Узкий глаз китаянки

Петр Иванович праздно шатался по пляжу и предавался приятному созерцанию.

После семи Египтов, пяти Турций, двух Болгарий, Кипра, Туниса и еще почти десятка направлений заядлого курортника его наконец занесло сюда, в знойную Индию, на обетованное побережье Гоа. В край размеренной пляжной неги, просторно и ярко одетых людей, медитирующих на закате йогов и смуглых женщин, обвитых сари, с корзинами фруктов на голове. Здесь никто, впрочем, как теперь и он сам, никуда не торопится, ни к чему не стремится, ничего отчаянно не хочет, не строит «планов громадье». Все здесь дышит вселенским спокойствием и умиротворением, навевая мысли о вечной жизни и бренности существования одновременно.

Петр Иванович шел берегом моря, щурился на солнце и любовался на открывающийся перед ним пейзаж. Скалистые уступы на фоне светло-голубого, почти белого неба, поросшие пышной зеленью волнистые холмы, высокие кокосовые пальмы, раскрывающие над своими стройными стволами круглые зонты-веера. Петру Ивановичу хотелось смотреть на это бесконечно, перечеркнув все, что казалось важным и дорогим еще каких-то пару недель назад. Шикарный трехэтажный офис, пятикомнатная квартира в центре Москвы, где он чувствовал себя порой нестерпимо одиноко, деловые встречи с еще более деловыми партнерами, бизнес-ланчи, выставки и конференции – все осталось где-то там, далеко, за океаном. Теперь были только солнце, море, пальмы и мельчайший белый песок.

Петр Иванович улыбнулся своим мыслям и приветливо кивнул бредущей ему навстречу священной корове с тощим верблюжьим горбом. Та, в свою очередь, доверчиво жевнула, мыкнула и оставила на пути свежеиспеченную лепешку, выразив тем самым свое искреннее расположение симпатичному лысоватому чужестранцу. Петр Иванович с понимающей благосклонностью принял этот жест, как бы давая понять, что если теплая коровья лепешка – такая же неотъемлемая часть здешней нирваны, как море и солнце, сок манго и пьяный аромат курительной травы, то он принимает этот рай весь, целиком, без оговорок и неуместных купюр.

Петр Иванович поднял голову: два орла парили высоко в небе, искусно планируя над вершиной изумрудного холма. Чуть ниже вершины он заметил молодую пару в белых одеждах. Они держались за руки, медленно спускаясь к скалистому подножью, омытому пенными волнами океана. Петру Ивановичу на минуту стало жаль, что он стал директором лизинговой компании, а не свободным художником, и теперь не может запечатлеть на холсте эту простую, но оттого еще более чарующую картину единения человека с природой.

Предзакатное солнце зарумянилось и стало неспешно опускаться к линии горизонта. Петр Иванович почувствовал приятную усталость, присел на мягкий прохладный песок и осмотрелся. Повсюду бегали смеющиеся дети и с беззаботной радостью носились поджарые рыжие собаки. Вдоль моря прогуливались одетые в этнические одежды разморенные курортники, группками бродили индусы, взирающие на туристов со сдержанным, но красноречивым любопытством.

Справа и слева от Петра Ивановича, сложив ноги в позе лотоса, сосредоточенно медитировали отстраненные люди. Развернув ладони вверх, словно желая уместить в них огромный огненный шар, они готовились проститься с падающим за горизонт солнцем. Петр Иванович сладко вздохнул, как смог подобрал под себя коротковатые ноги, широко раскинул руки и, полузакрыв глаза, принялся ждать.

На минуту-другую разнеженная дрема овладела им, и когда он снова приоткрыл глаза, то увидел возле себя тонкий стан молоденькой девушки с почти прозрачным лицом и длинными глазами китаянки. Она раскачивалась из стороны в сторону как ветка ивы от дуновения ветерка. Ее гибкое тело делало замысловатые движения, вряд ли подвластные простому непосвященному смертному.

Вот она тесно прижала подбородок к груди, скользнула телом по маленькой плетеной рогожке, выгнулась как пантера и замерла. Снова села. Ее руки поплыли по сторонам, сливаясь в своем движении с плавным волнением вечереющего моря. Петр Иванович попытался сделать схожее движение, но его руки слушались из ряда вон плохо. Они рисовали карикатурные ломаные линии, нарушая собой величественное течение морских волн.

Меж тем девушка, продолжая сидеть, разом подняла ноги и руки и невероятным образом сложила их над собой, образовав высокую свечку. Петр Иванович поразился, наблюдая, как она замерла в этой неестественной и одновременно странно притягательной позе. Он даже и не стал пытаться сотворить своими конечностями нечто подобное (только коров смешить!).

Петр Иванович дождался, пока китаянка сменит положение тела, и уважительно закивал. Он выставил вверх большой палец правой руки, тем самым давая понять, что искренне восхищен ее гуттаперчевой пластикой. В ответ девушка заулыбалась одними глазами и, закинув ноги за голову, приветственно помахала ему узкой красивой ступней из-за правого уха.

– Вы откуда, из Китая? – полюбопытствовал Петр Иванович и подсел поближе. – А я думал, йоги только в Индии.

Китаянка беззаботно пожала плечами, высвобождая ноги и укладывая их перед собой крест-накрест.

– А я вот все суетился, бежал куда-то, что-то строил, перестраивал, копил…

Девушка приветливо кивнула и снова улыбнулась одними глазами.

– А попал сюда, и оказалось, что все напрасно. Ничего нет, и все есть. Все – вокруг тебя и все в тебе, так ведь? – он заглянул китаянке в глаза, словно ища подтверждения своему внезапному открытию.

Девушка ласково на него посмотрела. В ее глазах отразилось ровное спокойное море.

– Ом-м-мм, – издала она тихий продолжительный звук, не размыкая своих губ.
– Ом-м-мм, – неосознанно повторил за ней Петр Иванович.
– Ом-м-мм, – затянули они в унисон, положив на колени развернутые к солнцу ладони.

Красный огненный шар торжественно опустился к ним на руки, задержался там на мгновение и медленно погрузился в разостланное для него вечернее море.

Петр Иванович несколько минут еще сидел в блаженном оцепенении, потом набрал пригоршню мелкого песка и стал пересыпать его из руки в руку, наблюдая, как золотые песчинки задумчиво перетекают в жесткую широкую ладонь.

Китаянка вдруг одним ловким движением скинула с себя одежду, почти полетела, едва касаясь ступнями песка, и нырнула в воду. Петр Иванович, не отрывая взгляда, следил, как она ускользает от него, уплывая все дальше и дальше, пока ее голова с темными волосами не скрылась за прибрежным выступом скалы.

Петр Иванович обернулся и поднял голову. На небе показалась бледно-голубая, почти прозрачная узкая луна, похожая на глаз китаянки. Он понимающе закивал ей как старой доброй знакомой и с чувством тихонько запел:

– Ом-м-мм… Ом-м-мм… Ом-м-мм…

К нему тут же пристроилась рыжая собака и затянула многовековую колыбельную покоящемуся в морских глубинах утомленному солнцу.

Петр Иванович больше не чувствовал себя одиноко. У него было солнце, задержавшееся на его ладонях, золотистый песок времени, рыжая собака и узкий глаз китаянки, нежно взирающий на него с улыбающихся бесконечных небес.

15 декабря 2009, Индия, Гоа