Глава 15. Перезагрузка

        Как же это мешало ему жить! А ведь за годы, проведённые в лесу, он почти забыл об этом.  В принципе, амнезия хорошая штука. Можно забыть как обо всём плохом, так и о ней самой.
 
        Сейчас ему казалось, что шарики и ролики, или что там ещё в черепной коробке, ворочаются  со страшным скрежетом несмазанного механизма. Ну, вот почему эта чужая девчонка кажется ему такой родной?

        Он сразу заметил её внимательный взгляд и, как бывший врач, на подсознательном уровне, отметил странное состояние потом.  О педофилии сейчас не слышал только ленивый, поэтому проявлять любопытство к чужому ребёнку опасно. Тем более с его, хоть и снятой,  судимостью.

        Но  с девочкой явно не всё в порядке. Интересно, родители что-нибудь замечают? Отец произвёл впечатление нормального мужика, и с дочкой отношения вроде хорошие.

        Самое   непонятное, что Кадавр  её когда-то точно знал. Именно её, а не отца. Они ведь тоже недавно приехали. Надо будет уточнить откуда.

        Неужели так начинает возвращаться память? По найденным документам,  его идентифицировали,  помогли  урегулировать дела в прошлой жизни, адаптироваться  в новой. Он знал, где жил, кем был. Знал, но не помнил.

        А сейчас, лёжа на родном топчане за тёплой печкой он никак не мог уснуть, хотя надо бы. Завтра тяжёлый день, длинный переход.  Гости  спали в горнице, не закрывая двери. Зная, что всё равно не уснёт, Кадавр  тихо поднялся и,  взяв одежду, вышел.  Колчак с шумом поднялся и скользнул следом.

        Данилов тоже не сомкнул глаз. Разные мысли лезли в голову. Вот  чего этот урод среди ночи  куда-то попёрся?  Он влез в унты, напялил пуховик, шапку  и тихо прикрыл дверь.

        Довольно большие сени из потемневших от времени серых брёвен, освещались одинокой  слабой лампочкой на витом шнуре проводки. Открыв дверь на крыльцо, он  обрушил себе под ноги полоску свежеприметённого снега.  Ага. Здесь его не было.  Значит, мы пойдём другим путём. Следователь развернулся и прошел вглубь сеней, за цветастую занавеску.

        Если  на входе сени были полупустые, лишь лавка с ведрами замёрзшей воды, куча лопат в углу да веники по стенам, то за занавеской находилось некое подобие летней кухни с выходом во двор.

        Свет лампочки сюда почти не проникал, и через большое окно было видно, что мужик накладывает в вёдра снег и таскает его в приземистую избушку в конце двора.  Колчак  носится вокруг хозяина.

        Когда из избушки повалил чёрный дым, Данилов понял, что это  была банька.  Кадавр  вышел оттуда, прокашлялся, и полез на крышу с какой-то палкой.  Ясно, трубу забило. Мужик всего лишь помыться захотел, после  кутузки.

        Данилов вернулся в избу,  завалился в кровать и с чистой совестью захрапел. Проснулся он от  звона  металла. Темно.  Дверь в горницу он точно не закрывал.  Обулся и вышел.
 
     - Разбудил? Простите, крышку вот уронил.  Сейчас картошки с грибками ещё пожарю, а то, кто знает, когда вернёмся? – Кадавр  пристраивал на плиту большую чугунную сковородку.

     - Ты чего ж, так и не спал, что ли?  Удобства у тебя где?

     - Там, за занавеской выход во двор. Я прочистил дорожку, вам налево. Если хотите, можно и в баню сходить,  я вот помылся.

        В баню Данилов тоже зашёл, посмотреть. Как и везде – порядок. Ничего лишнего. Врач, всё-таки.

     - Я в рукомойник тёплой воды налил, вот свежее полотенце. – Хозяин повесил застиранную тряпку на спинку  стула. Данилов вымыл руки, сполоснул лицо.  Сел за стол, где исходила  паром кружка травяного чая. На большой тарелке лежала горка  размороженных яблок.  Взял одно, стал чистить кожуру. Тут же перед ним оказалась чайное блюдце.  Аккуратист хренов.

     - Вы наверно будите парня, пока соберёмся засветает. 

     - Связь то у тебя тут где-нибудь берёт? Жене надо позвонить, чтобы не волновалась. -  Положил бесполезный телефон на стол и пошел в горницу. Оттуда донеслось сначала недовольное мычание, потом бурчание, потом матюки.

     - Я маме  расскажу, как ты ребёнка воспитываешь. – Вадик выскочил было босиком.

     – Блин, пол ледяной. – И потрусил назад.

     -  Связь только у самого леса, там повыше. Я покажу. Давайте  сейчас  суп поедим, а  колбасу и сыр с собой возьмём.  Одевайтесь теплее, нам  километров шесть только в один конец  топать.

     - Чего это? У  нас  машина хорошая. – Напяливал куртку Вадик. – Где туалет?

     - Туалет на улице, за занавеской выход и налево. А знаешь, что чем круче джип, тем дальше бежать за трактором? Да, и тракторов тут у нас раз, два и обчёлся. На лыжах пойдём.

     - Охренеть! – И Вадик выскочил в сени.
                *            *             *

     - Застрелите меня здесь, я дальше не пойду! – Он присел на корточки и заскулил. 

     - Да уже пришли.  Отдохни. – Данилов и сам был несказанно рад остановке.  Пуховик расстегнул, шапку сдвинул на  самый затылок. Лицо полыхало, дыхание сбилось. Он опёрся на  палки и повис.

     - Теперь только след в след. Данил Андреич, ты  давай вперёд по следу Колчака, а я замыкающим. – Кадавр, наоборот, выглядел отдохнувшим и свежим. Лёгкий румянец во всю щёку, глаза блестят. Остановился с неохотой.

        Следак с завистью отвёл взгляд.  Эх, разделаюсь с дочкиной квартирой и уйду на пенсию. Приеду вот сюда и буду жить как человек. В лес ходить, на лыжах…

        Если бы не дым и яркий петух, то под слоем снега избу и не заметить. Следов снова нет. Твин Пикс чёртов.

        Кадавр вошёл первым. Сидящая у огня старуха обернулась и он  невольно отшатнулся – на него смотрели голубые глаза вчерашней девчонки. Покрутил головой.  Перезагрузка прошла. Нянька как Нянька.

        Старуха вынула изо рта трубку и что-то проскрипела. Он достал из рюкзака  небольшой алюминиевый бидон и прошёл с ним к столику. Налил в миску молока и подал старухе.

        Она поднесла её к носу и замерла. В это время дверь снова отворилась, впустив Даниловых. С яркого дневного света вошедшим почти ничего не было видно. Только оранжевые языки, вырывающиеся из зева печки.  Но это, наверно и к лучшему.  Поскольку Вадик точно не был готов к тому, что увидит.

        Как-то они ездили в модный тур на  Алтай. Но  того яркокрасочно-пёстрого антуража, рассчитанного на туристов здесь не было в помине. А когда он, внезапно потеряв опору,  рухнул к ногам  страхолюдной старухи и задёргался в судорогах, все мысли из головы  вымело.

        Кинувшегося  к нему отца, какая-то сила просто вынесла за дверь задним ходом. Кадавр  вышел следом. Данилов сидел в снегу с вытаращенными глазами.

     - Ты к ним не лезь лучше. Не съест она его. Пошли, поможешь мне с дровами, а то проторчим здесь до ночи.  – Кадавр обвалил руками сугроб где-то сбоку и рванул на себя низенькую дверь.  В узком помещении, освещаемом лишь отверстием под потолком, толпилось с пяток кур. В углу навалена куча снега, в большом тазу отруби. А справа  сложенные дрова.

        Набрав охапку, Кадавр передал её следаку и кивнул нести в избу.  Теперь сын со стеклянными глазами сидел рядом со старухой, из его носа и по подбородку  стекали струйки крови. Что-то в мозгу отца  зашевелилось было, но быстро успокоилось.  Он начал складывать дрова у стены.

        Зашедшему с новой охапкой  Кадавру, она   кивнула на парня. Мужик бросил дрова и подхватив подмышки Вадика вынес его на снег. Положил, набросив сверху тяжелую шкуру.  Потом несколько раз подходил к нему.  Данилов старший сосредоточенно таскал и складывал дрова, ни на что больше не реагируя. Наконец,  лицо парня начало принимать осмысленное выражение, он с явным трудом поднял руку и попытался поднести к лицу, промахнулся.

     - Да,  Данил Андреич, давай делать волокуши какие-нибудь. Малой сегодня не ходок.

        Когда они  прошли топь, Кадавр обернулся.  Старуха, с лицом девочки стояла на пороге и гладила сидящего на её плече красивого петуха.
               
 http://proza.ru/2023/12/18/1153               
                12.12.23