Пушкин мнимый Певец Свободы

В начале 1820-го  царь в ранге императора Империи Александр 1 грозно высочайше объявил:
«Пушкина  надобно  сослать  в  Сибирь:  он  наводнил  Россию возмутительными  стихами;  вся  молодежь  наизусть  их  читает»
(см. Пущин  И.  И.  Записки  о  Пушкине.  Письма).


Вызванный  к  петербургскому  генерал-губернатору  гр.  М.  А.  Милорадовичу  для  допроса  Пушкин  исписал  «целую  тетрадь»  всего,  что  было  сочинено  им  и  что  разошлось под  его  именем.  Эту  тетрадь  Милорадович  передал  Александру  I.   
(см. Штейнгейль  В.  И.  Сочинения  и  письма.  Иркутск,  1985.  Т. 1)


Игра  юного Пушкина в чужие игры либерализма и фрондерства  дорого ему обошлась  - его отправили хандрить под прикрытием в южную командировку   с заданием «втереться в тайные общества» в губерниях Мало-россии и  Бес-арабии


В 1823-ем Пушкин писал  князю П.А. Вяземскому, прося  ходатайствовать  о прекращении южной командировки с приложением признания в том,  что покончил с «либеральным бредом, и вложения листа  стихов составного «Свободы сеятеля…»:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

В  «Воображаемом  разговоре  с  Александром  I»  (конец 1824 - начало 1825 )поэт  подтвердил  свою  непричастность  ко  многим  запрещенным  стихотворениям: 
«Всякое  слово  вольное,  всякое  сочинение  противозаконное  приписывают  мне так,  как  всякие  остроумные  вымыслы  к(нязю)  Ц(ицианову). От  дурных  стихов  не  отказываюсь,  надеясь  на  добрую  славу своего  имени,  а  от  хороших,  признаюсь,  и  силы  нет  отказываться. Слабость  непозволительная» 

В 1825-ом в мае в письме к князю П.А. Вяземскому поэт возопил:
«…мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.»

В 1826-ом Пушкин  в  письме  от 10 июля  к  князю П.А. Вяземскому пожаловался:
«Все  возмутительные  рукописи  ходили  под  моим  именем,  как все  похабные  ходят  под  именем  Баркова»
 
Князь-поэт П.А. Вяземский возмущался, что авторство  его варшавского творения-откровения  »Негодование» приписали все тому же Пушкину:
«К чему мне вымыслы? к чему мечтанья мне И нектар сладких упоений? Я раннее прости сказал младой весне, Весне надежд и заблуждений! Не осушив его, фиал волшебств разбил; При первых встречах жизнь в обманах обличил И призраки принес в дань истине угрюмой; Очарованья цвет в руках моих поблек, И я сорвал с чела, наморщенного думой, Бездушных радостей венок. Но, льстивых лжебогов разоблачив кумиры, Я правде посвятил свой пламенный восторг; Не раз из непреклонной лиры Он голос мужества исторг. Мой Аполлон — негодованье! При пламени его с свободных уст моих Падет бесчестное молчанье И загорится смелый стих. Негодование! огонь животворящий! Зародыш лучшего, что я в себе храню, Встревоженный тобой, от сна встаю И, благородною отвагою кипящий, В волненьи бодром познаю Могущество души и цену бытию. Всех помыслов моих виновник и свидетель, Ты от немой меня бесчувственности спас; В молчаньи всех страстей меня твой будит глас: Ты мне и жизнь и добродетель! Поклонник истины в лета, Когда мечты еще приятны,— Взывали к ней мольбой и сердце и уста, Но ветер разносил мой глас, толпе невнятный. Под знаменем ее владычествует ложь; Насильством прихоти потоптаны уставы; С ругательным челом бесчеловечной славы Бесстыдство председит в собрании вельмож. Отцов народов зрел господствующих страхом, Советницей владык — губительную лесть; Печальную главу посыпав скорбным прахом, Я зрел: изгнанницей поруганную честь, Доступным торжищем — святыню правосудья, Служенье истине — коварства торжеством, Законы, правоты священные орудья, Щитом могучему и слабому ярмом. Зрел промышляющих спасительным глаголом, Ханжей, торгующих учением святым, В забвеньи бога душ — одним земным престолам Кадящих трепетно, одним богам земным. Хранители казны народной, На правый суд сберитесь вы; Ответствуйте: где дань отчаянной вдовы? Где подать сироты голодной? Корыстною рукой заграбил их разврат. Презрев укор людей, забыв небес угрозы, Испили жадно вы средь пиршеских прохлад Кровавый пот труда и нищенские слезы; На хищный ваш алтарь в усердии слепом Народ имущество и жизнь свою приносит; Став ваших прихотей угодливым рабом, Отечество от чад вам в жертву жертвы просит. Но что вам? Голосом алкающих страстей Мать вопиющую вы дерзко заглушили; От стрел раскаянья златым щитом честей Ожесточенную вы совесть оградили. Дни ваши без докук и ночи без тревог. Твердыней, правде неприступной, Надменно к облакам вознесся ваш чертог, И непорочность, зря дней ваших блеск преступный, Смущаясь, говорит: «Где ж он? где ж казни бог? Где ж судия необольстимый? Что ж медлит он земле суд истины изречь? Когда ж в руке его заблещет ярый меч И поразит порок удар неотразимый?» Здесь у подножья алтаря, Там у престола в вышнем сане Я вижу подданных царя, Но где ж отечества граждане? Для вас отечество — дворец, Слепые властолюбья слуги! Уступки совести — заслуги! Взор власти — всех заслуг венец! Нет! нет! не при твоем, отечество! зерцале На жизнь и смерть они произнесли обет: Нет слез в них для твоих печалей, Нет песней для твоих побед! Им слава предков без преданий, Им нем заветный гроб отцов! И колыбель твоих сынов Им не святыня упований! Ищу я искренних жрецов Свободы, сильных душ кумира — Обширная темница мира Являет мне одних рабов. О ты, которая из детства Зажгла во мне священный жар, При коей сносны жизни бедства, Без коей счастье — тщетный дар, Свобода! пылким вдохновеньем, Я первый русским песнопеньем Тебя приветствовать дерзал; И звучным строем песней новых Будил молчанье скал суровых И слух ничтожных устрашал. Лучший вознесясь от мрачной сей юдоли, Свидетель нерожденных лет — Свободу пел одну на языке неволи, В оковах был я, твой поэт! Познают песнь мою потомки! Ты свят мне был, язык богов! И мира гордые обломки Переживут венцы льстецов! Но где же чистое горит твое светило? Здесь плавает оно в кровавых облаках, Там бедственным его туманом обложило, И светится едва в мерцающих лучах. Там нож преступный изуверства Алтарь твой девственный багрит; Порок с улыбкой дикой зверства Тебя злодействами честит. Здесь власть в дремоте закоснелой, Даров небесных лютый бич, Грозит цепьми и мысли смелой, Тебя дерзающей постичь. Здесь стадо робкое ничтожных Витии поучений ложных Пугают именем твоим; И твой сообщник — просвещенье С тобой, в их наглом ослепленье, Одной секирою разим. Там хищного господства страсти Последнею уловкой власти Союз твой гласно признают; Но под щитом твоим священным Во тьме народам обольщенным Неволи хитрой цепь куют. Свобода! о младая дева! Посланница благих богов! Ты победишь упорство гнева Твоих неистовых врагов. Ты разорвешь рукой могущей Насильства бедственный устав И на досках судьбы грядущей Снесешь нам книгу вечных прав, Союз между граждан и троном, Вдохнешь в царей ко благу страсть, Невинность примиришь с законом, С любовью подданного власть. Ты снимешь роковую клятву С чела поникшего к земле И пахарю осветишь жатву, Темнеющую в рабской мгле. Твой глас, будитель изобилья, Нагие степи утучнит, Промышленность распустит крылья И жизнь в пустыне водворит; Невежество, всех бед виновник, Исчезнет от твоих лучей, Как ночи сумрачный любовник При блеске утренних огней. Он загорится, день, день торжества и казни, День радостных надежд, день горестной боязни! Раздастся песнь побед, вам, истины жрецы, Вам, други чести и свободы! Вам плач надгробный! вам, отступники природы! Вам, притеснители! вам, низкие льстецы! Но мне ли медлить? Грязную их братью Карающим стихом я ныне поражу; На их главу клеймо презренья положу И обреку проклятью. Пусть правды мстительный Перун На терпеливом небе дремлет, Но мужественный строй моих свободных струн Их совесть ужасом объемлет. Пот хладный страха и стыда Пробьет на их челе угрюмом, И честь их распадется с шумом При гласе правого суда. Страж пепла их, моя недремлющая злоба Их поглотивший мрак забвенья разорвет И, гневною рукой из недр исхитив гроба, Ко славе бедственной их память прикует.»
 (см. П.Вяземский. Стихотворения. Москва: Советская Россия, 1978)

«В  бумагах  П.  В. Анненкова  сохранился  отрывок,  озаглавленный  по  первой  строке:  «Мой  Аполлон!  Негодованье».  Другое  название  «Министрам»  написано  под  текстом.  Отрывок ошибочно  датирован  1819  г.  и  подписан:  «А.  Пушкин».  Стихотворение,  как  свидетельствует  помета  красными  чернилами: «Сообщено  Тютчевым,  лицейским  товарищем  Пушкина».

Вяземский  писал  в  1869  г.  П.  И.  Бартеневу: 
«Нельзя  не  заметить,  что  вообще  как  у  нас,  так  и  в  заграничных изданиях  нередко  приписываются  Пушкину  стихи,  в  которых он  не  виноват  ни  душой,  ни  телом».
(см. Дубровский А.В. МНИМЫЙ ПУШКИН» ( ПРИЖИЗНЕННЫЕ СПИСКИ ПОЛИТИЧЕСКИХ СТИХОТВОРЕНИЙ, ПРИПИСЫВАВШИХСЯ ПУШКИНУ) 2002)

Два доп. примера приписок:
(а)
Стихотворение  неустановленного  автора  «Ответ  масонов» («Изгнанье  их  не  утвердит  короны...»),  являющееся  политическим  откликом  на  распоряжение  правительства  о  закрытии  масонских  лож  в  1822  г.,  распространялось  по  России  с  именем Пушкина
(б)
Два  других  отрывка:  «Свободным  человек  родится...»  под заглавием  «К  человеку»  и  «Деспота  дар  не  украшенье...»  под заглавием  «Надпись  к  портрету  Деспота»  тоже  под  именем Пушкина  ходили  в  списках

***

Если собрать все рукописные тетради современников и их потомков, то получится сводный большущий том с стихотворений, посланий, поэм, басе н и эпиграмм, которые позволят без сомнений сделать заветное – присвоить А.С. Пушкину титул «Первый революционный поэт России, Певец Свободы и  ликвидатор крепостничества и буржуазийности»
Но вот незадача – эта самая буржуинская буржуазия была недоликвидирована, воскресла  и опять у власти со страстью олигархической со всей несокрушимой крепостью

***

Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
Ну и кто такое удумал … то ?

***

М. Цявловскому  удалось  выявить  около  трехсот  стихотворений,  в разное  время  приписанных  Пушкину