ДТП

Описываемые события произошли в декабре 1973 года, когда я служил на Дальнем Востоке. Перед самым Новым Годом, было принято решение 30-31 декабря провести дивизионные сборы специалистов по самолету и двигателю, начиная с уровня техник звена и выше на базе одного из полков нашей дивизии, который дислоцировался около деревни Галенки. В разговорной речи они так и назывались — сборы техников звена. Соответственно, 30 декабря утром надо было представителей нашего полка отвезти на машине из Кремово в Галенки, а 31 декабря ближе к ужину забрать их и привезти домой, так сказать, с корабля на бал — к новогоднему столу.

Если я просто констатирую факт, что заместитель командира полка по ИАС Соловьев на рейс 31 декабря назначил меня старшим машины, то 99% моих читателей вообще не поймут, о чем идет речь. Нужны пояснения. Когда я служил, то по военным инструкциям водитель автомобиля — военнослужащий срочной службы мог передвигаться без сопровождающего только по территории своей воинской части. Для того, чтобы выехать за ворота, на обычную дорогу или улицу, ему назначался сопровождающий, как правило, офицер. Вот этот сопровождающий и назывался по документам старший машины. В соответствующем документе были четко прописаны его обязанности. Контроль за водителем-солдатом действительно был необходим, ведь в армию призывали самых разных парней, если немного утрировать, то от маменькиных сынков до хулиганов, уже отсидевших свои первые пятнадцать суток. Если такого водителя отпустить на дорогу одного, то он мог, например, зайти в магазин, купить пару бутылок водки и привести их в часть, а потом, после отбоя с друзьями устроить попойку. Вот для того, чтобы предотвратить подобные правонарушения, водителя и сопровождал старший машины. Часто в кабине военного автомобиля в верхней части приборного щитка можно было видеть наклейку с грозной надписью: «Приказ! Скорость движения не более 50 километров в час». Если офицер исполнял обязанности старшего машины эпизодически, то перед рейсом он проходил инструктаж у заместителя начальника штаба. Не могу не упомянуть еще об одной крайне бюрократической стороне армейской действительности. Старший машины должен был к назначенному времени своим ходом, то есть пешком, прибыть в автопарк и расписаться в специальном журнале в получении автомобиля. Только после этого можно было сесть в кабину и ехать в запланированный рейс. В нашем гарнизоне это было неудобно, так как хоть автопарк находился и рядом со штабом полка, но единственный въезд в него находился с противоположной стороны. Поэтому нужно было пройти километра полтора вдоль забора, чтобы попасть в автопарк. Да, чуть не забыл упомянуть о том, что накануне рейса нужно было написать заявку на автомобиль, подписать ее у своего начальника и отнести в штаб батальона.

Но в этом рейсе в кабине грузовика было не два, а три человека. Третьим был сам подполковник Соловьев. Ему нужно было срочно съездить в штаб дивизии, и чтобы не гонять свою служебную машину, он решил использовать, так сказать, попутку. Все равно из Кремово в Галенки можно было проехать только через Уссурийск. Нам всего лишь надо было по городу проехать лишний километр до штаба дивизии, высадить там Соловьева и ехать дальше в Галенки. Соответственно, на обратном пути забрать Соловьева в штабе и ехать домой. С одной стороны, присутствие начальника несколько угнетало меня, у него был такой характер, что он всегда держал дистанцию с подчиненными, за полтора года совместной службы он ни разу не разговаривал со мной на неслужебные темы. С другой стороны, во время этой поездки мы чуть не попали в неприятную ситуацию, в которой присутствие начальника было бы весьма полезным.

Как я уже отметил, в кабине нас было трое. Пришло время рассказать о третьем человеке, о нашем водителе. И с формальной стороны, как это написано в ПДД, и по жизни для перевозки личного состава необходимо было привлекать наиболее опытных водителей, имеющих определенный стаж вождения. Наш водитель, фамилия которого была Погребняк, как нельзя лучше соответствовал этим требованиям. В то время, как чаще всего в армию призывали в возрасте 18-19 лет, его призвали в 23 года, так как у него была отсрочка по семейным обстоятельствам. Но самое интересное было то, что до армии он успел три года отработать таксистом в Москве. Так что нет сомнений, что водителем он был высокой квалификации.

Заслуживает своего рассказа и автомобиль, на котором мы ехали. Надо пояснить, что исторически так сложилось, что авиационный полк, это одна воинская часть, а различные обеспечивающие службы, это другая, отдельная воинская часть — отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения, сокращенно ОБАТО. Автомобильное подразделение тоже входило в его состав. То есть, юридически автомобиль (и водитель) входил в состав ОБАТО, но в жизни он был закреплен за конкретным подразделением полка. Так, автомобиль ЗИЛ-130 с водителем Погребняком был закреплен за ТЭЧ полка. У этого ЗИЛа даже было свое ласковое прозвище - «коробочка». История происхождения этого прозвища такова. В батальон с завода он прибыл стандартным грузовиком с бортовой платформой. Когда было принято решение, что он будет закреплен за ТЭЧ, закипела работа. В ТЭЧ было много рукастых и головастых специалистов, имелись и необходимые станки и инструменты. Составили необходимые чертежи, сварили из металлических профилей надежный каркас, обшили его толстой авиационной фанерой. Снаружи закрытый кузов покрасили, внутри установили скамейки, в задней части приварили лесенку, чтобы удобно было залезать в кузов. Все работы были выполнены аккуратно и с любовью. За угловатый вид закрытого кузова ЗИЛ и получил прозвище «коробочка».

Все пояснения я, кажется дал, можно переходить к описанию действия. 31 декабря в назначенное время я пошел в автохозяйство, расписался в получении машины и подъехал к штабу полка. Мобильной связи тогда не было, просто посигналить клаксоном я не мог, начальник воспринял бы это как неуважение. Сходил в штаб, доложил Соловьеву, что машина подана. Он быстро оделся, взял папку с документами, и мы вышли из штаба. Начался наш рейс, сначала надо было проехать километра четыре по грунтовой дороге отвратительного качества до трассы Владивосток-Хабаровск. Хорошо помню, что со стороны аэродрома была ступенька на выезде, так что при всем желании лихо выскочить на трассу было просто невозможно, можно было только выползти на скорости 5 км/час. Нам нужно было повернуть направо в сторону Уссурийска. Водитель посмотрел налево, там просматривался грузовик, но он был еще далеко и не мешал нам. Мы спокойно повернули, и наша «коробочка» стала набирать скорость. Тем временем грузовик, двигавшийся со стороны Хабаровска, догнал нас и пошел на обгон с выездом на полосу встречного движения. Встречных машин не было, ничто не мешало этому водителю спокойно закончить обгон и двигаться дальше. Но он, не закончив обгон, стал смещаться вправо. На водительском жаргоне, он нас подрезал. Вот где пригодились три года работы водителем в Москве! Погребняк мгновенно вывернул руль вправо и спас левое крыло своей машины от вмятины, а, может быть, и от более серьезных последствий. В отличие от меня, старшего машины, внимательно следившего за событиями на дороге, Соловьев сидел погрузившись в свои мысли, видимо, он обдумывал те вопросы, которые ему надо было решить в штабе дивизии. После того, как машину резко дернуло в сторону, он не понял, в чем дело, и громко матюгнулся на водителя. Между тем, обогнавший нас автомобиль, двигался с большой скоростью, при этом он вилял из стороны в сторону, и скоро превратился в точку на горизонте. По этим признакам выходило, что за рулем у него сидел нетрезвый водитель, причем выпивший много. Обязательно надо сказать о том, что обогнавший нас грузовик — это был самосвал ЗИЛ-ММЗ-555.

  Меня могут спросить, а какое это имеет значение, какой модели грузовик вас обогнал? Да, это имеет значение, и сейчас объясню, почему. До определенной поры советские автомобили были калькой с зарубежных аналогов, устаревших на 10-20 лет. Поэтому у массового советского грузовика максимальная скорость вряд ли превышала 60-65 км/ч. На это были рассчитаны и наши дороги, и подготовка водителей. И в 1963 году на наших дорогах появляется ЗИЛ-130 и различные специализированные машины на его базе. Мощный 8-цилиндровый V-образный двигатель легко разгонял машину до 100 км/ч. Без преувеличения, это была революция в автомобильном транспорте нашей страны. Обратной стороной медали стала повышенная аварийность этого автомобиля, в милицейских документах стала появляться фраза «не справился с управлением». Общественность забила тревогу, как тогда говорили. В одной статье в газете «Советская Россия» ЗИЛ-130 был назван «социально опасным автомобилем».

Вернемся к теме моего повествования. После того, как  самосвал скрылся на горизонте, через пару минут все сидевшие в кабине и забыли об этом опасном обгоне, каждый погрузился в свои мысли. До Уссурийска по зимней дороге ехать нужно было не менее часа, трасса была пустынная, 31 декабря все старались пораньше очутиться дома, за праздничным столом. Так мы проехали минут 40. В какой-то момент увидели впереди на дороге столпотворение из машин и людей. Погребняк снизил скорость и стал медленно приближаться к затору. Когда оставалось метров 100, вмешался Соловьев, сказал водителю: «Остановись». Тот остановился на обочине, мы все вылезли и пошли разбираться, что же там произошло. Подходим, нашему взору открывается следующая картина. На левой стороне дороги, той, которая ведет из Уссурийска, на правом боку лежит автобус ПАЗ-672, советский трудяга пригородного сообщения. Левая стенка автобуса по периметру как бы отрезана гигантским консервным ножом и отогнута назад на 180 градусов. Ни машины ГАИ, ни кареты скорой помощи еще нет, судя по всему столкновение произошло минут 15 назад. За автобусом стоят несколько грузовых машин, их водители пытаются хоть что-то сделать. Они осторожно извлекают из автобуса тела и раскладывают их на снежный бруствер, с одной стороны тех, кто еще подает признаки жизни, с другой стороны — тех, кому помощь уже не нужна.

Я сейчас специально посмотрел характеристики ПАЗ-672 — разрешенная вместимость (сидячих и стоячих мест) 45 пассажиров. Я думаю, что на самом деле людей в том автобусе было больше. Это все легко вычислить. 31 декабря в СССР был укороченный на 2 часа рабочий день, приплюсуйте сюда 1 час обеденного перерыва. Автобус отправлялся из Уссурийска примерно в 15:30, много людей только что закончили рабочий день и стремились побыстрее попасть домой. Из этого я делаю простой вывод, что автобус был забит до отказа. Мы еще прошли немного вперед и увидели, что на правой стороне дороги стоял на своих колесах тот самый самосвал, который полчаса назад обогнал нас. Что удивительно, на машине не было видно никаких явных повреждений, за исключением того, что верхняя часть кабины была срезана как бритвой. Двери кабины были распахнуты, я увидел, что почти все внутреннее пространство кабины было застелено громадной медвежьей шкурой. На своем месте сидел водитель, положив голову на руль, руки висели как плети, без признаков жизни. Было непонятно, или он уже отошел в мир иной, или он отключился от количества выпитого. Про себя могу сказать, что ни до, ни после в своей жизни я не видел такого ужасного зрелища. Число погибших превышало десяток человек.

Еще хочу упомянуть вот о чем. Мы все сейчас, особенно молодое поколение, не представляем своей жизни без интернета и мобильной связи. А как было тогда, полвека назад? Произошло на дороге ДТП, надо вызвать ГАИ и скорую. Для этого будь добр доехать до ближайшей деревни, а до нее может быть 15-20 км. А в деревне еще надо найти дом, где есть телефон, это может быть сельсовет или фельдшерский пункт. Ни тот, ни другой не работает круглосуточно, и это вам повезло, если он открыт, и вы сможете позвонить…

Через несколько секунд Соловьев грубо сказал: «Ну хватит смотреть, поехали дальше». Я уже писал в одном из своих произведений о конфликте, который был у меня с моим начальником. Здесь я хочу немного добавить своих наблюдений за Соловьевым. Все мы живые люди, нам свойственны те или иные эмоции. Люди разные, есть такие, кто показывают окружающим свои эмоции, есть люди более скрытные. Но вот Соловьев считал, что начальник должен настолько скрывать от подчиненных все свои обычные человеческие чувства, словно его телесная оболочка сделана из толстого стального листа. Если бы он от вида пострадавших тел сказал самую простую человеческую фразу типа: «Господи, какой ужас», - я что, стал бы его от этого меньше уважать? Он даже на совещаниях в инженерном отделе не снисходил до того, чтобы обматерить провинившегося, ведь обматерить, это тоже показать свои чувства. Он просто, сжав губы, смотрел на подчиненного презрительным взглядом, словно перед ним не человек, а червяк какой-то.

Мы очень медленно и осторожно объехали место происшествия, выбрались на свободную дорогу и поехали дальше. Остальная часть путешествия прошла без каких либо замечаний, и через часа 4 мы оказались у себя дома, в жилом городке Кремово. Надо сказать, что увиденное было настолько ярким, что в мозгу не сохранилось абсолютно никаких воспоминаний о последующей части нашего маршрута. Хочу заметить, что ни в местной, ни в центральной прессе об этом ДТП не было сообщено ни слова. Таковы были правила игры при социализме, любая информация о техногенных авариях, в первую очередь связанных с массовой гибелью людей, не только не подлежала публикации, но материалам расследования присваивался гриф секретности. Я не знаю имен людей, погибших в этом ДТП, но пусть мое скромное произведение будет какой-никакой памятью об их безвременном уходе в мир иной. И вообще, меня посетила такая мысль, ведь есть же памятник неизвестному солдату, по аналогии может быть памятник неизвестному пассажиру, погибшему в ДТП.

P.S. Есть известная фраза: «История не терпит сослагательного наклонения». Дескать, какой смысл рассуждать о том, что какое-то событие могло не произойти, и тогда вся дальнейшая история пошла по другому пути. Я думаю иначе и хочу это показать на примере описанного происшествия. По моей заявке батальон мог выделить не «коробочку» с водителем Погребняк, а другого водителя, который был значительно моложе, только полгода назад закончил автошколу ДОСААФ и имел мало водительского опыта. Такой водитель, скорее всего, не смог бы увернуться, когда самосвал с пьяным водителем нас подрезал. В таком ДТП всегда получают повреждения оба автомобиля. Но наш грузовик еще не набрал скорость, и для него дело закончилось бы помятым крылом, а вот самосвал летел, как угорелый, и для него столкновение могло закончиться тем, что он улетел с дороги в чистое поле. И тогда не было бы дальнейшего страшного столкновения с автобусом, и его пассажиры остались живы. Не зря же говорят: «Ему повезло, он в рубашке родился».

14 декабря 2023 года