Тайна Мангупского мальчика. Гл. 39. Снова лагерь

Глава 39. Снова лагерь


Наконец на Мангупе воцарился мир и покой. Феликс на радостях приготовил праздничный обед. И согласился лично показать, где в лунную ночь над развалинами бродит призрак.

Этой же ночью они пришли к развалинам цитадели, залитым ярким, совершенно зеркальным светом полной луны. Здесь, у этих древних камней,  собрался весь отряд. И вдруг в серебристом лунном сиянии на оборонительной стене появилась светлая призрачная фигурка. Она светилась в ночи и легко скользила над поверхностью камня, а за спиной у неё развевался длинный белый плащ.

– Мангупский мальчик! – выдохнули разом все, кто видел это чудо.

Призрак пробежал по стене и скрылся в темноте ночи. Отрядники сбились в кучу и стояли не шевелясь.

– Ладно, призрак, выходи! – сказал вдруг, Феликс и из тёмного проёма оборонительной стены вновь показалась светлая фигурка. Это был Мика. одетый в светлые брюки и рубашку. За спиной у него подобием плаща болталась белая простыня. В голубовато-серебристом сиянии луны эта светлая одежда выглядела совершенно нереально.

– Ну, вот вам и Мангупский мальчик! – сказал Феликс, – это обыкновенный мираж, оптический эффект, обман зрения. И как ни назовите, а суть одна. Такой мираж называется боковым и чаще всего встречается в горах. Я вам сейчас не буду объяснять суть этого оптического явления, если интересно – прочтёте сами в учебнике физики. Но это совсем не значит, что теперь можно шастать ночью по городищу! Росистую траву никто никуда не девал! Она не мираж, и уехать с откоса можно только так!

А потом жизнь в лагере вошла в обычное русло. Пока снова не случилось очередное событие. Как оказалось, в экспедиции без этого невозможно! В любом отряде всегда найдётся человек, а то и два, которые…

С вечера Феликс наварил кизилового повидла. Оно источало умопомрачительный аромат, который приятно щекотал ноздри и не давал слюнным железам покоя.
Васька и Мика обожали кизиловое повидло. Они весь вечер вертелись около Феликса и выпрашивали это вязкое сладкое варево, но всякий раз слышали одно и то же: повидло ещё не готово.

Наконец после долгих и упорных просьб Феликс милостиво разрешил облизать ложку. Но что двум вечно голодным на сладкое ртам какая-то облизанная ложка! Конечно же, этого им было мало. Но неумолимый Феликс не обращал на их нытьё ни малейшего внимания. Повидла они больше не получили.
– Завтра, когда остынет. Успеете, слопаете своё повидло!

Утром Васька проснулась ни свет ни заря, чтобы, пока не видит Феликс, приложиться к заветному лакомству. Сначала она хотела разбудить Мику, но подумав, что от этого может проснуться и Феликс, решила не рисковать. Васька протерла глаза и выскользнула из палатки.

Лагерь ещё спал. И лишь только костерок весело трещал поленьями. Видимо, Феликс уже встал и принялся за работу. Но самого повара нигде не было видно. Зато на столе под навесом возвышалась кастрюля. Та самая, с повидлом! Крышка кастрюли была густо улеплена осами.

Это был момент!

И Васька решила им воспользоваться. Она согнала с кастрюли ос и откромсала от буханки хлеба огромный ломоть. Не менее огромной ложкой Васька залезла в кастрюлю.

Осы кружились неподалёку. И лишь только крышка кастрюли оказалась снятой, они ринулись на добычу. Пришлось снова их отгонять. Улетев на приличное расстояние, они затаились и ждали удобного случая. Но одна оса, видать, была не из робких. И сколько Васька её ни прогоняла, она неизменно возвращалась на свой боевой пост.

Зловредная оса, видимо, не привыкла так просто сдаваться. Пока Васька мазала повидлом ломоть, оса ежесекундно делала попытки атаковать этот повидловый плацдарм. Но победа всякий раз оказывалась за Васькой.

Наконец Васька намазала огромный кусище толстенным слоем благоухающей сладости и, зажмурившись от восторга, откусила.

Дикий вопль прорезал утреннюю Мангупскую тишину. Кусок с повидлом полетел в сторону. Ложка -  в другую.

Когда народ высыпал на вопль из палаток, его взору предстала беснующаяся Васька. Глаза её повылазили из орбит. Она скакала у стола, размахивая правой верхней конечностью. Другой рукой она держалась за нижнюю половину лица и издавала нечленораздельные вопли.

По тропинке от родника на лагерную поляну поднялся Феликс с полным ведром воды. Васька скакнула к ведру и сунула язык в сводящую скулы воду.

Оторопевший Феликс выпустил ведро из руки и застыл на месте. Через мгновение он понял, что произошло. Раскрытая кастрюля, полная ос, и валяющийся невдалеке повидловый кусок были красноречивее всяких слов.

Феликс мигом сориентировался. Он бросился в палатку за димедролом и йодом, чтобы смазать место укуса.
– Васька, что с тобой?! – закричал Мика.
– Оса цапнула, – еле ворочая языком, ответила Васька.
– Компресс! Надо сейчас же компресс! – засуетились девчонки.
– Ага! А как я на язык-то компресс поставлю!
– А зачем ты осе язык показывала? – хихикнула Лерка.

Васька только гневно сверкнула на неё глазами.

А на Лерку вдруг напал смех, и она стала хохотать, дико и безудержно. Она так раскатилась смехом, что не могла вымолвить ни слова. И остановиться тоже не могла. Кончилось всё тем, что от хохота у Лерки выпала челюсть. Рот у неё перестал закрываться, и пришлось подтянуть челюсть тугой повязкой.

И они замолчали. Обе. И молчали три дня, пока у Васьки не прошёл отёк, а Леркина челюсть перестала болеть после вправления.

Все эти дни злыдень Феликс потешался над девчонками. Каждое утро перед завтраком он объявлял на весь лагерь, что если кто-либо желает высказать в глаза Ваське и Лерке всю правду и другие нелицеприятные слова, то может делать это совершенно без опаски, так как ответить они всё равно не могут.

– Ну ладно, Фелищще! Ещё попомнишь! – написала на бумаге Васька и вывесила лист на всеобщее обозрение.

А жизнь в лагере текла своим чередом. Подъём, работа, отбой. Завтраки, обеды, ужины. Раскоп, каёлки, тачки. Костёр, разговоры, песни. И так по кругу.
Михал Евсеича выписали из больницы. И он с прежним рвением взялся за работу.
Все ждали приезда Артура Алексеевича. И больше всех ждал профессора, конечно же, Мика.

В один из вечеров в лагере появился Саша Звирик. Он вынырнул из темноты у самого костра, бухнулся на свободное место и стал привычно шурудить палкой в углях.

И всем показалось, что костёр вдруг ярко вспыхнул, словно приветствуя его.
– Всё! – сказал Саша. – Дело закрыли и передали в прокуратуру.
– А что будет с этими? – поинтересовался Грегори.

– Сидеть им и сидеть! За похищение людей, грабёж и покушение на убийство. А Мазя ещё и за убийство подельника срок получит, – ответил Саша.

– А что с теми? – встрял в разговор Мика.
– С какими теми?
– Ну, с панвизантийцами?!

– А панвизантийцы – это особая история. Ими занимаются другие органы, это же международная организация. Одно скажу, организаторы похищения задержаны на границе. Пытались уйти морем за кордон.
Услышав это Мика почему-то расстроился. Ему стало жаль панвизантийцев, уж кто-кто, а они относились к нему очень хорошо, буквально пылинки сдували. Хотя и похитили, конечно, но всё равно, лучше бы они успели сбежать.

– А карты? С ними что будет? Мы их так и не получим? – спросила Васька.
– А карты - всё! Вещдоки! – развёл руками Саша, пряча в уголках глаз улыбку.
– Понятно, – протянули Мика, Васька и Лера.

Было видно, как они расстроились
– Да ладно вам кукситься! – сказал вдруг Грегори.

Он ушёл в палатку, вернулся со своим станковым рюкзаком и начал быстро снимать рюкзак с рамы. Рама была сделана из лёгких металлических трубок и напоминала раму «Ермака». Затем он попросил у Феликса нож. Все с любопытством наблюдали за его действиями. Грегори ножом сковырнул пластиковую пробку, закрывающую с торца одну из трубок рамы. Трубка оказалась полой. Грегори перевернул раму и хорошенько потряс, но ничего не произошло.
– Застряло! – сокрушённо произнёс Грегори, – но ничего, это поправимо! Есть у кого-нибудь пилка?

Пилка нашлась в ремнаборе Феликса. Грегори осторожно перепилил трубку рамы, разъединил перепиленные половинки, и все увидели торчащий из пропила карандашеобразный пластиковый футляр. Грегори, хитро улыбаясь, открыл футляр и извлёк из него половинку карты.
– Вот! – торжественно произнёс он. – Подлинник!
– А там что было?! Которое у них?

– А там была копия! Очень хорошая, качественная, как это говорят искусствоведы, факсимильная копия. Правда, здоровская была?! Я специально её сделал во избежание подобных ситуаций.

– Н-да! – ответила Лера. – Старая бумага, потёртости, выцветшие чернила… Даже Дынин ничего не заподозрил!

– Ну, я же говорю, факсимиле!
– И ты бы отдал подлинник за Мику?

– Конечно бы отдал! Но сначала попробовал бы подсунуть копию, я же не знал, что она уже у них.

– Но это ведь только половинка карты. Всё равно без второй половинки клад не найти, а она сейчас вещдок! – сказала Васька.

И вот тогда настала очередь Саши. С самым невозмутимым видом он раскрыл свою планшетку и извлек из неё папку, а из папки…карту! Ту самую.

– Вот! – сказал Саша. – Тоже подлинник!
– А как?!

– Да очень просто! Похитителям в качестве выкупа мы, конечно, решили отдать настоящую карту, потому что не хотели рисковать жизнью Мики. Мы же не знали тогда, что Мики у них нет. При задержании карту изъяли. А я еще заранее, до задержания, сделал цветную копию, не всё ли равно, что будет храниться в архиве. Тем более, что карта эта – достояние истории, и её место в музее.

– А тебе не кажется, что это служебный подлог? – подцепил Сашу Феликс.

– Кажется. Но никакого подлога нет. Когда Лере передавали карту для выкупа, я же был в чебуречной в качестве официанта. Мой напарник должен был передать карту мне, а я -  Лере. Напарник достал из сейфа первый попавшийся пакет. Посмотрел – старинная карта, а второй пакет с подлинником он не заметил. Так у похитителей и оказалась копия. Она и подшита к делу.

– Ну ты и комбинатор! – восхитился Феликс.– Даже я бы так не смог!
– И что, мы теперь можем искать клад? – поинтересовался Мика.

– Можете! Но если найдёте, не забывайте, что двадцать пять процентов принадлежит государству! – пошутил Саша.

– А мы не собираемся забирать клад себе. Мы его в музей отдадим! Правда, ребята? – вставила Васька.

– Его ещё найти надо! – подытожил Феликс.
– А раз дело закрыто, то ты теперь уедешь в Старый Крым? – спросил Мика у Саши.
– Нет, Мика! Я остаюсь! Вот теперь-то у меня законный отпуск!
– Ура! Законный отпуск! – звонкое эхо разнесло Микин голос по всей округе.
– А клад мы сейчас искать будем? – спросила Васька.
– Нет, я думаю, надо дождаться профессора, – вынес решение Евсеич.

На следующий день после работы Васька отправилась побродить по плато. Она не стала звать ни Мику с Леркой, ни Гусика с Грегори. Васька чувствовала себя совершенно другой, изменившейся, словно бы она выросла из своей прежней оболочки. Ей хотелось побыть одной. Не думать ни о чём, так просто бродить, смотреть и вдыхать необыкновенный Мангупский воздух.

На полдороге её нагнал Саша и молча пошёл рядом. Говорить не хотелось. Они остановились и долго смотрели на каменистые склоны плато, на древние развалины, на сухую стреловидную траву, на белые от времени и солнца камни, на широкие, подёрнутые сизой дымкой, дали. И они чувствовали себя частичкой этого огромного удивительного мира.

– Вот видишь, Васька, я выполнил твою просьбу, нашёл Мику, – тихонько сказал Саша, – хотя, что я говорю. Мику нашла ты, а я уже потом нашёл тебя и его.

– Знаешь, Саша, у меня тоже есть для тебя подарок – я больше никогда не буду с тобой ссориться! – хитро улыбнулась Васька.

Саша засмеялся, схватил Ваську в охапку и закружил по поляне.
– Во! – закричал догнавший их Мика. – Главные сыщики бесятся! Как дети, право слово!

И он повис на Сашиной спине подобием рюкзака, обхватив друга руками и ногами. Так они и резвились: Саша кружил Ваську, а Мика восседал на нём верхом. И всем троим было очень весело.