Смерть на диване

   Он лёг умирать.
   «Хорошо, что я оказался возле дивана, а не где-нибудь в автобусе или на улице. Лучше уж на собственном диване концы отдать, чем где-то под забором, где никто и внимания не обратит: лежит себе мужик, ну и пусть лежит. Пьяный, наверное. Ещё и ментов позовут…,
А дальше и представить страшно!»

   Он лежал и умирал, но мысли его жили как-то отдельно от тела.

   «Да, здесь неплохо умирать, - думалось ему. – А дальше что? На улице меня хотя бы подберут рано или поздно. Пусть даже менты. А здесь никто и не спохватится!»
   Мысли приняли тревожные очертания, наверное, предсмертные.

   Он жил один, на хуторе, в полутора километрах от деревни. Даже кота у него не было, оттого и мыши завелись, от которых он никак не мог избавиться. По всему дому расставил мышеловки и ежедневно вытряхивал из них окоченевшие мышиные тушки. Бывало, штук по пять-шесть грызунов за ночь лишались жизни на его «минных полях». Он им объявил тотальную войну на уничтожение, когда нервы его сдали при виде прогрызенных пакетов с макаронами и сахарным песком. Взятый тогда на подмогу кот не выдержал хозрасчетных отношений: он должен был кормиться самостоятельно от своих трудов. Все условия для этого существовали, но, то ли у кота не получалось добиться нужных результатов; то ли рацион не соответствовал котовьим потребностям, а дополнительного пайка от хозяина он добиться не смог, не смотря на категорические просьбы и, даже, требования. В конце-концов, не выдержал и сбежал к соседям, оставив проблему погрызенных припасов хозяина неразрешенной.

   «Какие неприятные мысли лезут в голову на смертном одре! Никогда б не подумал, что об этом буду думать в свой смертный час, – сокрушался он. – К чему такие мысли? Почему бы о вечном не поразмышлять? А то мыши какие-то!»

   Он дотянулся до нитроглицерина, который валялся на тумбочке.
   «Но раз добрался до дивана, - он сунул таблетку под язык, - можно и умирать. Ничего не поделаешь. Когда-то всё равно придётся. Так и так лечить некому. Чего уж мучиться? Помер и точка!!!»

   Как-то раз у него прихватило сердце. Всё! Кранты!! Таблетки не помогают. Звонит приятелю, благо деньги на телефоне тогда ещё были.
   - Петрович, - стонет в трубу. – Как врач принимает?
   - Какой врач? – удивился Петрович.
   - А что!? – он вдруг почувствовал прилив сил. – У вас там, на деревне, большой выбор врачей?
   - У нас вовсе нет врачей, - констатирует Петрович.
   - Был же!! – удивился он. – Куда делся?!
   - Уехал.
   - Как уехал? Куда?
   - Туда, где больше платят, - Петрович был невозмутим.
   - Вы-то как лечитесь?
   - Да, никак. Молимся. Авось, пронесёт.
   Последняя фраза Петровича прозвучала приговором.

   Тогда он, как и сейчас, долго лежал. Молился по совету приятеля и помогло. Встал, заходил, похрустывая и покрякивая, но нехорошие мысли засели в голове.

   «Деревенский житель без врача, да ещё в преклонном возрасте, пенсионер со стажем - по факту смертник. Даже, если есть какая-никакая старушонка рядом. Нет! Лучше без старушонки. Не даст  спокойно привести мысли в порядок, приготовиться перед дорогой в иной мир. Вынесет мозги, вцепится, заставит пить отвары и затормозит его уход. Мучайся, дескать, дальше. Что тут скажешь? Тяжело мужикам приходится, об этом и статистика говорит, но не объясняет, почему старухи дольше стариков живут. Но как думается: что это повелось ещё с Адама, когда Ева совратила его, и Господь в наказание отправил обоих на грешную землю, лишив их райских кущ эдемского сада. С тех пор так и происходит, до гробовой доски покою не даст: то ей воды принеси, то поле вспаши, то валенки подшей, а потом ещё и на могиле завоет: «На кого ты, родимый, меня оставил!? А-вой-вой!!». Вот так. Лучше без старухи помирать. Хорошо, хоть у него никого нет. Выгнал он свою старуху. Нашёл повод, и указал на порог. Встреча с Создателем – дело серьёзное! Надо подготовиться. Какие уж тут старухи?

   Лежит, готовится, думает. Одновременно прислушивается к организму.

   «Ничего не болит, а, кажется, вот-вот помру. Может, это от одиночества? Не монах же я, отшельник! Как его? Схимник. И грехов-то у меня особенных нет, чтобы удалившись в пустынь, замаливать их. Да, и не умею я молиться, как это положено церковным уставом. Эх, не помру сегодня…»

    И полегчало, но тишина стала давить на уши. Включил радио:
   - …если вы закажете сразу две упаковки чудодейственного препарата «Отвсего», не откладывая звоните на горячую линию, и наши специалисты… вы получите третью упаковку совершенно бесплатно… звоните по телефону горячей линии 565656…. Звонок бесплатный. Ещё раз повторим наш телефон…

   «Год одно и то же повторяют, и всякий раз – подарок. Мошенники! Кто их на радио пускает? Такие же мошенники, не иначе!!»

   Выключил. От такого радио в пору успокоительные глотать. Лучше уж вовсе не слушать.
    «Никто и не заставляет. Хочешь дебилом стать на старости лет – слушай; не хочешь – сходи с ума потихоньку, никто и не заметит: отчего ты стал дураком. И кому какое дело до этого частного случая? Дураков у нас немеряно, и никому не интересно: откуда они берутся. Ха-ха, с луны прилетели! Хорошо, хоть, старухи нет, а то бы позвонила и заказала две упаковки ради третьей, бесплатной. Ух, жадюга! Ради халявы готова на всё пойти. Потом бы бегала, сбывала наивным подругам залежалый и непригодный к применению товар. Всё равно, что гемморой припарками лечить, так и этим «Отвсего» от собственных болячек избавляться. Дармоеды! Мошенники!!».

   Лежит. Побледнел. Наверное, подскочило давление.
   «Ах, мать вашу так!!! На кой включил это радио!? Легче ж было…, теперь опять всё заново».

   Сунул под язык ещё таблетку.
   «Включил бы телевизор. Может, кто что хорошее сказал бы… Хотя, вряд ли. В телевизоре сейчас ничего хорошего не скажут. Телевизор сегодня – это всё равно, что угарная баня! Нельзя его ни смотреть, ни слушать, как нельзя париться в угарной бане. Угореешь!! Мозги поплывут, а это хуже смерти. О чём это я? Об искусственном интеллекте, наверное. Слышал от кого-то, что ученые хотят создать такой, а что это – никому не говорят. Втихаря готовят – сюрприз будет для нас очередной. Говорят, что при искусственном интеллекте думать совсем не надо будет. Надо полагать, я сейчас ерундой занимаюсь: о своей кончине думаю, как перейти в иное измерение; и вот, представим, интеллект этот самый мне и говорит: что ты, дескать, голову ломаешь? я за тебя думаю, тебе не надо напрягаться. Не свойственно теперь людям мозгами шевелить! У людей должно быть в мозгах только две извилины на уровне рефлексов: поспать и пожрать. Всё! А по поводу твоей кончины я так думаю: иди в сарай, там верёвку сыщешь и не парься. Не ломай себе голову недоразвитыми мозгами. Небо зря коптишь уже лишний десяток лет, пенсию тебе, дармоеду, государство платит, а ты себе ещё и цену набиваешь – врача требуешь. Кому ты нужен?!

   О чём это я? Телевизор так и так не работает после того, как все передающие вышки с аналоговым сигналом снесли, а цифрового вещания так и не занесли, как хлеба в магазин. Что-то у них там случилось? Нестыковочка какая-то».

   Тихо-то как. На дворе зима, и за окном снежинки, кружась, немым её утверждением опускаются на землю. В избе похолодало, и он, повернув голову к печи, отчаянно оценил своё положение: возле печки лежало всего два полена.

   «Замёрзну к чертям собачьим. От холода помирать я как-то не планировал на радость Петровичу».

   - Врёшь – не возьмёшь!!! – вспомнился вдруг советский боевой клич. Самое время – враги кругом!
   Он свесил ноги с дивана. Сел.
   «Надо посидеть тихонько. Врачи когда-то говорили, что резко вставать нельзя. Можно удар получить. Врачи раньше знали, что больному сказать. Последую их совету».
   - Врагу не сдаётся наш гордый Варяг! – вдруг всплыло и вырвалось наружу. Это то, что сейчас ему нужно: поддержать свой изношенный организм бравурной патриотичной песенкой.

   Ноги нашли валенки, и через час он уже сидел возле потрескивающей поленьями печи на низеньком табурете и вновь размышлял, но не так печально, как на смертном одре:
   «Не-е, сегодня не помру. Не мой час. Да и глянуть хочется, что дальше-то будет? Упадут ли цены на яйца? И в целом: - что нас всех ждёт, кроме обещанных обещаний?»