Короткое счастье

(документальный рассказ, основанный на письмах  с моими краткими комментариями)
 
               
                Моим дорогим родителям Розе и Израилю               
               
                Гальпериным посвящаю.

                Предисловие

     Этот рассказ – чистая правда. Он  основан на реальных событиях, происходивших в 30е годы прошлого века в жизни реальных людей, моих дорогих родителей, мамы, Гальпериной (Дивинской) Розы Мордковны и  папы Гальперина Израиля Израилевича. Он написан на основании  сохранившихся документов того периода. При  написании этого рассказа  я глубоко вошел в образ моего отца в тот период жизни, и отчётливо чувствовал   его переживания в тот  ответственный период его жизни.
     Предыстория этого рассказа такова: 10 сентября 1993 года в возрасте 84х лет умирает моя  любимая мама, жившая последние годы жизни  с моей семьёй  в Днепропетровске. На похороны приезжает из Донецка  моя сестра Сима с мужем.  После скромных похорон  и поминок  мы возвращаемся домой. Я достаю из шкафа в  маминой комнате небольшой кожаный портфель.  При её жизни я к нему и не прикасался. Но, знал, что в нём мама  всегда хранила  свои различные  документы. Там же находились  и два крошечных  именных  пакетика с несколькими золотыми «николаевскими» монетами, хранившимися со времён войны – фактически всё  «наследство», оставленное всю жизнь работавшей мамой  нам с Симой.  (Это «сокровище» мама случайно обнаружила в подушке  находившейся с нами в эвакуации на Урале её тёти Анны, умершей  в годы войны.)    Потом я выложил из портфеля находившиеся там  документы. Это были несколько  «Сберегательных книжек», с  полностью обесцененными в результате инфляции небольшими суммами, хранившимися мамой  всю жизнь «на чёрный день»,  и  какие-то письма.  Симу эти бумаги не заинтересовали.  На следующий день она, взяв на память древнюю мамину  швейную машинку  «Подольск», уехала домой в Донецк.
    Через  пару недель, вернувшись с кладбища, где я приводил в порядок могильный холмик, я открыл мамин портфель, и начал знакомиться с документами.  Там было много писем-«треугольников» от папы с фронта, его «похоронка», письмо и др. документы, присланные маме сослуживцами папы по батальону, и отдельно в конверте хранились письма папы к маме, написанные, как я понял в   период его «жениховства». Я заинтересовался, прочитал несколько из них, и  у меня в сознании  возник образ моего папы в тот период его жизни. То было совершенно другое, незнакомое мне время. Подробно заняться изучением документов, тогда у меня не было времени.  Я с  конца 1989го года    уже был частнопрактикующим врачом, и  с утра до ночи мотался на «Москвиче»  по городу, выводя из запоя пациентов.
      А через два года, 30го октября 1995го  года   ушла из жизни моя любимая жена Мара, и я остался один с двумя сыновьями, 19ти и 8ми лет,  домашней работой и    напряженной работой в  своём частном «наркоцентре  «Возрождение». Я  тогда  составил две памятные папки, в которых вкратце описал жизнь моих родителей, (у меня была портативная пишмашинка), поместив туда некоторые справки, характеристики, фото  и письма из портфеля.
     Через три года,  в  апреле 1999го года, перед  моим отъездом на ПМЖ в Германию,  к нам приехала Сима с мужем и сыном Мишей с семьёй.  Мы устроили прощальный вечер, а  следующим утром, перед их отъездом, загрузив их машину  различными подарками, я передал ей на хранение эти памятные папки.   Не  зная, какие условия жизни ждут нас там,  в чужой для нас стране, я решил тогда не брать их с собой.
      Через много лет, когда я  в 2012м году  остался один после  отъезда младшего сына Илюши, уже окончившего полгода назад биофак  Саарбрюкенского  университета, и принятого в докторантуру  в  университет   города Гиссен, я решил наконец-то  заняться этими документами, и написать на этом материале рассказ о жизни родителей в то далёкое время.

 

     Эта история началась ещё в конце позапрошлого века. Точнее, в 1894 году. В скромной еврейской семье,     в небольшом городке, еврейском «штэтле» с красивым названием  Богуслав, Киевской губернии, родился мальчик. К сожалению, это радостное событие  было омрачено тем, что отец ребенка  по неизвестным мне причинам умер за несколько месяцев до рождения сына.  Поэтому по еврейским канонам сын был назван именем своего отца – Израилем.   Ребёнок рос здоровым, активным, доставляя радость своей маме и другим родственникам. Омрачало жизнь   плохое материальное положение семьи. Мама  ребёнка,  видимо, не имела профессии и не работала. Скорее всего, родители  её покойного мужа как-то помогали молодой вдове.  Через  несколько лет, точно не могу сказать, она повторно вышла замуж и переехала к мужу, жившему в г. Екатеринослав, ныне Днепр, родила дочь Соню.  Её новый муж, видимо, не желал  принимать в новую семью пасынка, и ребёнок был оставлен  у  своих дедушки и бабушки в Богуславе. Были они родителями его мамы, или несчастного отца – не знаю. Это была обычная  еврейская семья того времени, жившая на заработанные тяжелым честным трудом скромные деньги. И их моральные качества с детских лет были заложены в сознание ребёнка. Потом, при достижении школьного возраста, он был отдан в обязательную начальную  еврейскую школу Хедер.  Уверен, что он, относившийся к любому делу с  прилежностью и ответственностью,  успешно освоил  науки той начальной школы. Данных о его дальнейшей учёбе нет. Но, то, что хорошо владел, кроме родного идиша, русским языком, и грамотно писал, свидетельствуют о  дальнейшем  обучении в русской школе.
     В подростковом возрасте   Израиль был  взят на воспитание    братом своего отца Яковом, проживавшим в г. Одесса, и имевшим небольшой магазинчик – «лавку» по продаже текстиля. Сохранилось их совместное фото того периода,   Так началась его трудовая деятельность. Приходилось, повидимому, и  разгружать приезжающий транспорт с товаром, и стоять за прилавком, отмеривая метры и сантиметры разных тканей, и вести  торговую документацию.  Там и  на автоматической мельнице «Лазарь Инбер» он работал до 1915го года.


    Сохранилась его первая официальная характеристика с места работы. Привожу её  с «ятями», применявшимися в то, ещё царское, время:

                Удостоверение

Сие выдано  г. Израилу Гальперину в томъ, что он служилъ на нашей мельнице въ течение двух летъ приказчикомъ для продажи муки въ лавке. Обязанности свои выполнялъ честно и аккуратно, причёмъ  высказывалъ расторопность и преданность  делу.
Одесса. 6 января 1915 года

    Думаю, что комментарии тут излишни, но, просто подчеркну, что Израиль с ранней молодости отличался честностью   и добросовестностью в работе, какой бы она ни была.
    В 1914м году грянула война, получившая название «первая мировая». И  Израиль был в 1915м году призван в Российскую армию.    Как известно, российская армия  воевала в тот период не очень успешно. Это  привело  и к потерям территорий, и к большому числу погибших и раненых.  Более 2, 5 млн. военнослужащих попало в плен, и среди них был и Израиль. Он воевал в составе  11й роты 12го пехотного полка. Эти данные мы нашли в архивах «первой мировой» в интернете.
     Он   был в разных Лагерях военнопленных: в лагере в Журавно, деревушке, входившей тогда в состав польской Галиции (05.1915),  в лагере в городке   Eger, находившемся  на севере Венгрии (10.06.1915), в австрийском   Wieselburg an der Erlauf, в июле 1915го,   и ещё   в австрийском лагере в Иозефштадте  (Josefstadt)  в чешском городке Яромерж (21.12.1915).
     В ту войну условия в лагерях военнопленных были гуманнее, чем во вторую мировую для советских военнопленных. В соответствии с  «Конвенцией о законах и обычаях сухопутной войны», принятой в Гааге 18.10.1907го года Израиль посылал через «Красный Крест» письма матери, и получал от неё письма и продуктовые  посылки. Одно из  таких писем 20 августа 1917го года  из австрийского ремесленного     лагеря для военнопленных в австрийском   Brunn am Gebirge  чудом сохранилось матерью Израиля.
   
Перевожу это письмо.

«Дорогая мама. Относительно посылок могу тебе писать, что от ноября до 15го июля  получил 13 посылок, и так же на днях получил десять рублей, которые выслала 18го мая, за что очень тебе  благодарен. Я, слава Богу, здоров, чего и тебе желаю. Дорогая мамочка, пиши мне почтой побольше и чаще писем, и так же прислать ежемесячно не менее двух посылок  из сухарей, сахара, ибо нуждаюсь.
Будь здорова. Твой сын Израиль. Шлю привет  бабушке, дяде Исааку, тёте Эйдл Анне, Сонечке.»
 

    Желающих более детально узнать об  условиях в плену в первую мировую  отсылаю к сайту:   
http://antique-photos.com/ru/collectorhelp/702-russian-pow.html

     Как когда-то сказал мудрый царь Соломон «Всё проходит…». И этой жуткой войне в 1918м году  пришел конец.  Пленные вернулись   домой.
Вернулся и Израиль    на свою маленькую Родину, в городок Богуслав,   где жила   с дочерью от второго брака  Софией его мама.   Но, спокойная жизнь в стране не налаживалась. После февральской революции 1917го года  партия большевиков устроила, как уже теперь все считают,  ненужную октябрьскую революцию. В стране начался хаос. А вскоре и жестокая гражданская война.  Всё смешалось. Красные, белые, зелёные, Деникин, Колчак, Врангель, Махно, Петлюра….  Брат убивал брата, отец – сына.   Но, при этом  больше всех при любой власти «доставалось» евреям. Погромы устраивали и белые, и красные, и зелёные.  Нужно было защищаться. И вчерашние солдаты-евреи снова взяли в руки винтовки, и создали в своих местечках  отряды самообороны. В одном из таких отрядов воевал и Израиль.

    Но, и это прошло…  Закончилась гражданская война, наступила мирная жизнь.  А Израилю уже было «под тридцать».  Он не имел достаточного образования, профессии.   Жизнь научила его  в основном  только  воевать,  стрелять.
И он поступил на работу в милицию.  На его иждивении были неработающая  пожилая  мама, к тому времени  разведенная со своим  вторым мужем, и  девушка-сестра Соня,  успешно окончившая  гимназию.

    В архиве нашей мамы сохранились ещё несколько справок того времени.

    Самая ранняя из них    выдана  Штабом Богуславской городской охраны  23го сентября 1923го года.
Фото этой справки,   почему-то названной удостоверением,  конечно, ужасное, и прочесть   текст было непросто.
 
                Удостоверение.

Дано сие сотруднику Богуславской охраны т. Гальперину С. Ар. в том, что он прослужил при названной охране сотрудником с начала охраны, т. е. с 1919 года по оне число, и ввиду сокращения штатов уволен, и направляется в г. Екатеринослав, что подписями и  приложением печати удостоверяется.

  подписи  нач. охраны и секретаря.

 Обращает на себя внимание стиль данной справки.

Из неё следует, что Израиль  до того время служил в Богуславской городской охране, и был уволен в связи с переездом  в г. Екатеринослав (Днепропетровском он станет в 1926м году).  Так как там с какого-то времени    уже  жили его мама с дочерью от второго брака Софией.  Понятно, что оставить работу, и поступить в хотя бы вечернюю школу, а потом получить  какую-то специальность он не имел возможности, так как являлся тогда единственным кормильцем семьи.

     А это ещё одна сохранившаяся справка, выданная  Израилю 4го августа 1936го года.

Справка для финотдела ОУ НКВД.

"Из личного дела и представленных документов видно, что
 м-р (милиционер) 2го отделения РКМ (Рабоче-крестьянской милиции)  г. Днепропетровск тов. Гальперин И. И. рожд. 1894 г. служил кадровым стрелком в ВОХРе (вооруженная охрана) с 1919 по 1923 год, в органах  РК милиции беспрерывно с 15 мая 1924 года по настоящее время. Отметок в личном деле о выплате ему пособия за 15-ти летнюю службу не имеется."

Из этой справки видно, что Израиль  служил   в  милиции с 1919го  по сентябрь 1923го  года.  Он тогда ещё жил в Богуславе.   А с 15го мая  1924го года  -   во втором отделении Рабоче-крестьянской милиции г. Днепропетровска в должности кадрового стрелка ВОХРА (вооруженная охрана)  -   «по  настоящее время».

     Сохранилась и характеристика, выданная Израилю по месту его работы, то есть  Штабом 1го   отдельного конвойного взвода (нечётко) 21 июля 1934го года.
Привожу эту характеристику:

В ней, в частности указано, что «… за время его пребывания в рядах РС (робитныче-сэляньскои) милиции никаким дисциплинарным взысканиям не подвергался, и все распоряжения командования выполнял своевременно и добросовестно. Кроме того, принимал активное участие во всех добровольных организациях, и так же  (неразборчиво)…..   работах. Числится ударником во взводе».
                Дальше непонятное:
 «Выдана для предъявления в комиссию по восстановлению Красных партизан».   

    Когда и где Израиль партизанил, мне установить не удалось. Можно  только предположить, что это было  в Богуславе в период Гражданской войны.  Но, то, что он   относился к своей службе ответственно и серьёзно, был активен и в общественных работах вроде модных в советское время «субботниках»  подтверждается его начальством.

    А теперь позволю себе  отклониться от описания службы Израиля,    и вернуться к его личной жизни.  Ибо верно и  добросовестно служить Родине, это, конечно, хорошо, но,  ведь кроме службы есть ещё и личная жизнь. И её-то Израиль по разным  причинам   запустил.  А время тикало-тикало…, и  ему уже 36 лет -  зрелый-перезрелый возраст для женитьбы.  И вот, в 1931-м году он решил, наконец-то  уделить внимание своей личной жизни и  завести свою семью. Как я уже писал, он с 1923-го года был единственным кормильцем своей матери и сестры.  Видимо в тот период она развелась со своим вторым мужем Исааком  Лещинским, и проживала с дочерью Соней  отдельно от него.  Поэтому Израилю и пришлось уволиться со службы в Богуславе, и переехать в 1923м году  к матери и сестре в Екатеринослав.   Время шло,    его любимая  сестра, окончив гимназию, поступила в Медицинский институт, и успешно закончив его, начала трудовую жизнь врача.
    Теперь  Израиль, наконец-то,  смог  вздохнуть свободно, и вспомнить, что на свете существуют не только люди в погонах, но и милые девушки. О том, были ли у него до этого  интимные отношения с женщинами в Богуславе и Днепропетровске, мы уже не узнаем, да это и не существенно. Он желал не  любовных увлечений, а создания нормальной «советской» семьи.  И тут я немного пофантазирую.  Он вспомнил, что в  период службы в Богуславе   как-то  познакомился с еврейской семьёй Дивинских, где   было аж шесть девушек. И ему ещё тогда приглянулась симпатичная девочка Розочка. В 1930м году он нанёс визит в Богуслав, где,  вероятно, навестил семью Дивинских, и  с радостью  убедился, что  симпатичная девочка-подросток, на которую он обратил внимание ещё  в 1924-м году, превратилась в прелестную девушку.  Она, успешно окончив  7 классов,  освоила швейное дело, и, работая на Богуславской швейной фабрике,   вносила свой вклад в скромный бюджет семьи.  И  тут в сердце Израиля «вспыхнул огонь любви».  От своих бывших богуславских  приятелей   он узнал, что  один из них,  Бенцион  Давидов, уже  пытался  свататься к очаровательной Розочке, но, получив отказ,  женился на её старшей сестре Енте, и уже имел с ней сына  Зюню.  Это мне рассказала когда-то мама.
     Вполне возможен был  и такой  вариант, что Израиль в  период  поездки в Богуслав  в 1930м году  встретился со своим другом Давидовым, и  через его жену Енту познакомился с сестрой Енты   Розочкой.  И сразу  по уши  влюбился!
На встрече с Розочкой  Израиль     понял, что произвёл на неё  хорошее   впечатление. Он был серьёзным,  симпатичным, стройным, хорошо сложен. Но,      еврейские девушки того времени, были гораздо скромнее сегодняшних, и не имели права сразу показывать мужчинам свой интерес к ним.
     Можно только гадать, как проходило в те времена жениховство Израиля  в Богуславе,   о чём говорили влюблённые, где они прогуливались,  познакомила ли Розочка Израиля со своей мамой и другими родственниками.  Одно несомненно, они понравились друг другу, и, обменявшись адресами, решили  начать переписку.
     Израиль, окрылённый,  вернулся в Днепропетровск, рассказал своим родным о том, что   ему очень понравилась Розочка, и он хотел бы сделать ей предложение.   Тогда ещё не было у простых людей   телефонов, и он «атаковал» Розочку письмами.  Эти скромные, но, свидетельствующие о страсти, охватившей Израиля,  письма Розочка потом хранила до конца жизни. Что, понятно, свидетельствовало о её взаимной любви к Израилю.

Думаю, что вам будет интересно увидеть эти письма, и прочитать их.

    Первое  из сохранившихся писем датировано 22  июня 1931 года.

    Уважаемая Розочка, извините, что не писал сразу же по приезде домой. Служба и разные домашние дела заставили меня отвлечься  от желания поговорить с вами хотя бы письменно. Теперь же, когда всё вошло в обычную колею, спешу с вами поговорить. Встреча с вами, милая Роза, произвела на меня довольно сильное впечатление. Так что вы мне кажетесь близким подходящим человеком. И у меня есть желание видеть вас даже сейчас. На первый раз больше сказать не могу. В настоящий момент считал бы для себя  большим удовлетворением, если бы хоть получил ответ на своё краткое письмо. С нетерпением жду от вас ответа.
И. Гальперин.
Привет  маме, сёстрам и брату. Напишите, как здоровье вашего брата.

   Мой адрес: г. Днепропетровск.  Ул. Ленинградская  51 Гр. И Гальперину


    На мой взгляд, это простое и  краткое письмо, своеобразно «заброшенная удочка», получилось очень содержательным. Израиль оказался напористым человеком, прямо   и открыто  высказавшим своё мнение о Розе. Тут и  объяснение в любви:  «у меня есть желание видеть вас даже сейчас»,   и  фактически явное  предложение «руки и сердца»,  словами   «вы мне кажетесь близким подходящим человеком».  И он снова даёт Розочке свой адрес.

     Роза    ответила не сразу. Видимо у неё в тот период была очень напряженная жизнь. Это вы поймёте, читая рассказ, чуть позже.  Израиль не получил  быстрого ответа на свои первые два  письма, и это  терзало его душу.   И он нервно  пишет    третье  письмо:

«4 июля 1931 года

  Уважаемая Розочка!
  За время моего  пребывания в Богуславе мне казалось, что мы с Вами достаточно познакомились, и вы должны были меня более или менее близко узнать, несмотря на это, вот уже около двух недель, как вы не отвечаете на моё письмо. Смею Вас уверить, что я в своих чувствах к вам вполне искренен, что  вообще является основной чертой моего характера.
    Итак, Розочка, ещё раз повторяю,  что со времени встречи с Вами,  все свободные минуты думаю о Вас,  и мне так кажется, что вот Вы уже живёте в Днепропетровске, и являетесь неотъемлемой частью моей семьи, Но, увы, и, к сожалению, всё это на сегодняшний день является только мечтой,   ибо Вы не ответили мне даже на первое письмо. Если Вы помните, вашим обещанием  мне перед отъездом было  аккуратно отвечать на мои письма.
Мне, как человеку прямому и честному в своих мыслях, оставалось верить Вам.
    Так вот, милая Розочка, повторяю,  должно быть интереснее выбираться из глуши в город, где жизнь, безусловно, интереснее. В моём лице Вы будете иметь  лучшего друга и стойкого защитника Вашего благополучия. Так что подумайте и отвечайте  своё мнение. Если Вам страшна чужая семья, хотя в Богуславе немного знают мою мать и сестру, то можете приехать хотя бы временно познакомиться с нашей жизнью, а потом видно будет, надеюсь, что жалеть не будете.
С нетерпением жду ответа. С почтением. И. Гальперин.
Привет маме, брату и сёстрам.
Жду ответа.
 
    Как вы поняли из этого письма, Израиль, уже загоревшийся мыслью о женитьбе на Розочке,      был сильно встревожен отсутствием ответных писем от своей любимой, и, продолжал настойчиво убеждать её в том, что  она  не будет сожалеть,  согласившись связать с ним свою жизнь. К тому же  она будет иметь возможность жить в крупном городе. И мягко упрекал  за отсутствие писем ему.  Он  утверждает, что является прямым и бесхитростным человеком.  (Я пошел в него!)
Понятно, что в заштатном городке Роза не имела возможности  культурно развлекаться. Да и времени  у неё на это не было. И,  тоже понятно, что жизнь её в постоянных работе и заботах о матери и больном брате  была безрадостной.
Однако вскоре он, наконец-то, получил  долгожданный ответ на свои письма. И это сразу окрылило его.  Вы это поймёте, прочитав следующее  письмо.

«12. июля 1931 г.
   Милая Розочка!
   Позвольте мне Вас так назвать. Ваше письмо получил.  Оно меня безмерно обрадовало, и улучшило моё настроение. Оно, это письмо, которое я несколько раз перечитывал, окрылило меня надеждой, что  Вы не останетесь для меня чужой. Вас интересует, как я провожу время. Скучать я, конечно, не успеваю.  Среди службы и домашних забот проходит жизнь. Я лелею мечту, что Вы, может быть, в недалёком будущем,  украсите мою жизнь,  сделаете её интересней. Пишите, Розочка, как здоровье брата,  Поправляется ли он на даче . Мама и сестра рады вашему привету. Им хотелось бы вас пока узнать хоть издали. Постарайтесь  для этой цели прислать фотографию. Пишите о себе, как проводите время, и когда полагаете стать желаемой          горожанкой.
         Жду ответа. Ваш Израиль.
 
   По  этому письму, в котором он уже называет свою избранницу «милой»,  видно, что  оно вызвало прилив  безмерной  радости у буквально  сгорающего от любви  Израиля. Он осознал, что  не безразличен Розочке. Это его окрылило, и  он  стремится как можно скорее  привести её женой в свой дом. Слова «и когда полагаете стать желаемой  горожанкой»  надо  именно так понимать: Богуслав был тогда  мелким еврейским «штэтлом», а Днепропетровск – одним из крупных городов Украины. 

    Небольшое отступление. В семье Дивинских было 12 детей. Пятеро  из них умерло в раннем детстве, а последний ребёнок, долгожданный мальчик, в  юношеском возрасте заболел туберкулёзом лёгких.  И вся семья боролась за его здоровье. Лечение тогда  не было бесплатным.  И на него уходила значительная часть семейного бюджета. Хотя действенных лекарств для лечения туберкулёза тогда, увы,  не было. Вспомним врача-писателя Антона Чехова

 Переписка продолжалась. Она стала регулярной.
 
Следующее письмо датировано 18м июля 1931 года .
                «Милая Розочка!
    Вы не можете себе представить, до чего  меня обрадовало Ваше письмо. После Вашего серьёзного тона, и, как я понял, обещания приехать к нам после возвращения брата с дачи, я успокоился. Да, вы действительно правы, к сожалению, я вас ещё мало знаю, потому у меня были сомнения насчёт вашего обещания. После Вашего последнего письма  я считаю, что   могу быть в вас уверен, как в хорошем милом друге. За всю свою, можно сказать, длинную жизнь я не имел, кажется, ни одной минуты удовлетворения.  Ваше письмо, Розочка, доставило мне такое удовлетворение, но, конечно, полным оно будет только тогда, когда вы приедете к нам. Итак, Розочка, вы совершенно правы, я так же надеюсь, что ваши мечты сбудутся,  а именно вы сможете учиться, или работать, устроить свою жизнь по личному выбору. В последнее время я всё думаю о вас, и мне бы хотелось, чтобы вы не откладывали в долгий ящик свой приезд. Пишите, как здоровье брата, поправляется ли он. То, что вы сейчас скучаете, не так  страшно, сумеете себя вознаградить в будущем своём пребыванием в городе. Мама и сестра вам напишут тогда, когда вы пришлёте свою фотографию.
Надеюсь на скорый ответ. Ваш Израиль.

    Из   написанного  видно, что Розочка почему-то колеблется, проявляет некоторую неуверенность. Возможно, что в то время девушкам именно так и надлежало вести себя. А, может быть, она   не решалась оставить  без финансовой поддержки своих родных. Об этом будет дальше.  И, конечно,    понятно, что Израиль  за свои 36 лет совсем непростой жизни видел очень  мало радости. Повторю: полуголодное детство без отца, две войны, требующая высокой дисциплины работа в военизированном учреждении, содержание матери и сестры  не оставляли в его сознании  особо  приятных  воспоминаний.   Познакомившись с красивой,   скромной и  трудолюбивой девушкой он понял, что, создав с ней семью,   он, наконец-то,  начнёт новую, более интересную жизнь.

Привожу следующее  письмо от 3 августа 1931 года
      
                «Милая Розочка! 
    На днях получил Ваше письмо, которое меня  очень обрадовало, и, так сказать, вознаградило за столь долгое Ваше молчание. Очень рад, что Вы приняли к сведению предложение о фотографии, ибо мама и сестра хотят с Вами  скорее познакомиться. Я доволен, Розочка, что Вы не скучаете, о себе не могу это сказать, ибо теперь я более, чем когда-либо чувствую, что моя жизнь не заполнена., это стало с тех пор, как я узнал Вас. Я не сомневаюсь, что Ваш приезд  коренным образом изменит мою жизнь, сделает её содержательной и привлекательной. Отсюда вы можете понять, как желателен Ваш приезд в ближайшем будущем. Вообще же моя жизнь проходит между службой и заботами о доме, о зиме.  Милая Розочка! Если бы вы знали, как часто я думаю о Вас, и какие огорчения для меня Ваше длительное молчание,  то не заставляли бы меня так долго ждать, и волноваться в ожидании Вашего письма. Хорошо, что Ваш брат поправляется. Пишите, каковы Ваши планы, пишите, когда именно Вы думаете   прибыть к нам, вообще, опять таки прошу Вас писать почаще.
                Ваш Израиль.
  Мама и сестра очень интересуются Вами,  с нетерпением ждут Вашей карточки.

    Ну, тут и без комментариев ясно, какого напряжения достигал накал чувств Израиля к Розочке.  Письма от неё приходили несколько раз в месяц. Но, Израиль, видимо боялся, что задержка с очередным письмом может быть вызвана тем, что  у Розочки или появился другой претендент на сердце, или её  родные из эгоистических  побуждений  препятствуют   её замужеству. И это доставляло ему ужасные страдания.  Поэтому он  продолжал настойчиво  просить  Розочку, что бы она поскорее приехала  к нему в гости, познакомилась с его родными. Видимо, в то время это было обязательным  перед регистрацией брака. Его мама и сестра хотели предварительно  познакомиться с будущей родственницей хотя бы по фото.
 
 Я нашел в маминой папке только эти три фото. Судя по белому сектору права внизу, две из них предназначались для каких-то документов... Слева, скорее всего, та первая фотография. Вторая, скорее всего, сделана в годы войны, а третья – в послевоенные годы.   
   Мама была внешне красивой,  имела хорошую фигуру, и  это было   приятным дополнением к её скромности и высокому трудолюбию.   Хотя никакое фото не может показать истинный характер человека. А это, мне кажется, важнее привлекательной внешности. К счастью. Израиля и характер у Розочки оказался отличным.  Это я подтверждаю, как сын, проживший с ней многие годы.

                Следующее письмо:
       
                17 августа 1931 года 
           Многоуважаемая Розочка!
Ваше письмо и фотографическую карточку я получил,  за что я Вам очень благодарен,   и  очень доволен, что вы пишете о Вашем брате,  что он поправляется, я желаю ему до конца сезона полное выздоровление, дабы Вы могли скорей к нам приехать и познакомиться с моими родными.
Теперь сестра находится в Крыму, в Алуште. Она уехала на месяц поправляться, а я с мамой дома, мы скучаем.  Мы уже ожидаем то время, когда Вы  присоединитесь к нашему семейству, я надеюсь, что Вы  с моей сестрой будете лучшие подруги, и мама того же мнения. Розочка, о моей фотографии пока не могу Вам писать, когда пошлю, потому, что тот фотограф, что мы снимаемся, уехал в отпуск. Поэтому я извиняюсь, что не могу так скоро послать свою карточку, но, я надеюсь, что я своё слово исполню.
Напишите, пожалуйста, как устроился Давидов, кланяйтесь ему от   имени. Моего. Жду ответа. Израиль.

     Итак, Израиль уже получил подтверждение тому, что Розочке он тоже нравится, и ему уже не терпится поскорее  привезти её в Днепропетровск, познакомить со своими мамой и сестрой, и, наконец-то  создать семью.   

     А теперь я приведу  объёмное, на пяти страницах,  письмо сестры Израиля,  Сони,  его пока ещё только  возлюбленной девушке Розочке. Она написала его в период отпуска, который проводила в тот год в Крыму, в Алуште.  Любящая сестра, принимавшая, как это  и положено родным людям,  близко к сердцу  «любовные страдания» своего брата,  и видевшая  некоторую нерешительность его «возлюбленной», понимавшей, что её замужество негативно отразится на материальном положении её семьи,  решила включиться  в их отношения,  и  мягким давлением на   слегка колеблющуюся Розочку убедить её в правильности выбора. Это видно из приведенного ниже обширного  письма.

                29 августа 1931го года

         Уважаемая т. (товарищ)  Роза!
С Вами говорит совершенно незнакомый человек, а именно сестра Израиля Гальперина. После того, как отрекомендовалась, будем считать, что уже знакомы, ибо брат мне о Вас говорил много. Пишу Вам именно сейчас, потому что хочу сдержать слово, сказала брату, что, как только получится  Ваша фотография, и я буду иметь хоть малейшее физическое представление о Вас, то напишу с целью познакомиться, пока хоть письменно.
    К сожалению, Вашей карточки не видела, ибо нахожусь вне дома, свой отпуск провожу в Крыму, в Алуште, но, получив известие из дому, решила Вам написать.
Итак, для первого раза будем говорить о нашем общем «знакомом», об Израиле. Меня, как сестру Вы можете обвинить в пристрастии,  но я стараюсь быть о нём поверхностной, и говорить самое насущное, без всяких прикрас для того, что бы при личной встрече не пришлось краснеть. Итак, о Вас немного знаю со слов брата. Вы же, конечно, брата совершенно не знаете, ибо никто не мог Вам о нём говорить, а за столь краткое знакомство Вы, естественно, не могли проникнуться к нему  должным доверием.
С целью познакомить Вас с ним ближе, и пишу Вам.

    Итак, начнём: как Вам может быть известно, брат мой  рос сиротой, совершенно не зная отца, и вдали от матери, рос у дедушки, в семье небогатой, но, чрезвычайно честной и благородной, так что корни его  воспитания самые честные,  с раннего детства, чуть ли не с 11ти лет должен был начать сам работать с целью добыть себе кусок хлеба. Не успел он стать на ноги, как пришлось быть участником войны империалистической, затем гражданской, на что ушло немало, в смысле возраста, лет жизни, и думать об устройстве своей личной жизни не мог, хотя были всё-таки возможности.

    Как только окружающие обстоятельства улучшились,  он всё-таки не мог взяться за устройство личной жизни, ибо он сразу получил на свои руки семью в лице меня и матери. И только лишь его усилиями, благодаря его неисчерпаемой энергии и самоотверженности, ему  удалось добиться желаемых результатов, а именно он вывел нас на дорогу из полуголодного существования, создал нам вполне приличные условия жизни, полную независимость от кого бы то ни было, и (позволил мне) довести до конца моё образование, так что я теперь не только врач,  но врач с определённой квалификацией, стажем, и, так сказать, чувствую почву под ногами и возможность устроить свою жизнь самостоятельно.

    Все эти годы, когда брату пришлось  столько затратить  сил для нас, он, отказавшись от всякого личного,   всё-таки сохранил в себе и поныне большой запас энергии, способность бороться за существование, а это теперь самое ценное. И вот теперь, когда его энергия  уже использована мною больше, чем достаточно,  он должен, наконец-то обратить внимание на свою жизнь, которую и так запустил.

    Именно сейчас наступил момент, когда он,  не откладывая в долгий ящик,  должен устроить свою жизнь, ибо он свободен от нас (меня и мамы).
Я говорю сейчас ещё и потому,  что, как Вам вероятно известно, брат уже не молод, и быть одиноким ему тем более тяжело. Своей будущей жене брат  сможет предложить честный, прямой, искренний характер, уменье бороться за существование,  отстаивать свои  интересы,  и быть стойким защитником своей будущей семьи. И вот как раз в этот момент встретились брату Вы, и произвели на него глубокое впечатление, и малейшее подозрение на Ваше равнодушие заставляет его страдать. Ибо он уже успел создать из Вас определенный идеал недалёкой (будущей) семейной жизни.

    Приблизительно это всё, что хотела сказать Вам о брате, что бы вы относились к нему более доверчиво, имея о нём некоторое представление. Со своей стороны могу сказать, что, если Вы окончательно скажете «да»,  то будете желанным членом нашей семьи, ибо всё то, что будет нравиться брату, и, следовательно, украшать  его жизнь,  всё то будет приятно и нам (мне с мамой).
С уважением, Соня.

   Краткое резюме этого пространного и откровенного  письма, написанного заботливой и  любящей брата Соней: Израиль    честный, искренний, любящий семью, и взаимно любимый своими мамой и сестрой,  трудолюбивый и волевой человек.

   Следующее письмо Израиль пишет 31-го августа.

             Уважаемая Розочка,
  Ваше письмо от 23 августа я получил, и я могу судить по Вашему письму, что вы до сих пор не скучали,  но с отъездом Ваших подруг начнётся для Вас скука. Поэтому, дорогая Розочка, не откладывайте в долгий ящик Ваш приезд к нам, ибо моя сестра должна приехать 10.09. Я бы хотел, чтобы Вы в непродолжительное время тоже приехали к нам,  я надеюсь, что у нас скучать не будете. Насчёт моей фотографической карточки я могу вам сообщить, что снимался, но, карточка будет готова лишь через месяц.
Вы пишите, что ваша сестра из Ржищева приедет, и ей интересно видеть мою карточку, но я, к сожалению, ничем не могу помочь раньше времени. Придётся с этим мириться пока. Ожидаю Ваш ответ.
                С почтением, Ваш Израиль.

    В нём Израиль продолжает настойчиво приглашать Розочку приехать в Днепропетровск, что бы познакомить её со своими родными и ускорить процесс  создания семьи с ней.  И его, измученного одиночеством, можно понять.  Нам    в начале 21го века, когда фото можно создать и переслать в любой конец  света через Whats App или Viber  за считанные секунды трудно представить, что фото в то время можно было получить только через месяц. Видимо это было связано с недостаточным количеством частных фотоателье, и их перегруженностью заказами. О сестре из Ржищева ничего не знаю,  да это и не столь важно. У мамы было  6 сестёр, из которых я был знаком только с двумя.

    Вскоре вернулась из отпуска и  сестра Соня. Она уже получила от Розочки ответ на своё пространное письмо, и  16-го сентября она пишет Розочке  ответное  письмо

Днепропетровск 16 сентября 1931 года.

    Уважаемая Роза, я очень рада, что моё письмо вызвало Вас на откровенность, и заставило поделиться тем, что Вас тяготит. Я Вас вполне понимаю, хотя, с другой стороны знаю по личному опыту, что самой работать совсем нелегко,  требует большой затраты сил. Конечно, вполне естественно, что Вы хотите помочь брату, и никакой сознательный человек не может с этим не согласиться. Должна Вам сказать, что ни брат, ни мы не думали как раз, что вы будете работать, но, ничего не поделаешь,  верно, временно Вам придётся это сделать. Вообще же старайтесь приехать в ближайшее время, у нас большое желание узнать Вас поближе.
Для того, чтобы Вам не разочароваться по-приезде, могу Вам написать, что кругом всё приготовлено не совсем так, как бы хотелось, а именно нам пока придётся быть вместе, так как здесь отдельную квартиру достать трудно. В общем, приезжайте, познакомимся ближе. В ближайшем письме напишите, когда мы встретимся.
                Привет Вашим родным. Соня.

     Попытаемся разгадать, о чём шла речь в письме Розочки Соне.    В тот период отца Розочки, видимо, уже не было.  Он, трудяга-ремесленник Мордко Гальперин,  типичный в то время в «еврейских  местечках»  бедняк-неудачник типа «Тевье-молочника» Шолома Алейхема,   умер от рака горла в 56 лет, так и не сумев создать для своей многодетной семьи приличные  условия жизни, но, имевший свой дом.  Её старшие сёстры Рахиль, Ента, Эсфирь и   другие уже  жили со своими семьями,  растили  своих детей и, вероятно, не имели возможности финансово помогать своей пожилой  неработающей матери Лее и больному туберкулёзом молодому брату. Видимо  практически   всю ношу по обеспечению семьи тянула  добросовестная,  честная и, как я  отлично  сам знаю, гипертрудолюбивая  Розочка, работавшая на швейной фабрике, обшивавшая и семью,  и не гнушавшаяся частной подработкой. Фактически она разрывалась между двумя желаниями: помочь своей семье, своему несчастному тяжелобольному любимому брату и устроить свою личную жизнь со встретившимся в жизни  честным, порядочным и тоже трудолюбивым человеком.   Из письма Сони понятно, что она тоже с нетерпением ждёт, когда её настрадавшийся  от одиночества брат обзаведётся семьёй.   И она честно предупредила Розу  о том, что ей придется тоже работать, и проживать совместно с ней и их с Израилем мамой. Со слов мамы я знаю, что квартира на ул. Ленинградской была довольно скромной. Она состояла из небольшой гостиной, крошечной кухни и  крошечной спальни без окна, с печным отоплением и  с водопроводной колонкой и туалетом во дворе.
Но, всё познаётся в сравнении.    Если вспомним то страшное  время, когда в некоторых районах Украины, в Поволжье и Казахстане свирепствовал Голодомор, когда страна  с огромными трудностями создавала с помощью американцев   свою промышленность, то   даже такая   весьма скромная квартира в областном центре была вполне достаточной.

   Следующее письмо Израиля датировано 17м сентября 1931го года.

   Милая Розочка, Простите, что так долго не ответил, хотел послать свою фотографию, но, она ещё не готова, и поэтому задержался с ответом. Ваше желание работать и по приезде сюда,  меня несколько огорчило, ибо я строил свои планы так, чтобы  Вам не приходилось тратить своё здоровье на работу, наоборот я хотел бы, что бы  после известного отдыха вы учились, так,  как вы когда-то изъявили желание.  Всё же окружающие обстоятельства,  по-видимому, не позволят всё делать так, как это намечено по плану. Я уже настолько успел привыкнуть к Вам,  хотя и на расстоянии, что придётся согласиться  с Вашим желанием хоть временно работать, принимая во   внимание цель, с которой Вы это хотите сделать, вполне понятна Ваша привязанность к брату, и желание ему помочь. Хотя полагаю, что они должны быть не меньше  и у остальных членов Вашей семьи. Как бы то ни было, считаю, что Ваше желание благородно. Пишите точно, когда думаете приехать. Ждём Вас, мама и сестра хотят поскорее с Вами познакомиться.
С почтением, Ваш Израиль.

    Думаю, что читающие это уже привыкли к стилю письма моего отца, жившего в  другое время, кардинально отличающееся от сегодняшнего, к  обращению к фактически к невесте   «на  ВЫ». Но, он уже не называет её «уважаемой», а применяет слово «милая», что свидетельствует о  нарастании их пока ещё только духовной близости.
   Это письмо подтверждает также то, что Роза была  не только  трудолюбивым  человеком, но и очень  добрым по натуре,  сестрой, готовой   продолжать работать, чтобы поддержать материально свою маму -  помочь  ей с оплатой лечения несчастного брата. Она собиралась даже после замужества заботиться о нём.  Поэтому Израиль, понимающий, что её желание «благородно», всё же   мягко укоряет Розочку, и напоминает, что и другие члены её семьи должны тоже материально помогать брату.  И он таки был прав.

 Следующее письмо датировано 6м октября 1931 года.
                Дорогая    Розочка,
    Ваше письмо меня безмерно обрадовало! Я с тех пор полон ожидания Вас, и счастлив буду той минуте, когда увижу Вас у себя. К сожалению, я не могу подготовиться к Вашему приезду так, как бы мне хотелось. Обстановки, платья приличного не достать, так что придётся довольствоваться пока тем, что есть. Я надеюсь, что наша совместная жизнь облегчит многое, главное, что в Вашем лице я найду вознаграждение за долгие годы одиночества, и полного отсутствия личной жизни. В следующем письме старайтесь указать  число, когда думаете выехать.  Я с удовольствием поехал бы за Вами, но, служба – не дружба, и потому не имею возможности это сделать.  На днях послал карточку, верно, вы её получили, так как она неудачная, посылаю миниатюрку.
                В ожидании, Ваш Израиль.

 
                Ниже в письме сестра Соня дописала:

   Милая Розочка, очень довольна Вашим письмом. Вы явитесь для нас дорогим гостем.   Собирайтесь поскорей, и приезжайте.     Соня. Привет от мамы.

По этой маленькой фотографии можно судить о профессионализме того фотографа. А из этого письма понятно, что Розочка согласна на создание семьи с Израилем, и уже  готова совершить «ознакомительную» поездку в Днепропетровск  для личного знакомства с будущей свекровью и сестрой Израиля Соней.  Ну и, конечно, посмотреть, какие жилищные условия её ждут. Думаю, что походы в филармонию, театры и музеи у неё не планировались. Время было не то.  Даже достать приличную одежду в то время,  как, впрочем, и во весь советский период для рядовых служащих было невозможно.  Израилю крупно повезло, что Розочка своим трудолюбием и золотыми руками могла из любого дерьма сшить приличную одежду от рубашек до костюмов, платьев и даже пальто.  Знаю это по себе, донашивавшего в детстве  полностью перешитые старые костюмы и рубашки  брата Иосифа с заплатами на локтях и коленях.  Она могла перелицевать и перешить даже пальто!
И, видимо, Израиль не мог  попросить для себя даже краткосрочный отпуск для поездки за невестой и  брачной церемонии. Нам сейчас понять это трудно.

15го октября 1931го года Израиль пишет  следующее письмо. Вот оно:

Дорогая Розочка, Ваше письмо от  12. октября с. г.  из Харькова  сегодня я получил.  Очень доволен, что Вашей сестре стало легче. Жаль, что Вам пришлось волноваться.  К сожалению, у нас тоже не всё благополучно. Мама простудилась и заболела воспалением почек. Положение её было очень тяжёлое, она и теперь ещё больна.
Вашего приезда жду с нетерпением. То же мама и сестра.
С почтением, Ваш Израиль.

P.S. Берите билет из Харькова до  Днепропетровска, а из  Днепропетровска можно взять билет до Богуслава.

На следующей странице дописка Сони:

    Милая Розочка, очень рада Вашему письму, хочу поскорее познакомиться с Вами. В последнюю неделю нам пришлось очень много переволноваться, так как мама была в очень большой опасности. Сейчас опасность ещё не совсем миновала, но, у нас есть надежда, что она поправится.
В общем, повторяю, ждём Вас, желаем поскорее Вас узнать..
Соня.

    Пояснение:  в Харькове в то время уж жила сестра Розочки Ента с Бенционом, и, возможно, уже  и сестра Геня.  Почему Розочке пришлось в то время ехать к сестрам, история умалчивает.  Удивляет пояснение Израиля в отношение жел-дор. билетов. Видимо жителям провинциального Богуслава приходилось не часто пользоваться железной дорогой.
Из написанного им и  Соней понятно, что их мама было в то время серьёзно больна. Таким образом,   в их жизни  внезапно наложились одновременно два события:  и радостное, и печальное. Такова жизнь!

    Вскоре Розочка, наконец-то,   приехала в Днепропетровск.   Сколько времени она там была, неизвестно. Но, главное - она познакомилась с семьёй Израиля, и обстановкой, в которой ей предстоит жить, и приняла окончательное  решение связать свою жизнь с Израилем. Ура!



Затем Израиль,  уже  1го ноября 1931 года, направляет Розочке очередное письмо.
               
  Дорогая Розочка, 
твоё письмо я получил, очень рад, что у тебя была хорошая дорога, что ты не скучала. Ты пишешь, что успела к нам привыкнуть, это меня очень радует.

Со времени твоего отъезда мы часто о тебе говорим и строим планы нашей будущей жизни. Мама была очень довольна твоим приветом. К сожалению, у нас очень мало утешительного. После твоего отъезда маме стало хуже, у неё возврат болезни. Так видно, что она будет поправляться медленно. Это нас немало огорчает, и приходится переживать. Но, у нас есть надежда, что она поправится, и всё будет хорошо.
Целую тебя, Розочка. Твой Израиль.
 
В этом же письме краткая запись Сони:
 
    Милая Розочка, хотелось бы написать Вам что-нибудь хорошее, к сожалению, такого нет. Маме стало хуже, так как я уходила на службу, ей приходилось часами лежать одной, в комнате было не топлено, и она опять простудилась, так что пока ничего отрадного. Я сама так же успела переболеть гриппом,  сейчас – здорова.
В общем, приходится относиться ко всему терпеливо. и ждать, авось поправится.
Вас мы вспоминаем часть, говорим, как о родном человеке
Ваш друг Соня.

Как раз у нас сейчас Геня, она Вам кланяется..

    И дальше идёт несколько строчек на идиш. Я им, к сожалению, не владею.
 
     Понятно, что у них с Израилем   была некоторая близость. Это естественно. Поэтому он уже обращается к ней на «ты», и в конце письма мысленно целует. И снова печальные слова о болезни матери.  Обращают на себя внимание,  переживания сына и дочери по этому поводу. Непонятно, почему Соня не госпитализировала свою мать, и почему они с Израилем утром не топили в квартире печь. То, что тогда  не было действенных лекарств, думаю, всем ясно.

 Следующие два письма датированы  13м ноября 1931 года . 
 
                Письмо Израиля:
               
    Дорогая Розочка,
твои письма  и мысли о тебе сделались моей целью со дня твоего отъезда. Этими словами полагаю, что сказал тебе многое.  Я очень рад, что ты пишешь, что поправилась, хотя ты для меня всё равно дорога. К сожалению, радость нашей встречи (была) омрачена тяжелой болезнью мамы. Так бы я считал себя  одним из самых счастливых людей.  Мне всё время представляется, что я по приходе домой,  застаю себя на софе слушающей радио. Ведь это твоё любимое занятие.   
Со дня болезни мамы нам несладко, кроме того, что приходится беспокоиться за маму, мы ещё с Соней хозяйничаем, так что представь себе наше положение. В общем, Розочка, я бы уже хотел видеть тебя хозяюшкой, хотя мне хочется надеяться, что мама будет здоровой, и сумеет о нас заботиться. Я хочу, Розочка, что бы ты в ответ на это письмо писала точно, когда думаешь оставить свои края
Весь твой Израиль.

    Из этого письма понятно, что Розочка  тоже перенесла, скорее всего, простудное заболевание.  Мама Израиля, как понятно из письма, вела домашнее хозяйство   В период её болезни её детям пришлось   все заботы по покупке товаров, приготовлению пищи, уборке и отоплению квартиры взять на себя. Что после изнуряющей работы на службе было  нелегко.  Поэтому и намёк на то, что после замужества Розочке предстоит заниматься домашним хозяйством. Я, проживший с мамой много лет, вынужден не согласиться с тогдашним  мнением отца, что   «слушание радио» является  любимым её занятием. Просто в те дни, когда Розочка была в Днепропетровске, в период нахождения Израиля и Сони на работе ей действительно было нечем себя занять.  В обыденной жизни у мамы никогда не хватало времени на такое «занятие». И она всегда возмущалась сидением соседок с семечками в руках перед подъездом.   Мама  же  всегда находила для себя работу:  покупать продукты-готовить-убирать-стирать-гладить-шить….. 

      В тот же день, 13го ноября 1931 года  и  Соня ответила на письмо Розы
                Милая Розочка!
   В ответ на Ваше письмо, где Вы просите поделиться с Вами, как с другом, не могу писать ничего утешительного. К великому моему ужасу мама больна серьёзно, не надо Вам описывать мои переживания, когда я ухожу из дому моё сердце полно горя. Моя совесть была бы чиста, если бы я хоть на время поместила её в клинику. Но, пока этого сделать невозможно хотя бы из-за нашего одиночества. Временами она чувствует себя лучше. В общем я больше сейчас  не могу  Вам ничего писать, ибо я вся поглощена одним Розочка,  свою настоящую дружбу вы бы доказали, если бы по возможности скорее решили приехать.
Ваша Соня.
    Мама Вам сейчас не пишет, потому что СУББОТА. Её желание быть здоровой и оказать Вам соответствующую встречу. Пока она целует Вас заочно, и желает Вас скорее видеть.
 
    Как вы поняли,  и у другой стороны тоже  были свои проблемы, своя беда – неизлечимо больная мама  Маня, которую по разным причинам её дочь-врач – не может положить в стационар. О том, какие тогда были условия в стационарах, можно только догадываться, исходя из того, что в 1956м году, когда мне, студенту-первокурснику пришлось вечерами ходить на практику в крупную городскую больницу областного центра Сталино.  Я увидел  там забитые койками палаты, и стоящие в коридоре и на лестничной  площадках кровати. А что творилось в больницах  в 1931м году, трудно даже себе представить.
И любящей и мать и брата Соне приходится в письме не только  выражать свою радость и комплименты будущей невестке, но и  упрекать себя в бессилии помочь  любимой маме.
    В тот год   Израилю было уже 36 лет, а Соне –29лет. Вот такая непростая  жизненная ситуация.

                Эпилог.

    Более поздних писем моего  отца, его сестры   у  меня нет. Но, я вас успокою.  Они оба обрели семью с любимыми, честными и верными супругами.
Спасти жизнь  молодого  брата моей мамы и ещё не старой  матери моего папы, к сожалению,  не удалось.

    Израиль женился на Розочке в  начале1932го года, а вскоре  и его сестра  Соня    встретила своего будущего супруга, молодого и энергичного  инженера металлургического завода «Коминтерн»  Моисея Кирцера, из многодетной еврейской семьи, проживавшей в рабочем районе Днепропетровска – Кайдаках.  Соня так и говорила Розе: «Ты принесла счастье в нашу с братом семью».

   Свидетельством того, что Роза  стремилась к овладению  более серьёзной профессией (в пределах возможности, естественно),  является найденная в её портфеле справка об окончании ею уже  в апреле 1932го года краткосрочных курсов  счетоводов. А с августа того же года она уже работала бухгалтером в  Объединенном жилищном кооперативе,   находившемся, вы не поверите, во дворе дома, в котором  она теперь жила.
 
    Подтверждением того, что мама  и в тот период, и в дальнейшем, до конца  трудовой деятельности  была  активным и добросовестным работником, свидетельствует этот документ о премировании мамы  путёвкой в Дом отдыха.


    Первый ребёнок Розы и Израиля, девочка Фаина умерла от менингита в возрасте 3-4х лет. А в В 1936-м году у них родилась дочь Сима, и  ровно через два года, как бы для страховки, был планово  зачат ещё один ребёнок. И через 9 месяцев, 10-го августа 1939-го года  при «стремительных родах»   на свет появился с обвитием пуповины вокруг  шеи мальчик. Его удалось спасти, но, он всю жизнь продолжал оставаться подвижным и активным. Это я.
 
    Семейная жизнь вдохнула силы и радость в   брата и сестру.  Жить стало интереснее.

    Израиль продолжил службу в ВОХРе, дослужился до сержанта. Роза окончила курсы бухгалтеров, и нашла работу в ЖЭКе, находившемся во дворе дома, в котором они жили. 
 
     А Соня  со временем стала ассистентом кафедры терапии мединститута, располагавшейся на Левом берегу Днепра в 9й горбольнице, и к началу второй мировой у неё уже была готова к защите диссертация. Моисей  успешно  работал инженером    тоже в Левобережье.  После рождения сына Иосифа они получили там же хорошую квартиру.

    Но, начавшаяся в 1939-м году Гитлером и Сталиным вторая мировая война, называемая  в бывшем СССР «Великой отечественной войной»,  разрушила жизнь моих счастливых  родителей.  Отец Израиль вскоре  был призван в Красную армию, и  9-го июля 1944-го года погиб в бою под Новоржевом.  Он служил  телефонистом  в 525м отдельном пулемётно-артиллерийском батальоне.

   Фактически мои родители были вместе всего 9 лет.

    Его сослуживцы прислали нам  на Урал письмо с описанием боя, пробитые осколком рубли и документы, находившиеся в кармане гимнастёрки. Эти данные  остались в Донецке, и описать их подробнее я пока не имею возможности.

    Прошло много лет… В восьмидесятые годы прошлого века я  посетил места, где погиб мой отец. Указанной в «похоронке» деревни Тарутино уже тогда фактически не существовало.  Останки погибших советских солдат были перезахоронены в братскую могилу в райцентре Новоржев.  Я возложил  там венок и  сделал фото  памятника на братской могиле. Об этой поездке я написал рассказ «Поздняя встреча».

    Мама  прожила довольно долгую жизнь, воспитала нас с сестрой Симой, всю жизнь активно и честно работала на службе и дома, последние 20 лет в должности главного бухгалтера крупной  межшахтной медсанчасти в Енакиево. Последние 8 лет  она жила в моей семье в Днепропетровске.  И умерла, повторюсь, 10  сентября 1993-го года.
На могильной плите я увековечил и память моего отца Израиля.

               


М. Гальперин январь-декабрь 2019 г