Планета Starости

- У нас еще до starta  четырнадцать минут, - пропел Starик и задумался. -  А не слетать ли мне на безымянную звезду, не расшевелить ли там какую-нибудь Starушку? Инет вещает, что вдвоем жизнь продлевается.

Планета оказалась чересчур обитаема одинокими. Но вокруг каждой старушки вращались неуправляемые  спутники, того и гляди, рассыпят по полу.

 - Внучок, еще ложечку за маму. И за папу, а то звездолетик не купит.
- Внучечка, дай твои зеленые водоросли в  косички заплету, чтоб в сережках не путались.
- Внучата, хватит кота делить на части: по четным ты его мучай, а по нечетным ты лечи.

Starик все же нашел неовнученную. Она пулеметом строчила романы так, что отработанные гильзы авторучек летели в стороны и больно ранили подходящих ухажеров.

- Можно я стану вашим Музом?
Он хотел сказать "мужем", но зубной протез не вовремя отскочил.
- Хорошо, Муз, включай музыку.
На столе появились и конь, и як - крепкая парочка, когда вместе. Starики чокнулись, в хорошем смысле слова.

- Пиши пьяным, редактируй трезвым! - блеснул не в меру хорошей памятью Starик, дав понять, что он с Хемингуэем в друзьях.
Но и писать не пришлось. Вскоре нежность пуховым одеялом накрыла два залатанных сердца. Они положили на стол самое драгоценное - семейные фотоальбомы - и стали листать свои черно-белые жизни, местами закапанные чернилами, зеленкой и слезами.

- Starушка дряхлая моя,  а ведь у нас с тобой впереди неимоверные возможности. Планета свободной starости вполне удобна для раскрытия закопанных в молодости талантов.  Вместе будем писать: ты - романы, я - картины. Я вот уже краски покупаю.
И он вынул из кармана тюбик охры цвета почвы планеты.

- Ох! - произнесла Starуха, кажется, не дочитав название. Но оригинальность предложения изумила до кончика авторучки в руке.
- О'кей, будешь иллюстрировать мои романы.

Немало ночей они провели при лунном свете бессонного монитора,  щелкая послушными буковками. Безумные страсти на тему, что сделать с влюбленными в конце романа, разгорались не на шутку. Одинокая постель даже не подавала свой скрипучий голос.

Последний роман " Сто лет любви" писали по очереди.  Это были реальные письма друг другу, ведь они уже совсем мало разговаривали, боясь, что самое важное не расслышится.

"Ни один человек не счастлив, пока не считает себя счастливым, -  при свете Альфа-Центавры писал Starик. - Только заглянув к тебе, моя Лапушка, я до боли понял, что настоящая жизнь только начинается..."

художник Мариус ван Доккум