Ничего особенного. 13. Поиски

               
                «Утеря Путника карается
                по всей строгости Закона».
                Из Устава Охраняющих.



     Легкомысленная, ветреная – по всем пунктам - здешняя осень явно благоволила сложившимся кошмарным обстоятельствам. Дожди снова ушли, безоблачное, прозрачное до синевы, небо манило пуститься в авантюры и приключения. Установилась тёплая и сухая погода. Казалось, зимы не будет вовсе. Ибо, её и не задумано.

   Ещё на рассвете, свернув с тракта, пошли дорогами малохожеными, почти заросшими. Благо, таковых набиралось изрядно – в любые направления. Куратор страдальцев не тревожила, хотя, наверняка знала. Про открытие. Века.
Люди по пути не встречались. Скорее всего, команды возвращаться ещё не дали. И они отсиживались в каких-то укромных местах. Но, всё равно, стоило быть осторожными. У Вивда, наконец-то, образовалось время и возможность рассказать о всех своих наблюдениях и опасениях подробно. История с деревенским мальчуганом была совместно обсуждена и осмыслена. Выводы родились неутешительные – теперь им никто не поможет. Всё – от пропитания до оружия. Буде случится обороняться от врагов - неведомо, что водится в здешних лесах. Надо добывать самим. Тихо, мирно или с боями. Честно или как получится. Заступиться некому. Ну, кроме Дойл, конечно.   

   Куда идти – вопроса не стояло. В общих чертах, место упокоения сундука помнили оба Охраняющих. Заковыка гнездилась в другом. Во-первых, слишком медленный ход. Невозможность перемещаться пройденным уже путём, принуждала крутить круги по лесам и полям. А, дороги эти – с позволения сказать – комфортом, прямотой и однозначностью не отличались. И, пару раз, закончились тупиком.

Второе, что сильно напрягало и одновременно торопило – неизвестная участь Путника. Вариантов, вроде бы, рисовалось не много – жива, не жива. Однако, если «не жива», грозило немедленным прекращением Схода и отзывом бракоделов на разбор в Совет. Всего лишь!

То, «жива» давало огромный простор фантазии.
Будучи при силах, баба могла уйти, куда угодно. Ищи свищи – ветра в поле! А, ежели, пока оклёмывается. И сидит сиднем в том же лесочке, то – чем встретит? Её же не просто найти надо. А, пристроиться Охраняющими. Какой-никакой контакт и закорешение должны произойти. А, ну как – помнит, зараза. Про то, как её пёрли в ящике на съедение зверям. Не наладятся связи – так и так Сход провален!
   
      Первые три дня питались харчами с площади. Воду брали из ручьёв, кобылу кормили на выпасах. На четвёртый, пришлось идти на мелкий разбой. Хлеб кончился. От постоянного недоеда, начало сводить брюхо и кружить голову. Миновав очередной пролесок, выбрались к деревеньке, окружённой небольшими, совсем недавно убранными, наделами. Животину пристроили у большого дерева, дабы, не видно и не ушла. Сами, налегке – уж смеркаться принялось – пошли за провиантом. По пятку маленьких домиков – на каждой стороне. Поселение при этом, оказалось заполненным людьми, скотом и скарбом – неожиданно плотно. Народ прохаживался по улочке, толпился у хат. Бубнил, спорил, ругался внутри домов. 

«Это городские. Из столицы», - шепнула Кайла, подталкивая дядю в заросли ивняка.
Остановились – надо было поразмыслить и выверить план. При таком скоплении лиц, ошибиться – стать, минимум, «мучениками за Совет».

«Я проберусь к задкам и шагну в Невидимость», - рассуждал Виви, - «ты стой здесь. Точка подходящая. Будут какие-то общие подвижки – толкнись в голову. Я переиграю сценарий. Если же, они и дальше будут гуртоваться и трещать, без толку. Я просто зайду в первый открытый амбар и стяну съедобного. Унесу – сколь хватит сил».

   Пока изрядно обхудавший, но всё ещё довольно круглый дядюшка, прыжками и перебежками пересекал просматриваемые и, наверное, простреливаемые, сады и огороды. Кайла, затаив дыхание, держала противника в поле зрения. Ничего не менялось, люди всё так же, сновали вдоль построек. Однако, как только Вивд достиг крайнего дома, что-то случилось. Бабы вдруг заорали, мужики понеслись к сарайкам. И вываливались уже с вилами. Племяшка охнула, и в этот момент дядюшка пропал.

«Заметили или нет? Успел скатиться в Невидимость или запалился?» - от нахлынувшего страха, девица присела. Потом, на карачках поползла в сердцевину кустарника. Переполох в селище нарастал, кричали всё громче и угрожающе. «Дядюшка, дядюшка. Голубчик, поторопись. Там заваруха, какая-то», - без умолку наговаривала племяшка…

Она, уж, и надежду всякую потеряла, когда перед самым ивняком из пустоты выплыл Вивд, гружёный мешками и корзинами. «Давай, помогай! Еле дотащил. Думал – брошу, не сдюжу. Ан, как вспомнил – сколько нам ещё плестись до бабы нашей. Сил-то прильнуло».

  С награбленным поспешили уйти подальше, в чащу. Там устроились на ночёвку. В темноте пожевали. Хлеба, сала, колбасы, пирогов. Опились молоком и завалились спать. Кайла на телегу. Дядя – в дозор. В, украденном - у городских - тулупчике, с ружьём наперевес. Набег оказался крайне удачным!

Весь следующий день трусили по довольно наезженному просёлку. Отдохнувшая лошадь весело перебирала копытами. Деваха, с вожжами в руках, шла рядом, Виви в телеге добирал сон. Ближе к закату, перебрались через мелкий брод и вступили в края другие. Будто, климат сменился. Вместо теплолюбивых деревьев и кустиков пошли суровые, с обомшелыми стволами, величавые хвойники. Покровная растительность тоже поскуднела и прижалась к земле. Холоднее не стало, но здесь сомневаться в отсутствии зимы в календаре. Как-то не приходилось.

Чтобы не сбиться с маршрута, решили сделать днёвку и произвести разведку. Оставаться при кобыле или «на точке», Кайла более никак не желала. Потому, основательно подготовившись к марш-броску, отправились вдвоём. Шли долго, петляя, продираясь сквозь непролазные дебри. Трижды меняли курс, заслышав лай собак или людские разговоры. Обошли стороной пяток мелких деревень – в этих краях они почему-то располагались совсем недалеко друг от друга. К тракту так и не вышли, но набрели на чудное стойбище. Давно брошенное, оно поражало своими размахами, обустроенностью и сохранностью.
Длинные, вместительные амбары, сараи, конюшни. Слегка покосившийся, обмётанный паутинами и наполненный нежилой затхлостью, дом. Когда-то крепкий, ладный и красивый. Дорога, заросшая, но вполне, видимая и проходимая. В доме и укрылись на ночлег. Нашли комнату с печью. Затопили, обогрелись. На ней же – широкой, с чуть обвалившимися изразцами, с литыми чугунными вьюшками и дверцами. Угнездились спать.

   Грядущим днём, ближе к обеду, вышли на тракт. Сориентировались, прикинули местонахождение Вивдовой деревни, найденной заимки и кобылы с нажитым. И к вечеру, уже вернулись на стоянку. В их отсутствие ничего неожиданного не нагрянуло. Во всяком случае, доходяга о четырёх копытах, не жаловалась. Да, и все вещички были в сохранности. 
Ещё трое суток потребовалось, чтобы примкнуть поближе к тракту. Теперь они шли вровень с главной дорогой. Периодически выходя на неё и суммируя – не пора ли, сворачивать за сундуком.