Шуточка

- Аня! Анька! Дай списать!
Шепот Леры разнесся по всему классу, и Марина Викторовна оторвалась от журнала, который заполняла.
- Титова! Угомонись, а? Сама пиши!
- Марина Викторовна, сложно же! – Лера, как обычно за словом в карман не полезла.
- А кто сказал, что должно быть легко? И потом, Лера, у Ани другой вариант. Поэтому, взывать к ней бесполезно.
- Как это?! Она ж на первом сидит!
- А вот так это! – усмехнулась Марина Викторовна, передразнивая Валерию. – Я ей отдельное задание дала.
- Ну вот! Это нечестно! – Лера уткнулась на мгновение в свою тетрадь, но тут же принялась искать другие варианты «спасения».
И никто не заметил, как сжалась за своей партой Аня, боясь обернуться или поднять глаза от тетради.
О том, что она «палочка-выручалочка» для всего класса, знали все учителя. Досталась же ребенку светлая голова! Вот и пользуются ею все, кому не лень. И попробуй отказать! Сразу обид не оберешься.
А Аня и не была врединой. Списывать давала, конечно, но, по совету мамы, старалась делать это так, чтобы претензий от преподавателей не получать.
- Анютка, я знаю, что ты у меня очень добрая девочка. Но и свои интересы тоже блюсти надо. Чтобы поступить туда, куда ты хочешь, нужен хороший аттестат. И не стоит его портить из-за глупости тех, кто пару правил выучить не может.
Слова мамы были, конечно, правильными, но Аня, слушая ее рассуждения, только вздыхала. Знала бы мама, как сложно быть отличницей в классе, где никому и ничего не надо…
В эту школу Аню мама перевела после того, как развелась с ее отцом. Причин для подобного решения было множество. И не последней стало то, что у Анюты подрастал братик. И все бы хорошо, но ребенок этот появился в новой семье отца еще в то время, как родители Ани были в браке.
Ей, конечно, никто ничего объяснять и не думал. Взрослые решали свои проблемы, а Аня сидела в детской с альбомом и карандашами. И методично, старательно, как она умела, закрашивала лист за листом черным цветом. Аккуратно, стараясь не допускать даже крошечной светлой полоски.
Первой, увидев ее художества, спохватилась бабушка.
- Вы что творите?! До чего ребенка довели!
Бабушка была свекровью Аниной мамы, но почему-то во всем происходящем приняла ее сторону.
- Весь в отца! Тот тоже гулял от меня столько, сколько мы с ним прожили. Натура такая… Поганая... Похожи, как две капли воды, увы. С той только разницей, что мой всегда обратно возвращался и без детей.
- И вы его прощали?
- А куда деваться, Оленька? Любила… А еще, знала, что и он меня любит. Иначе не приходил бы назад снова и снова.
- Сложно было простить?
- Не то слово. Да я и не простила его до конца. Не жила, а мучилась. Сейчас думаю – зачем? Кому это надо было? Да только не вернуть уже ничего. Может быть это и странно прозвучит, но ты судьбе спасибо скажи за то, что твой муж ребенка на стороне прижил. А то ведь я тебя вижу, Оля. Ты такая же, как и я… Простила бы и приняла обратно. Так?
- Не знаю… Больно очень…
- Понимаю. А еще понимаю, что Анютка между вами сейчас как между молотом и наковальней. Ребенка пожалейте! Сын меня не услышит. Не хочет. А ты всегда была умной женщиной. Очень жалею, что вы расходитесь. Оль, подумай, как сделать так, чтобы Аня не страдала. Ребенок ведь не виноват…
- Да. Вы правы. Виноваты только мы…
И Анина мать сделала то, чего от нее никто не ожидал. Она посадила дочь перед собой и объяснила ей, шестилетней, все как есть.
- Анечка, мы с папой больше не будем жить вместе, в одном доме.
- Почему?
- Мы разводимся. Теперь мы с тобой будем жить вдвоем, а с папой вы будете встречаться по выходным или в те дни, когда будет время. Анюта, не плачь! Посмотри на меня! Папа останется твоим папой! Никуда не денется! Я обещаю!
- А ты? – Аня размазывала по щекам сердитые слезы. Взрослые такие глупые! Всегда все делают по-своему!
- А я-то от тебя куда?!
- Не уходи…
Только тогда Ольга поняла, чего так боялась все это время ее дочка, когда черкала карандашом, оставляя тьму на бумаге.
И ей понадобилось немало времени, чтобы объяснить Анюте, что происходит и убрать этот страх. Конечно, это было непросто, но со временем все более-менее наладилось. Аня встречалась с отцом. Пусть и не так часто, как ей хотелось бы. Но и этого хватало, чтобы она поняла – бросили маму, а не ее. Отец продолжал баловать Аню и смог договориться с Ольгой так, чтобы интересы девочки не страдали. Аня ездила на море с семьей отца, возилась с братом, и даже нашла общий язык с его новой женой. Ирина была не вредной, детей любила, и девочка ей не мешала. А потому и делить им было нечего. 
И все же, то, что произошло, наложило свой отпечаток на Аню. Она нет-нет, да и задумывалась о том, что, возможно, отец ушел из семьи из-за того, что ему чего-то там не хватало. Ведь с Ирой он жил спокойно? Растил сына, хотел еще детей. А ее, Аню, почему-то воспитывать не захотел… Может быть потому, что она была не такой как надо?
Конечно, и мать, и бабушка твердили Ане, что это не так и ее все очень любят, но червячок сомнения продолжал точить ее душу, не давая с уверенностью сказать, что происходящее не имеет к ней никакого отношения.
И червячок этот был очень противным. Он умел просто виртуозно прятаться, а потом появляться именно в те моменты, когда Ане было сложно или нужна была стопроцентная уверенность в том, что у нее все получится.
Поначалу это не было столь уж заметно. Подумаешь, коленки дрожали, когда в первом классе на школьной линейке Аню вызвали читать стихотворение.
Целую неделю перед этим Анюта учила короткий стишок с мамой. Рассказывала его перед зеркалом «с выражением» и была совершенно уверена, что знает его прекрасно и, конечно, справится с таким несложным заданием. В детском саду Ане поручали самые сложные роли в постановках к праздникам, потому, что точно знали, что она все выучит и расскажет так, как надо.
Но в этот раз почему-то не сработало. Аня взяла в руки микрофон, отыскала глазами родных, которые стояли неподалеку, и вдруг забыла напрочь все слова, которые должна была произнести. Слезы катились по ее лицу, но она так и не смогла вымолвить ни словечка.
Завуч, которая вручила ей микрофон, присела на корточки, ласково провела ладонью по Аниной щеке, смахивая слезинки, и спросила шепотом:
- Потом расскажешь?
Ане ничего не оставалось, как кивнуть.
К счастью, Марина Викторовна не забыла о своем вопросе. И после уроков дождалась Аню на крыльце школы.
- А вот и ты! Расскажешь мне стишок? Я очень хочу его послушать!
Казалось бы, какая мелочь, не рассказанное первоклашкой стихотворение… Но для Ани в тот момент важнее не было ничего. Она выпрямилась, отпустила мамину руку и отчеканила стишок от начала до конца так, что стоявшие рядом взрослые зааплодировали.
- Молодец! Я знала, что у тебя все получится!
- Но… Я же не смогла… - Анины глаза опять наполнились слезами.
- Как это не смогла?! Еще как сумела! Смотри, сколько нас! И все тебе хлопали! И совершенно не важно, сейчас ты это сделала или на линейке! Анечка, ты молодец! Это я тебе как завуч школы говорю! Понимаешь?
- Кажется, да…
Этот момент Аня сохранит в своей памяти. И когда в старших классах Марина Викторовна станет ее классным руководителем, будет очень рада этому обстоятельству, понимая – этот человек «свой». Не выдаст, поддержит, поймет, если что.
А Марина Викторовна и правда присматривала за Аней.
- Очень тонкая у вас девочка! Хорошая, умненькая, но такая хрупкая! – говорила Марина Викторовна Аниной матери. – Таких беречь надо. Вы не думали ее перевести в школу с математическим уклоном? У Ани явные способности к математике, а здесь… Вы поймите, ей лучше будет в коллективе, где все дети такие же увлеченные. У нас хорошая школа, но… Как бы это помягче сформулировать… Обычная. Вот! И большинству детей не интересна учеба или стремление к чему-то большему. Возможно, пока. Они же еще дети. Но Ане сложно. Она всеми силами старается не выделяться из толпы. А это все равно, что накрыть ее тремя одеялами, да еще и сверху спеленать потуже. Понимаете?
Ольга понимала, но сделать пока ничего не могла. Школа, про которую говорила Марина Викторовна, находилась далеко, в другом районе, и возить туда Аню было попросту некому. В семье Аниного папы ждали второго ребенка. Бабушка Анюты болела. А сама Ольга работала на двух работах, пытаясь заработать на квартиру побольше. В однокомнатной, доставшейся ей после развода, места им с Аней было уже маловато.
- Анюта, потерпи немного. Я немножко разберусь с нашими делами, и мы решим вопрос с твоей учебой, хорошо? – Ольга устало закрывала глаза и прижимала к себе, примостившуюся рядом на диване у телевизора, дочку.
- Мам, не волнуйся! Я потерплю…
- Как дела в школе?
- Пойдет! – отвечала Аня как можно бодрее, а сама думала о том, что дела ее не так уж и хороши.
- Не пойдет и не поедет! – принималась щекотать дочь Ольга. – А ну, рассказывай! И чтобы в подробностях мне!
Аня принималась хохотать, уворачиваясь от щекотки, а потом все-таки выкладывала маме все как есть.
Нет, в классе открыто Аню никто не обижал. Но то и дело за спиной она слышала:
- Опять Анька выпендривается! Слышали, как она на истории шпарила возле доски? Конечно, после такого ответа как у нее, пятерки нам ждать нечего! Не могла нормально отвечать, что ли?!
В лицо Ане таких претензий до поры до времени никто не высказывал, но пришел день, когда все изменилось.
- Анька! Десять минут! Я ничего не успею! – сердитый шепот Леры все-таки заставил Аню потянуть к себе листок черновика.
Марина Викторовна, которая отвлеклась на присланное кем-то сообщение, не обратила внимания на Лерину выходку.
Вадик, сосед по парте, молча подвинул Ане свою тетрадь, чтобы ей лучше было видно условие задач Лериного варианта.
- Спасибо! – тихо поблагодарила Аня и молча ткнула пальцем в неправильное решение.
Объяснять ничего не понадобилось. Они с Вадимом сидели вместе с начальной школы и давно понимали друг друга без слов. Пара цифр на черновике, едва заметный кивок, и Вадим застрочил в своей тетради, исправляя ошибку.
Листок с черновиком Ани перекочевал на парту Леры и до конца урока воцарилась тишина.
А после звонка начался ад.
- Ты нормальная вообще?! Сидит она как статуя! Конец четверти! У меня конь не валялся, а ты?! Подруга называется! – Лера бушевала, постукивая кулаком по краю Аниной парты.
- Лера, ты не права! – голос Ани был спокоен, но внутри нарастало раздражение.
Какого лешего?! Почему она кому-то все время что-то должна?!
Про лешего – это бабушка. Когда она ругалась, то заменяла все плохие слова этим емким выражением, раз и навсегда запретив Анюте словечки покрепче.
- Ты – девушка! А не портовый грузчик! Вот и веди себя соответственно!
- Бабуль, ты тоже девушка! А ругаешься! Я слышала!
- Я уже неликвидная девушка! – бабушка Ани начинала смеяться. – Мне можно папироску и ругнуться разок. Тебе – нет! Некрасиво это, Анечка, понимаешь? В моем возрасте это, может быть, еще можно списать на «знойность» и шарм, а в твоем – это пошло. Поверь мне, я знаю, о чем говорю! Девушке твоего возраста не должно хотеться вымыть рот с мылом!
- Так парни тоже ругаются!
- Это – другое! И запомни! Что позволено мужчине, то не всегда позволено тебе. Такая вот дискриминация. Ты же не хочешь быть для своего избранника «своим парнем»?
- А почему нет?
- Потому, что нормальные парни на друзьях не женятся! Он будет с тобой приятельствовать, но замуж позовет другую. Понимаешь?
- Кажется, да… Ба, скажи, а у мамы с папой тоже так было?
- Отчасти. Я не буду тебе об этом рассказывать. Спроси лучше у мамы. Или у отца. Пусть сами с тобой объясняются. Но одно скажу – про загадку в женщине, нежность и туманные образы, как в твоем любимом стихотворении, не придумка. Так и есть. Не для всех мужчин, конечно, но в большинстве своем – да. Нужна им в женщине изюминка. А ругательства, несущиеся в эфир от такого нежного создания, как ты, это уже не изюмчик.
- А что?
- Кое-что другое! Аня, не заставляй меня называть вещи своими именами!
- Вспомнила, что ты девушка, бабуль? – Аня давилась от смеха.
- А то! Хотя бы иногда надо об этом вспоминать…
Вот и сейчас Ане очень хотелось выругаться теми словами, которыми обычно щеголяли Лера с подругами, но что-то внутри подсказывало, что это будет не самым верным решением.
- Лерка, отстань от нее! – Вадик, насупившись, заталкивал в рюкзак учебник физики. – Сама виновата! Что тебе все время все должны, а?
- Да потому, что друзья так не поступают! – Лера еще раз стукнула кулачком по парте и сердито фыркнула. – Заступничек! Сам-то списываешь!
- Неправда! – Аня все-таки не выдержала и сорвалась. – Что ты болтаешь?! Вадик сам решает! Я только иногда помогаю, если вижу ошибку. И вообще! Надоело! Я тебе помогла? Помогла! Какие претензии?!
Аня подхватила свой рюкзак, отпихнула с дороги Леру, и выскочила из класса, боясь разреветься в присутствии всего класса, который с интересом наблюдал за перепалкой.
Лера за ней не пошла, но под нос себе тихонько буркнула, так, чтобы никто больше не услышал:
- Все с тобой ясно, Иванова. Ничего, попляшешь еще у меня… Скромнее надо быть, Анечка, скромнее…
В тот день они больше не разговаривали. И на следующий день тоже.
И неделю спустя.
Лера вообще перестала общаться с Аней, и класс затаился, гадая, что припасла для бывшей подруги эта затейница.
А фантазии Лере было не занимать. Она умела превратить жизнь неугодных ей в такой «праздник», да такой, что оставалось только жалеть о том, что по неосторожности перешел дорогу этой милой девочке.
Аня гадала, чем обернется ее бунт, но Лера удивила ее.
- Анька, хватит дуться! Две недели уже молчишь и дышишь! Давай мириться! – Лера улыбалась так открыто, что Аня на мгновение дрогнула.
- Я не дуюсь.
- Ага! Оно и видно! Ладно, забыли! Расскажи лучше, как новый год встречать будешь? Дома? Или поедешь куда-то?
В голосе Леры не было даже намека на прошлую обиду, и Аня немного расслабилась. Подумаешь, погорячился человек! Мало ли. 
Ох, и зря она так подумала! И расслабилась тоже зря. Потому, что Лера не умела прощать обиды, пусть даже и придуманные ею на пустом месте.
Поэтому, когда Аня нашла в своем рюкзаке странную записку, с Лерой она ее никак не связала.
«Аня! Ты мне очень нравишься! Вадим»
Почерк был очень похож на почерк Аниного соседа по парте. И ей даже в голову не пришло, что записку мог написать кто-то другой.
Откуда Ане было знать, что Лера почти неделю помогала Галине Андреевне, преподавателю русского языка, таскать тетради с сочинениями до учительской. И нашла-таки того, чей почерк был очень похож на почерк Вадима. А потом провернула целую операцию, задействовав подруг из параллельного класса, которые помогли ей уговорами и угрозами получить эту записку.
- Вот теперь ты, Анечка, поплачешь! Не одной же мне расстраиваться! – улыбаясь, Лера сунула записку в Анин рюкзак, и застегнула молнию.
В раздевалке у спортзала в этот момент никого не было. Аня старательно отрабатывала подачи в игре в волейбол, а Лерины подруги отвлекали ее как могли.
- Ань, чего так слабенько?! Давай еще! Сильнее бей!
Никто из них не подал даже виду, когда Аня вытянула из своего рюкзака пресловутую записку.
- Что это? Анька! Ничего себе! Вот ты тихоня! Девочки, смотрите! Вадик-то наш в Аньку втрескался! – Лера выхватила записку из Аниных рук и заплясала по раздевалке, размахивая ею над головой. – Так, надо продумать стратегию и тактику!
- Лера, отдай записку!
- Ой, да ладно тебе! Хотя, нет! Ты права! Не надо никакой стратегии! Вадька! Вадим! – Лера выскочила за дверь девчачьей раздевалки и заколотила кулаком в ту, что вела к парням.
Аня побледнела.
О том, что Вадим ей нравится, знал только ее личный дневник. Да еще мама.
- Это плохо, мам?
- Почему?
- Рано…
- Разве может быть рано для любви, Анечка?
- А я его люблю?
- Думаю, что пока – нет. Это называется по-другому.
- Как?
- Влюбленность. Прекрасное чувство. Преддверие любви.
- Это как?
- Представь, что ты стоишь на пороге. Приоткрыла дверь, и заглядываешь в щелочку. А там, за этой дверью, очень много всего. И радость, и счастье, и боль, и даже, возможно, ненависть.
- Почему, мам?!
- Да потому, что любовь – это очень сильное чувство, Анюта. И эмоции она заставляет испытывать самые разные. Сложно все с нею. Очень она… интересная. Но и без нее жизнь – не жизнь вовсе. Мы, люди, ищем ее с самого рождения. Почему? Не знаю. Может быть потому, что страх одиночества заложен в нас и так не хочется быть одному в этом мире? Как знать... Но нас все время тянет найти того, кто возьмет за руку, поддержит, будет рядом. Кто сможет понять… И это очень сложная задача. Найти его… Этого человека. А еще сложнее, найдя, довериться. Очень непросто переступить этот порог и открыть нараспашку ту дверь, Анюта. Но даже стоять на пороге – это здорово! Предчувствие любви – это тоже прекрасно! И знаешь, что?
- Что?
- Никогда и ничего прекраснее я не испытывала в своей жизни. За исключением, может быть, того дня, когда родила тебя.
- То есть, ты хочешь сказать, что это хорошо?
- Конечно! Это прекрасно, Анюта! Если с умом.
- Мам…
- Молчу-молчу! Мы с тобой обо всем уже говорили и повторяться смысла я не вижу. И так все знаешь и глупостей, я уверена, не наделаешь. Расскажи мне лучше про этого мальчика. Я его знаю?
- Да…
Тайну свою Аня носила как хрупкую вазу, боясь упустить из рук. Боялась взглядом или словом выдать себя. И в то же время была безмерно счастлива этой тайной.
А теперь!
Лера, конечно, все поняла. По торопливому движению, которым Аня свернула записку, едва прочитав ее. По взгляду, который она бросила на дверь раздевалки, гадая, когда Вадим успел подложить в ее рюкзак тайное послание. Не испугайся она в тот момент громких криков Леры, сообразила бы, что он попросту не мог этого сделать, ведь играл в волейбол вместе с Аней, да еще и в одной команде. 
Мальчишки высыпали из раздевалки и покатились со смеху, глядя как Лера размахивает запиской, а Аня, бледная и испуганная, жмется в угол.
- Что здесь происходит?
Марина Викторовна возникла непонятно откуда и класс немного притих. Свойство своей классной появляться в самый «ненужный» момент они, конечно, знали. Как знали и то, что влетит всем, если Марина Викторовна сочтет, что это будет нелишним в процессе воспитания молодого поколения.
- Мариночка Викторовна, а у нас новость! – Лера поднесла записку к губам, чмокнула ее и снова подняла над головой. – Тили-тили-тесто! Жених и невеста!
- Лера, что ты болтаешь? – глаза Марины Викторовны потемнели. – Что это у тебя?
- Записка! Которую наш Вадим написал Анечке! Говорит, что она ему нравится!
Смешок, который зародился, не успел подняться над головами седьмого «В».
- А ну! Тихо! – Марина Викторовна повернулась к Ане. – Анюта?
И почему-то в этот момент Аня вспомнила то сентябрьское утро, когда она первоклашкой глотала слезы на школьной линейке. И твердый взгляд Марины Викторовны, которая просила ее снова рассказать стишок.
- Тебе нечего бояться! Я знаю! Ты сможешь!
И как-то само-собой получилось, что сейчас Аня оторвалась от стенки, сделала шаг, другой, и остановилась напротив той, что смотрела на нее сейчас совсем как мама обычно – чуть с тревогой, настороженно и… ласково. Да, именно так!
- Лера забрала у меня записку. Я не хотела ее никому показывать.
- Я поняла тебя. Вадим? – Марина Викторовна повернулась к мальчишкам, и тут случилось то, чего никто не ожидал.
- Да! Это я написал!
Вадим отпихнул от себя взвывших от восторга парней, подошел к Лере и вырвал записку из ее рук.
- Чужие письма читать нехорошо, Валерия!
- Ты врешь! – взвизгнула в ответ Лера, которая уже поняла, что все задуманное не принесло никакого результата.
Не будет насмешек и издевательства, не будет травли. И Аня будет все так же ходить по школе с гордо поднятой головой.
Лере ведь невдомек было, что так гордо Аня несла себя только потому, что все время боялась. Боялась того, что на нее посмотрят косо, что осудят и не простят, если она что-то сделает не так.
Впрочем, именно в эту минуту что-то неуловимо изменилось. И Анин подбородок потянулся вверх, а вся она стала похожа на туго натянутую струну, вовсе не из-за страха.
Нет!
Где-то под лопатками защекотало тихонько, и Аня передернула плечами. Не крылья же у нее растут, в самом деле?! Глупость какая! Люди не летают! Это всем известно!
Но почему тогда она чувствует такую легкость во всем теле, что кажется, вот-вот и сможет взлететь над землей? Воспарить на стареньким заслуженным паркетом школьных коридоров и забыть обо всех своих страхах!
- Лера? – Марина Викторовна нахмурилась.
- Что?! Я просто пошутила! А он врет, врет… - Лера чуть не плакала.
- Отдай! – Вадим отобрал записку у Леры, и аккуратно свернув ее, вложил в руку Ани. – Это тебе! И не показывай больше никому то, что я пишу тебе, договорились? Марина Викторовна, а сочинение сегодня будет? Галина Андреевна обещала. Я не готов!
- Молодец какой! Хорошо еще, что хоть честно! Будет! Только тему я попрошу вам дать другую. На злобу дня. А ну, марш на урок! Звонок уже прозвенел, а вы еще до сих пор не переоделись толком. Бегом!
И седьмой «В» сорвался с места, уже не обращая внимания на пунцовую от гнева Леру, глупо улыбающихся друг другу Аню и Вадима, и маленькую белую бумажку, которую Аня стиснула в кулаке.
Эту бумажку она аккуратно вклеит в свой дневник. И будет хранить как зеницу ока до тех пор, пока на собственной свадьбе не вручит старенькую тетрадь Вадиму.
- Держи, муж!
- Что это, жена?
- Наше начало…
- И ты мне вот так доверяешь? Что позволишь прочесть то, что там написано?
- Ты и так все знаешь!
- Нет. Не все.
- И что осталось для тебя секретом? – Аня прижмется к Вадиму, не обращая внимания на крики гостей и «Горько!», гремевшее в зале.
- Помнишь, ты рассказывала мне про влюбленность? Про порог и дверь?
- Ага!
- Ты шагнула за этот порог?
Глаза Ани засияют и шепот ее Вадим расслышит очень четко, несмотря на шум и музыку:
- Еще бы! И дверь за собой закрыла! Я ведь не влюблена в тебя больше.
- Как это? – Вадим удивленно посмотрел на Анюту.
- А так это! Я люблю тебя! Понял?
- Вот теперь понял! Горько, Ань?
- Горько!