Благая весть

 
Солнечным светом был залит весь двор. Поблёскивала вода в огородных ёмкостях, отливая то бирюзой, то перламутром, изумрудным цветом сияла трава вдоль тропинки, искрилась и сама тропинка, а цветы... Цветов было столько, что глазу не объять и среди них – такие диковинные, которые отродясь не росли в этих краях. Навстречу Валентине от калитки, в окружении трёх сизарей, двигалась мужская фигура. Птицы влетели в дом, а подошедший ближе длинноволосый и бородатый мужчина, как ни странно, вызвал не страх, а волнующее чувство ожидания радости. Его завораживающий взгляд и глаза василькового цвета, и улыбка… пронизывали до сердца. Не веря своим догадкам и едва сдерживая волнение – уж больно худой и обросший – Валентина перевела взгляд на правый висок гостя – там, красной каплей завершая бровь ясно выделялось родимое пятно.
— Ванюшка...! – радость заполнила сердце, подкатила к горлу, и мать бросилась на плечи сыну.
Но истошный звонок в дверь закрыл картинку, прервал сон. Часы показывали одиннадцать утра. «Заспалась я – буркнула Валентина – не мудрено, сон-то какой сладкий, просыпаться не хочется», и глянула в окно. В реальном мире, неизвестная женщина у калитки усиленно жала на кнопку звонка.
— Иду, иду...что за срочность?
— Заказное вам, с уведомлением…
 
Благовещенья Валентина ждала с нетерпением. Не часто посещала она церковные службы, но в этот праздник ходила обязательно. Благая весть сейчас ей была до боли необходима. Сын, Ваня, уже семь месяцев там, откуда приходят матерям страшные вести, в зоне боевых действий. Вот и от него, родного, любимого, последние два месяца нет ни слуха, ни духа. Всей семьёй они пытались наводить справки и в разные инстанции обращались, и через друзей, через родных и знакомых. Писали даже в те места, откуда муж родом, дальней родне – авось помогут. Но тщетно. Один ответ – без вести пропавший! Сколько дум надумала мать за это время, сколько себе насочиняла.
Отправилась она с этой болью в храм. Отстояла службу, поставила свечи, приложилась ко кресту в руках священника и подошла к той самой иконе, что манила её в ночных сновидениях, к – «Нечаянная радость». Молилась и просила послать сыну помощь в тяжких испытаниях, просила и молилась, вытирая уголком платка накатившиеся слёзы. А когда выходила из храма, то прямо перед ней, на ступеньку присели три сизых голубя. «Хороший знак! – подумала Валентина – Придёт в наш дом добрая весточка», – и радостная поспешила восвояси.
А сейчас, разбуженная после ночной смены, ещё под впечатлением от сна, полная надежды и тревоги, забыв, что на улице апрель, талый снег и лужи, выскочила она наскоро обутая и прикрытая шалью за весточкой, которую ждала с нетерпением долгие два месяца.
 
***
Полина не спеша возвращалась домой. Букетик тюльпанов и коробочка конфет, оставленные на её рабочем столе к празднику, не могли развеять чувство тяжести, поселившееся в душе.
Международный женский день, в этом году, для работников госпиталя выдался слишком беспокойным – поступила большая партия раненых. Суета медперсонала, врачебные осмотры, операции, кровоточащие раны, искажённые болью лица… Одно из них – поступившего без сознания солдата – постоянно стояло перед глазами. Чем этот солдатик, так притягивал к себе её душу, Полина не понимала, но что-то необъяснимо знакомое было в чертах его лица. Погруженная в свои мысли, она шла по сумеречному дворику ближе к дому, наблюдала за весёлыми ручьями, что сбегали прочь по руслам облысевшего асфальта, и тщетно ворошила память.
Операция прошла успешно, парня перевели в реанимацию, и теперь он оказался под контролем Полины, но оставался без сознания. Каждый раз, стоя возле кровати подопечного, она вглядывалась в его лицо, то рассматривала форму носа, то надбровные дуги, то форму губ. Но пока не сошли отёки и синяки, пока окончательно не зарубцевались швы, истинные черты увидеть было невозможно. А сердце тянуло к нему и тянуло. Документов у парня никаких. Те, с кем его доставили, уже ничего о нём не скажут. Неизвестный, безымянный, но чем-то очень близкий. Парень долгое время не приходил в себя. Полина не успокаивалась. Дома пересматривала старые фотографии, пытаясь вспомнить, что-то из своего прошлого.
Смена у Полины заканчивалась, когда молоденькая санитарка Вика сообщила ей радостную весть:
— Пришёл в себя, твой солдатик, тёть Поль! Я это, полы мою, глядь, а он глаза открыл и в потолок пялится. Я ему: привет! А он взгляд на меня перевёл и губами шевелит. Ну я сразу к тебе.
Полина скоренько сообщила новость дежурному врачу, сорвалась с места и через пару минут уже стояла у кровати больного.
Парень перевёл взгляд на женщину, и словно два огонька василькового цвета стрельнули ей в самое сердце. Ах, этот взгляд, улыбка, до боли знакомая улыбка… Сердце защемило – Виктор. Ну как же похож этот парень на Виктора, её первую, тайную любовь. Кода тот ушёл в армию, Полина не теряла надежды, мол, отслужит, вернётся, и всё у них получится. Долго сохла она по своей тайной любви, искала любой повод к матери Виктора заглянуть, и как бы между прочим о нём разузнать. А он остался жить там, где служил. Писал, что женился, сынок, мол, растёт, дочка. Развела их судьба по разные стороны, разъехались по разным городам. У каждого своя судьба.... Была семья и у Полины, только чувство этой первой несостоявшейся любви оставалось с ней на всю жизнь. Помниться мать Виктора в последнюю их встречу фото внучка показывала. Мол, приметный он у нас – пятнышко, родимое у бровки, как капелька крови.
Полина внимательней оглядела правый висок. Думала: ещё след от гематомы не прошёл, ан нет, – пятно родимое.
Подоспевший дежурный врач, проверив состояние больного, попытался его разговорить:
— Ну, герой, звать-то тебя как помнишь?
Парень шевелил губами, но разобрать было сложно.
— Давай так, – сказала Полина, получив разрешение доктора, – я называю имя, а ты знаком покажешь да или нет.
Парень одобрительно мигнул глазами.
— Иван? Викторович?
Все с удивлением поглядели на Полину, а та продолжила:
— Белов?
Парень медленно приподнял кисть правой руки и сложив её в кулак поднял вверх большой палец.
Трудно описать какое смешение чувств происходило в тот момент в душе Полины, но одно из них – радость – явно взяло верх. Хотелось обнять этого парня, будто перед ней сам Виктор, выхлестнуть на него всю её давнюю несостоявшуюся любовь и не отпускать. Как не отпустила бы его отца, имея раньше такую возможность. Только это не Виктор, а самое дорогое что у него есть.
— Знакомый? – врач обратился к Полине, – адрес родных сможешь найти? Оповестить надо бы. 
Весь вечер этого дня был занят воспоминаниями и поиском хоть каких-нибудь контактов из прошлой жизни. Валентина в очередной раз перебирала старые фото, только теперь с конкретной целью. Вот оно – маленькое чёрно-белое, когда-то украденное ею у сестры Виктора, а теперь убранное подальше с глаз. На нём – молодая пара с годовалым ребёнком, а на обратной стороне надпись: «Виктор и Валентина с Ванюшкой», дата и адрес, приписанный рукой Полины. Мыслимо ли думать – четверть века прошло, что могло сохраниться? А вдруг? Ведь не зря именно её Господь сподобил узнать в раненом солдатике их сыночка?
— Отправлю туда, заказным! А если не проживают, то может новые жильцы весточку передать смогут? – решила она, – Главное, что сын Виктора жив!
Полина спешила на почту, неся в сумочке заветный конверт, молилась, чтоб адрес не оказался ошибочным и не переставала удивляться переплетению их, с Виктором, судеб.
И благая весть, отправленная на адрес Виктора и Валентины Беловых, полетела через пол страны к своим адресатам.