Амбулаторная карта

Эпикриз (от др.-греч. — суждение, решение) — суждение о состоянии больного, о диагнозе, причинах возникновения и развитии болезни, об обосновании и результатах лечения, формулируемое по завершении лечения или на определённом его этапе. Эпикриз является обязательной составной частью медицинских учетных документов. В зависимости от особенностей течения и исхода болезни эпикриз может включить суждение о прогнозе больного, заключение о необходимости дальнейшего наблюдения за ним, лечебно-трудовые рекомендации. В случае летального исхода в эпикризе указывается причина смерти.

Содержание эпикриза доступно только медработникам, и на него распространяются правила соблюдения профессиональной тайны.


***


«Моя мама часто говорила мне: «Ничего, дочка, не даётся просто так!» Я смотрела на неё и слушала. Она была - оптимист и мученик! В отличие от неё, я - реалист, до мозга костей. К тому ж, хроническая разведёнка. Отсутствие двух мужей и третьего(в анамнезе) даёт право мне возразить: «Некоторые вещи, мамочка, даются от повышенной любвеобильности и глупости. Например, браки. Лучше бы они давались заслуженно, не так обидно бы было..»

Мама не была врачом, но - исследователем. Да и я - лишь офисная крыса от медицины. Она была лекарем душ. Я - районный логопед, доктор картавых. Её сумасшедшие сыпали цитатами Ленина. Мои - то же самое, только в подлиннике. От судьбы не уйдёшь - преемственность!

Бывало, она приходила и сообщала: «Today was an interesting case…» Она была образец идолопоклонства! Сколько их проходило через неё, а она всё верила - излечимы!

У меня «интересных случаев» не было. Банальны, до саморазрушения. Путали «л», «м» и прочие буквы алфавита. А так же, даты в биографии вождя. Но глядели гордо, жалея меня - правильно говорящую: «Такая красивая - и одинокая!» Как будто, заикание и судьба личного врача как-то связаны.

Впрочем, больше всего в период между моими замужествами, мы любили с мамой тихо почаёвничать. И пообсуждать мужиков, а не пациентов.

«Знаешь что, Клара!» - начинала она. Называя Кларой по известной дурацкой скороговорке. Вообще-то, я - Андромеда. Тоже - не слабо. Но мама хотела в жизни что-то путеводное. Вот и опростоволосилась в мою пользу.

Как меня только не именовали! Учитывая отчество Михайловна, путь мой именной оказался не близкий.

Садовод - пряную, крапчатую, королевскую, пахнущую садами Семирамиды и болотами с утопцами - лилию растит быстрее. И успевает - до 70 лет - порадоваться плодам рук своих. Меня же и до полтоса звали Ариадной. Не видя разниц между светилом холодным далёким. И девкой с распущенной ниткой и репутацией. А добавляя «Михална», и вовсе опускали мамину идею до полуподвала домового слесаря. Жаль! Идея была хорошая, красивая.

«Я не знаю, уместно ли в подобном случае слово «зато». Это, всё равно, что будучи на похоронах, сказать: «Ничего. Зато прогулялись!» Вила верёвку повествования она дальше..

«Но исчезновение мужчин из нашей жизни ещё не подтверждает никаких мнений! И это - весомо!» И заканчивала лучезарно, как умела: «И да! Зато, мы - вместе!» И это было ещё весомее..



Иногда, она пускалась в воспоминания..

«Когда я болела, моя мама - твоя бабушка, покойница - оставалась дома. Чтобы за мной присмотреть. Она варила мне куриный бульон - я слышала сквозь бронхиальные хрипы и температуру за сорок - как она позвякивает ложечкой и стряхивает рубленную морковку в кастрюльку. Иногда приходила глянуть - как я. Я, если не спала - трепыхаясь в жару, потея или трясясь от озноба - кивала ей слабо с кровати. И отправляла обратно, готовить курочку. Курицу я любила под белым соусом. Вкусно!

Конечно, все эти прелести были только после кризиса. В первые дни ни о какой курице речь не шла, удержать бы съеденное ещё при здравом самочувствии. Я и теперь, ты знаешь - такая. Чуть заболею, всё - никакой еды! Организм лечится голодом..

Но что это я… Значит, пить бульон было посильно. Птицу из-под него съедали родители или сестра старшая. И только день на третий, при удачном раскладе. При неудачном - через неделю, примерно. Я принималась кушать потихоньку. По правде сказать, в болезни это и было - самое приятное. Если в болезнях приятное бывает..

Недавно я повторила кульбит, приготовила куру под белым соусом. Было аппетитно, похоже и диетично. Я чуть перенаправила рецепт, добавив пряности. В моё время делали проще.. И так пахнуло детством! Не передать..

Она пичкала меня лекарствами - трижды в день. Дни больничные дооолго тянутся.. Давала много пить морса кисленького. И молоко на ночь - с мёдом, маслом сливочным и чуть содки «на кончике ножа». Я так и тебя выпаивала при кашлях. Помнишь?.

Мерила температуру, ртутным обычным бесхитростным градусником. Волево пихнув в подмышку. Ставила горчичники, растирала водкой. Делала компрессы, если надо. Натягивала на ножки носки шерстяные: «Не снимай! Пропотеть - обязательно!» Часто меняла бельё - на сухое и чистое. С моей-то брезгливостью..

Водила - после спада температуры - на уколы. И в процедурный кабинет - дышать «синим воздухом». В нашу местную, расположенную недалече, детскую поликлинику. Я стоически выдерживала всё это, если уколы - не в вену. В вену - я в обморок падаю, регулярно.

Сама квартира в мои простуды и ОРВИ превращалась в храм тишины и спокойствия. Никто не спорил, не поучал, не настаивал на своём. Разногласия попадали под запрет, табуировались. Как война на время эпидемии - дабы не разносить. Мне было приятно служить эпицентром мирового примирения! Я собою гордилась..

Конечно, событие было не такое благостное. Во-первых, болеть тяжело. И скучно даже. Всё время одно и то же. Спать, потеть, страдать. Во-вторых, и это, наверное для ребёнка - наиважнейшее. Покормив меня бульоном, бывало с первого дня заболевания - мама ускользала. За ней приезжал служебный автомобиль и она исчезала в недрах работы. До вечера - как обычно. Потела, плыла в горячке, рвала трахею злым кашлем, жаловалась в пустоту на жизнь я одна. Пустынная трёшка-брежневка, день сумрачный - или солнечный, что ещё хуже. И никого рядом! Даже сестра ускакала куда-то гулять или в школе.

Я, когда ты болела - торчала с тобой неусыпно поблизости. Чтоб, как ты проснёшься - кто-то оказался вместе. Переживающий, сострадающий, берегущий..

И в третьих, что немаловажно. После хвори ненадолго образовывался чудной период. Часто - краткий. Обновления, что ли.. Всё казалось не таким, как раньше. Дезавуировалось, измельчалось, трансформировалось бедами хроническими. Словно часть заплечного горя при жаре и от боли куда делась. И нет теперь её - и не будет уж!. Чудно.. Мне и позже так бывало. И ныне..



Первый мой был парень не промах. Я любила его? Я любила его. Он появился в моей жизни внезапно, как всё катастрофичное. И стал таким до века.

Я и помню его, как шквалистый ветер, не обещанный ливень и поцелуй «из ниоткуда». Он классно целовался. Как ливень, оползень и сирокко - вместе взятые. У меня ноги превращались в вату, а сердце уходило куда-то за край мироздания. Я и выбрала его из многочисленных претендентов за страстность порыва. Больше ничем в моей судьбе первый не отметился!

Мы, бывало, выползали из кровати. Чтоб прошвырнуться, попить колы, поесть пирожков. Покататься на колесе обозрения и пошалить в горсаду. Он являлся для подобных забав наилучшим «выбором покупателей». И я тратила его таланты «разбудить всё вокруг» безудержно и почти бесцельно. Просто так, от дури! Так спускает заветные медные пятачки школьник-первоходка. Накопив за прошлые тяжёлые четверти. И утаив от буфетчицы школьной столовки. Он держит их потными пальцами в кармане, позванивая и перебирая. И снова, и снова высчитывая - хватит ли на все затеи. И когда придёт срок - представив мысленно всё, что пережил в голодное время - уйдёт в разгуляево. Ищи его, уговаривай не роскошествовать..

Я знала определёно, как девочки завидовали мне. Может, это и стало причиной последующего разрыва, охлаждения. И неминучего развода. Костёр, не снабжаемый добровольным взаимным вкладыванием дров, прогорит - к гадалке не наведывайся! Он и сгорел. Только угли остались..

Но пока мы были вместе, мой «мистер фёст» был счастлив. Я верю в это, я это знаю.

Как отличают довольного мужика от сошедшего с ума, вследствие любовного везения? По глазам. У него были шальные глаза, когда смотрел на меня - особенно. Я ловила этот взгляд и мне становилось неловко. Достойна ли я такой любви? Не перебор ли?.

Но когда мы разошлись, время расставило «все траты» в финансовый отчёт. Не перебор! Он получило от меня не меньше - уверенность, что он такой!

Непревзойдённый, талантливый жуир, мачо первой гильдии и отщепенец среди снулых супругов-домоседов. Он и не оправдал «домоседа», и даже «супруга». Жаркий ветер пустынь - оказалось в нём главное. И самодостаточное.

Женщина, приручившая его позднее, просто сняла с него подпругу, вынула удила и ослабила седло. И он, пожив нормальной жизнью, сбросил её и ускакал вдаль гнедым жеребцом-мустангом. Только его и видели!

Мы прожили лет десять. Пять до брака и столько же в нём. И жизнь «до» и «после» сильно не отличалась. Вообще не отличалась, по моему. Только штамп синенький на страничке появился. А потом другой. Даже и после развода, встречая его с многочисленными друзьями и с новыми красотками, я не ревновала. Как можно ревновать бурю чувств! Я жалела, что на меня его хватило на две пятилетки. Прозит!

Сделала ли я выводы - как подобное грозно бы звучало в устах моей маменьки-мозгоправа. Да, и это - очевидно. Ибо, следующий мой муж был полная противоположность начальному. Боль исчезновения я заглушила покоем, праведностью и скукой. Так казалось легче..

Я и до сих пор вспоминаю его с усладой. «Где вы теперь, кто вам целует пальцы..» Представляя изредка - с кем он может нынче проводить свои прелестные фееричные французские дни. И снова - не завидую. Мне бы такого накала и не выдержать. Он любил меня - это правда. Но так же самозабвенно он любил и остальных. Значит, больше всех он любит себя. Ultimo!..»



«Мама часто мне говорила: «Клара, бабы - это зло!» Она имела в виду моих подруг. Среди них были изящные и образованные, вежливые и симпатичные. Но все они были бабы! Мама назвала женщин, не подходящих ей по статусу - «тётки» или «бабы». Мои были последнее..

Я и сама про них знала! Жизнь научила. Но мамины слова промеж пальцев не спускала, ей виднее, она - рентген человечьих мыслей. То, что «бабы - зло!» сомнений не вызывало и у моего второго мужа. Он глядел на женские прелести философично, неизбывно выбирая меня. Подобно моему первичному, он был - человек крайностей. Уж не любить - так не любить! И «не любил» вволю. Мама была с ним солидарна. Единственный случай, когда они могли говорить часами - какова с*чья сущность этих с*к. Было забавно!

Подруги сыпались на меня эпизодично, но вполне по логике движения судьбы. Сначала - в школе, затем - в институте, после - на работе. Я бы могла ходить на фитнесс или йогу и тогда неизбежно приобрела бы «профильных» подруг. Но не случилось!

Те, «что случились» восторга не вызывали. Ибо, будь я в воле выбрать сама - никогда б не выбрала этих. Помню отдельные случаи попадания женских персонажей моей жизненной истории в неё. Всё это оказались смутные противоречивые ситуации. Не сулящие ничего хорошего. И сбылось..

Я даже и не тормошила их мыслями тяжёлыми - что уж.. Как осколок большой льдины, во время ледохода прибивается к огромному мутному потоку. И перемалываясь зазубренными краешками, становится гладким, округлым. Если, конечно, внутренняя «жесть» стержня выдержит! Так и я, под давлением псевдо-подруг становилась неуязвимой.

Мученица мама, оберегая меня от нежданных коллизий. Коих - тьма и водоворот.Отталкивалась не от своей судьбы - но от повествований излечиваемых неразумнобольных. Они - матушки, аушки, охоньки!.. - в откровениях своих излагали вещи реальные. Хоть и искажённые их неразумностью. Но из мрака возможно извлечь зерно, если его видишь.

Про «тёток»-мучительниц ей делились так ежедневно и так искренне. Что к определённому сроку она уверовала - от них одно зло. И в общем-то, была недалека от истины. Я - логопед, странствующий по извилинам брачных игрищ и церемоний - пришла к тому же. И без всяких больных сториз!

Мои подруженции доказали мне банальную правду - если женщина выбирает между хорошей дружбой и хорошим сексом. Она непременно выберет второе. И будет довольна! Является ли она после этого твоей подругой - если секс, на пару минуточек, состоялся с твоим кавалером - не факт! Но они об этом не думают, ибо чувствам не подвластны. Мама называет подобное - «недержание, по причине слабоумия морали». Для меня - слишком сложно. Я, отрицая прошлые отношения - в обе стороны. Кричу: «Пошла вон!» И тоже остаюсь довольна.

Мои пациенты про несчастную любовь не рассказывают - и слава Богу. Представляю, как дебелая кукольного вида баба, задышливо шепелявила б: «Он, фля, факой фсрасный! Куфа феваться! Пяфьсесят оффенков - фа и фолько!! Я б умерла со смеха. А сие - не профессионально..

Подружки - с отличной дикцией, заговариваются и запинаются, правда, когда врут.. - меня снабдили сведениями «про оттенки» с избытком. Оказывается - пополняя секс-опыт из художественных фильмов. Жаль, маме не скажешь, расстроится. Она б оценила, с точки зрения психиатрии.

А муж секонд, будучи спокойным - как морская корова. Одобряя мои посылы «этих с*к» в далёкое прошлое. Приговаривал рефреном маме: «Зачем ты и вове с ними дружила! Надо было послать сразу.. А я их ещё на ра..» Впрочем, не важно.. Как часто случается в судьбе полноценных людей. Разогнав все тучи с небосклона, мы развелись. Не успев разобрать - где же была настоящая супружеская жизнь! Он сыграл роль тряпки-утешительницы, после моего провального первого брака. А сыграв, растаял в небоскрёбах современности. Он и сейчас иногда мне звонит. Своим сладким баритоном, уговаривая - как укачивая. Повествует коротко о собственных переменах. Испросив предварительно узнать - как живётся мне. Отличные манеры и расположение не пропьёшь!.»



«Больше всего досталось «меня» мужу потенциальному. Мама увидев его впервые, промолвила: «Боже мой!.» И замолчала.

Я почти тоже самое, слово в слово думала про себя. Но видимо мой оторопевший вид всё вывел на экран. «Муж» ухмыльнулся и пропел: «..мальчик резвый, кудрявый, влюблённый..» И - чёртом из приисподни - исчез в недрах джипа. Знание классики его не спасло, я влюбилась по самое «не могу». За наглость, открытость и коварное обаяние. Я не устояла.

А он влюбился в меня. Как потом сознался - на слове «кудрявый». Мама неким образом одобрила мой выбор. Так как в её правилах - не влиять на личную жизнь дочери. «Боже мой!» было достаточно.

Как это ни парадоксально. Как ни смешно и дико даже это не звучит. Я узнала в нём мою жизнь. Со всеми её заломами, кривостями, остановками и откровениями. Мой прежний опыт - каким бы богатым ни был - пошёл прахом. От одного взгляда этих лучистых глаз. И сие - без патетики! Я вообще не умею быть излишне романтичной, прагматизм не позволяет. Это - реальность и правда, в скудном изложении доктора со стажем. Никуда не попишешь - профессиональная деформация.

Упомянув про «беседы о мужиках» я соврала немного. После появления «Ричарда Львиное Сердце» мы не обсуждаем мужчин, с их закидонами. Смысл потерян.. Мы просто киваем друг другу, с понимающими физиономиями - дескать, случаются ещё вымирающие виды. И пьём чай дальше. При том, чай английский - редкий, дорогущий, из чудной жестяной банки, не скажу какой понтовой фирмы. Тортик, какой предпочитаем. Винцо по рюмочкам - пряное, сладости черешневой. Варенье разнообразное, «самолепное». И дом - в два этажа, шикарный из бруса, типа «шале», на берегу озера. Всё - «от Ричарда»! От души, воли, соображения и Сердца. Как в печальных средневековых балладах. Я наконец нашла свободу и брак в одном флаконе. Правда, не спешу его заключать. Ведь браки заключаются на Небесах!»