Взросло-детский сад

    Валя, Миша, Дима, Вова, Боря,Толя,Юля... Девочки и мальчики. Мальчики и девочки. Не они выбирают, ходить ли им в детский сад, и в какой...
    Если в сад очередь, то...она пройдет только с возрастом. Вырастут мальчики и девочки. И девочки, и мальчики тоже вырастут – до других времен. И не будут думать о тех временах – о детских садах. Времена – вообще не выбирают.

    Миша, Боря, Валя, Вова, Соня, Толя, Егор ... играли в детском саду в одну игру. Вряд ли кто из воспитателей подсказал. Да и прочитать о ней нигде сами дети еще не могли – не умели читать еще те детишки. Возраст был пока не читающий. А если кто способный какой? Ну, это если найдется у одного на биллион такая извилина, что с ней сможет и в три года читать по складам – так не будет спешить, а скорее другие склады будет сооружать уже.

    Вот в игровой комнате детского сада мальчик Толя собрал все игрушки в один угол, и сказал, что они пока общие, но... раздадим всем детишкам вместо них бумажки сначала. И будем считать, что бумажка заменяет игрушку из всех общих игрушек детского сада. А может какая и две. Правил пока четких нет, они по ходу игры набираются. И потом, мол, снова обменяем бумажки на игрушки.  Ну, и что же это за игра такая в бумажки, если игрушки, хотя и общие, но до угла с ними никак не пробраться и не поиграть. Вот и по-разному играли в те бумажки. Кто-то за лишнюю конфету на полднике променял ту бумажку, а кто-то за серединку от яблока (хотя бы так). А кто-то вообще отказался от той бумажки – в пользу Толи, Бори, Егора или еще кого.

     Кто-то выбросил даже, а кто и на спину курточки рыжего Толика наклеил ту бумажку, не забыв вслух сказать «да подавись ты своими бумажками-игрушками». Правилами игры в те бумажки пока не владели. А некоторые смышленые были – они те бумажки складывали в кармашки шортиков или платьица, как и фантики от конфет. Некоторые даже свои полдничные конфеты меняли на те бумажки. И даже не из расчета один к одному. Может фантики от конфет собирали как память о конфете, все-таки он еще и запах ее хранил. Да и чаще всего фантик был от съеденной конфеты самим ее владельцем. Это было приятно – помнить, что ты ее съел когда-то. Но было и так, что фантики доставались и от других детишек. Те фантики были как символ другой – красивой и вкусной жизни.

    А Толины бумажки, не претендующие сначала даже на макулатурную участь ? Почему ими-то некоторые ушлые детишки набивали свои кармашки? Неужели они поверили этому мальчишке, что эту бумажку можно будет обменять затем на игрушечную машинку из общей игровой комнаты детского сада. И что можно будет уйти с ней домой из детского сада и больше ее не возвращать в сад. И в детском саду может тогда игрушек вообще не останется.  К таким правилам наверное потом придет эта игра, начатая в отдельной группе отдельного детского сада. А кто-то из детишек потом эту бумажку сможет обменять и на 10 и более машинок, и даже не игрушечных. Все зависит от правил – как их и куда направить во время игры.

     Куда же смотрели воспитатели, когда детишки игру в детсаду начинали? Да никуда – дело было во время тихого часа. Они думали, что дети будут спать, ну или лежать тихо с закрытыми глазами, как было принято детсадовскими правилами. Воспитатели  и ушли в свою общую комнату – играть в свою игру – политинформация называется. Там делили другие бумажки – под названием «талоны».  Кому-то – талон на мясо, а кому-то – на гречку...

  – Вам, Мария Васильевна, в этот раз нет ничего. Вы на прошлой политинформации мясной талон получали, - сказала заведующая, получавшая мясные талоны на всех полининформациях.
    Может заведующая и не знала, что Мария Васильевна три раза стояла в очереди в мясном отделе – она так тогда и не дождалась нормального мяса (не завезли почему-то). И в конце концов согласилась взять костный набор – хотя бы на бульон для супа.

     А детишки во время сахаро-кофе-мясных игр воспитателей и не спали совсем. Да и лежать с полузакрытыми глазами устали. К тому же, всех стал изрядно тормошить  вихрастый  Борька. Все ему хотелось каких-то своих игр. Поначалу заводилой игр для детишек в группе был мальчик Мишка. В группе его называли старостой. А кто его назначил быть этим старостой  игр в группе – никто и не помнил. Может само собой получилось по каким-то заведенным правилам, а может даже воспитатели, или сама заведующая. Наверное еще та, прошлая, когда уходила совсем из этого детского сада – в какой-то другой небесный детсад.

     Дети конечно разные в группе были.  Некоторые  и бутузили друг друга. А некоторые кучковались в свои группки. И даже объяснялись в своей группке теперь по-своему – на своем языке. Видимо для того, чтобы другие дети не лезли в их группку и не мешали делать свою игру. Тем более, что и правила своей игры попридумывали. Общий язык конечно в группках тоже использовали, но чаще тогда, когда что-то нужно было от другой группки. Группка у Бори получилась самая большая. Те дети в группках, которые не смогли играть по новым правилам, придуманным в группках, стали перебегать в группку к Боре. Благо возможность передвигаться по всей территории группы еще оставалась. Правда, игрушек таким детям бегунам-возвращенцам много уже не давали. Часто только обещания. Да возможность сместиться куда в Бориной группке уже где-то была и не совсем свободная, как до деления группы на части. Во всяком случае, какому-нибудь малышу-бегуну могли и вопросы задать : «А что ты здесь делаешь на территории нашей группки? И есть ли у тебя разрешение?»

    Когда была общая детсадовская группа, Миша хорошо знал правила общих игр для всех детей, а вот Боре те правила мешали, ему все это не нравилось, и не любил он Мишу за это, просто терпел его, но раньше времени не высовывался. Мог даже внешне выступить защитником Миши, если кто-то хотел похитить или отобрать любимые Мишины игрушки. Но это так – для виду. Все равно не хотел он в Мишину игру играть. Хотелось Боре играть в свою - новую игру, где бы он был всегда главный. Мог даже от завтрака или полдника отказаться, лишь бы главным в игре побыть. То есть даже в ущерб своему здоровью значит. Вот только от компота не мог совсем отказаться ни ради чего. И вообще – компота он потреблял больше, чем кто-либо из детей группы. Нравился он ему, настраивал на бойцовский лад и главную свою игру. Вот и привык – без него уже не мог совсем. Это ж не завтрак с полдником.

   Поломал потом мальчик Боря все Мишины игры. Миша хотя и обновлял понемногу игры, но делал это очень медленно. Боре все это не нравилось – ему другого хотелось. Может потому, что песен каких в «Радио-няне» наслушался – «ломать, крушить и рвать на части – вот это жизнь, вот это счастье». Поначалу Борю называли даже «строитель», хотя было неясно, кто и за что ему такое название присвоил. Может даже воспитатели назвали – за участие в одном конкурсе детского сада на постройку домика из кубиков. Никто и не заметил тогда, что мальчик Боря из основания построенной башни пару кубиков достал незаметно. На всякий случай. Может для того, чтобы потом легче было сломать конструкцию – только тронь третий кубик, и...
   
    Так что был Боря ломателем, на самом деле. И в душе, и наяву – когда время пришло, и за поломку уже не ставили в угол. А так – боялся сначала, внутри него всегда «трус» ошивался, не мог он его пересилить в себе – сколько компота не пил, не помогало. Даже тогда, когда самым главным во всех играх стал считаться (и не участвуя в них совсем), побаивался тех детишек, которые могли новое разумное правило для новой игры предложить, и от этого всем стало бы интереснее – так ведь из-за трусости своей мальчик Боря «отодвигал» таких мальчиков, чтобы на виду недолго были. Иногда их посылал с поручениями и в другие группки, чтобы в своей группке не сильно заигрывались и чтобы другие дети не успели понять, что они лучше Бори умеют играть и придумывать новые интересные игры.

      Вот так и разломал мальчик Боря всю Мишину конструкцию, как Миша не пытался там что-то «начать, расширить и углубить». У Миши процесс шел уж больно медленно то ли из-за того, что не хватало в игровой комнате кубиков нужного размера в нужный момент, то ли уже потому, что мальчики вроде Бори «вставляли палки в колеса» так, что и машинки в прежних играх не могли сдвинуться с места. Да, не хотел Боря играть в общих играх детского сада и давно задумал свою игру, в которой был бы всегда главным. Уговорил Боря главных ребят из подгруппок, что можно играть без Миши и поделить территорию игровой комнаты группы и игрушки. Миша вне игры и оказался.

    Ломать – не строить. Боря был уже мастер в этом деле – убрал третий кубик из фундамента... А говорить можно было и обещать детям все, что угодно. Даже то, что на рельсы ради них ляжет, если что... Понимал Боря, что надо говорить то, что хотят от него услышать детишки – будет у вас много игрушек, много шоколадок, много машинок, много – всего... Надо только потерпеть. Сам терпеть не хотел конечно. Да и добиться этого «всего» для всех детей было ох как сложно. Но Боря и не хотел этого «всего» для всех, на самом деле. Компот он хотел только всегда. И всегда оставаться главным – в этом была его игра. А другим подглавным в группках он сказал тогда непонятное слово «суверенитет». Уж больно привлекательным показалось Боре это взрослое неожиданное слово.

...Как-то мальчик Боря увидел в своем дворе дядю с тетей, которые уж больно оживленно между собой спорили. Дядя тот еще за стенку держался, а туловище его все норовило согнуться в поясе – то влево , то вправо. Его сильно к земле тянуло, и без опоры он видимо на земле бы и оказался. Потом тетя дяде что-то про суверенитет сказала. Боря ничего не понял, но от увиденного и услышанного для себя сделал вывод, что слово то очень действенное. Будоражит видимо воображение. А иначе как объяснить, что от того слова дядя резко выпрямился и даже от стены открепился, взмахнул рукой и «взорвался»: «А пошла ты со своим суверенитетом...»
     Вот Боря и решил сам произнести потом то взрослое слово в окружении детей детского сада. Для убедительности.
-Берите, - говорит, - этого суверенитета столько, сколько сможете унести.

    Ну те дети в группках и брали. Не могли унести, но  брали. Помнили наверное принцип, что «если съесть не смогу, то хотя бы понадкусываю». Хоть и дети, и тяга к общим играм у всех была (скучно же бывает играть одному-вдвоем только), но вот разучились довольно быстро играть в общие для всех игры. И даже драки стали возникать между детьми разных группок – за машинки, конфеты, игрушки... В каждой группке стал свой главный, которому хотелось быть уже главнее всех остальных, играть в свои игры и определять свои правила игры. Стали спорить и ругаться дети и из-за территорий, что достались группкам после распада детсадовской группы. Стали отгораживаться заборчиками  - возник в каждой группке свой детский сад. Много вокруг стало теперь разных детских садов, детишки в них вроде бы и похожи на тех прежних из того общего детского сада, но все же какие-то уже и не те – интересы у них другие стали...

   Много воды утекло из того общего детского сада – то ли где кран забыли закрыть, то ли трубы в системе водоснабжения уже потрескались настолько, что ничего ни от каких кранов и не зависело. В некоторых группках хорошо детские сады разрослись – много в них игрушек стало. Только вот не всем детишкам позволено  играть  в хорошие (о лучших даже и  не говорят) игрушки.  Саши, Коли, Пети, Маши, Антоши... Мальчики  и девочки. Девочки и мальчики. Большинство девочек не имеет платьица для своих кукол, а большинство мальчиков довольствуется машинками без колес.  Играя теперь уже в бесколесно-бесплатьицевые игры, они задаются вопросом «а может не стоило ломать тот общий Детский сад, в котором у них была кукла в платьице, а машинка с колесами». 

    Дети – всегда дети. Они всегда хотят игрушек – новых, разных, хороших. Никто детям не объяснил тогда, что...игрушек и шоколадок на всех не хватит. Никогда. Просто – все игрушки и все шоколадки из старого Детского сада и новых детсадов перераспределятся. И в лучшие игрушки будут играть... нет, не лучшие дети, а – отдельные дети. И все из-за того, что на всех – не хватает. Потому лучшее достается отдельным. Детям и взрослым. И взрослые почти привыкли к этому принципу «лучшее – отдельным», и потому в жизни выстраивается «кто как сможет»... А дети? Мальчики и девочки. Девочки и мальчики.  В любом Детсаду считалось, что «все лучшее – детям». А детям хочется, чтобы – всем детям, а не отдельным. И не отдельным взрослым.  Даже в условиях, когда на всех лучшего все равно не хватает.