Бессонница кошки мадам Жере. Глава 4

                4

  Инспектор Жюве уже успел позвонить в полицейское управление Тура о нападении на своего сотрудника, но был постоянно на связи и с местной больницей, куда уже доставили Роже. Пока местные врачи только обещали, что тот должен прийти в себя, поскольку организм молодой и здоровый, а значит — есть надежда, но такая уж у них работа.  Жерар остался в доме Тибо, там у него еще было много дел, но тут без хорошего криминалиста просто делать нечего, а значит надо или вызывать его в субботний день из Тура, или позвонить Изабель, и инспектор выбрал второй вариант. Хотя расстояние до города, где проживали родители Изабель, было куда больше, чем до центра департамента, но не прошло и двух часов, как девушка вернулась в Перюссон, чтобы сменить на время в доме Жерара, хотя и успела по дороге заехала в больницу проведать Роже. Что касается Жерара, то ему надо было хоть немного отдохнуть, но не после их поисков в доме Тибо, а после сдачи крови для своего друга и коллеги. Конечно, Жюве очень интересовало состояние своего сотрудника, и он с тревогой ожидал новостей из больницы, но надо было кому-то заниматься расследованием нападения на полицейского.

  Итак, было понятно, что вчера вечером, проводив Изабель, Роже вернулся в дом Тибо и для чего-то туда проник. Возможно, он определил, что в доме по ночам кто-то находится, что и было причиной бессонницы кошки мадам Жере. Сама мадам Жере на вопросы инспектора ничего не могла ответить, хотя периодически и прижимала к своим заплаканным глазам носовой платок, а ее Амели может и было, что сказать полицейскому инспектору, но..., вы сами все понимаете. Чужих в доме Тибо никто не видел, несмотря на субботний день, жандармы уже успели опросить соседей.  Инспектор очень надеялся на показания старины Жана, у которого он брал лодку, чтобы попасть в дом Тибо со стороны реки, но тот ничего не смог вспомнить. Было очевидно, что чем-то привлеченный Роже пробрался в дом Тибо и оказался в подземелье, где и получил роковой удар по голове.

   Сначала Жюве думал, что нападавший был не один, иначе как он мог затащить довольно тяжелое тело в комнату с гробом, открыть крышку и положить туда тело.
Но многочисленные раны на теле Роже свидетельствовали о его волочении, а значит нападавший не церемонился и был уверен, что имеет дело уже с трупом. Значит, это мог быть физически сильный и жестокий человек, который после того, как ударил Роже, решил таким оригинальным способом избавится от трупа. От трупа, по его мнению, дай бог Роже побыстрее прийти в себя.

   Была его одна маленькая деталь: в гробу, где нашли Роже, были найдены человеческие останки, которые уже дожидались Изабель в ее лаборатории для своей идентификации. Но Жюве почему-то был уверен, кому они могли принадлежать и поэтому уже начал изучать дело с исчезновением Тибо несколько лет назад. Тогда дело было успешно положено на полку до лучших времен, ввиду отсутствия трупа, и вот такие времена похоже наступили.

  Изабель вошла в кабинет инспектора совсем бесшумно, как заходит в комнату кошка, но для этого у нее были свои причины: за те несколько субботних часов, проведенных в городе, на нее свалилось столько стрессов и переживаний, сколько не случалось и за целый месяц. Жюве понимал, что девушка переживает из-того, что случилось с Роже и, когда она молча положила ему на стол результаты экспертизы, то задержал ее руку и по-дружески успокоил:
- Не вини себя, все будет хорошо, он выкарабкается.

  Девушка в ответ только признательно ему улыбнулась, словно инспектор снял с ее души тяжелый камень.

- Что там у нас? - показав глазами на документ, спросил Жюве.
- Останки, найденные в гробу в подземелье, принадлежат Морису Тибо, — сухо ответила Изабель.
- С чем ты их сравнивала? — удивленно поинтересовался инспектор.
- Незадолго до пропажи Тибо ему делали протезирование зубов и удаленные зубы сохранились в клинике, - сухо ответила девушка и сразу оживилась, - доктор Вебер оказался весьма педантичным человеком и раз обещал вернуть их пациенту, то у него не поднялась рука их выбросить.
- Что-нибудь свидетельствует о характере смерти Мориса Тибо? — продолжал задавать свои вопросы Жюве.

   Девушка в ответ только отрицательно покачала головой, тут даже она была бессильна.

- Значит, Морис Тибо самостоятельно лег в гроб, предварительно приведя в порядок свои зубы, — подытожил инспектор.

  По сдержанному поведению девушки было очевидно, что причина смерти Тибо ее сейчас интересует в самую последнюю очередь, и Жюве переключился на нападение на Роже.

- Найдены отпечатки пальцев, которые могут принадлежать нападавшему, - сразу оживилась Изабель, - хотя тот и пытался после себя их уничтожить, но у гроба прокололся. В нашей базе их нет, поэтому я послала запрос в полицейское управление Тура, чтобы они проверили по общенациональной базе.


  Ну что же, похоже дело сдвинулось с мертвой точки, сейчас начинается долгое ожидание поиска владельца отпечатков пальцев, но что-то обязательно всплывет, вернее, кто-то, так часто бывает.

  Уставший и поэтому более флегматичный, чем обычно, Жерар, которому еще пришлось дебютировать в роли донора, только подтвердил раннюю информацию: никто не видел в доме Тибо или вокруг него ничего подозрительного, в последнее время никто туда не заходил вплоть до самой последней ночи. Но ведь кошка мадам Жере не спала уже несколько ночей, а значит это было уже не первое посещение дома незнакомцем или каким-то хорошо известным всем человеком.

  День заканчивался довольно грустно: находившегося в стабильно тяжелом состоянии Роже, перевезли в Тур, все же там и аппаратура получше, и врачи поопытнее. А все в городе так надеялись, что дома и стены помогают, пусть и стены унылой палаты реанимации в городской больнице.

  Воскресный день в Перюссоне начался не только воскресной службой в местной церкви, но и попытками пролить свет на случившиеся ночью события в доме Тибо. Были задействована тяжелая артиллерия: средства массовой информации, местная агентура, которая что-то могла слышать о событиях субботней ночи, дошла очередь и до криминального мира, хотя какой такой мир может быть в маленьком и спокойном Перюссоне. Но все же Жерар, который работал теперь за двоих, кое-что обнаружил: на лодочную станцию к Жану на временную работу устроился молодой человек по фамилии Гурвиль, который поначалу не подходил под описание нападавшего: невысокого роста, вечно со своим шустрым щенком, он проживал в небольшом домике на берегу реки. Но глазастый Жерар обратил внимание, как ловко тот обращается с тяжелыми лодками, как будто для него это — детские кораблики. Он вспомнил маленького силача Вотрена, представил, как Гурвиль волочит тело Роже к гробу в подземелье и скоро в руках Изабель был материал для сравнения. Смущало правда его нежность по отношению к подобранному где-то четвероногому другу, которая не вязалась с жесткостью напавшего на Роже, но пока девушка проводила сравнение, Гурвиль был под подозрением. Но парня пришлось отпустить, да и откуда у пришлого работника лодочной станции могли быть ключи от дома Тибо?

  Что-то подсказывало инспектору Жюве, что пока он не разберется с делом об исчезновении Мориса Тибо пять лет назад, найти нападавшего на Роже будет непросто, если, конечно, тот не окажется каким-нибудь случайным клошаром. Поэтому, Жюве занялся изучением жизнеописания Мориса Тибо.

   Тибо приехал в Перюссон лет двадцать назад совсем один откуда-то из Окситании, но всем говорил, что вернулся на родину своих предков. У него никогда не было ни жены, ни детей, а такие люди всегда вызывают сильное подозрение. Еще у него были деньги, если он сумел купить себе, выставленный на продажу дом банкира Севестра, который ужу давно осел в Париже и безуспешно пытался продать через своего адвоката пустующий дом по непомерно высокой цене. Но Тибо это не смутило, и вскоре он поселился здесь один, словно потомок знатного рода.  С тех пор местные жители стали называть, чем-то похожий на средневековый замок, домом Тибо. Сам дом, конечно, не был похож на замки вроде Ланже или Монпулон, стоящие в долине Луары, но историки относят его постройку примерно к XV, самое позднее к XVI веку, правда родом Тибо в здешних местах никогда не пахло: де Блуа были, Рульки были, а вот Тибо — нет.

  С никем, из живших в Перюссоне людей, Тибо близко так и не сошелся, купил землю на берегу Эндрю, где построил пару ресторанов и жил себе на ренту, довольный своими доходами и никогда не вмешивался в ресторанные дела.  Еще до того, как Тибо пропал, сначала рестораны, а потом и земля были выкуплены новыми собственниками, а тот жил себе затворником, в окружении своего мажордома Барконе, экономки мадам Шавиньи и садовника Брисара. Причем все слуги в его доме были приходящими и что-то никто не помнит о пышных приемах в доме Тибо. Барконе умер почти сразу вслед за исчезновением хозяина, но его дети давно уже жили где-то на востоке страны, последний раз их видели на похоронах отца. Брисар некоторое время еще оставался в Перюссоне, но не найдя применение своему садовническому таланту, уехал куда-то в Прованс. А вот мадам Шавиньи тоже недолго оставалась жить в Перюссоне, но переехала ближе всех из них к городу - в Тур и тоже больше никогда не возвращалась обратно. Впрочем, каждый из работавших в доме Тибо, имел своих детей и даже внуков, а значит мог иметь доступ к ключам в доме, а может и к какой-нибудь тайне. Все это надо будет тщательно проверить, да еще в отсутствии Роже, м-да, довольно невеселая перспектива.

  Изабель уже провела экспертизу замков в доме и вывод не оставлял никакого сомнения: все двери были открыты родными ключами или их дубликатами, потому и появилось такое пристальное внимание к работавшим раньше в доме. Но прошло целый пять лет и все за это время могло измениться. Жюве тяжело вздохнул и стал собираться домой, работа работой, но завтра начинается очередная рабочая неделя, и он был не в таком возрасте, чтобы работать без выходных, да и Лизетт уже несколько раз звонила своему инспектору, интересуясь, когда его ждать дома. Впрочем, сначала инспектор позвонил в центральную больницу Тура и поинтересовался состоянием здоровья Роже: состояние — стабильное, стабильно тяжелое. И тут не было никаких светлых моментов, даже проблесков, а тем временем на Перюссон опускался осенний вечер, и Жюве с тяжелым сердцем покидал помещение родного полицейского участка: еще никогда так тоскливо не проходили у него выходные, а завтра — снова понедельник.