I

THE NIGHT GROWS DARK, THE BODY WANTS TO REST

    Ранзбург, считавшийся одним из самых безопасных городов Швеццарии, отличался от Мауэр-Даллена, где Амина прожила большую часть своей сознательной жизни тем, что походил на сказочное королевство, возведенное из пряничной глазури, марципана и взбитых сливок. Именно здесь черпал вдохновение эксцентричный гомериканский писатель элозийского происхождения, когда работал над романом «Предпоследний вояж», так никем и не понятый до конца, поскольку повествование велось от лица героя с раздвоением личности, и было невозможно понять, что из описываемых событий является выдумкой, а что - правдой. Выкрашенные во всевозможные цвета домики, теснившиеся на склонах поросших кедрами гор точно ласточкины гнезда, радовали взор и вызывали у туристов непреодолимое желание сфотографироваться на фоне этого великолепия и выложить селфи в социальные сети, чтобы затем, глупо улыбаясь, лайкать восторженные комментарии друзей и подписчиков.
    Амина Масса-Харрам, чьи родители обосновались в Эвропе, сбежав из неспокойного Габаннистана, не считала своей родиной погрязшую в конфликтах восточную страну, власть в которой захватили террористы, и искренне не понимала, почему дети в школе смотрят на нее так, будто она - пришелец из другой галактики. Да, девочка отличалась от большинства детей оливковой кожей и каштановыми волосами, однако в их классе училась и темнокожая Далия, и чиндаец Ло Инь, но за их спинами никто не перешептывался, и хотя открыто своего пренебрежения к Амине classmates не демонстрировали, Масса-Харрам знала: parents регулярно просили своих отпрысков не приближаться к беженке из Габаннистана, опасаясь, что она либо начнет читать им лекции о своей религии, либо вовсе подорвет всю школу как Гоззама Эр-Рагген, и было бесполезно объяснять, что her parents - интеллигентные люди, не поддерживающие пытающихся обратить мир в свою веру бандитов из преступных организаций. Ее отец, получивший высшее образование, сутками пропадал в лаборатории, пытаясь вывести формулу лекарства, перезапускающего иммунную систему, а мать вовсе являлась атеисткой и шутила, что своей дерзостью оправдывает фамилию, с арабского переводящуюся как «грех».
    Решив не тратить свою жизнь на борьбу со стереотипами, девушка перестала расстраиваться из-за того, что ее не приглашали на дни рождения, сосредоточилась на учебе, а к семнадцати годам превратилась в красавицу с длинными ресницами, очами цвета жидкого шоколада и струящимися по спине локонами - предметом зависти белокурых эвропеек, которые даже если завивали свою шевелюру с помощью бигуди, не могли добиться упругих кучеряшек, подпрыгивающих при ходьбе. Смазливый Ло Инь, пользующийся популярностью среди девчонок и гомосексуальных парней, попытался приударить за Аминой на выпускном балу, но она, притворившись пьяной, закрылась в дамской комнате и улизнула через окно. Целоваться с тем, кто совсем недавно не замечал ее, Масса-Харрам считала ниже своего достоинства и планировала заняться обустройством личной лизни, когда гормоны, бушующие в крови, немного поутихнут, и она сумеет найти партнера для серьезных отношений, абстрагировавшись от horny thoughts, преследующих каждого тинейджера, репродуктивная система которого начинает активную выработку тестостерона и эстрогена в тех или иных пропорциях.
    Young woman хотела контролировать vita целиком и полностью, не жалеть о спонтанных decision, и, наверное, поэтому, не справившись со стрессом, загремела в психоневрологический диспансер с воспалением тройничного нерва сразу после защиты диссертации. Амине понадобилось около пяти месяцев, чтобы восстановиться, и даже вернувшись в свою квартирку, она с обреченностью воззрилась на выписанный врачом рецепт. Till end of her life ее будут периодически мучить приступы, а значит, уровень кортизола повысится, ведь Масса-Харрам продолжит нервничать, а это, в свою очередь, повлияет на самочувствие и, скорее всего, спровоцирует появление головных болей, нарушит менструальный цикл и усугубит без того нестабильную психику. Юная особа не предполагала, что в будущем ей уготовано столкнуться с вещами пострашнее мигреней и пребывала в уверенности, что la vie катится под откос, и виновата в этом она сама, ибо нефиг было строить из себя бессмертного пони и забивать на отдых, дабы изучить все научные труды, на которые порекомендовал опираться научный руководитель.
    Получив диплом, Амина переехала в Санкт-Лизель, прошла стажировку в компании «Нихтер» и готовилась со дня на день сделаться официальным сотрудником, когда в разгар корпоратива Гастон Шостром, оказывавший знаки внимания всем сотрудницам, затащил ее в подсобку и попытался склонить к оральному сексу, уверяя, что, доставив ему удовольствие, девушка добьется куда большего успеха и, возможно, станет его заместительницей годика через два. Масса-Харрам, повалившись на пол от внезапного толчка распалившегося не на шутку мужчины, закричала, но игравшая в офисе музыка свела на нет любые попытки позвать на помощь. Довольно прыткий для своего возраста Шостром, задрав юбку, рванул вниз белье. Раздался треск и, отбросив в угол превратившиеся в бесполезную кружевную тряпочку порванные трусы, Гастон, выпрямившись, принялся расстегивать брюки, и Амина, осознав, что если не предпримет ничего, то лишится того, что берегла для будущего мужа , собрав все силы, пнула подонка каблуком в солнечное сплетение, и тот, не удержавшись, сделал два шага назад, перемахнул через низкий подоконник и, не издав ни звука, свалился вниз.
    Услышав в воцарившейся на секунду тишине отчетливый хруст, молодая женщина, подбежав к открытому окну, с ужасом уставилась на распростертое на асфальте тело. Поза, в которой лежал мужчина, а также растекшаяся вокруг головы лужа кричали о том, что ее начальник скончался практически моментально, и когда кто-то из сотрудников вызовет полицию, ее арестуют, и никакие адвокаты не убедят предвзято настроенных судей, что жертва - она, а смерть месье Шострома - акт самозащиты. Едва прокурор произнесет ее фамилию, присутствующие на судебном процессе сойдутся во мнении: Масса-Харрам - гнусная тварь, эмигрировавшая затем, чтобы посеять в цивилизованной Эвропе смуту. Амину приговорят к пожизненному заключению, заголовки печатных изданий будут пестрить отвратительными заголовками, а ее отца, читающего лекции по биологии в частном колледже, выгонят с позором.
    Ликвидировав следы своего пребывания на месте трагического происшествия, девушка, дождавшись, когда коридор опустеет, спустилась в подземный паркинг и, выскочив на оживленную улицу, поймала такси и, собрав в огромный чемодан вещи первой необходимости, рванула на автовокзал и купила билет на самый ближайший автобус, следовавший до Ранзбурга с пятиминутной в Демелоне. Прежде чем вытащить из смартфона сим-карту и, разжевав, выбросить в приоткрытую форточку, Амина отправила родителям короткое текстовое сообщение с просьбой не волноваться и, снова прокручивая в голове сцену из недавнего прошлого, убеждала себя, что поступить иначе не имела права. Уж лучше скрываться от правосудия и сойти с ума, нежели позволить старому и некрасивому ублюдку надругаться над ней и затем ненавидеть себя за проявленную слабость. Сохраненная честь определенно стоит жизни сотни Гастонов, не отдающих себе отчета в том, что творят, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Если повезет, она доберется до Сибании автостопом, приобретет фальшивые документы и начнет vida nueva под другим именем. Вряд ли Интерпол заинтересуется ею раньше, чем на третьи сутки: пока патологоанатом проведет вскрытие и напишет отчет, пока детективы опросят всех сотрудников, девушка успеет покинуть Швеццарию, тем самым избежав наказания за непредумышленное убийство.
    - Добро пожаловать в «Синюю Корону», - прощебетала администраторша отеля, протягивая респектабельно выглядящей гостье ключ-карту. - Завтрак входит в стоимость проживания, оплата за обед и ужин в нашем ресторане принимается предварительно.
    - Благодарю, - отозвалась Масса-Харрам, стараясь держаться непринужденно. - Надеюсь, from my window открывается чудесный вид.
    Сотрудница отеля, оживившись, предложила за доплату переселить young woman в номер с балкончиком, но девушка, уже сожалея о попытке завязать small talk, уверила собеседницу, что приехала не для того, чтобы безвылазно сидеть в своей комнате и пялиться на красоты города через вымытое до блеска стекло. По правде говоря, Амина надеялась отоспаться перед дальней дорогой, так что, оказавшись в одиночестве, умылась холодной водой, облачилась в одноразовый халат из микрофибры, приходящий в негодность после первого же применения и неприятно липнущий к коже. Резкая боль пронзила затылок, висок и челюсть одновременно, на лбу девушки выступили капельки пота, и она, вцепившись в портьеру, со стоном опустилась на корточки. Чертов неврит, навещавший, как правило, дважды в год, вполне успешно купировался таблетками, содержащими убойную дозу транквилизаторов, и за несколько недель до очередного приступа fille не находила себе места, осознавая: ожидание неминуемого изматывает сильнее hellish pain, обрушивающейся из ниоткуда с яростью эриний, мстящих Оресту за убийство собственной матери.
    Лишенная ориентации в пространстве, Масса-Харрам, не смея даже вскрикнуть, ибо язык прирос к небу и задеревенел, наощупь двинулась в сторону шкафа, куда затолкала чемодан, уткнулась теменем в кровать, и мельтешащие на внутренней стороне век шарики взорвались петардами, ударяясь о стенки черепа, из глаз потекли слезы, и Амина, чувствуя, как закладывает нос и уши, легла на живот, упрашивая себя потерпеть, пока боль не утихомирится, и она сможет найти в боковом кармане своего саквояжа блистер со спасительными пилюлями.
    Потеряв сознание, молодая особа провалялась в беспамятстве сорок восемь часов, прежде чем дверца шифоньера, тихонько скрипнув, отворилась, и из встроенного с внутренней стороны зеркала, занимающего всю панель, высунулись две руки в бархатных перчатках, схватили девушку за шиворот, затащили в иное измерение, и сторонний наблюдатель, окажись его взгляд способным проникать сквозь предметы, увидел бы, как черная тень, имеющая очертания весьма нечеткие, втискивается в woman’s body, словно это - комбинезон. Dark shadow облепило полупрозрачным облаком, сверкающим вспышками крошечных молний, после чего госпожа Масса-Харрам, размяв шею, ткнула указательным пальцем в стекло, отделяющее ее от реального мира, и оно зарябило, выпуская похитившую тело богиню наружу и разлетевшись на симметричные треугольники, едва облаченные в красные лабутены ноги коснулись ворса ковролина.
    Горящие ведьминским огнем глаза приобрели зеленоватый оттенок, бледно-розовые губы засияли нестерпимым алым блеском, угловатая, практически анорексичная фигура округлилась, а ногти. брови и ресницы покрылись напоминающими рыбью чешую серебром. Никаких сомнений быть не могло: сущность Амины попросту вышвырнули как нечто совершенно ненужное, а ее оболочкой завладело своенравное божество, считающее себя вправе делать все, что заблагорассудится.
    - Мадемуазель, откройте, мы обязаны задать вам пару вопросов! - прокричал сотрудник Интерпола, получивший наводку от работников «Синей Короны», что разыскиваемая по подозрению в убийстве особа заселилась в двести тринадцатый номер, и с тех пор оттуда не выходила. - Вам предоставят адвокатов, обещаю!
    Скинув туфли, моментально испарившиеся в воздухе, молодая женщина, надменно усмехнувшись, бесшумно подошла к стене и, прислонив ушную раковину, различила стук двух пар сердец. Кажется, бывшая владелица сей тушки вляпалась в попахивающую криминалом историю, but goddess, разумеется, не интересовало ничего, кроме собственной цели. В два гигантских прыжка, которым позавидовала бы балерина, девушка, оказавшись на подоконнике, сиганула со второго этажа, приземлившись в аккурат на шезлонг, стоящий у бассейна, где плавал оставленный кем-то спасательный круг. Расправив складки струящегося вдоль бедер платья, она, не торопясь, скрылась за поворотом, а четверо мужчин, сунув в отверстие выданную администраторшей карту, вломились в совершенно пустую комнату, внимательно изучили чемодан, лежащие on the floor осколки и по возвращении в офис долго чесали в затылках, не зная, как доложить начальству о чертовщине, обнаружившейся в двести тринадцатом, и какие версии можно выдвинуть, учитывая, что установленные в коридорах камеры записали, как Амина Масса-Харрам, скрылась in the room и пропала, точно обладала способностью проходить through the walls, оставив личные вещи в шифоньере и зачем-то расколошматив the mirror. Оставленное на тумбочке портмоне с ID-карточкой подтверждало личность таинственно исчезнувшей девушки, и единственное, что оставалось сотрудникам Интерпола, это ожидать, когда преступница объявится вновь.
    Геката - а телом двадцатитрехлетней особы завладела коварная богиня тьмы и колдовства, воплощение ужаса ночи - крутанув материализовавшийся на мизинце перстень с треснутым камнем, названием которому у эмблян не существовало ввиду отсутствия данного минерала в monde, населенном людьми, телепортировалась на берег Женевского озера, кинулась в теплое колыхание волн и, погрузившись на дно, преодолела расстояние в десять километров за восемь секунд и, вынырнув близ крошечного пляжа граничащего с Францией Версуа, не стесняясь своей наготы (dress, видимо, здорово мешалось во время подводного путешествия), продефилировала мимо устроившейся на пикник теплым августовским вечером парочки. Her skin, покрытая темно-бордовыми венами, казалась мертвенно-серой, из фолликул выросли обсидиановые, жесткие, прямые аки проволока волосы, а каштановые кудри отвалились и остались на дне водоема. Бывшее миловидным личико приобрело дисгармонирующую с пышными формами угловатость: скулы заострились, искривленный брезгливостью рот транслировал отвращение ко всему, окружавшему хтоническое божество, не по собственной инициативе проникшее in this funny little world.
    Не оборачиваясь, Геката встряхнула кистью левой руки, и у парня, засмотревшегося на длинноногую красавицу, изо рта потекла черная слизь, и он, забившись в конвульсиях, рухнул на влажный песок, издавая нечленораздельное мычание.
    - Как смеешь ты грезить обо мне, наглец несчастный? - прошипела, щелкая пальцами, Геката, и укутавший ее black fog превратился в блузку и джинсы с высокой посадкой. - Тем более когда рядом с тобой находится твоя невеста?
    - О господи, - запричитала спутница поверженного магией мужчины. - Это же Артемида, ненавидящая внимание представителей противоположного пола! Пощадите, молю!
    - Моя правнучка отправила бы его к Персефоне не раздумывая, - парировала Геката. - Сегодня я добрая, поэтому убивать никого не стану, однако лишу способностью заниматься совокуплением. Обоих.
    - А меня-то за что? - взвизгнула девица, вскидывая ладони в молитвенном жесте. - Я хорошая! Помилуйте!
    - Так и быть, перед тобой я из женской солидарности отчитаюсь, - фыркнула богиня, сплетая из едва видимых паутинок полый шар, внутри которого вспыхивали крошечные красные солнца, стукаясь друг о друга. - Я караю в назидание другим, чтоб неповадно было, ибо таковы мои принципы. Ничего личного, тюленятки. Не повезло вам оказаться на пути королевы тьмы, пребывающей не в самом хорошем расположении духа.
    Файербол разросся, полыхнул переменчивым черно-белым огнем, полетел в сторону застывших каменными изваяниями голубков. Lips of goddess, прошептав заклинание, вновь сложились в самодовольный оскал и, цокая каблуками, Геката расхлябанной походкой доковыляла до шоссе, приказала водителю кабриолета притормозить, вспорхнула на пассажирское сиденье и, окончательно подавив волю сидевшего за рулем юноши, ласково промурлыкала:
    - Подбрось-ка меня до Страсбурга, любезный, коли жизнь дорога. И учти, я очень спешу.