Исповедь дилетанта. Жёны. Часть 2, глава 6

     Сегодня 28 ноября 2023 года. Идёт пятый год нашей жизни в подмосковной деревне Саморядово.

     В 7 утра Ива уехала в столицу на работу. Я сел к письменному столу и принялся за шестую главу романа. За окном идёт густой снег. В кабинете сумрачно. Вчера вечером закоротило люстру и сейчас горят только две настольные лампы. То есть всё обычно и нормально. Свой дом – это маленькая империя своих тревог и своих радостей. А мы с Ивой – маленькие императоры на своей маленькой и любимой галере.

     Используя киноязык, начну с рекапа (повтора) эпизода из прошлой главы.

     Оставшись одни, мы с Ивой ощутили, что голодны. Первый обед в день нашего въезда в новый дом был забавен. Разбирать коробки с вещами, привезёнными с Алексеевской, никому не хотелось. Пользовались посудой, оставленной выехавшими хозяевами. То есть двумя тарелками, одной кружкой, одной ложкой, вилкой и ножом.

     Как говорится, лиха беда начало. Первый шаг труден, да, но в нашем случае его облегчала надежда на успешное будущее. Мы смеялись, обмениваясь ложкой и кружкой и передавая друг другу куски хлеба, словно новоявленные Адам и Ева в пустом и чистом райском саду. Я вспоминал короткую армейскую службу, когда каждому за столом полагалась своя миска и ложка с кружкой, а вилок и ножей, запрещённых уставом, вообще не было. А Ива говорила о своих походных приключениях в юности и молодости.

     - А вообще посуда у нас есть? – мне было весело. – Или мы так и будем каждый день меняться ложкой?

     - Посуду мы привезли, - Ива тоже смеялась. – Надо только вспомнить, в какой она коробке. 

     - Значит, хорошо, что мы здесь.

     - Да. Когда я ездила электричкой мимо Лобни, я видела, какой это жуткий район. А оказалось всё иначе.

     - «Я увезу тебя в Лобню, я облеку тебя в пурпур и кручёный виссон, а ты будешь обонять что-нибудь — лилии, допустим, будешь обонять. Поедем!»

     Мы смеялись. Ершистый юмор Вени Ерофеева был как нельзя кстати.

     - Ну что? Будешь осматривать наш дом?

     Естественно, мне было интересно, что вышло из того, что Ива планировала с улучшением дома. Мы объехали все помещения. Работа была проделана огромная. Я помнил, что мы с женой когда-то рисовали на клочках бумаги, что надо здесь перестроить. Но в натуре это выглядело колоссально! Во-первых, была переделана вся ванная комната так, чтобы в ней был удобный душ для меня и отдельное место для немецкой стиральной машины. В кухне и гостиной рабочие убрали стенки в коридор, отчего помещения увеличились. Также разобрали старые печи, из двух смежных комнат путём удаления стены между ними создали большую спальню, перестелили полы во всём доме и – вишенка на торте – вырыли подвал для хранения тех самых маринадов и консервирований.

     - И всё это сделано за три месяца?

     - Помнишь, сколько я сюда моталась?  Пока были рабочие и деньги, всё надо было перестроить по нашему плану и въезжать уже в готовый дом, а не куда попало.

     Кроме этого, Иве удалось найти сиделку из местных. Её привёл прочитавший объявление на станции житель Некрасовского, представившийся нам Севой.

     - Клава до сентября работает сиделкой в Москве, - объяснил он. - Ну и живёт там целыми неделями. Так пусть лучше будет здесь. Работает у вас, а вечерами и в выходные со мной дома. Нормально же!

     -   Твоя жена, Сева?

     - Пока нет. Но мы с ней обязательно распишемся, Владимирыч! Она женщина что надо. Сам увидишь. 

     И мы с Ивой её увидели. Невысокая женщина на седьмом десятке лет, но крепкая, задорная и, главное, ответственная. За пять лет, что Клава у нас работает, сбоев не было никаких. Чистота в доме, готовка еды, уход за мной – она всё успевает.

     Нормально же, как и обещал Сева!

     - Почему нам так везёт, родная? Помнишь, сколько маялись с сиделками в Москве? А тут просто счастье какое-то!

     Ива со мной не спорила.

     - Точно, счастье, - голос у неё был спокойный и как бы беззаботный. – Пусть нам и дальше так везёт. В конце концов, почему бы нам не быть счастливыми?

     И жена смотрела на меня как на того, кто и был триггером удач. Хотя эту роль я давно уступил ей. Она знает, что должна быть счастливой. Ну а я просто рядом с ней, хотя тоже хочу научиться знать такую вещь не только о себе, но и о нас обоих.

     Но я сбился сейчас на частности. А ведь было главное. Был наш дом. Я не сразу понял, что этот дом стал самым главным событием того года и следом за ним – всей моей жизни. В свои 58 лет я стал со-обладателем и со-хозяином дома! По-настоящему я понял всю глубину этого события только сейчас, когда пишу эти строки, через несколько лет, как бы отдалившись от него и, благодаря этому, только теперь к нему сердцем приблизившись.

     Всегда есть солнце и всегда есть тени. Вопрос лишь в том, что из этих «всегда» ты сам считаешь главнее.

     Можно считать важной любую штуку в жизни нашего саморядовского дома. За пять лет чего только здесь не было. А можно жить, ничего не выделяя, быть чеховским печенегом. Но я понимаю, что жизнь хороша не только тем, что она идёт, но и тем, что она действительно неповторима. И всё, что случается – лишь свидетельства её уникальности, а не однообразности и чудовищной скуки.

     Первые радости были неотделимы от испытаний. В первую зиму в нашем доме от морозов обледенела труба, выводящая отработанный горячий воздух, и как следствие отключился котёл, нагревающий воду. Батареи быстро остыли. Дом внутри замерзал. Время было около полуночи и в какой-то момент нам стало страшно.

     Но по телефонному вызову приехали ребята из аварийной газовой службы, очистили трубу ото льда, запустили котёл, и отопление в доме восстановилось. Мы с Ивой лишь перебросились несколькими фразами о надвигавшейся на нас беде и о классных ремонтниках, которые смогли нас от неё уберечь.

     И потом чего только не случалось! Отключалось сотни раз в деревне электричество, мёрзла вода и отказывал насос в колодце, откуда снабжается вся домашняя водосистема, по деревне ходили неизвестно откуда взявшиеся лесные кабаны, падали с сосен на участке огромные колючие ветви, ливень затоплял домашний подвал, ломался дверной замок в бане и она стояла запертой, исчезала на чердаке кошка и долго мяукала там, скребясь по потолку лапами.

     Ива в одиночку со всем справлялась. От меня конкретной помощи не было, лишь соучастие и совместные умные советы в Филях. Понятно, что я переживал свою неполноценность, но Ива совсем не обращала на это внимания. Со временем я убедился в том, что мне повезло жить рядом с женщиной, которая, пожалуй, ничего не боится.

     - Как ты со всем справляешься? – порой восклицал я.

     - Не знаю, - отвечала Ива. – По-другому невозможно.

     - Но от меня-то помощи ноль. Знаешь, мне стыдно.

     - Тогда найди в интернете нужные фильтры для воды и фирму по септикам. У нас "Гейзер" и система переливных ёмкостей. Пора менять и чистить. Займись этим, Бу! Вот и будет тебе общее дело.

     Как говорится, стоит только захотеть, и нужное дело найдётся даже для однорукого и слепого. Ива старалась, чтобы я не был ни тем, ни другим, и делала всё так, что я очень редко вспоминал о своей инвалидности.

     Весной того года я задумался о подарке к её дню рождения.

     - Подари мне кустовые розы. Я высажу их вокруг дома. Мне посоветовали один московский розарий. Найди их сайт в интернете, купи зимостойкие розы мне в подарок.

     Вот уже три года с юго-восточной стороны дома у нас растут шесть розовых кустов: Аделаида, Бенджамен, Джой Рикко, Балерина, Кардинал Ришелье и Фритц Ноблесс. Летом они распускаются и цветут алым, розовым и фиолетовым цветом, а зимой спят под снегом.

     Их видно из окна спальни. Выезжая из дома, я их обязательно навещаю.
Особенно Бенджамена. Он самый яркий и архитектурно сложенный.

     Красота всегда рядышком с не очень милыми вещами. Больше полугода жене приходилось подниматься утром в 4 часа, чтобы успевать в офис на занятия английским языком до начала работы. Ива уставала предельно. Но руководство Nilfisk отплатило ей тем, что зимой направило её в головной офис компании в Копенгаген с годовым отчётом об итогах деятельности клиентской службы в Москве.
Получились три дня и две ночи делового пребывания в Европе.

     Вернувшись и отоспавшись, Ива говорила:

     - Так волновалась, что почти ничего не помню. Я выступала и говорила на каком-то странном языке, но меня все поняли и даже одобрительно мне аплодировали.

     - Я тоже волновался. За твоё выступление и особенно за себя. Всё-таки три дня без жены – уже трудновато. 

     - Опять хандришь?

     - Это - хуже хандры. Это зависть.

     Ива хотела меня успокоить, перевести стрелки, но сказала как раз то, от чего я, закоренелый эгоцентрик, вспыхнул:

     - Ну вот, я думала, что любимый муж обрадуется приезду любимой жены, поцелует её, скажет ей что-нибудь хорошее и радостное, а он опять бурчит, опять недоволен и опять нервничает…

     Всё-таки любовь и понимание – яйца из разных корзин.

     - Господи, да я рад! Неужели не видишь?

     - Пока нет. Что с тобой опять, Бу?

     - Я же сказал, что завидую.

     - Неправда. По-моему, ты просто хочешь поссориться.

     - Давно пора. За четыре года мы с тобой ни разу не повздорили, не погрызлись, не испортили друг другу настроения. Это ненормально.

     Ива посмотрела мне в глаза так, как только она умеет, терпеливо, но уже с готовым пороховым зарядом, и стряхнула со стола невидимую пыль рукой, словно расчистила место для гранатомёта.

     - Хочешь поссориться? Давай, попробуем, - предложила жена и прибавила. – Это даже интересно. Насколько нас хватит?

     Всё-таки женщины есть женщины. То ядовитое яблочко у них всегда наготове.

     В общем, я завёлся.

     - Насколько хватит, я не знаю! -  я подделался под её ироничный тон. – Но за эти три дня накопил столько, что должен выговориться.

     - Хорошо. Давай.

     И я выговорился. Я сравнивал осмысленную жизнь жены с моим тупым времяпрепровождением, её динамику с моей подмороженностью, своё неподвижное сиденье в доме за столом с её постоянным движением, свою ограниченность в контактах с возможностью жены видеть и общаться с десятками людей, её независимость со своей привязанностью к однообразному и угрюмому распорядку, вызванному моей болезнью.

     - Я как папанинец, затёртый во льдах! – горло мне схватывало от жалости к самому себе. – Ты всё время называешь меня писателем. А мне не о чем писать в своей инвалидной клетке. Понимаешь? В этом и заключается причина моей хандры пополам с завистью к здоровым людям.

     Ива приподняла предупреждающе ладонь и сказала:

     - Вот об этом и пиши.

     - Что писать?!

     - Роман. Повесть ты уже написал. Пришло время романа. Напишешь – соберём деньги и издадим книжку. Ты писатель или нет?

     Я понял, что она права. Ива умела любить живое (цветы, травы, деревья, зверушек, бабочек, паучков) и быть готовой к преодолению всего, что часто возникает на пути жизни. И я принял решение этому у неё учиться. Для начала я отбросил прочь свои дурные привычки жаловаться и поддаваться безделью и сомнительности, ничего не начав делать. Дело пошло! В феврале 2020 годя я сел за роман и в 2021 году напечатал его в питерском издательстве «Геликон плюс». Друзья и знакомые книгу купили и отозвались о ней положительно. В книжке «Роман-неформат» я подробно рассказал о своей литературной и сценарной деятельности.

     - То есть ты всю жизнь халтурил! – сказал мой друг Дима Козлов, по-своему поняв неусидчивую жизнь пишущего человека без определённого места службы и надёжного заработка.

     - Жаль, что ты оборвал роман на полуслове, - заметил бывший одноклассник Андрей Орлов. – А что было дальше? Напиши! Интересно же читать!

     Ива права. Никогда нельзя сдаваться, а нужно продолжать своё дело, потому что большинству любопытно, как из «халтуры» рождаются романы и что в них происходит, когда автор отложил ручку в сторону.

     То есть Ива вернула меня к себе, когда я решил перечеркнуть свою жизнь из-за временной, пусть и болезненной, неудачи, чего сама она никогда себе не позволяла.

     Вот так. Жизнь продолжалась!..

     Я заглянул в дневник. Да, жизнь не кончалась, она продолжалась, но очень страдала. Весной 2020 года мир поразила страшная пандемия вируса под названием covid-19. Болезнь ползла по Земному шару непобедимым кошмаром. Доползла она и до нас. Я запомнил то время, как время масок на лицах, отмены концертов и спектаклей, заболеваний и смертей среди знакомых, сворачивания многими фирмами своей деятельности. Ива ездила в офис Nilfisk раз в неделю, остальное время работая из нашего саморядовского дома на компьютере. Я писал роман и наблюдал разрастание сюжета катастрофы. Нас с Ивой пандемия не задела. Но я чувствовал, как ко мне на папанинскую льдину лезет всё больше и больше пострадавшего народу.

     И она кренится!

     Мы молились об одном – чтобы не оказаться в чёрной ледяной воде и, простите, сдохнуть.

     При этом мой давний театральный друг Гена Волков, ставший строителем частных домов, по моей просьбе летом сделал отмостку вокруг нашего дома, куда сливалась вода с крыши, и подвал благодаря этому оставался практически сухим.

     То есть люди каждый по-своему превозмогали проклятую пандемию!

     - Гена – мастер, каких сейчас почти не осталось, - восхищалась Ива. – Делает всё с качеством, за которое лично отвечает и никогда ни в чём не обманывает. Прежде продумывает и уже потом работает. Я всегда буду обращаться к Гене за помощью.

     Я внутренне гордился, что у меня есть такие полезные связи из прошлого.

     Через год Гена отремонтировал въездные ворота на наш участок и выстроил длинный и пологий пандус, чтобы Ива могла вывозить меня на кресле во двор. Бурлаченко стал выходить в открытый космос! Теперь я видел жизнь не из окон и с террасы, а общался с ней вживую.

     Какой был кайф, когда я сидел в своём кресле на живой земле, а рядом Ива подметала дорожки или разбирала парник, поливала огород и кусты роз и клала мне в рот собранные прямо сейчас ягоды ежевики и смородины.

     Жизнь продолжалась.

     Вновь читаю дневник. Только-только был побеждён covid и Ива вернулась к нормальной работе, как в феврале 2022 года армия РФ вторглась на территорию Украины и занялась «денационализацией и демилитаризацией» соседней страны и уничтожением «террористического киевского режима». Полилась человеческая кровь и как бы из ниоткуда возникло царство человеческой смерти. Называлось всё это «специальной военной операцией». Кто-то говорил, что так надо. Кто-то говорил, что нет. Мы в Саморядове считали, что началась ещё одна катастрофа.

     Увидев 23 февраля в сети вчерашнее ночное заседание Совбеза, Ива сказала:

     - Началось. Сейчас накроется вся логистика с Европой. Срочно покупаю машину, или их скоро не будет.

     Чуйка у моей жены уникальная. Буквально за неделю на деньги, вырученные от продажи дачи плюс к ним суммы за старый «хёндай», реализованный через трейд-ин, она купила «Пежо партнёр» с автоматом, возможно, один из последних в Москве. Я был поражён этой успешной коммерческой операцией.

     Но было и продолжение драмы. К марту, подчиняясь санкциям, из страны стали уходить зарубежные компании. Ушёл и датский Nilfisk. Ива осталась без работы. Правда, европейцы, соблюдая свою честь, выдали московским сотрудникам компании финансовый «парашют» в размере удвоенной зарплаты вперёд на полгода. Но стоял вопрос: а что дальше?

     Жить нам предстояло на мою пенсию и нерегулярные финансовые прибыли. Из телевизионного и сетевого пространства нам на головы валился ежедневный информационный булыжник грязно-тёмного цвета. 

     - Это хаос, в основе которого - бесконечное враньё, - рубил я, внутренне содрогаясь от ужаса, словно видел возвращение covid с его масками, запретами и смертями.

     - Да, - Ива была по-женски стойкой. – Мы вернулись в прошлое. Но надо жить. Выбирать нам не из чего.

     И мы поняли, что теперь цена нашей близости возросла вместе с ценой организованной нами три года назад жизни. И нашей любви, и нашего дома, и нашей загородной родины, которая чем больше была под ударом, тем становилась ближе к сердцу.

     От хаоса спасает истина. В чём она? В опыте настоящих, многое познавших людей, нашедших в себе силы, не побоявшись массированного гнева посредственности и возможной гибели, говорить о человеческом. Поэтому мы с женой перечитывали хорошие книги, прикасаясь к истине. Мы вспомнили романы «Белая гвардия» Булгакова и «Доктор Живаго» Пастернака. В этом чтении было и спасение, и надежда на реинкарнацию живого. Не того, из прошлого, а того, которое огоньком всё-таки теплилось впереди.

     «Умоли Господа, чтобы послал чудо», - обращалась Елена Турбина из булгаковского романа к Богородице. Мы с Ивой её понимали и тоже молились, уповая на чудо.

     Здесь – прочерк. Как воспоминание о становлении чудесного…

     … Вечер августа 13-го дня прошлого года. Мы ужинаем на террасе и вдруг слышим кошачий писк за забором. Ива уходит на участок к соседу Косте и возвращается оттуда с крошечным месячным котёнком. Мы называем зверюшку Печорин или Пиф и оставляем у себя. У нас нет больше прежнего кота, кошки и ретривера. Они умерли от старости. Но Ива не может существовать без тёплой жизни рядом. В ноябре другой сосед устраивает у нас бездомную дворняжку Таю. А осенью 2023 года из грузинского собачьего приюта нам привозят кобелька по кличке Джесси. Стало веселее!

     А 13 ноября Ива в результате активного поиска нашла приличную работу с хорошим окладом и надёжным социальным пакетом. Российская компания ДИАЭМ зачислила мою жену в штат. Мы вздохнули свободно. Финансовая дыра в нашем семейном бюджете была ликвидирована.

     Вернулась к нам после вынужденного годичного отпуска моя сиделка Клава. Я вновь ем приготовленный ею борщ и картофельное пюре с манкарикой, а жена то и дело сердится вечерами на устроенные сиделкой за рабочий день маленькие беспорядки. 

     Мы с Ивой отстояли нашу жизнь! Дом зажил по-новому, не забывая о сложившихся в нём с 2019 года традициях. Молодым зверькам жить с нами понравилось. Они мельтешат вокруг нас, то требуя дополнительной еды, то дружески шпыняя Печорина-Пифа, то хватая друг дружку за уши.
Тайка и Джесси громко лают, Пиф жалобно попискивает, а мы говорим друг другу:

     -  По-моему, всё хорошо, Бу.

     - Мне с тобой всегда хорошо, Ива.

     - Уверен?

     - На все сто.

     - А можешь написать об этом роман?

     - Наверное, могу. Только для кого?

     - Для меня!

     - Хорошо. Для тебя – обязательно.

     Что ж, буду думать о новом романе. А пока выуживаю из архива стишок. Он, конечно же, о ней. Ну и обо мне, научившемся любить и её, и нашу жизнь вместе по-настоящему!
               
                ОБНИМАЯСЬ

                Нас двое маленьких на маленькой Земле.
                Едва заметных, но нагих и очень тёплых.
                Меня к тебе прижала ночь, тебя ко мне.
                Следит, не потерять бы в закоулках тёмных.
                Луна и небосвод таращатся на нас.
                Ей и ему сейчас так холодно друг с другом.
                Не греют ни сансары их, ни кали-юги.
                Всё колоссальное не будет в самый раз.

                А я соразмеряю каждый миллиметр
                Твоих касаний крошечных с моим дыханьем.
                И исчезают в пустоте, которой нет,
                Микробы заморозков вместе с холодами.
                Мне горячо от твоих пяток, бёдер, рук
                И спрятанных в моё молчание ладоней.
                Ох, как подмышкой разгорается огонь их,
                И в самом центре прячет нас зажжённый круг!

                Остывшей синью электронный циферблат
                Нас заливает, громоздя на гору время.
                Хеопса пирамидой вырастет кровать,
                И лапой Сфинкс нас вытащит на обозренье.
                От перетуги треснет хрупкий шар Земной,
                Ядро, вода и магмы вытекут наружу.
                Как мусор выметет космическая стужа
                Подушек мягких смирность, одеял покой.

                До мёртвой звонкости натянется струна
                Интимной тайности колками заголенья.
                И Хабблом мощным высветятся без стыда
                Тел наших спрятанных ночные откровенья.
                Давай хранить с тобой молчанья талисман,
                Задёрнув шторы, заперев надёжно спальню.
                Любимая моя! Ты будешь самой тайной
                Из самых засекреченных и скрытных тайн!


                *   *   *


Продолжение следует