Вписка

Накануне экзамена по русскому языку Аркаша откровенно скучал. Ну, сами посудите, как можно за один вечер повысить уровень грамотности с двойки до четверки? А для поступления в колледж кровь из носу нужна эта чертова четверка, и ни баллом ниже! Аркаша обреченно вздохнул и заскучал еще мучительнее.

Благоразумная мама прихватила младшую сестренку-непоседу и благоразумно уехала на дачу, чтобы не мешать отроку готовиться к решающему экзамену. Странная она! Лучше бы накупила пирожных и приготовила его любимые голубцы. Вилась бы вокруг, покрикивала по обыкновению и, нахмурив брови, то и дело отгоняла от него любопытную стрекозу Анютку. Так и вечер бы прошел, а с ним и тоска. А там, глядишь, и утро, и экзамен, будь он неладен, и… будь что будет! А тут… сам себе каторга и немой укор.

Аркаша поморщился, переложил учебники с правой стороны стола на левую, поглазел на поднявшуюся в воздухе унылую пыль и снова вздохнул. Вечер не обещал ничего хорошего. Вообще ничего не обещал.

Унылая пыль немного полетала в воздухе и маняще осела на монитор компьютера. «Выключи телевизор, музыку, интернет и позанимайся», – вспомнил он мамин наказ. Аркаша встал из-за стола, врубил музыкальный центр, включил телевизор в гостиной, заглянул на кухню. Там он постоял в задумчивости перед распахнутым холодильником, съел две котлеты, зажевал куском холодного пирога и запил пол-литром молока из бутылки.

Больше ничего полезного ему в голову не пришло.

Аркаша вернулся в свою комнату, пнул ногой горку белья, росшую на полу, в сотый раз изучил постеры с музыкальными группами, которыми были облеплены все стены, и плюхнулся на стул. Покрутившись на нем немного по часовой стрелке, а затем против нее, он по пути зацепил длинной худой рукой гитару и извлек из нее пару звуков. Гитара отозвалась его собственной протяжной тоской и замерла. Аркаша отшвырнул гитару на кровать и нажал кнопку компьютера.

На экране забрезжила радость. Цветные картинки, яркие рекламы, мерцающие мечты. Аркаша бесцельно поводил мышкой по цветастому полю и вышел «в контакт». Личных сообщений не было. «Полковнику никто не пишет…» – грустно затянул он. Пощелкав по веселым лицам «друзей», Аркаша написал пару сложных сентенций типа: «Ты где?» и «Чё делаешь?» и, не получив вразумительного ответа, – вообще никакого! – стал колдовать над своим статусом, в котором до сей поры значилось «Аркаша – поступаю в колледж – Комаров». Он немного поспорил со своей совестью, строго увещевавшую нудным голосом мамы, но спор оказался непродолжительным, и совесть потерпела поражение практически всухую. Аркаша немного повеселел, исправил статус на «Аркаша – кто ко мне на вписку? – Комаров» и стал ждать.

«У тебя что, пустая хата?» – тут же откликнулся одноклассник и лучший друг Витёк.

«Ага, мои укатили на дачу».
«Клево! Щас буду».

Аркаша удовлетворенно потянулся на стуле. Тоска вмиг улетучилась, а вечер уже не казался таким мутным и тягучим, как пять минут назад.

Через четверть часа пришел Витек. Его рыжее лицо сияло, частые конопушки весело подпрыгивали на щеках от гуляющей во рту жвачки.

– Привет! Девчонки будут? – с порога поинтересовался Витек.
– Хорошо бы, – кивнул Аркаша, – но пока что-то все молчат.
– А ты погляди, может, уже кто к тебе стукнулся! – махнул Витек в сторону монитора и, не задумываясь, повалился в джинсах на не застеленную с утра кровать.
– Какая-то написала… Алена: «Привет! Могу приехать с двумя подружками», – прочитал Аркаша новое сообщение.
– Кто такая, ты ее знаешь?
– Не-а… и среди друзей вроде никого знакомого… – проверил Аркаша Аленину страницу.
– Как она, ничего на мордашку?
– Нормальная.
– Ну и пусть приезжает.
– Да… как-то… – засомневался Аркаша. – А вдруг чего?
– А мы их встретим у метро, и если чего – назад отправим, – беспечно промычал сквозь жвачку Витек и что-то бодрое забряцал на гитаре.

Аркаша сверился со своей совестью. Совесть беспробудно спала и даже сладко посапывала.

«Приезжайте! Встречаемся у метро «Звездная» в восемь вечера. Заметано?» – написал он.

«ОК» – лаконично ответила Алена и вышла из контакта.

У Аркаши внутри что-то беспокойно заерзало, но он хлопнул себя по животу, и оно прекратило.

В восемь вечера они с Витьком уже переминались с ноги на ногу у выхода из метро. Вскоре из-за стеклянной двери показалась похожая блондинка в джинсовой мини-юбке в сопровождении двух высоких парней. Блондинка, – если это была она, – казалась старше, чем обещала: лет восемнадцати, а парни и вовсе выглядели на двадцать.

Аркаша инстинктивно попятился, но блондинка их уже заметила, кивнула своим спутникам и стала неотвратимо приближаться.

– Привет, я Алена, это мой брат Ваня, а это Вася.
– Привет, – нерешительно ответил Аркаша. Он немного поколебался, но все же спросил: – А где же твои подружки?
– Они попозже подъедут, – не смущаясь, ответила блондинка. – Ну что, пошли?
– Жратва дома есть? – деловито поинтересовался Ваня.
– Есть чего-то… котлеты там, и еще пирог.
– Отлично, закусь имеется, надо купить бухло, – встрял Вася и смачно сплюнул. – Где у вас тут лабаз?
– «Пятерочка» есть по дороге, только у нас с деньгами не очень... – протянул

Аркаша и метнул беспокойный взгляд на Витька. Тот чавкнул жвачкой и подмигнул: мол, не дрейфь, все нормуль!

– С вас хата и котлеты, с нас бабло на бухло, – заржал Вася.

Они завернули в магазин, затарились двумя бутылками красненького и направились к дому.

– А родаки не нагрянут? – снова деловито спросил Ваня.
– Не-а, маман только отчалила. Сегодня по-любому на даче ночует, – нарочито расхлябанно ответил Аркаша и снова зыркнул в сторону Витька. Тот снова беззаботно подмигнул.

– А отец? – продолжал Ваня.
– Он с нами не живет, только мама и мелкая.
– Это хорошо! – кивнул Ваня и переглянулся с блондинкой.

У двери в квартиру Аркаша замешкался. У него снова, теперь уже чрезвычайно сильно, заерзало в животе, и вдруг отчаянно захотелось сбежать. Пошарив в кармане куртки, он уже было решил соврать, что потерял ключи, но связка предательски звякнула, и блестящий план провалился.

– Заходите, – пригласил он компанию явно без энтузиазма, – тапки тут.

Новые знакомые вошли, осмотрелись. Квартира была самой типовой советской трешкой и выглядела давно не ремонтированной, однако с остатками былой, вполне обеспеченной жизни, которую вела семья в бытность отца.

– Где бросим кости? – осведомился Вася, погромыхивая пакетом с бутылками.
– Лучше в гостиной. У меня места мало, а на кухне – еще меньше. Щас я принесу стулья, – засуетился Аркаша.
– Не надо стульев. Мы ребята простые, нам лучше на полу. Верно, сеструха? – кивнул Ваня блондинке. – Давай прям тут, на ковре, и подушек накидаем! – он указал на любимые мамины подушки, вручную расшитые бисером.
– Есть какая-нибудь скатерочка? – захлопотала дотоле молчавшая Алена. Вид у нее был какой-то рассеянный, взгляд бегающий.
– Кажется, у мамы в спальне, сейчас принесу, – ответил Аркаша.
– Я с тобой, – увязалась за ним девушка. – Ой, какой кораблик! – она всплеснула руками, разглядывая бегущую по волнам каравеллу на картине в изголовье кровати. – Хочу на море!
– Это маме знакомый художник подарил. Там в углу еще автограф.
– Круто! – оценила Алена и цепким взглядом окинула комнату.

Аркаша открыл шкаф с бельем и приподнял пару полотенец в надежде найти скатерть.

– Давай помогу! – девушка проворными пальцами, по-беличьи ловко, стала перебирать белье и, выудив откуда-то из-под низу голубую скатерть, закрыла шкаф.

Она кокетливо улыбнулась Аркаше, оправила юбку и взяла его под руку: – Пойдем!

Все расположились на полу. Алена постелила скатерть, Аркаша свалил котлеты и куски пирога на большое блюдо и поставил посередине. Зазвенели стаканы, полилось вино. Мало-помалу полился и разговор.

– А где девчонки-то? – вспомнил Витек, – давайте позвоним!

Обещанные девчонки отчего-то не отвечали.

– Ну и хрен с ними! – радостно загоготал Вася.

Аркаша и Витек переглянулись и пожали плечами.

Конечно, с девчонками было бы веселей – собственно, ради них все и затевалось, – но в общем и целом компания оказалась не самой плохой, разговор – живым, хоть и немного туповатым, а от вина приятно закружилось в голове. И самое главное, тоска окончательно улетучилась, не сказав даже последнего «прости!».

Часа через три Аркаша совсем осоловел, слова уже сползали с языка тягучим сиропом, и нестерпимо клонило в сон.

– Ну, что, расходимся? – спросил Витек. Вид у него был разморенный, как у соседского рыжего кота.
– А сколько время? – спросил Ваня и заглянул в мобильник. – Да уже пол-первого!

Метро закрылось. Остаемся до утра.

У Аркаши еще мелькнула последняя неуверенная мысль, но она тут же рассеялась в парящем над комнатой винном духе. Все улеглись в гостиной, кто где: на диване, на раскладном кресле, на полу, и погрузились в сон.

Утро встретило Аркашу прохладой, тянувшей из-за приоткрытой входной двери. Кроме него и Витька в гостиной никого не было, как не было и телевизора, видика, ноутбука, фотоаппарата и еще много чего другого.

В животе у него скрутило так, что он едва смог разогнуться, слезть с дивана и на плохо слушающихся ногах доплестись до прихожей. Заперев дверь на засов, он растолкал Витька:

– Эти гады нас обнесли, – только и смог произнести Аркаша, как вдруг слезы брызнули сами собой из его глаз.

Витек захлопал сонными глазами:

– Вот мы влипли… Много потырили?
– Всю технику подчистую, а больше – не знаю, еще не смотрел. У мамы украшения были в спальне, и деньги, кажется.
– Вот мы влипли, – повторил Витек. – Матери когда скажешь?
– Не знаю, – всхлипнул Аркаша.

Он представил себе мамино расстроенное лицо, и ему стало так плохо, что слезы хлынули еще сильнее, а во рту стало горько и подкатила тошнота. Захотелось прокрутить время назад, чтобы не было этого вечера, а была только пустая, но такая родная, хорошая тоска по невыученному русскому. А еще лучше – была бы милая смешная Анютка и мама с голубцами, пусть даже и вовсе без пирожных, ну их к черту!

Аркаша утер глаза и нос рукавом, громко шмыгнул. «Лучше позвоню отцу, – подумал он, – пусть он меня отлупасит как следует, только не будет смотреть с укоризной и горестно качать головой».

Отец пришел пасмурный, отвесил Аркаше хлесткого подзатыльника и вызвал милицию. Витьку он сказал, что тоже хорош гусь, и велел обоим сидеть тут до прихода славных представителей следственных органов.

Через полчаса в квартире появились двое экспертов: толстый смешливый дядька с рыжеватой бородой, которую он то и дело ерошил и почесывал, и субтильная девушка в узких джинсиках с большими полуголодными глазами и сигареткой во рту. Эксперты стали задавать Аркаше и Витьку какие-то вопросы, сокрушаться по поводу вымытых – как всегда! – тарелок и стаканов и рыскать по всей квартире в поисках ровных и гладких поверхностей, с которых они могли бы снять отпечатки. В результате все двери, рамы и подоконники был перемазаны какой-то черной пудрой, такими же были и Аркашины пальцы: черными, покрытыми липковатой субстанцией и напоминавшими теперь руки нефтяника. Он с покорностью и любопытством разглядывал, как один за другим на белой казенной бумаге появлялись его, Аркашины, отпечатки пальцев, и с неожиданным прискорбием отметил, что банк теперь ограбить будет несколько затруднительно.

Еще через полчаса набежали оперативники, следователь, участковый, дежурный, участковый дежурный и дежурный участковый. Квартира вся затопала, замельтешила, наполнилась погонами, голосами и сигаретным дымом.

– Ну что, орлы! – чернявый участковый с кавказским выговором одним махом хлопнул потерпевших виновников по спинам. – Выкладывайте!
– Да… мы… вот… тут… и… вот… – пробормотал Аркаша и понурил голову.
– Ага, складно… Ты давай! – он ткнул пальцем в Витька.
– Короче, мы вчера вечером кинули в контакт, значит, кто к нам на вписку. Она обещала с подружками…
– Так, постой! Не тарахти! Куда к вам?
– Ну, на вписку!
– Это еще что?
– Ты что, Самвелыч, с луны? Или с годичного отпуска? – из коридора выглянула рыжая бородка эксперта. – Это когда хата у кого-нибудь свободная и в нее зазывают потусить. Пора бы знать!
– Незнакомых, что ли, позвали? Через интернет?
– Угу, – хором ответили пацаны.
– Смело! – оценил участковый и покачал головой точь-в-точь как Аркашина мама. – Кто она?
– Алена какая-то… или не Алена, кто ее теперь знает? – хмыкнул Витек и покосился на соседнюю комнату, куда скрылась рыжая бородка эксперта.
– Так, и что – обещала с подружками прийти, а пришла с кем?
– С двумя хлыщами, длинные оба, Вася и Ваня… или не Ваня и Вася, кто их теперь знает? – Витек снова покосился на соседнюю комнату, но бородка больше не показывалась.
– И вы их всех троих, не задумываясь, впустили. Смело! – участковый снова по-маминому покачал головой. – А подружки, разумеется, так и не приехали?
– Они должны были, но долго ехали и почему-то… – с горечью произнес Аркаша, сам дивясь собственной наивности.
– Понятно, – кивнул участковый, записывая показания в блокнот. – Дальше что было?
– Да ничего особенного. Выпили, музон послушали, потрещали о том о сём и спать завалились, – пожал плечами Витек.
– Что пили?
– Красное, из магазина.
– Из магазина… – записал участковый. – Спать все легли, никто не ушел?

Витек и Аркаша задумались. Все вчерашнее плавало в памяти разрозненными кусками, обрывками, не склеенными эпизодами, как в бездарном кино.

– Ваня, которого она своим братом представила, куда-то уходил… кажется… а ночевал или нет – не помню… – сказал Аркаша.
– И ты не помнишь? – нахмурился участковый, обращаясь к Витьку.
Тот замотал головой, старательно глядя в пол.
– Молодцы! Неслабо, кажется, накачались вчера, а? Ага, – сам себе ответил участковый, не поднимая головы от блокнота. – Понятно. Утром что было?
– Утром было утро, – усмехнулся Витек.
– Остряк! – оценил участковый. – А поточнее?
– Утром я проснулся, Витек дрыхнет, больше никого. Дверь незаперта. Хотел посмотреть на сотовом, сколько времени, а его возле кровати нет. Метнулся по квартире – всю технику как корова языком слизала. Вот и все.
– Банально. Грустно. Поучительно, – подытожил участковый и встал. – Взрослые где?
– Мама на даче, она еще не знает… – почти шепотом доложил Аркаша. – А отец, он за новым замком в магазин пошел.
– Верное решение, – кивнул участковый. – Вот моя визитка, – он протянул Аркаше карточку, – пусть отец позвонит мне. А так, жду вас завтра обоих в сопровождении взрослых у себя в отделении, пятый кабинет.
– Угу, – согласились друзья и переглянулись.
– Бывайте, орлы! – попрощался участковый и вышел.

За ним из квартиры потянулись эксперты, оперативники, следователь, дежурный, участковый дежурный и дежурный участковый.

Витек молча пожал Аркаше руку, вздохнул, хмыкнул, пожал плечами и тоже ушел. Дом опустел и стих. Зато тоска навалилась с новой силой. Придавила так, что даже дышать стало тяжело. «Был бы я девчонкой – нарыдался бы вволю, хоть полегчало бы!» – подумал Аркаша. Перед ним всплыл образ мамы, которая «еще ничего не знает».

«Вот черт!» – в отчаянии грохнул он кулаком по столу так, что удар отдался в голове и заныло в темечке.

Вскоре вернулся отец, молча отвесил сыну еще один подзатыльник и принялся возиться с дверным замком.

Аркаша все это время совершенно не знал, куда себя деть. Уйти из дома нельзя: отец не поймет. Хотя именно сбежать ему сейчас хотелось больше всего на свете!

Даже запереться в комнате, чувствуя себя там как в бункере, сейчас казалось чем-то предосудительным: неуважением, что ли? Топтаться без дела возле отца – еще хуже. Что стоять-то? Много выстоишь? Можно было поговорить, обоим стало бы легче. А о чем? О произошедшем? Только не это! Об оценках, о погоде, о музыке? Глупо, нелепо. Да и вообще, о чем им было говорить? Отец уже лет десять жил в другой семье, воспитывал какого-то чужого белобрысого мальчишку. И сам отец был ему, в общем-то, чужим, почти незнакомым дядькой, только с такими же, Аркашиными, темно-русыми прямыми волосами, длинными нескладными руками и носом с горбинкой. Вот и все родство.

То ли дело мама…

У Аркаши внутри прямо все сжалось. Ну как ей сказать? Как? Были бы у него деньги, он всё-всё купил бы, все, что пропало, все, что утащили эти гады… Да где ж взять такие деньжищи? И банк теперь не ограбишь, – вздохнул Аркаша, рассматривая свои черные, перемазанные пальцы. Вот дурак! Ну, дурак! Дурак, дурак, дурак!

– Ладно, сын, замок я тебе поменял, держи ключи, – отозвался от двери отец, – запасную связку соседке Любе снесу, а то вдруг мать приедет, когда тебя дома нет. Скажу, замок сломался: нечего про твои подвиги докладывать.

Аркаша кивнул, выдавил из себя спасибо, закрыл за отцом дверь и с облегчением вздохнул. Он с размаху бросился на диван в гостиной, включил с пульта плазменный телевизор (только его и не унесли!) и уставился в экран. Но вскоре изображение замерцало, поплыло и перевернулось. Аркаша провалился в сон.

Ему снились люди в погонах в клубах сигаретного дыма. По квартире хаотично летали мобильные телефоны, музыкальный центр, ноутбук, фотоаппарат, пачки денег и мамины драгоценности. Посреди гостиной стоял отец с перемазанными руками и потрясал новой связкой золотых ключей. Вдруг Аркаша услышал, как со свистом распахнулась входная дверь. Он резко обернулся. На пороге появилась мама в накрахмаленном белоснежном фартуке. В руках у нее была тарелка с горой ровненьких, блестящих, туго завернутых голубцов, от которых крупными кольцами исходил белый мохнатый пар. Мама протягивала тарелку Аркаше и счастливо улыбалась.

Аркаша вскрикнул и проснулся. Он еще минут пять лежал на диване, протирая глаза и втайне надеясь, что, может, и Алена, и эти хлыщи Ваня с Васей, и красное вино из магазина, и кража, и даже чернявый участковый были страшным сном.
Аркаша слез с дивана и поплелся на кухню. На столе лежала записка, написанная маминой рукой: «Аркадик, не стали тебя будить, уехали к тете Рае. Ну ты и спишь, не разбудить! Устал, наверное, с экзамена. Хорошо, у Любы новые ключи были! Целуем».

Под запиской оказалась фигурная коробка с прозрачной крышкой. Аркаша заглянул через пластик. Внутри, прижавшись друг к другу боками, плотно в ряд лежали его любимые пирожные «картошка»: ровненькие, блестящие, тугие, как голубцы.

Аркаша открыл коробку и зарыдал как девчонка.

Май 2011 – март 2012, С-Петербург