Олигарх Бойко

                Рассказы старого геодезиста. История седьмая

    Незадолго до  пенсии   работал я  у олигарха Бойко.  Того самого Бойко, который  основал холдинг «Русское молоко» и  скупил огромное количество земель  в Рузском районе Московской области. Отличался он неуемной  энергией и какой-то поразительной  способностью разрабатывать и осуществлять разнообразные проекты - и финансовые, и производственные. На своих землях на   живописных берегах Рузского и Озернинского водохранилищ, кроме производства молока,  он  начал   грандиозное  строительство элитных поселков, яхт клубов и других жилых и развлекательных  комплексов.  Были, как я узнал позже, и другие  многочисленные интересные проекты…
   Самого Василия Вадимовича я не видел – он в это время был арестован и находился под следствием в узилище.  Кажется, в Лефортово. После того, как он был оправдан и выпущен на свободу, он стал вести себя  крайне экстравагантно:  одевался в боярские кафтаны и высокие сафьяновые  расшитые сапоги, строил часовни и восстанавливал церкви,  выдвигал свою кандидатуру на выборах в Думу и, кажется, в президенты. Поговаривали, что он имел  виды и на пустующий русский императорский трон…  Потом он прибавил к своей фамилии фамилию матери и стал Бойко-Великий.
    Однажды он издал распоряжение по холдингу, обязывая всех сотрудников, состоящих в браке, узаконить свои отношение венчанием в православной церкви.  Но тут взвыла либеральная общественность, пошли суды, и распоряжение это признали незаконным. 
     Вот ведь, что интересно: нас постоянно призывают к толерантности, призывают чтить религиозные  традиции евреев, мусульман, буддистов… Даже карающие законы издали на тот случай, когда будет проявлено неуважение  к этим традициям.  А когда дело коснулось религиозных традиций православных, так сразу последовали возмущенные  вопли  и  повестки в суд!
     Я никогда не был сторонником российского олигархата, но в данном случае  мои симпатии и уважение   были полностью на стороне Бойко-Великого.  Дело это постарались особо не разглашать в СМИ, поэтому я и не знаю, чем все закончилось…
     Работал я у олигарха в геодезической партии. Читатель, должно быть, удивится – зачем олигарху геодезисты?  Поясню. Василий Вадимович был далеко не глупый человек и умел считать свои деньги. Поскольку он затевал масштабное строительство,  то  искал  способы  уменьшить предстоящие расходы. Не знаю как сейчас, но при советской власти   на изыскательские и проектные работы выделялось около 10% от  стоимости строящегося объекта.  Сейчас, как я думаю, процент этот значительно возрос. Учитывая  размах намечавшегося строительства в Рузском районе,   дешевле было  создать   собственные проектные и изыскательские отделы, чем  привлекать со стороны некие организации. Он так и поступил.
   Проектный отдел находился где-то в Москве, и с проектировщиками мне так и не пришлось столкнуться. 
   Геодезисты  были размещены непосредственно на месте работ -в поселке Беляная Гора Рузского района, на втором этаже  бывшего административного здания. Партия была хорошо укомплектована  геодезическими приборами, в том числе и  японскими тахеометрами Sokkia последней модели. До этого я так же работал с Sokkia, но более старых моделей, которые имели ряд  технических  недоработок – плохо переносили морозы, имели слабые аккумуляторы  и не слишком емкую память.  В новой модели японцы  все это устранили и, даже, добавили  некоторые новшества.
   Начальник партии Владимир Анатольевич был лет на десять меня младше. До работы у Бойко он занимался основными работами – так в геодезии называют работы по созданию  плановых и высотных сетей  высокого класса точности.  Что это такое?- спросите вы.    Поясню более простыми словами  для тех читателей, которые  не знакомы с геодезией.  Почему картографы способны  вычертить карты огромных регионов, вплоть до  стран и материков?  Потому, что вся поверхность  материков покрыта сетью  опорных пунктов, координаты и высоты которых определены с высокой степенью точности. Опираясь на эти пункты,  геодезисты  делают съемки и более мелких объектов:  гор, равнин, рек, городов и  мелких населенных пунктов. Сведение воедино всех  подобных съемок и позволяет составлять  карты обширных регионов, вплоть до материков.   
    Построением подобных  опорных сетей и занимался Анатолий Владимирович. Но, хотя и  видится его работа очень значимой и престижной, в изыскательских делах, там, где топографические съемки и  вынос осей при строительстве, он  совсем не разбирался.  Это я понял сразу,  когда немного  пообщался с ним. Впрочем,  это не особенно меня смутило – теперь его основная функция состояла в правильной организация работы геодезистов. А их в его партии уже было человек десять,  два водителя и еще два инженера с неопределенными функциями – один занимался согласованиями, другой- звали его Лесик(от  сокращенного  имени Алексей, а может быть из-за того, что было в его худеньком лице что-то лисье) - занимался вычислениями и работал с геодезическими программами.  За редким исключением, все были молодые  ребята, что подразумевало у них и отсутствие  серьезного профессионального опыта .
    Получил я прибор, выделили мне комнату для проживания, дали инженера в  помощники, и я приступил к работе.
 Осень только наступила, стояли тихие солнечные дни. Работать было легко.  В нашем распоряжении была машина, на которой мы добирались до места работ и возвращались обратно  на базу на Беляную Гору.  И никаких электричек, метро, автобусов…   Всего того,  что так изматывало меня, практически, все годы моей трудовой деятельности.
     Снял я без особого напряжения две площадки, составил абрис и схему  ходов и отдал Лесику для обработки. Прошло дня два-три  после этого,  заходит в мою комнату Лесик и просит зайти к Владимиру Анатольевичу.  Лесик прошмыгнул вместе со мной.Видимо, чтобы видеть мое унижение. На меня старался не глядеть.
  Захожу к нему. Вид у Анатольевича хмурый. Пригласил присесть и с ходу говорит мне:
- Владимир Иванович, я не потерплю халтуры.  Я уже выгнал одного  геодезиста за подобные дела. Видимо, и с вами мне придется расстаться…
Я  был озадачен. Никогда не позволял себе халтурить все сорок лет своей работы, поэтому меня и ценили во всех организациях, где я работал.  А здесь такие обвинения!
- В чем дело, Владимир Анатольевич?
Он молча покопался в бумагах, лежащих на его столе, и подает мне распечатку  того материала, который я сбросил  со своего тахеометра на компьютер  Лесика для обработки.  А там красной ручкой  обведены  все станции и подчеркнуты две позиции – высота инструмента и высота отражателя. Там забиты нули.
-Это что? – спрашивает Владимир Анатольевич. – Вы не умеете работать с инструментом или откровенно халтурите!
-Ни того и не другого! Это моя система записи.
И  начинаю ему объяснять… 
     Мне часто приходилось  работать  в Москве,  на оживленных улицах,  в людской толчее и в бесконечных транспортных потоках.  Надо снимать улицу вместе с домами и проезжей частью. По тротуару поток людей, по улице – поток машин… Прямой видимости нет. Вот мысль и изощрялась на том, как  выкрутиться из сложной ситуации.
Иногда было достаточно для нормальной работы  выдвинуть  отражатель  на максимальную высоту. И он парил над толпой и машинами, позволяя, пусть и не комфортно, но все же успешно работать.
    Но иногда и этого не хватало. Приходилось и инструмент поднимать  выше своего роста – в этом случае я был выше голов прохожих и мог  вести съемку. Выдвигал ножки штатива как можно больше, под ноги ставил ящик от тахеометра, взбирался на него и  работал.  Спасибо японцам за то, что они упаковывали свои инструменты в довольно прочные пластиковые ящики, позволяющие   выдержать вес человека.   Но в этом случае появлялось опасение, что какой-либо рассеянный или  торопящийся прохожий наткнется на тебя и грохнешься ты с ящика или упадет инструмент и разобьется. А стоил он не мало – несколько тысяч долларов.  Стоишь на ящике, работаешь  среди суетливой толпы, но сердце не спокойно – ожидаешь, что вот-вот кто-то  наткнется на тебя – резкий толчок, ты падаешь с ящика, следом падает инструмент на асфальт,дзынь!   и только разлетаются осколки пластикового  корпуса и линзы…
    В таких ситуациях приходилось экономить  время.  Чем быстрее ты снимешь подобный проблемный участок, тем меньше рисков разбить инструмент. Когда я только осваивал электронные тахеометры, то неукоснительно  соблюдал инструкцию и записывая  каждую позицию на станции. Но, по мере освоения инструмента, появилось  понимание того, что некоторые записи можно и не делать. Эти записи  отнимают только время,  которого и так не хватает.  Причем,  отсутствие этих записей не влияет на качество работ.
 Вторая возможность  экономии времени –  это  умение  быстро работать в меню.  И там нашлись возможности  работать не по инструкции и несколько быстрее…
  Объяснил я Владимиру Анатольевичу свою систему записи, даже формулу написал вычислений, чтобы нагляднее показать, какие позиции можно не записывать, сохраняя при этом  всю нужную для вычислений  информацию.
  Он  соображал некоторое время, потом согласился со мной.  Вроде бы, мы расстались с ним друзьями. Но, как я чувствовал, где-то в глубине души он  еще сомневался. И, видимо, после моего ухода он достал «Справочник геодезиста» и еще раз внимательно ознакомился с разделом о вычислении высот при топографической  съемке. На лисьей мордочке Лесика читалось какое-то напряжение, и на меня он старался не смотреть.
    Вернулся я в свою комнату  вполне удовлетворенным, но, все же, задумался над тем, кто  накапал на меня. Лесик?..   Вздохнул сокрушенно – поколение Пепси  и здесь  остается верным себе в производственных отношениях. Мог бы этот мальчишка и не торопиться  бежать на доклад к начальнику партии, а прежде подойти ко мне за разъяснениями. Или предложил бы исправить  что-то в записях, которые он, из-за отсутствия опыта,   посчитал  грубыми ошибками Я бы оценил  такой товарищеский поступок.  А он, наткнувшись на  что-то  непонятное, сразу бросился  к  руководству, показывая   свое  служебное  усердие и бдительность. Не уважаю таких людей еще с армии.  Сколько из-за них испорчено судеб и биографий!
   Поразмышлял я еще немного  над ситуацией и решил , что не все так плохо.  Черт с ними, с   мальчишками, пусть  наушничают. – в своей работе я уверен.  Для меня  было важней то, что начальник партии, как подсказывала мне  интуиция, сейчас  чувствует себя немного неловко  передо мной. И ради полного примирения  пойдет  мне навстречу в  одном деле.  Вот  это и было для меня сейчас наиболее  важным…
   Все сотрудники олигарха Бойко ожидали, что его вскоре оправдают и он вернется в Рузский район  полностью оправданный перед законом.  И производство основанного им холдинга  завертится с новой силой.   И вот тут-то, как я понимал,  понадобятся  новые идеи  и предложения и новые люди по воплощению в жизнь  этих идей.  Уже немного знакомый с кипучей  натурой  Бойко,  я  и собирался его заинтересовать   своим проектом, идею которого вынашивал уже лет несколько.  Я хотел предложить Василию Вадимовичу  организовать экскурсионную  деятельность в районе. Но к этому следовало тщательно подготовиться.
    Читатель, возможно удивится -  разве  в Москве и районах нет экскурсионных  бюро?  Обращайся в любое и познавай с помощью экскурсовода прошлое и настоящее своего края!
Тут я должен отвлечься и пояснить этот вопрос. Наше правительство  несколько раз пыталось организовать  в стране внутренний туризм и показывать желающим  красоты страны, показывать  исторические  места,  архитектурные памятники, знакомить с  теми примечательными людьми, которые когда-то жили в этих местах. Другими словами, сочетать туризм с краеведением.  Но из этой затеи мало что получилось.  Декларации о развитии внутреннего туризма не подкреплялись  денежными субсидиями, и на этом все тихо заглохло. Те частные туристические конторки, которые работают в Подмосковье, в основном, продают путевки на иностранные курорты, организовывают поездки по действующим монастырям. Вот, практически, и все. 
  Да, конечно, есть у нас Золотое кольцо, по которому без устали возят экскурсии. Есть и Бородинское, и Куликовское поле. Но Россия ведь не исчерпывается этим кольцом и этими полями! Десятки тысяч, а то сотни  тысяч других памятников  в полной безвестности разрушаются  по всей стране, в том числе и в  Подмосковье. Причем, эти памятники не менее интересны, чем церкви и монастыри Владимира и Суздаля. Предположим, дворянские  усадьбы Подмосковья. От многих из них к настоящему времени мало что осталось, но там некогда жили и боевые генералы,  адмиралы,  сенаторы,  ученые,  писатели... Только в Можайском уезде числилось около 120 дворянских семей. А если считать по всей бывшей Московской губернии, то их наберется  тысячи! Вот где необозримое поле  деятельности для местного  туризма!
   Еще при советской власти я много работал в Подмосковье,  видел и разрушенные церкви, и разрушенные старинные усадьбы. И сердце постоянно сжималось от вида этих заброшенных руин. Это же наша история, которая безвозвратно гибнет при попустительстве и равнодушие чиновников. Неужели нельзя как-то иначе относиться к нашему прошлому?
Потом я стал собирать материалы  по  истории этих церквей и дворянских усадеб. Но эти материалы, исключая редкие публикации в газетах и журналах, так и не были востребованы ни советской  властью, ни сменившей ее либеральной...
    И вот сейчас, попав работать к олигарху, я хотел лично его  заинтересовать  идеей организации экскурсий по примечательным местам Подмосковья. Начать с Рузского района, потом расширить деятельность и охватить близлежащие районы. Ну, а там уж ориентироваться по результатам...
 Виделось мне это очень интересным и нужным для дела духовного возрождения страны. И в свои силы я верил - сумею еще потянуть этот воз. Вот, уйду на пенсию и займусь этим вплотную!
 Но собирался я высказывать Василию Вадимовичу не только одни туманные идеи. К этому времени я уже издал три брошюры, в которых описал  некоторые  интересные архитектурные объекты Подмосковья, историю Можайского и Верейского уезда, описал некоторые  исторические события. Нашел время и, так сказать, без отрыва от профессиональной деятельности, подготовил краеведческий материал.  Таким образом, камень в фундамент будущего развития туризма в Подмосковье я заложил.  Если даже Бойко и не согласится финансировать этот проект,  то  я, как думалось мне, сумею его убедить издавать  краеведческую литературу.
   Но начинать все же следовало с Рузского района. И для начала я хотел пополнить свой архив и планами, и историей построек некоторых дворянских усадеб этого района, и историей дворянских семей, некогда проживавших здесь.
Начать я решил с усадьбы князей Долгоруковых, которая, как я знал, сохранилась наиболее  хорошо. Далее я намечал сделать план усадьбы в селе Никольском... Для интересного разговора с олигархом, полагал я, этого и хватило бы.


  Вечером этого же дня я зашел к Владимиру Анатольевичу. Поговорили о производственных делах, потом я поинтересовался, какие  планы у него на завтра. Дел особо срочных не предвиделось. и я попросил у него машину чтобы съездить с напарником в село Волынщино, где находилась интересующая меня усадьба.Он был удивлен:
-Зачем этот вам, Владимир Иванович?
Полностью посвящать его в свои планы я не стал, лишь сказал, что интересуюсь архитектурой подобных построек, среди которых попадаются весьма интересные и, даже, уникальные проекты. И даже брошюрку показал на эту тему, которую я издал за свой счет года два назад. Он полистал ее, прочитал несколько страничек, спросил с нескрываемым интересом:
-Когда вы все успеваете, Владимир Иванович?
Я отделался шуткой:
-Охота пуще неволи!
Рассказал ему еще немного о тех уникальных памятниках, которые еще сохранились в Подмосковье - здесь и  Нарышкинское барокко,   итальянский ампир,  классицизм,  ново готический стиль, модерн...
Он слушал с интересом... 
На следующий день я поехал в Волынщино.
В помощники мне Владимир Анатольевич выделил молодого парня по фамилии Кочан, жителя Рузы. Я не знаю, как писалась его фамилия, но , поскольку его отец был молдаванином, то ее следовало писать Кочян. С ним с партии особо никто работать не хотел, вот Анатольевич и подсунул мне его. По дороге я немного поговорил с ним - хотелось узнать, какое учебное заведение он закончил, работает ли с геодезическими программами... Кочян отвечал неохотно, так что ничего толком я и не узнал об уровне его профессионализма. Зато проявился он с другой стороны: сразу же стал мне тыкать, иногда даже хамил в ответ на мои вопросы. В общем, этот молодой хам мне не глянулся, и наше общение на этом закончилось.
Само село мне запомнилось плохо - все внимание мое было сосредоточено на заросшем парке, на двух высоких пилонах, стоящих при въезде в усадьбу и уходящую вглубь парка аллею, за которой виднелись желтые дворцовые постройки. Княжеская усадьба использовалась как база  Федерального агентства по физической культуре и спорту. Выйдя из машины, я пошел искать администрацию этой базы. Мне повезло - директор базы был на месте и принял он меня довольно приветливо. Как я понял по его подтянутому виду и крепкой фигуре, был он из бывших спортсменов. Видимо, еще совсем недавно ушел на административную работу.
Я принялся вновь рассказывать о своей увлеченности подмосковными архитектурными постройками, и тех неожиданностях, которые они могут скрывать в себе. И как пример привел Большой кремлевский дворец, который начал строить Баженов, и который повторял  в плане Ватиканский комплекс в Риме... Рассказал и о треугольной (снова в плане) церкви, которую Баженов построил в одной из подмосковных усадеб. Почему он построил такой такой формы, какие загадки скрываются в этом треугольнике?..
Рассказывал я увлеченно, поскольку эта тема, и в самом деле,  вызывала у меня подлинный интерес. К тому же, хотелось мне проверить на моих слушателях, как они воспринимают эту тему. Через короткое время, как я рассчитывал, мне придется то же самое рассказывать олигарху Бойко. И я, по ходу беседы, отмечал те факты, которые вызывали наибольший интерес собеседника. И подбирал наиболее веские аргументы, которые в дальнейшем убедят Василия Вадимовича поддержать мой проект.
Директор базы, выслушав меня, проникся моей идеей. Он даже копию плана усадьбы мне подарил, надеясь, что она поможет мне. Копию я взял, но все же попросил его разрешить мне самому сделать необходимые замеры, поскольку для меня важен каждый сантиметр в размерах построек. И на это он согласился. Чувствовалось, что на административной работе он еще недавно и не успел превратиться в черствого чинушу. Да и взгляд его - открытый и доверчивый - подтверждал это.
И я приступил к работе. Наметил точки, поставил тахеометр и несколько часов усердно работал, стараясь наиболее подробно заснять все постройки княжеской усадьбы. Кроме основного дома, в комплекс входила церковь и четыре флигеля, вписанные в круг. Парные пилоны украшали не только въезд в парк, но стояли и при въезде в курдонёр.*
 
*Курдонёр - от фр. двор чести, почётный двор — парадный двор перед зданием дворца, особняка, усадебного дома, ограниченный главным корпусом и симметричными боковыми флигелями. По красной линии обычно отделяется от наружного пространства оградой с воротами.

Кочян стоял у инструмента, а я ходил с отражателем, поскольку он, как я понял, в съемке ничего не понимал, и не мог толково вести абрис.
Большая часть усадебного парка была затоплена водами Озернинского  водохранилища, и сама усадьба оказалась на полуострове. С севера и востока вода  не доходила до дворцовых построек всего лишь на 20-30 метров.  Что  оказалось там, в затопленной части? Беседки, гроты, фонтаны?..  Для меня это было очень важно, поскольку  я уже имел некоторый опыт работы  с подобными дворцовыми комплексами и мог судить о том, что  все постройки связаны  некими геометрическими фигурами. Как пример приведу усадьбу графа Уварова:  церковь  в этой усадьбе стоит далеко  от дворцового комплекса и, казалось бы, никак не связана с ним. Но, тем не менее, церковь, дворец и  служебное помещение в глубине парка оказались расположенными на одной линии.   Причем,  все      они  имели одинаковые размеры в плане.  Случайность я полностью исключаю, но сказать о том, что это за линия, какое значение она имела в мистическом плане (а мистика в старинных постройках занимает чуть ли не первостепенное значение!) я уверенно не могу. То же самое и с одинаковыми размерами этих  построек.  Хотя я и сделал некоторые предположения на этот счет, но  не уверен, что правильно понял замысел архитектора.
Подобные странные размеры   я ожидал встретить и в усадьбе Долгоруковых.  Но поскольку  часть построек там оказалась  утрачена, то, к  моей досаде, и  полная реконструкция первоначального замысла архитектора едва ли возможна. ..
Закончив съемку,  я  зашел к директору базы и поблагодарил его  за помощь.
По пути на Беляную Гору Кочян попросил у меня взаймы пять тысяч рублей. По его наглым глазам я понял, что он подозревает меня в том, что я выполнил какую-то  левую работу, за которую получу кучу денег.  Я предложил ему пятьсот рублей. Он с презрением отказался…  Сошлись на полутора тысячах.  Глядя на его пройдошистую морду,  я понимал,  что он никогда не вернет мне этот долг, но решил - бог с ним с этим   хамом и с этим долгом…
Некоторое время я был занят – снимал  пару площадок  и к вычерчиванию   усадьбы Долгоруковых не приступал. Хотя и  испытывал  неодолимое желание немедленно погрузиться в вычисления  и раскрыть тайную геометрию,  которую заложил в нее забытый архитектор.
 Через некоторое время  Владимир Анатольевич  показал мне  трассу, выполненную одним из его топографов, и спросил меня, можно ли здесь что-то подправить..   К тому времени этот топограф уволился, а с трассой, как я понял, у Анатольевича были какие-то трудности. Хотя Анатольевич и высказывался очень осторожно, но было понятно, что проектный отдел  вернул эту съемку на доработку. Там, видимо, не зеленые юнцы сидят, и понимают толк  в качественном топографическом материале.
Просмотрел я эту трассу  - работа, конечно же,  жалкая.   Вздохнул  про себя – черт знает, куда катится топография?  Где наставничество, которое еще десяток лет назад  так помогало воспитанию грамотных кадров?  Где главные специалисты, которые следили за качеством работ?..
Объяснил Анатольевичу, что исправить такую работу невозможно – проще снять все заново. Он схватился за голову:
-Так это же месяца три  работы! У меня уже все сроки сдачи объекта  вышли!
Я заверил его, что сделаю всю работу недели за две. Он вначале не поверил, некоторое время в нерешительности раздумывал. Потом, все же, согласился на то, чтобы я снял повторно эту трассу.    В напарники он мне снова выделил Кочяна.  Я попробовал отказаться, но Анатольевич  стал уверять меня, что лишних людей у него нет… Скрипя сердцем я согласился и приступил к работе.
Снял я трассу даже быстрее, чем обещал – дней за восемь. Отдал материал на обработку и попросил у Анатольевича разрешение съездить в Осташево и снять усадьбу Муравьевых. Это был уже Волоколамский район, но не так  уж и далеко от Беляной горы. Много лет назад я работал в тех местах, и усадьба запомнилась мне  зданиями в готическом стиле. Владели ею Урусовы, потом Муравьевы,  а с 1903 года великий князь Константин Константинович Романов – генерал, поэт, драматург и переводчик.  В годы крушения  советской власти  там был организован небольшой музей, в котором были помещены фотографии  Константина Константиновича и его сына Олега, который погиб в самом начале  Первой мировой войны в возрасте  двадцать одного  года. Мне еще посчастливилось посетить  этот музей до окончательного разорения усадебного дома.  Экспонатов там было крайне мало, но сам дух усадьбы действовал завораживающе на воображение  длинным перечнем ее владельцев. Один из владельцев этой усадьбы – Сергей  Муравьев-Апостол,  был  примечательной личностью:  подполковник и один из руководителей движения декабристов, казненный после  неудавшейся попытки государственного переворота. Как я предполагаю,  был он и высокопоставленным масоном – это подтверждается и тем, что среди местных жителей до сих пор  живо предание о том, что на территории усадьбы спрятана масонская конституция. Здесь же был похоронен и погибший в первые дни Первой мировой войны Олег Константинович Романов, и отец над его могилой стал возводить церковь в древне псковском стиле
Как представлялось мне,  эта усадьба украсит  своей необычной архитектурой  туристический маршрут, который я предложу Бойко. 
 Какую захватывающую  лекцию можно было бы прочитать     на фоне развалин  этой старинной усадьбы о ее владельцах и  ее архитектуре! Сколько интересного можно было бы рассказать об ушедших эпохах, о царях,  о бунтарях, о заблуждениях и  духовных поисках  русского дворянства. Какое необозримое поле открывалось здесь для построения собственных теорий и гипотез для начитанного и увлеченного историей экскурсовода!
Немного дальше по волоколамской дороге находится  другая примечательная усадьба – Иевлево, владение Николая Мартынова. Того самого Мартынова, который убил на дуэли Лермонтова.  И здесь снова интереснейшие варианты рассказа об этом человеке:  злой завистник талантам  Лермонтова, или же боевой офицер, майор, кавалер, неплохой  поэт,  который не выдержал бесконечных

и злых шуток  шалопая поручика…
Анатольевич поездку  разрешил. Но из этой затеи все равно ничего толкового не вышло.   Я успел забить несколько точек, наметил, что и как снимать  и приступил к работе, как  разрядились аккумуляторы у прибора. Причем, оба сразу – и рабочий и запасной. Это не было бы большой проблемой, но зарядного устройства  этот хам не взял с собою. Подозреваю, что это он сделал намеренно – чтобы досадить мне. За свою оплошность он даже не извинился и на все  мои  вопросы  отвечал  хамовито,  с наглой  уверенностью  глядя на меня.
Во мне все кипело… Не знаю, как я удержался и на разбил ему рожу.  Удержали доводы в  пользу того, что не стоит начинать работать в коллективе со скандала.  Возвращался  я из Осташева мрачный и сразу же уехал домой в Можайск.
Дня через два звонит мне Анатольевич и на повышенных тонах требует, чтобы я  немедленно приехал на базу и разобрался с трассой. Даже объяснять ничего не стал.
Приехал.  Как и в первый раз,   вопрос  был пустячный – на одной из станций при записи я ошибся с номерами точек, поэтому при распечатке  пикеты  наложились друг на друга и получилась  страшная каша  пикетов на одной точке и  зияющие пробелы на другой.  Такие мелкие ошибки  иногда случаются в нашей работе, и исправляются они  довольно просто. Сел я к монитору, просмотрел внимательно  записи, исправил нужный номер. Распечатал вновь трассу – и она  легла на бумагу аккуратной  ровной лентой.
Вся процедура заняла минут  десять – пятнадцать.  Я бы мог и не ездить на базу, если бы этот молодой осел   - трассой занимался Кочян -  был  бы немного  грамотней и имел бы некоторые представления о мужском поведении. Я мог бы ему все объяснить по телефону, и он все исправил бы  без особых затруднений. Но, нет, не позвонил, побежал сразу жаловаться.  Что он там наговорил, так и осталось для меня неизвестным, но Анатольевич, похоже, заподозрил, что я намеренно что-то  сделал не так. Или с целью  навредить, или с целью  показать свою значимость.  Мол, без меня эти неучи не смогут разобраться. В общем, так оно и вышло, но ведь  коварного умысла у меня не было. Все вышло случайно.
Надоела мне  профессиональная беспомощность   этих мальчишек, да и мелкое наушничество стало откровенно раздражать. Что за кадров набрал  Анатольевич? Как он их воспитывает, чему учит?  Я понимаю, что обстановку в партии нужно обязательно знать, но  зачем же поощрять откровенное доносительство? Можно все  проблемы обсуждать коллективно и по-дружески – по своему прежнему опыту знаю, что это дает лучший результат, да и начальник в этой ситуации выглядит  более достойно  и авторитетно.  То ли  на его прежней работе преобладали такие  взаимоотношения среди изыскателей, то ли гнилой  дух  времени  захлестнул  его, но подобными методами он просто уничтожает  мужское начало в коллективе.   
Этим же вечером я откровенно побеседовал с Анатольевичем и предложил ему уволить половину партии, оставив лишь толковых и грамотных ребят, которым можно было бы значительно увеличить зарплату. И этого количества геодезистов  вполне хватило бы для того объема работ, который  мы выполняли.  Да и в глазах Василия Вадимовича мы бы выиграли  таким шагом – видно, что ребята  умеют рационально строить свою работу и берегут олигархическую копейку.
    Анатольевич вначале несколько замялся, а потом, вроде бы,  согласился с моими доводами, но высказался против увольнения -  мол, не совсем это гуманно.
В свою очередь, я с ним согласился насчет гуманности и предложил на это  организовать  регулярное обучение этих неучей. Или посредством  официального наставничества, или  ввести должность главспеца, как то было в прежние времена. Анатольевич  и эту идею отверг…
Ушел я от него ни с чем.

                ***


Я продолжал работать еще некоторое время, и вот в один прекрасный момент  появляются  на базе партии человек пять  мужиков. Все лет сорока-пятидесяти, самого  хорошего для специалистов возраста. Вначале я подумал, что приехали  проектировщики, но, к моему недоумению, оказалось, что это новые  сотрудники нашей партии. Такие же геодезисты, как я мы.  И вот тут-то до меня, старого дурака, наконец-то дошло, какой цели добивается Анатольевич!   Он хочет максимально расширить свой изыскательский отдел, создав  видимость  огромной и напряженной работы, и тем самым повысить свой авторитет и значимость в холдинге и добиться значительных преференций. Не знаю, в чем  они заключались – возможно, в увеличении  должностного оклада, возможно, в  перспективах получить новую престижную  должность.  И ему  было глубоко безразлично и качество работ, и  профессиональный уровень работников, и сбережение бюджетных олигархических средств. А я-то  дурачина-простофиля распинался перед ним о качестве и экономии, о  желании завоевать авторитет честной  и профессиональной работой!..
Вскоре после этого я и ушел из геодезической партии  в холдинге олигарха Бойко.  И особо не интересовался, как там  сложились  дела.  Лишь из телевизионных новостей   доходила некоторая информация: Бойко был оправдан и выпущен на свободу, развил вновь кипучую деятельность по обустройству своих земель в Рузском районе,  участвовал  в работе каких-то политических партий,  пытался избираться в Думу, часто попадался телевизионщикам в  боярском кафтане.  Потом его вновь арестовали по каким-то новым обвинениям… 
Пытался я заинтересовать своей идеей  Евгения Соседова, председателя Московского областного ВООПИиК , но он переживал в то время не лучшие времена – его судебно преследовали за  опубликования сведений о  чудовищном состоянии  историко-культурного наследия Подмосковья,  поэтому и он ничем  не мог помочь.
 Осталось для меня неизвестным и то, как сложилась карьера Анатольевича  и сумел ли он раздуть свои штаты  до нужной  впечатляющей величины.  Ну, об этом я особо не сожалею.
Сожалею я лишь  о том, что    не сумел встретиться лично с  Василием Вадимовичем  и   увлечь его идеей  подмосковных туристических маршрутов.  И тем самым поддержать и областное краеведение, и гибнущую русскую культуру.  Все же, святое дело.  Может быть, удалось бы  и спасти несколько  разрушенных дворянских усадеб посредством подобной деятельности.  Где-то в глубине души я  еще  продолжаю верить, что  Василий Вадимович  увлекся бы подобной идеей.