Свобода. ч. 4

____________________________________БАЛ.


Глава 13.


«Кофе в номер, кофе в номер. Открывай, соня Саня. Уже полдень. Я принесла тебе манну небесную», - из-за двери раздавался звонкий Лизин дискант. Попытка накрыть ухо подушкой и снова заснуть не увенчалась успехом. Матерясь как сапожник, держась за дребезжащую голову, Александра слезла с постели и, тяжело подволакивая ноги, пошла открывать.

- Ах, что это у нас? Чей букет? А почему ты его обезглавила? Он бы в вазе неделю простоял. Транжира. А приглашение куда? Что это за закрытая вечеринка? Пойдёшь? А кто спутник?

- Лиза, как много вопросов. У меня сейчас голова лопнет. Вот почему так - пили одинаково. Ты - как огурец, а я мечтаю о гильотине.

- Потому, что Лиза умеет пить, а ты – нет. Не умеешь – не берись. Ты мне не ответила, кто тебя и куда пригласил? А то упорхнёшь, а я буду волноваться.

- Милая, куда я могу порхать. В таком-то состоянии. Рассол, сто грамм и на боковую. До вечера. Завтрашнего.

- Ну, уж нет. Пати - сегодня. Я желаю, чтобы ты туда сходила. Развеялась, отдохнула.

- Мы с тобой вчерась уже так отдохнули… А, как развеялись... Что ты там принесла? Лечи меня скорее. А то – прям ща кони двину.

   Через пару часов, уже почти пришедшая в себя Саня, коротко рассказала приятельнице о таинственном поклоннике. Лизавета с горящими глазами, приоткрыв рот, ловила каждое слово.

- И ты всё это время скрывала такую интригу? Коварная. Я ей всё, как на духу, а она – камень за пазухой. Как ты могла?

- Лиза, не увлекайся. Я всего-навсего, не хотела рассказывать о том, что и сама толком не знаю. Ну – букеты. Ну вот вчера – ещё и приглашение. Пойди туда – не знаю куда. Найди то – не знаю что. Андерсон, блин.

- Всё равно пойти надо. Может это – судьба. Или самое невероятное приключение в твоей жизни. Иди, а то жалеть потом будешь.

- Ну, не знаю. Я подумаю.

- Что тут думать? Вот что тут думать? Тут делать надо. А хочешь, я пойду с тобой? Краями, задами, укромненько буду за тобой следовать. Провожу точнёхонько до места.

- Елизавета, уймись. Я ещё и про себя не решила. А ты мне эскорт предлагаешь. Оживила меня – поклон тебе до земли. А теперь я хочу поразмыслить. О насущном. Одна. Я сказала – одна.

Шура выпроводила напористую девицу и прилегла. Идти никуда не хотелось. Но, Лизон была права – никогда не знаешь, где поджидает тебя твоя судьба.

   В приглашении было указано быть готовой к семи часам вечера. Предлагалось одеться в вечерний наряд и выйти к служебным дверям холла. Без энтузиазма покопавшись в гардеробной, она облачилась в чёрное бархатное облегающее платье до колен, зольного цвета перчатки, нитку дымчатого жемчуга и красные шпильки. Приглушённый макияж, высокая причёска, с хулиганской прядью у виска и сочная красная помада. Вяло глянула в зеркало. Взяла алый лаковый клатч и вышла из номера. Почти пустой холл обдал уличной прохладой. Она передёрнула плечами, пожалев, что не прихватила манто. Едва подошла к нужному выходу, двери открылись – словно её там уже давно ждали – незнакомый мужчина галантно накинул ей на плечи длинную пепельную норковую шубу и пригласил в авто, стоящее чуть поодаль.
Большая, роскошная машина оказалась пуста. Сопровождающий сел за руль, и они поехали. Незнакомая дорога была хорошо накатана и освещена редкими фонарями. Минут сорок спустя прибыли на место.

     Величественная постройка в темноте походила на замок, окружённый парком. Ворота открылись, автомобиль проследовал внутрь владений. Притормозив возле парадного входа, водитель вышел из машины, вежливо открыл дверцу для Саши и, предложив руку, чинно повёл её к, сверкающему огнями, зданию.
За всё время пути, не было произнесено ни слова. Мужчина, очевидно, был снабжён указаниями. А Шурочке было всё равно. Странная апатия накатила на неё. И она просто подчинялась обстоятельствам.

  Огромная зала поразила воображение приглашённой. Хрустальные люстры, искрящиеся миллионами бликов, полы из узорчатого розоватого мрамора, старинные вазоны с живыми цветами, белоснежные каменные античные фигуры. Высокие окна с причудливыми витражами.
 Безукоризненно вышколенные официанты, бесшумно скользили с подносами, уставленными бокалами с шампанским. Столы, ломились от яств. Всё было по-царски изыскано и богато.
Но больше всего Сашу поразили гости. Их было не более тридцати человек. Все невероятно шикарно одеты и в масках.

Да, да. Кроме астрономической стоимости нарядов, на каждом была маска, схожая с итальянскими во время карнавалов. Когда Шурочка вошла в залу, все на минутку отвлеклись, музыканты на хорах стихли, и публика обернулась к вновь пришедшей. Затем раздались аплодисменты, оркестр грянул бравурный марш, и представительный мужчина во фраке вывел новенькую на пятачок по середине помещения. Откланявшись, оставил её там и подал кому-то знак рукой. Подбежала маленькая девочка в светлом кружевном платье, панталончиках и атласных башмачках и вручила оторопевшей Сане маску. Из красного шёлка, вышитая бисером и пайетками, с высоким чёрно-белым страусиным пером сбоку - она пришлась в пору и к месту.

   Слегка обвыкнув, Александра пустилась в изучение столь необычного места. Пока прекрасные мужчины и женщины баловались аперитивом, она, лавируя между ними и обслугой, присматривалась и прислушивалась к реалиям. Кроме соотечественников, среди празднующих обнаружила англичан, испанцев и французов. Возможно, были и прочие иноземцы. Поймав её взгляд, гости улыбались, предлагали выпить, спрашивали – как ей нравится вечеринка.
Сашенька кивала и улыбалась в ответ. От выпивки отказывалась – после вчерашнего ничего не лезло. Смысл происходящего пока улавливался слабо. Больше всего это походило на эксцентричную затею пресыщенных богатеев.   
Вскоре, Главный церемониймейстер объявил вальс.

   Середина залы в миг опустела, дирижёр взмахнул палочкой и полились волшебные звуки Штрауса. Быстро и незаметно образовались пары. Зрелище было феерическое. Дамы, изящно подхватив длинные подолы, кружились в упоительном вихре, увлекаемые своими элегантными кавалерами. Двигались танцующие слаженно, легко и, по истине, виртуозно. Аристократизмом веяло от каждого движения, от каждого наклона головы и жеста. Казалось, эти люди сошли с экрана дореволюционной хроники. У Сани, в своё время отучившейся в хореографической школе, от белой зависти заныли скулы. Первый танец она так и простояла – с восторгом взирая на происходящее.
Потом, нашла себе укромное местечко - за раскидистой пальмой в мраморной кадке -  и наблюдала действо оттуда, сидя в кресле. Услужливый гарсон принёс ей на большом подносе вино и лёгкую закуску. Подкрепившись, Шурочка всё же решила выпить, одним махом осушила бокал и вышла из своего убежища. Пока она шла к гостям, заиграла знакомая музыка – танго.
Враз потухли люстры под потолком, и слуги внесли канделябры с зажжёнными свечами. От группы мужчин отделился кто-то в чёрном смокинге, чёрной маске и белых перчатках. Атласный лацкан украшала бутоньерка.  Незнакомец подошёл к Александре, поклонился и пригласил на танец. Саша кивнула и взяла спутника под руку.

   Они танцевали только одни во всём зале. Прочая публика доброжелательно наблюдала за феерией. Колышущийся свет свечей, интимно звучащая мелодия, крепкие и уверенные объятия партнёра волновали Сашу и уносили в какие-то далёкие дали. Словно, что-то, давно и безнадёжно забытое, прорывалось в её жизнь.
Когда затих последний звук, опомнившаяся Шурочка улыбнулась кавалеру и спросила, где он научился так прекрасно танцевать танго. Вопрос был дежурным, из вежливости. Хотя, по правде сказать, он и впрямь заворожил её. Мужчина промолчал, потом ответил что-то по-французски. Саша посетовала, что плохо учила язык в школе и откланялась.

Вечер перешёл в иную, более приватную и камерную фазу. Присутствующие рассредоточились по другим помещениям дворца. Музыканты наигрывали в режиме нон-стоп музыку разных лет и жанров. Кто-то танцевал, кто-то вкушал вина и горячие блюда. Были и те, кто попрощался и покинул праздник.

Маски так и не были сняты и с кем провела чудесную вечеринку, Александра так и не узнала. Она ещё танцевала, но уже с другими мужчинами. Тот незнакомец, больше не появлялся. Ближе к полуночи, сопровождавший её человек, сказал, что пора ехать домой. Сашенька прошла по замку, поблагодарила за волшебный бал тех, кто ещё оставался и отправилась восвояси.

«Как Золушка», - подумала она, глядя из авто на пробегающие за окнами ёлки, по краю леса, - «пробила полночь, и я превратилась в тыкву. А кучер мой станет крысой. А лимузин поедет в свой законный гараж. Где же мой мальчик, который – не волшебник, а только учится?»


Глава 14.


   Просыпаться наотрез не хотелось. Ночью Санечке приснился удивительный сон. Сладкий, волнующий, невероятно светлый и добрый. Сюжет сразу забылся, но ощущение осталось – тягучим горячим осадком и внутренней душевной дрожью. Лёжа в постели, жмуря от яркого солнечного света глаза, она вспоминала вчерашний авантюрный загул и улыбалась во весь рот. Да, ничего подобного с ней точно ещё не случалось. Молодец, Лизка, спроворила её на такую аферу.

Странная, во всех смыслах, поездка, на эту базу отдыха переворачивала, меняла представления Шуры о жизни по всем направлениям. Что бы она не вспомнила о произошедших за последнюю неделю событиях, всё было супротив привычного и уже – как начала понимать Санюша -  приевшегося. Наперекор прежним правилам, установкам и запретам. И это ей начинало нравиться.

   За завтраком, Лиза не по обыкновению, хранила молчание и важность. Долго ковырялась в пиале с молочной кашей, потом смаковала творожные сырники со сметаной, затем, жеманно оттопырив пятый пальчик, долго и со вкусом пила кофе. Две чашки. Отлакомившись, пристально и несколько укоризненно посмотрела на Шурочку, встала из-за стола и направилась к выходу.

«Слава Богу, день проведу без расспросов», - подумала Саня и продолжила чревоугодничать. Покинув камбуз, решила, что давненько не общалась с Вороным. В конюшне застала другого конюха, спрашивать про Костю не стала.
Жеребец явно обрадовался встрече. Тыкался влажным носом в плечо, с удовольствием стрескал Сашины гостинцы, резво шёл на прогулке. Почему-то захотелось доехать до заимки. Но она оказалась заперта. Дорожки несколько дней не чищены. Ставни закрыты.
Александра немного расстроилась, совсем чуть-чуть. Но эта печалинка осела в сердце и стала колоть и тревожить. Вернувшись в номер, она подумала, что не плохо бы поподробнее узнать о месте отдыха. Вгрызлась в интернет и - к удивлению   своему - нашла не мало любопытного и даже таинственного. Стоило и над этим подумать. И пора было уже как-то начать собирать нарисовавшийся большой и запутанный пазл.      
 
   Ближе к ночи, в номер настойчиво постучали. Шурочка, скривившись и скрипнув зубами, пошла к дверям: «Я уже сплю, приходите завтра».
«Александра открывай, я знаю ты так рано не ложишься. Я хочу поговорить», - настроена Лизавета была решительно, отпираться смысла не было.
«Проходи, устраивайся, дорогая», - просипела угрюмо Саня, - «чай, кофе, потанцуем?»
«Пиво, водка, полежим», - отчеканила гостья и уселась в кресло, - «ты почему опять тихоришься? Нет, ты мне скажи. Не доверяешь, может быть? Или гнушаешься?»

- Ну, это - уже амикошонство. Бесцеремонное и беспардонное.

- Какое слово красивое. Что значит?

- Значит – фамильярность. Простая, тупая, откровенная фамильярность. Мы с тобой, вроде, не сиамские близнецы, что друг про друга всё знать должны. Будет у меня душевный позыв поделиться – расскажу. А так, по твоему желанию – извини, не приучена.

- А сейчас, значит, позыва нет?

- Почему нет? Есть. Вот, пИсать хочу. А делиться – не хочу.
- Хорошо. Нет, так нет. А слово – красивое. Амикошонство. Надо запомнить. Так пошла я. Точно не хочешь поделиться? У меня в коридоре и пакет с сопроводиловкой.

- Какой пакет? Какая сопроводиловка?

- Как это какая. Знамо дело. Мартинька и закусон. Думай быстрее, а то у меня и другие места есть, куда это можно пристроить.

- Хорошо. Уговорила. Но, чтоб всё – по любви. Тащи пакет.

- Уговорила. Надо больно. Амикошонство – нужно запомнить.

   Два следующих дня Шура регулярно пересказывала историю с вечеринкой. В деталях, подробностях, по ролям, с жестикуляцией и мимикой, пританцовывая, прихлопывая и припевая. На третий, когда все детали и мелочи были описаны и изображены – а публика, в лице Елизаветы – всё скандировала и скандировала «show must go on», Саня начала придумывать то, чего и не было.

Получалось складно, забавно и вполне правдоподобно.

«А я, оказывается, запросто могу писать женские романы. Со слезой, надрывом и этим – «она страстно прижалась к нему и их жаркие уста сомкнулись…». Всё – нормуль! С голоду не помрём, Шурик! Богатое воображение не позволит», - думала она, рисуя пред очами приятельницы очередной сюжетный поворот.
Элиза благодарно внимала, мечтательно закатывала глаза, ахала восхищённо, изредка приговаривая: «Ну и кто у нас - молодец-молодец? Это же я, прямо-таки, заставила тебя туда ехать. Всё-таки, я – гений».
«Гений, гений. Никто и не спорит. Чёт мы засиделись, заболтались. Пойдём в танцзал, попами вертеть».

   После обильных танцев, забежала к себе в номер и полезла в гардеробную – переодеться к ужину. На самом видном месте висла знакомая шубка «в пол».

«Что за дела? Мне уже шубы дарят? Или нет? А что она тогда тут делает? Просто повесили посохнуть. Или так. У них самих шкафы маленькие – принесли в мою гардеробную, на хранение. Бред какой-то. А ведь я ещё тогда обратила внимание, что она мне совсем в пору и очень идёт. А почему не сразу принесли, а через столько дней? Чудеса. В решете. Моя воспитанность и избыточно хорошее воспитание не выдают правильных гипотез. Надо звать Лизон. Ничего не попишешь», - решила Саня и двинулась в коридор.

   Свиристелка, долго и придирчиво рассматривала серо-жемчужный мех, мяла мездру, ковырялась в швах. Потом глубоко задумалась и выдохнула: «Это – Италия. И очень дорого».

- То, что не дёшево, я и сама вижу. Ты мне скажи – накой. Ну, дали укрыться от холода, когда нужда была. Теперь зачем принесли и здесь повесили? И что мне, собственно, с ней делать?

- Трудно вам, замороченным интеллигентам. У меня бы в принципе не возник такой вопрос – что с ней делать. Носить. Шурочка, такие шикарные вещи женщины обычно носят.

- Но я не знаю – кто мне это принёс. Или подарил. Как можно брать  презенты от совершенно незнакомого человека? Тем более, такие дорогущие!

- Да, как хочешь. Можешь молча, можешь с восторгом. Ты же брала букеты от совершенно незнакомого человека. И даже их ощипывала. Постой, так ведь это, наверное, он и подарил эту роскошную штуковину.

- Возможно. Голова кругом. Букеты – это одно. А шубка – это совсем другое. Таких подарков и жёны десятилетиями крепостного труда и ангельского терпения дождаться не могут. А тут, непонятно за что.

- Какая же ты всё-таки скучная Александра. Всё, по-твоему, надо заслужить, заработать. Как собачка цирковая. А как насчёт любви?

- Да верю я в любовь, верю. Правда, как-то не очень. Насмотрелась, наверное, всякого. Посторонние, чужие люди давно не вдохновляют. На оптимизм.

- Ну и напрасно. По паршивым овцам о всём стаде не судят. Даже, если почти всё стадо – они и есть. Паршивые. Брось, Сашенька, мудрить. Носи шубку и радуйся жизни. И ещё, почаще пускай жизнь на самотёк. Она, ведь, всё равно мудрее нас. Сама запутала, сама и распутает.

«Ты, всё-таки – философ, моя дорогая. Ясности не внесла, но успокоила превосходно», - Шура поцеловала подругу в лоб, - «теперь мне надо отдохнуть, от дум. Потом – ужин. А вечером приходи, хочу с тобой одну важную вещь обсудить».

   Закрыв за Лизой дверь, Саня вернулась в гардеробную, накинула шубу, повертелась перед зеркалом, на автомате залезла в карман. Там обнаружилась маленькая записка: «Примите, пожалуйста, Сашенька этот скромный подарок. В знак моих нежных чувств и благодарности за доставленное удовольствие».

Шура устало села в кресло, обречённо покивала головой и начала вертеть листок. После детального изучения – бумажка была даже обнюхана – нарисовались предположения. Во-первых, почерк оказался похож на тот, которым написали приглашение на вечеринку. Во-вторых, даритель имел основания писать то, что написал и дарить то, что подарил. Другими словами, Санюшу что-то с ним связывало. Какие-то события. В-третьих, о послании не стоило говорить Елизавете. По крайней мере, пока. Саша, как-то вдруг окончательно умиротворилась и приняла простое решение – пустить всё на самотёк. Именно так, как советовала Лизочка.

   После обильного ужина, дабы не растолстеть за отдых, снова потопали на прогулку. Минутку посомневавшись, Шурочка всё же одела пепельную красавицу и выплыла - вся такая неземная – на уличный мороз. Не большой, но едкий, он пощипывал щёки и нос, наводил румянец и принуждал к движению. Лиза, увидев Сашу в обновке, задорно взвизгнула, восхищённо всплеснула руками, начала вертеть подругу в разные стороны, шепнула: «Ты – королева. Не тушуйся, публика точно будет пялиться. Иди гордо и независимо. Ведь, ты – этого достойна. А я, блин, жертва рекламы. Конченная».
Саня хихикнула и променаж начался.
Они выгуливали норку вокруг главного здания и недалече. Народ пристально осматривал сладкую парочку и оборачивался уже разминувшись. Сначала стесняясь, вскоре Александра привыкла к наплыву внимания и, махнув на всё рукой, расслабилась и просто наслаждалась прекрасным зимним вечером.

   «Вы сегодня прелестно выглядите. Эта шубка Вам очень идёт», - голос раздался неожиданно, Саша вздрогнула, ойкнула и обернулась.
Костя, в рабочей одежде, с каким-то лошадиным инвентарём в руках, вынырнул из боковой аллеи сквера и теперь восторженно разглядывал Шуру.

«Давненько Вас видно не было», - не без ехидства проговорила она, - «за комплимент, конечно, спасибо. Но не знаю, верить ли Вашим словам. Или Вы врёте только по пятницам?»

Конюх замер, потом смутился.

«Не буду вам мешать. Вечер сегодня замечательный. Хорошей прогулки», - пробормотал, глядя в сторону, и отчалил.
«Ну и зачем было его так отшивать?» - прошипела осуждающе Лизавета, - «мужчина приятное хотел сделать, комплиментов наговорить, повосхищаться тобой, а ты взяла и поддых ему вмазала. Странная, однако, женщина. То, говоришь, народец весь перевёлся да повывелся, то, может последнего приличного, словами своими злобными, прямо скажу, морально кастрировала».

- Ну по этому поводу можешь не волноваться. Мужчина – хоть куда. И огрызня моя ему потенцию не нарушит.

- А ты, подруга, откель, про потенцию и «хоть куда» знаешь? Или было чё? Шустрая ты моя. Стесняюсь спросить..

Саня выпалила с досадой: «Какая же Вы наблюдательная и приметливая, Эльза Эркюльевна. Ничто-то мимо Вашего слуха и не проскочит!

- Эдуардовна. Дак за это и держите, барыня. И мимо глаза, кстати, – тоже. Давай, иди в сознанку. Что, когда, где, сколько. А, особенно, как. Ты же мой прикус знаешь. Пока не услышу всё в деталях – не отстану.

- Да уж. Челюсти бульдожьи. Тебя бы – в «список особо опасных пород». Не своё место занимаешь, хваткая ты наша. Не тем делом занимаешься. Вот, частное детективное агентство – это твоё.

- Ты мне, голуба, зубы не заговаривай. Вещай.

Сколько Шурочка не отбояривалась и не отнекивалась, рассказать пришлось всё. Ну или почти всё. Про чувства, сомнения и тайные желания умолчала, представив произошедшее как случайный пьяный секс. Услышанным Лиза осталась довольна: «Ну наконец-то я знаю, что ты – нормальная баба. Из плоти, крови и грешков. Мааааааааленьких, конечно. Но, всё-таки, грешков. Размер мы подправим. Так, может, тебе стоит повторить? Для закрепления результата, так сказать».

- Умоляю тебя, Лиза. Мне и так стыдно за этот вираж в моей жизни. Ну какое повторить?

- Ты, несмотря на очевидные перемены, всё же очень зациклена. И зажата. Эти твои вечные «нельзя, не положено, не принято». Аж оторопь берёт – откуда набралась? Ну кем не положено, и где не принято любить себя?  Баловать, потакать обычным бабским капризам, пускаться в невинные авантюры, позволять себе, никому не вредные, шалости? Так и проживёшь всю жизнь правильно. Но скучно, вяло, без азарта и адреналина. Вспомнить будет нечего. На смертном одре.

- Ну ты уж загнула. Что-то рано меня списываешь. Хотя, в главном, ты – права. Много правил – мало жизни. А надо бы перевернуть. Мало правил – много жизни. Вот как-то так.

 Довольные консенсусом и друг другом, барышни вернулись в свои номера. Важный разговор отложили на завтра.


Глава 15.


     Стас нарисовался на следующий день, ближе к обеду. Да не один, а с двумя девицами. Сашенька увидела всю дружную компанию через панорамные окна холла, где ожидала Лиззи. Выгрузившись из навороченного джипа, финдиректор помог выйти красоткам, вынул сумки из багажника и стал кому-то названивать. Новые гостьи, перетаптываясь на морозце длинными, стройными ножками, обутыми в сапожки на умопомрачительных шпильках, придирчиво изучали здания и пейзаж. О чём-то переговаривались и смеялись. Вид у них был шикарный, беззаботный и весьма наглый. Минут через пять, на горизонте появился Константин и, как ни странно, подошёл к, томящейся в ожидании, троице. Облобызал приехавших, очевидно, сказал что-то фривольное девицам – они начали, хихикая, отнекиваться и тыкать пальчиками его в плечо – и повёл всю группку в здание администрации.
Располагавшееся на отшибе, оно было трёхэтажным, с двумя входами. Говорили, что там обитает начальство и имеются VIP-номера.


«Нет, ты только посмотри», - встретила Санечка, возмущёнными возгласами, подоспевшую Лизавету, - «приехали, стервы такие. По-хозяйски всё оглядывают. А потом он ещё их и в администрацию повёл».

- Кто приехал? Кто повёл? О чём ты, Шурочка?

- Костя повёл. Каких-то девок шалопутных. Вон в то здание, где, как говорят, номера для избранных.

- Да что я слышу? Ревность? Ты ревнуешь конюха? И давно ли ты испытываешь такие сильные чувства к партнёру по «случайному пьяному сексу»?

Подруга, подтрунивая и посмеиваясь, выспросила подробности и заключила: «Это - путанки. Но, только, видимо очень дорогие. Уж не знаю, какое отношение имеет твой Костик к нашему Стасику и к этим милым девочкам, но видимо – имеет. А у тебя, подруга, явно червовый интерес к нашему ковбою. И даже не отпирайся – всё равно не поверю. И давай сделаем так. Раз времени остаётся всё меньше, а загадок становится всё больше, отодвинем на чуток развлечения и вплотную займёмся отгадками. Согласись, надо бы всё что возможно выяснить здесь, на базе. А не тянуть этот ворох в столицу».

   Решили через полчаса устроить в Сашином номере мозговой штурм. Залезли в интернет и погрузились в светские сплетни.

«Вот почему все фотки в этих, прости Господи, гламурных новостях такие мазанные и нечёткие? Ни лиц толком не видно, ни фигур. Встретишь на улице такую героиню очередной «утки» - мимо пройдёшь, не узнаешь», - бубнила недовольно Лизонька. «Ну что ты хочешь, Лизок? Фотографы – явно не гении. Да и какой мало-мальски приличный фотограф станет таким паскудством на хлебушек зарабатывать», - ответствовала Саня.

Обчитавшись всякой жёлтой дребедени, перекусили кофе с плюшками и стали сводить вычитанное к одному знаменателю.


«Я, когда несколько дней назад, надумала поинтересоваться этим славным местом и уточнить вашу предысторию, ну вашей фирмы. То, обнаружила странную вещь. Фирме – десять лет, почти. И, все большие праздники и рождественские каникулы вы справляли здесь. Нет, конечно были ещё всяческие массовые однодневные пикники на природе и узко коллективные – видимо, собирали особо приближённых -  выезды за кордон. Греция, Хорватия, Кипр, и не счесть Египет, Турция и Болгария.
Так сказать, джентльменский набор уважающей себя компании. Но в родном отечестве и более, чем на день – только сюда.
Почему, спрашивается? Что, мало баз отдыха? Да, даже в Подмосковье. Откуда такая нежная привязанность именно к этому месту? У вашего начальства. Да, кстати, а кто самый главный босс? Ну, тот, кто всей вашей компашкой владеет», - поинтересовалась Санечка, дожёвывая калачик и наливая третью чашку кофе.

- Милый Шурик, ты будешь смеяться, но владелец – папа нашего Стасика. Что, впрочем, логично. Фирму он основал и тут же подарил сыночку. Директор и прочее как-бы начальство это – ширма. Стас, на самом деле, главный. А финдиректор он, потому как образование соответствующее.
Но, об этом знают у нас далеко не все. Я бы сказала, почти никто и не знает. Иначе, представляешь, какой был бы ажиотаж. В курсе только те, кто должен. По статусу. И не спрашивай меня откуда знаю я. Не скажу.

- Но ведь это огромная империя. Значит Стас астрономически богат.

- А что это меняет? Он женат. Крепко и, слышала я, по любви. Утверждать не стану, может, и врут. И у него большая семья из миллионеров. Папаша тоже не бедствует. Маменька не знает куда деньги тратить. Есть вздорного вида сестрица. Говорят, ещё сводный брат имеется. И тоже подаяния не просит.

- В сети пишут, что семья владеет гостиничным бизнесом. В том числе. Что это нам даёт?

- Ну, например, что эта база отдыха тоже может принадлежать им. А, значит, возить сюда на отдых трудящийся у Стаса народ, тупо выгодно. Имидж фирмы на высоте – место-то престижное – а деньги экономятся. Вот и складное объяснение любви к этому месту.

- Да, это возможно. Тогда владельцем базы должен быть кто-то один из семейства. Жена Стасика? Мать? Сестра?

- Нет. Это вряд ли. Супруга поганца занимается семьёй. Мать не производит впечатление делового человека. Я видела её несколько раз. Сестра – и вовсе безбашенная богатая дура. Вон, в сети, сколько скандальных историй с её активным участием. А тут, мужик нужен. Умный, спокойный, сноровистый, хозяйственный.

- Что в итоге?

- Да пока не густо. Вроде сведений поднабрали. Но связываются они плохо. Так – куча шелухи. Надо искать главное, что всё это соединяет. И это главное - существует. Просто, мы ещё на него не наткнулись. Отдыхай, Александра. Пойду и я, а то голова совсем уже не варит. Встретимся в столовке. Не опаздывай.