Белая Бутто. Глава - 2. Пророчество. Часть 36

Закончив чтение, Габриэль повернул голову и стал рассматривать человека, лежащего на кровати. Он был босой. Его грязные ступни казались неимоверно длинными. Заскорузлые, нестриженые ногти на больших пальцах расслаивались спереди и утолщались, а на всех остальных пальцах, загибались к низу. Замасленные и заношенные до дыр брюки, изначальный цвет которых определить уже было не возможно, клетчатая рубашка, с протёртым воротником и закатанными рукавами, с дырками на локтях, майка пепельного цвета, у которой от старости  на окаймлении горловины уже появилась бахрома - всё это говорило о неряшливости человека, нищете существования и убожестве бытия.
"От него, наверно, воняет... - почему-то подумалось Габриэлю - Конечно воняет: он мылся, в лучшем случае, раз в месяц. О стиральной машине и речи быть не может, по той простой причине, что здесь нет электричества. От него воняет потом... Но я ничего этого не слышу..."
По всему дому стоял стойки запах сушеных трав. Здесь одновременно пахло и мятой, и чабрецом, и зверобоем, и чем-то ещё, чего Габриэль не мог определить.
Он поднялся, вышел в большую комнату где провёл ночь и где снились странные сны. На стене, которая примыкала к тыльной стороны печи висело множество высушенных пучков травы. На полу возле плиты, а также на самой плите и на столе у окна стояла разнообразная посуда - кастрюли, миски, горшки чайники. В навесном шкафчике без дверей находились стеклянные банки с готовым продуктом врачевания.
"Пыль... испарения... - вспомнились Габриэлю слова прочитанные в дневнике - Может и на меня они подействовали?"
Двойные оконные рамы были старые, уже отслужившие свой срок и, возможно, выброшенные где-то на свалку. Щели между ними и стеной были заделаны мхом, но в некоторых местах виднелась и монтажная пена.
"Свалка... Обычная свалка... - мысленно произнёс Габриэль, осматривая помещение - Здесь должно пахнуть мышами, но не пахнет..."
Что в доме зимой тепло, он верил.
"Но уют здесь отсутствует напрочь... - заключил он и задался новым вопросом - Разве можно быть счастливым в таких условиях?".
Как бы для поиска ответа он отправился на улицу...

                *****


Лишь только Габриэль открыл дверь, как  его взгляд наткнулся на Кассандру.
Она стояла посреди двора, была в том же длинном сером платье, босая, с мокрыми волосами.
- Я так и знал, что ты здесь! - с неподдельной радостью проговорил Габриэль, сбежал с крыльца и остановился в полутора метрах от девушки.
- Вы меня не помните? - несколько успокоившись, задал он вопрос  - Мы вас когда-то встретили в лесу... Помните? Мы вас тогда... мы вас обидели... - последние слова он произнёс тихо, опустив голову и не поднимая её, продолжал - Всё случилось как вы и  сказали: они все умерли... - ещё тише проговорил он -  А я умру перед телевизором...
После сказанного, приподняв глаза, Габриэль посмотрел в лицо девушке.
Она всё это время молча смотрела  на него. И было непонятно: она не может что-то сообразить, или не может что-то вспомнить, или по какой-то другой причине вцепилась взглядом в стоящего перед ней парня. А ему хотелось лишь услышать её ответ о пророчестве. Но она молчала и он не решался повторить вопрос, потому, что в её взгляде было что-то хищническое. Так она смотрела на них тогда, при той, первой встрече. Но тогда они этот взгляд приняли за испуг и конечно же, даже и мысли не допускали, что опасность грозит им самим.
"А с мокрыми волосами она ещё более таинственная..."
Эта посторонняя мысль проплыла в сознании Габриэля весёлым облачком и несколько отвлекла его от реальности. Зато вторая мысль, явившееся следом, состоящая из воспоминаний о недавних событиях, произвела эффект разорвавшейся бомбы.
- Папа умер! - почти выкрикнул Габриэль, сам испугался своего голоса и дальше заговорил более спокойно - Ваш папа умер...
- Я знаю... -  наконец ответила девушка и только теперь отвела взгляд.
Вдруг она стала к парню спиной и какое-то время смотрела в сторону леса. Потом повернулась к нему правым боком и левой рукой указала на берёзу.
- Его надо похоронить там...
 Габриэль посмотрел в указанную сторону - возле дерева уже находилась лопата, воткнутая в землю на половину штыка.
- Вообще-то... -  глядя на инструмент начал он, сделал паузу, и, спустя какое-то время, закончил предложения, одновременно переведя взгляд на девушку - ...людей положено хоронить на кладбище.
- Нет! - категорически возразила Кассандра - Его надо похоронить здесь...
"Она не нормальная... - мысленно произнёс Габриэль - Они здесь все не нормальные... Впрочем - я уже такой же..."

                *****

Что ему придётся копать могилу, Габриэль нисколько не сомневался. Здесь других вариантов не существовало. Отказаться - даже в мыслях не было. И не потому, что Кассандра могла легко подчинить его волю и заставить делать всё, что она захочет, в чём он нисколько не сомневался. И даже не потому, что он сильно надеялся на возможность каким-то образом изменить её же пророчества по отношению к себе. Дело в том, что у него, как и у Николая Автухова, неожиданно появилось желание остаться с ней навсегда. Оно возникло где-то на подсознательном уровне после  прочтение дневника. Он ведь понимал, что умрёт. Рано - поздно, здесь - не здесь, сейчас - не сейчас, но умрёт. С этим он уже смирился, но теперь, как когда-то Николай Автухов, желал только одного - чтобы Кассандра присутствовала при этом.
Поначалу Габриэль боялся, что в земле будет много корней и с ними придётся повозиться, так как копал он не далеко от высоченной толстостволой берёзы, . Однако, получилось наоборот: размер могилы как раз вписался между толстыми, кривыми корнями, словно Кассандра заранее каким-то образом знала о их местонахождении.
Когда глубина ямы достигла парню по пояс, девушка сказала - " Достаточно". Он бы, на своё усмотрение, копанул ещё на два штыка, но поскольку удовольствия от этого процесса особо не испытывал, то просто промолчал.
В похоронах Габриэль никогда не участвовал, но общие понятия имел - омовение покойного, одевание, укладка в гроб. Теперь же он молча и покорно подчинялся указаниям Кассандры. Однако её указания были далеки от общепринятых требований.
Покойного он закатал в обычное большое покрывало, на котором тот лежал, и в четырёх местах перевязал обычной бельевой верёвкой. Затем взвалил тело на плечо и понёс...
Покойник оказался довольно тяжёлым: вынести его хватило сил лишь на крыльцо.
Потом девушка прикатила тележку и помогла погрузить на её отца.
Они свалили тело возле могилы, Габриэль спрыгнул на дно и как можно осторожнее втащил туда покойного.
- Засыпать? - спросил он уже на поверхности.
Теперь уже единственная и полноправная хозяйка этого дома молча кивнула.
- Холма не надо - приказала она, когда края могилы закрылись землёй.
Лишний грунт Габриэль разбросал по сторонам.
Про крест на могиле он не спрашивал, прикинув в уме, что если хозяйка об этом ничего не говорит, значит не надо. Он просто стал рядом с Кассандрой и, так же как и она, молча смотрел на засыпанную яму.
В это время его посетила мысль - оказывается, что совершенно нет никакой разницы, кто здесь лежит, под этим полутораметровым слоем земли - человек или собака. Нет похоронной процессии, нет слов прощания родных и близких, нет венков и даже обычного креста. Не будет поминального стола, и, скорее всего, надгробья тоже никогда не будет... Но человеку, лежащему здесь, всё это уже безразлично, как и безразлично было бы собаке... Нет никакой разницы... Так что же это такое - жизнь? Скопление вещества из элементарных частиц, которое когда-то, по неизвестным причинам собралось в кучу? Почему одно вещество приобрело форму человека, а другое собаки? После смерти скопление вещества распадается... Распадается, чтобы потом, когда-нибудь, опять собраться и вновь приобрести какую-то форму...
Вдруг Габриэль пришёл  к выводу, что где-то во Вселенной, имеется какая-то сущность, являющаяся стержнем всего, которое по своему усмотрению, а может и плану, собирает и разбрасывает вещество, состоящее из элементарных частиц. Оно в равной степени делает это со всеми одинаково:  человеком, собакой или этой гигантской берёзой. Планеты, звезды, галактики - тоже скопление элементарных частиц. Звезда по имени Солнце, под действием гравитации, производит из водорода гелий. Свет и тепло, это все лишь побочный эффект этого процесса, которым пользуется человек. Чтобы жить, человек, состоящий из элементарных частиц, поглощает такие же элементарные частицы, которые называются органикой и производит...
"Стоп! А что если душа, это и есть побочный эффект человеческой жизни. И так же как человеку нужны свет и тепло от Солнца, так где-то существует кто-то или что-то, кому нужна именно та субстанция, которая называется человеческая душа..."
Охваченный философскими размышлениями Габриэль стоял бы здесь до тех пор, покуда в окружающем мире не произошло что-нибудь значительное, и, тем самым, не увело бы его от его же мыслей. Но  ничего не происходило. Кассандра по-прежнему стояла неподвижно. Она не шелохнулась даже когда послышался сильный шум листвы в кроне берёзы, под которой они находились.
Габриэль поднял голову.
Создавалось впечатления, что именно теперь, в эту минуту, невидимая душа Николая Автухова, проникнув в корни дерева, прошлась по стволу и отправилась на небеса, помахав им на прощание верхушкой.
И вдруг Габриэль увидел Светлый Путь, который, начинался от этой верхушки и почти вертикально, уходил в небесную синь. Он был похож на белый, раздувшийся шлейф от самолёта и по нём, взявшись за руки, уходили в Вечность счастливые Николай Автухов и его жена Варвара. И хотя их лиц не было видно, а тёмные силуэты сильно размывались, Габриэль с уверенностью мог сказать, что это именно они.
Но в следующее мгновение виденье исчезло и Габриэль оказался в реальности с совершенно противоположной картиной происходящего: сквозь шумящую листву он увидел, что небеса над ними теперь вовсе не синие, а представляют из себя чёрную грозовую тучу.
Его это несколько удивило, потому как, он считал, что сегодня с утра была пасмурная погода, которая, обычно, не приводит к появлению гроз.
Мало того, что эта туча подкралась незаметно, так ещё и ливень начался резко и неожиданно, без подготовки, в виде падения редких капель вначале, со временем учащающихся, вплоть до почти сплошного потока. Теперь же, казалось, что кто-то на небесах просто открыл кран и вода тут же рекой полилась на землю.
- Ого... Побежали... - произнёс Габриэль и, резко развернувшись, со всех ног бросился к дому.
Он думал, что девушка последует за ним. Однако, когда остановился уже на крыльце и обернулся, с изумлением обнаружил, что Кассандра стоит на прежнем месте.
Он намеревался позвать её и даже набрал полные лёгкие воздуха для крика, как вдруг ослепительно блеснула молния и сразу же со всей силы ударил гром.
Между визуальным и слуховым процессами этого явления промежутка почти не было. Потом раздался сухой треск и следом шорох падающих веток...
Шум дождя не смог заглушить звук упавшего на землю толстого берёзового сука, составляющего до этого часть верхушки. Он упал, слегка отамортизоровав от земли  и застыл в форме неподвижно лежащей туши зелёного мамонта, с обломанным концом бивня, торчащим почти горизонтально.
Только после всех этих событий Габриэль заметил, что девушки, оказывается, уже нет на прежнем месте. Не раздумывая он бросился в стену водопада.
"Старик умер и я его закопал... - на ходу размышлял он - Девку пришибло паленом... Менты мне поверят?".
Кассандра лежала в полуметре от свалившейся ветки. По-видимому при падении она её не задела, потому как очевидных травм на теле не наблюдалось - ни царапин, ни ссадин, ни крови.
"Убила молния... Это уже легче... Экспертиза подтвердит".
Он поднял девушку на руки и сразу же почувствовал разницу в весе между ей и её отцом. Эту ношу он мог нести бесконечно долго и не устал бы никогда.
"Как Николай Автухов свою Варвару".
Как-то только теперь он заметил за собой одну особенность: его посещают странные мысли. Их странность заключалась в том, что они появлялись словно из другого мира, или другой реальности. Нет, мысли были его и они были вполне нормальные, правильные, с логической связью, и вся странность их заключалась лишь в том, что они появлялись внезапно. Конечно, сама внезапность появления мыслей не может являться странностью. Просто они ему почему-то напоминали подводные камни в мутном потоке воды.
Он положил девушку на лавки, покрытые тулупами, на которых когда-то лежал сам. И тут же в сознании возникла аналогия с событиями, которые были описаны в дневнике Николая Автухова и которые произошли когда-то с ним.
"Нашатырь!"
Появившаяся мысль, действительно, была сродни подводному камню о который споткнулся Габриэль. Он резко развернулся и выбежал на улицу потому, что нашатырь находился в аптечке его автомобиля.
Только на улице до него дошло, что он не знает где теперь его автомобиль...
Последняя мысль оказалась болезненной...
Обратно он шёл медленно, натужно вспоминая как оказывается первая помощь человеку без сознания. На практике заниматься подобным не приходилось.
Вернувшись в дом перед Габриэлем предстала картина, которая начисто выбила у него почву из под ног: Кассандра сидела перед камином, в топке которого во всю горели дрова.
" Когда она успела растопить камин?"
Эта мысль как-то очень медленно прошла сквозь сознания Габриэля.
Девушка была совершенно голая. Она сидела на разосланных овчинных тулупах, спиной ко входу, поджав под себя ноги и обхватив колени руками.
Габриэль медленно зашёл к ней сбоку и посмотрел в лицо.
Большие чёрные глаза девушки смотрели на огонь. Её длинные вьющиеся волосы свисали вперёд и закрывали все интимные места. Но Габриэлю показалось, что это сокрытия у неё получилось неосознанно, не из-за стеснительности, а просто потому что она приняла такую позу. Не смотря на это он, всё-таки, перевёл взгляд от голого тела на топку камина.
Увиденное там очередной раз его шокировало.
- Зачем ты сожгла тетрадь? - выкрикнул он, указывая пальцем на обугленный, догорающий прямоугольник - Это же дневник твоего отца!
- Но ты же его читал - спокойно ответила Кассандра, не меняя взгляда.
"Ну, да... Читал..." - мысленно согласился Габриэль и виновато опустил голову.
Возле печи было натянута верёвка на которой теперь сушилось платье девушки. Заметив эту вещь, Габриэль вдруг почувствовал, что его одежда тоже мокрая до последней ниточки и она, тем самым, создаёт страшный дискомфорт всему телу.
Было время колебаний, но совершенно короткое, буквально секунду, по поводу того, стоит ли ему обнажаться?
Он повесил всю снятую с себя одежду на ту же верёвку и сел рядом с Кассандрой, приняв точно такую позу.
Казалось, от ощущения свободы и лёгкости в теле, его душе тоже стало легко и свободно.
"Даже голова не болит, хотя лекарства я давно не принимал - думал Габриэль - Это явно какое-то воздействие на психику. Может даже помешательство рассудка... Ну и хрен с ним..."
- Ты сказала, что я умру перед телевизором... Это правда? -  наконец спросил он и про себя подумал, что на самом деле теперь этот вопрос ему стал как-то совершенно безразличен.
- Не знаю... - так же безразлично ответила девушка - Я сказала то, что видела.
Они довольно долго молчали, глядя на огонь и Габриэль в это время думал о том, на что, собственно говоря, и смотрел.
"Огонь - это  последствие превращение древесины в золу под действием высокой температуры. По сути, пламя и свет, это побочный продукт этого превращения. Кислород тоже побочный продукт жизнедеятельности живых организмов и растений. В сущности - всё существование человечества базируется на побочных продуктах... А какой побочный продукт от жизнедеятельности человека? Если не касаться высоких материй, то, как говорил Конегер - мусор. Мусор и дерьмо. Хотя и это тоже востребовано - крысы, тараканы, блохи, клопы, трупные черви и так далее... Но человек сволочь, потому как, чтобы поддерживать свою жизнедеятельность убивает животных. То есть - фактически, он взращивает смерть. Но человек в этом не одинок, если не сказать больше - на этом держится жизнь. Животные и растения убивают друг друга, чтобы питаться. Но они ещё убивают и себе подобных. Зачем? Чтобы им досталось больше пищи, света, тепла. Чтобы они могли лучше других расти и развиваться. Вполне возможно, что  и люди для того же  убивают друг друга. А иначе зачем воюют? Ведь как ни крути - война противоречит здравому смыслу и логике".
- Почему люди боятся смерти? - спросила вдруг Кассандра, тем самым первой нарушив молчание - Они ведь верят в Бога. Любая вера предлагает какую-то загробную жизнь... Получается, они не верят в загробную жизнь? Но тогда они и не верят в Бога. А все эти обряды, поклонения не более чем обман самих себя...
- А как тогда управлять людьми? Как заставить их подчиняться? - своими вопросам и ответил ей Габриэль - Если они перестанут бояться смерти, то станут неуправляемыми.
В это время, одновременно с произнесёнными словами, у парня появилась мысль в виде вопроса - "А что если неверие в Бога, тоже создано самим Богом?".
Они снова какое-то время сидели молча.
- Ты веришь в Бога? - на этот раз Габриэль нарушил молчание.
- Да - ответила девушка.
- Почему?
- Потому что я вижу то, что происходит потом. Вижу людей которые когда-то жили, и разговариваю с ними. Там ведь не просто скопление душ, когда-то находившихся в человеческих телах.  Там тоже жизнь.  При чём жизнь ещё более сложная и не понятная. Я многого не понимаю из того что вижу. Но раз всё это есть, значит это кто-то создал. А кто ещё может создать жизнь, кроме Бога?
- А что такое жизнь?
- Жизнь, это то, что происходит сейчас, а так же происходило в прошлом и произойдёт в будущем.
После очередного довольно продолжительного молчания девушка вдруг предложила.
- Хочешь, научу тебя летать?
- Давай... - без особого интереса ответил парень, полностью уверенный в какой-то образности сказанного. И тем не менее, где-то в глубине души он приготовился к тому, что сейчас его тело, если не станет летать из угла в угол по избушке, то хотя бы приподнимется над полом. Но случилось другое...

                *****


Габриэлю вдруг вспомнилось детство...
Может потому, что теперь он смотрел на огонь?
Ему казалось, что его тело и сознание перенеслось в то далёкое время, когда они жили в деревянном домике. Обычно мать затапливала группку  и уходила на кухню, а он, Габриэль, садился на перевёрнутую вверх дном кастрюлю и смотрел в наполовину открытые двери топки.
При горении дрова слегка шумели и потрескивали. От них исходило тепло, которое незаметно выплывало из полуоткрытой заслонки и нежно гладила щёчки маленького мальчика. И ему было приятно это тепло... Приятное чувство заполняло всё его маленькое тельце и словно успокаивало, убаюкивало. Он смотрел на пламя, просто смотрел и не о чём не думал. Он тогда ещё не умел думать, потому что совсем мало прожил на этом свете и у него ещё не было никаких проблем. А если нет проблем, то и думать не о чём...
Теперь он словно окунулся в те же чувства и они снова заполнили всё его тело, только на этот раз уже тело взрослого мужчины. И он сознавал их, удивлялся им, наслаждался ими и в то же время не терял нить реальности, в которой имелись проблемы, но которые, тем не менее, не мешали ему наслаждаться возникшими чувствами из прошлого.
Вдруг ему стало казаться, что он стремительно сползает вниз. В воображении нарисовалась подходящая картина происходящего: словно внушительная глыба льда откололась от стенки айсберга, величественно возвышающегося над тёмными водами океана, и, скользя по почти вертикальной поверхности, стремительно погрузилась в  воду, рассыпавшись при падении на мелкие куски. Только теперь сознание Габриэля вместо ледяной воды почему-то очутилось в какой-то горячей субстанции.
Он не сразу понял что это такое. Лишь спустя какое-то время, увидев или вообразив то что с ним происходит, он осознал, что эта субстанция состоит из сладострастия...
Габриэль испытывал сладостные чувства от того, что сжимал ладонями женскую грудь, поочередно касаясь губами взбухших сосков. Грудь волнительно вздымалась, как тяжёлые воды океана, возбуждая волнительное желание сполна окунуться и раствориться в головокружительном вихре наслаждений.
Габриэль медленно поднял голову и взглянул в лицо той девушки, грудь которой он сейчас ласкал...
Это была Антонина...
- Нет!!! - изо всех сил закричал он и, не смотря на то, что находился ещё внутри созданного наваждения, нашёл в себе силы подняться и отскочить на несколько шагов назад.
Тут же к нему вернулась знакомая картина реальности: лесная избушка, горящие дрова в печи и Кассандра, лежащая на спине, на разосланных овчинных тулупах.
Девушка приподнялась и, опершись на руку, долго и внимательно смотрела на парня, потом наконец спросила.
- Что случилось?
Теперь все её волосы были за спиной и перед Габриэлем предстала полностью обнажённая девичья грудь.
"Это, что же... я, на самом деле, её грудь целовал?".
Так и не определившись со своим мысленным вопросом, он стал отвечать на заданный.
- Эта девушка умерла... Давно умерла... Не надо её... Не надо...
Говоря это, Габриэль, сам того не замечая, выставил руки ладонями вперёд, словно защищался от чего-то невидимого.
Кассандра села, приняв прежнюю позу и какое-то время молча смотрела на огонь.
- Странно... А я видела совсем другое... - наконец произнесла она и ещё раз повторила -  Странно...
Потом, бросив короткий взгляд на Габриэля, скомандовала, чтобы тот сел рядом и дал ей руку.
Он слегка вытянул в направлении девушки левую руку, ладонью к верху.
"Как нищий на паперти...".
Все эти непонятные мысли со стороны  были похожи на камушки, которыми бросался кто-то невидимый.
Девушка положила свою руку на его ладонь и слегка сжала  её...
Габриэль не знал, что с ним произойдёт, и поэтому сильно напрягся телом. Однако время шло, но ничего не происходило.
Он повернул голову в сторону девушки...
Она тоже повернула к нему голову...
Их глаза встретились...
Лишь мгновение он видел её глаза, потому что они вдруг превратились в две светящиеся точки. Сразу же после этого он обратил внимания, что вся обстановка исчезла и они, точнее - он один, потому как Кассандра тоже исчезла, оказался в чёрной бездне космоса.
Бескрайняя россыпь светящихся точек представляла собой бесконечное число далёких звёзд. И глаза Кассандры стали такими же звёздочками, которые быстро потерялись из виду.
То что он стал двигаться в неизвестном направлении, его не удивило. Не пугала всё возрастающая скорость движения. Он просто с любопытством ждал, чем всё это закончится?
Сначала светящиеся точки вокруг стали превращаться в чёрточки, которые всё время удлинялись и светились всё ярче, что означало только одно -  скорость его движения росла. Со временем окружающее пространство превратилось в сплошной белый свет. Габриэлю показалось, что он и сам стал частицей этого света.
Всё исчезло неожиданно. Вернее - исчез только свет. Габриэль оказался в совершенно другой обстановке.

                *****


Это была небольшая комната с зарешётчатым окном и мутными стёклами. Вдоль стен стояли металлические стеллажи с  разнообразными деталям, какими-то банками, инструментом. В помещении пахло подгоревшим моторным маслом и палёным вулканитом.
Он сам сидел за столом, над которым светил яркий фонарь. На поверхности стола лежали какие-то запчасти, а у него самого в руке находилась отвёртка. Чуть сбоку лежал электропаяльник.
Присмотревшись к деталям на столе Габриэль вдруг понял, что это разобранный пылесос.
"А само помещение, это какая-то мастерская" - решил он, но никак не мог понять, что он здесь делает и как здесь оказался.
И вдруг воспоминания подобно мощному потоку воды, вырвавшегося из открытого шлюза, хлынули в его сознание и заполнили все пустые ячейки памяти.

                *****

Это был страшный сон. Страшный не столько по содержанию,  а скорее по эффекту воздействия на психику: во сне Габриэль чего-то сильно боялся. Хотя в сущности, бояться там было нечего.
Ему снилась темнота, которую бы он назвал огненной-жгучей. В этой темноте он, почему-то, задыхался...
И вдруг перед ним появилась лицо матери. Её большие глаза, с застывшей в них скорбью и слёзы, текущие по щекам... Потом лицо исчезло и появилось очертание его комнаты в Дроздах.
В дверях появился отчим с телевизорам в руках...
- Зачем он вынес в кухню телевизор? - спросил он - Сломался что ли?
Поставив прибор на место, включив и проверив его работу, сунул в руку Габриэля пульт.
И снова темнота...
- Ты езжай, я останусь с ним...
Голос матери, прозвучавший в темноте, слышался уже издалека...
Вдруг, тусклый, синеватый свет заполнил комнату и послышалось до отвращение неприятное шипение которое свидетельствовало об отсутствии антенны в телевизоре или не настроенном канале... Наверно, Габриэль случайно включил прибор.
Он нащупал пульт и выключил...
Снова через какое-то время всё повторилось: вначале темнота, потом свет и шипение... Только телевизор уже находился на середине комнаты.
Габриэль мог допустить непроизвольное включение прибора им же, или его самовключение. Но  перемещение по комнате оставалось загадкой...
Третье появление телевизора было уже перед самым лицом Габриэля...
А на четвёртый раз ему показалось, что это он уже находится внутри прибора, словно тот, на подобие серого волка из сказки о красной шапочке, проглотил всё и всех и хозяина в том числе. Шипение же вызвало нестерпимую головную боль от которой Габриэль проснулся.
Он потом долго лежал и никак не мог понять, что в этом сне вызвало столько страха? Лежал, ворочался, сон уже ушёл как бы на задний план, а страх остался и даже увеличился. Раньше такого не было. Было даже наоборот - сны не запомнились или с трудом вспоминались спустя какое-то время.
Дремота Габриэля настигла лишь под утро и продолжалось мгновение... Ровно столько, чтобы промелькнуло очередное видение... Теперь, во  сне, перед ним появилась Антонина.  Её взгляд был одновременно растерянным и испуганным. Как тогда, при их последней встрече.
Она какое-то время держала на нём этот взгляд, потом повернулась и ушла. Просто молча ушла и растворилась в темноте...
- Мелкий, придурок!!!
Казалось, голос Спрайта прозвучал где-то в глубине Вселенной и от его мощи вздрогнули звёзды, галактики, планеты и их спутники. А Габриэль окончательно проснулся... Но прежде чем проснуться последнее слово эхом вернулось к нему в виде зловещего шепота...
Нарушение сна имело последствия и с самого утра вызвало апатию. Страх  усилился и теперь представлял из себя что-то вроде тени, которая не только повсюду следовала за его мыслями, но и оказывала сильное влияние на поступки. Это выражалось в страшной растерянности и забывчивости. Он ничего не мог делать, потому что не получалось сосредоточится. Он не мог ничем себя занять, но и не мог сидеть просто так, без дела.
У него не получалось анализировать, но как-то так сложилось, что определённые мысли пробили в сплошной стене страха своеобразный тоннель, вход в который являл собой определённые выводы из тех же мыслей - он страдает из-за Антонины. Это чувство вины ввергло его в состояние панического психоза и ему не оставалось другого выхода как следовать тем выводам, которые облегчали ему душевные страдания от угрызения совести. Цель его была на удивление простой - во что бы то ни стало увидеться с Антониной и просить прощения. Просить о до тех пор, покуда она его не простит и если она его не простит, то так и остаться на всю последующую жизнь в этих мольбах и просьбах, до тех пор, пока она его, всё-таки не простит.
Он поехал в общежитие, где жила девушка и от остановки бежал, чтобы успеть застать её до занятий.
Уже на выходе из здания встретил подругу, которая на вопрос - "Где Антонина?" - ответила.
- В деревню уехала.
- Почему?
- Заболела вроде. Последнее время она была сама не своя.
На вопрос Габриэля, где она живёт, он получил не очень дружелюбный ответ.
- Тебе зачем?
Однако испугавшись его слов - "Томачка, милая, мне надо срочно её видеть" - всё рассказала.

                *****


В общем-то её деревня находилась не так далеко от города - минут сорок автобусом. Но ближайший автобус туда отправлялся только через два часа.
На такси Габриэль заехал за двадцать пять минут.
Не обращая внимания на синий трёхдверный "Фиат", о котором Антонина никогда раньше не упоминала и который теперь стоял у калитки её дома, он без стука зашёл в веранду и дальше - в прихожую.
Отсюда в разные стороны вели три двери. Все были закрыты. За одной из них слышались голоса. Похоже кто-то ругался матом. Габриэль открыл эту дверь и вошёл...

                *****


В довольно большом помещении находилось четверо человек - три женщины и мужчина. Среди них - Антонина. Она стояла возле дивана, который располагался у стены, напротив входа.
Женщина слева была худощавой, среднего роста, в очках и бейсбольной шапке. Пара справа - родители Антонины. Габриэлю не пришлось долго колебаться в определении родства, потому что их дочка была похожа на их. Её отец имел не высокий рост, плотное телосложение, круглое лицо.  Особенно в глаза бросались его чересчур волосатая, широкая грудь, и мощные плечи.
Его жена, как показалось Габриэлю, состояла в родстве с женщиной в очках - почти одного возраста и роста, с одинаковой формой подбородков.
- Ты кто? - далеко не дружелюбно спросил мужчина, грозно посмотрев на неожиданно появившегося незнакомца.
Габриэль не продумывал эту встречу, поэтому говорил то, что пришло на ум.
- Я её парень...
- Чтооо? - тут же вспылил мужчина - Парень бля... Так это ты её обрюхатил?
После этих слов мужчина схватил Габриэля за одежду на груди, приподнял и довольно сильно ударил спиной об стену.
Обе женщины тут же с крикам подскочили к нему и попытались освободить гостя.
Габриэль взял руки мужчины за запястья и, приложив не малые усилия, всё же оторвал их от своей одежды.
По-видимому это обстоятельство несколько остудило пыл нападавшего и он позволил женщинам оттащить себя.
- Женись, сволочь! - злобно крикнул он и снова сделал попытку приблизиться.
- Хорошо - спокойно произнёс Габриэль и направился к Антонине.
От неожиданности и растерянности, ещё как только он сюда вошёл, девушка выпустила из рук объёмную хозяйственную сумку и обессиленно опустилась на диван.
- Тоня, прости меня... - начал Габриэль ещё на подходе и продолжил, сев рядом с ней - Я дурак, негодяй, сволочь, придурок... Я тебя обидел... Прости меня... Я больше не буду... Никогда не буду... Выходи за меня замуж... Я тебя очень прошу...
- Ты негодяй, сволочь, придурок... - отвечала она срывающимся голосом и со слезами на глазах.
 - Ненавижу тебя... Ненавижу... - продолжала Антонина и слёзы уже ручьями потекли по щекам.
Он обнял её за плечи, притянул к себе и шептал, опустив губы в  её волосы:
- Прости... Прости... Прости...
Девушка уткнулась лицом ему в грудь и повторяла сквозь плачь:
- Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...
Первой пришла в себя женщина в бейсболке. Сначала она сняла очки, протёрла указательным пальцем глаза, после чего достала из кармана куртки ключи от автомобиля и сказала:
- По-моему вы в моих услугах уже не нуждаетесь...

                *****

Потом была свадьба...
Потом они ждали появление девочки...
Потом появилась девочка...
Как-то раз Габриэль задумался и пришёл к выводу, от которого впал в шоковое состояние: оказывается, у его дочери отчество будет - Габриэльевна...
- Может мне, всё-таки, изменить имя на Борис? -  спросил он Антонину.
- Не вздумай! - напала на него та - Это же красиво - Габриэльевна. В нём просматривается что-то испанское...  Просто надо чтобы в имени присутствовала буква -р-.
С подачи Антонины дочку назвали Сабриной.
А потом появились близнецы Рома и Илларион.

                *****


У Габриэля с тестем сложились великолепные отношения. Они стали работать на земле, начали выращивать овощи, фрукты, завели живность. На рынке Габриэль открыл ещё две точки, где они продавали эту продукцию. В той же деревне Габриэль построил двухэтажный дом с подвалом и мансардой. В доме были кухня, столовая, гостиная, восемь комнат, две ванные и три туалета. В его городской квартире поселились мать с отчим, потому что Жанночка вышла замуж и ходила уже с третьим ребёнком. Решила не отставать от старшего брата. Ну и естественно им нужно было больше место. Они каждое лето приезжали к ним в деревню и жили там. Антонина  с Жанной нашли общий язык и подружились.
У них с тестем на двоих имелись три автомобиля, два мини трактора и мотоблок.
В виде пристройки к дому Габриэль соорудил большой гараж и мастерскую. Эта комната и была его мастерской.
Томочка у них работает реализатором: торгует бытовой техникой на точке, где раньше работал Габриэль. К девушке с серьёзными намерениями подхаживает Спрайт, собираются пожениться. Торнадо сошёлся с девушкой из киоска напротив, к которой раньше заглядывал под юбку...

                *****

Дверь вдруг  открылась и в комнату вошла Антонина. Внешне она почти не изменилась, только слегка покруглела лицом и фигурой. И уж точно не изменился маленький, как у воробушка носик. Габриэль часто легонько щёлкал по ним пальцем и приговаривал - "Чик-чирик". Она не обижалась. Прямые волосы были собраны сзади в хвост. Она и тогда их так носила.
- Что, не получается? - спросила Антонина.
- Почему? - растерялся Габриэль.
- Ну, ты сидишь как-то странно... Задумался...
- Да, чего-то воспоминания вот накатили...
- Какие воспоминания? О чём?
- О нас с тобой...
- Давай чини пылесос! Воспоминания на него накатили... Сейчас дам швабру и заставлю убирать...
Вдруг Габриэль словно раздвоился - один остался сидеть за столом, а другой начал постепенно съезжать в бок.
Он уже со стороны наблюдал как Антонина зашла его двойнику сзади и, облокотившись на его спину, стала ритмично надавливать на её, при этом приговаривая.
- Да-вай, чи-ни, да-вай, чи-ни...
- Тонька! - крикнул двойник - Если будешь меня толкать, я что-нибудь закорочу...
- А я тогда тебе что-нибудь укорочу... Закоротит он мне...

                *****


Последние слова Габриэль слышал уже в лесной избушке.
Какое-то время он смотрел по сторонам с идиотским выражением на лице и наконец произнёс:
- Кася...
- В этих картинках долго находится нельзя... - тихо ответила девушка.
- Кася, что это было?
- Я не знаю...
- Кася, миленькая, я хочу туда. Я хочу там остаться, Кася...
- Я ничего не знаю... Я устала, я хочу спать...
После этих слов девушка легла на бок, как кошка свернувшись калачиком, положив ладони себе под щёку.
- Да, конечно - произнёс Габриэль - Тебе надо отдохнуть, ты устала... Конечно... Ложись поспи... Ты вся бледная...
Габриэль взял второй тулуп и накрыл им Кассандру.
- Вот оно, там... Всё там... - говорил он вслух, обращаясь к себе - Там моя настоящая жизнь, там я человек с чистой совестью и светлой душой. Там у меня всё хорошо... И не только у меня... Там все живы - Спрайт, Торнадо, Глеб... А здесь я умру... Всё верно, здесь я подлец и  негодяй. Здесь мне положено умереть... Умереть здесь, чтобы жить там... А здесь мне ничего не жалко. Здесь лживый, порочный мир... . Этот мир должен исчезнуть, потому что он порочный, отрицательный, негативный... Я умру и вернусь к себе домой, но в другой мир... В мир, где я построил хороший дом, посадил сад и у меня есть двое сыновей... И дочка, красивая, умная девочка... Там я буду жить среди близких людей, хороших и добрых... Там у меня красавица-жена и любимые дети... Там у всех всё хорошо, там все счастливы... А здесь? Напрасно я боялся смерти... Пусть будет так... Не жалко... Не страшно...
Габриэль заметил, что его одежда высохла. Он снял с верёвки брюки и в это время ключи выпали из кармана. Он их поднял и стал рассматривать словно увидел впервые.
"А собственно говоря - куда я поеду? В свою холостяцкую квартиру, что бы там в страшных муках умереть перед телевизором? И как я оставлю Касю? Как она здесь будет жить одна? Нет, никуда я не поеду... Не поеду хотя бы потому, что здесь нет телевизора... И здесь, на этой свалке, мне намного лучше, чем в том, цивилизованном мире... Здесь мне спокойно на душе и... и голова совсем не болит..."
"Мы приходим в этот мир через огонь, через огонь должны и уйти" - вдруг вспомнились слова, услышанные им ночью от непонятных сущностей.
"Она сгорит... - неожиданная догадка, как острая стрела пронзила сознание Габриэля - Она сгорит, как сгорела её мать и, возможно, бабушка и ещё кто-то из родственников в прошлом. И если я теперь останусь здесь, то тоже сгорю вместе с ней... Отсюда надо уходить..."
Вдруг у него в сознании появилась ещё одна мысль - "А может не надо..."
Во всех подробностях вспомнился сон, который теперь Габриэль уже принимал за явь. Там эти призрачные, непонятные сущности обсуждали какие-то изменения относительно Кассандры. Но какие? И получиться ли у них что-то?
"А что если эти изменения должен сделать я?" - промелькнула у него мысль - Мы можем спастись: уйти в лес, в деревню...  В конце концов - можно просто потушить огонь в печи..."
Он вдруг вспомнил, что раньше, на лавке, у окна, видел ведро с водой и повернулся в ту сторону... Но там уже не было ничего - ни лавки, ни окна, ни стен, ни потолка... Их окружала пустота и лишь как островок, среди океана черноты, оставались пылающий огонь в печи, спящая Кассандра и он, стоящий рядом с ней...
Габриэль какое-то время молча смотрел на  девушку.
- Поздно... Уже всё поздно... - наконец  произнёс он - Ну и пусть... Я её не оставлю...
Он  ещё немного подумал, потом бросил ключи от машины в огонь, затем залез к девушке под тулуп, прижался к её телу, обнял и закрыл глаза...
Он уже не видел как огонь в печи резко потух, словно задули свечу...

                (продолжение следует)