660 дней специальной военной операции, или цена по

                660 дней специальной военной операции, или цена подвига.

              Заканчивается 660-ый день специальной военной операции. Это социальное явление давно стало рутиной, и редкий обыватель, если среди его близких родственников или друзей нет участников боёв на линии боевого соприкосновения, вспомнит об этой «красивой» дате.
              Учитывая вчерашнее выступление дубля нашего вождя, можно сделать выводы, что прекращения специальной военной операции ждать не приходится, мобилизованных в ближайшие месяцы ротировать не будут, цели СВО остались прежними, то есть Украина как геополитическая реальность должна быть ликвидирована, поскольку русские и украинцы единый народ, и Одесса – русский город.
                Наши воины молодцы, волонтёры тоже не лыком шиты, и вообще будем добиваться победы ровно столько, сколько потребуется для полной денацификации, демилитаризации и защиты русскоязычного населения в этой стране 404, даже если формально некий обрубок бывшей Украины останется формально независимым под властью верного Президенту России человека.
              Говорить о том, что интересы страны в лице её народа и руководства государства в лице единственного и неповторимого Президента часто совершенно противоположны, говорить не будем. Российский народ является единственным источником власти, если он избирает правильного Президента. А то, что воевать за непонятные ему интересы народ не горит желанием, является проблемой исключительно самого народа. «Проблемы индейцев шерифа не волнуют», тем более, что явных признаков намечающихся протестов даже со стороны вдов и жён мобилизованных, не наблюдаются, а всякая недобитая либерастическая интеллигенция политической силы из себя не представляет.
              Говорить о серьёзных переменах на фронтах не приходится, хотя вчера мы нанесли удар с помощью гиперзвуковых «Кинжалов» по Киеву и Староконстантинову, но какова эффективность этих ударов, пока не приходится. Зато сегодня вечером ВСУ нанесли удары беспилотниками по Курску, Симферополю, Севастополю, Джанкою и Донецку, и судя по обрывкам информации, удары были достаточно болезненными.
              Если замёрзнет земля, не исключены и наступательные действия ВСУ, несмотря на то, что наши войска пытаются вести наступательные действия практически по всей линии почти двухтысячекилометровой линии боевого соприкосновения.
              А теперь несколько слов о героизме. Где-то с 12 декабря по телеграмм-каналам пошла информация о чудесном спасении нашего раненого бойца с позывным «Бабка», в течении 10 дней выползавшем на руках к своим под Клещеевкой. Сам боец служит в 1486-м «Ленинградском» мотострелковом полку Войск территориальной обороны, а спасли его бойцы 1442 мотострелкового полка Войск территориальной обороны  6 мотострелковой дивизии 3 армейского корпуса Западного военного округа, сформированного из мобилизованных в Омской области и Алтайском крае.
              Его подвиг сравнивают с подвигом Героя Советского Союза лётчика Алексея Петровича Маресьева, который тоже с перебитыми ногами выползал с территории, находившейся под контролем немецких войск, в расположение партизанского отряда, откуда его отправили в госпиталь на «Большую землю».
              Да, имеется внешнее сходство. Только если Маресьев был сбит над территорией, занимаемой врагом, наш герой получил ранение в ноги и спину  в так называемой «серой зоне» на линии боевого соприкосновения. И возникает закономерный вопрос, почему его сослуживцы не попробовали эвакуировать хоть раненых, хоть погибших товарищей, находившихся всего лишь в нескольких десятках метров от линии соприкосновения.
              Понятно, что на линии фронта часто эвакуационные группы с обеих сторон служат прекрасной целью для снайперов и миномётчиков. Именно возможная цена, которую пришлось бы заплатить за эвакуацию погибших и раненых товарищей, сдерживает личный состав подразделений от слишком рискованной работы. Но сразу встаёт вопрос об организации медицинской помощи, деятельности службы тыла, штаба батальона и строевой части штаба полка и командиров всех уровней.
              При нормальной организации медицинской помощи на линии боевого соприкосновения бойцы оказывают первую помощь в порядке само- и взаимопомощи, раненых стаскивают в так называемые «гнёзда раненых», где ротный санинструктор может оказать первую медицинскую помощь и организовать вывоз раненых в медицинский пункт батальона или медицинскую роту бригады или полка, где будет оказана доврачебная и первая врачебная помощь. А уже оттуда организуется эвакуация раненых в госпитали в зависимости от их дислокации и специализации. Судя по рассказу корреспондентов, всё было не так, как положено.
              На линии боевого соприкосновения встретились наш боец и такой же раненый украинский товарищ по несчастью, которые помогли оказать друг другу первую помощь. Поскольку выпал снег, они ели его в качестве источника воды. Однако ранение украинского бойца оказалось более тяжёлым, и он умер.
                Оказалось, перед лицом смерти у них не было взаимной вражды, и тем более становится очевидной искусственность нагнетаемых страстей о «нацистах» и «боевиках», воюющих с противоположных сторон. После смерти товарища по несчастью наш боец несколько дней на руках выползал в сторону наших войск. Почему его не заметили многочисленные наблюдатели и снайперы, которых, как правило, в наличии несколько человек на один километр фронта, вопрос тоже интересный.
              Ему повезло, его заметили бойцы 1442-го мотострелкового полка, оказали необходимую помощь, а медики организовали его эвакуацию в один из военных госпиталей Южного военного округа.
              Счастливый конец, занавес? Для самого бойца, скорее всего, да, если его признают негодным к дальнейшей службе. В противном случае исключить его повторное попадание в штурмовые подразделения на линии боевого соприкосновения со всеми подстерегающими неожиданностями нельзя. За свой подвиг боец заслуживает как минимум Орден Мужества, поскольку Героя России дать выжившему труднее, чем мёртвому герою.
                Заслуживают похвалы боевые товарищи из 1442 полка, внимательно отнёсшиеся к раненому сослуживцу из соседнего полка. По поводу отношения к своим погибшим т раненым в 1486-м полку стоило бы провести проверку с участием органов военной прокуратуры, хотя на практике можно понять и руководство полка.
              Тут на днях, точнее, 14 декабря, появился текст в телеграмм-канале «Полковник Шувалов», достаточно подробно освещающий данную тему. Надеюсь, автор этого текста не будет в обиде на меня, если я его приведу в качестве цитаты (орфография и речь автора):
              «1) Текст получился чуть длиннее, чем телеграмм позволяет, поэтому просто разобью на две части.
                Итак, важный вопрос, на который высруки отвечать не хотят, что порождает массу слухов и сплетен. Почему погибших бойцов порой долго и даже слишком долго оставляют в списках пропавших без вести (или вообще держат в статусе действующего лс).
                Для начала и вместо отступления затрону и другую тему. "А правда, что за бабки офицеры не посылают на штурм или не ставят на самые опасные участки?" Во-первых, пример человека в погонах, который никогда не брал взяток, вы все сами видели - это был самый честный гаишник из "Нашей Рашы". Во-вторых, здесь служат те же самые люди, которые живут вместе с вами. В России берут взятки? А армия вам что, не Россия? Как относятся офицеры, не занимающиеся такой херней к тем, кто за бабки снимает-ставит? А каждый адекватный просто занят своим фронтом задач. И даже выяснять, как там у кого - вот фиолетово. А контролировать вышестоящие могут только в том случае, если сами берут меньше нижестоящих. На этом мое обсуждение темы взяток за "день тыла" закончено. Не интересно.
                А вот чего нет, так это прикарманивания жалования тех, кто погиб. Здесь все просто: деньги каждому идут на карту, на руки мешком и чемоданом денег для "передать дальше" никто не привозит. В ВС РФ это именно так и никак иначе.
                Следующий момент - оформление погибшего. А это сложно, потому что по каждому нужно собрать все бумаги. И если на задачу вышло пятеро и тела всех пятерых видим с коптера, то это ничего не значит, пока человек не опознан или пока по каждому 200 не соберешь рапорта от тех, кто был с ним рядом в момент непосредственной гибели и кто может эту смерть удостоверить.
                Но это не главное. Еще важно, что любого офицера пустят на фарш, если твой 200ый оживет или всплывет где-то: в плену, в списке раненных или 500ых. Здесь вариант "Виноват, ошибся, исправлюсь не проходит. Если вы не сталкивались с военной бюрократией, то примите на веру и запейте водой.
                Далее. Не всегда, но может стоять проблема больших одномоментных потерь. Офицер может быть в них виноват, а может просто выглядеть козлом отпущения. Поэтому такие потери плавно растягивают по отчетам и во времени. Иногда потери "придерживают" до момента возможного победного отчета, который все спишет.
                И заключительное. Если есть признанный 200ый, то есть и место, где находится тело. Если высруки посчитают, что слишком много 200ых не эвакуируются, то где-то в штабе может начаться припадок беспробудной храбрости. Дескать, как это: своих бойцов бросаем вот так? И родственники наяривают сверху. Давай, офицер, организуй эвакуацию. И любые аргументы про то, что потеряешь людей больше, чем тел эвакуировать сможешь, обернуться классикой: "А ты попробуй" и "Так ищи решение, мозги включи". Напробовались в начале СВО, а сейчас как раз мозги включили.
                При этом иногда действительно неясно, кто именно погиб. Пропало 40, тел насчитываем 25, у противника предположительно 5-ро. Цифры от балды, для понимания. Кто погиб, кто сумел где-то спрятаться, кто в плену, а кого просто разорвало на куски - поименно не знаешь. А раз так, то нормально не оформишь.
                В любом случае, даже на бойца начисляются все положенные выплаты, но за этим уже следят штабные. Так что семья защищена. Кого-то со временем признают погибшим, потому что найти всех не получится. Но должны еще и родственники согласиться, здесь всей процедуры не скажу. Кто-то тяжелый в плену и не может себя обозначить.
                Вот все это по совокупности дает ту картину, которую вы видите. Основная масса пропавших без вести сейчас - это 200. Но из-за того, что с родственниками не дорабатывают, они ищут своих, звонят в службы противника и вообще делают глупости. Но никто из офицеров на фронте специально такое им не организовывает. Мы здесь пытаемся думать о живых.
                2) Продолжу
                Нарушаем ли мы что-то? Допускаю. Сказать "да" не могу, а врать не хочется. Поэтому - допускаю. Но посмотрите и с другой стороны: у нас практически нет "павших от рук товарища после пьянки", у нас практически нет жертв несчастных случаев и классического бардака. Даже полный мудак при жизни, попадая в цинк, едет домой по документам в качестве достойного сына Отечества. Родственников никто "наказывать" не станет.
                И я, конечно, знаю и понимаю, что все это не правильно и так не должно быть. Но у нас здесь слегка другие задачи. И условия у нас здесь похуже ваших. Так что знаете как - ****уйте и делайте. Я морально тоже с вами, как и вы со мной.»
                (конец цитаты).

                Лучше, чем автор этого телеграмм-канала, сформулировать проблемы офицеров на линии боевого соприкосновения, невозможно. Всё так. Только в Чечне условия были всё же проще, и легче было оказать помощь и эвакуировать раненых, так же, как и отправить в Ростов-на-Дону в 111-й Главный центр судебно-медицинской экспертизы тела погибших для подготовки их к отправке к местам захоронения. В нынешних условиях это намного тяжелее. И я прекрасно понимаю, что без мата выразить своё отношение к происходящему крайне сложно.
                Вот так я и закончу сегодняшние заметки. Я считал и считаю, что специальную военную операцию надо заканчивать как можно быстрее. И хоть мой голос «комариного писка тоньше», я стараюсь донести свою точку зрения.
                Беда, если личные амбиции руководителя (и стоящих за ним людей) перевешивают интересы страны, её народа и просто доводы здравого смысла. Но раз уж нам пришлось жить в такое время, надо пытаться любыми способами изменить ситуацию в лучшую сторону.
                Всё равно раньше или позже Бог спросит с этих руководителей за каждую жизнь и за каждую слезинку, пролитые по их милости и дурости, и там оправдываться тем, что их неправильно информировали подчинённые, не получится. Но, видимо, поверить в Божий суд, если удалось подмять под себя суд земной, очень сложно. Однако жизненный опыт показывает, что месть Бога иногда бывает вроде бы запоздавшей, на наш взгляд, но неотвратимой.
                А пока пусть рассказывают сказки о том, как классно мы будем жить в 2030 году, а то ли невенчанная жена, то ли вдова нашего вождя проводит мастер-классы по художественной гимнастике в Поднебесной, стране, претендующей на роль сеньора в отношении некогда великого северного соседа.