О Марии из Магдалы и о скорбях Богоматери

Евангелие по Марии Валторта.Отрывок из главы 242


6 Магдалина молча плачет под своим покрывалом.

  «Не плачь, Мария, – утешает Богоматерь, беря ее за руку. – Потом мир начнет с тобой считаться. Эти первые дни наиболее болезненны».

   «О, не для меня! А для Него. Если я буду вынуждена причинять Ему боль, я себе этого не прощу. Ты слышала, что сказал книжник? Мое общество для Него предосудительно».

   «Бедная дочь! Да разве ты не знаешь, что эти речи шипят вокруг Него, как клубок змей, с тех пор, когда ты еще и не думала приходить к Нему? Симон говорил мне, что Его обвиняли в этом еще с прошлого года – за то, что Он исцелил одну прокаженную, некогда грешницу, которую Он видел только в момент совершения чуда и больше никогда, при том, что она старше Меня, Его Матери. Разве не знаешь, что Он был вынужден спешно покинуть Живописную Воду, потому что одна твоя несчастная сестра пришла туда ради своего искупления? Как они обвинят Его, если Он безгрешен? С помощью лжи. А где взять повод? В Его служении среди людей. Добрый поступок преподносится как доказательство вины. И, что бы Мой Сын ни делал, для них это все равно будет грехом. Уйди Он в затвор – будет повинен в том, что пренебрегает народом Божьим. Выйдет к народу Божьему – и в этом Он тоже повинен. Для них Он всегда виновен».

   «Значит, они омерзительно злобны!»

   «Нет. Они упорно закрыты для Света. Он, Мой Сын, вечно Непонятый. И будет все больше и больше непонятым».

   «И Ты от этого не страдаешь? Ты кажешься мне такой безмятежной».

   «Тише. Это как если бы Мое сердце было опоясано раскаленными шипами[1]. При каждом вздохе они колют Меня. Но лишь бы Он об этом не знал! Я представляюсь такой, чтобы поддержать Его Своей безмятежностью. Если Его не утешит Мама, где же еще Мой Иисус найдет утешение? На чью грудь Он сможет склонить Свою голову и не получить за это рану или клевету? Поэтому будет вполне правильно, если Я поверх шипов, что уже терзают Мое сердце, и слез, которые Я пью в часы одиночества, наброшу мягкое покрывало любви и улыбнусь, чего бы Мне это ни стоило, чтобы Ему было поспокойней, поспокойней, покуда… покуда волна ненависти не станет такой, что уже ничто не поможет. Даже любовь Его Мамы…» На бледном лице Марии – две полоски от слез.

[1] Даже среди католиков, – так начинается длинное примечание МВ, написанное на четырех страницах листа, сложенного и вставленного в машинописную копию, – есть некоторые, считающие, что Пресв. Мария, будучи исполнена Благодати, познала только радость и не восприняла скорби, которые суть одно из наказаний, последовавших за Грехом и ставших наследием Адама, отпавшего от своего благодатного состояния. Поэтому эти люди не призн;ют справедливыми такие слова Марии, равно как сочтут недопустимым Ее терзание в вечер Великой Пятницы. Однако они должны учесть, – говорится дальше в собственноручной записи МВ, которую мы приводим лишь частично, – что хотя и верно, что по Своей непорочности Мария должна была быть избавлена от скорби, так же как оказалась избавлена от смертного тления, верно и то, что как Соискупительница Она была «вынуждена» выносить в Своем непорочном сердце и непорочном духе все те страдания, которые Ее Сын претерпевал во плоти, в сердце и в Своем святейшем духе. Более того, именно благодаря полноте божественных даров, что в Ней присутствовали, Она осознавала, что Ее «привилегированное» и уникальное положение Непорочной Девы и Матери Божьей было пожаловано Ей ввиду Страстей Искупителя и что, следовательно, эта Ее исключительная слава, уступающая только бесконечной славе Божьей, была дарована Ей ценой Жертвы Сына Божьего и Ее Сына, ценой всецелого излияния той божественной Крови и жертвоприношения той божественной Плоти, что образовались в Ее девственной утробе от Ее девственных кровей и питались Ее девственным молоком. Уже это сознание было причиной боли. Боли, что смешивалась с радостью, столь же всесторонней и глубокой, как Ее боль. Ибо Тот, кто «был воздвигнут как знамение противоречий среди людей» (Лк. 2:34), был причиной противоборства безмерной радости и безмерной скорби и для Женщины, Его Матери. Опять-таки: благодаря все той же полноте божественных даров, что в Ней были, Мария заранее или одновременно знала в Своем уме обо всех многообразных страданиях Ее Сына. На Ее непорочную душу, наполненную Божьим Светом, всегда падала скорбная тень Креста и всех борений и препятствий, что должны были предшествовать Страстям и угнетать Ее Иисуса.

   Обе сестры растроганно глядят на Нее. «Но у Него есть мы, и мы Его любим. Потом Его апостолы…» – говорит Марфа, чтобы утешить Ее.

  «Да, у Него есть вы. Есть апостолы… Пока еще далеко не соответствующие своему предназначению… И Моя скорбь еще сильнее, поскольку Я знаю, что от Него ничто не скрыто…»

 «Тогда Он, наверное, знает и то, что я собираюсь слушаться Его вплоть до самопожертвования, если понадобится?» – спрашивает Магдалина.

   «Знает. Ты великая радость на Его суровом поприще».

   «О! Мать!» – и Магдалина берет Марию за руку и горячо ее целует.


Мы все у Бога на учёте
В неограниченных правах:
И те, кто верит в Его Слово,
И... кто дорожку стелет в ад.