Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 27

Стащив с себя одежду и мельком взглянув на собственное отражение в зеркале, Евангелина включила горячую воду, забираясь под душ.

Сегодня она специально встала пораньше, чтобы переделать кучу дел и успеть до возвращения Лисова устроить ему сюрприз.

Это был некий акт примирения. Во всяком случае ей казалось, что она должна была пойти на такое, чтобы повлиять на него после того, что сделали с Тереховым, передав куда надо координаты дома его родителей, где ранее хозяйничал оккупант.  И до последнего колеблясь с принятием окончательного решения, находясь как будто между двух огней, Евангелина пошла на уступки, оказав услугу родственнику.

Данные местонахождения этого дома были переданы Терехову в тот же день, а он, не мешкая с очередным актом мести, отдал приказ своим коллегам на уничтожение объекта.

Каких-то пару секунд, и от родительского дома Лисова, включая тех, кто там тогда находился, не осталось и мокрого следа. Поднявшись в воздух, здание разлетелось на мелкие кусочки, в считанные секунды прекратив свое существование. Также прекратила свое существование и штаб-квартира одного из самых боеспособных отрядов противника, обосновавшегося в этом месте из-за выгодного расположения, где их никто не мог найти. 

Нельзя было сказать, что сам Лисов сильно обрадовался этой новости. Но как будто давно смирившись с подобным исходом ситуации и не видя там другого выхода, ему, по крайней мере, хватило ума не выказывать вслух своего недовольства, что вряд ли бы понравилось охваченных патриотической волной окружающим.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, нельзя было сказать, что все могло закончиться иначе. Но отказываясь до конца принимать эту новость, он пропустил мимо ушей извинения от Евангелины, заявив, что ему надо побыть какое-то время наедине с собой, и она не должна его тревожить.

Привыкшая к тому, что из-за малейшего недопонимания он обычно первым идет на примирение, она была уязвлена его шагом. Но прекрасно осознавая, чем именно был спровоцирован подобный поступок, она была вынуждена смириться с его решением, надеясь найти с ним общие точки соприкосновения, когда он перестанет дуться на неё и вернется обратно.

Хотела она этого или нет, но с той поры между ними пробежал холодок. И не в состоянии договориться с ним сейчас, Евангелина ждала, когда все образуется само собой; как не был бы Лисов зол на неё, однажды «льды растают» и он снова станет таким как прежде. Просто надо было немного подождать и дать ему время прийти в себя.

Они не могли слишком долго находиться в ссоре. Причем самым обидным казалось для неё то, что это охлаждение произошло в тот период времени, когда между ними наконец начало устанавливаться хоть какое-то взаимопонимание, а она — проникаться им самим, его образом жизни, готовая теперь во всем ему помогать.

Евангелина была удивлена, как после всего этого он вообще не послал её на все четыре стороны, как мог бы сделать, удерживая её подле себя как девку для удовлетворения похоти и ничего более. Но он все же так не сделал. Значит она имела для него куда большее значение, чем могла подозревать, не рассчитывая на подобного рода привязанность с его стороны. Словно боялся её потерять, принимая основной удар на себя, а саму её как будто от чего-то оберегая. Потому-то он и не стал с ней тогда ссориться, имея вполне серьёзную причину для подобных действий. 
 
Новость о Сильвестре Евангелина перенесла спокойно, стараясь не показывать, что у неё творилось на душе. Тем более она не спешила делиться своими переживаниями с Лисовым, заранее представляя себе, как он на все это отреагирует.


Для неё это было не больше, не меньше, но все же потеря поклонника, который  мог остаться бы в живых, согласись она провести с ним тогда ночь. Но нет, она приняла совсем другое решение, а потом случилось то, что должно было случиться. Да, её самолюбие было задето, но она и представить себе не могла, что расплата окажется настолько жестокой.

 
Разборы руин после прилета продолжались до конца дня, в результате которого были обнаружена немало тел погибших, и их фрагменты. Остальные просто числились безвести пропавшими, аннигилировавшись в пространстве после взрыва. Сильвестр оказался в этом списке.

Убитая горем супруга дневала и ночевала на участке разбора завалов, пытаясь выбить хоть крупицу правды из уст его начальства, — все было бесполезно. Даже когда поиски его тела были завершены, службы по-прежнему продолжали хранить молчание, подтверждая её мрачные подозрения.

В происшедшем чувствовался четкий почерк наводчика, обладавшем информацией касательно точного количества новобранцев в казармах, которых на следующий день должны были отправить на передовую.
На это неоднократно намекал кузине Зонтинова и сам Терехов, прибывшей на место, как только ему стало обо всем известно. Обнаружив её на месте прилета, он пообещал ей найти этого корректировщика и наказать согласно законам военного времена, но Сильвестра уже было не вернуть. Его супруга подозревала, что в этой истории  было что-то нечисто, все хотела докопаться до сути, но окончательно впав в свое горе, спустя пару дней перестала придавать ей уже какое-либо значение.

Тщетно Зонтинов пытался успокоить свою родственницу, утверждая, что она ещё молода так убиваться, и скоро найдет себе другого мужа. А с Сильвестром у неё все равно бы ничего не получилось.

О том, кто на самом деле был в мыслях у его друга и зачем на самом деле Сильвестр женился на ней, Зонтинов говорить ей, разумеется, не стал. Но будучи готов пойти на все ради счастья кузины, одобрительно относясь к их браку, он и предположить не мог, что все закончится именно таким образом.
Евангелина не стала говорить с ним по телефону, отправив ему пару сухих сообщений со словами соболезнования. Как-никак Сильвестр отныне считался Зонтинова тогда не просто другом, но ещё и зятем. От личной встречи с ним она отказалась, ссылаясь на занятость, а на деле чувствуя  себя почему-то виновной в происшедшем.


В тот вечер она наверное была последней, с кем успел он поговорить накануне смерти, не считая коллег. И продолжая обвинять себя в том, чего не делала, в случившемся инциденте она видела некий знак Провидения. Ещё более жуткой казалась ей вся эта история, потому что конкретно от Сильвестра ничего не осталось. За исключением пары капель засохшей крови. И то, не все очевидцы были уверены, что она принадлежала именно ему. Так что теперь его родственники не могли даже толком похоронить останки, лишенные подобной «привилегии» в отличие от остальных своих собратьев по несчастью.


А больше всего её мучило осознание того, что она могла воспрепятствовать происшедшему и как-то повлиять на него. Помешать его уходу из квартиры. И все равно бы это ничего не решило. Потому что тогда бы у Сильвестра произошла стычка с Лисовым. И неизвестно, чем бы подобный расклад дел закончился для них обоих.


Будучи тогда ещё наивной и неопытной, она по глупости призналась Лисову в своей измене, за она неизменно поплатилась, поражаясь тому, что он вообще простил ей эту шалость, когда любая другая девушка на её месте огребла бы по полной программе. Возможно даже прибил бы её вместе с любовником, обставив это дело так, что никто потом не нашел бы их тел. Наверное по этой причине Эрика и сбежала от него, ни разу, правда, не изменим ему за это время. 
И все же, каким бы не был подлецом Сильвестр, размышляла Евангелина, задерживаясь в ванной комнате, а он не заслуживал такой жуткой смерти, полностью аннигилировавшись в пространстве. Хуже не придумаешь. Люди за более тяжелые проступки обходились менее жесткой расплатой. Почему же в судьбе этого парня все пошло наперекосяк? И кто именно был в этом виноват?

На момент у неё скопилось немало вопросов, но вряд ли она получит на них когда-нибудь необходимые ответы. Сейчас для неё имело куда больше значения примирение с Лисовым, словно пытаясь таким образом загладить перед ним свою вину за визит Сильвестра. Словно тот был в курсе, что к нему в квартиру приходил ненавистный одногруппник, выказывая претензии его любовнице.

Хорошо, что им повезло с соседями-пофигистами, которым было наплевать, кто и с кем живет те, кто по воле судьбы оказался с ними в этом доме, иначе ей была бы крышка. Рано или поздно кто-то из них непременно бы донес до его ведома о визите Сильвестра, и мало бы ей не показалось.

По крайней мере, там, где она раньше жила с отцом, люди хорошо знали друг друга, а новенькие и приезжие почти сразу бросались всем в глаза. Это только внешне казалось, что никому ни до кого здесь не было дела. В реальности же у них шла почти тотальная негласная слежка друг за другом. И чужих соседи вычисляли на раз. 

Странно, что сам Лисов ей тогда так и не сказал, где был и что с ним произошло. В последнее время у него появилось так много от неё тайн, что потеряв всякую надежду услышать хоть одно нормально объяснение касательно сложившейся ситуации, она просто стала ждать, когда сам дозреет до долгожданного разговора и расскажет ей хотя бы вкратце о тайной стороне своей жизни. Или не расскажет. Ясное дело, что дальше так продолжаться не могло. И он должен был это почувствовать…

Но видать в прошлый раз ему неслабо прилетело по голове и по туловищу. Потому как решив немного поухаживать за ним, (чего ранее за ней не наблюдалось), сколотив на скорую руку завтрак, она была немного удивлена, когда зайдя в спальню, обнаружила тарелку нетронутой. Мало того, он даже не стал пить кофе, ссылаясь на невыносимую головную боль, от которой спасали только таблетки. В


Возможно, у него даже было легкое сотрясение мозга, однако стоило ей завести разговор о необходимости показаться врачу, как отмахиваясь от неё, он продолжал утверждать, что ничего серьёзного с ним не произошло. Немного отлежится и через пару дней придет в норму. Правда, сама она не сильно в это верила.

И переживая, как бы ему не стало хуже, она хотела было остаться рядом с ним, но отклонив и это предложение, Лисов заявил, что она вольна делать что угодно и подле себя он держать её не собирается. Он привык заботиться о себе сам. По-другому и быть не могло. Если ему действительно станет хуже, он даст ей об этом знать.

Евангелина не сдержала свое слово, решив заботиться о нем так, как это было принято между двумя людьми, связанными близкими отношениями. Но убедившись позже, что её действия не находят должного отклика и она только ему мешает, навязываясь по поводу и без, собрав немного своих вещей, вскоре выехала на свою квартиру, как он предлагал ей в самом начале, чтобы она «отдохнула» наконец от него.    

Сам переезд не вызвал у неё особых впечатлений. Долгожданная свобода в новеньком жилом комплексе с прекрасным видом на городские пейзажи с высоты невесть какого по счету этажа радовала её от силы пару дней. И привыкнув за это время к обществу Лисова, она вскоре начала за ним скучать, не в состоянии ничем другим заполнить внутреннюю пустоту и утолить наконец это чувство утраты.


Да, в умных книгах психологи советовали прислушиваться к себе и своим ощущениям, ни на ком не зацикливаясь. Но свыкнувшись за это время с обществом этого парня до такой степени, что больше не представляла без него своей жизни, вопреки поставленной задаче выдержать его отсутствие хотя бы неделю, Евангелина никак не могла дождаться своего возвращения обратно, снова и снова изумляясь подобным переменам в себе самой, когда ранее подобное уединение она переносила с необычайной легкостью, ни о чем не жалея и ни за кем не скучая.

Теперь все изменилось.

Особенно непросто ей было по ночам, когда она засыпала в одиночестве и её голову осаждали тревожные мысли, развеять которые был в состоянии только он один своими реалистическими замечаниями. Только за ним она, похоже, чувствовала себя как за «каменной стеной», начав понимать значение этого выражения лишь с момента появления в её жизни этого человека. И действительно, стоило Лисову появиться на горизонте и заявить о себе, как половина её проблем растворялась в воздухе сама по себе, а другая их часть — казалась уже не столь значительной как раньше.

Впрочем, возникали моменты, повлиять на которые не мог даже он. И до сих пор продолжая срываться с постели, инстинктивно укладываясь на пол подле кровати под звуки пролетавшего над городом самолета, она каждый раз вздыхала с облегчением, когда ничего страшного не произошло.

Поднимаясь с пола и набросив на себя сверху простыню, она подходила к окну, сама не зная, что пыталась там увидеть. Да, ей было страшно, но со страхом этим ничего нельзя было поделать. Ровно как и избавиться от этого ощущения по щелчку пальцев. Приходилось просто мириться с ситуацией и надеяться, что полетов этих больше не повторится. А потом снова возвращаться в постель, стараясь забыть пережитые неприятные эмоции как страшный сон.


Неудивительно, как только прошли пару дней, показавшиеся ей целой вечностью, но за которые Лисов мог вполне оклематься, Евангелина снова переехала к нему. В надежде, в этот раз он её точно не прогонит, и у них наладиться прежняя жизнь.


Каким же было её удивление, когда открыв дверь в прихожую, она никого не обнаружила в квартире. Как будто сам он там был какое-то время до её появления, а потом, срочно собравшись, куда-то ушел, не спеша возвращаться. Видимо опять какие-то важные дела, о которых она пока была ни сном, ни духом.


С другой стороны его отсутствие предоставляло ей возможность потратить это время на свое усмотрение и устроить, к примеру, романтический ужин. Это был первый в её жизни подобный опыт. Она только училась, не знала, как Лисов вообще отреагирует на её инициативу. Между тем, интуиция подсказывала ей, что лучшей идеи доказать ему свою преданность, и проявить свое участие, как сейчас, нельзя было придумать.

Останавливало пока от воплощения этого плана сама неизвестность. Отсутствие какой-либо информации о нынешнем месте его расположении и времени, когда он точно придет обратно.

Поэтому решив действовать на авось, Евангелина начала с душа и приведения себя в порядок, уверенная, что к середине дня он таки даст о себе знать и обязательно ей позвонит. В конце концов, он обещал на днях перезвонить. Тем не менее время шло к полудню, а он от него по-прежнему не было никаких вестей. Как тут не начать беспокоиться, придумывая себе невесть что?

Пытаясь хоть немного отвлечься, только бы не накручивать себя лишний раз, Евангелина попробовала переключить свое внимание на воспоминания, связанные с более приятными вещами, о которых она обычно старалась не думать, давая волю фантазии только ночью.

Непосредственно перед сном или когда Лисов заключал её в объятия, намекая на не совсем невинное продолжение их любовных игр, которые она всегда встречала с восторгом, для вида ломаясь лишь в самом начале, чтобы не облегчать ему победу. Тем не менее направляя воду на внутреннюю поверхность своих бедер, она не могла тогда думать ни о чем другом.


Это сейчас, спустя несколько дней разлуки с ним, происходящее казалось ей каким-то сном. Она не удивится, что через полгода другие события, включая смерть её земляков и Сильвестра тоже покажутся каким-то сном, к которым ей вряд ли захочется когда-нибудь возвращаться. В последнее время её внимание акцентировалось и вовсе на других вещам и думать о неприятных вещах не хотелось.

Как знать, возможно так работала защитный механизм, спасая её психику от невероятных потрясений. А возможно ей действительно было на все наплевать, лишь бы у самой было все хорошо, и она смогла бы уцелеть в этой заварухе, которая не было ни конца, ни края, несмотря на приложенные усилия таких как Терехов, готовых сложить голову в борьбе за отчизну.

Отчасти она даже была рада, что Лисов не принимал во всем этом участия, как-то ухитряясь не попасть в лапы тех, кто направо и налево раздавал повестки, не стесняясь порой устраивать настоящие облавы на тех, кто уклонялся от исполнения «воинского долга». Пока что ему улыбалась удача, помноженная на собственную ловкость, высокий уровень коммуникабельности и хорошо отточенный язык. Но как долго могло это продолжаться и сколько ещё будет ему вот так везти, она не знала, стараясь ничего не загадывать наперед.

Он мог спокойно все бросить и уехать, но так почему-то этого и не сделал. А все из-за раздела имущества, приносившие ему хороший доход, но которое намеревался отобрать у него дядюшка. Евангелина была более чем уверена, что это и было основной причиной, почему он до сих пор находился здесь, а не заграницей, в теплых краях, где его не могли достать представители военкомата.

«Если дядюшка не натворит глупостей, то у него останется перспектива быть услышанным собственными подчиненными, — любил говорить о своем родственнике Артем, когда речь заходила о его родне. — А какая перспектива ожидает его после провала очередного рейдерского захвата моего холдинга? Сдохнуть, разложиться и надеяться, что никто даже не вспомнит о его позоре».

О том, что сам он приложил немало усилий для развала планов дядюшки Лисовича, выстраивая немало препятствий на его пути к тому, что он никогда не мог получить, Лисов предпочитал не распространяться, держа в привычном неведении относительно своей дальнейшей стратегии её саму и ближайшее окружение. И не стремясь особо вникать в суть обоюдной неприязни этих двоих по отношению друг к другу, Евангелина была уверена, что все разрешиться в пользу Лисова, а его родственник, также немало поднаторевший в интригах и подковерных играх, останется ни с чем, вернувшись туда, откуда пришел, выжидая удобный момент для нападения.    

С трудом подавив не оставлявшее её во время приема душа чувство смутной тревоги, она выбралась из ванной и насухо вытершись полотенцем, надела нижнее белье. После чего набросив на себя халатик, направилась в спальню проверить телефон на наличие пропущенных звонков и полученных сообщений. Увы, там все было тихо и пусто.

Несмотря на данное накануне обещание, Лисов перезванивать не спешил. И начав было испытывать теперь не просто тревогу, а самый настоящий страх, Евангелина с трудом удержалась от попытки набрать его номер и уточнить, где находился он сейчас, рискуя навлечь на себя его гнев. Ей чудом удалось сохранить контроль над эмоциями и не сотворить очередную глупость, когда до её слуха донесся сначала стук в двери, а потом звонок.

Невольно вздрогнув, она отложила телефон в сторону, прислушиваясь к происходящему. Если это был Лисов, то вряд ли бы он стучал в дверь. У него были с собой ключи. Тогда кто же это мог быть? Неожиданно ей пришла в голову не очень хорошая мысль. А что если с ним что-нибудь случилось и ей просто пришли сообщить эту прискорбную новость?!


Евангелина не хотела об этом думать, ни представлять этого события, но учитывая образ жизни Лисова, который не умел и желал спокойно жить, то и дело оказываясь центральной фигурой различных историй, кажется она только сейчас осознала в полной мере, что её ждет, если она станет его законной супругой.

Таким образом, в считанные секунды оказавшись перед дилеммой открыть дверь и объясниться с визитерами, либо затаившись на кухне, сделать вид, что будто никого дома не было, после недолгих раздумий она выбрала первый вариант. И понятия не имея, кого принесла сюда нелегкая, и что ей суждено было сейчас выслушать, уняв стук своего сердца, Евангелина отправилась в прихожую, протягивая руку к лежавшим на тумбочке ключам.

   
Поплотнее запахнув халат и слегка пригладив растрепавшиеся волосы, она лишь на миг застыла у двери, колеблясь с принятием окончательного решения, но уже было поздно. Перед ней стоял дядюшка Лисович собственной персоной, также успевший вернуться в город, как только здесь потекла более-менее мирная жизнь.

 
Поздоровавшись с ней так, что Евангелина моментально почувствовала, что любезность эта была наигранной и не имела ничего общего с вежливостью, он попробовал ступить вперед, высматривая кого-то за её спиной. И все ещё находясь под впечатлением этой встречи, Евангелина даже забыла поприветствовать его в ответ как того требовали правила этикета, втупившись в этого человека, как если бы он был выходцем из потустороннего мира.

Его физиономия казалась ей знакомой. И в этом не было ничего удивительного. Перед ней стоял человек, чьи черты лица, фигура и даже голос имели что-то общее с его же племянником как это зачастую происходило у людей почти одной крови. И все равно они между собой отличались. Внешне мужчина выглядел на тридцать с лишним, но на деле же ему могло быть даже больше сорока. Либо он хорошо сохранился благодаря особенной генетике, либо не брезговал пользоваться омолаживающими процедурами, без которых не сильно бы и выглядел на свой настоящий возраст.

Пристально всматриваясь в него, Евангелина подумала на мгновение, что где-то так будет выглядеть приблизительно и сам Лисов, когда достигнет подобного возраста.

Перебирая по памяти лица, она наконец вспомнила, кем приходился этот тип его семейке. Кажется, она даже где-то видела его мельком, не запомнив толком его лица. И возможно это было на похоронах матери Лисова, куда она вопреки собственному желанию остаться дома, таки решила заявиться, жалея, что ей не удалось чуть раньше свидеться с будущей свекровью, когда та была ещё жива, и многое с ней обсудить.

Теперь ворошить прошлое не имело смысла. Что произошло, то произошло. Решать дела с человеком надо, пока он жив. Теперь она могла попросить у неё прощения за сказанные ею сгоряча слова о своей будущей помолвке с её сыном только в мыслях, навсегда упустив момент окончательного с ней примирения.
А между тем ей надо было решить новую задачу. И одна из них стояла сейчас в прихожей квартиры Лисова, молча требуя у неё разрешения пройти внутрь помещения и осмотреть комнаты.

Прочитав по лицу этого типа, что ничего хорошего ожидать от него не придется, Евангелина стала в дверях, заявив, что Лисова сейчас нет дома, и ему лучше покинуть квартиру. Проигнорировав её слова и не придав никакого значения прозвучавшим в её голосе гневным ноткам, мужчина без труда отодвинул её в сторону, беспрепятственно проникая на неухоженную территорию, куда он вряд ли бы попал, окажись его племянник дома.

Евангелина знала о нем немногое, ведь изредка рассказывая что-то о своем родственнике, Артем редко отзывался о нем хорошо. И будучи тогда незнакома с ним лично, она не понимала, как можно было отзываться в таком духе о тех, что желал ему в детстве только добра. Теперь же для неё все стало на свои места.

Последовав за этим типом в гостиную, возмущенная его вторжением, она попыталась выяснить причину его вмешательства в дела, не имевших к нему никакого отношения. 

— Смотрю, мой племянник ведет себя прямо как профессиональный уклонист: не сидит больше пятнадцати минут на одном месте, — цинично отметил вслух дядюшка Лисович, скользя жадным взглядом по книжному шкафу, где могли быть спрятаны какие-то важные документы, останавливаясь на столе, чьи ящики наверняка были заперты на ключ.

— Зачем вы сюда пришли? — переспросила у него Евангелина, смерив мужчину высокомерным взглядом. — И кто вам вообще разрешал трогать чужие вещи? — Подойдя к рабочему столу в кабинете Лисова, он принялся его обыскивать, бесцеремонно выворачивая на поверхность содержимое незапертых ящиков, за пять минут устроиа в помещении самый настоящий бардак.

Оставив ненадолго свое занятие, мужчина поднялся с колен и отбросив в сторону пару книг,  внезапно подошел к Евангелине, уставившись на неё так, будто она могла знать ответ на его вопрос и выдать некоторые тайны о его племяннике. Сохраняя хладнокровие, она продолжала стоять там, где её застали врасплох, спокойно выдержав эту пытку взглядом. 

— Ты пойми, у меня с этой ху*той личные разборки, — отозвался наконец он, прерывая  молчание, но по-прежнему не спуская с неё глаз, — поэтому мне надо знать, где находится он сейчас, чтобы свести с ним счеты. Уж больно насолил мне племянничек в этой жизни.

Спохватившись, Евангелина стащила со своего пальца обручальное кольцо, незаметно сунув его в карман халата. Нельзя было показывать этому человеком, кем приходится она Лисову. Это могло ему навредить. Она не хотела добавлять своему любовнику новых проблем. Пусть дядюшка Лисович думает, что она ничего не значит для его племянника. Так, шлюха, снятая им на одну ночь, ничего больше. Так, по крайней мере, ей удастся сбить с толку этого мужчину и направить его по ложному пути.

Глядя на неё в упор, он ожидал услышать хоть какую-то информацию о своем племяннике, и чувствуя, что этот тип так просто от неё не отстанет, переведя дух, в качестве оправдания Евангелина ответила ему следующее:

— Я не знаю, где он. Но если он вам так сильно нужен, можете набрать его с моего телефона.

Было заметно, что дядюшка Лисович не сильно поверил её предостережению, размышляя о своем, пока его лицо не озарила снисходительная улыбка.

— Повторяю, со мной бороться бесполезно, — отозвался он, давая ей понять, что с ним лучше не шутить. — Если бы я только захотел, то давно бы стер его порошок. Со мной такие вещи не проходят, и не надейтесь.

Рассеянно прислушиваясь к его словам, Евангелина смотрела на него так, как смотрит на своего пациента врач психиатрической клиники, со снисхождением относясь к его безумным проектам. Ей в жизни не приходилось иметь дело со столь утомительным и настырным мужчиной!

Как знать, может сам Лисов в его возрасте станет таким же?!

Впрочем, эти двое являлись родственники, тогда чему она удивляется, рискнув связать свою судьбу с одним из них. Кто знает, по какой колее пошла бы её судьба, если бы первым на своем жизненном пути она встретила именно этого мужчину, а не его племянника. Последний скорее всего так и остался бы со своей Эрикой, отношения с которой рано или поздно исчерпали бы себя, и он отправился бы на поиски новой пассии.

Дядюшка Лисович находился как раз в самом расцвете своих сил, но выглядел, на удивление, моложе своих лет, тогда как его сверстники даже не доживали до подобных годов, погибая в различных авантюрах. Заодно она бы попробовала, как это — быть со взрослым и опытным мужчиной, пусть отношения в стиле «дочь-отец» её никогда не прельщали, и она предпочитала играть в любовь со сверстниками. В то время как некоторые её подруги предпочитали строить глазки взрослым мужчинами, большинство из которых уже давно были женаты.

Впрочем, такие отношения имели бы для неё смысл, будь она сиротой с детства, либо живя с матерью, рано потеряв при этом отца. Но конкретно в её случае все было по-другому. Её отец жив. Отношения с ним были самые хорошие, пусть и в последнее время они редко общались. Стало было, ей не было нужды западать на взрослых мужчин, если бы не тяга к извращениям, которой она тоже была напрочь лишена. 

Но кто знает, возможно когда-нибудь она тоже пойдет по такому пути, если её отношения с Лисовым достигнут пика, или она им пресытится, — в этом мире нельзя было обещать что-нибудь друг другу наверняка. Но пока ей был дорог именно этот парень, она не могла позволить себе разбрасываться на всех подряд.

Особенно если учесть, как тяжело воспринял её первую измену сам Лисов, заимев с той поры на неё хороший зуб. Оставалось только удивляться, как вообще не вымер их род, где мужчины были напрочь лишены отцовского инстинкта, равнодушно относясь к своему потомству и редко когда принимая участие в его воспитании.

Неудивительно, что Лисов вырос именно таким; местами напрочь отбитым. И это нельзя было изменить, и хоть как-то отремонтировать.

— Если я захочу, то сверну вам бошки, — так и не услышав от неё ничего, что могло бы помочь ему напасть на след таинственно исчезнувшего племянника, молвил дядюшка Лисович, упиваясь собственным ораторским искусством. — Меня многие боятся, хотя я никого не пугаю. Так что сколько бы не строили против моей персоны козней, уничтожить меня нереально.

— Но за что вы так его ненавидите и чего хотите от него? — не выдержав, осведомилась у нежданного гостя Евангелина, пытаясь нащупать какую-то логику в словах его угрозы, как будто тот действительно собирался причинить вред её любовнику.

— Мне просто обидно, что эта х*ета, — так обычно называл он своего племянника, сильно обозлившись на него после определенных проделок, — хочет показать себя умнее и хитрее родного дяди. Но любого фраера, как обычно, губит жадность. Поэтому подождём пока, а позлорадствуем уже потом… Когда наступит расплата за все его деяния.

Вслушиваясь в его речь, но мало что из неё понимая, Евангелина хотела уточнить, что именно  подразумевает он под словом «расплата» и за какие «деяния» Лисов должен понести наказание, когда отмахнувшись от неё, мужчина внезапно повернулся в сторону беспорядочно сваленных на полу в одну кучу книг и каких-то бумаг.

Так и не найдя того, что он искал, дядюшка Лисович бросил свои поиски, и моментально ринувшись к двери, которую Евангелина так и не соизволила закрыть на замок, в один момент исчез на лестничной площадке, даже толком с ней не попрощавшись. Наверное просто не видел в этом необходимости, огорчившись из-за неудачных поисков.

Пожав плечами, Евангелина закрыла наконец за ним дверь, с облегчением вздыхая. Только теперь она могла успокоиться и привести свои мысли в порядок.

Убедившись, что её вид был вполне пристойным и дядюшка Лисович не увидел ничего свыше того, что прикрывал от него её халат, она снова вернулась в рабочий кабинет, где теперь царил настоящий бардак.

Осененная какой-то мыслью, Евангелина медленно подошла к столу. Что искал в ящиках обезумевший родственник, для неё так и оставалось загадкой. Зато это могло стать очевидностью для самого Лисова.

«Жди в гости. Увидимся в аду», — гласила нацарапанная дядюшкой Лисовичем на столе надпись иглой, адресованная собственному племяннику. Тем не менее, что бы ни значили его угрозы, а ей следовало предупредить Артема о визите родственника.

Он должен знать о его появлении в городе и впредь вести себя осторожней. Если только не был в курсе всего этого раньше её… 

Книга 4. Глава 28

http://proza.ru/2023/12/16/923