Нинея-1. Средство от простуды. 18 плюс

Я никогда не был особо заядлым походником, до сих пор лишь несколько раз выходил с приятелями на природу с палатками. А в этот раз, сам не знаю, что меня вдруг сподвигло, решил по случаю присоединиться к группе, идущей в горный поход по черноморскому побережью.

События, которые я хочу описать, произошли несколько лет назад. Я только что окончил первый курс политеха, и ушел в поход почти сразу после окончания сессии.

В поход нас пошло десять человек. Среди нас было шесть мужчин и четыре женщины. Кто-то шел семейной парой, кто-то с приятелем, а кто-то, как я, в одиночку. В основном были люди более старшего возраста – тридцати-сорока лет, но было три человека чуть старше меня, лет двадцати двух-двадцати трех: две девушки и парень Они были приятелями-однокурсниками. 

С этой троицей у меня возникли напряженные отношения, особенно с этим парнем, Сергеем (Серым). Он был весьма наглым и бесцеремонным, таких еще называют «в каждой бочке затычка». Везде ему нужно было вставить свое словечко, да причем не просто, а съязвить, подколоть, нахамить.

Особенно, как я заметил, он почему-то был неравнодушен к одной очень симпатичной женщине из нашей группы, делая по поводу нее колкие и неуважительные замечания. И мы с ним первого же дня начали сцепляться по разным поводам, так как мне его выходки очень не нравились.
В такие минуты главный в нашем отряде, которого мы звали Бывалый, подходил к нам и басил:
- Брек, петухи!

На юг мы добирались на поезде. В своем плацкартном купе я ехал вместе с семейной парой (им было лет по сорок: Петр и Светлана) и той самой женщиной, по поводу которой Серый делал скабрезные замечания. Ей было примерно лет тридцать или может, чуть больше, звали ее Ниной.
Люди эти были легкими в общении, мы всю дорогу травили анекдоты, делились студенческими впечатлениями и воспоминаниями: я о нынешней своей жизни, они вспоминали юность. С Ниной мы сразу поладили, она даже, как мне показалось, взяла надо мной шефство: постелила мне постель, справлялась, не дует ли мне из окна и вообще всячески заботилась. При этом забота ее не казалась мне навязчивой, как это нередко в подобных случаях бывает. Напротив, мне ее внимание нравилось. Впрочем,… она мне вообще очень нравилась, и порой, когда она ко мне прикасалась, в животе я чувствовал мгновенно вспыхивающий приятный жар.

От ж/д вокзала до начала нашего похода, нас довезла заказанная ранее маршрутка. И вот навьюченные рюкзаками мы двинулись в путь. Погода стояла теплая, хотя ночи в начале июня пока еще были прохладные, особенно на побережье.  Я шел рядом с Ниной, обсуждая красочные горные пейзажи. Нина была очень привлекательной женщиной, стройная, но не изнеженная кисейная барышня, а весьма спортивная и выносливая. У нее были русые волосы ниже плеч, которые она иногда собирала в пучок на затылке, а иногда позволяла спадать на плечи и спину, надевая при этом на голову узкую матерчатую ленту в виде обруча. В поезде она переоделась по-походному, надев короткие шорты и клетчатую рубашку.

Честно говоря, я на нее заглядывался. И, скажу, было на что… К вечеру после привала, когда она переоделась в обтягивающее трико и тонкую водолазку, и от нее вообще трудно было отвести взгляд, так как облегающая материя рельефно выделяла все достоинства ее женской фигуры: и упругие сферы грудей, и плавные волны бедер, и выпуклую, на мой взгляд, идеальной формы попку.

- Ах, какая цыпа, - ядовито щелкнул языком Серый, обращаясь ко мне и поглядывая на Нину, - задница зачётная. Подмахивает, наверное, что надо!
- Заткнись, - гневно прорычал я ему, услышав это.
- Ты сам скоро заткнешься, щенок, - злобно прошипел гаденыш.
Я прошел мимо, догоняя Нину, которая ушла вперед.
- Беги-беги к своей нянечке. Подлижи у нее, - бросил мне вслед отморозок.
Я обернулся, посмотрел гневно, но промолчал и пошел дальше, думая про себя: «Что с дураком сейчас связываться. Он свое еще получит, змееныш».

К вечеру, когда мы пришли к месту нашей первой стоянки, мы разбили лагерь, ставя палатки, готовя кострище и собирая валежник для костра. Ещё в поезде мы решили, что я буду спать в палатке вместе с Ниной, так как у меня своей не было, а у нее была просторная трёхместка. В качестве платы за проживание я весь поход взялся нести её палатку. У тех, у кого не было своих палаток (таких было еще два человека) выходили из положения таким же образом, подселяясь к тем, у кого было в палатке место.

После ужина, расстелив в палатке спальник, я улёгся. Вскоре в палатку залезла и Нина. Я услышал шорох снимаемой одежды, и сердце мое заколотилось от волнения. Я представил себе, как она сейчас выглядит без трико и майки и моё мужское достоинство одобрительно откликнулось на эти соблазнительные картины. Однако (о, скромность! о, застенчивость!) я не позволил себе повернуться и посмотреть…
Минут через пять все стихло, и я вскоре провалился в сон от усталости: все же прошагали мы сегодня  «будь здоров».

Следующий день мы тоже много ходили по горным грядам. День был теплый, однако временами налетал очень прохладный пронизывающий ветер. К обеду мы вышли на место нашей первой длительной стоянки на берегу моря. Место с трёх сторон было огорожено лесом,  а чуть ниже, метрах в двадцати открывалось безбрежное синее море. Берег у моря был устлан мелкой галькой и весь изрезан небольшими бухточками, отделенными друг от друга валунами или наплывами берега.

Побросав вещи, почти все тут же побежали освежиться в море. Вода в этом месте была прохладная, но для нас, взмокших от долгого перехода, эта прохлада была как подарок. В общем, я так накупался, что к вечеру почувствовал, что меня начал бить озноб. А может быть, это на меня так резкая перемена климата повлияла…

Во время ужина на меня обратила внимание Нина:
- Ой, дружок, да у тебя жар… – она потрогала мой лоб и театрально одернула руку, будто обжегшись.
Я квёло улыбнулся и пододвинулся поближе к костру.
- Таак… давай-ка вот что… дуй в палатку и ложись в спальник, я сейчас подойду, чай только вот вскипит… кружку свою дай... Буду тебя лечить.
- Да ладно, ничего страшного, за ночь пройдет.
- Цыц! Не хватало еще, чтобы ты в походе разболелся. Тебя нужно за ночь поднять. Так что марш, кому сказала.
- Давай, давай, - пробасил Бывалый, - делай, что Нина говорит. В походе нет ни больниц, ни аптек, да и лишних рук тоже нету, так что болеть здесь совсем не уместно. А Нина опытный доктор, - Бывалый подмигнул Нине, а та шутливо фыркнула на него.
Я послушно поднялся и побрел в палатку под ироничные подколки «гнусного трио» - так мы с Ниной стали между собой называть троицу студентов во главе с их главным гнусом – Серым.

Нашу палатку мы поставили на взгорке, на ровной площадке окруженной  несколькими большими валунами, под деревьями, чуть поодаль остальных палаток. Лежа в мешке, я думал о Нине, море, походе… и вскоре задремал. Сквозь дрему я чувствовал, как меня колотит озноб и все больше сворачивался калачиком, пытаясь согреться.

- Эээ… да ты горишь, дружок, - я почувствовал на своем лбу ладошку Нины, - поднимайся-ка, лечиться будем.
Нина включила походный фонарь в режиме ночника, и палатка наполнилась тусклым светом. Я повернулся к ней и приподнялся. В руках у Нины была дымящаяся кружка.
- На, пей. Сейчас еще мед достану.

Я вылез из мешка, накрыв им плечи, и стал прихлебывать кипяток.
- Как это тебя угораздило? Впредь буду смотреть за тобой лучше, чтобы не сидел в воде до посинения. Как маленький, честное слово… - причитала Нина, и мне было от ее слов тепло и уютно.
- Да, ладно, Нин, это, скорее ак-к-климатизация у меня такая, - сказал я, стуча от озноба зубами.
- Ага… акклиматизация… как же… сидеть в холодной воде надо меньше, - Нина рылась в своем рюкзаке в поисках еще чего-то. Я постепенно согревался.
- Ага, вот, - Нина протянула мне две таблетки аспирина.

Я запил их остывающим чаем и вернул Нине на треть опустошенную баночку меда.
- Выпил? Хорошо. Теперь раздевайся, буду растирать тебя, - Нина вытащила армейскую металлическую фляжку и стала откручивать на ней колпачок.

Я снял футболку, и собрался было ложиться на живот.
- Стоп-стоп. Я сказала раздеваться.
- Что и трико снимать?
- И трико.
Я послушно снял трико и носки, и хотел было снова уже лечь.
- Ваня…
Я вопросительно поднял на нее взгляд. Женщина выразительно смотрела на меня, и только тут до меня дошло, что она хотела, чтобы я снял и трусы. Я немного смутился.
- Стесняешься…? – в голосе Нины чувствовалось понимание.
- Ладно, ложись так.

Я лег на живот, и почувствовал, как на мою спину вылилась холодная жидкость, от чего непроизвольно взвизгнул:
- Ай!
- Ничего-ничего, сейчас тепло станет.

Нина стала энергично растирать меня спиртом, от чего в нос ударил его специфический запах, перехватывающий дыхание. Нина растерла мне шею, грудь, спину и поясницу… и вдруг я почувствовал, что она взялась за резинку моих трусов и… решительно потянула их вниз.
Я непроизвольно вздрогнул, но ничего на это не сказал и никак не проявил свое смущение – выказать его было для меня не менее стеснительным, чем оказаться обнаженным. А Нина между тем стала энергично растирать мои ягодицы спиртом, опускаясь ниже по ногам до самых ступней.

Мое тело стало постепенно разогреваться, и возможно, отчасти от того, что я чувствовал жар от такой волнительной ситуации и своего смущения, которое, впрочем, было весьма приятным.
- Всё… переворачивайся.

Эти слова прозвучали для меня словно долгожданный и страшный приговор. Я чуть медлил.
- Ваня... Я взрослая женщина и к тому же сейчас я твой доктор, а это медицинская процедура. Переворачивайся, мне нужно растереть тебя спереди и быстро укутать. Тебе нужно сегодня хорошенько пропотеть.

Я послушно перевернулся, краснея и робко поглядывая на Нину. Она, надо отдать ей должное, понимая мое смущение, не рассматривала меня, а деловито растирала мою грудь и плечи. Я закрыл глаза, млея и от заботливых прикосновений женщины, и от своего пикантного положения. Признаться, предстать голым перед Ниной было немного неловко, но это чувство неловкости было наполнено чем-то сладостно-томительным.

Руки женщины быстро сновали по моему телу, чуть не вытирая из него искры, постепенно опускаясь от шеи и груди ниже – к животу и лобку. Когда ее руки опустились в самый низ моего живота и коснулись лобка, я отчетливо осознал, что теперь-то она уже точно смотрит на мой член, который тут же стал стремительно наливаться. Я глубоко вздохнул, но глаза не открыл, вникая в свои ощущения и в каждое движение рук Нины. Мне было неловко и приятно предстать перед Ниной обнаженным.

Руки Нины тем временем обошли мой пах и растирали бедра и ляжки, для чего женщина немного развела в стороны мои ноги, открывая себе доступ к внутренней стороне бедер. Мой член уже вовсю стоял и временами вздрагивал и покачивался при резких движениях Нины.

- Ничего, все в порядке. Ни о чем не беспокойся, мой котик, - успокаивала меня Нина, растирая мне ступни.

От этого «мой котик», её ласкового голоса, её понимания и желания меня успокоить мое сердце наполнилось благодарностью и теплом к Нине. Наконец, Нина закончила растирку, надела на мои ноги шерстяные носки, которые достала из своего рюкзака и велела мне полезать в спальный мешок.

- Давай быстро ныряй в спальник, - и начала раскрывать свой мешок.
Я подумал, что она тоже готовится ко сну, и полез было в свой мешок, но она меня остановила.
- Нет, не в свой. У тебя летний мешок только для теплой погоды. Залезай в мой.

Я удивленно и радостно взглянул на Нину – в моё сознание проскочила мысль о том, что возможно мы будем спать вместе! Сердце возликовало!
Я постарался не обнаружить своей радости, и быстро залез в мешок Нины. Он у нее был действительно теплый, и вдобавок к этому и просторный, двуспальный. Я глубоко вздохнул и блаженно растянулся в ее мягком и теплом спальнике.
Нина тем временем выключила фонарь и зашуршала одеждой. Я замер, а в животе у меня разлилась теплая нега от предвкушения чего-то очень приятного. В палатке было темно, тем более после света, и я ориентировался в том, что происходит только по звукам. Но вот мешок зашевелился, и я почувствовал прикосновение обнаженного тела. О, счастье! Нина была голая!

- Повернись ко мне спиной, - услышал я ее шепот у моего уха.
Я послушно повернулся, и Нина прильнула ко мне своим горячим обнаженным телом. Ее мягкие груди тесно прижались к моей спине, а левая нога обхватила сверху мои бедра. Левая рука Нины легла мне на грудь, чтобы прижаться ко мне как можно плотнее. Поскольку наши тела плотно прилегали друг к другу, я бедром почувствовал, что все же Нина не полностью раздета, на ней есть трусики. Это меня немного опечалило, но несильно, так как я все же лежал рядом с ней, и она была хоть и не полностью, но обнажена, а я так вовсе был с нею голым.
- Тело другого человека – лучшее средство для того, чтобы согреться, - прошептала Нина.

Некоторое время мы лежали молча, дыша в унисон. Нина еле заметно гладила меня по груди и по животу. Через некоторое время она прошептала:
- А у тебя есть девушка, Вань?
- Нет… - также шепотом ответил я.
После небольшой паузы Нина спросила:
- А была когда-нибудь?
- Ну… это смотря что ты имеешь в виду, Нина…
Наше шептание напомнило мне ночные шушуканья в пионерлагере, когда мы после отбоя рассказывали какие-нибудь истории.
- Ну, в смысле любимая… - шептала мне в ухо Нина.
- Нет… пока не встретил, наверное, еще…
- Встретишь еще… какие твои годы… – она успокаивающе погладила меня по животу.
- Ну, да, конечно…
- Вань…
- А?
- А... вообще… девушка была… ну, в смысле, был ты с девушкой?
- Был ли у меня секс?
- Ну да…, - по тону ее голоса я понял, что она улыбнулась.
- Да… был… один раз… - и после некоторой паузы добавил, - мне не очень понравилось тогда.
- Почему?
- Да, ну…как-то глупо все было, и совсем не интересно.
- Отчего так?
Наш разговор приобретал все большую интимную направленность, но ночь, шепот, наша близость, обнаженность и предыдущая процедура способствовали доверительности.
- Ну, я не знаю… у нас как-то по-будничному, по-деловому все произошло… а меня привлекает… ну, некоторый эротизм что ли… нежность, ласки…
- Тебе хотелось бы ласкать женщину…? – прошептала Нина.
- … да… мне… хотелось бы… - я почувствовал, как мой член встрепенулся и поднял голову.
- А как бы ты хотел ласкать…? – после некоторой паузы прошептала Нина.
- Ну… если честно, я смущаюсь о таком говорить, Нина…
- Да, я понимаю… - Нина чуть ощутимей погладила меня по животу, как бы успокаивая, - я хочу сказать, что в твоем желании нет ничего предосудительного… Мне очень нравится, когда мужчина не боится быть нежным с женщиной.

Приятное предчувствие чего-то томительно-сладостного нарастало медленно и неуклонно.
- Скажешь мне, Вань…? Мне хотелось бы узнать...
 С полминуты я колебался, но доверительный тон шёпота Нины и моё томительное желание, которое она во мне пробуждала, побудили меня к откровенности.
- Ну,… мне хотелось бы… - зашептал я.
Нина не торопила.
 - … гладить… нежно обнимать… целовать… ласкать губами…, - и, решившись на еще большую откровенность, я добавил - везде… и языком тоже…
- Как это мило, Ваня, - прошептала Нина, - а ты когда-нибудь так ласкал женщину?
- … Нет… - взволнованно и грустно прошептал я.
- Ничего… обязательно поласкаешь! – уверенно прошептала Нина.

Смутная надежда затеплилась в моем сердце, но я, побоявшись ее спугнуть, и не позволил себе подумать о ней.
Пару минут мы лежали молча. Нина нежно водила ладонью по моему животу.
- Будем спать? – спросила она.

Мне нравился наш разговор и то волнение, которое он вызывал, и я немного расстроился от предложения Нины. И поскольку обстановка располагала к доверительности, решил быть с ней откровенным:
- … это трудно… Нинуль… - также шепотом ответил я, впервые назвав её нежным именем от обилия чувств к ней.
- Почему, котёнок?
- Ну… чувствовать твое обнаженное тело, и быть с тобой обнаженным – это очень волнительно. И наш разговор…
А потом добавил:
- Ты очень красивая…
- Милый Ваня… - голос Нины стал еще нежнее. Она медленно повела руку вниз и  слегка, как будто невзначай, коснулась головки моего напряженного члена.
- Да… я тебя понимаю… можно я тебе помогу?
- Как?
- Ну,… вот так, - по голосу я понял, что она улыбнулась, и почувствовал, как ее ладошка опустилась на член.

Я вздохнул от приятного прикосновения ее руки, все же немного смущаясь. Нина стала нежно гладить ствол и яички, мягко сжимая член.
- Какой у тебя приятный упругий Змей… как раз такого размера, как я люблю! – прошептала она.
Я улыбнулся.
- Тебе приятно, мой котик?
- Да, очень, Ниночка…
- Когда почувствуешь, что хочешь кончить, скажи мне, - прошептала она, поцеловав меня в шею, и продолжила нежно дрочить мой член, время от времени поглаживая яички.
Много времени мне было не нужно, через пару минут я почувствовал, что сладостная волна начинает подниматься где-то в глубине моего тела.
- Нина, я…
- Да… повернись ко мне…

Я повернулся лицом к Нине. Она направила мой член так, чтобы его головка лежала у нее на животике, продолжая ласкать его.
- Ммм…ой…Ниночка… - прошептал я, и сознание мое помутилось, а тело свело сладостной судорогой.
Нина выдаивала меня на свой животик и тихо шептала:
- Котик мой… милый…

Я блаженно прижимался к ней, не решаясь все же положить руку на ее грудь. Нина размазала мою сперму по своему животику и чмокнула меня в нос.
- Ну, вот, котёнок, теперь тебе будет легче уснуть. Поворачивайся, я тебя обниму, и будем спать. Я послушно повернулся на бок, а Нина снова прижалась ко мне.

Народная медицина бала права. Минут через десять я почувствовал, что мне жарко, и начал обильно потеть. Это причиняло неудобство, но Нина как будто ничего не чувствовала, она глубоко и медленно дышала, и наверное уже спала. Вскоре сон сморил и меня.

Утром, когда я проснулся, Нины в палатке уже не было. Я чувствовал себя прекрасно, температуры не было. Народное средство сработало надежно. Я вылез из палатки и пошел к морю умываться. Море было спокойным и прохладным. Я освежился и бодро пошел к кострищу, откуда слышались голоса.
У кострища были Нина и Бывалый.
- О, Ваня, - воскликнула Нина, увидев меня, - как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, Нина, спасибо, - улыбнулся я ей, - доброе утро!
- Доброе, - пробасил Бывалый.

Я чувствовал небольшое смущение, глядя на Нину. Но она вела себя, как ни в чем не бывало, ничем не давая понять, что мне есть чего стыдиться или смущаться.
- Ты вот что… Чтобы закрепить эффект, давай-ка одень что-нибудь на себя еще и поруби дрова, - сказала мне Нина, - хворь нужно выгонять физической работой.
- Яволь! – я артистично «взял под козырек», и пошел к палатке одеваться.

Вчера вечером и сегодня утром Бывалый насобирал большую кучу дров, часть которых можно было просто ломать, а часть требовала участия топора. Я принялся за дело, и через час, когда все дрова были порублены на удобные чурбачки, чувствовал себя уже совсем здоровым.
- О, как видно народное лечение удалось, - услышал я гнусавый голос Серого, а через секунду из-за камня показался и он сам.

У кострища кроме нас больше никого не было, поэтому Серый не сдерживал себя. Он посмотрел на меня вызывающе и с ухмылкой засунув палец себе в рот, сымитировал толкательное движение в щеку, намекая, по всей видимости, на минет:
- Да? Сосочка знает свое дело! – гадливо усмехаясь, сказал он.
- Ну и мразь же ты! – сказал я ему.
- Что..? – он с вызовом подошел ко мне и замахнулся.

Я наклонился и сильно толкнул его в грудь. Серый споткнулся о лежащее за ним бревно и с размаху упал навзничь, ударившись при этом о другие бревна.
- Ах, ты…, - злобно прошипел он и попытался наброситься на меня. Но тут к кострищу подошел Бывалый и преградил Серому дорогу.
- А ну брек! Иди-ка охолонись в море, петушок задиристый.

Серый бросил на меня злобный взгляд и, потирая ушибленные места, пошел к морю:
- Ладно, потом поговорим…
- Я тебе поговорю, - гневно крикнул ему Бывалый, - мы тут в одной команде, и никаких распрей я не потерплю.

Когда Серый ушел, Бывалый уже спокойно спросил у меня:
- Что сцепились-то?
- Да… ничего… так...
Командир задумчиво стал складывать поленья в костер.
- Ты, не волнуйся, Нина себя в обиду не даст, поверь мне. Она человек бывалый. Сколько раз с ней в походах вместе были, всякое случалось, - Бывалый неспешно укладывал дрова, подсовывая вниз мох и кору.
- Но это же не значит, что я должен давать ее в обиду, верно?
- Верно, - усмехаясь себе в усы, проговорил Бывалый.
- А вы с ней давно знакомы, Бывалый?
- Да лет пятнадцать, наверное. Она еще студенткой была тогда. Замуж только вышла.
- Она замужем? – удивленно спросил я.
- А что здесь удивительного? – вопросом на вопрос ответил Бывалый.
- Да, нет, ничего… просто я как-то не думал. Почему она здесь одна, без мужа?
- Муж у нее научный работник, в походы с нами ни разу не ходил. А она походница, порой по два-три раза в год вместе ходим. 
Некоторое время помолчали, смотря на разгорающееся пламя костра.
- С детьми у них не ладится. Нина детей хочет, и уж срок подходит, 35 ей уже.
- А почему детей нет?
- А кто его знает? Муж исследоваться не хочет, некогда как будто говорит. А она томится. Да ты, возможно, и заметил по ней.
- Да, есть что-то в ней такое… печаль как будто.
- Да, верно. А баба она боевая и товарищ надежный. Я бы с ней в разведку пошел.
- А этот, Серый, он тоже ее знает?
- Да были раз вместе в походе уже. Не знаю, зачем я его в этот раз взял. Уговорил, однако. А Нина… она некоторых парней привечает, ласкова… пытается по-своему решить свою проблему, ну ты понимаешь, - Бывалый посмотрел на меня, и я понял, о чем он. Только она, конечно, далеко не со всеми сходится, не всякого хочет в отцы своим детям.… Ну, и Серый злится, кобель нетраханный, его-то она на дух не переносит.
- Понятно…

Я был немного озадачен тем, что рассказал мне Бывалый, и совсем по-новому увидел то, что происходит между мной и Ниной.
«Хотя... - думал я, - она ведь весьма сдержанно в этом смысле себя со мной ведет, совсем как будто не стремится к сексу, а, напротив, там, где он был возможен, как будто избегает его…»