Визит Хозяина

Ночи в это время белые, солнце за горизонтом полностью не скрывается, поэтому ощущение времени теряется напрочь. Только обнаружив, что на часах третий час ночи,отправляемся на боковую. Все семеро в одну палатку. Семеро козлят.
Несмотря на то, что на нарах немного тесно, засыпаю сразу же, но сплю чутко, улавливая каждый шорох. Иногда просыпаюсь от надсадного кашля Иваныча, но под утро,когда, кажется, спишь, как убитый, снаружи палатки слышу отчётливые звуки.

Похрустывание веток, фырканье, потом слышится громкий жестяной лязг крышки на остывшем котле… И тут я вспоминаю предупреждение Лихого, что мы напрасно оставили приманку для Хозяина тайги на берегу,когда чистили хариусов. Мозг обжигает догадка: «Медведь снаружи!»

Меня подбрасывает с нар, как на пружинах. Серёга подорвался синхронно со мной. Смотрим друг на друга безумными глазами и в панике начинаем метаться по спящим
телам товарищей в поисках единственного на всех дробовика. Он где-то под матрасом, но под каким – большой вопрос.
Народ начинает возмущаться, а мы орём во всё горло, перебивая друг друга. Два Толика начинают дружно ржать во всё горло, и в это время слышно, как ночной визитёр стартует с пробуксовкой и уносит свою задницу в лес, ломая на своём
пути кусты и деревья. Он напугался наших криков гораздо
больше, чем мы его самого.

Вылезаем с предосторожностями из палатки и изучаем
обстановку. Набедокурить мишка не успел, только крышку
с котла снял да остатки каши со дна вылизал. Зато оставил
по пути эвакуации несколько лепёшек. Глядя на них, приходишь к пониманию того, что выражение «обделаться со страха» – не фигуральное.
Ну что теперь, надо постараться уснуть. Завтра, точнее,
уже сегодня, предстоит тяжёлый день. Теперь мы все знаем,
что древняя курковая «тулка» двенадцатого калибра лежит
с самого края нар, там, где место Лихого, а в сумке из-под
противогаза рядом, в изголовье, семь или восемь упаковок
с патронами, в двух из которых из картонных гильз выглядывают свинцовые пули с острым носиком и винтовыми бороздками на боках.

Только вот стрелять с двух метров в медведя из двустволки равносильно самоубийству. Прежде чем умереть, раненый зверь порвёт в клочья палатку вместе со всеми её обитателями.

Так что единственное, что остаётся делать в такой ситуации –
это использовать «антимедведин». Точнее, орать как можно
громче, чтоб напугать Хозяина и принудить его к бегству.
– Серёга! А знаешь, что делать, если встретился с медведицей? – бубнит, засыпая, Позин.
– Ну и чё?
– Крутить яйца.
– Да откуда же у медведицы яйца?!
– Не ей, дятел. Себе яйца крутить, потому что они тебе
больше не понадобятся.
Взрыв хохота в палатке слышен, наверное, даже в Хатынгнахе.

Следующие три дня ничем примечательным не выделялись, разве что однажды, во время рубки вешек, Серёга Иванов наступил на скрытое под кочкой осиное гнездо, и его здорово покусали злющие таёжные осы. А так всё было обыденно и скучно. Утром мы уходили на делянку, махали топорами, стаскивали вешки в штабели и, обессиленные, возвращались к ночи домой. А в лагере оставался один только
Иваныч, бессменный звереотпугиватель и повар.

В пятницу должна была прийти машина с продуктами,
но почему-то не пришла. Но поскольку нехватки еды мы
не ощущали, а чая и соли было достаточно, то отсутствие
машины в стойбище в положенный срок тревоги не вызвало.
Однако после работы в пятницу вечером мы решили половить рыбы бреднем, потому что на удочку клевать хариусы совершенно перестали. Словно река вымерла, хоть бы плеснул хвостиком один гад чешуйчатый. Мёртвая тишина.