Тьма накрыла

"Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город"... Я торопливо перелистывал страницы, хотя торопиться было уже некуда. Но дочитать хотелось, как и всегда. Старческие руки, перевитые венами, подрагивая, касались нижних уголков страниц. Резь в глазах под массивными очками раздражала, буквы в книге расплывались и скакали. Ещё и коленка на перемену погоды разболелась. Полумрак, казалось, намертво въелся в бетонные стены крошечного помещения. Хорошо. В полумраке не так видно плачевное состояние старого серого костюма. Но засаленный ворот рубашки нещадно трёт шею, за неделю заросшую колючей седой щетиной.

Когда это всё началось? С отмены книг? Указ Министерства образования безапелляционно требовал от граждан прекратить забивать голову всякой ерундой. У всех есть доступ в интернет, где на всех хватит бесплатных курсов. Обучение дизайну за 4 дня, английский и китайский за неделю бесплатно, практикующий психолог после прослушивания двух курсов онлайн, мастер маникюра за 3 дня... И только тем, кто в состоянии заплатить цену квартиры в столице, доступно по-настоящему нужное образование: мехатроника, робототехника, оператор конвейера, электрик с высшим допуском, мастер канализационных систем... Именно эти профессии стали ведущими и престижными. Ходили слухи, что при правительстве состоит штат разработчиков всех этих систем, но подтверждения не было.

Как мы радовались, когда закрывались продуктовые сетевые магазины, как приветствовали операторов тяжёлой техники, занимающихся сносом уродливых зданий начала 2000-х годов... Мы думали, так будет лучше. Мы думали, упыри-кровососы уступят место государственным социальным магазинам. Но новые магазины не появились. Зато всё - от туалетной бумаги до автомобилей - стало возможным купить через интернет, оплачивая привязанной картой. Удобно, да. Заказал - оплатил - в течение часа беспилотник доставил заказ. Когда начались аресты тех, кто тратил больше, чем зарабатывал, мы тоже радовались. Но потом появились списки рекомендованных продуктов, исходя из ежемесячного дохода, запрет на рождение детей, если баланс не позволял содержать маленького человека, вновь появившаяся статья за тунеядство и... отмирание никому не нужных профессий. Филологи, историки, писатели, библиотекари, водители, сотрудники администраций, домов культуры, учителя старой формации, подсобные рабочие - всё это стало ненужным.

Механизмы выполняли простые работы, язык превратился в набор эмодзи и простейших фраз, культура и история стали ненужным атавизмом. Миллионы людей судорожно проходили недельные курсы по переквалификации. Но такое количество дизайнеров, психологов и сотрудников сферы услуг не требовалось. Люди хватались за любую возможность легальной работы. Под шумок Пенсионный комитет принял решение о налоге на старость. Каждый, доживший до 65 лет, обязан платить государству за собственное бесполезное существование. Тех, кто платить не мог... использовали для получения донорских органов и в качестве удобрений для сельского хозяйства. Представители старой формации предпочитали уходить самостоятельно, не утруждая государство. Вновь созданное ведомство по переработке бесполезных членов общества не справлялось с нагрузкой.

Я уже неделю сижу в бетонном блоке 3х2 метра и вижу свет только через крошечное зарешеченное окошечко под потолком, ожидая своей очереди. Я писатель... простите, дизайнер интерьеров после недельного переобучения. Так и не проработавший по новой специальности ни одного дня. И, пожалуй, единственная оставшаяся цель моей бесполезной обществу жизни - успеть дочитать Булгакова.

"Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит"...

- Салтыков Валерьян Афанасьевич? На выход!

Молодой румяный парень в камуфляжной городской форме, громыхнув металлической дверью, ожидающе смотрел на меня. Звания по новой системе я не разбирал.

- Иду, сынок, иду, - аккуратно закрыв прочитанную книгу, я одёрнул пиджак, затянул галстук, провёл рукой по отросшей бороде и выпрямился.

- Валерьян Афанасьевич, простите, а вот эта книга... Можно я её заберу? У меня жена коллекцию собирает, а Булгакова у неё точно нет, - смущённо спросил конвоир.

- Бери, конечно, сынок, мне-то уже без надобности.

- Спасибо. Пойдёмте.

Мы шли по длинному тёмному коридору - я спереди, парень с книгой в двух шагах сзади. Лестница, внутренний двор, серая стена со сбитой штукатуркой. Я остановился.

- Не держите зла, Валерьян Афанасьевич. Работа такая.

- Ну что ты, сынок. Какое зло? Родители-то гордятся сыном, наверное?

- Ага, - шмыгнул носом парень, - как родственники госслужащего, освобождены от налога.

- Ну вот и хорошо. Здоровья им.

За спиной послышался щелчок. Я закрыл глаза. Молиться было некому, смотреть не на что. В голове был только текст "Мастера и Маргариты", романа, который я всё-таки успел дочитать. Выстрела я не услышал.

"Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах".