заселяет  планеты  Космоса.  Именно, об этом  он  хотел  защитить  свою  научную  работу.

 Вошла медсестра.  Несмотря  на боль,   Иван  Сергеевич был несколько  ошарашен.  Он понял, почему  медсестру  прозвали  «Кнопочкой»    Конусообразная  фигура маленькой  женщины, напоминала  кнопку.  Широкие  плечи сужались  к ступням  детского  размера. От пояса до ступней фигура утончалась  в размере. .   От  узкого таза две тонкие  ножки  держали объёмное  тело.   Дряблое лицо,   выглядело не по  возрасту. Женщине  не было и сорока, но на внешний вид, казалось, под  шестьдесят….  Однако, некрасивое  лицо  скрашивали большие глаза со зрачками  цвета спелой чёрной  смородины на голубоватом  фоне глазного  яблока….  Привычно  и быстро, мед.сестра   перевернула нового постояльца  на живот и  ахнула.   Обе ягодицы покрыты  гноящейся  язвой.   Из  смородинных глаз на раны пролежней упали две  солёные   капельки  слёз.  Иван  Сергеевич  улыбнулся  в  подушку, нежно  провёл  ладонью  по варикозной руке  женщины, трогательно поблагодарил  за сочувствие.:
«У  вас  удивительно  нежные  пальчики, прикосновение их, как бальзам!»
Кнопка на  миг  замерла  от комплемента.   Похоже, она  услышала  его  впервые.
.  Медсестра   ласково  обработала  пролежни, растёрла ноги обезболивающей мазью..Боль  и  конвульсии  отступили.  Иван  Сергеевич,  облегчённо, вздохнул.  Кнопка  ухаживала за  больнвм  два дня, а на третий предложила переехать к ней на  квартиру, где ему она окажет  постоянный уход и  внимание. Доверительные  отношения  между  ними  возникли молниеносно.  Тёплые  взгляды укреплялись нарастающим  облегчением  состояния  больного.  Врача  так  и  не  вызвали. Больной был  полностью на  попечении  медсестры.   Соседи  в  палате не верили  своим  глазам.  Такой    Кнопку они  не  знали.  Неожиданно,    для самого себя, Иван  Сергеевич  согласился  на  предложение  Кнопки..  На следующий день, к вечеру,  Кнопка  Забрала  пациента  домой, а ещё через   день, уволилась из пансионата, чтобы  ухаживать  за  больным.   Иван  Сергеевич,  по  своему,  рассудил неприязнь жильцов  пансионата  к  кнопке.
Она  тяготилась  своим   положением  в  пансионате.
 Удручённая заболеванием, женщина озлобилась,  срывала  настроение на  жильцах, подолгу простаивала  у прослушивающего    устройства палат, выискивая причину для придирок. Администрация пансионата подслушивать не запрещала, а пользовалась полученными  данными.  Иван  Сергеевич очень понравился Кнопке , она стала часто навещать палату.Выпрыгнувший в окно тёзка, так же  пользовался особым  расположением медсестры, но  ненавидел  женщину, прятался от неё, грубил, открыто издевался, за что и пострадал.   Он, постоянно, просился погулять, подышать свежим воздухом, но Кнопка  установила за ним слежку, третировала,   приставала придирками.   Однажды, пациент,  после  очередного  отказа в прогулке, схватил подушку, прикрылся ею и ринулся в   окно. Порезанный  стеклом, он распластался   под окном  пансионата, на асфальте.  Трагедия тёзки удручала, его ненависть к  Кнопке  усугубила  его  судьбу.
Люда обещание не сдержала, не приходила к отцу  уже неделю.  Иван  Сергеевич, после  домашней еды, не мог привыкнуть к скудной пище пансионата.  Водянистый, невкусный борщ, он  не ел.  Соевая сосиска , картофельное пюре на  воде, два кусочка  хлеба и ломтик  огурца,  он отдавал, вечно голодному, каланче.
Пролежни на ягодицах вылились в болезненные язвы, не давали ни спать, ни отдыхать. Кнопка  смазывала их дурнопахнувшей мазью, но  они не подживали.   Боль не притуплялась,   а нарастала ежедневной пыткой. Старичок  желал себе смерти, смотрел через   решотчатое окно  на небо и молил Господа забрать его  на небеса.   Сосед  Андрей  звонил  Людмиле, просил забрать   отца, который тает с каждым  днём, не видит свежего воздуха и не ест пищу пансионата.  В общении с  Кнопкой, Иван  Сергеевич  вспоминал дни  в пансионате, как  страшный  сон,  а  главное, он   поправился, зажили  пролежни.Рядом  была  внимательная,  заботливая, очень   нежная  женщина, которая  угадывала  его желание   и  просьбы  даже  по мимике  лица.