Квинтэссенция света

I
«Даже небольшая свеча способна разогнать тьму,
Позволяя оставаться на свету».

Мы сидели в кругу, глядя друг на друга, нервно касаясь своих пушек на коленях, ожидая в любой момент, что кто-нибудь из нас выкинет очередной «фокус», или снова приползут те твари, что сожрали Дэна. Кафельный пол под нами был холодным, кое-где плитка потрескалась, но вставать и уходить со своего места никто из нас не решался – уж слишком высока была цена. Жизнь.
Мы светили друг на друга фонарями, пытаясь отогнать страх и липнущее ко всем внутренностям ощущение того, что все-таки один из нас уже заражен и носит в себе эту тварь.
Мэдисон нервно жевал в зубах самокрутку. Хейли и Билл прижались друг к другу и даже взялись за руки, хотя все же правую руку Билл предусмотрительно держал на своем помповом ружье. Остальных троих я даже не знал – увидел в первый раз в этой забегаловке на углу Элиот и Торенно. Судя по хорошему обслуживанию, это пиццерия процветала до того, как началась вся эта чертовщина с хреновыми монстрами, вылезающими из людей.
Да, одна такая тварь на моих глазах вылезла из башки официанта и утащила на улицу моего друга Дэна…
- Эй, люди, - шепотом отозвалась темноволосая кокетка, на коленях которой лежал аккуратненький новый кольт. Его дуло ровнехонько было направлено на меня, - что делать-то будем?
Ее тихий голос будто содрогнул стены складской комнаты, где мы сидели. Девица тут же прикрыла ротик ладошкой, испугавшись своего же голоса.
- Ш-ш-ш! – Шикнул на нее мужчина профессорского вида, - Вы можете Их привлечь!..
Он явно был сильно раздражен тем, что темненькая кокетка - в чьей красоте не сомневался и сам Иисус, глазевший на нас с небольшого распятья, прибитого к одной из стен – нарушает спасительную сейчас для нас тишину.
Кокетка пристыжено взглянула сначала на профессора, потом на остальных и, расценив общее молчание, как бойкот против нее, насупившись, снова уставилась на свой блестящий шестизарядный кольт. Девушка определенно притягивала меня, в ней чувствовался «стержень», который она тщательно скрывала за маской легкой глупости и непоседливости. «Ну и пусть себе думают, что я трусиха или, что стерва. Я им еще покажу, чего стою – вот вползет снова это чудовище, а я не испугаюсь и выстрелю первой», наверно думала про себя темноволосая и синеглазая кокетка. Ну, по крайней мере, эти мысли читались по ее лицу, освещенному лучом моего фонаря.
Здание пиццерии являло собой надежную постройку, но на удивление быстро обветшалую. Зато здесь еще вчера вечером я смог найти неведомо откуда взявшиеся патроны к своему Дизерт иглу. Видимо, хозяин заведения, как и я, предпочитал оружие повнушительней обычной Беретты, а может, завел такой массивный ствол, чтобы пугать назойливых мафиози, приходивших каждый раз за арендой. Варианты были разные, но в любом случае, изымая из сейфа три полные обоймы для «Пустынного орла», я был благодарен этому толстосуму.
- Но может, все же мы решим, что же делать? – не выдержала Хейли, молодая бухгалтерша, жена Билла, моего знакомого по азартным ставкам.
- Сейчас просидим здесь до зари! – прошептал возмущенный профессор, чьи волосы уже на изрядную долю покрылись сединой, - А, как рассветет, перейдем в главный зал.
- До рассвета еще два часа, - как бы невзначай заметил Мэдисон, мой коллега по редакции, он был фотожурналистом.
- Да, поэтому стоит помолчать, - напомнил ему молодой парнишка, лет восемнадцати, - или ты такой крутой, что хочешь выйти и поговорить с этими уродами?.. А может ты сразу хочешь отхватить у меня девять грамм свинца в лоб?!
Он скрестил две своих Беретты, и они направились в сторону Мэдисона.
- У тебя два ствола, мальчонка, а значит, это не девять, а восемнадцать грамм…
- Что ты промямлил там?! Думаешь, я на тебя две пули буду тратить?! – тем не менее поднялись оба ствола и холодными взглядами двух дул уставились промеж глаз фотожурналисту.
- Успокойся, - я посмотрел на чернокожего гангстера, который и пеленки еще не успел снять, - не то, я лично вышвырну тебя отсюда на улицу.
Юнец притих, совсем тихо высылая и мне, и Мэдисону по мысленному письму с добрым количеством отборных ругательств.
Больше никто разговаривать не захотел, и в таком нервном молчании мы просидели до рассвета.
 Когда же первые лучи солнца проникли в маленькое окошко под самым потолком, мы решились выйти в большой зал пиццерии.

II
Тут было куда светлее, но и более опасней… хотя днем эти мерзкие твари редко изъявляли желание выползать на солнечный свет. Только ранним утром, на заре, или в вечерних сумерках, когда солнца не так обжигало и ультрафиолет не давил.
 Я пристрел едва ли трех ползучих монстров, а остальные, как выяснилось, и вовсе не видели днем этих тварей.
- Вы давно так странствуете? – спросил меня профессор, - С момента появления этих тварей?
- Да…
- Около трех с небольшим месяцев.
- Давайте все сядем и познакомимся для начала, - предложила Хейли, - Кто хочет кофе? Я прекрасно варю кофе и видела в задней комнате нераспечатанную банку.
- Хорошая идея, - согласились я и Мэдисон.
Все расселись за барной стойкой – крепкой выпивки, конечно, не осталось – все запасы ушли на Коктейли Молотова – и вскоре попивали действительно замечательный кофе. Спасибо Хейли.
Я возненавидел кофе еще со времен командировки в Боснию. Просто так случалось, что мне попадался ужасный быстрорастворимый напиток. Но в этот раз кофе удался и был кстати - мир вокруг стал более приветливым, да и разговор между собравшимися стал налаживаться.
- Так, - начал профессор, - теперь, я думаю, мы можем и познакомиться… Вы, как я заметил, уже знакомы, - он посмотрел на меня, Мэдисона и Билла, обнимающего Хейли.
- Да, - начал Мэдисон, - знакомы. Я Мэдисон Крид, фотожурналист. Это Билл, мой друг, и его жена Хейли, приготовившая нам чудесный кофе. Спасибо, Хейли!
- Всегда рада, Мэд! – отозвалась светловолосая бухгалтерша.
- А этот приятель - Альфред Дэнем! – он ткнул в меня пальцем, - С нами еще был наш коллега, Дэниел Свифт. Но как вы видели – его сожрали эти щупальца!
- Понятно. А я Фредерик Зимовски, профессор Вернондского университета из Рэмбура.
Я подавился и чуть не засмеялся.
Профессор, действительно оказавшийся профессором, недоуменно посмотрел на меня, но вскоре продолжил опрос.
- А вы кто такая? – спросил профессор Зимовски у темноволосой кокетки.
- Сара Джейн, риэлтор, - ответила девушка, отпивая доверху налитый кофе, - работаю в «Крейс Рейдж»… гхм, работала. Когда появились эти ужасные монстры, была дома на улице Роуз.
- Так вы здешняя! – обрадовалась Хейли, - А родились тоже здесь?
Кокетка Сара кивнула.
- Всю жизнь прожила в одном доме, вышла замуж за своего однокурсника, и никогда не выезжала даже за пределы дистрикта.
- Где ваш муж сейчас? – спросил Зимовски.
- Он военный, еще до появления чудовищ уехал в Афганистан. А когда их дивизии сообщили об атаке на нашу страну, то солдаты сами попросили перекинуть их в родные места для защиты границ и очистки земель. Поэтому сейчас он воюет с монстрами на западной границе Молдрэма.
- Там «жарко», - вступил я, - говорят, «осьминоги» прорывают ряды обороны и пожирают солдат живьем и…
- Фред, ну ты нашел, что сказать! – оборвала меня Хейли.
Я замялся – да уж, слишком много негативной информации для молодой Сары, чей муж сейчас защищает страну… да и нагнетать и без того давящую обстановку я не хотел, но слова вырвались сами.
- А… а откуда вы это знаете? Вы уверены? – переспросила взволнованная Сара.
- Я военный журналист. Как раз ехал в Молдрэм – там и до «осьминогов» было неспокойно – хотел сделать репортаж о местных группировках, но не успел… их не осталось, - я попытался улыбнуться, но получилось слабо.
- Да… эти твари появились так неожиданно, что я нахрен, даже сообразить не успел, как в руках оказались стволы, и я уже на «автомате» палил в них, вышибая зеленые мозги! – вмешался начинающий гангстер.
- А про вас-то мы и забыли, молодой человек! – улыбнулся Фредерик Зимовски, - Как тебя зовут? Откуда ты?
- Я Черный Пес! – гордости МалОму было не занимать и пафоса тоже, - Я родился и вырос в городке Ким! А сюда приехал за своим отцом.
- И где же он?
- Погиб. С тварями пытался бороться, но их было много. Они к нему домой залезли… не убили, а семя свое в нем оставили, суки!.. Я, когда к нему приехал... он на меня накинулся и кричит: «Сынок, убей меня! Не могу больше жить! Ползают они внутри!». А я-то что? Как я в родного отца палить буду!?. – мне показалось, что парень всхлипнул, - А он все кричит: «Убей! Убей! Твари внутри ползают! Вылезут – тебя сожрут! Не допущу такого!». На безумца был похож, хотя при жизни в церковь исправно ходил. У местного пастора грехи отпускал, когда напивался!.. «Убей, убей!» … Потом сам выхватил у меня ствол и застрелился. А я без ума – без памяти стою, из нигера бледным сделался, рот раскрыл, а сделать-то ничего уже не могу… его кровь на моем лице, на рубашке!.. А потом из отца эти щупальца полезли, маленькие еще… Ну я их и расстрелял… и ушел. А потом стал по городу шляться без дела, без цели. Папа-то умер, а я ради него сюда-то ехал!..
Парень умолк, опустив голову на барную стойку. Мы все молчали. Что тут еще скажешь?.. Все мы кого-то потеряли…
Но все же пауза надолго не затянулась.
- Черный Пес, а имя-то у тебя от рождения какое? – спросил Билл.
- Лашон Джонсон… отец так назвал...
Парень заплакал.
Мне было его жаль, но показывать свою жалость я не хотел, потому что при этой мысли к горлу тут же подступал ком отвращения не только к нему, не только к сложившейся ситуации, но и к самому себе. Я промолчал, не удостоив Лашона понимающего взгляда. Никто из нас не проронил ни слова, пока сам парень, успокоившись, не сказал короткую фразу.
- Мы изгои. Остальные приобщились к этой новой религии ужаса, отдав свои тела и души монстрам ада; мы же побоялись перейти границу… Почему мы остались в живых?
- Не знаю, как ты, Черный Пес, а я выжил, потому что хочу жить! – ответил парню Мэдисон, - А ты хочешь?
Лашон поднял на моего друга мокрые глаза.
- Думаю, что хочешь… Если бы не хотел, умер бы давно.
- Шкура своя всем дорога, - добавил я, допивая кофе.
- Я бы выразился иначе, - профессор обратил на себя внимание, - Шкура являет собой принадлежность к животным. Человек же – оплот цивилизации, им же и порожденный. Мы создали эти города, законы, технологии для того, чтобы выделиться и стать разумным видом.
Он деловито поправил свои волосы с проседью и типично профессорский пиджак и, встав из-за барной стойки, добавил.
- Слушайте все, сидеть здесь и ждать чудовищ – глупо!..
- Простите, что перебиваю вас, профессор, - вставил Билл, - но у меня созрел вопрос.
- Что ж, излагайте его.
- Глупо прозвучит, но все же – кто из нас куда направлялся? Я знаю, что Мэдисон и Фред идут в Молдрэм. Эм… мы с Хейли хотели добраться до деревни Вартун, что на востоке, там живет брат Хейли. Но неделю назад Крис сумел дозвониться нам по спутниковому телефону и сообщил, что едет в Вэлмонд в округе Дартон, поэтому мы с женой собираемся туда.
- У вас есть машина? – спросила Сара.
- Да. «Рендж Ровер» серый. Стоит в паре кварталов отсюда. Мы не хотели привлекать внимание монстров, поэтому к закусочной шли пешком.
- Я тоже направляюсь в Молдрэм! – Радости кокетки не было предела, - Значит, мы поедем вместе?
Она попыталась состроить обворожительную улыбку, цель которой заключалась в обеспечении ей двух здоровых охранников в лице меня и Мэда. Но, видать, боезапас улыбок прелестная Сара израсходовала, потому что ни я, ни Мэдисон не согласились взять ее с собой.
Не помогли даже уговоры Хейли, которая попыталась вступиться за кокетку.
Остальные предпочли промолчать и оставить дело на нашей с Мэдом совести.
- Судя по всему, ты, Лашон, скитаешься по Алвуду… - продолжил расспросы профессор после того, как все вновь затихли и, держа наготове оружие, расселись за барной стойкой.
Парень утвердительно кивнул на его слова.
- Ты не сказал, что собираешься теперь делать...
- Не знаю, - он взглянул на Билла и Хейли, - а можно мне с вами?
Те улыбнулись.
- Так случилось, что после смерти отца я искал здесь своего друга, - начал пояснять Лашон, - он учился в национальном университете, который вон, через дорогу. Но я так и не нашел его в общаге, где он жил. Может быть, он тоже уже мертв... Но я подумал, вдруг он отправился к своей родне в Вэлмонд...
- Ясно… - подытожил я и взглянул на единственного, кто еще не говорил о себе, - А вы, Зимовски, куда направляетесь и почему остановились в этой закусочной?
- Я… я проездом, - профессор немного растерялся, но довольно быстро собрался с мыслями и добавил, - Как и юный Лашон, я пытался найти хоть какую-нибудь информацию о своем старинном друге, который работал в национальном университете.
- И что же? Узнали что-нибудь? – Спросила проглотившая свою обиду на нас Сара.
- Мои поиски привели меня в главный корпус ректората, - начал отвечать Зимовски, - там я нашел документы об увольнении моего друга Дональда Эйера. Он профессор философии, уважаемый в своих кругах, - пояснил говоривший, - Так вот, заявление датировалось от десятого числа апреля, то есть, как раз, когда началось это нашествие монстров…
- И где же сейчас ваш друг?.. – я взглянул в лицо профессору.
- Он, должно быть, поехал… удивительно… - Зимовски приподнял брови и, приоткрыв от некой растерянности рот, выдохнул, - он поехал в Молдрэм, я только сейчас вспомнил, что у него, кажется, там есть родственники.
Почти все уставились на профессора из Рэмбора.
- Да-а-а, - протянул Мэд, затушив сигарету, - Сколько совпадений за один день.
- Видимо, Мэд, нам не избежать с тобой компании, - я встал со стула и, хлопнув друга по плечу, посмотрел на кокетку Сару, - Тогда и вы идете с нами, раз уж так вышло…
- Да?! – Девушка не поверила, - Вы не шутите?.. Спасибо большое!
Она раскраснелась на мое искреннее удивление.
- Что ж, - вновь подытожил я, - раз все разобрались, то давайте расходиться. Скоро солнце достигнет зенита, и твари начнут выползать из своих нор. Надо торопиться. Но до этого стоит всем провериться.
- Ах да, точно! – все тут же повскакивали с мест и засуетились.
В воздухе запахло уже приторным волнением, к которому какой-то злой гений с излишним рвением начал подсыпать изрядные щепотки страха.

III
После минутной готовности все вновь расселись на барные стулья, предварительно расставленные в удобном положении – чтоб каждый видел друг друга.
В любом из нас мог спокойно сидеть монстр, дожидаясь удобного момента, чтобы вылезти наружу, и почувствовать его можно было лишь двумя способами.
За три месяца нашествия этих монстров все успели уяснить, что присутствие этих тварей в своем теле можно выявить, выпив стопку чистого медицинского спирта.
Конечно, в этой закусочной спирта не было, да и прочий алкоголь отсутствовал. Поэтому решили использовать способ номер два: анализ крови. Точнее ее нагревание.
Каждый сделал себе небольшой надрез на пальце и вылил несколько капель в стакан. Потом Зимовски взял паяльную лампу – заранее нагретую до красноты – и начал методично проверять образцы.
- Мы как в том фильме! Правда, - неожиданно сказал Лашон, - Ну, про монстра… разведчиков на Северном полюсе…
- На Южном, - поправил его Мэд, - и они были не разведчиками, а учеными. А в общем, да, ситуация прям под копирку.
- Так, внимание, - строго сказал профессор, - пока я проверил два стакана. Это Сара и Хейли. Они люди. Давайте не отвлекаться. Проверим быстро остальные и уйдем отсюда.
Он окунул паяльник в мой стакан. Кровь слегка пошипела, но результат меня удовлетворил.
Дальше шел стакан Мэдисона – его кровь тоже была «чиста». После настал черед Уильяма, мужа Хейли. Зимовски опустил паяльник в его стакан… и прозвучало то же слабое шипение кипящей крови, что и у остальных. Остался начинающий гангстер Лашон.
- Если что, сразу пристрелите меня, - сказал он и кивнул профессору. Тот ткнул лампой в кровь. Ничего.
- Ну, и слава Богу! – с облегчением выдохнул профессор.
 - Стойте. А ваша кровь, Зимовски? – заметил Мэдисон. Мы как-то упустили то, что нервозный профессор не удосужился окропить своей кровью стакан.
Еще больше поседевший Фредерик замялся.
- Я… я боюсь вида крови, - начал было он, но его прервал Мэд.
- Блин, мы тут рискуем жизнями, а он крови боится. А умереть ты не боишься?! Дай сюда палец! – в легком жесте он выбросил руку вперед, давая понять, что ждет ответной реакции. Профессор нехотя вытянул правую руку, и тогда мой напарник резко схватил его за указательный палец и сказал мне через плечо.
- Фред, держи этого интеллигента. А вы, профессор, закройте глаза или отвернитесь.
Зимовски не успел даже запротестовать, а Мэд уже сделал небольшой надрез на пальце и начал сцеживать кровь.
 Буквально, через мгновение, речь вернулась к профессору, и он стал кричать.
- Отпустите меня! Хватит!
Он вырвался, но Мэдисон успел набрать нужное количество.
 - Ненормальные! – возмущался Зимовски.
 - Будет вам, - успокоил его Билл, - Давайте лучше узнаем результат.
Я ткнул паяльников в стакан. Тоже ничего.
- Поздравляю, все «чисты», - вяло сказал Лашон, - что дальше? Разбегаемся?

Так и сделали. Разбежались.
Но предварительно мы с Мэдисоном нашли машину на ходу, чтоб влезли четверо. По дороге успели прикончить пару «осьминогов». Затем попрощались с Биллом, Хейли и Лашоном. В случае положительно исхода, договорились встретиться посередине между Молдрэмом и Вэлмондом – в городке со странным названием Ринг. Все-таки адекватные люди в современном мире монстров – редкость, которой надо держаться. После этого новообретенные друзья направились на север, а мы вчетвером – на запад.

IV
Алвуд быстро остался позади. Стройные ряды высотных домов и прямые улицы перешли сначала в окраины с подворотнями, а затем вовсе пропали из боковых зеркал.
Наш старенький «Опель» выехал на шоссе, когда солнце начало клониться к закату. Старались не включать фары раньше времени – экономили топливо. Да и меньше шансов нарваться на «осьминогов».
Я вел машину. Мэд с профессором на заднем сиденье изучали карту местности. Кокетка Сара сидела рядом со мной и молча наблюдала за проплывающим мимо пейзажем.
- Печально это все, - вдруг произнесла девушка.
- Что именно? – спросил я.
- Смотреть на всю эту красоту вокруг в момент, когда человечество погибает.
- Хех, а может сейчас самое время! – отозвался Мэдисон, не отрывая серьезного взгляда от карты, - Как раз никто не сможет испортить эту красоту типичным человеческим поведением.
- Это вы про горы мусора? – добавил Зимовски.
- И про них тоже.
- Нет, - неожиданно тихо произнесла Сара, - я про то, что не могу поделиться сейчас этой красотой со своим мужем… хоть бы он был жив.
После этих слов мы замолчали. Ехали так, пока Зимовски не спросил девушку.
- Кем он служит?
- Капитан в пехоте. Молдрэм, говорят, самое опасное место в стране, - она сбилась из-за того, что голос задрожал, - а его роту отправили туда ночью. Мы толком не попрощались.
- Мы уже скоро доедем, - попробовал утешить ее профессор.
Я обернулся к нему, и от моего взгляда он помрачнел.
- Бензин на исходе, - просто сказал я, - что там на карте, Мэд?
Коллега-фотограф попыхтел и выдал.
- Километров тридцать еще протянем? Там как раз деревня Оаквилл по дороге.
- Принято. Постараемся протянуть тридцать.
У нас было примерно полчаса до полной темноты, надо было успеть до того, как твари с щупальцами выползут из всех темных мест этой местности. Они передвигались то ползком по земле, и в таком положении были не крупнее лабрадора. Но стоило "осьминогам" приподняться на четыре самых массивных щупальца, то тогда они становились на голову выше среднего человека, а это уже угроза куда серьезней.
Охотились монстры в основном ночью, когда наступала прохлада. Но бывало, что выползали и в полдень. Зачем тварям яркое палящие солнце, пока никто из нас не знал.
В режиме "охотника", как называл стойку Мэдисон, монстры были более неуклюжи, зато щупальца становились смертоносней. А вот в режиме «гончей» они передвигались быстрее и могли еще и выпрыгивать вверх метра на полтора. Из-за этого целиться из оружия в "осьминогов" было довольно проблематично. Поэтому стреляли только в минуты особой опасности – экономили патроны.

****
- Альфред, - обратился ко мне профессор, - вы не могли бы прибавить газу. Темнеет быстро.
- Вы правы, Зимовски, - согласился я, - не хотелось бы нарваться на монстров. Но если я ускорюсь, боюсь, нам не хватит бензина.
Как только я это сказал, в темноте на горизонте замаячили огни деревни.
- Отлично! – радостно выдохнула Сара. Она посмотрела сначала на меня – глаза полные облегчения – затем на Мэда и профессора.
- Успели! – вторил ей довольным голосом Мэдисон, - а вы боялись!
И тут мы услышали громкое утробное урчание и щелканье. Звук был протяжный и жуткий – будто огромная жаба, квакая, решила почувствовать себя волком и внезапно завыла, а где-то рядом с ней еще и бегает такой же гигантский краб и щелкает клешнями. За первым урчанием сразу же последовало второе, потом третье, четвертое, пятое…
Я вжал педаль газа до упора.
- Фред, фары включи! – чуть ли не заорал Мэд.
Сара тихо выругалась.
- Гребанные твари! – снова Мэд.
- Слева! – громко произнес Зимовски, перекрикивая шум машины, - я насчитал тринадцать воев. Они приближаются.
- Фонари! – Сара начала шарить по салону, - Фонари давайте! Надо их отпугнуть от машины!
 Началась суета. Меня пару раз толкнули, стукнули в плечо. Я не отрывался от приближающихся огней на темном горизонте. Спасительные огни. Лишь бы нас пустили внутрь, лишь бы дали укрыться, лишь бы мы успели.
Я слышал урчание совсем рядом с дорогой. Вдавливал педаль газа, "Опель" кряхтел, но держался и ехал ровно.
Я не смотрел по сторонам, но какими-то первобытными инстинктами ощущал погоню, приближение жуткой опасности. Слышал уже не только урчание и щелканье, но и чмокание по асфальту – «осьминоги» резво прыгали рядом с машиной.
Сзади слышалась ругань. Сара шикнула на них. Судя по мечущимся где-то сбоку лучам света, Мэд и профессор нашли фонари и стали отпугивать приближающихся монстров.
- Фред, жми! – бесцеремонно приказала мне Сара, - Быстрей!
- Да жму я, жму, - тихо отозвался я.
Тут машину что-то ударило – не сильно, но мы почувствовали. Затем еще два-три удара – заднюю часть немного повело, но я быстро выправил «Опель».
- Догнали, твари! – послышался голос Мэда.
Но больше «осьминоги» машину атаковать не пытались, видимо поняли, что с мчащейся железной коробкой им не справиться. Но не отставали – слишком лакомый кусочек человеческого мяса ехал в машине.
Деревня приближалась.
Уже можно было различить несколько освещенных деревянных домов и главную улицу с включенными фонарями.
Прежде чем въехать в Оаквилл я успел задавить слишком шуструю тварь, прыгнувшую под передние колеса. Ошметки «осьминога» разбросало по сторонам, заляпало лобовое окно. Мэд пытался опустить стекло и выпустить в монстров несколько пуль, но Зимовски вовремя его остановил.
- Не рискуйте зря, Мэдисон, - произнес он весьма спокойно после суматошной погони. Мой коллега послушался профессора. К тому же мы уже подъехали к ближайшему дому – грязно-белому, с синей дверью. Через плотно занавешенные окна пробивался свет.
"Осьминоги" немного отстали, поэтому было несколько минут, чтобы быстро выскочить из машины и напроситься в гости.
 Сара первая помчалась к двери. На полпути ее догнал Мэд. Я вышел из машины и направил пистолет во мрак наступившей ночи. Зимовски опустил стекло и тоже стал вглядываться в темноту.
Стук в дверь.
Тишина.
Сильный стук в дверь.
Вроде кто-то завозился.
Я стоял в метрах пяти от дома, поэтому даже не увидел лица женщины, которая слегка приоткрыла дверь и что-то буркнула Саре и Мэду.
Затем был вопрос, «В какой стороне?»
Старческая рука махнула куда-то на север.
Мои спутники не стали больше ждать и рванули обратно.
Когда они подбежали к тачке, на дороге показались «осьминоги». Пара слишком резвых выскочила на свет фонарей, и ошпарившись убежала в темноту. Остальные остановились в десятке метров от нас, приподнялись на щупальцах и стали щелкать и стрекотать.
Я выстрелил в ближайшего монстра, и тот повалился на землю.
Но их было очень много – уже не тринадцать, а несколько десятков – а патронов в Дизерт Игле так мало.
Я выругался и быстро сел в машину. Остальные уже заняли свои места.
- Езжай прямо по дороге, затем направо. Третий дом по правую руку, с зеленой дверью. Мужика зовут Элиас, – впопыхах сообщил Мэдинсон.
- Тетка сказала, что он тут главный.
- Понятно, местный староста, - добавил Зимовски, когда я резво дал по газам.
Доехали быстро, но монстры не собирались так просто нас отпускать – ночь – это их время, впотьмах мы могли стать легкой добычей. Пушки и на удивление хорошо освещенные улицы городка были нашим спасением.
Увидев нужную зеленую дверь, я остановился прям на лужайке хозяина. Дом был также ярко освещен и снаружи, и внутри. Дверь тут же открылась, и высокий мужик с ружьем в руке махнул нам.
- Быстрее, – у него был ровный спокойный голос.
Мы вбежали, оставив «Опель» на свету.
- Спасибо, - начала Сара, когда старик закрыл дверь, - нам бы бензина, чтобы мы могли продолжить путь. Мы заплатим вам.
- Чем заплатите?  - также спокойно и даже деловито осведомился старик, усаживаясь в потрепанное кресло.
- Что принимаете? – осведомился Зимовски, - У нас есть разные консервы…
- Деньги есть? – перебил старик.
Зимовски замялся.
- А зачем они вам? Разве еще кто-то торгует деньгами?
Хозяин дома посмотрел на нас пристально: на одного за другим.
- Вам бензин нужен или нет? – вид у него был спокойный, но не очень дружелюбный.
- Да нужен конечно! – вдруг выпалила Сара, - только зачем вам бесполезные бумажки?
Старик остановил на ней взгляд, пробежался глазами. Я даже уловил огонек похоти в уголках старческих глаз. Он приподнял на Сару свое ружье.
Я вышел вперед. Мэд тут же достал свой пистолет.
Старик хмыкнул.
- Есть тут недалеко заправка, где я за деньги еще могу купить еды и бензина. Там группа военных обосновалась, - голос у деда был ровный, но странно неприятный, - А может и не военные это… хрен поймешь. Заправка на западе. Вы не оттуда, а то бы сами уже купили топливо. Значит, вы с юга – тут дорога одна. А вот за деревней уже делится на два направления. Стало быть, вы или на север, или на запад…
- На запад! – соврала Сара.
- Но до заправки мы не доедем, вы правы, - вмешался профессор, - поэтому и хотим купить у вас. И раз уж вы принимаете бумажные деньги, то мы с коллегами посовещаемся и постараемся отыскать их у себя в заначках. Вам сколько надо за полный бак?
- Пятьдесят тысяч с вас.
- Дайте нам минутку, хорошо?
Старик снова хмыкнул, встал и отправился на кухню.
- Увижу, что воруете, перестреляю.
Мэд примиряюще поднял руки.

V
- Не нравится мне этот старик, - прошептал Мэдисон, когда хозяин дома вышел из гостиной.
- Ты бы на его месте не стал защищать свой дом? – спросил Зимовски.
- Можно было быть и повежливей, - вставила Сара.
- У нас нет выбора. Мы же не хотим заночевать здесь. Правда? – я чертовски хотел уехать из этой деревни. В такое время надо держать я подальше от населенных пунктов… по крайней мере обитаемых.
- Достаем деньги, - сказал профессор, - у кого сколько?
Начали шарить по карманам и рюкзакам.
- Бред какой-то, - бормотал Мэд, - кому нахрен сейчас сдались эти бумажки.
- Лучше их отдать, чем еду, - ответил я, - давай быстрей.
Посчитали. Набралось тридцать восемь тысяч.
- Парни, - обратилась девушка, глядя на нас с Мэдом, - у меня в машине есть еще десятка. Может сгоняете?
- Ты издеваешься? – начал мой напарник.
- Ну я…
- Я туда ночью не попрусь! – шикнул он. Был прав. Я покачал головой на взгляд Сары.
- Откуда у тебя вообще столько денег в запасе? – спросил я.
- А откуда они вообще у нас всех?! – злобно шепнула девушка.
- Потребительское отношение даже перед самым концом, - Зимовски вздохнул и взял деньги, - а может меркантильность или прагматичность… ладно, я все улажу.
- Уважаемый, - уже громче сказал профессор, обращаясь к хозяину дома, - Мы тут собрали деньги… тридцать восемь тысяч…
Старик вышел из кухни, держа в руке стакан и бутылку.
- Сначала тест проведем, - перебил он профессора.
- А…
- Если вы эти твари, то пристрелю на месте, - он снова сел в свое кресло, поставил на столик рядом бутылку, налил бренди в стакан и, наконец, положил ружье, стоявшее у кресла, на колени.
- Ого! Бренди. За этим мы не постоим, - обрадовался Мэдисон, - такой тест я рад пройти…
- Стой на месте! – повысил голос старик, - это мне. Я не собираюсь тратить свои запасы на вас. Вон там в шкафу, за спиной красавицы, есть все, что надо для теста крови. Вперед!
Мы обернулись. Сара открыла шкафчик, висевший на уровне ее глаз, достала пару жестяных банок от консервов, перочинный нож, газовую горелку и маток толстой медной проволоки.
- Снова пальцы резать, - устало сказала девушка.
- У меня боязнь крови, - было обратился Зимовски к хозяину квартиры, - и я не хотел бы…
- А меня это не волнует! – вдруг неожиданно крикнул старик, привстав с кресла и поднимая ружье, - Или делайте тест, или убирайтесь наружу!
Разговор не заладился. Я увидел, как Мэд тянется к пистолету. Покачал ему. Он посмотрел на меня.
- Не надо, - одними губами сказал я.
Он немного помедлил, но быстро сдался.
- Черт с тобой, старик! Сделаем тест, хоть ты и зажал выпивку! – затем он обратился к Саре и Фредерику, - мы же уже проходили через это сегодня, ничего страшного, мы ничем не рискуем, - говорил Мэд довольно ободряюще и примирительно.
Зимовски кивнул. Сара раскрыла нож и обернулась ко мне.
- Я сам, - забрал нож у нее.
Девушка хмыкнула и начала горелкой разогревать проволоку.
Я заметил, как Мэдисон подошел к окну и отодвинул штору.
- Крутятся вокруг машины, - тихо сказал он, - хорошо, хоть ты ее под светом оставил.
- Да, пока нам везет, - отозвался я и рассек себе палец.
Кровь полилась в банку. Сара тут же макнула в нее раскаленную проволоку. И затем с издевательским выражением на лице показала результат наблюдавшему за действием старику.
- Дальше, - прозвучал его спокойный голос, в котором легко угадывался повелительный тон.
Сара молча провела ту же процедуру, что и я. Затем, убедившись, что старик увидел ее незараженную кровь, слила все это в раковину на кухне, вымыла банки и вернулась.
Мэд к этому времени уже порезал палец, сверля взглядом хозяина дома.
- Что ты вылупился, чудак, - усмехнувшись, ответил ему старик, - как будто это я придумал этот тест… или даже всю эту херобору с "осьминогами". Все так живем.
- Кто-то выгоду в этом ищет, - заметил Мэд.
- Ну а как иначе, - согласился дед, - всегда найдутся короли положения.
- Например, вы? – заметила Сара.
- Например, я.
Тем временем пришла очередь Зимовски.
Профессор глубоко вздохнул, закрыл глаза и, выставив руку вперед, сказал.
- Режь!
Я чиркнул быстро, слил кровь, и тут же выставленным в другой руке платком, зажал палец, чтобы Фредерик не видел крови.
"Откуда столько заботы?", удивляюсь сам себе.
Тест был пройден, старик хмыкнул, будто ждал, что сейчас из нас полезут твари. Но разочаровался.
Сам он все это время потягивал бренди из стакана, поэтому было очевидно, что он не заражен.
- Доволен, старик? – осведомился Мэдисон, - бери деньги, давай нам бензин, и мы отчалим уже…
- Погоди. Вы сказали, что набрали тридцать восемь тысяч. Где остальные?
- В машине, - ответила Сара, - но отдать сможем только утром.
- Получается вам придется остаться, - лицо старика изменилось, не то улыбка, не то гримаса отвращения.
Я обернулся к остальным и шепотом произнес.
- Я бы предпочел не оставаться, нам надо в путь.
В ответ молчание.
- Может мы остановимся на том, что ты даль нам бензину на тридцать восемь тысяч? – обратился я к старику.
- Нет уж, мне нужна вся сумма. Платите или проваливайте! Те твари за окном будут вам рады.
- Не нарывайся, старик, - вымолвил Мэд.
- Это ты не нарывайся! Сами приперлись, а теперь еще и условия диктуете.
Зимовски молча подошел к нему, отдал деньги.
- Мы остаемся, - сказал он, затем посмотрел на меня и, положив руку мне на плечо, добавил, - выбора нет.
Я кивнул.
- Хорошо, - тут же довольно весело и даже гостеприимно ответил старик, - размещайтесь в гостиной. Но еду ешьте свою. Чтоб мои запасы не трогали!
Он резко посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, напрягся, затем продолжил.
- Бензин можете не искать, он у меня спрятан надежно и под замком. Я буду у себя. Утром отдадите деньги.
Еще раз обвел нас взглядом и молча направился к лестнице.
- Спасибо, - тихо сказал профессор. Старик уже более спокойно посмотрел на него и, видимо, проникшись уважением к Зимовски, произнес.
- Оставайтесь на свету и не шумите.
Он ушел.

****
- Мерзкий старик, - подытожила разговор Сара, после того, как мы услышали закрывшуюся дверь спальни наверху.
- Насколько я понял, он обеспечивает продовольствием и топливом весь городок, - ответил Зимовски.
- Это еще не повод его защищать, - парировала девушка, - пялился на меня. Был грубым. Чуть не выставил нас на съедение "осьминогам"!..
- Чванливый, хоть и умный дед, - вставил Мэд, - но не спеши рубить с плеча. Суровость его тут уместна, время сейчас такое.
- К тому же мы непрошенные гости, - добавил я, - а он все же дал нам ночлег, хоть и знает, что мы можем просто убить его и забрать всю еду и бензин.
Сара помедлила.
- Все равно я с вами не согласна. И, между прочим, я займу диван.
- А я устроюсь в кресле, - профессор тут же исполнил сказанное.
Нам с Мэдом достался деревянный пол гостиной, где мы расстелили наши спальные мешки.
Но сначала мы все вместе перекусили: консервы, хлеб, на кухне нашелся чай и кипяток.

****
Когда все уснули, а профессор даже стал немного похрапывать, я встал и прошел на кухню.
Взглянул на улицу: "осьминоги" рыскали вокруг домов, улицы были сейчас их владением. Их было так много, что считать было бесполезно. Напрашивалось слово "кишат"… улицы этими тварями кишели. Будто неугомонные пешеходы "осьминоги" носились по узким дорогам, торопясь куда-то и тщательно огибая высвеченные фонарями участки асфальта и травы.
Свет губителен. Почему? Не известно. Но этот луч надежды оставлял людям шанс…
Я закурил.
- Два часа ночи, Фред. Надо хотя бы немного вздремнуть.
- А я смотрю, ты этой возможностью воспользовался сполна, - ответил я подошедшему Мэду.
- И еще бы спал, если бы не твои ерзания на стуле.
- Ничего я не ерзал… и вообще, чего шипишь, как будто кто-то проснется. Вон Сара с профессором отрубились сразу. Я уж молчу про нашего нового чванливого "друга".
- Да, сверху совсем тишина. А что там за окном?
- Шныряют туда-сюда, - я снова отодвинул плотную штору, чтобы Мэдисон сам мог увидеть, как эти чудовища "облизывают" своими тентаклями каждый уголок ночного мира.
Мэдисон отошел в гостиную, затем вернулся с камерой в руках.
- Ну-ка отодвинь пошире, сниму хоть "осьминожек", а то давно возможности не было.
- Весь в работе, - я затушил сигарету и поерзал на стуле, - тихо выругался.
- Ничего. Мы еще по дороге этих тварей наснимаем, - почти весело сказал оператор, - а потом в Молдрем, когда приедем, там надо все разнюхать. Не паханное информационное поле.
- А нафига, Мэд? Мчимся туда, торопимся зачем-то. Снимаем этих тварей, пишем о них, говорим об умирающем мире, расслоении общества, о вот таких вот стариках, которые власть прибрали. А кому это надо? Для кого рассказываем?
- Фред, ты снова свою хтонь врубил? Да это ж наша работа! Делаем, что можем! А кто увидит? Да кто захочет! Миру нужна правда…
- Ты еще скажи, что мы верное, полезное дело делаем…
- Да наверняка! Вот увидят наши материалы военные, ученые им же это точно поможет.
Я посмотрел на него. Взъерошенный Мэд в потрепанных джинсах и футболке все еще снимал тварей за окном.
Молчали. Тишина окутала весь дом, даже Зимовски затих. Будто никто не дышал сейчас, будто мы все уже давно не нуждаемся в кислороде.
А вот снаружи, в большом мире, не запертом в коробках домов, кипела жизнь. Спешат куда-то эти новые жители Земли, рыщут, добывают пропитание, множатся, заражают своей жизнью тех, кто со своей еще не распрощался…
- Может ты и прав, - сам удивился своему ответу, - Но я торопиться устал. Устал отдавать всего себя этой чертовой работе.
- Жить что ли захотелось? – усмехнулся напарник.
- А может и жить… хочу еще посмотреть, как эти твари завоюют Землю… или как мы не дадим им это сделать!..
- Чего шумите?! – шикнула на нас проснувшаяся Сара.
- Вон, снимаем монстров, - указал я на торчащего у окна Мэдисона, - делаем свой фильм ужасов, чтоб показать его миру.
- Смейся, смейся, но я все же соберу полезные данные, - парировал приятель.
Сара присела на стул напротив меня.
- А что там говорили, что усталость от работы?
- Да это наш меланхолик снова хандрит и пытается бунтовать против системы, - махнул на меня Мэд.
- Я тоже устала от работы и высшей цели, помогать всем обрести счастье в новом доме… я ж риэлтор. Надоело, - Сара укуталась в одеяло и села поудобнее, - я даже первое время радовалась, что не надо теперь выходить на работу, не надо ездить в роскошные дома, в которых я никогда не смогу сама пожить, не надо улыбаться, продавать…
Сара еще хотела что-то сказать, но я прервал ее.
- Мне не послышалось?
- Я тоже вроде услышал, - Мэд оторвался от камеры и взглянул в сторону лестницы на второй этаж.
Снова звук сверху. Будто кто-то мычит. Кто-то с женским… девичьим голосом.
- Да, шум какой-то, - Сара даже привстала, - он что там не один?
- Жена? – уточнил Мэд.
- Сновала бы по дому, на кухне бы стряпала, - ответила Сара.
- Может дочь или внучка?
- Тем более бы бегала, - вставил я.
- Так может страшно ребенку бегать, когда чужие в доме… может проверить? – не унимался Мэд.
Но тут сам хозяин дома разрешил ситуацию. Из его спальни послышался кашель, а потом он зарядил свое ружье – послышался взвод курка. Нарочито громко зарядил, дал понять, что он тут главный, его покой нарушать нельзя.
- Сиди лучше, - отдернула Мэда Сара, - не наше это дело. Давайте лучше спать, завтра вы должны меня прикрыть, когда я за деньгами пойду. Так что выспитесь.
- Ты заметила, как мы все быстро перешли на Ты? – отвлекшись, спросил я девушку.
- Ситуация такая, - пожала она плечами.
Мы, не сговариваясь, встали и отправились спать.
Звуки сверху не повторялись. Тишина окончательно завладела домом.

VI
А утром мы помогли Саре достать из "Опеля" недостающую сумму денег. По пути убили одного слишком настырного "осьминога", Мэд постарался. Фредерик все это время насторожено следил за нами с порога дома и давал советы, получалось даже как-то по-отечески. Но потом Сара, рывшаяся в своем рюкзаке, высунулась из открытой машины и зыркнула на профессора. Тот вздохнул и скрылся в гостиной.
Деньги были у нас. Мы расплатились со стариком, который утром был довольно любезен. "Выспался что ли?" В любом случае, он велел нам сидеть в машине, сам сходил куда-то за дом и принес оттуда канистры с бензином. Видимо на заднем дворе был схрон.
 Мы хотели забрать канистры, но дед не позволил. Сам залил нам полный бак. И толком не попрощавшись, указал дорогу на выезд. Тем не менее сделал он это спокойно, и даже вежливо.

****
Медлить не стали, выехали на узкую дорогу и отправились в путь. Солнце уже вовсю освещало городок Оаквилл и припекало довольно сильно. Оно тоже, подобно монстрам из ночи, жаждало блюд и пиршества, облизывая своими лучами макушки деревьев, верхушки строений, крыши домов, заглядывая в самые потайные уголки, стелясь на асфальте и траве. И "осьминоги" попрятались, ушли в тень, этот монстр страшил их, как они пугали людей… даже спустя три месяца после появления…
Я помню, как убил первую тварь. Она не вылезла из человека у меня на глазах, а просто сновала по улице, ранним утром, не зная, куда деть себя от просыпающегося солнца. Я забил "осьминога" лопатой, а потом добил садовыми ножницами. Он не успел ни укусить меня, не подсадить в мой организм свой эмбрион. Он метался по улице и даже не сразу сообразил, что я его начал бить лезвием лопаты. Тогда я понял, что и эти твари чувствуют страх и растерянность.
А я? А мне то, что? Я минуту до этого я пытался отбить свою престарелую соседку, ворчливую, но мудрую миссис Ходж, у трех чудовищ, но не смог – утащили ее к себе в логово где-то под нашим многоквартирным домом, обвив умоляющую о помощи старушку своими щупальцами. На руках у меня тогда осталась ее кровь и лопата, а в глазах ярость и беспомощность. Вот и отыгрался ранним утром на потерявшемся "осьминожке", выплеснул весь гнев на него вдобавок со злостью и отчаянием. А потом отправился к Мэду, надо было ехать в чертову командировку. Я тогда еще не понимал, что миру уже пришел конец.

****
Выехав на главную дорогу, мы сразу же увидели бредущую по обочине женщину в годах. Она озиралась по сторонам и была готова дать отпор – в руках была бейсбольная бита. При этом через плечо была перекинута сумка с продуктами, угадывались консервы и даже что-то вроде картошки.
"Опель" почти проехал мимо, но тут женщина стала нам активно сигнализировать, чтоб остановились.
- Что делаем, Фред? – спросил Зимовски.
- Испугались старушку, профессор? – улыбнулся я, - Сейчас спросим, чего хочет… из машины не выходим.
Женщина подошла к нам.
- Вы от мистера Элиаса?
- Мудаковатый властный старик?.. Да, мы от него, - подтвердила Сара.
- Что вы?! Не говорите так! Он защищает нас, помогает… он тут главный.
- Да, мы уже поняли это, - отозвался Мэд.
Женщина секунду молчала, видимо, стесняясь, мялась, но потом все же спросила.
- Вы у него бензин купили, да? А то я вчера смотрю, что машина ваша совсем глохнет…
- Так это вы вчера нам помогли, показали направление? – Сара заметно оживилась, - спасибо! Иначе нам было бы…
- …хреново?
- Ну да…
- Если вы купили бензин, значит мистер Элиас сможет выручить на эти деньги продукты на бензоколонке… а это очень хорошо… да, хорошо, - женщина будто размышляла вслух.
- Он тут один снабжает весь городок что ли? – спросил Зимовски, немного высунувшись из окна.
- Конечно! А кто ж еще? Нас тут едва десятка полтора наберется, и все женщины… старухи, в общем. Всех остальных мистер Элиас выгнал из города, потому что они были заражены…
- Заражены? – переспросил Мэд, - Как он это понял?
- Ну тест… а некоторых на глаз определял… вот буквально вчера уехали двое, муж с женой… мистер Элиас осмотрел их и сказал, что в них уже есть "осьминожки"… он добрый, он о нас заботится… а те двое, как ни старались, но остаться он им не разрешил… поругались на него, но вещи собрали и уехали… бензина он им дал немного и еды…
- Какая дикость! – Сара едва сдержалась.
- Почему? Зато он нас всем снабжает… жаль правда доченька его, Мила, умерла с неделю назад… но мистер Элиас крепок духом, не слезинки не проронил, сам сказал, что похоронит ее, но тварям не отдаст.
- А сколько лет дочке его было? – Зимовски напрягся, мы все напряглись.
- Да семнадцать ей было… помогала нам тоже… такая светлая, хорошая была… Мила…
- Мы вчера ночью слышали девичьи стоны…, - Мэд сказал это тихо, ни к кому не обращаясь, просто выдергивая эту информацию и подсаживая остальным в разум.
- Ты думаешь, что?.. – начала Сара.
- Я в этом уверен…

Мы попрощались с женщиной и оставили городок Оаквилл позади. Но не могли выбросить мысль, подсаженную Мэдисоном.
- Стоны были мучительные, - рассуждала Сара, - будто девушку мучили… а когда старик ударил по полу, она замолчала…
- Он ее в плену что ли держит? – уточнил Зимовски, - Собственную дочь?
- Может это и не она…, - Сара была в замешательстве.
- Так, народ, у нас есть своя цель – доехать до Молдрэма. Давайте ее придерживаться и не лезть в чужие истории. В этом перевернутом и умирающем мире не стоит забывать, где верх, а где низ. И надо думать в первую очередь о себе.
Мои слова прозвучали грубо, отрезвляюще, но они были необходимы… для начала мне самому.
- А о ней, кто подумает, Фред? – Сара сидела справа и пристально смотрела на меня.
- Найдутся и такие неравнодушные.
- Уже нашлись, приятель, - отозвался Мэд, - давай разворачивай колымагу. Выясним, что с этим стариком не так, вдруг действительно помощь нужна.
- Нет.
- Да!.. К тому же это классный материал! Ты напишешь, я все сниму!
Я завертел головой, ловя взгляды своих спутников.
- Да вы что!.. Профессор, хоть вы-то…
- Тут я с Мэдисоном и Сарой согласен… Мы же все-таки люди. Надо помочь…
Мимо проносились мертвые пейзажи умирающей цивилизации. Зато буйно зеленела растительность. Исход весны прекрасен. Даже "осьминоги", мелькающие в тенях и мраке разрушенных домов, были тут более уместны, чем мы.
- Свои бы шкуры спасти! А вы лезете, куда не просят, - тихо выругался я, разворачивая машину в сторону Оаквилла.
- Да брось, Дэнем, ты же чуешь, что это часть нашей работы, освещать такие истории, - усмехнулся Мэд, - к тому же профессор прав, мы же люди, а не звери какие…
- Между прочим, - вставил Зимовски, - звери… да и любые животные… умеют прекрасно защищать друг друга.
- Да понял я…
И мы направились обратно в дом старика, которого звали мистер Элиас.

****
Доехали быстро и, оставив машину возле крыльца, тут же вошли внутрь. В этот раз старик не встречал нас. Зато в тишине и безмятежности первого этажа отчетливо слышались вчерашние девичьи стоны и ругань мистера Элиаса со второго этажа.
Мэд рванул наверх, я за ним. Потом Сара и Фредерик.
Наверху было темнее, узкий коридор заканчивался задернутым окном, слева и справа было по одной двери, видимо ведущих в спальни. Звуки шли слева.
- Ну потерпи еще! Скоро вся эта хрень закончится, - нет старик не ругался, а уговаривал, звучали его слова хоть и твердо, но даже немного ласково.
Мэд толкнул дверь.
- Что? Кто здесь?! – тут же рявкнул старик.
Он сидел на полу спиной к коридору и, когда Мэд открыл дверь, повернулся к нам, всматриваясь в полумрак коридора.
- А это вы! – мне показалось, что мы застали Элиаса врасплох, - Какого хрена вам тут надо?!
Сейчас он уже не корчил из себя интеллигента.
За его спиной вновь послышался слабый девичий стон, и я, наконец, смог различить фигуру девушки, лежащей на полу и немного подрагивающей. За спинами друзей и самого старика я не видел ее полностью, но хватало и полуосвещенного фонарем лица, чтобы понять – в ней паразит. Конвульсивные движения, хрипы и стон говорили о том, что "осьминог" рвется наружу.
- Нет, нет, нет! – старик вновь сконцентрировал внимание на девушке.
- Это ваша дочь? – спросила Сара.
Молчание. Затем неохотный ответ.
- Она наткнулась на монстра в лесу. Быстро убежала. Она не заражена…
- Еще как заражена, - жестко прервал суетящегося старика Мэд.
- Это получается она у вас тут две недели мучается, - Зимовски был поражен, - но "осьминог" давно уже должен был вылезти!
- Я же говорю, она не заражена! – огрызнулся Элиас.
- Да разуй глаза, дед, она давно уже должна была умереть, а ты мучаешь ее! – Мэдисон был беспощаден, - Ее надо убить, чтоб тварь внутри нее умерла.
- Нет! Не смей! – Элиас хотел встать и даже потянулся за ружьем, но я сдержал его порыв, да и профессор предусмотрительно успел убрать оружие хозяина дома куда-то в сторону.
Сара подошла к старику и осторожно положила руку ему на плечо.
- Не мучайте ее.
- Мой отвар не дает ей ослабнуть, сдерживает монстра.
- Какой отвар? Что вы ей даете? – поинтересовался Зимовски.
Элиас кивнул куда-то в сторону темного угла со шкафом и даже сам хотел встать и подойти к нему, но тут девушка застонала особенно сильно. И мы все посмотрели на нее.
Глаза не открывались, а вот изо рта вырвался кровавый кашель, забрызгавший и ее грязное платье, и рубашку старика. Затем грудь резко затрещала, кровавое пятно на ней быстро стало увеличиваться, девушка закричала и забилась в конвульсиях.
Грудь и живот разошлись в сторону.
- Боже… - Зимовски отвернулся.
- Какой ужас! – Сара направила револьвер на девушку. То же самое сделал и Мэдисон.
Из уже не трепещущего тела показалась морда «осьминога».
Старик зачем-то хотел потянуться к своей мертвой дочери…
Я лишь успел схватить его сзади, за ворот рубашки, но не успел отдернуть. Я знал, что детеныши этих тварей практически сразу готовы к атаке и поеданию, старик, видимо не знал этого.
«Осьминог» набросился на его руку и вцепился так, что сломан старику несколько костей. Тот завопил и упал на пол. Монстр вцепился на мертво, старик отчаянно пытался оторвать его, но все бесполезно. А затем «осьминог» начал пожирать руку старика, послышались мерзкие чавкающие и хлюпающие звуки, будто электромясорубка забилась костями, и теперь движок пытается прокрутить всю эту мясную массу. Отвратительное зрелище доводило до тошноты и меня. Паника, ужас и вопли Элиаса усугубляли его положение.
Сквозь его крики, чавканье твари и собственное пыхтение я услышал призыв.
- Стреляй, Фред! Стреляй! – Мэд пытался прицелиться.
- Старик вертится, я не могу поймать эту тварь! – рука Сары с оружием тоже металась.
 Я постарался сохранить самообладание. Пока старик корчился возле своей дочери, я тоже достал пистолет. Послышался первый выстрел. Сара не попала, но зато спугнула «осьминог» - он отпустил руку побледневшего деда и стал метаться по комнате.
- Ах, ты, черт! – заорал Мэд, - сейчас я грохну тебя!
- Сара, пригнись, - профессор положил руку на плечо девушки и потянул ее вниз. Монстр прыгнул высоко, но пролетел мимо.
Выстрелы, выстрелы. Я нажал на спусковой крючок раза три, Мэд – выпустил пять пуль, Сара одну. Так уж вышло, что я успевал считать эти чертовы выстрелы.
Затем мы сделали секундную передышку, потому что «осьминог» переметнулся в тот самый темный угол, и почти скрылся в тени.
Но отдыхать нам не дал мистер Элиас. Старик, ругаясь и выплевывая проклятия, молниеносно поднялся и за пару скачков оказался рядом с монстром, по пути растолкав нас.
Крепкий дед оказался. Изловчился и схватил «осьминога» за один тентакль. Но уж слишком склизким и изворотливым был зверь. Он хоть и был еще небольших размеров, но смог вырваться и тут же набросился на искаженное яростью и болью лицо Элиаса.
«Все, - пронеслось у меня в голове, - из таких мертвых клещей уже не выбираются».
Старик тщетно пытался оторвать эту «маску смерти», но тварь моментально обвила его шею своими тентаклями.
Послышались сдавленные крики. Но меня в эту секунду привлек другой звук – оханье профессора.
Он с ужасом посмотрел на меня, а затем на свою левую кисть. На ней красовался быстро краснеющий ожог от щупальца «осьминога». Рана была покрыта слизью. И я мгновенно понял, что это значит. Зимовски в страхе переводил взгляд с руки на меня, почти умоляя. Я не стал тянуть. Один шаг, я рядом с Мэдисоном, вырвал у него на поясе из ножен мачете. Затем резкий разворот к профессору.
Сара и Мэд до сих пор смотрели, как монстр пожирает старика, а я тем временем подскочил к Фредерику.
- Нет! – он только успел пискнуть. Я рубанул по руке со всей возможной силой. Кисть отлетела в сторону. Зимовски заорал, а я тут же выронил мачете и двумя руками, схватил его пульсирующую кровью культю.
Тут «ожили» Мэд и Сара.
- Прижги стволом! – рявкнул я своему другу, тыча рукой профессора в лицо Мэда. Он стрелял больше всех – его пистолет раскалился больше моего и сариного.
- Какого хера!
- Быстрей! – рявкнул еще раз.
Он прижег руку профессора. Тот заорал снова и упал в обморок.
- Стреляй, Сара! – крикнул я девушке.
Она поняла все моментально. Развернулась, и не мешкая, мне показалось, даже без сожаления, пальнула в голову мистера Элиаса, туда, где находился «осьминог». Выстрел разнес в мясо обоих.
Мэд подошел к трупу старика и сделал контрольный выстрел в монстра.
- Не трать патроны, - вставил я.
Он резко развернулся ко мне.
- Какого хера ты отрубил руку профессору?!
Сара стояла рядом и тупо переводила взгляд с убитых на Зимовски. Я всучил ей культю профессора.
- Наложи жгут, ремень свой сними. Сара! Слышишь?
- Да, да, - она вышла из ступора.
- Давай, помоги мне усадить его на вот эту кровать, - сказал я Мэду.
- Фрэд! – окликнул он меня.
- Что? Его обожгла эта тварь. Я увидел красный след ожога от тентакля и делал все по наитию! – я стал злиться. Следовало действовать быстро, пока профессор тоже не помер тут, а разговоры оставить на потом.
- Я не знаю, поможет ли такой способ от заражения, - уже спокойней добавил я, - поэтому Фредерику нужно будет сделать тест крови.
Мы перетащили его в другую часть комнаты и усадили на кровать мертвой девушки. Мэд похлопал его по щекам, и тот очнулся.
Сара как раз закончила перевязывать руку, когда Зимовски попросил воды. По потерянному взгляду было понятно, что он еще не осознал до конца, что произошло. А потом он осмотрел комнату, нас, и, наконец, уставился на свою культю.
- Это, я так понимаю, мистер Дэнем, вы так пытались спасти мне жизнь? – спросил профессор. Голос его немного дрожал, но Зимовски старался бодриться.
- Простите, Фредерик, ждать было нельзя. И то не понятно, поможет ли… возможно, вы все же заразились, и нам придется вас убить…
- Но сначала мы сделаем тесты, конечно! – вставила Сара.
- Это обнадеживает, - вздохнул он, - спасибо, Альфред.
Я тоже облегченно выдохнул.
- А я смотрю, ты крепкий мужик, Зимовски! – улыбнулся Мэд, хлопнув профессора по плечу, - думал, ты в истерику впадешь!
- Я три месяца выживал в этом аду. Как думаешь, Мэдисон, привык я к окружающей жестокости? Мир изменился, и теперь придется принимать его таким… даже если нужно пожертвовать частью себя.
- Рану надо обработать по-человечески, чтобы не было заражения… ну, в смысле инфекции, - Сара помогла профессору встать, - давайте спустимся вниз.
- А с этими бедолагами что будем делать? – поинтересовался я, смотря на мертвую девушку.
- А что тут уже сделаешь? – Мэд прикрыл тело девушки скомканным на кровати одеялом. То же самое проделал со стариком, предварительно попытавшись носком сапога отодрать «осьминога» от лица мистера Элиаса – не вышло. Мэд выругался, затем накрыл тело тряпицей.
- Вот же черт! – снова взбудоражился мой коллега, когда мы уже направились к двери, - ах я дурак!
- Что случилось? – переспросил я.
- Я же мог все это снять! Запечатлеть наш разговор с ним… перестрелку… вышел бы отличный репортаж! Дерьмо! Камера в машине!
- О боже, Мэдисон, – Сара всплеснула руками.
- Идем, Мэд, пора в машину.
Он помедлил секунду, затем все же рванул к двери.
- Нет! Я все же сниму последствия! – он обогнал нас на лестнице и спустился первым.
- Мэд, стой! – только и успел сказать я.
Он уже скрылся на первом этаже. Но тут же послышался его напряженный голос.
- Спокойно, спокойно, - Мэд явно обращался не к нам.
Сара помогала профессору спуститься, а вот я рванул к другу вниз.
И тут же наткнулся на вилы, мотыги и озлобленные взгляды нескольких горожан.
Мэд стоял немного в стороне, а перед нами кучковались человек семь-восемь, в основном женщины, но я успел заметить в толпе и пару подростков. В руках у жителей Оаквилла были инструменты, только одна женщина средних лет, стоявшая впереди всех, держала мало-мальски опасный револьвер.
Была в толпе и та женщина, которая встретилась нам на выезде из городка.
- Спокойно, мы вам ничего плохого не сделали.
- Я им это уже сказал, Фред. Придумай что-нибудь новое.
- Мы слышали выстрелы. Где мистер Элиас?.. Говорите!
- На верху, - ответил женщине с револьвером спускающийся по лестнице Зимовски.
Его вела под руку Сара – все-таки моя внезапная «операция» дала о себе знать раньше, чем я ожидал.
- Что с ним?
- Он мертв, уважаемые. И забрал с собой свою дочь, - заключил Зимовски.
- Милу? Она же давно в мире ином. О чем вы? – осведомилась впереди стоявшая командирша.
- Она была заражена, - ответил Мэд, - а этот ваш Элиас вливал в нее свой отвар. Думал, что он помогает излечивать девочку… Идиот.
- Не говорите так о нем! – послышалось в толпе, - Он спасает нас от монстров!
- Спасал. Сам же и умер от «осьминога», которого взращивал в девочке, - сказала Сара, - можете сами посмотреть. Мы пытались остановить его, вразумить. Но ни ему, ни тем более девочке помочь не успели.
Некоторые из пришедших женщин действительно пошли наверх. А через пару секунд оттуда раздались охи, стоны и даже рыдания.
- Зачем вы вернулись? – спросила командирша, - Вы же вроде уехали.
- Просто хотели помочь, - ответил профессор, - а теперь простите, дамы… и господа. Мне тут товарищ спас жизнь, - он приподнял свою культю, - и теперь мне нужен покой. Сара отведи меня в машину. Парни, а вы не забудьте наши вещи.
- Без проблем, профессор, - ответил Мэд.
- Мне, кажется, их надо сжечь, но с уважением, - заметил профессор, когда мы проходили мимо толпы.
Командирша кивнула.
- Как же мы теперь без мистера Элиаса? – снова послышались тревожные голоса жителей Оаквилла. – Кто нас защитит?
Вопрос явно предназначался нам, ведь мы отняли у них эту защиту.
- Может пора самим подумать об этом, - ответила Сара, - а не надеяться на ополоумевших мужчин.
- Они правы, - вставила командирша, - сами себя будем защищать. Да, бабы? Хватит с нас этого Элиаса. Он давно уже сбрендил. А польза от него была, только когда он за топливом ездил.
- Заправка, кстати, здесь недалеко, - заметил Мэд, - Элиас говорил, что покупает топливо у солдат, которые окопались на северо-западе. Миль двадцать отсюда.
- Разберемся, - кивнула женщина, - а теперь давайте все по домам! Не будем «кормить» тварей. А вы садитесь и уезжайте быстрее.
- Так и сделаем, - заверил я.
Мы молча погрузились и стали выезжать.
Несмотря на общее одобрение плана командирши, большинству жителей Оаквилла явно не понравилось наше вмешательство в их жизнь. Элиас был их оплотом надежности и веры в завтрашний день. Теперь этим женщинам и подросткам придется выживать самим, и судя по активности «осьминогов» в этом районе, выживание их будет тяжелое.
- Кому сейчас хорошо, - будто прочитав мои мысли, сказал Зимовски.
Я промолчал и просто вывел наш «Опель» на главную дорогу.
Автомобиль, заправленный бензином под завязку, мирно урчал, подрагивая рулем в моих руках.
- Вот так пытаешься спасти хоть кого-нибудь, но руки все чаще тянутся к оружию.
- Тут ты прав, Мэд. Ну и черт с ними. И с девочкой! И с этим придурком Элиасом! И со всем этим городком!
- Не парься, Сара. У нас свои цели в этом умирающем мире, - заметил Мэд.

****
Теперь Оаквилл действительно остался позади.
А мы смотрели, как закат полыхал огнем. И озаряли последние лучи солнца край неба, опаляя облака. И те, рванными сизыми воспоминаниями, поднимались все выше и выше в небеса, страшась жара светила. И наступали сумерки. И были они предвестником страшной тьмы.

VII
Новый день под старым небом и солнцем,
Но вы все так же хороши, притворцы.
Некоторые уже не проснутся, не откроют глаз.
А мы все также живем, и чей-то исполняем приказ.

Завтра новый день? Под тем же забвением?
Мы улыбаемся, пьем жизнь с упоением.
Может хватит? Оставить? Уйти с глаз?
Но кто же будет вычленять приказ?

Это нормально, мама. Это нормально, сын.
Завтра прежний день. И то же небо без причин.
Такова наша жизнь, наша твердая дорога.
Важно, чтобы не было больше Око за Око.

Мы все спим. И спим. А ведь кто-то уже нет.
Не проснется. Или все же?.. Увидит свет?

- Это ты откуда такие стихи взяла? – Мэд обернулся с переднего сиденья и взглянул на Сару.
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Девушка светила фонариком на небольшой потрепанный томик.
- Нашла в «нашем» «Опеле». Книга валялась под сиденьем.
- Неплохие стихи, - я решил поддержать диалог, - даже немного дают оптимизма.
- Автор Эдвард Грей. Не слышала о нем… хотя, как по мне, строчки слишком депрессивные.
- Это, Сара, просто время такое мрачное, - добавил хриплым голосом профессор, - простите, что встреваю в ваш разговор, друзья. Но так как я себя плохо чувствую, вам самим придется оборонятся этой ночью. Умирать никому не хочется, поэтому прошу вас собрать волю в кулак.
- Ты прав, Фредерик. Но сейчас вроде тихо на дороге, - заметил Мэд, — фонари на машине светят хорошо. Монстров мы увидим заранее.
Будто сочтя его фразу за разрешение немного расслабиться, Сара тихо произнесла.
- Тогда вашему вниманию еще одни любопытные строки. Слушайте.

Вот горит свеча, разгоняя плотный мрак.
Что дает душе твоей: мир иль кавардак?
Света лишь клочок? Игру теней во снах?
Память о былых причудливых мечтах?

Тьму разгонит свет, проведет меня сквозь ночи.
Нить протянет светлую, будто твои очи.
Так горит свеча, продлевая жизни путь.
Один иду в тумане. Надо ль мне свернуть?

Справа – тихий старый дом, слева – леса шум.
Не уйти без света мне от гнетущих дум.
Жар лучины, и ажурный дыма завиток,
Этого довольно – тьма читает между строк.

Ты сожми в руках пламя той свечи.
В сердце сохрани жаркие лучи.

- Да, это мне больше нравится, - сказал Мэдисон, - мы тут тоже сейчас сильно от света зависим.
- И едем, будто в тумане – сами не зная, что ждет впереди.
- Кстати, Фред.
- Да, Сара?
- Топлива хватит теперь до Молдрэма?
- Да, мэм. Если кто-то из вас подменит меня по дороге, то сможем доехать без остановок, и уже завтра к утру будем в городе.
- Классно!

Сзади зашуршало.
- Что там у вас? – Мэд снова обернулся.
- Профессор, ты решил вздремнуть.
- С вашего позволения, друзья. Если уж ты, Мэдисон, говоришь, что вокруг тишина и «осьминогов» не наблюдается, то позвольте старому раненному человеку прикрыть свои веки. Очень уж устал.
- Спите, Зимовски, - вставил я, - если что, разбудим.
- Да, устраивайся тут поудобней, Фредерик, давай я немного подвинусь.
- Спасибо, Сара, прошу прощения, что приношу столько хлопот.
- О чем это ты. Все нормально, профессор. А я еще почитаю.
- Только про себя. Хватит с нас рифмоплетства.
- Не нравится, не слушай, Мэд, - Сара подкрепила ответ высунутым языком.
- Вообще-то Мэд прав. Прости, но давай не будем создавать дополнительный шум.
- Ну и зануды вы оба!

Так и ехали молча.
Ночь за окном тоже не радовала разнообразием звуков. Мир не просто спал, а сжался в страхе, не в силах вздохнуть. «Осьминоги» до такой степени запугали местную фауну, что ни мелкая живность, ни даже насекомые не смели показаться в темное время. А крупных животных «осьминоги» просто всех сожрали.
Вдоль дороги пейзаж разноображивали выхватываемые из тьмы редкие деревья и скалы. Они яркими пятнами вырастали из земли всего на мгновение, вспыхивали в поле зрения, и также быстро пропадали, оставаясь позади.
«Осьминогов» нигде не было видно.
И это настораживало.
Правда по моим спутникам этого было не сказать – мою зарождающуюся тревогу, казалось, никто не разделял. Зимовски беззаботно уснул, Сара уткнулась в книгу, Мэд, как и я, пялился на желтую разделительную полосу дороги.
- Куда они попрятались?
- Не знаю, Фред. Может, это какой-то глухой участок дороги. Может, здесь им уже нечего есть.
- А как же мы? – заметила Сара.
- Резонный вопрос, - согласился Мэдисон.
- Ох, лучше об этом не думать. Давайте просто наслаждаться минутами затишья.
- Вот тут соглашусь с девушкой.
- Спасибо, Мэд.

Я стою на краю, и она все ближе
Подходит. И звуки все тише
Я шепчу: «Кто ты?». Она ближе, улыбается.
«Я смерть». И стрелка на вечность сдвигается.

И я все ближе. К тебе ближе.
И все показатели падают ниже.
Она шепчет: «Где ты?». Стою, растворяюсь.
«Я жизнь». Она ближе. Я мчусь, притворяюсь.

Что там вдали, за краем рая?
Она знает, я – нет. Просто сгораю.
«Смерть? Жизнь? Туман, пустота?» Убегает.
«Я вслед за тобой!» Мечтаю. Мечтает.

Звуки тише, я ближе: к тебе и себе.
Чего же хочу? Не быть в пустоте.

- Ага, я понял. Чувак явно боится темноты, видимо побывал в нашей шкуре, - вяло начал комментировать Мэдисон, - но…
- А мне кажется, - прервала его Сара, - он тут больше говорит о страхе перед незнанием, что будет после смерти.
- Я как раз это хотел сказать, - согласился фотограф, - а еще это вроде про любовь…
- Да ты прям романтик…
- По статистике семьдесят пять процентов созданных произведений искусства так или иначе посвящены любви, - зачем-то сообщил я.
- Откуда такие данные, уважаемый военный журналист?
- Не помню, честно говоря. Но знаешь что, Сара, мне кажется, эта цифра не далека от правды... Ох, черт!..
- Фред, ты решил нас всех на дороге похоронить!
- Простите, отвлекся, - я выровнял «Опель» после небольшого заноса и вновь вперил взгляд на дорожное полотно.
- Да, если нас не убьют твари с тентаклями, то это сделает неуклюжесть мистера Дэнема…
- … или операторские подвиги мистера Мэдисона.
- Туше, братец.
- А я смотрю, мальчики, вы любите друг друга подкалывать.
- Да, Сара, у нас с Фредом броманс, хотя он это отрицает.
- Шесть лет совместной работы заставляют иногда беспокоиться и от твоей шкуре.
- Так и есть, старик. Хотя от тебя иногда хочется побольше слов сочувствия и участия в ситуации… - решил уколоть меня Мэд.
- Просто я все еще надеюсь на спокойную уединенную жизнь. Вдали от всех. А ты смирился с тем, что нам вдвоем… а в данном случае вчетвером пришлось сплотиться на время.
- А я не против вашей компании, мальчики. Главное, не отвлекайтесь от дороги и скажите, когда «осьминожки» появятся.
- Читай, Сара, потом еще продекламируешь нам стихи.
- Договорились, Мэд.

И снова тишина пробралась в салон машины. Целый час мы ехали в ночи, больше почти не разговаривая. Профессор все также спал, Сара, почитав, отложила книгу и занялась наведем красоты на своем лице, а затем и в «Опеле». Мэд что-то настраивал в камере – свет в салоне и фонари мы не отключали, поэтому ему было хорошо видно все делали своей камеры.
Да, свет… без достаточной яркости по ночам уже почти три месяца мы знали, что не будем в безопасности. Даже небольшой луч искусственного света дает надежду. Как иронично, в течение жизни люди погружаются во мрак бесчисленных мелких занятий, зарывая себя и даже не осознавая этого. А затем также отчаянно и неосознанно рвутся на свет, особенно в моменты такого кошмара, который окружил нас.
Особенно в моменты отчаяния.
Особенно в моменты кошмара…
Интересно, часто ли за эти три месяца мои спутники думали об отчаянии, хотели ли прервать мрак сложившейся ситуации. Или все же мысли приводили их к свету?
Сейчас в тишине, в ночи, в дороге, такие мысли о дихотомии противоположностей вкрадывались в мою голову с настойчивой упертостью. Я уже хотел нарушить тишину – уж слишком сильно зудело желание поделиться мыслями. Но меня опередила Сара, задав уже набивший оскомину вопрос.

- Слушайте, я знаю, что эта тема уже задолбала всех, и даже мы ее успели немного обсудить, но не до конца, поэтому спрошу конкретно вас двоих, - начала издалека Сара, - как вы считаете, откуда взялись эти «осьминоги»?.. Скажите мне как военные журналисты.
- О, Мэд, ты дождался своего звездного часа. Давай, пали из всех орудий.
- Почему звездного час, Фред?
- Потому что у меня, уважаемая Сара, есть целая теория насчет этих тварей. И заметь, аргументированная теория, - Мэдисон говорил, не откладывая камеру, но лишь искоса поглядывая на девушку, - начнем с того, что «осьминожки» — это не какие-то гребанные инопланетяне, прибывшие к нам с Альфа-Центавра или Альдебарана, а дело рук человеческих…
- А. Я слышала об этой теории, что якобы наши ученые намудрили, что-то с пробирками… по-моему, Зимовски еще об этом заикнулся, когда мы сидели в том кафе…
- Да, в этом вы с профессором правы. Но! – Мэд поднял палец вверх, - Дальше идут важные различия. Согласно моей мысли, это не наши набедокурили, а соседские.
- Ты имеешь в виду Ливран, Эрибию, Федерацию?..
- Да, кто-то из них отправил нам «посылку». «Осьминожки» выведены в чьей-то лаборатории и использованы, как биологическое оружие… Бум! Заголовок нового сюжета! И Нобелевка у нас с Альфредом в кармане.
- И ты в это веришь? – обратилась Сара ко мне, скривив на лице скептическую гримасу.
Я видел ее в зеркало заднего вида и на пару мгновений залюбовался. Да, саркастичное выражение лица, да уставший вид, но все равно красота… хотя может это всего лишь правильно падающий свет и целый год жизни без женской ласки…
- Я считаю, что в теории Мэда есть зерно правды. Но я бы изменил детали.
- Какие? – продолжила расспрос Сара.
- Я уж точно больше верю во внеземное происхождение «осьминогов»…
- Серьезно? – усмехнулась Сара так громко, что чуть не разбудила профессора.
- Да, - невозмутимо продолжил, стараясь не вестись на ее провокацию и не отвлекаться от дороги, - потому что не верю в умы человеческих ученых… ну не способны они пока вывести такую смертоносную живность в таких колоссальных масштабах.
- Допустим. Что дальше, Фред?
- Я за инопланетное проникновение. Но это не разумная интервенция в стиле всех этих фантастических фильмов. А просто стечение обстоятельств – упал метеорит, на котором была вот эта самая примитивная жизнь. Она успела развиться, затем ее нашли некие ученые, скорей всего соседи наши. А уж затем кто-то из верхушки решил поставить на «осьминогах» штамп «Биохазард» и отправить в нашу страну.
- Но для чего, блин!? – градус возмущения девушки снова стал зашкаливать, - почему именно к нам?! Что мы им сделали? Мы же не с кем не воюем открыто!
- Позволю себе заметить, Сара, что для подобных тестов оружия не обязательно развязывать открытый конфликт…
- О, Фредерик, вы проснулись. Простите, я разбудила вас. Слишком громко возмущалась, да?
Я взглянул в зеркало – профессор сел поудобнее.
- Как рука, Зимовски? – спросил я.
- По-моему, пришла пора перевязки, - заметил он, - и отвечая на твой вопрос, Сара, нет, возмущалась ты как раз так, как надо. Просто у нас пока нет ответа на твой вопрос.
- Ох, профессор. Давайте свою руку.
Девушка стала обрабатывать культю Фредерика. А мы с Мэдисоном снова погрузились в наблюдение за освещенной фарами полосой дороги. Асфальтовая нить вела нас в темноту.

- Послушайте, мы уже час едем в тишине…
- Ты, Сара, снова хочешь обсудить источник возникновения монстров на нашей планете?
- Нет, Мэд. Я о том, что мы этих монстров на дороге уже час не видели. Так может стоит сделать остановку. Очень быструю и… очень вынужденную!
- Э-э-э…
- В туалет мне надо! Что не понятного?! Вы, мальчики, можете и терпеть. Но я теперь уже не могу… Фред, останови, пожалуйста.
- Это рискованно, Сара.
- Я терплю еще со времени Оаквилла!
- Боюсь, я согласен с Альфредом, - вмешался профессор, - «Осьминоги» могут ждать нас в темноте.
Девушка заскулила от отчаяния.
- Прости, Сара.
- Ах так! Тогда я вам прям тут лужу сделаю!
- Эй, эй! Стой!.. Ладно, ладно. Дай подумать.
- Я уже не могу ждать, Фред!
Тут за девушку вступился Мэд.
- Вообще, приятель, она права. Физиология, все дела. К тому же нам всем надо освежиться. Я тоже, честно говоря, чувствую себя в западне. Мы не видели этих тварей уже очень давно…
- Черт…
- Вон, Фред, смотри, кусты справа. Давай, тормози. А ты, Сара, пулей туда и обратно!
- Спасибо, Мэд!
Я стал снижать скорость и остановился возле пышных кустов у обочины. Вокруг стояла тишина. Ночь замерла.
- Давайте быстрее, - сказал выходящим из машины Зимовски, протягивая Саре фонарь. Мэд тоже взял фонарь и прихватил пистолет.
- Шуму не поднимайте, - вставил я.
- Да иди ты! – шикнул оператор.
Я направил большой фонарь на крыше «Опеля» на кусты. И еще мы с профессором направили туда свои ручные фонари – все, чтобы отпугнуть потенциально прятавшихся там тварей.
- Мочиться в свете софитов – как тебе, Сара? – усмехнулся Мэд.
- Да хоть бы и так. Главное быстрее – Сара на полусогнутых ногах помчалась в кусты.
- Ты смотри, даже каблучки не надела, - подметил улыбающийся Зимовски.
Мэд решил так далеко не ходить и помочился в двух шагах от машины, встав перед ней в свете фар.
Передышка действительно получилась недолгой – уже через пару минут Сара выбежала из своего укрытия. На лице играл страх, поза выдавала то, что девушка так не достигла своей цели, но появились критические факторы.
- Быстро в машину! Быстро, быстро, быстро! – шикала Сара на спешащего Мэда, пока тот садился рядом со мной. Сара чуть ли не сорвалась на крик, но сдержалась.
- Что? Что такое? – Мэд был растерян, - Тебя ослепил свет софитов?
- Там… там… трупы… человек десять… они дергаются… из них «осьминоги» лезут!
- Черт!
- Ты уверена, Сара? – спросил ее Фредерик.
- Нет, блин, ослепла на оба глаза! Такое, блин, не развидишь!
Мы колебались.
- Надо посмотреть, - в итоге сказал Зимовски, - там могут быть выжившие.
- Возможно, - согласилась Сара, - я толком ничего не успела рассмотреть…
- Ты же сказала, что все видела! – возмутился Мэд.
- Не все! Там темно, блин! Даже фонарь не сильно помогает! Тем более я писать ходила, а не в разведку! Все было очень быстро, потому что прям у меня под ногами женщина стала биться в конвульсиях… из нее начал вылезать «осьминог».
- Вооружимся, парни, - скомандовал профессор.
- Возьми фонарь, профессор, - добавил Мэд, - будешь светить.
- А я возьму камеру. Это надо заснять для хроники.
Я, как обычно, вооружился своим Дезерт иглом.
- Только действуем быстро, - вставил Мэд, когда мы почти дошли до кустов.
Кустов? Нет. Это мне сначала, в темноте, показалось, что это всего лишь кусты. За ними был небольшой лог с целым подлеском. Впрочем, самого леса и близко не было – просто разросшаяся зелень, предназначенная для разделения пшеничных полей и дороги.
Фонари «Опеля» освещали подлесок со стороны трассы. Лучи пробивались через темную листву, но редко доходили до обратной стороны. Поэтому, когда мы зашли за высокие кусты и небольшие деревья, то оказались практически во тьме. Наши фонари начали выхватывать из ее мрака дергающиеся тела людей.
Нет, их было не десять, как сказала Сара, а десятки. Весь небольшой лог был усыпан телами. А еще дальше мой фонарь высветил несколько разбитых машин и домов на колесах.
- Бедняги, - прошептал профессор.
Тела дергались в конвульсиях и агонии. Твари, еще небольшие, но уже опасные, выползали из них.
Еще хуже было от звуков, сопровождавших это гнездо.
- Здесь есть кто живой! – выкрикнул Мэдисон.
Мы с профессором не стали его отдергивать.
- Если есть кто выживший у нас машина на шоссе, в двадцати метрах от этого подлеска! Идите на свет фар! Ждем две минуты! Больше ждать нам твари не дадут!.. Простите!
- Идем, - сказал Зимовски после того, как Мэду никто не ответил, - «Осьминоги» скоро поймут, что нас тоже можно сожрать… Идемте, парни! Идемте!
Мы все стояли… вдруг все же кто-то… может выжил в этой мясорубке…
- Давайте, давайте! – профессор стал толкать нас Мэдом, - Свет, господа! Надо держаться света. А здесь темнота и мрак.
Опомнившись, мы побежали к машине. Сзади уже слышалось урчание и утробное бульканье «осьминогов». Едва вылупившиеся малютки хотели есть. Пока им хватит тех трупов, которые послужили им коконами. Но хватит всего на пару минут.
Мы уже поняли, что из одного кокона – человека или животного – могут вылупиться до трех или даже четырех «осьминогов». Если кокон крупный, например, слон – то с десяток тварей. «Осьминоги» прожорливые, а это значит, что наша компания вызовет у них интерес минут через десять. Мэд сказал, что мы будем ждать две, понимая, что нам нужен будет запас времени, чтобы оторваться на дороге от этих тварей. Чтобы скрыться от них в приближающемся рассвете. Оставить их и ночную тьму позади.
- О, мальчики, а я успела облегчиться! – даже в такой момент человек находит повод порадоваться. Сара светилась от улыбки.
- С облегчением, - помрачневший Мэд не разделил ее радости.
- Что? Там все плохо? – Сара сразу приняла озабоченный вид.
Ответом ей послужили душераздирающие крики – один женский, другой мальчишеский. Мы замерли у машины, резко повернувшись к подлеску.
Истошные вопли оборвались мгновенно, утонув в урчании и прожорливом чавкании.
- Сволочи! – прорычал Мэд, тыча пистолетом в сторону подлеска.
Но тут кусты начали шевелиться.
- Быстро все в машину! – скомандовал я.
Уселись за секунду. Двери на блокировку, стекла окон подняты, Фонари настроены на дорогу. Освещение максимальное – оно наше спасение. А еще скорость и трудяга-двигатель «Опеля».
Педаль газа до упора. Мы рванули с места.
«Осьминоги», вынырнувшие из-под кустов на проезжую часть, быстро сориентировались и помчались за нами. Я видел в зеркало заднего вида десятка два или даже три этих тварей.
- Давай, Фред, давай! Быстрей! – Говорили мне в спину тревожные голоса попутчиков.
А я стал орать им в ответ, чтоб готовили оружие и фонари.
Именно орать, а не просто говорить. Потому что увиденное мной свежее кладбище… нет, это не кладбище… там не было мирно похороненных людей. Это был мясной ряд для молодых «осьминогов» или шведский стол… целое гнездо… такое крупное я видел впервые… чертов кемпинг у дороги. Люди решили сделать перерыв во время постоянной гонкой за жизнь. Но монстры думали иначе. Они хотели жрать, размножаться и снова жрать.
Люди тысячи лет были охотниками, выслеживали добычу, загоняли ее. А теперь загоняют нас. Сказал бы что-нибудь ироничное, но сейчас надо было сосредоточить мысли на дороге. Спасительный рассвет был близок. Мы ехали прямо к светлеющему горизонту.
Справа и сзади слышались редкие выстрелы и пыхтение. Пару раз выстрелил даже профессор Зимовски. Окна пришлось открыть, зато судя по возгласам, Сара и Фредерик смогли подстрелись нескольких «осьминогов».
Но те не отставали, ловко прыгая и перебирая своими тентаклями по холодному асфальту. Снова несколько ударов по машине. Заднее стекло «Опеля» разбилось. Один прыткий «осьминог» даже успел залететь в багажник, за заднее сидение, но Зимовски быстро смог выстрелить в него и выбросить в окно.
Мы мчались вперед. Лучи солнца уже облизывали шоссе. Но осьминоги, видимо одурев от инстинкта поглощения, продолжали погоню. Некоторые мчались уже рядом с моим окном.

Но тут слева и справа от машины в метрах в трех стало что-то взрываться. Взрывы были мощные и явно внезапные для тварей – те сгруппировались за машиной.
А потом я увидел впереди военный кордон и пулеметы.
- Там военные!
- Шикарно! – ответил Мэд.
- Видимо, это были минометные выстрелы, - догадался профессор.
Но взрывы прекратились, видимо военные боялись задеть нас или свои укрепления. Поэтому «осьминоги» снова осмелели и повыскакивали с обеих сторон от «Опеля».
- Упорные твари! – сказал Мэд, светя фонарем ближайшему «осьминогу» в раскрытую пасть. Тот корчился урчал, но продолжал нестись рядом, не обращая внимания на куда более сильные ожоги от солнца.
Но тут в дело вступили пулеметы и автоматные очереди.
Мы подъезжали к военному укреплению.
А количество «осьминогов» редело на глазах.
Свет и пули.
А еще естественное желание выжить, вкрапленное в нашу сущность.
В этот раз повезло.
А дальше?..

Свет бросает тени, они в ответ ему скалятся.
Они ведь так привыкли. Обоим это нравится.
Ты коснешься небес и земли одновременно
И только тогда поймешь, что все было временно.

Я не стал дальше вспоминать стихотворение, потому что военные открыли ворота.

VIII
Я остановил «Опель» у большой палатки.
Нас тут же окружил военный конвой, а люди к химзащите стали осматривать нас.
- Легче, легче! – ворчал Мэд.
Под дулом автоматов у нас взяли анализ крови.
- Они не заражены, - тихо произнес один военный в химзащите другому.
- Отлично. Больше выживших, больше ртов кормить, - ответил тот, а затем отдал приказ солдатам.
Нас сняли с прицелов.
- Кто вы? – спросил нас второй военный, сняв противогаз.
- Сначала вы представьтесь, пожалуйста, а затем и мы скажем свои имена, - вдруг дерзко ответил Зимовски.
Военный подошел к профессору, пристально взглянул на него. А потом медленно протянул руку.
- Полковник Рейнальд Кшиштог, начальник данной военной базы.
- В таком случае, я профессор истории Вернондского университета, Фредерик Зимовски. Это смелая девушка – Сара Джейн, риэлтор из Алвуда. Рядом с ней уважаемый военный журналист Альфред Дэнем и с ним его коллега, оператор, Мэдисон Крид.
Полковник кивнул.
- Что ж, я смотрю вас надо дополнительно осмотреть и «подлатать», - военный указал на руку профессора, - вы не будете против, если мы продолжим наш разговор после того, как вас осмотрит наш ученый-врач, а после вы позавтракаете.
- Неплохая идея, полковник Кшиштог, - ответил Зимовски, - благодарим вас за помощь.
- Пожалуйста, профессор. Юэн, проводите вновь прибывших гражданских в палатку доктора Лавуазье.
Стоявший рядом офицер указал нам путь.

Мы шли между палатками, боевыми машинами и различными жилыми боксами, все время слыша выстрелы. Видимо «осьминоги» решили штурмовать это укрепление.
- Не переживайте, - успокоил нас офицер Юэн, - там всего пара десятков тварей. Мы их быстро добьем.
- Как будто от этого легче, - снова проворчал Мэд.
- Не легче, но хотя бы спокойней – парировала Сара, как-то уж слишком отчаянно смотря по сторонам и вглядываясь в лица проходящих мимо солдат.
- Да, и, надеюсь, что стрекот автоматов и пулеметов скоро прекратится, а то голова уже разболелась, - начал Зимовски.
- Радуйтесь, что вы вообще до нас добрались, - добродушно прервал его офицер.
- У вас не часто гости бывают? – осведомился я.
- Да. Мало кому удается прорваться сквозь кольцо «осьминогов». Да и расположены мы довольно далеко от прочих населенных пунктов. Молдрэм разрушен, оттуда редко кто приходит.
- А военные? – вставила Сара, - Из Молдрэма. Они к вам приходили?
- Все военные силы района стянуты сюда. В том числе из Молдрэма. Здесь у нас две роты из сорок пятого батальона, три – из четвертого, и еще полбатальона из Молдрэма.
- Пехота? Артиллерия? Мотострелки? – тут же осведомился я.
- Да всех понемногу, - пожал плечами офицер, - кто-то прикрепился уже позже – выжил в городе или окрестностях.
- А вы вообще сами откуда?
- Едем из Алвуда, - уточнил я.
- Скажите, пожалуйста, офицер Юэн, - вмешалась Сара, - а капитан Уиллард Джэйн вам не попадался? Не знаете, где он сейчас?
- Простите, мисс, я не осведомлен о всех военных лагеря. Да и не сказал бы – гражданским не положено знать, о делах военных, особенно офицеров.
- Но я его жена!
Юэн немного смутился, но шаг не сбавил.
Мы дошли до палатки с красным крестом.
- Я спрошу о нем у дежурных, - он взглянул на Сару, - но вам, в любом случае, сначала надо пройти медосмотр у доктора Лавуазье и поесть. Если ваш муж здесь, я прикажу отправить его сюда.
- Спасибо! – Сара засияла.
Я заметил, как Юэн еще больше смутился. «Да, не часто у них тут привлекательные девушки бывают».
Мы вошли в палатку.

- А! Майор Юэн! – у стола с пробирками и микроскопом стоял пухлый мужчина в белом халате, добродушно глядя на нас, - Вы привели ко мне гражданских? Какое замечательство!
- Доброе утро, доктор. Эти господа прибыли из Алвуда. Их надо тщательно осмотреть, взять необходимые анализы, подлечить, а затем отправить в столовую.
- Ну тогда вы по адресу! – доктор улыбнулся.
Его палатка была довольно обширна и вместительна, здесь были размещены столы с реагентами, препаратами и химикатами, настоящая лаборатория. Из палатки был проход.
- А там что? – спросил я.
- Ммм! А у нас тут любопытствующие! – лукаво улыбнулся доктор.
- Простите. Профессия обязывает, я военный журналист.
- О, какое замечательство!.. Там, сударь, бокс для раненных, а далее герметичный бокс для опытов и зараженных.
- Ясно, - процедил сквозь зубы, - Мэд.
- А вы думали, что мы тут в игрушки играем?! – немного возмутился доктор, - Итак, майор. Спасибо, дальше я сам. Даарен и Юна помогут мне.
Майор Юэн отдал честь и вышел.
- Ну что ж, давайте подлатаем вас! – доктор снова улыбнулся нам, - Начнем с вас, - он показал пальцем на Зимовски.
- Буду благодарен, доктор Лавуазье, - Зимовски сел на стул рядом с доктором.
- О, какое замечательство, вы знаете мою фамилию!
- Ее произнес майор Юэн… я ошибся?..
- Нет, что вы! Я Адам Лавуазье, военный врач, майор, глава данной лаборатории и профессор биологических наук.
- О, так мы почти коллеги! Меня зовут Фредерик Зимовски, я профессор истории, преподаю… хм, преподавал в Вернондском университете.
- Какое замечательство! У меня дочь училась там…
-… мне жаль...
- Это почему же, профессор?
- Вы сказали, училась… значит, она погибла…
- Хех, - Лавуазье насмешливо хекнул, - слава Пастеру, вы допустили ошибку, коллега. Моя дочь закончила университет еще десять лет назад. Вон она, идет к нам. Юна!.. Познакомься с нашими новенькими!
В лабораторию из бокса вошла девушка средних лет с рыжей копной волос и в таком же белом халате, как у Лавуазье.
- Доброе утро, - скромно поздоровалась она и тут же склонилась над пробирками.
- Здравствуйте! – улыбнулся Мэдисон, - Меня зовут Мэд, это Фред, Сара и профессор… то есть Фредерик.
Девушка также скромно улыбнулась и снова обратила свое внимание на стол.
- Юна, где доктор Хэм?
- Пошел налить себе кофе, папа. Скоро вернется.
- Хорошо. Нам надо осмотреть этих господ. Отложи, пожалуйста, наши исследования и займись тем молодым человеком, который решил так пылко представиться тебе.
Мэд покраснел, а Сара захихикала.

Осмотр прошел довольно быстро и профессионально. Меня и Сару обследовал второй доктор, Даарен Хэм, высокий и худой мужчина средних лет со шрамом на все лицо. Мэдисон быстро нашел способ очаровать Юну, и они стали о чем-то мило шушукаться. А два профессора говорили об «осьминогах».
Прошло, наверно, минут пятнадцать, когда майор Юэн позвал нас в столовую. Мы прошли мимо еще двух палаток и вошли в длинный бокс с кухней и двумя длинными столами. За одним сидело пятеро военных, за второй сели мы.
 Предварительно пройдясь по прилавку с едой, мы набрали на подносы все что можно было. Еда была скудная, но мы были не избалованы и весьма сильно проголодались. А тут: и картофельное пюре, и котлеты, и яичница с салатом. В общем, «пир, господа и дамы!»
Пока мы рассаживались, к Саре подошел майор Юэн и что-то шепнул на ухо. Она благодарно кивнула и довольная села.
- Ты чего так улыбаешься? – спросишь жующий Мэдисон.
Но Сара только подмигнула и принялась за еду, достав при этом из сумки свою книжку.
- О, миссис Джейн, не удостоите нас честью? – спросил ее профессор.
- Ну не при всех же! – шикнула на него Сара, кивая в сторону солдат за соседним столом. Те, кстати, сразу оживились.
- У тебя так красиво выходит декламировать их! – вежливо улыбнулся Зимовски, - Тем более мы сейчас в безопасной обстановке, монстры за нами не гонятся, еда на столе. Почему бы не окунуться в дивную музыку поэзии!
- Ладно! – смущенно ответила девушка, - Но только парочку стихов!
Мы с Мэдом обменялись понимающими улыбками, глядя, как солдаты даже привстали из-за своего стола. На лице Мэда явственно читалось: «Да, парни, эта красотка с нами! Она не просто супер, но еще и стихи читает!»
Сара пролистала несколько страниц сборника и начала.

Солнце встанет за грудой ветробоя,
Боя жаждет тело мое.
Встанем и пройдем от поля до поля.
Пламя зажжет сердце твое.

Ты прошепчи имя на рассвете
В свете теплом догорающей свечи.
Завтра пламя нас с тобой согреет.
Развеет пыль умирающей звезды.

- Это было… сильно, - Мэд, казалось, был даже удивлен той выразительности и чувственности, которые Сара вложила в эти строки. Я тоже был слегка поражен. В машине она декламировала стихи, будто школьница перед учителем, а тут словно окрыленная муза рядом с Аполлоном. Я понимал, в чем причина такой перемены.
- Это было замечательно, Сара! – озвучил общую мысль Зимовски.
Солдаты за соседним столиком даже зааплодировали. 
Вдохновленная девушка сказала:
- Еще один и все!
Мы приготовились слушать.
А солдаты даже подсели поближе.


Жар и плен объятий смерти.
Так и выглядит любовь?..
…………………………….
…………………………….

Сара неожиданно прервалась и посмотрела куда-то выше наших голов.
- Ой, Уилл! – я, а может и все остальные, заметил, как глаза девушки заблестели, когда она увидела статного парня в капитанской форме.
- Сара, мне сказали, что ты приехала, - ее муж явно был растерян, но по-военному держал себя в руках, - ты как тут оказалась?
Сара быстро встала, и вместо ответа Уиллард получил поцелуй.
- Пути ее мне не известны. Хочу ль постичь я это вновь?.., - тихо произнес профессор.
- Шекспира цитируешь, Фредерик? – я оторвал взгляд от обнимающихся супругов и взглянул на профессора.
Тот слегка улыбнулся, отложив в сторону книгу, оставленную на столе Сарой.
А я пока прислушивался к разговору Сары и капитана Джейна.
- Ты зачем сюда приехала? Тут же война идет!
- Я не могла без тебя! Ты что не рад меня видеть?
- Нет, что ты, Сара! Но это очень неожиданно… Как?.. Как… ты сумела доехать до базы?
- Я думала, ты в Молдрэме, вот и поехала за тобой, Уилл. Думал, я у тебя слабая и не справлюсь? А я справилась! Хоть и с помощью добрых людей. Встретила их в том кафе, где мы с тобой однажды обедали. На окраине Алвуда. Помнишь?.. Они помогли мне, спасли от монстров… Пойдем…
Сара с капитаном подошли к нашему столу.
Фредерик с Мэдисоном даже встали.
- Ребята, это мой муж, Уилл.
- Приветствую вас, - Уиллард Джейн по очереди пожал нам руки, - Сара сказала, что вы спасли ей жизнь. Спасибо вам за это.
Капитан улыбнулся.
- Ваша жена тоже проявила не дюжее самообладание и храбрость, - ответил профессор.
- Да, - вступил я неловко, совсем забыв, что хотел сказать, - она… - я посмотрел на Сару, - она у вас молодец, капитан.
- Спасибо, - еще раз сказал Уиллард, - но вообще я пришел сюда по приказу полковника Кшиштога. Он ждет вас всех в штабе для разговора. Поэтому прошу за мной.

IX
Полковник сразу попросил нас подробнее рассказать, откуда мы приехали, есть ли там еще выжившие, стоит ли направить туда военных для эвакуации населения.

Мы рассказали ему все: и о встрече в кафе, и о продвижении к Молдрэму, и о Оаквилле, упомянули и уехавших в Вэлмонд.
Говорил в основном я. Мои слова дополнял Мэдисон. Зимовски все сжимал свой портфель и явно чего-то ждал. А Сара глаз не сводила с мужа, изредка что-то шепча ему.
Полковник Кшиштог внимательно слушал, задавая вопросы лишь по мере надобности.
А вот на наши расспросы про ситуацию с городами, страной, нашествием «осьминогов» он толком не отвечал, давая нам лишь туманные наводки.

- Хорошо, если вы нам ничего толком не говорите, значит сами не знаете! – вспылила в итоге Сара.
- Сара! – попытался устыдить ее муж, но девушка, которую я в начале нашего знакомства принял за типичную кокетку, вела сейчас себя, как лидер сопротивления на баррикадах.
- Вы все умалчиваете, - не унималась она, глядя на полковника, - потому что боитесь признать, наша страна в заднице! И причина не прост ов «осьминогах», а в том, что у вас нечего им противопоставить! Даже не важно, кто их создал и расплодил: вы или враждебные соседи… просто… просто вы пустили всех на фарш, забыв, что такая чума, может пожрать и вас самих!..
Зимовски даже было зааплодировал, но быстро отдернул себя.
Мы все смотрели на Кшиштога.
Тот вздохнул, но ничего не ответил.
Слишком уж недоверчивые собрались здесь люди – так, наверняка, думали остальные гражданские. Но я как повидавший разных военных знал, полковник молчит, потому что просто четко поставил себе границу – вот я, военный, обязанный выполнить свой долг и защищать страну, а вот – гражданские, их посвящать в стратегические тайны нельзя.
В мире, утопающем в хаосе разложения, вряд ли бы кто-то удивился такому недоверию. Стены поставлены, территории расчерчены.
Но у профессора Зимовски нашлось средство, чтобы разрушить эту границу.
Фредерик поставил на стол свою сумку и достал из нее что-то, я сначала не рассмотрел, но после возгласа Мэдисона тоже удивился.
- Ого, профессор, да ты, я смотрю, умеешь удивить.
- Это же то, о чем я думаю, профессор?
- Так и есть, Альфред.
- Что это? – насторожился полковник Кшиштог, глядя на небольшой бутыль с бурой субстанцией внутри.
- Это возможный ключ к спасению человечества от заражения «осьминогами», - Фредерик смотрел на полковника очень спокойно, но было понятно, что сейчас он разыгрывает джокера, - в наших странствиях мне и моим друзьям «посчастливилось» познакомиться с неким мистером Элиасом. Он, конечно, был чудным персонажем, но и от него была польза, как выяснилось.
- Как это все связано, Зимовски?..
- Эй-богу, полковник, не перебивайте меня!.. – профессор даже привстал из-за стола, немного возвысившись над Кшиштогом и всеми собравшимися, - в своих попытках спасти дочь мистер Элиас создал вот этот напиток. По словам самого мистера Элиаса он поил им свою зараженную дочь две недели, и монстр внутри бедного создания не развивался, оставаясь в зачаточном состоянии. Я не знаю, что там намешал этот тип, но мы точно смогли убедиться в эффективности его пойла. Когда мы нашли девушку, она действительно была заражена, но будто бы не две недели назад, а только сегодня.
- Какое замечательство… - послышался заинтересованный голос, сидевшего в углу, доктора.
- Так и есть, доктор, - продолжил Зимовски, - это средство надо изучить, разложить на составляющие, а затем эссенцировать из него вакцину от заражения «осьминогами».
- Да! – встрял Мэд – Чтобы можно было сразу вводить этот препарат при заражении, и выводить все личинки тварей из организма!.. Фредерик, когда ты умудрился захватить с собой эту штуку?
Зимовски посмотрел на Мэдисона, и едва улыбнулся.
- Пока вы общались с местными, я увидел одну из бутылей под столом. Вот и успел взять.
Полковник сначала внимательно посмотрел прямо в глаза профессору истории, видимо искал в них что-то – как я понял, правду. Затем повернулся к доктору Лавуазье.
- Это возможно, доктор?
- Вполне. Почему бы и нет.
- Почему же мы за прошедшее время не смогли своими силами разработать такую вакцину? У вас достаточно оснащенная лаборатория…
Лавуазье просто пожал плечами.
- А вы думаете, полковник, мы просто так там сидим с Хэмом?.. У нас были попытки, но все на уровне теорий. А для испытаний не было ни понимания, какие элементы выбирать для сыворотки, ни как вообще Exo-Octopus реагируют на те или иные препараты.
Полковник выдержал паузу, потом снова спросил.
- С этим веществом, которые нам доставили гражданские, вы сможете создать вакцину?
- Сначала давайте изучим это средство, полковник. Пока я, как и вы, могу опираться только на рассказ этих уважаемых людей.
- Хорошо, - Кшиштог снова развернулся к нам. И тут уже стало понятно, что теперь он судит с положения превосходства, - отдайте сосуд доктору, Зимовски.
- Взамен на информацию, полковник, - не унимался Фредерик.
- Причем не общие сведения, а конкретные данные, - решил вмешаться и я.
- Вы же понимаете, что я могу просто приказать изъять у вас этот бутыль силой?
- Но вы этого не сделаете, - вдруг сказала Сара.
- Почему же, миссис Джейн?
- Потому что вы военный человек, человек чести. Вы прекрасно понимаете, что мир сейчас на грани гибели, и что надо бороться хотя бы за те остатки человечества и человечности, что у нас есть. Мы те остатки, полковник, поэтому боритесь за нас. Расскажите нам хоть что-то, что помогло бы нам всем выжить, поехать дальше, встретиться с друзьями и не дать тварям сожрать нас. Пожалуйста. А мы поможем вам создать вакцину, которая спасет всех.
В штабном боксе надолго воцарилась тишина. Полковник прошелся по нему, а затем жестом приказал всем военным выйти. Остались лишь мы, муж Сары и доктор Лавуазье.
- Доктор, возьмите у профессора Зимовски образец вещества и отправляйтесь в лабораторию. Даю вам срок до завтрашнего утра на изучение этой субстанции.
Кшиштог уселся.
- А я пока расскажу гражданским, как у нас обстоят дела с Exo-octopus.
- Какое замечательство, - Лавуазье аккуратно принял из рук Фредерика бутыль и быстро удалился.
После этого Кшиштог все же раскрыл карты.

Он рассказал нам о том, откуда взялись «осьминоги», то есть Exo-octopus, почти полностью подтвердив теорию Мэдисона. Но тут же оговорился, что это не совсем точные данные.
- Связи с внешним миром нет. Все соседние страны намерено глушат все наши каналы и пресекают все попытки выйти с ними на контакт. На всех приграничных КПП повышенный уровень безопасности. Никого не подпускают к милитаризованной зоне на полкилометра.
- То есть у них есть кому защищаться и закрывать границы, а значит, exo-octopus не успели прорваться к ним, - стал анализировать я.
- Не спешите радоваться. Да наши соседи сдерживают монстров, но не факт, что у них их нет, - парировал Кшиштог.
- Да и, Фред, учти, что это Они вырастили этих тварей из инопланетного камня, - добавила Сара, - значит, это Они во всем виноваты!
- Вряд ли бы они так пристально смотрели бы за границами, если бы внутри было неспокойно…
- Возможно и так, профессор, - вновь парировал полковник, - Но вы же прекрасно понимаете, что бывает такая власть, которую больше заботят дела внешние, а не внутренние.
- И что же по итогу, - вздохнул Мэд, - На Землю грохнулся метеорит. На территорию одной из соседних стран. Местные ученые решили «поиграться» в богов и вырастили тварей из геенны огненной, а затем правительство решило сделать из этого биологическое оружие.
- Да, и испытать его за пределами своих территорий... – продолжил я, - как удобно.
- Сказала бы, что от этой информации голова идет кругом, но мы уже давно обсудили и переживали все возможные теории, - сказала Сара, - так что, господа, я не удивлена такому повороту событий. К тому же меня сейчас больше волнует не откуда распространилась эта зараза, а когда мы ее сможем победить.
Последние слова она произносила, сильно зевая.
- Ты устала, любимая? – тихо спросил Уиллард, но я его все равно услышал.
«Да, ночка у нас выдалась напряженная. Твоя жена показала себя героем уже много раз. Тебе повезло, парень».
Даже не знаю, зачем вел с ним свой внутренний диалог. Видимо, успокаивал себя, что Сара оказалась в надежных руках, что ее муж не гребанный садист, а достойный человек – заботится о ней, действительно рад ее появлению… любит.
Черт.
«Фред, не расслабляйся. Не нужно оно тебе сейчас».
Я взглянул на то, как милая Сара – уже совсем не кокетливо, а очень по-домашнему тепло – взяла мужа за руку и ответила.
- Да, ночка у нас выдалась напряженная.
- Да… хм, - влез я, - «осьминоги» хорошенько потрепали нас по дороге.
- Я бы сказал, чертовски сильно потрепали, - закивал Мэд, - хоть сейчас и время к полудню, но я бы вздремнул.
- Вообще, ты Мэдисон прав, - Зимовски тоже кивнул, - я тоже устал. И, кстати, сейчас самое безопасное время для отдыха.
- Господа, буду благосклонен к гостям, - полковник, видимо, тоже решил завершить нашу встречу, - у меня есть пища для размышления, у наших ученых есть бесценный груз от вас. Что ж, давайте дадим им время на расшифровку такой важной находки. А мне пора заняться обходом базы. Размещайтесь в свободном кампусе. Он через две палатки от штаба. Только не обращайте внимание на тамошний запах. Оттуда недавно вынесли тела умерших солдат… Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь ко мне напрямую. Честь имею, господа.
Кшиштог вышел из штаба.
А мы, уставшие, но весьма довольные своим текущим положением, двинули к койкам и сновидческому забвению.


****
Я проснулся от того, что солнце выжигало мне глаза.
«Какого черта?»
Потом вспомнил, что мы приехали на военную базу #133 ранним утром, и сейчас должно быть было немного за полдень.
Встал. Сходил в сортир. Вернулся.
Мэд храпел как танк. Сары не было – видимо, пошли наверстывать с мужем упущенное время.
Зимовски сидел на своей койке.
- Как дела, профессор? – я тоже присел на свою, беря из рук историка небольшой батончик шоколада.
- Стратегический запас самого полковника, - прокомментировал Фредерик, - он поделился со мной, пока мы разговаривали.
- Зачем ты снова разговаривал с полковником?
- Узнал чуть больше о его планах.
Это уже было интересно. К тому же выражение лица Фредерика говорило, что в нем зажглось нечто. Если это была надежда, то она явно зародилась после слов Кшиштога.
- Говори, Фредерик. Что ты узнал?
- Думал, дождемся Сару и ее мужа. А еще надо бы разбудить сопящего Мэдисона… но раз ты хочешь… признаться, мне и самому трудно сдержать эти новости.
Я жестом поторопил его.
- Хм, да… итак, полковник, разговорившись, сообщил, что в нашей Алдиге уже давно нет никакого правительства, власти. Как так вышло, он толком не знает… или умолчал. В общем, всем заправляет генерал Хобс.
- Главнокомандующий национальной армии значит выжил.
- Да.
- Они базируются в Вэлмонде.
- Рядом с границей… куда мы направлялись.
- Так и есть, Альфред. Послушай…
Зимовски склонился ближе.
- Кшиштог сказал, что есть шанс, что эта зараза - «осьминоги», exo-octopus – она не распространилась в другие страны. Похоже мы изолированы.
- Своего рода карантин?
- Да. Но есть шанс пробраться через границу.
- Где?
- На севере, недалеко от Вэлмонда… да, вижу твой взгляд, Фред. Все дороги, видимо, ведут нас туда.
- Мы договорились встретиться с Биллом и Хейли в городке Ринг. Помнишь?
- Они уже наверняка побывали в Вэлмонде… если вообще добрались до северного дистрикта.
- Да, они что-то говорили про своих родных. Еще с ними наш юный гангстер…
Профессор усмехнулся.
- Надо будет заняться его воспитанием… когда встретимся.
- Да. Он тоже говорил, что поищет дядю.
Фредерик немного почесал свою свежеперебинтованную руку.
- Надеюсь, они нашли того, кого искали. И нашли их в здравии.
- Что ж узнаем это. Надо напроситься с военными.
- Уже… я уже договорился. Выезжаем завтра в полдень, - Зимовски позволил себе довольно улыбнуться.
- А ты молодец, профессор… - хотел тоже похвалить его, но тут в нашу палатку вбежал доктор Лавуазье.
Встрепанные волосы, ошарашенный взгляд.
- Я понял! Понял! Нашел! Понимаете?
- Нет, - мы покачали головами.
- Я понял, как эликсир вашего знакомого действует на только что попавшее семя exo-octopus в теле живого существа!
- Да ты гений, господин ученый! – отозвался со своей койки разбуженный Мэд.
- Гений – это да… - Лавуазье тут же глубоко задумался о чем-то.
- Коллега… - Зимовски окликнул его.
Нет реакции. Фрустрация.
- Эй, Лавуазье! – крикнул Мэд.
- Ах да, простите… Я одного сделать еще не могу…
- Чего же? – спросил я.
- Не могу до конца расшифровать состав этого уникального препарата. Нужны катализаторы, химическое оборудование, целая лаборатория. Такая есть в Вингреде.
- На самой западной границе?
- Да, уважаемый журналист. Именно там. Там в городе огромная химическая лаборатория при НИИ Ходжа. Мне нужно туда. Туда. Понимаете?!
Теперь уже не фрустрация, а безумный взгляд открывателя.
- Погодите, доктор Лавуазье, - я встал и подошел к нему, - сядьте, объясните, пожалуйста, подробней. Вы на пути к созданию вакцины от заражения «осьминогами». Так?
- Не совсем так. Смотрите, как я понял, ингредиенты препарата не предотвращают заражение. Но они гасят ДНК в семени этих тварей в теле человека. Деактивируют его, и развитие останавливается.
- Но это же не шаг к лечению, - вставил Мэд.
- Это шажище! Это… это… Эврика! Господа! Это замечательство! Понимаете, в таком анабиозном состоянии клетки exo-octopus можно удалить без вреда для нового носителя. А это уже полное избавление от распространения этой чумы.
- То есть чтобы уничтожить этих тварей, нам надо заразиться им, - подытожил Мэд.
- Именно!.. Но пока это не осуществимо без исследований и работы в лаборатории НИИ Ходжа. Мне надо в Вингред.
- Да у нас тут открытие века…
- Пока еще нет, Мэд. Погоди. Доктор, вы же уже сообщили о своем достижении полковнику Кшиштогу?
- Конечно, господин Альфред.
- И что же он? – спросил Зимовски.
Мы все были в нетерпении. Я уж точно. Такую новость нельзя вот так сообщать неподготовленным людям. Но Лавуазье явно переполняли эмоции и, видимо, идеи. Он был как реактор готовый взорваться при незначительном скачке температуры.
- Кшиштог глядел на меня, как и вы сейчас.
- Про Вингред вы ему сказали?
- Да. Завтра утром я выезжаю. Он выделил мне конвой.
Мэд глянул на меня. И я все понял. Такую сенсацию нельзя упускать. Открытие ученого – это и есть та история, которую мы искали. Не война солдат против «осьминогов», ни даже новость про «подарок» от соседней страны. А именно «лекарство» от этой напасти.
- Мы едем с вами, Лавуазье.
- Фред, - Зимовски внимательно посмотрел на меня.
- Тут и думать нечего, Фредерик.
- О чем вы? – в палатку вошли Сара и ее муж.
Я вздохнул.
- Сара мы уезжаем.
- Да, я знаю, - весело ответила она, - полковник нам уже сказал. Завтра в обед едем с ними в Вэлмонд… ну то есть в Ринг. До Вэлмонда не доберемся. Зато Уилл и несколько его ребят отправятся с нами! Представляете – наша персональная защита!
- Нет, Сара…
- Короче, - вступил Мэд, и я мысленно поблагодарил его, - доктор Лавуазье сделал сейчас немыслимое открытие. Он знает, как остановить заражение «осьминогами»…
- Так это же классно!
- Да, Сара. Но нам с ним надо отправиться в Вингред. Нам с Фредом… мы уезжаем. А профессор едет с тобой и Уиллом в Ринг. Встретитесь там с Биллом и остальными.
- Нет!.. – девушка взглянула на меня, - Фред.
- Это наша работа. Мы должны узнать, как остановить этих монстров и рассказать об этом.
- Нет! А как же наши планы – объединиться с остальными!?
- Сара…
- Погоди, Уилл!
Он хотел обнять жену, но она сделала шаг вперед.
- Фред, так не пойдет.
Я покачал головой.
Девушка, ставшая нам всем… боевой подругой что ли… вдохновительницей… музой… смотрела сейчас на меня так, будто я предаю ее.
Может так и было. Но я сделал свое дело – привез ее к мужу. Дальше сами. А у меня работа!
Черт.
- Сара, мы с Мэдом точно едем. Доктору понадобиться на только конвой военных, но и помощники, историки этих событий. Мы должны все это записать.
- Так и есть, подруга.
- Да иди ты, Мэд!.. И ты, Фред!.. Зимовски, ну хоть вы что-нибудь скажите!..
Профессор пожал плечами. Я понял, что наше решение огорошило и его. Он все это время молчал. Но на просьбу Сары ответил.
- Кто-то действительно должен помочь Лавуазье. К тому же парни уже приняли решение.
- Ну вас к черту всех!
Сара выбежала из палатки. Уиллард Джейн молча оглядел нас всех и вышел за ней.
- Фредерик, проследите, чтоб она была в безопасности.
- Не переживай, Фред. Это вы берегите себя. Что творится на западной границе никто не знает.
Я кивнул.
Тут вступил Лавуазье.
- Да, вы, коллега, правы. Вингред – тайна. Я не беру с собой ни дочь, ни друга. Дорожу их жизнями, они уедут вместе с общим конвоем. А вот вы, ребята, - он посмотрел на меня и Мэда.
- Я понял, доктор, нами вы не дорожите, - усмехнулся оператор, - цинично, но меня это устраивает.
- Замечательство! Пойду собирать вещи. Выезд завтра в шесть утра.

****
Оставшуюся часть дня я перебирал свои вещи, помогал собираться военным, разбирая палатку кухни и укомплектовывая всякий скарб, и еще несколько раз поговорил с полковником и доктором.
Лавуазье «выбил» себе конвой из трех джипов с полным боевым арсеналом, включая взвод пехоты в почти полном составе. Сам же он с нашей помощью и поддержкой Юны и доктора Хэма соорудил себе мини лабораторию в своем фургончике. Где, кстати, нашлось место и нам с Мэдом.
Кшиштог в свою очередь вместе с майором Юэном командовали сборами военных. База #133 собиралась покинуть свой укрепленный форт. Людям в этом месте делать больше было нечего. Почему? Потому что «осьминоги» наступали все чаще, отвоевывая себе для «пастбищ» все новые территории. Ближайший населенный пункт – пресловутый Оаквилл – был слишком далеко, чтобы дислоцироваться туда. К тому же «городок имени мистера Элиаса» был в глубине Алдиги. А приказ военным был выдвигаться в Вэлмонд, «под крыло» генерала Хобса для формирования единого фронта.

Мы с Мэдом еще раз простились с Фредериком.
- Не лезьте на рожон, парни, и не рискуйте понапрасну.
- Постараемся, профессор. А вы обязательно отыщите Билла, Хейли и Лашона.
- Так и сделаем. Если они живы и добрались до Ринга, мы с Сарой их найдем и будем ждать вас, - пообещал Зимовски.
- Иди сюда, чертов историк из чертового университета с огрызком руки! – Мэд бесцеремонно обнял профессора. А тот был даже рад, рассмеявшись в ответ.

Да, мы с Мэдисоном выбрали долг, работу, призвание. Решили рассказать оставшемуся в живых миру, что произошло в стране Алдига по милости властей соседней страны. Оставили позади все сомнения и людей, которые за короткий срок стали больше, чем соратниками по выживанию. Пожертвовали по-настоящему близкими людьми, разговорами с ними, переживаниями, жизнью.
«Идиоты, кретины, болваны», как только я не называл нас, уже многим позже, когда мы отправились в одну сторону, а Зимовски, Сара и остальные в другую. В тот момент я не думал об этом. Потому что в тот момент мне предстояло проститься с Сарой.

Она уже поговорила с Мэдом и нашла меня у фургона Лавуазье. Рядом никого не было, но я знал, что у нас всего пара минут. На большее бы меня не хватило.
Сара была спокойна, хоть покрасневшие глаза и выдавали пролитые слезы.
- Уилл успокоил меня тем, что вы обещали приехать в Ринг, когда закончите свои дела на западе… И если ты мне сейчас скажешь, что это слишком оптимистичный прогноз, то я тебя шваркну башкой об этот фургон!
- И куда подевалась та кокетка, которая смотрела на меня умоляющим и чрезвычайно милым взглядом с том темном подвале кафе?.. – я позволил себе улыбнуться.
- Она встретилась с реальностью… А ты еще и шутить вздумал?!
- Прости, Сара. Не сдержался…
- Я серьезно, Фред! – Она подошла вплотную, поставила какой-то кейс у ног, а затем неожиданно крепко схватила меня за куртку, - Не вздумай там геройствовать! Слышишь! Если что-то… хоть что-то пойдет не так сразу бери за шкирку Мэда и приезжайте в гребанный Ринг, к нам!.. Ты обещаешь мне это?!
Я снова улыбнулся и мягко положил свои руки на ее.
- Так и будет, Сара.
Она еще секунду серьезно смотрела на меня, затем кивнула и подала кейс. Я пригляделся.
- Рация?
- Спутниковая. Весьма мощная, - успокоившись, ответила девушка, - Это Уиллу выдали связисты. Он говорит, что она покрывает до пятисот километров. Как раз до Вингреда хватит… Если, конечно, спутники будут в это время над нами пролетать…
- Ого. Посмотрим.
- Я не прошу связываться часто. Но хотя бы в тех случаях, когда что-нибудь… хоть что-нибудь произойдет. Слышишь, Фред? Будь на связи, хорошо?
Тогда, глядя на нее, что я еще мог ответить? Конечно, я согласился. Еще бы. В то мгновение я был готов сделать что угодно – найти чертову вакцину от заражения, остановить падение Луны, взорвать Солнце. Лишь бы эта девушка была счастлива и больше не плакала. Лишь бы она подарила мне поцелуй, объятие, всю себя.
И плевать, что за углом ее ждал муж. В тот миг она была со мной. И только это было важно.
«Идиот. Все что надо было сделать – послать к дьяволу Лавуазье с его открытием и поехать с ней», говорил я себе, когда уже ничего изменить не мог.
В те пару наших минут мы стояли почти обнявшись.
- Я сказала Мэду, чтоб он защищал тебя.
- А я сказал профессору, чтоб он приглядывал за тобой.
- Прости, кстати.
- За что?
- За мою истерику в палатке, - девушка смутилась, - обычно я так себя не виду… просто накопилось. Хотя уже пора забыть про слова «обычно», «нормально». Мы все тут ненормальные. Будто в цирке. Но на арене не «осьминоги», а как раз мы выступаем перед ними.
- Я знаю, Сара. Именно поэтому мы должны ехать. Также, как вы должны разыскать наших друзей.
Она взглянула на меня.
- Черт с тобой, Альфред Дэнем, я приму твою позицию. А ты обещай приехать в этот чертов Ринг. Ради нас всех.
Она обняла меня и, быстро поцеловав в щеку, ушла.
Я еще минуту видел, как за палатками ее встретил Уиллард и отвел в штаб.

В смешанных чувствах я отправился спать.
Уже смеркалось. Наступало время пиршества «осьминогов». И сон казался неразумным. Но я настолько измотался за день, что решил вздремнуть. К тому же надо было набраться сил перед дорогой.
Свою безопасность я вверил в руки военных. Не зря же мы едем создавать для них «оружие» против ночных тварей.

****
Я не знаю, как именно началось ночное вторжение. Но когда оно началось, я еще спал.
Это уже позже, сидя в джипе с военными и мчась на запад, я слушал их разговор и смог обрисовать себе картину масштабного наступления «осьминогов» и их настоящего Троянского коня.
Такого от монстров не ожидал ни Кшиштог со своими офицерами, ни даже доктор Лавуазье. Exo-octopus, казалось бы безумные и безмозглые твари, смогли организовать не только тайное проникновение на базу #133, но и синхронизировать вылазку с началом наступления армады.
Прям план Барбаросса от мира дикой природы.
А Троянским конем им послужили двое нерадивых солдата. Как эти два остолопа умудрились скрыть свое заражение «осьминогами» от начальства, неизвестно.
Как я понял из рассказа солдат в джипе, рядовые Хокс и Чадра, были в вечернем патруле. Они уничтожили небольшое гнездо «осьминогов», но при этом часть ДНК монстров попала на неприкрытые руки солдат.
Халатность? Наплевательское отношение? Тупость?
Наверно, все вместе.
В общем, Хокс и Чадра вернулись на базу, отмазались от сдачи анализа крови – единственного способа определения заражения – сдали свою смену и отправились спокойно отдыхать.
А дальше было максимально быстрое развитие эмбрионов «осьминогов» в телах этих бедняг. Вылупление. Масакр в казармах. Массовое заражение там же. Паника, перестрелка. Какой-то тайный сигнал от «осьминогов» из стана врага и наступление основной армии. Троянский конь сработал на все сто процентов.
И вот уже ночь, и все носятся – кто-то отстреливается, кто-то отдает приказы, кто-то организовывает «обед» монстрам, а кто-то продолжает собирать вещи в дорогу.

 Меня растолкали Мэд и Фредерик.
- Фред! Быстрее! Черт! Эти твари прорвали оборону! Они громят базу.
- Какого черта?..
- Военные уезжают прям сейчас! – кричал мне в лицо Мэдисон.
- Стой, стой. А мы?
- И мы тоже! Тут ад творится!
- Мы уже собрались, Альфред, тебя не добудишься! – укорительно кинул Зимовски, кое как накидывая свою сумку через плечо.
- Где Сара?
- В машине с Уиллардом. Ждут меня, - отозвался профессор.
Ругаясь на себя больше, чем на монстров, я вскочил и стал доставать свою сумку и запихивая туда то, что не успел за вечер.
Совсем рядом слышались выстрелы, пулеметные очереди, крики.
«Как они так умудрились все просрать?!» ругался я в тот момент на военных.
Еще две минуты, и я собран и выбежал из палатки с Мэдисоном и профессором.
Историк глянул на нас в последний раз.
- Все, парни! Мне к той машине, вам за угол. Ваши все там. Не прощаюсь, увидимся в Ринге.
Мы быстро обнялись и рванули каждый в свою сторону.
За углом нас с Мэдом ждал фургон Лавуазье и один джип.
Сам доктор быстро махал нам.
- Сюда! Скорей!
Тут из-за боксов лаборатории выбежала на оперативный простор группа монстров.
- Бегите быстрей! – крикнули нам солдаты из джипа, направляя на «осьминогов» пулемет.
- Огонь! – началась стрельба.
Твари с мерзким бульканьем понеслись на нас с Мэдом. Часть из них рванула на фургон. Лавуазье взвизгнул и закрыл дверь машины.
Пока солдаты отстреливались, я глядел через бронированное стекло, как погибает оплот человеческой цивилизации. Как же быстро это произошло! Стоило лишь «кинуть спичку» и муравейник сгорел дотла. Я видел, как «осьминоги» раздирают на части не успевших сесть в машины людей, как эти вроде бы не огромные твари грудой сносят палатки, боксы и прочие строения.
«Да, вот они настоящие хозяева этой земли. Теперь это их территория. Честно отвоеванная у местного «короля зверей». Видя жуткие сцены гибели солдат и «осьминогов», я подумал, «может оно и к лучшему? Может так человек поймет, какое бедствие создал». Но потом увидел взгляд человека, обреченного на мучительную смерть, и понял, что не все такое черно-белое, каким я его вижу. Наивный глупец.
«Фред, прожил тридцать пять лет и до сих хватает тупости не видеть мир, каков он есть. Идиот».
Фургон начал отъезжать к воротам.
А мы быстро сели в джип.
- Все, погнали!
Солдат за рулем быстро направил джип за машиной доктора. Твари неслись за нами, пока мы проезжали через обреченную базу.
Где-то сражение еще шло. То справа, то слева попадались отряды военных, отстреливающих монстров. Но их было мало.
Я видел, как параллельно нам едет большая колонна джипов, боевых машин, машин связи и БТРов. Кшиштог и его армия успешно отбивалась от врага.
Но вся остальная база была уже разорена, где-то вспыхнули пожары.
- Почему нас сопровождаете только вы? – спросил Мэд у водителя, - Где обещанные три джипа и взвод солдат.
- Некогда было распределяться. По приказу полковника все, кто находился с той стороны лагеря, уехали с ним. Атака тварей началась слишком внезапно, мы не успели присоединиться к основной колене. Скажите спасибо, так бы ехали одни.
- Вот же гад! А еще сказал, что наша миссия в приоритете.
- Черт с ним. Главное доктор тут.
Я взял рацию в джипе.
- Лавуазье, прием. Вы в порядке? Видите, куда ехать? Прием?
- Да, Фред, я в норме, прием. Едем, согласно курсу. Хоть exo-octopus и заставили меня понервничать. Но сейчас я жив, и это замечательство!
Твари действительно еще преследовали нас, хотя мы отъехали от базы уже на четверть мили.
Их было десятка два, и наш пулеметчик работал без остановки минут десять.
Затем в какой-то момент стрекот пулемета в ночи прекратился.
- Все! Всех уложил! – заявил довольный солдат, вернувшись в салон джипа.

А через минуту я услышал уже родной голос.
- Фред, вы живы? Вы успели выехать? Фред, прием!
Я даже улыбнулся. Она уже сейчас начала переживать за нас.
- Я взял кейс со спутниковой рацией.
- Сара, все хорошо. Мы с Мэдом и доктором под присмотром. Едем в Вингред. Чертов историк с тобой? Уиллард рядом? Прием.
Услышал в рацию облегченный вздох.
- Все здесь. Мы едем в Вэлмонд. Как доедем до Ринга, Уилл и еще пара солдат пойдут с нами. Это он специально попросил у полковника. Прием.
- У тебя хороший муж. Удачи вам. Следующая точка связи в том случае, когда мы доберемся до Вингреда, а вы до Ринга.
- Выживи, Фред.
- И ты тоже…
- Конец связи.
«Принято, Сара. Выжить».

X
Да загляни же ты в мои глаза!
Ты видишь, как там рушится мир?
Мой мир гниет, хороня сам себя.
Внутренний мир. Обреченный мир.

Взгляни же, как там полыхают леса.
Как плавятся тысячи тонн гвоздей.
Железные гвозди поглощает вода.
Плавясь, они уподобляются ей…

- Сара.
- Да?
- Что это ты читаешь? – Уилл вопросительно взглянул на жену.
- Да так… нашла книгу в «нашем Опеле»… в машине, на которой мы…
Девушка затихла.
- Там стихи что ли?
- Да. Когда с базы военной убегали, я взяла ее. Думала, сохраню хоть что-то. Хочешь, я продолжу?..
- Ну… давай…
Девушка улыбнулась.

Ощути же, как холодна слеза!
Она вобрала в себя крик всех могил.
Это тлен и гниль, но совсем не звезда.
Ее пыль – пепел забытых глубин.

Кто-то когда-то мне сказал,
Что порой тьму разгоняет свет.
Что он - порождение ее же глаз.
Они вместе сотни и тысячи лет.

Кто-то другой тоже однажды сказал,
Что свободу мрака заполняет крик.
Крик души – звериный, словно оскал.
Отзвук его в каждый дряхлый нерв проник.

Я не стал спорить, только смолчал.
Я уже изрядно внутри к себе взывал.
И решил давно, что ни огонь, ни крик.
Не зароню в хаос, что во мне возник.

Я лучше сяду в гниющем мире своем.
И с темнотой внутри лишь поговорю.
Мы все сами решим о своем, о былом.
А затем я тебя в свой мир позову.

- Ну как тебе, Уилл?
- Да, неплохо… красиво…
Тут затрещала рация Уилла.
- Капитан, слева десять объектов. Движутся на нас.
- Принято, сержант. Атакуем. Да, ночь - их время.
- Есть, сэр.
- Включить фонари. Сара, прости, сейчас не до поэзии. Помоги включить все фонари в джипе.
Девушка поспешно кивнула и, убрав помятую книжку в сумку, принялась рыться в другой сумке – армейском вещмешке. Она достала оттуда несколько больших фонарей и дала один мужу, второй впереди сидящему солдату. Сама взяла еще один и стала высвечивать из тьмы мечущиеся рядом с автоколонной силуэты «осьминогов».
В правой руке Сара сжимала свой револьвер.
Вроде бы привычный уже алгоритм действий – ночь, атака монстров с тентаклями, спасительный луч искусственного света, редкие выстрелы для экономии патронов.
Но компания другая. Военные. Никто не переговаривается. Никто не ругается и уж тем более не отпускает шуточки. Вместо этого стрекот автоматических винтовок – хоть и редкий, зато такой раздражающий, а еще треск рации.
«Да, Сара, все по-другому… Зато Уилл рядом… И мы пока живы…».

****
Ты снилась мне.
Был солнечный день, и ты читала стихи.
Лучи слепили глаза, будто бы выкручивая яркость на максимум. Из-за этого весь пейзаж, в котором ты была центральным персонажем, был будто высвечен, заполнен белым светом.
Я силился разглядеть тебя, но тщетно. Все сливалось в белое марево.
И поэтому я сосредоточился на голосе, плавных льющихся строчках. Ты будто бы танцевала и говорила нараспев.
А потом подошла ко мне вплотную, заслонив солнце и став спасением.
Ты улыбнулась, а я склонился, чтобы ты поцеловала меня в лоб.
А потом строчки стихотворений снова полились радостным смехом.
Мир был ярок, но теперь не так болезненно можно было смотреть на него сквозь твои развивающиеся локоны.
Деревья, река, горная долина. Мы кружились на месте. Свет, тень, свет, тень.
А потом ты резко остановилась, будто споткнулась.
Стихи оборвались.
Картину разрезал твой тревожный, почти испуганный взгляд, будто ножом по холсту мира.
А затем ты обняла меня крепко и прошептала в самое ухо.
- Проснись…

****
- Проснись! Эй ты, как тебя там!? Гражданский, проснись!..
Я дернулся, потому что военный джип дернулся. Подскочил, затем несколько раз вильнул.
- Ах, ты… Черт! Стреляй!
- Проснись же!
Меня сильно пихали в бок.
Открыл глаза.
Рядовой, сидевший слева куда-то светил фонарем.
- Гражданский!.. Фред?.. Доставай фонари еще!.. Быстрей!.. Там, в рюкзаке!..
- Где Мэд… мой друг?
- Он в фургоне ученого!..
За окном яркие лучи света разрезали тьму и плоть монстров. Слышались крики тварей и утробное урчание.
«Как я умудрился уснуть?! Как умудрился проспать?!»
Перегнулся через спинку сидения и нашарил в багажнике сумку с фонарями.
Быстро достал, включил, часть раздал солдатам, часть прикрепил к дверям, чтоб их лучи были направлены в ночь.
Солдат слева стал отстреливаться, два «осьминога» мчались рядом с его дверью. Сержант – Дэвис, кажется – сидевший спереди, тоже достал оружие. Даже водитель начал стрелять из пистолета.
Я достал свой «Дизерт Игл», просунул его в специальный иллюминатор в двери. Бронированные стекла во внедорожнике не опускались. Но стрелять в монстров через небольшой «глазок» было сложно.
Солдата слева это не смущало, он выпускал пулю за пулей, расстреляв уже три обоймы. Целей у него было достаточно. Голодных целей, не знающих пощады, не обладающих человеческой злостью или милостью. Только расчетливый инстинкт изголодавшегося убийцы. «Осьминоги» появлялись из темноты, бросаясь то на джип, то на фургон доктора Лавуазье. Попадая под лучи фонарей, они вскрикивали и уносились в ночь, чтобы через мгновение снова сделать бросок.
В этот раз я находился в мощной машине, «осьминожки» хоть и бились о борта, но никакого эффекта внутри это не производило.
«Да, это не наш «Опель»…
На стекло бросилась одна из тварей. Ее разинутый клюв сам быстро нашел ствол выставленного «Дизерт Игла».
Выстрел. Мертвая тварь исчезла под колесами джипа.
Снова выстрел. Вроде бы зацепил небольшую «осьминожку». Снова прицелился.
«Клац-клац», магазин пуст!
«Какого дьявола?!»
- Парни, есть патроны для «Дизерт Игла»?
- Откуда?! – отозвался сержант.
Тут солдат рядом со мной приподнялся.
- Все нахрен! – И полез в отверстие в крыше, к пулеметной турели.
- Стой, идиот! Не было приказа, - заорал, потянувшись к нему, сержант Дэвис, - они ж тебя сожрут!
Я тоже схватил рядового за штанину и резко дернул вниз. Тот выругался, но сел на место.
Exo-octopus сгруппировались справа от дороги и немного отступили от машин, явно что-то замышляя.
Военные тоже перестали стрелять.
Тут затрещала рация.
- Прием, - сержант ответил.
- Сержант Дэвис, мы сейчас начнем чинить прожекторы на своей крыше, - произнес в рации доктор Лавуазье, - разберемся с этим замечательством, и все наладится. А пока прикрывайте нас, стрелять не сможем.
- Принято, доктор.
Я только сейчас обратил внимание, что передвижная лаборатория Лавуазье действительно не сверкает как рождественская елка. Он еще на базе презентовал нам – не без доли хвастовства – мощные прожекторы на крыше фургона, связанные в одну сеть.
Сейчас они не светили. А свет – спасение.
- Чеееерт…
Солдат слева взглянул на меня. В его глазах я увидел бездну страха, липкими пальцами ползущую наружу.
Он указал на наши фонари, которые я десять минут назад прикреплял к дверям скотчем.
Они медленно угасали.
Я услышал проклятия Дэвиса и судорожно начал проверять технику.
- Аккумуляторы садятся! – сообщил я военным, - Кто их заряжал?
Ответа не последовало, а лишь ругань.
Свет – спасение. Сейчас оно уменьшалось до радиуса обзора автомобильных фар.
«Осьминоги» будто ждали этого.
Послышались утробные «приказы», и армия монстров снова направилась к нам.
- Что делать? – Спросил водитель, я позавидовал его хладнокровию, - они приближаются.
- Они приближаются, сержант! – заорал солдат слева от меня.
- Заткнись! – Так же сильно гаркнул сержант, а потом спокойнее обратился к водителю, - Двигай вперед, Рой, смотри на дорогу и не врежься в фургон.
Груда монстров резко вынырнула из темноты ударила по машине.
Взяли количеством – тут уж и бронированный внедорожник покачнулся. Машину занесло, меня прижало к стеклу.
Но водитель пытался угомонить джип. Нас повертело. Несколько набросившихся сверху «осьминогов» слетели вниз и попали под колеса.
В конце концов, броневик остановился посреди темного шоссе.
Сначала звон в ушах, потом секундная потеря ориентации в пространстве, затем быстрое осознание и сжатие в руке пистолета.
А затем мощный дробный стук по обшивке машины.
«Осьминоги» окружили остановившийся джип и стали лупасить по нему своими телами, совершая акты жуткого суицидального бешенства.
«Господь, благослови мою предусмотрительность», - до аварии я успел защелкнуть мини-иллюминатор в двери со своей стороны. Иначе бы мне не избежать заражения или даже мучительно смерти.
Осмотрелся, военные уже пришли в себя и тоже имели пару секунд, чтобы сообразить, что случилось.
- Заткните все щели в машине и закройте заслонки окон! – сам удивился своему крику.
Через пару секунд.
- Все закрыто, наш броневик изолирован, – сообщил сержант.
Все это происходило под непрерывную дробь ударов по корпусу.
Твари чувствовали, что внутри консервной банки много вкусного мяса. Беззащитного мяса, без света. А спасительный рассвет еще только через три часа.
Они хотели вскрыть двери и крышу своими твердыми клювами, порождая мерзкий скрежет. Но джип пока держался. Мы пока держались. Солдаты проявляли выдержку – не стреляли, экономили патроны и не рисковали открывать иллюминаторы.
- Они ж понаделают дырок в нас, - прошептал рядом сидящий рядовой. В темноте я не мог разглядеть его лица. Только сейчас осознал, что ни фары, ни свет в салоне не работают. И, наверняка, уместно было бы впустить в себя фаталистическую мысль о том, что мы обречены. Но я знал, что шанс есть.
- Нет… уже скоро, - ответил я.
- Что скоро? – повернулся он ко мне.
Но за меня «ответил» столб света, направленный извне в сторону нашего джипа. Сквозь плотно облепленные окна я смог разглядеть приближающийся фургон Лавуазье. Он сдавал задом и сверкал, будто елка в канун Нового года. А мощные прожекторы на крыше извещали «осьминогов», что их погибель уже рядом.
- Вы, кажется, забыли, ребятки, что в этом мире без лучика света никуда, - прозвучал в рации довольный голос Мэда. Как же я был рад услышать этого сукиного сына.
Снаружи послышались громкие визги умирающих от света тварей. Они изжаривались под лучами фонарей, получали ожоги и скрывались во мраке ночи.
А затем этот шум стих, и мы услышали звук сдающего назад фургона.
- Вы вовремя, - облегчено сказал по рации сержант.
Когда фургон доктора поравнялся с джипом, мы вышли. Ведь твари уже отступили за границу света.
Мэд и Лавуазье тоже выбрались наружу.
Мы с другом обнялись, чего я не ожидал ни от себя, ни от него.
- Как вы? – спросил доктор – Помощь врачебная никому не нужна? Вижу, что все живы. 
- Некогда розовые сопли разводить, док. Спасибо за то, что спасли наши шкуры, но у нас дело, - сержант быстро подошел к капоту джипа и открыл его.
Остальные военные, да и мы с Мэдом, взяли окрестности под прицел. «Осьминоги» никуда не делись, мы это знали. Они просто притаились, выжидая момент. Ведь фонари у нас в броневике погасли, а значит, и прожекторы на фургоне тоже рано или поздно затухнут. Тварям надо только ждать.
- Быстрей, - начал подгонять Дэвиса водитель, - что там, сержант?
- Хрень. Просто контакт отсоединился от аккумулятора. Видимо, когда нас крутануло… Сейчас… все, готово! Заводи, Рой!
Джип взревел снова. Фары и свет в салоне включились.
- По машинам, парни! – скомандовал Дэвис.
- Стойте! – прервал его Лавуазье, - Сержант, отбой.
- Что случилось, док?.. Надо ехать скорей!
- Нет. Прожекторы работают стабильно, заряда у них много, хватит до рассвета. Не переживайте…
- Я охрененно как переживаю, док. И мои парни тоже.
- Лучше оглянитесь, сержант, - ученый развел руками, - смотрите, - указал он на несколько трупов, точнее трупиков «осьминогов».
- Они совсем крохи, не больше пекинеса, - заметил Мэдисон.
- Все Exo-Octopus тут совсем недавно появились на свет, и еще не такие смертоносные, как их родители, - начал мысль Адам Лавуазье, - если мы поймаем одного…
- Что?! – вскричал один из солдат.
- Если мы поймаем одну кроху, - продолжил невозмутимым голосом ученый, - то я смогу проводить на живом… именно что на живом экземпляре необходимые эксперименты. И смогу точнее понять, как работает сыворотка. Я смогу быстрее разработать антидот, когда мы доберемся до лаборатории в Вингреде, потому что у меня уже будут доказанные опытным путем данные! Понимаете?
- Простите, этому не бывать, - попытался возразить сержант.
- Эй, док, ты мне вроде не об этом говорил в фургоне… - вмешался Мэд.
- Я говорил о риске… это он и есть. Мы сейчас в выигрышной позиции. Exo-Octopus отступили. У нас есть шанс.
- Нет, господин ученый…
- Сержант, вообще-то это приказ. Я старше вас по званию.
- Твою мать, - услышал я обреченный выдох рядового за моей спиной.
«Да уж, начинается «рыбалка» в ночи».

****
- Что они там задумали?
Уилл взглянул в боковое зеркало.
- Пытаются перевернуть машину и вскрыть ее.
Сара с тревогой посмотрела назад.
- Надо им помочь.
- Тут не я командую, а полковник Кшиштог.
Уиллард взял рацию.
- Полковник, докладывает капитан Джейн. При маневрировании на мосту последний броневик в колонне потерял управление и врезался в сгоревшую фуру. На броневик накинулись exo-octopus... эти твари... они пытаются перевернуть джип и достать наших. Экипаж машины не отвечает. Каков будет ваш приказ?
Настала тишина. Сара в нетерпении переводила взгляд с мужа на сидящих сзади солдат. Те молча сопели, ожидая приказа.
Треск в эфире.
- «Осьминогов» много, капитан?
- Приблизительно десяток, полковник. Но все крупные. Мы сможем подогнать свой джип, маневрируя задним ходом, до места столкновения не больше пятидесяти метров. Сделаем все быстро, пока тварей недостаточное количество, чтобы дать нам внятный отпор.
- Скоро рассвет, они ослабнут, - рассуждал вслух Кшиштог, не отключая рацию, - возьмите своих людей, капитан. И помогите товарищам, я пришлю вам ещё машину. Остальная колонна движется дальше. Догоните нас на развилке, после моста.
- Принято, полковник.
- Мы своих не бросим, Уиллард. Удачи.
- Странный этот ваш полковник, - произнесла Сара, внезапно для себя задумавшись, - С учёным и журналистами, которые нашли вакцину, отправил всего один джип, а тут готов рисковать десятком солдат...
- Не суди его так скоро. Ему ещё тяжелее... Все эти приказы... я его понимаю, - отозвался Уиллард. Затем он взглянул на подчинённых, - Приказ слышали? Выходим.
Это было быстро. Выход из машины, пробежка от одного обгоревшего металлического остова до другого, отстрел приближающихся монстров. Арочные перекрытия подвесного моста угрюмо нависали над Сарой и военными и молчаливыми свидетелями наблюдали за спасением солдат в перевёрнутом броневике. Конечно Сара шла рядом с Уиллардом, проигнорировав его приказную просьбу, а у него сейчас не было времени спорить с женой.
Все вместе дошли до джипа и отогнали разжиревших «осьминогов».
«Как-то уж быстро эти твари отступили», - подумалось Саре.
- Капрал, Фитц, вы живы? - рявкнул в сломанный люк крыши капитан Джейн.
- Фитц ранен, капитан! Лоуренс и Цейва мертвы, я в порядке, - послышался сдавленный голос.
- Я могу передвигаться, капитан, просто ногу слегка повредил, - послышался второй голос.
- Вылезайте оба, скорее. Сейчас затишье, но надо торопиться, колонна может уйти. Лайм, Эллингтон, помогите им, Сара, ты со мной прикрываешь.
Сара кивнула.
Занимался рассвет. Через рванные тучи это трудно было понять. Просто становилось светлее. Поднимавшееся солнце то скрывалось за серой хмарью, то на несколько минут выходило из-за пелены.
Девушка стояла рядом с мужем и оглядывала окрестности моста. Отсюда уже угадывались очертания городка Ринг. Хейли, Билл и Лашон должны ждать их там.
- Скоро пойдет дождь. Сможет ли он смыть эту грязь, ужас и смерть? - Сара взглянула на Уилла.
- Веселей, милая, скоро снова в дорогу. Только поможем нашим... Ты смотри в оба. У этих тварей есть ещё пару часов...
- Знаю.
Военные доставали сослуживцев: у одного была рассечена бровь, второй кряхтел от болей в ноге. Но выползли из искореженной машины они довольно живо.
- Уилл... Уилл! - Сара подозвала мужа к ограде моста, - Смотри.
По опорам ползли «осьминоги», много, много тварей.
- Черт, видимо, где-то внизу кладка яиц.
- Капитан! - позвал капрал, поднимая винтовку на изготовку, - Это ещё не все. На семь часов, - указал он направление.
Там был подлесок, и оттуда на мост тоже неслись головоногие монстры.
- Попались в ловушку... Отступаем к джипу! - скомандовал Уиллард.
Но было уже поздно, «осьминоги» - мелкие и крупные - окружили выживших. Те успели отбежать от перевернутого джипа лишь на два десятка метров. До своего броневика оставалось больше половины пути.
- В круг! – Уиллард прижал к себе Сару. Остальные бойцы окружили девушку, встав к ней спиной.
- Движемся к джипу! Капрал, на тебе Фитц! Остальным начать отстрел! – Капитан Джейн сейчас говорил жестко, но голоса не повышал.
«Осьминоги» навалились со всех сторон почти сразу. Тут не было никакой тактики, которую смоги уловить военные в действиях монстров во время обороны базы. Здесь был лишь дикий звериный голод, желание разорвать плоть, употребить, проникнуть внутрь, полакомившись мясом. А затем оставить в уже обглоданном трупе свое потомство, размножить себя, продлить дикое существование, увеличить количество жутких существ. А еще… а еще здесь был страх. Сара видела, как торопливо и резко обрушиваются твари на группу выживших. Потому что наступало утро… солнце все сильнее обжигало склизкую кожу «осьминогов», а голод не давал уйти в темные закоулки мира теней. Встревоженные такими тисками монстры нападали хаотично, что позволяло выверенной военной тактике устранять волну за волной.
Но ведь все в этом мире заканчивается быстро… особенно патроны в «магазине».
Отряд уже перешел на бег – считанные метры до джипа. Но «осьминогов» была тьма – щупальца лезли со всех сторон.
- Сара! Сара, открывай двери быстро!
- Справа есть!
Девушка уже хотела оббежать машину спереди. И тут увидела, как к ним несется подмога.
- Капитан, они едут! – рявкнул кто-то из солдат.
Послышался стрекот тяжелого пулемета, а в ответ утробные крики монстров. Сара готова была поклясться, что чувствовала в эти воплях отчаяние и злость.
Твари упустили добычу.
- Капрал, Фриц, бегите к ним! Остальные садитесь живо! – скомандовал капитан.
- Есть раненные? – спросила девушка, забравшись последней в джип, - Быстро осмотрите себя. Нет ожогов, укусов, слизи?
Эллингтон, Лайм и остальные тяжело дышали, но вроде все были спасены.
- Ничего, мэм. Мы чисты, – высказался один.
- Я вам не мэм… держите воду, попейте.
- Спасибо.
- Ух, были на волоске! – кто-то пытался бравировать.
- А где, где остальные? – внезапно спросила Сара, немного встрепенувшись.
- В соседнем джипе… эй, эй. Спокойно, милая, все хорошо.
Сара посмотрела на мужа.
- Мы их спасли. Успокойся.
Девушка кивнула. Слова застряли. Мысли тоже. Из-за чего это она так? Вроде совсем незнакомые люди…
- Все, едем. Сара, ты как?
- Все… я нормально, Уилл.
Девушка уставилась в спинку переднего сиденья. «Но все же люди… живые… Да и эти твари тоже… живые…» Дыхание приходило в норму, память – нет. Жуткие вопли, разинутые клювы, трясущиеся в метре от лица щупальца.
«К этому не привыкнуть…»
Тем временем Уиллард доложил полковнику о спасательной операции. Через десять минут джипы влились в колонну. А еще через четверть часа военные подъехали к Рингу.
У самой границы городка колонна остановилась. Пока военные уточняли план проезда по местности, Сара увиделась с профессором Зимовски. Сразу после спасения солдат девушка связалась с Фредериком по рации и рассказала ему все. Он, конечно, был взволнован и рад хеппиэнду. Но все же это не спасло его от крепких объятий Сары в момент встречи.
- Этот ваш профессор - сущий дьявол! – Пошутил мимо проходящий военный, - Рвал и метал, уговаривая самого полковника, чтобы тот отправил всю колонну на подмогу вам.
- Да, ученые теперь такие боевитые! – Отшутилась в ответ Сара, а потом, снова оставшись наедине с профессором, уже серьезней спросила у него, - как рука?
- Юна сделала перевязку. Она даже не болит, и культя уже зарастает. Доктор Хэм оказался еще и биоинженером, сказал, что сможет на 3D-принтере сделать мне неплохой протез.
- Надеюсь, что все получится.
- Да уж… от Фреда и Мэда пока новостей нет. Я сам с ними не связывался – вдруг буду невовремя. И они тоже сами молчат.
- Засранцы! – вспылила Сара, - трудно что ли сказать, «У нас все хорошо»?!
- Ну-ну… спокойней. Вон Уиллард идет.
- Ладно, пойду к нему. Увидимся на площади.
Сара поцеловала профессора в щеку и ушла.

****
- Лови этого чертягу! Лови, Фред!
- Что ты мне под руку шипишь!
Мы с Мэдом носились на границе круга света, пытаясь догнать и вырвать из объятий тьмы хотя бы одного из мелких «осьминогов». Получалось так себе.
Казалось бы, что сложного? Вот прочный ручной контейнер, а нем кусочек мяса для приманки, удобная крышка, надежный замок. Но нет…
Каждый из детенышей – только что вылупившихся гомункулов – не превышал размера кошки. Но юркости у них было хоть отбавляй. Дело усложняли костюмы химзащиты, которые нам выдал Лавуазье, и довольно увесистые контейнеры для головоногих гадов.
Солдаты стояли тут же – на границе светлого и темного, – мерно отстреливая крупных монстров, защищающих потомство.
Лавуазье руководил действиями, стоя на подножке своего фургона.
- Альфред, смотрите, за вами двое мелких.
- Сейчас…
- Рядовой, обернитесь! Сзади!
Я не обращал сейчас внимания на солдат, да и на крупных exo-octopus – просто старался быть в свете прожекторов, установленных на крыше машины. Носился как проклятый за двумя детенышами.
Загнал их, в конце концов, в круг света. Они завопили и со страха рванули не в ночную темноту, а к фургону. Один «осьминожек» успел забиться под фургон, а вот второго я настиг. Перекрыл ему дорогу и ловко подставил контейнер.
Щелк, крышка ловушки захлопнулась.
- Профессор, у нас есть образчик.
- Какое замечательство, Альфред!
- Дерьмо, я думал, что стану тут героем! – Фыркнул Мэд.
В этот момент из темноты послышался такой мощный рев, что я застыл на месте. Остальные тоже.
«Это что, мать его разбушевалась?» - Промелькнула мысль, а рука крепче сжала контейнер с бьющемся в нем детенышем.
Рев «осьминога» – явно могучего – поддержало целое многоголосье со всех сторон.
- Надо валить, надо валить, надо валить! Док, в машину! – Мэд рванулся к дверям, запихивая своим телом внутрь и ученого.
Секундный взгляд за край круга - сейчас начнется буря. Эти зловещие дикие звуки не оставляли шанса нам умчаться спокойно.
«Лишь бы прожекторы выдержали. Лишь бы свет не погас».
- Давай быстро! – рявкнул на меня сержант Дэвис.
Солдаты стали отстреливаться. А «осьминоги» огромной разъяренной тучей навалились на них. Я успел увидеть, как щупальца опутали того рядового, который сидел в джипе рядом со мной. Секунда, и тентакли рванули обреченного военного в темноту.
Пара выстрелов, крик, тяжелое бульканье.
В это мгновение Дэвис и Рой затолкали меня в фургон. Я повалился на пол. Только сейчас понял, что прижал стеклянный контейнер к груди. В нем бился детеныш жуткой твари.
Он был заперт, мы были заперты.
Но педаль газа уже была вдавлена до отказа, и фургон рванул с места.
Началось преследование.
Ехали на запад – от спасительного рассвета. Куда деваться, цель была впереди.
Я встал и огляделся.
Солдаты тяжело дышали. Они злились. Уже двое, а не трое.
К нам подошел Мэд.
- А где еще один? – пихнул он меня, указывая на военных.
Я помотал головой.
- Умер что ли?
- Твари набросились…
После моих слов один из рядовых – тот, что водитель Рой – резко взглянул на меня.
- Так быстро? – искренне удивился Мэд – Я думал вы покрепче.
В этот момент в его челюсть прилетел кулак Роя.
Началась заваруха. Фургон стал раскачиваться.
- Что там у вас, господа? – нервно откликнулся Лавуазье.
- Тише, тише, - мы с Дэвисом оттянули Роя от фотографа.
- Рой, угомонись.
- Он был героем войны, ты… ублюдок!
Рой отошел в другой конец фургона. Мэд сел на кушетку, потирая скулу.
Я достал лед из холодильника, протянул другу.
- Как его звали? – спросил я.
- Какая тебе разница, репортер? – рявкнул Рой.
- Ты сидел с ним рядом три часа и не запомнил имя? – переспросил сержант.
- Свое иногда с трудом вспоминаю…
- Калахан… он был… мне… как брат, - мощный Рой тоже сел и закрыл лицо руками.
- Думаю, спрашивать, почему вы побежали к фургону, а не к джипу, смысла нет, - продолжил Мэд.
- Мэдисон помолчи.
- Нет, это резонное замечание, - вступился сержант Дэвис, - это моя оплошность. Твари навалились такой стеной, что я запаниковал. В джипе были патроны и вещи…
- Хреново, - констатировал Мэд. Мы-то успели перенести свои рюкзаки с камерой и вещами в фургон ученого… да, нечестно вышло…
- Мэд, смени профессора. Я должен показать ему зверюшку, - я решил приступить к делу.
«Осьминоги» еще с пару минут преследовали нас. Нам было по пути - они тоже бежали от рассвета. Смерть кралась за каждым. Но спасительные прожекторы не подвели, и жуть ночи не смогла разбить наш свет.

Через десять минут обследования Артур Лавуазье распахнул штору лаборатории.
- Это великолепный образчик, Альфред! Вы молодец!.. Хм, вы все молодцы!
- Что это нам дало, док? – начал сержант, - Я потерял человека. Скажите, что его смерть была не напрасной.
- Рядовой Калахан был храбрым и внес свою лепту в наш успех… кхм, я провел первичные опыты на exo-octopus. Сыворотка действует, но требует доработки, конечно. Но теперь мне понятно, как она действует… смотрите, он показал нам планшет с данными.
- Блокировка частиц мутагенов, - прочел Дэвис.
- С вероятностью восемьдесят семь процентов! Замечательство!.. А при надлежащей работе можно довести до полноценного исключения мутагена из организма в очень сжатые сроки.
- То есть эти твари все равно будут заражать людей, но теперь мы станем не восприимчивы? Так? – уточнил Рой.
- Все правильно, рядовой. И не только люди… животные, насекомые, любые формы жизни, - Лавуазье запнулся.
- Всегда есть Но, профессор, - я вздохнул.
Он кивнул.
- Во-первых, это только одно исследование и гора гипотез. Во-вторых, я все еще не могу воспроизвести сыворотку. Тот образчик, что передал мне любезный Зимовски, является единственным. Я до сих пор не знаю полного состава сыворотки. Нужна обширная лаборатория Вингреда.
- Через пару часов будем там! – отозвался с водительского места Мэд. Голос был жизнерадостный. Я взглянул на сержанта Дэвиса, тот утвердительно кивнул, а затем перешел за небольшой столик, где уже успел разместиться рядовой Рой.
Я пожал плечами и вошел в лабораторию вслед за Лавуазье. Ученый продолжил свои опыты.
На столе стоял контейнер с «осьминогом».
- Будьте добры, Альфред, протрите аккуратно этот ящик. Я доставал «малютку» и уже успел посадить его обратно. Но этот сорванец успел обрызгать свой «дом» желчью.
- Это не опасно?
- Перчатки и дезинфицирующие тряпки в шкафчике.
Я выполнил просьбу профессора. «Осьминог» явно был недоволен, что его контейнер потревожили.
«Да, малыш, это тот человек, который изъял тебя у родителей. А они в свою очередь пожрали немало людей, даже одного военного. Да и ты хорош – разломил, небось, грудь какому-нибудь мирному жителю при рождении. Все мы тут… не без изъяна. Ну не злись. Есть вероятность, что вы скоро со всей вашей огромной семейкой займете эту планету. Но ты помни, что мы будем биться до конца. Видишь, ты уже помог нам продвинуться на пути к созданию вакцины от вас… Тише, тише, не стучи так. Я просто протираю там, где ты нагадил. Есть люди, которые просто рождены, чтоб подтирать за другими. Так и вымрем, не оценив масштаб шутки… ладно, малыш, сиди спокойно».
- Готово, док.
- Какое замечательство, - Лавуазье даже не поднял головы, не отрывался от компьютера с данными, - перчатки и тряпки в мусоросжигатель.
- Сделано.
- Вы выходили на связь с Сарой и Фредериком?
- Нет. Думаю, сделать это уже в Вингреде.
Артур посмотрел на меня своими серыми глазами.
- Я говорил с дочерью. Они все в порядке.
Я кивнул. На сердце стало полегче.
- Вижу, как вы переживаете за друзей… в особенности, за Сару.
- Мы… сблизились. Хоть это уже не имеет значения.
- Послушайте, Альфред. В этом мире, обреченном на забвение, даже такая… хм, даже такие чувства могут помочь.
- Помочь в чем, док?
- Жить… по-человечески. Хотя бы в последние дни.
- Перечитали романистов семнадцатого века?
- Не острите, - он улыбнулся, - какое замечательство, я закончил. Пора сделать перерыв. Хотите бутерброды.
Я улыбнулся в ответ.
- Надо бы поднять настроение нашей команде, - ученый встал, - и еда делает это лучше слов. Идемте.

****
Я бегу, и ты - за мной,
И дыханье за спиной.
Ты ли смерть? Иль я в бреду?
Не бегу, а лишь бреду.
Хочешь сжать свои тиски?
Сердце лопнет от тоски.
Или мимо лишь пройдешь?
Всю печаль с собой возьмешь.

Сара оторвалась от книжных строк и взглянула на проплывающую картину внешнего мира. Покинутые дома, стены которых облизывали лучи солнца; пустые глазницы окон, за которыми таилась смертельная тьма; вымершие улицы, где флора боролась с тленом…

Я готов. Ты укажи,
Где мне ждать тебя? Скажи,
Кто ты есть. Смерть ли, печаль?
Сострадаешь? Иль не жаль?
А еще хотел бы знать:
Зря ли жил? Сломал печать?
Это был лишь сон во сне?
И покойно ль будет мне?

«Будет ли наш проезд по мертвому городу спокойным?.. Город Ринг… Нет, Фред тогда правильно сказал – это городок… десяток улиц, сотня зданий. Но вряд ли есть выжившие люди, только если наши друзья успели добраться сюда, в конце концов…»

И еще в конце шепни,
Как наследие? Прими
И от бед его спаси.
Кем бы не был ты, и я.
Пусть живет мое дитя.

Джип остановился. Сара огляделась. Вроде бы площадь – в центре небольшой фонтан, справа ратуша, рядом гостиница.
- Приехали?
- Да, Сара. Выходи.
Она, как обычно, послушалась Уилла.
Основная колонна машин даже не стала заезжать в город – просто умчалась мимо, снова договорившись встретиться на выезде. Кшиштог торопился под крыло генерала, поэтому никакого потенциального пополнения запасов в Ринге.
На пустынной площади городка стояли лишь джип капитана Джейна и броневик, подобравший выживших солдат.
Было тепло, кожу ласкал утренний ветер. Без сильных порывов – лишь поиграть, сообщить о начале хорошего дня.
Сара закрыла глаза – всего на миг дала себе возможность забыть о кошмаре вокруг и вдохнуть утреннюю свежесть. Открыла.
К ней подошел Зимовски – профессор выглядел помятым.
- Спал в машине, Фредерик?
- Закемарил на десяток минут.
Сара кивнула.
Было тихо. Ни местных, ни тварей. Вымерший город.
- Как считаешь, мы найдем здесь Хейли и остальных живыми? – спросила серьезно девушка.
- Оставь надежду всяк сюда входящий? – профессор улыбнулся уголками рта, - Я все же стараюсь быть оптимистом. В моем положении, – он поднял культю, — это необходимо.
- Сара, - позвал Уиллард.
Все солдаты уже вышли из машин и заняли позиции.
- Так, Сара, профессор, вы сказали, что ваши друзья должны быть где-то здесь. Верно?
- Да, Уилл.
- Хорошо. Сначала осмотрим уцелевшие здания в центре, а потом по спирали будем отходить к окраине города. Думаю, до заката успеем. Если нет, вернемся в эту гостиницу – она выглядит надежной. Лайм, Эллингтон, идете с нами.
Двое ближайших рядовых кивнули.
К Уилларду подошли капрал и Фитц, а также еще несколько солдат из второй машины.
- Простите, капитан, у нас другой приказ, - капрал держал винтовку стволом вниз.
- Повтори, капрал…
Солдаты переглянулись между собой. Тут что-то было не так.
- Капитан… полковник Кшиштог отдал четкий приказ лично нам, - начал капрал, ему помог высокий Фитц.
- Он сказал нам не отпускать вас с вашей… женой в город.
- Поэтому мы оставляем гражданских здесь, капитан, и уезжаем все, - закончил капрал, - таков приказ.
- Капрал, ты не понял, я старший по званию…
- Простите, капитан, но мы сейчас подчиняемся напрямую полковнику, - прервал Уилларда Фитц.
- Да вы сами спросите у него, - добавил капрал, - но могу сказать и так, он прикажет вам отпустить гражданских и садиться в машину.
- Господа, это попахивает бредом, - вмешался Зимовски, - у нас был четкий договор с Кшиштогом! Он что не человек слова?!
- Фредерик, спокойней, - одернула его Сара. А потом посмотрела на мужа, - Уилл, свяжись с ним. Скажи, что ты со мной идешь. Он обещал…
Двое гражданских, десяток военных, много оружия, мало терпения и целая стая томящихся в темноте совсем рядом тварей с тентаклями.
Все ждали Уилларда.
- Дай мне рацию… черт возьми.
Ему поднесли переносной аппарат.
- Полковник Кшиштог, на связи капитан Джейн. Я сейчас тут услышал, что вы отдали приказ бросить гражданских и оставить их без сопровождения. Хотя вы!.. Хотя вы... давали слово офицера, там, в штабе, о том, что выполните все их условия взамен на создание вакцины. В связи с этим, полковник, я не понимаю, почему сейчас вы не даете мне уйти со своей женой!..
Короткая пауза. Ответ с другой стороны.
- Вы все правильно услышали и поняли, капитан. Я уже нарушил свое слово. Это так. Но мы не в той ситуации… идет война… Я отвечаю за жизни целой страны.
- Так дайте им соединиться с друзьями и помочь в создании вакцины – это же ключ к спасению Алдиги!
- Я не мешаю профессору и мисс Джейн. Но я приказываю вам и вашим солдатам сесть в джипы от догнать колонну. Я уже говорил, что не буду разбрасываться военными ресурсами в период острой агрессии врага. На счету каждый солдат, Уиллард. В том числе и вы.
Капитан Джейн сжал рацию и посмотрел на Сару. Одним взглядом она пыталась сказать… кричать, чтоб он не делал глупостей. Потому что видела, что капрал и остальные уже начали поднимать оружие.
- Капрал, вы меня слышите? – твердо прозвучал из рации голос Кшиштога.
- Да, полковник.
- Если капитан Джейн и его люди попытаются остаться с гражданскими, арестуйте их за дезертирство.
- Так точно, полковник.
- При всем уважении, полковник, - спокойно ответил Уиллард, все также глядя на Сару, - идите вы к черту. Конец связи.
И тут же капрал, Фитц и остальные подняли винтовки, нацелившись на Джейна, Лайма и Эллингтона. А те подняли винтовки на них.
- Уилл! Уилл! Уилл! – вмешалась Сара, - Тише, тише!
- Это действительно бред какой-то! – не выдержал Зимовски, - Ребята, пока вы тут не устроили мексиканскую дуэль, напомню, что за нами наблюдают голодные «осьминоги»! А дело движется к полудню!
- Никакой дуэли, профессор, - тихо произнес Уиллард, - мы уходим.
И он со своими подчиненными действительно стал отходить от машин. Фредерик успел подойти к фонтану в пяти метрах от заварушки. А вот Сара, наоборот, прижалась к мужу.
- Капитан, не с места, - в голосе капрала зазвучала струна злобы и даже растерянности. Еще немного и она лопнет.
- Не мешай нам, капрал.
- Капитан, не с места!
- Не мешай, я сказал!
Солдаты капрала стали приближаться. Стволы были направлены грудь в грудь.
- Капитан, подчинитесь, - вставил кто-то из солдат.
- Эй, замолкни, не то я башку тебе снесу! - Рявкнул Лайм.
- Уилл, стой, не надо! – Сара встала между мужем и остальными.
- Я тебя здесь не брошу.
Как же Саре хотелось, чтобы эти словами были правдой. Но она видела стволы оружия, и видела лица солдат…
Сара обняла Уилла и прошептала.
- Мы встретимся в Вэлмонде. Обещаю. И заклинаю, не делай сейчас глупостей.
- Сара… - Уилл попытался удержать ее.
Но она вырвалась из объятий, оторвалась от него и резко зашагала в сторону фонтана. Зимовски встал. Сара смотрела сейчас лишь на профессора, чтобы не видеть ничего и никого больше. Где-то вдалеке гремел гром, и черные тучи начинали заслонять утренний свет. Но это все там, у горизонта. А здесь нервы накалены. Взгляд прикован лишь к Фредерику, с которым предстоят тяжелые поиски. Сара зашагала. Не глядя на мужа и солдат, все еще направлявших винтовки друг на друга, будто хотящих заглянуть внутрь каждого с помощью таких скальпелей.
В руках девушка сжимала переносную рацию, через плечо перекинута сумка с оружием, едой и вещами. Глаза полны слез. Но страх за мужа и ненависть ко всему миру не давал сейчас устроить истерику, сжал тисками. И девушка была только рада, что выдержала…
«Выдержать хотя бы первые шаги… отойти от него… тогда станет легче… а он уедет, выживет. Мы встретимся…»
- Капитан, стоять!
Сара не видела, кто начал стрелять. Она лишь услышала приказ. А потом какофония выстрелов затмила все.

XI
– Эээ, парни, – окликнул нас всех Мэд, сидевший за рулем, – признавайтесь, кто заказывал порцию дерьма с подливой?
– Что случилось, Мэдисон? – донесся любопытствующий голос Лавуазье из лаборатории.
– Снова твари на хвосте сидят? – хмыкнув, добавил Рой.
Я лежал на койке, солдаты все также «оккупировали» стол.
– Нет, дело не в «осьминогах» – хотя они, наверняка, будут рады происходящему, – отозвался фотограф, – в общем, у нас сегодня по расписанию солнечное затмение. Я не вижу, чтоб свет прибавлялся. Хотя уже десять утра, и туч нет. 
Сообщение Мэдисона поставило нас в тупик.
– Какое еще затмение, чудило? – гаркнул Рой в другой конец фургона, – Мы только от тварей оторвались, а ты тут нам новую хрень придумываешь!
Я встал и направился к Мэду, сержант Дэвис последовал за мной.
– Да, темновато не по погоде.
– Спасибо, капитан Очевидность, – съязвил рядовой Рой, глядевший в боковое окно, – только вот на солнце не взглянешь, уж очень яркое.
– Рой, у тебя с собой остался ПНВ? В нем есть затемняющие линзы. Взглянем на это затмение.
– Да, в рюкзаке прибор… сейчас.
– Рой, рюкзаки остались в джипе, а он на шоссе!
– Ах, дерьмо. Забыл.
– И как понять, затмение это или у нас просто крышак коллективно поехал? – настаивал Мэд.
– Господа, у меня есть затемненные стекла, – Лавуазье показался в дверях лаборатории с небольшой коробкой в руках, – разбирайте.
– Спасибо, Артур, – сказал я.
Мэд остановил фургон, и мы все вышли из машины.
– Какое замечательство! Действительно затмение!
– Я смотрю, док, ты прям этому рад.
– Давно не приходилось любоваться этим природным явлением, Мэдисон.
– Интересно, солнце полностью скроется? – спросил Рой.
– Выглядит, конечно, завораживающе, – вставил Дэвис.
Так и стояли, глядя на небо через потемневшее стекло. Будто дети, завороженные удивительным представлением фокусника, или туристы, столкнувшиеся с чудом света, ранее угадывавшемся только на страницах книг.
Мир вокруг тоже будто замер, охваченный движением небесных тел. Казалось, тень Луны поглощала не только солнечный диск, но и сам свет, а в добавок и всю земную суету. Пустынная дорога больше не пылила под колесами фургона. Степь и редкие подлески выгнали из своего пространства весь ветер, решив побыть душным масляным пейзажем на холсте. Замер сам воздух вокруг. Ни насекомых, ни птиц, ни тварей, что хотели нас сожрать. Тишина и серо-желтый умирающий свет.
И особенно замер покинутый город Вингред.
Мы сейчас стояли у его границы. И я понимал, скоро нам будет очень тяжело.
«Как будто до этого у нас была легкая прогулка...», – внутренний скептик проснулся.
– Артур, так как вы считаете, ждать нам полного затмения? – решил уточнить я.
– Я ведь биолог, Альфред, не астрофизик.
– Какое бы оно не было, – вмешался Мэд, – нам все равно это не на руку. Тень – это союзник «осьминожек». Давайте-ка лучше все в тачку. Посмотрели красоту, и хватит. Мы у Вингреда. Надо найти надежное место для отдыха, а затем лабораторию для дока.
Оцепенение спало. Мы погрузились в фургон и пересекли черту города.
В тускнеющем свете Вингред выглядел удручающе. На ум приходили лишь образы портовых шлюх из каких-нибудь дешевых романов про пиратов. В душе я надеялся, что город все же смог сохранить свое «лицо». Здесь все-таки был пограничный пункт Алдиги с Ливраном. Я вспомнил, что говорил полковник Кшиштог: полкилометра от границы – милитаризованная зона. Но в какую сторону? Если в нашу, то это прямое вторжение в суверенитет соседнего государства. А если Ливран сдвинул свои границы, то тут уж дела совсем плохи, если они решили отдать эту зону военным и «осьминогам».
 Но это все пустые раздумья уставшего журналиста. Что же впереди?
Вингред явно был опустошен. Так казалось по первым внешним признакам – мертвые улицы, темнеющие глазницы выбитых окон, тишина. Exo-octopus пока притаились, а может хоть тут их истребили. Тогда, где все люди?
 Я раньше был в Вингреде единожды. Еще в студенческие годы, на практике. Поэтому названия улиц на стенах домов мне ничего не говорили. А вот Мэд родился здесь и жил до окончания школы. Поэтому я тут же спросил у него.
– Мэд, куда сначала?
– Помнишь, я все говорил тебе о крутом здании Центра военной журналистики? Вон оно, в центре. Туда и едем, – отозвался фотограф.
– Почему туда? – спросил Дэвис.
– Во-первых, это очень надежный опорный пункт, господин военный, во-вторых, это самый высокий небоскреб в городе, в-третьих, он достаточно отдален от границы с Ливраном, но близок к НИИ Ходжа.
– Аргументировано, – принял сержант.
– Я там в школьные годы все отирался, – начал Мэд ностальгическим тоном, – пытался на практику устроиться. Но меня шпыняли, говорили, что мал еще. А потом отец словечко замолвил, и взяли.
– А ваши родители где сейчас? – спросил Лавуазье, – Здесь?
– Хех, смешно, док.
– Простите, Мэдисон.
– Не парься ты! Они умерли еще до всего этого… в автокатастрофе.
Пока Артур продолжал расспрашивать Мэдисона о городе, я решил перекусить и уселся рядом с окном.
Смотрел в него, глядя на проплывающие перекрестки. И на глаза попалась длинная стена, все исписанная и изрисованная граффити.
– Сейчас скорость снизится, – прозвучал голос водителя, – впереди небольшие заторы, держитесь.
У меня как раз появилось время изучить стену, видимо, местную осовремененную достопримечательность. Я различил строки.

Почаще доверяй своим инстинктам.
Может действовать пора? Дать по газам.
Зуд в затылке? Глянь – не дрожат ли руки.
Интуиция и совесть – такие разные подруги.

Дальше шел сплошной мат, скрывающийся под наклеенными поверх объявлениями о пропаже людей. Но внизу виднелись строки.

Страсть зовет вперед, стенает,
Остальные грешки ей в этом потакают.
Будто зверь внутри клетки золотой.
Море клокочет – за прибоем прибой.

 «Где сейчас этот поэт? Мертв, скорей всего. Съеден изнутри и снаружи… А может просто сбежал. А куда тут сбежишь? Граница закрыта…»
– Что, журналист, изучаешь город? – ко мне подошел Рой.
– Просматриваю местность.
– Да, гляди, сколько там темных провалов, темных зданий, теней, где могут спрятаться эти твари! – последнее слово он произнес акцентированно жестко.
– Твою ненависть можно понять, ты потерял друга.
– А ты к ним что ли как-то по-другому относишься? – с вызовом бросил рядовой.
– Как к неизбежности, – ответил я, – смотри, Рой. Небо. Оно скоро на час почти полностью потемнеет, и тогда у тебя будет реальный шанс столкнуться с неизбежным.
– Я приму бой. Не боюсь их.
– Надеюсь, твоя рука не дрогнет. В том числе от этого зависит успех нашей кампании.
– Эй, водила, – рявкнул Рой, сочтя наш разговор законченным, – прибавь газу. Твой друг прав, скоро станет совсем темно.
– Мы уже подъезжаем к бизнес-центру, – отозвался Мэд, – будьте готовы!
Фургон припарковали у главного входа и незамедлительно вошли в вестибюль.
Здание удивительно хорошо сохранилось. Ни следов бойни, ни пожара, лишь немного разруха. В лобби мы даже обнаружили нетронутые автоматы с едой – в основном, сгнившей. Но была вода, снэки и пара батончиков. Смели все подчистую. И без проблем поднялись на шестнадцатый этаж. Здесь был тот самый Центр военной журналистики.
– Вуаля, господа! – Мэд ухмыльнулся, – располагайтесь. Комната отдыха была слева по коридору, если я не ошибаюсь.
– Здесь туалет, – хмыкнул Дэвис.
– Значит, ошибаюсь.
– Это все замечательство, конечно. Но давайте сначала осмотрим этаж, а затем неплохо было бы забаррикадироваться. Нам надо переждать затмение.
– Ученый прав, – сказал Рой.
– Давай стащим к двери столы и вон те шкафы, – скомандовал Дэвис.
– Эй, вояки, вы видели хоть одну «осьминожку» с тех пор, как мы въехали в город, и уж тем более, как поднялись сюда? – фотограф развел руками, – Вот именно! Здесь их нет!
Они пожали плечами и молча продолжили заставлять входную дверь.
– Да расслабьтесь вы, чуваки! Выдохните! – не унимался Мэд.
– Тут я все же на стороне Лавуазье и солдат, – я хлопнул друга по плечу. И тоже стал таскать шкафы.
Один стоял рядом с сортиром. Мы с Роем взялись за него, и тут я услышал шорох за дверью. Рой повернулся и тут же достал пистолет. Я жестом позвал остальных.
Рой подождал Дэвиса. Один по команде резко открыл дверь, а второй нацелился в проем.
Вскрик. Шорох маленьких лапок. Мимо пробежали два зверька и скрылись в коридоре.
– Крысы? – удивился только подошедший Мэд, – Выжили? Откуда они здесь? Пили воду из унитазов? – снова ухмыльнулся фотограф.
Но нам, успевшим заглянуть в сортир, было не до шуток.
– Вы чего все застыли? – спросил Мэд шире отворяя дверь.
– Они доедали то, что осталось после «осьминогов», – констатировал Лавуазье.
На полу туалета лежало несколько изглоданных трупов мужчин и женщин. Некоторые уже начали иссыхать.
– Это Эдвин Александр, главный редактор, – тихо произнес Мэдисон.
– Как ты понял? – уточнил я.
– Клочки густой бороды сохранились. И еще… его выцветший красный свитер… А вот это, с фиолетовым поясом, Циема Мендоса, финансовый аналитик, работала в редакции с момента открытия. Ндааа…
– Судя по разломам грудных клеток, – произнес Дэвис, – они все умерли от «осьминогов». Он немного поворошил останки винтовкой.
– Смотрите, здесь и несколько дохлых монстров.
– С мелкими укусами, – дополнил Рой.
– Крысы, – сказал я, – они боролись с тварями.
– Вот все и встало на свои места, – завершил Лавуазье, – борьба за выживание, за еду… естественный отбор, господа.
– Людям это не помогло, – сказал Мэд, – они проиграли.
И отошел от двери.
Мы завершили свою баррикаду и даже нашли еще немного воды и еды в буфете редакции.
Небо совсем потемнело. И к одиннадцати часам утра настали внеочередные сумерки.
Даже через стеклопакет шестнадцатого этажа мы услышали утробные крики exo-octopus, выползших из всех темных щелей и закоулков в поисках еды.
«У вас есть час, обитатели мрака. А потом солнце снова пожрет вашу тень».
Пока я рассматривал Вингред с высоты, Мэдисон отыскал карту города и показывал остальным, как лучше проехать к лаборатории и где расположены пункты перехода границы.
Я несколько раз хотел связаться с Сарой, но что-то меня останавливало. То это были мысли о том, что я не должен лезть в отношения мужа и жены. То это был страх, что я буду не вовремя – в момент опасности, где должна соблюдаться полная тишина. То я просто не мог подобрать нужных слов.
Мне до боли в груди хотелось знать, что она в порядке, что Зимовски еще в состоянии критиковать, что они добрались до Ринга и нашли Билла с Хейли и Лашона, что военные сдержали свое слово. Да черт бы с таким потоком информации! Сейчас достаточно было фразы «Привет, я жива».
Но я понял, что боюсь услышать в эфире лишь тишину.
И поэтому не включал рацию.
В конце концов просто плюнул и решил перебрать свои запасы и снаряжение.
Ко мне подошел Мэдисон.
– Как ты, напарник?
– Ты зачем про своих родных начал рассказывать? Забыл, о чем мы договаривались?
– Да помню я, – Мэд присел рядом, и я почувствовал нотки вины в его голосе. Пусть так, – Просто как-то искренне рад, что мы оказались в моих краях. Вот слова и полезли.
– Они военные, Мэд. Смотри, как бы прошлое не сказалось на настоящем.
– Умеешь ты, Фред, воодушевить.
Я оглядел большой зал, где мы разместились. Лавуазье тоже копался в своих вещах в углу опен спейса, а военные вообще решили вздремнуть на диванах.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Ну были они диссидентами. Но это по их молодости, а сейчас совсем другое время и другие порядки.
– Военные порядки не меняются. Я вот про своих родных не говорю…
– Даже другу и коллеге…
– Прошлое в прошлом, Мэд.
– Ладно, хрен с тобой. Я не вправе расспрашивать о том, что ты умалчиваешь. Твоя жизнь. Но и я не мальчик, чтоб отчитываться тебе, Фред.
Я хотел было возразить, что я старше и давно уже отвечаю за нас обоих с его взбалмошным характером, но одернул себя. Сейчас он прав, не до того.
Мэд понял мое молчание по-своему. Взял камеру и отправился снимать все подряд.
Я подошел к нему.
– Давай снимем небольшой репортаж, – я примиряюще улыбнулся, – некое подведение итогов к данному часу.
Он кивнул, но я заметил, что друг доволен.
Я проинтервьюировал солдат и ученого, затем мы показали город с высоты шестнадцатого этажа. И Мэдисон даже сам прокомментировал обстановку в Вингреде, рассказав о родном месте. Потом еще сказал мне, что, когда выберемся, он подснимет коридоры Центра журналистики и лабораторию. Мне понравился его энтузиазм. Пока люди заняты работой, не замечают остального, забывают о прошедшем и фокусируются на настоящем.
К полудню солнце стало сжирать тень луны. Крики «осьминогов» в городе затихли.
Лавуазье скомандовал разбирать баррикаду и выдвигаться.
Мы погрузились в фургон. В этот раз за руль сел Рой, как более опытный водитель, умеющий маневрировать среди захламленных дорог. Мэд сидел рядом с ним и указывал направление. Я заметил, что за этим делом они спелись, машина ехала точно по маршруту.
– Да, здесь направо, но потом сразу держись левее – через два квартала поворачивать.
– Понял, дружище.
Мы действительно свернули через два квартала с большой автострады налево и уперлись в затор из брошенных машин.
– Прости, об этом я не знал, – развел руками Мэд.
– Ничего, дружище, сейчас объедем.
Минут пятнадцать мы еще петляли по дорогам Вингреда, не встретив больше заторов. Людей тоже не было видно, если кто-то и выжил, то прятался очень хорошо. Но хуже, что мы не встретили «осьминогов», а это значило, что они скрылись в зданиях. А нам как раз нужно было в одно из них.
– Долго еще, господа? – спросил Лавуазье.
– За поворотом, док, – отозвался Мэд.
Фургон свернул с узкой улицы на более широкую, заставленную машинами, и остановился возле полуразрушенного трехэтажного здания. Часть фасада обгорела и кирпич обвалился. Но двери были закрыты.
– Это и есть НИИ Ходжа? – недоверчиво произнес Дэвис.
– Да это не есть замечательство! – начал заводиться Лавуазье, – Это плохо… очень, очень плохо!.. Мы не ошиблись?
– Нет, Артур. Вон вывеска, – я указал биологу на надпись на двери. И тот совсем скис.
– Давайте зайдем внутрь, осмотримся, – предложил Дэвис, – уверен, сможем отыскать что там вам нужно, доктор.
– Только давайте быстрее, не хочется торчать в гостях у этих тварей.
– Согласен с Роем, – вставил Мэд.
– Исследования потребуют времени, – понуро сказал Лавуазье.
– Сколько?
– Думаю, вам, Дэвис, надо организовать безопасный плацдарм, чтобы я мог все спокойно осмотреть.
– Хорошо, доктор. Рой, мы с тобой первые, остальные за нами. Патроны экономим, стреляем наверняка.
Все согласились.
Вошли.
Первый этаж. Погром. Света из витражных окон хватает, чтобы пока не бояться «осьминогов». Но откуда-то снизу доносится приглушенный шум.
– Видимо, там подвальные помещения, - шепотом произнес оживившийся Лавуазье.
– Куда нам? – просил Дэвис.
– Ищите лабораторию генетической инженерии. А еще нужна опытная лаборатория прикладной мутагении биологического происхождения.
Осмотрели первый этаж – нет нужных помещений.
Лестница на второй этаж. Дэвис приказал всем замереть. Затем показал, что впереди три монстра.
Здесь был длинный коридор в две стороны от лестницы. Справа он заканчивался окном, и в той части было светло. Слева – за стеклянной дверью – угадывался конференц-зал. По бокам кабинеты. Вроде бы стандартная планировка. Вот только левая часть вся была окутана мраком. Из него на нас медленно надвигались крупные exo-octopus. Пока еще монстры не замечали нас, и мы успели отойти на светлую сторону коридора.
Временное спасение. Но благо, помимо света, у нас еще и появилось неожиданное преимущество – «Осьминоги» больше полагались на нюх и вибрации, а здесь воняло химикатами, да и на полу был подгнивающий ковролин.
На цыпочках мы зашли в первую лабораторию.
– Это то, что нужно! – восторженно прошептал Лавуазье, – прикладная мутагения биологического происхождения!
– Отлично. Развлекайтесь, – отозвался Дэвис, – мы держим дверь. Доктор, только тише.
Артур действительно стал расставлять среди химических колб, мензурок и неработающих компьютеров свои препараты. Достал ноутбук. Поставил контейнер с детенышем-«осьминожкой». Затем осмотрелся. Недовольно покачал головой.
Подозвал нас с Мэдом.
– Друзья, здесь не хватает реагентов из лаборатории генной инженерии. Кто мне поможет?
– Давайте я, Артур, – а куда было деваться.
– Тогда ты, Мэдисон, найди здесь генератор, чтобы могли запустить электричество.
– Где ж я его найду?
– В таких лабораториях всегда устанавливают дополнительный. Попробуй поискать вон в той подсобке.
Мэд кивнул и отправился в другой конец кабинета.
– Альфред, генную инженерию обычно располагают рядом с мутагенией. Тебе не придется ходить дальше ближайших помещений…
– Тише вы! – одними губами шикнул на нас Дэвис, показывая, что отряд монстров проходит где-то совсем рядом.
– …Смотри, – через паузу продолжил Лавуазье, – здесь есть разрушенная стена в соседнюю комнату, посмотри сначала там. Реагенты для исследований должны быть в колбах, на которых написано «Реагенты»… я так обычно подписываю… ты умный парень, разберешься… А я пока начну.
– Хорошо, доктор.
«Вот и мне занятие нашлось. Хоть буду сейчас не бесполезным мешком картошки… что-то есть сразу захотелось. Так. Что за шуточки в стиле Мэда? Соберись».
Я прошел мимо солдат. Они держали коридор в поле зрения, уже успев накрутить на винтовки глушители.
Жестом я указал им, что собираюсь пробраться через небольшую брешь в кирпичной стене.
За ней оказался почти такой же кабинет, но пустой. На столах ничего, в шкафах даже мышь не завалялась.
Из лаборатории вела дверь обратно в коридор. Я тихонько приоткрыл ее и оказался на солнечной стороне, но еще ближе к окну. Заметил шевеление во мраке – «осьминоги» затаились.
Решил прокрасться в самое крайнее помещение. На двери красовалась надпись: «Лаборатория генной инженерии. Профессор А. Шмидт».
Дверь открылась, но в последний момент петли немного заскрипели. Я успел прошмыгнуть и затворить ее.
Внутри свет и полуразрушенная внешняя стена. С края обрыва до самого асфальта свешивался самодельный трос из всевозможных тряпок и канатов.
Здесь было чем поживиться. Стены были заставлены шкафами, столами, тумбами. На полу валялись пледы, мешки и тряпки. Даже была некая ширма, отделявшая часть комнаты. Туда я решил пока не соваться и подошел к шкафам. Было видно, здесь кто-то устроился на ночлег, но его спугнули.
Я обнаружил несколько консервов с собачьей едой, ножницы, скотч. И целую полку с медикаментами.
«Браво, выживший!»
Тут были и колбы с реагентами.
– Ты не знал, что это такое, но решил собрать все вместе, в надежде, что когда-нибудь и это «лекарство» пригодится. Но монстры выжили тебя с насиженного места. И ты сбежал. Что ж, постараемся не потревожить твоих соседей.
И я будто проклятие произнес.
Тут же из лаборатории мутагении раздался громкий тарахтящий звук. И за ним утробные крики приближающихся «осьминогов».
«Дерьмо».
Я рванул к двери и выскочил в коридор. Твари как раз проскользнули к границе света и тени.
Дверь лаборатории распахнулась, и в монстров отправились несколько пуль. Пока Рой отстреливался, Дэвис махнул мне. Я быстро забежал в кабинет. Дверь захлопнулась.
– Уложил двух, третий смылся, – пропыхтел Рой.
– За подмогой удрал паскуда, – констатировал Дэвис.
Я взглянул туда, откуда доносилось громкое тарахтение. Там, в подсобке, Мэд матерился и стучал.
Я поставил на стол Лавуазье пробирки и быстро помчался к Мэдисону.
– Уже все! Я разобрался! Дерьмо! – он примиряюще поднял руку. Генератор действительно стал урчать тише и сговорчивее, – видимо, движок давно не смазывали. Я залил в него масло, сколько было и бензин тут же стоял.
Мы вышли с ним в лабораторию.
– Простите, парни, – Мэд снова развел руками, – сколько тварей откликнулось на «зов» этой железяки?
– Я двоих уложил. Но скоро прискачут еще, – сказал Рой.
– Доктор, сколько вам нужно времени? – решил уточнить Дэвис.
Лавуазье уже был весь в работе и просто пожал плечами.
– Дайте мне столько, сколько сможете, – кинул он через плечо.
– Принято. Рой, сколько патронов?
– Пол обоймы. А у тебя, сержант?
– Полный магазин. Но Глок пустой.
– А я свой пистолет вообще потерял, – пожал плечами суровый Рой, – Зато, Фред, нашел тебе… валялись здесь на полке.
– Ох ты, – я благодарно кивнул, принимая из рук рядового обойму для Дезерт Игла.
Мэд похвастался тремя обоймами для своего пистолета.
– Так. Скоро будет еще одна волна, – произнес Дэвис, – Слышите?
По ступеням и ковролину шмякали тентакли с присосками. Иногда монстры стучали своими щупальцами и телами по стенам, то прыгая, то скользя.
– Скрываться нет смысла. Давайте надерем тварям задницы! – весело сказал Рой.
- Рой, ты берешь лестницу вниз, я коридор в обе стороны. Фред, на тебе лестница вверх. Мэд, прикрываешь Лавуазье. Парни, загоняйте их на свет, и сами старайтесь долго не оставаться в тени.
Приказ был четким, и мне это понравилось.
Минута приготовления, и вышли в коридор.
 Нас уже встречали, и мы сразу же начали отстреливать собравшихся «осьминогов». Монстры скучковались очень удобно для нас. Несколько очередей в плотную массу и вторая волна тварей начала отступать.
Они не могли приблизиться – свет не давал. Они злились и плевались слизью. Но мы же не дурни-самоубийцы. Во время подготовки додумались взять пару легких столиков в качестве щитов. Мощного навала и удара клювами они бы не выдержали, но против ядовитой слизи – самое то.
Втроем оттеснили «осьминогов» к лестнице. Да мы были в тени, но за то сумели подавить «огнем» врага.
На лестничной площадке разошлись.
Я тут же взял на себя лестничный пролет вверх, упершись спиной к стене и выставив один из столиков перед собой.
Второй «щит» взял с собой Дэвис, пройдя вперед по коридору. Оттуда сразу же послышались выстрелы.
Рой достал из-за спины приготовленную спинку стула и выставил вперед, немного спустившись вниз по лестнице.
– Третья волна пошла, парни! – рявкнул из коридора Дэвис.
– А то мы не видим, сержант! – отозвался мощный Рой.
За выстрелами я не разобрал последних его слов, сказанных уже тише. Что-то вроде «Налетайте… Калахан, за тебя…».
Еще меньше я видел. Только огромное количество снующих туда-сюда тварей, щупальца, пытающиеся обвить, слизь, стекающая с щита.
Пара «осьминогов» по стенам зашла мне во фронт. Убил одного. Второй проскользнул в лабораторию. Крик Лавуазье, выстрел Мэда. Тишина. А потом возглас с претензией.
– Вы охренели там?!
Я снова сосредоточился на монстрах и тут услышал.
– Фред, у меня чисто! Иду к тебе, – сказал Рой.
– Давай! Прикрывай. Я пока перезаряжаюсь.
Рой подбежал. Секундная передышка.
– Смотри, как валят!.. Стой, Фред, отойди на свет, там перезаряжайся.
Здравая мысль.
Отошел, сменил магазин в Дезерт Игле.
Краем глаза увидел, как Дэвис отступает из коридора к лестнице, а Рой отбрасывает пустой карабин в сторону и выхватывает из-за спины самодельную биту с гвоздями. Вспоминаю, что у меня-то тоже патронов не густо, а за спиной пожарный топор.
Бегу помогать Рою. Он зачем-то стал подниматься вверх – оттуда монстров больше всего.
Сыпятся, будто спелые яблоки. Рой отбивается. Я стреляю. Но все мало. Дэвис уже отошел на свет, но все еще стреляет. Твари стали пробегать мимо него к лаборатории, и сержант стал работать на два фронта.
Делаю еще несколько выстрелов и понимаю, что Дезерт Игл щелкает – пуст. Ну все – достаю топор. Окунаемся в средневековые бои.
А если ты перешел в ближний бой с этими «осьминогами», то значит, дела твои плохи.
Зато есть щит, выставляю его вперед и крушу мясистые водяные тела тварей. Один удар, второй. Щупальца вьются вокруг кистей рук, хорошо, что перчатки и одежда выдерживают соприкосновения.
Смотрю, а «осьминогов» вроде бы не осталось. Только вся лестница и коридор их трупами застланы. Повсюду синяя кровь и требуха.
– Ух-ху! Отбили третью волну! – Рой еле дышит.
Но я все еще вижу, что Дэвис сражается.
«Надо спасать».
Оборачиваюсь к Рою, чтобы дать сигнал к новому наступлению. И тут вижу его руки. Они все в мерзкой слизи, рукава разодраны от укусов.
Он прослеживает мой взгляд и только сейчас замечает, как его кожа начинает краснеть и плавиться.
– Вот говно… – выдыхает он, – заражен.
И это приговор.
Секунду я разрываюсь – надо помочь Дэвису, но я вижу взгляд Роя и делаю пару шагов в его сторону.
В его глазах на мгновение проскальзывает липкий, как его руки, страх. Но затем Рой подавляет его яростью.
– Фред, вмажь мне топором по башке! Давай!
– Нет.
– Давай! Я не хочу, чтоб из меня вылезла эта тварь!
Его скручивает судорога, и он роняет из обожженных рук оружие и щит. Солдат стонет, но все же пытается встать на ноги.
Меня захлестывает волна жалости к этому могучему воину. И я замахиваюсь топором. Но останавливаюсь.
– Не могу… ты еще человек. Сражайся!
Понимаю, что кричу на Роя. И это помогает. Он встает, кивает и дрожащей рукой поднимает биту. Он на ногах, на лестнице вверх, будто викинг, готовящийся отправиться в последний бой, перед вратами чертога Одина, где его ждут Валькирии и бравые воины.
Он снова кивает мне.
И в эту секунду сверху на него кидается «осьминог», оплетая щупальцами лицо и шею.
Поток криков утопает в бульканье, тварь присасывается ко рту – Рой пытается руками вырвать монстра, отлипить от себя. Но у него не выходит.
На меня тоже бросаются несколько «осьминогов». Начинается четвертая волна. Я расправляюсь с двумя, и вижу, как от полумертвого Роя отклеивается одна тварь. Потому что изнутри лезет уже новоиспеченный монстр.
«Прости, славный солдат».
Я врубаю топор Рою в голову, как он и хотел. Он умирает быстро, как и просил.
А монстров становится все больше. Я бегу к лаборатории, на свет. Там спасение, там жизнь.
Натыкаюсь на несколько склизких трупов, еле удерживаю равновесие. И тут слышу крик Дэвиса.
– Фред, сюда быстрей!
Подбегаю к нему. Он чист, ни одного пятна слизи или крови.
Мы на свету. Монстры во мраке лестницы и коридора: кричат, жаждут новой еды.
Я еле дышу. Дэвис тоже. Вокруг него мертвые «осьминоги».
– Ты не заражен? – спрашивает он.
– А ты?
– Вроде ничего не попало. Где Рой?.. Фред, где Рой?
– Там, – я указываю рукой, – он был заражен. Я добил его.
– Какого хрена ты не дотащил его сюда, до света?!
– Было слишком поздно.
– Дерьмо!.. Смотри, рвутся сюда, – Дэвис оперся на длинное самодельное копье, – Свет их не останавливает.
– Тащат наши щиты…
– Поумнели твари…
– Давай в лабораторию.
Мы рванули к двери. Заперто.
– Открывайте быстрее!
Мэд открыл, и мы ввалились внутрь.
– Что там у вас? – фотограф был встревожен.
Я не ответил ему, а обратился к доктору.
– Артур, вы скоро?
– Надо уходить, – подхватил Дэвис, – тварей очень много. И, похоже, они придумали, как защитить себя от света. Следующую волну нам пережить.
– Я почти закончил, господа, – было видно, как суетиться ученый, – еще несколько минут…
– У нас нет нескольких минут! – рявкнул Дэвис, – Собирайте пожитки!
Мэд уже был готов. Но Лавуазье стал сопротивляться.
– Мне надо закончить! Я на пороге открытия!
Дэвис подошел и встряхнул его.
– Док, они скоро прорвутся сюда! И не будет больше никаких открытий!
В дверь действительно начали ломиться. И очень сильно.
– Это совсем не замечательство! – Лавуазье тоже был на взводе.
– Артур! Соберите основные элементы сыворотки, – сказал я, – пора уходить. Проберемся через отверстие в соседний кабинет. А потом перебежим через коридор в противоположную лабораторию, там есть спуск на улицу.
– Хорошо, – согласились Мэд и Дэвис.
Дверь трещала по швам. Лавуазье еще что-то собирал, причитая.
– Вернемся сюда завтра… надо доделать…
Тут «осьминоги» окончательно прорвались, выломав дверь.
Первые из тварей забились в агонии от света из окон. Зато следующие, прикрываясь первым заслоном сородичей, успели проникнуть в лабораторию.
Свет поразил и их. И эти твари стали скакать по комнате, носиться, в муках разнося все вокруг. Их было так много, что были и те, которые успевали скрываться в тени столов и шкафов. Несколько «осьминогов» умудрились разрушить все приборы с реагентами. Лавуазье схватился за голову.
– В другую комнату! – крикнул я.
Сначала Мэд, затем Дэвис затащил сжимавшего в руках чемоданчик Лавуазье, я последний.
– В коридор, – скоординировал я остальных, – затем прямо.
Мы забежали в тот кабинет, где через расщелину в стене к земле был спущен канат.
Я запер дверь и обрушил поперек стоявший рядом шкаф.
– Все целы? – Дэвис быстро оглядел нас всех.
Я тоже покрутил головой – была пара секунд на передышку. Артур Лавуазье гневно пыхтел, прижимая к груди сохранившуюся сыворотку. Мэд решил осмотреть помещение. А сам Дэвис пошел проверять канат на прочность.
– Здесь нет ничего полезного, Мэд, – вставил я.
– Правда? – отозвался он из-за грязной ширмы, за которую я так и не заглянул, – а это тогда кто?
Он отдернул тряпицу, и мы увидели прижимавшихся друг к другу людей.
 – Твою… за ногу… – вырвалось у Дэвиса.
– Тут не было никого… Я не видел…, – начал было оправдываться я.
На нас испугано взирало три пары глаз. Бородатый мужчина, растрепанная женщина и девочка лет семи. Все грязные и истощенные.
– Целая семья, – выдохнул опомнившийся Лавуазье, – немыслимое замечательство… Здравствуйте!
Артур встал и подошел к выжившим. Но они будто не поняли его, и родители еще сильнее укрыли свою дочку от нас.
– И что с ними делать? – спросил Мэд.
И в этот момент в дверь стали тарабанить с такой силой, что шкаф, которым я подпер ее, отскочил в центр комнаты. Прямоугольник дерева в портале затрещал.
– Берите их с собой и валим к чертям! – проорал Дэвис, – Давайте все живо сюда!
И мы стали спускаться по канату.
Я был последним и видел, как дверь слетела с петель.

****
Нам катастрофически не везло – солнце зашло за плотные тучи. Его свет почти не обжигал покрытую защитной слизью кожу монстров. Поэтому, когда я спустился – почти упал – на твердую землю, «осьминоги» ворвались в комнату над нашими головами. Я услышал, как они начали погром, а затем некоторые из головоногих стали выбираться через широкую расщелину в стене.
Они сползали по внешним выщерблинам.
– Быстрей к фургону, – дернул меня Мэд.
– К фургону нельзя, путь отрезан! – крикнул стоявший дальше всех ученый.
Выжившие начали что-то кричать. В суматохе я не стал разбирать их причитания. Просто указал направление.
Мы все побежали к ближайшему зданию, выглядевшему, хоть как-то надежно. Это оказалась СТО с неплохими металлическими опускающимися воротами.
За нами гнались. Погода стала пасмурной. Небо начало грохотать, раскаты прокатались с запада на восток.
«Вот-вот пойдет дождь, без солнечного света эти твари от нас не отстанут».
Мэд ловко закрыл ворота мастерской, а Дэвис успел уже включить все имеющиеся фонари.
– Небольшая передышка, парни, – сообщил Дэвис.
– Осмотрите помещение, – предложил я, – здесь могут быть трещины, или прятаться другие «осьминоги». Только давайте тише.
Мы быстро огляделись.
Все в порядке. Тихо, сухо. Темноту почти разгоняют фонари.
С улицы были слышны попытки «осьминогов» выяснить, куда это пропал их «обед». Они сновали вдоль большой железной двери, пробовали ее на прочность, лазали по стенам и крыше. Станция техобслуживания устояла.
Минут через пять монстры отстали от нас, и все затихло.
– Пронесло в этот раз, – прошептал Мэд.
– Нам надо вернуться, – категорично сообщил Лавуазье, – я не…
– Док, они разгромили обе лаборатории, – резко прервал его Дэвис, – я уже потерял двоих людей. Не могу потерять еще и всю надежду человечества.
– Лестно, конечно, звучит это замечательство, но вы же понимаете, что я все еще не в состоянии воспроизвести сыворотку.
На Лавуазье было страшно смотреть. Эта смесь отчаяния, гнева, готовой сорваться напрочь крыши и жуткая усталость, бурлящая где-то на дне его сознания, но так легко угадываемая во взгляде.
– Я разобрался в механизмах ее работы, – продолжил срывающимся шепотом Артур, – эмпирически доказал эффективность и даже возвел коэффициент успешности до восьмидесяти процентов. Но, кроме двух образчиков антидота, у меня ничего нет. Это все что я сохранил. А расшифровать его цепочку я не успел, господа.
– Где еще может быть такая лаборатория, чтобы ты закончил, док? – спросил Мэдисон.
– Да все же разрушено! Вся страна лежит в руинах!..
– Эй, Лавуазье, тише! – прошипел сержант, встав и опустив на плечо низенького ученого свою руку. Тот притих и тут же резко встал.
– Я знаю! Мы же на границе с Ливраном! Там, в Элемейне, есть отличный научный центр биологии и генной инженерии!
– Элемейн? – удивлено переспросил Дэвис, – мегаполис в чужой стране?! Доктор, вы в своем уме?!
При упоминании Ливрана и Элемейна семья выживших будто ожила. Мужчина быстро подошел к Дэвису и стал что-то активно говорить и показывать, а женщина с девочкой подошли к Мэду.
– Я… я не понимаю, вас, – почти вежливо ответил сержант, – Мэдисон, о чем они?
И только тут, прислушавшись к мольбам – а иначе это не назовешь – я понял, что выжившая семья говорит по-ливрански.
– Я хорошо пишу по-ливрански, но понимаю похуже, – признался Мэд, ища поддержки у меня.
– Не смотри на меня, я знаю еще меньше твоего.
Но я все же разобрал несколько фраз. Мужчина с женщиной просили отвести их к границе, они хотели вернуться домой в Элемейн.
– Как они тут вообще выжили? – спросил Дэвис.
– Ты же видел ту обжитую лабораторию, сержант? Вот так и выжили…
Мэд попытался успокоить женщину. Но, судя по всему, услышав о родном городе, внутри каждого из них зажглось такое мощное пламя надежды, что мы сейчас не в силах были унять его.
Прошло минут пять бесполезных споров и уговоров.
– Господа, мы просто тратим время, – вмешался Лавуазье, – слышите? Дождь начал крапать. На небе тучи, а еще позже начнет темнеть. Через пару часов здесь соберется вся армия exo-octopus, и тогда уже эта мастерская не выдержит.
– Вы правы, док. Что предлагаете? – спросил Дэвис.
– Как старший по званию, не предлагаю, а приказываю выдвигаться к границе. Насколько я помню по карте, таможенный пункт совсем недалеко.
– С полкилометра, – подтвердил Мэдисон.
– Как раз с этой отметки начинается милитаризованная зона, – вставил я.
– Я не понесу сверхсекретный объект в руки предположительных врагов, – отрезал Дэвис, переводя взгляд с чемоданчика на Лавуазье, – это военное преступление, доктор.
– Это единственный шанс, сержант. Тем более будет совсем не замечательство, если вы оставите этих гражданских умирать здесь. А им как раз надо к границе…
Наступила тишина. Давящая, угнетающая.
Даже выжившие ливранцы успокоились – Мэд объяснил им, что сейчас военные принимают решение.
– Давайте так, Лавуазье, – наконец произнес Дэвис, – доведем иностранцев до таможенного пункта, а там посмотрим, – я ничего не знаю о текущей политической и военной ситуации, поэтому не могу отвечать за сохранность нашей миссии.
– Это под мою ответственность, сержант, – твердо ответил биолог, – я сам проведу переговоры, если понадобится. А смелый Мэдисон поможет с переводом.
– Я? Ну… попробую.
– А я вот против этого похода за границу, – вставил я.
«Сейчас надо выдержать их напряженные и вопросительные взгляды»…
– Причина, Альфред, – Лавуазье начал заводиться.
– Там, в заброшенном городе, остались наши друзья. А в Вэлмонде тебя, Артур, ждет дочь…
– Подождет! – неожиданно для всех рявкнул ученый и сам же осекся.
– Понимаешь, Альфред, – сказал он через паузу, – Вот это, – он поднял чемоданчик с сывороткой, – важнее всех наших жизней. Это спасение всей Алдиги, а может уже и всего человечества…
– Фред, ты чего? – вдруг вставил фотограф, – Это же сенсация нашего века, это Нобелевка и Пулицер вместе взятые!..
Он подошел ко мне вплотную и произнес шепотом.
– Просто свяжись с Сарой и сообщи, что мы смотаемся туда и обратно, и вернемся к ним уже с целой армией…
– Чего ты ерунду говоришь, Мэд. Нас на границе расстреляют и сыворотку заберут.
– А как же «дело жизни»? Или Она уже дороже?..
«Конечно, Она уже дороже, Мэд. Все эти новости, информация, данные – блажь в пустом черепе людей. А тут живой человек, девушка, которую надо защитить, да еще и остальные… люди, неожиданно ставшие друзьями, а не просто абстрактные читатели и зрители. Нет, Мэд, Сара важнее»…
Я удивился этим новым мыслям. И Мэд это понял.
– Я знаю, ты сомневаешься, но вспомни, что спасение Сары вряд ли будет героическим моментом, если мы не размножим эту чертову сыворотку.
– Здесь ты прав.
Нас окликнули.
– Ну что там, господа? – нетерпеливо спросил Лавуазье, и голос его показался мне грубым.
– Как и сказал Дэвис, сначала поможем этой семье перебраться в Ливран, – ответил я.
– Хорошо, – кивнул сержант, – мы сделаем это. Только давайте немного переведем дух. У нас еще есть минут десять. А затем двинемся к границе. Проверьте свои запасы, обыщите эту мастерскую повнимательнее. Нам пригодится любые оружие и припасы.
Мэд донес до ливранцев суть нашего разговора. И те тоже стали обшаривать станцию.
А я не в силах больше бороться просто сел и взглянул на свой рюкзак с рацией.
«Вот что я ей сейчас скажу? Что мы их бросаем на съедение монстрам и просто уходим в чужую страну в жалкой попытке найти лекарство от этой «болезни»? Что она ответит? «Окей, Фред. Ты герой, спаситель целой страны. А я тут пока с мужем начну строить новое общество».
Общество призраков, оказавшихся в ловушке сюрреалистического спиритического сеанса, во время которого целые страны будут наблюдать за жизнью эфирных существ. Да, мы уже не люди, а просто привидения, чьи-то воспоминания, загнанные по чужой воле в карантин.
Чья это воля? Ливрана? Страна, безусловно, имеющая амбиции в мировом сообществе… но. На мой взгляд, сильно погрязшая в создании внутреннего благостного устройства.
Кто еще? Федерация? Нет, у них на востоке совсем все плохо. Особенно с сепаратистами на острове Талос – там не совсем гуманными методами пытаются продвинуть референдум об объединении с Ливраном. В общем, Федерации не до нас.
Из прямых соседей остается только Эрибия. Эти могут. Ядерное оружие есть. Почему бы еще не обзавестись уникальным биологическим? И испытать его на переживающей не лучшие времена Алдиге? Вариант. Но слишком прямой, в лоб… но кто знает. Я уже устал сканировать своим мозгом все политические перипетии…
«Я устал, Сара. Я просто хочу выжить, и желательно оказаться рядом с тобой. Я знаю, что ты замужняя барышня, но есть же в этой жизни несправедливости. Поэтому будем считать, это одним из видов неуместного, несправедливого желания призрака.
Мы сможем разобраться с этой сывороткой. Я чувствую это. Просто ответы явно лежат где-то здесь, а не в Ливране. Но Мэд прав, спасти эту семью надо.
С этого и начнем.
А тебе, Сара, я сообщу об этом чуть позже».
Я думал обо всем этом, проверяя свой инвентарь. Вроде самые минимальные запасы на месте. Немного еды – я предложил ее девочке-ливранке – немного воды. Записи, диктофон с почти посаженными батареями. Пустой пистолет. Топор. Целая одежда. Я сам.
Рядом ходил Мэд, записывая на камеру слова ливранцев.
«У Мэда надо взять аккумуляторные батареи. Его камера только на них и держится, но для диктофона можно попросить».
Дэвис отыскал пару бутылок воды. Даже Лавуазье нашел какие-то старые консервы. Срок истек, но мы съели их, не морщась.
Я успел поговорить с Дэвисом.
– Как ты, сержант?
– Неуместный вопрос военному при службе.
– А как человек, стоящий на границе живого и мертвого?
– Пытаюсь выжить вместе с вами, мистер журналист.
– Мне жаль твоих парней… я им благодарен, они спасли нас…
– Да… Калахана накрыло так быстро, что я даже не сразу сообразил… а Рой, этот чертов герой, тебя спас…
– Так и сделал. Сказал пере смертью, что не хочет стать этой тварью… И погиб…
– Да. Теперь нам отвечать за живых. А парни… Как ты сказал?.. За границей мертвого?
– Мы не далеко ушли…
– И то верно. Ладно, Фред. Идем.
Дэвис поднял нас на ноги. Отведенные десять минут прошли. По крыше стучали капли дождя. Было пасмурно. Но идти надо было сейчас, иначе в темноте нам конец.
– Выходим, парни. Я с Фредом впереди, затем Лавуазье, потом семья. Мэд, ты замыкаешь. Фонари держим включенными. Батареи у всех свежие. Не дай бог, свет погаснет. Он – наше спасение. Когда подойдем к таможне, быстро ищем возможность связаться с военными Ливрана.
Мэд подошел к воротам, готовый открыть их.

****
А дальше без возможности сделать выдох и вздох. Пробежка – нет, почти конский галоп – по улицам Вингреда под проливным дождем. Средневековая битва в ближнем бою с преследующими нас монстрами. Спотыкание, «купание» в грязи, поднятие и снова бег. Крики, суета и снова попытка избежать липкие объятия смерти. Она вползала внутрь страхом, оплетала безысходностью, сковывала щупальцами «осьминогов».
Все как в динамичном клиповом монтаже какого-нибудь эксцентричного режиссера. Бег, бой, бег; улица, переулок, улица; здание, разруха, здание. И нескончаемый дождь с небес.
Он спасал, смывая слизь монстров с одежды, но и ухудшал обстановку – охлаждал тварей, делал их маневреннее, а нас неуклюжее.
Но вот шаг за угол, и мы возле таможни.
«Что это?!»
Мы остановились. Не просто потому что стало жутко и тошнотворно мерзко, а еще и от того, что пройти теперь было сложно.
На дороге, преграждая путь ко входу в КПП, лежали большие груды тел. Ближе к нам валялись «осьминоги», ближе к границе – человеческие трупы. Десятки трупов… нет сотни.
«Люди убегали от монстров в надежде спастись в соседней стране. Но у пограничников было другое мнение. Приказ – никого не пропускать. Не выпустить заразу из зоны карантина! И они… положили всех…»
Я успел разглядеть группу людей, прорвавшихся в самим воротам и расстрелянных там же.
– Какая жесть… – из-за дождя я еле слышал стоявшего рядом Мэдисона.
Я не успел среагировать на его ругательства, потому что нас нагнали «осьминоги». Они выбежали на ту же дорогу – на оперативный простор.
И тут на высоком заборе с воротами включилась сирена и роботизированный женский голос предупредил.
«Внимание! Опасность в милитаризированной зоне!»
Сразу же активировались настенные турели с пулеметами.
Раздались мощные очереди по монстрам.
– В укрытие! – прокричал Дэвис. Мы разбежались в стороны. Мы с Мэдом успели укрыться в проулке между домов. Где скрылись остальные, я не заметил.
Видел лишь, как пулеметы кромсают «осьминогов».
– Вот тебе и соседское приветствие, – даже как-то весело прокричал Мэд, – убили гады столько человек… карантин хренов!..
«Это только здесь, Мэд. А сколько жертв по всей границе…»
– Зато хотя бы подсобили с тварями, – фотограф сделал несколько снимков, – смотри, как косят «осьминожек».
В мире, где города постепенно захватывают головоногие инопланетные монстры, я совсем забыл, что главным чудовищем Земли по-прежнему остается человек.
«И тут хотелось воскликнуть «ну можно же по-человечески!» А потом вспомнилось, «по-человечески» сейчас – это, видимо, вот так, с трупами и биологическим оружием, и вряд ли иначе. Что ж, времена изменились… а люди нет. Не здесь добряки спрятались. Они уже далеко».
Турели стихли, после их работы раздался голос «Внимание! Зона отчищена!». Фраза была произнесена на трех языках: ливранском, алдигском и английском.
Мы вышли на дорогу.
Про ошметки трупов я не буду говорить. Тут и так все ясно. Упомяну лишь, что мы шли по сплошной каше, в которой я не мог отличить, где человеческое мясо, а где инопланетное.
Пулеметы все еще смотрели в нашу сторону, из стволы раскалились, а из дул шел дым.
Но они «молчали».
– Я не вижу на стене и вышках людей, – заметил Лавуазье.
– Здесь работает искусственный интеллект, – пояснил Дэвис, – новейшая пограничная система охраны. У нас я такую видел лишь на одном пункте… Сейчас попробую.
Он подошел чуть ближе и заговорил, повысив голос.
– Я представитель сухопутных военных сил Алдиги, сержант Харим Дэвис. Прошу разрешения на проход к таможенной зоне и пересечение границы для помощи беженцам из Ливрана… Они хотят вернуться на родину, а мы хотим заручиться поддержкой Правительства Ливрана, так как обладаем вероятным биологическим препаратом для борьбы с инопланетными существами, именуемыми exo-octopus. Информация принята?
– Информация принята, сержант Дэвис, – ответил приятный женский голос, принадлежащий компьютеру, – в проходе отказано.
И уже более механический вариант добавил.
– Внимание! При попытке подхода к границе и пересечении ее будет открыта стрельба прямым наведением без предупреждения.
– Зараза! – прошипел Дэвис.
– С этой красоткой, видимо, бесполезно бороться, – подытожил Мэд. И задал ИИ свой вопрос, – а живые люди, пограничники, есть на КПП?
– Ответ утвердительный. Операторы ИИ и военный персонал присутствуют, но не допускаются к переговорам с целью снизить шансы заражения людей и проникновения биологической угрозы на территорию Ливрана.
А затем снова информация-предупреждение на трех языках. Будто мы, глупые человечки, с первого раза не поняли – «к вам в гости нельзя, а то расстрел».
– Как будем пробираться? – спросил я у Лавуазье.
– Я всего лишь ученый, а не шпион.
– Быстро вы, Артур, сменили тактику…
Он промолчал.
Зато заговорили выжившие ливранцы. И заговорили весьма твердо и настойчиво.
Отец семейства активно жестикулировал, мать кивала, прижимая девочку к себе.
«Они хотят туда, пересечь границу. Они слышали предупреждение, но все равно хотят домой».
Я попытался на скудном ливранском спросить, знают ли они какие-нибудь тайные проходы или лазы через стену – они ведь в Вингреде явно дольше нашего задержались, может успели изучить местность.
Но бородатый мужчина развеял мою надежду.
– Он говорит, что они боялись подходить к милитаризованной зоне, – перевел Мэд, – говорит, что наше появление вдохновило их.
– Отговоришь их идти?
– Попробую.
Мэд долго объяснял ливранцам, что впереди смерть. Потому что искусственный интеллект и, скорей всего, их соотечественники по ту сторону ворот теперь считают всех членов семьи зараженными. А если не зараженными, то перебежчиками, предателями, врагами народа – нужное подчеркнуть.
Но глава семейства явно не слушал моего друга. А под конец речи Мэда начал отпихивать его от себя. У них явно был свой план.
Я даже не сразу заметил, как они побежали к воротам.
Первым отец, за ним мать с девочкой на руках.
– Какого черта! – я указал остальным на ливранцев.
Пулеметы мерно двигались, «наблюдая» за беженцами.
– Надо их отвлечь, – сказал Мэд и стал кидать в турели все что попадало под руку.
Дэвис и Лавуазье присоединились. Я, не раздумывая, метнул в пулемет свой топор. Оружие пролетело с пять метров вперед и вверх и зацепило турель.
И тут раздались пулеметные очереди. Сначала длинные, а затем короткие. В конце пара одиночных выстрелов – добивающих.
Отец семейства успел прислониться к бетонному забору, так и сполз по стене мертвый. Женщина в страхе села у самых врат, укрыв собой дочку. А девочка из-под матери пыталась постучать в закрытые ворота. Они погибли изрешеченные пулями калибра, который мог пробить дюймовый слой металла, не то что два хрупких человеческих тела.
Я разглядел ручку девочки, тянущуюся к двери. Последний жест маленького существа.
– Сволочи! – прокричал разъяренный Мэд.
Мы все это время безуспешно пытались сбить пулеметы.
В конце концов, Мэдисону удалось сломать один – булыжник попал точно в цель.
После этого остальные турели направили свои стволы на нас.
– Бежим! – скомандовал Дэвис.
Мы отступили в переулок под шквалом очередей. Пару минут ничего не происходило. А затем сквозь дождь я услышал жужжание.
– Зараза, – только и процедил Дэвис. Я проследил его взгляд и увидел над нами пять военных дронов.
Снова раздался голос.
– Потенциальным зараженным приказано отойти от границы на пять сотен метров, покинув милитаризованную зону. В случае, если потенциальные зараженные попытаются приблизиться или навредить технике другой страны, по ним будет открыт огонь на поражение.
– Это нарушение наших конституционных прав! – громко сказал Лавуазье, – И фактически объявление войны Алдиге!
Но в ответ лишь прозвучал повтор сообщения.
Здесь нечего было делать – с вооруженным искусственным интеллектом не поспоришь. Машины победили.
К тому же скоро могли появиться новые «осьминоги», ведь начинало темнеть.
– Надо выбираться отсюда, доктор, – в конце концов, произнес Дэвис.
– Давайте попытаемся вернуться к фургону. Там все обдумаем, – мое предложение звучало логично.
 Под пристальным наблюдением с воздуха стали отходить. А затем перешли на бег.
Дождь моросил по асфальту, крышам и стенам, омывая мертвый город и оплакивая жертв этого безумия. Где-то над головами все еще летали чужеземные дроны, а во мраке таились монстры.
Надо было добраться к безопасному свету – встать под прожекторы фургона.

****
Бежали уже иными переулками, чтобы не наткнуться на монстров. Дэвис с навигациями Мэда решил сделать небольшой крюк, чтобы снова не выйти к станции техобслуживания. Рядом с ней, наверняка, еще терлись «осьминоги». Как я понял, он вел нас к главному входу института, где мы оставили машину.
Переулок сворачивал в еще более узкий проход, а потом мы вышли на широкую улицу.
От низкоэтажных построек на границе снова выходили к высоткам. Дома и административные здания перемешались – не отличишь одно от другого. Стекло и бетон в самом примитивном проявлении хай-тека.
«Да, это не Алвуд, где мы встретились с Сарой, с его прекрасной декадентской урбанистикой и любовью к теплым цветам кирпичных стен. Да и зелени в Вингреде меньше. Хотя природа, безусловно, уже отвоевала этот город у людей. А головоногие твари успешно вписались в ландшафт».
Мы укрылись под навесом одного из отелей. Пока делали передышку, ко мне подошел Мэд.
– Эй, Фред… как считаешь, на что рассчитывала эта семья?
Мэдисон переживал больше остальных, он ведь и сам имел ливранские корни и больше остальных общался с погибшими беженцами.
– Они отчаялись. Раз уж уговоры военных на них не подействовали, значит, точка невозврата давно была пройдена.
– Да…
– Наверняка, они давно думали об этом, да и судя по их убежищу, запасы еды и воды их закончились еще несколько дней назад.
Он молча покивал.
«А что тут еще добавить. Что мне жаль этих бедолаг? Да жаль, но это ничего не изменит. Они сами распорядились своими жизнями. Дом зовет каждого. Если ты, конечно, успел обрести его».
Дэвис подозвал нас. Спросил у Мэда далеко ли еще.
– Пара поворотов, сержант, и мы выйдем на ту улицу, где припарковались. Но метрах в трехстах к западу от нашего «железного коня».
– Это радует, господа. Замечательство нескрываемое, – с облегчением сообщил о своих чувствах Лавуазье. Он постепенно приходил в свою вежливую норму.
– Эй, нам бы еще бензинчика бы раздобыть с запасом, – проворчал Мэд.
– Ты разве не успел слить тот, что был для генератора в институте? – осведомился я.
– Ты за кого меня принимаешь, приятель?.. Конечно слил. Да и вот еще, – он достал из рюкзака жестянку литра на два, – нашел на СТО. Вам не показывал, а то еще приказали бы бросить в турели. А я гляжу наперед…
– Принято, – одобрительно кивнул Дэвис, – ну все, идем. Дождь вроде на убыль пошел, зато темнеет.
Вышли на оперативный простор. Широкая улица, слева несколько машин, справа полуразрушенные здания. Прямо через бинокль виднеется наш фургон. Горит, как врата Рая, освещая своим благословением десяток метров вокруг.
– Ты намерено не выключил двигатель, чтоб потратить больше бензина? – съязвил я.
– А ты бы хотел остаться без спасительного света, приятель?
– Туше, приятель.
– Да, волшебную все-таки установку ты заказал у Кшиштога, док, – Мэд похлопал Артура по плечу.
И тут мы услышали активное шлепание по мокрому асфальту. А затем и увидели ораву тварей, выходящую, выползающую, выпрыгивающую с улицы на перекресток метрах в десяти от нас. «Осьминоги» тут же заметили «ужин». Раздался утробный крик.
– Твою-то за ногу корову! – устало произнес Мэд.
– Давайте живо наперерез, вон в тот проулок! – скомандовал Дэвис.
Мы помчались вперед. Монстры нападали слева, с северной стороны.
Расстояние катастрофически быстро сокращалось.
Из оружия только металлические арматурины, которые нашли в одном из переулков, и наши фонари, от которых даже больше толку, чем от железяк.
«Бежать. Только бежать».
Успели свернуть направо и пробежали между накренившимся домом и высоким зданием. Академическая вывеска извещала «Торговый центр Хэллуэй».
Я успел подумать, что такая скромная реклама – необычное явление для нашей страны.
Забегать внутрь – загонять себя в ловушку.
«Хотя там может быть есть надежные двери с запорами, а еще еда и даже оружие…»
Но Дэвис уже убежал вперед, а за ним Лавуазье с Мэдом. Ноги сами несли подальше от кричащей липкой смерти.
Снова поворот. Трава и мох под ногами, выбивавшиеся через трещины в асфальте и плитках, были мокрыми и скользкими.
Старались двигаться прямо, чтоб в итоге все равно выйти к фургону.
Твари неслись следом. Я даже не оборачивался, просто знал, что они рядом.
В итоге выбежали на открытую стоянку. Дэвис закрыл большие металлические ворота.
– Глядите! – Мэдисон указал на брошенный военный джип.
Дэвис рванул туда, сразу же попробовал завести.
Конечно же нет – ведь под машиной я сумел разглядеть темное пятно то ли от масла, то ли от бензина.
Зато из салона послышался радостный возглас солдата, и он вышел с чем-то увесистым.
– Что это? – спросил Лавуазье.
– Огнемет!.. Зараза, пустой бак…
В этот миг «осьминоги» прорвали нашу оборону и стали перевешиваться и даже перепрыгивать через ворота.
– Мэд, давай сюда свой бензин!
Фотограф скривился от отчаяния, но мгновенно стянул с себя рюкзак.
– Прикрывайте нас, – скомандовал Дэвис нам с Лавуазье, – а ты лей быстрей!
Тварей было несколько десятков – глаз уже был наметан на такие подсчеты. «Осьминоги» тоже были научены делом – по крайней мере, этот отряд. Нас пытались взять в кольцо, но особо близко не подходили из-за лучей света. Фонари – как я говорил – лучшее оружие. Мы стояли посреди квадратной парковки метров от стены до стены. В десятке метров от нас находился тот самый джип. От него ближе всего было к противоположному от ворот выходу.
– Что там с оружием? – крикнул я через плечо, – Скоро дадите прикурить?
– А вот, держите! – голос Дэвиса был воодушевляющий и боевой, – Именем Святого Паскуаля, покровителя вооруженных сил Алдиги, я освещаю это пламя! Горите в Аду, твари!
И он пустил струю огня в столпившихся «осьминогов».
Еще один яркий луч. И такой же смертоносный. Ох как не любят «осьминоги» огнь! Раздались вопли монстров. Сгущающиеся сумерки на несколько мгновений окрасились в желто-оранжевые цвета. И тут же снова все потемнело. Все же пока еще шел дождь – невольный союзник «осьминогов». В его каплях их обожженная и обугленная кожа не успевала как следует обжечься и обуглиться.
Но все же смятение в рядах врага появилось. И это был наш шанс.
– Скорее за джип! Бегом туда! – скомандовал сержант.
Но быстро перебраться не удалось. Головоногие все же успели окружить нас, но кольцо у них получилось довольно большим, включив и джип с нами.
Пока Дэвис бил струей пламени по основным силам спереди, мы с Мэдом, забравшим фонарь у ученого, пытались «прорубить» проход светом через заднюю от нас часть кольца.
Получалось так себе, ведь в какой-то миг я обнаружил себя, стоящим спиной к спине с другом в плотном окружении тварей. А Лавуазье, который впал в какой-то ступор, сжимая свой чемоданчик, оказался вместе с Дэвисом за джипом!
Пока водил фонарем, отпугивая монстров, и замахивался арматурой на слишком резвых, услышал скрежет, а потом гулкий стук.
Развернулся и увидел, как «осьминоги» перевернули автомобиль и стали наступать на сержанта с ученым. Из-за этого Дэвис стал поливать огнем не только монстров, но и машину.
Я вернулся к своим задачам, к своим врагам перед лицом. Но в голове молоточком уже начала стучать вещая мысль «Нам конец».
И в этот миг за спиной рвануло так, что в ушах зазвенело. Ударная волна попыталась отбросить меня на «осьминогов». И я бы приземлился лицом на этих бедных тварей, если бы они от страха тоже не разбежались.
Несколько секунд все плыло, будто в рапиде. И звуки, и изображение гудели и плавали в кисели пространства. Затем все медленно вернулось в норму.
И я увидел, что все же лежу ничком на асфальте. Рядом распластался Мэдисон. Где-то на фоне зрительного восприятия в сумерках носились перешуганные головоногие.
Я сел, повертел головой. И увидел яркое пламя.
Горел перевернутый джип. Очевидно, что он взорвался.
– Мэд… Мэд, вставай. Надо валить.
– Встал уже, – голос его был бодр, или мне так казалось.
Я сам попытался встать, и получилось только со второй попытки.
Сначала мы неуверенно побрели к большому костру, а затем побежали.
Дэвис лежал полусидя метрах в пяти в машины. Упасть полноценно на спину ему не позволял баллон с бензином от огнемета. Сержант был в сознании и корчился от боли. Он бы рад встать и отбежать от жаркого пламени. Вот только правую ногу ему оторвало по колено, а левая болталась на сухожилиях.
Мы присели рядом. Мэд обнял его за плечо, я взял за руку. Сержант сжал мою кисть.
– У… ходите, у…ходите., – Дэвис еле держался.
– Мэд, что есть из аптечки? – задал я безнадежный вопрос хоть и вкладывал в голос всю надежду, которую смог собрать в себе, – Может морфий?
– Да какая аптечка, у нас воды толком нет.
– Надо хоть как-то помочь!
– А как?
– Давай оттащим его к выходу.
Мы начали волочь сержанта по земле, но он закричал и отдернул наши руки.
– Оставьте!.. Г..де ученый?
«Лавуазье!» Я быстро огляделся. Найти его было не сложно. Он лежал за машиной, прижатый к стене здания. Череп раскроен о бетон. Ноги утонули к груде головоногих тел. Один «осьминог» успел даже присосаться к открытой ране на голове биолога, откладывая личинки. Я посветил фонарем. Но эта тварь была так занята процессом, что ни жар пожара, ни свет фонаря не беспокоили ее.
 С размаху вмазал по «осьминогу» арматурой, забыв о безопасности. Благо хватило одного удара, чтобы расквасить небольшого монстра по стене. Перчатки тут же залила слизь.
«Долой перчатки!»
Артур был мертв. На лице застыла гримаса удивления.
– Забери чемоданчик, – услышал я голос Мэда. Но я все стоял и смотрел.
– Забери чемоданчик, Фред! Быстрей! – крича, Мэдисон толкнул меня.
Чемоданчик с сывороткой против монстров был цел и перекочевал в мои объятия.
– Давай, берем Дэвиса и уходим!
Но сержант, еле выдавливая из себя слова вместе с кровью, лишь указал в сторону небольшой калитки с парковки.
– Они идут, – теперь указал на уже сгруппировавшихся у ворот «осьминогов».
Они стали обходить взорванную машину по большой дуге, и их по-прежнему было много.
– Я… задер..жу их…
Дэвис сжал в руках ствол огнемета.
Мэд кивнул.
– Прощай, брат, – только и сказал он.
«И все? Эти люди жизнь отдали, чтобы спасти нас… всех людей… а мы можем сказать только «прощай»?!»
Я несколько раз за свою карьеру видел смерть людей в непосредственной близости. И каждый раз думал, что «вот этого достаточно», чтобы я принял факт конечности жизни, факт страшной бездны, факт того, что это может быть бездушно, кроваво и даже омерзительно.
Но как оказалось, всех этих случаев было недостаточно.
Я просто стоял и смотрел, как Дэвис готовится принять неизбежность. Он всего на секунду взглянул на меня. А затем вперил взгляд в подбегающих монстров.
А я смотрел, и даже не мог помочь. Человек на моих глазах снова сам решил, что ему делать со своей жизнью и смертью.
«Как там было в том стишке на стене? «Зуд в затылке? Глянь – не дрожат ли руки. Интуиция и совесть – такие разные подруги». Интуиция кричала «рвать отсюда когти», а совесть умоляла остаться и помочь хотя бы Дэвису. Я не знал, кого слушать. Со мной такого давно не происходило. Видимо, я сломался.
Только Мэд смог с силой оттолкнуть меня, вытянуть из этого зыбкого болота отчаяния.
Приятель стал тянуть меня к выходу, схватив за ворот куртки.
Так мы сначала оказались у калитки, а затем в темном переулке между зданием и парковкой.
Мы видели, как залпы огнемета на мгновения озаряли небо. Слышали шипение огня, плоти и воды. А еще крик Дэвиса.
Потом все резко оборвалось, утонуло в жутком хлюпающем чавканье.
В руках остались лишь: фонарь – у Мэда, и чемоданчик – у меня.
«Надо бежать».

****
Вот и бежали. Сто метров до фургона. Пятьдесят. Десять.
Забежали в него, закрылись. Спрятались в круге света.
А за окном уже наступил вечер. Он окутал пространство вокруг прожекторов плотной тьмой. И она была жива, двигалась, металась, выставляя вперед свои щупальца.
– Как он умудрился взорвать чертов джип?! – Мэд был зол. Он тоже метался, но у него в распоряжении было всего несколько метров фургона.
– Там бак был пробит или даже движок. Я разглядел темное пятно под машиной.
– И что? Там же дождь! Все давно испарилось и смылось! Как бы оно все рвануло!?
– Я не знаю, Мэд! Не знаю! – И у меня сдали нервы. Стукнул ладонью по столу.
– Чемоданчик у нас? – спросил фотограф.
– Да.
Мы открыли его. В мягком поролоне лежала пара колб с бурой жижей.
– Лекарство ценой несколько жизней.
– И как теперь будем перебираться через границу? – Мэд все шагал туда-сюда, – Надо же довести это дело до конца!
– К черту этот Ливран! – разразился я, – Поехали к нашим в Ринг. А оттуда уже передадим сыворотку генералу Хобсу. Пусть теперь они с Кшиштогом голову ломают. Думаю, там найдутся биологи. Там же Юна, дочь Артура…
Мэдисон резко остановился, что-то напряженно обдумывая.
Я в это время достал рацию.
– Ты что отключил ее?!
– Нет! – возразил фотограф, – Она у тебя все время была!
– Вот дерьмо!
Я включил передатчик. И рация тут же возмущенно затрещала.
– Фред, прием. Ответь уже!
– Да, прием, Сара. Как вы там?
– Как мы там?! – Только тут я уловил отчаяние и гнев в голосе девушки, – Какого черта ты так долго не отвечал?! Я битый час с тобой связаться пытаюсь! Тут… тут черте что происходит, Фред!..
«Смотри, герой, она обращается только к тебе, будто в этом мире есть только вы вдвоем…»
– Ты слушаешь?!
– Да, Сара. Прости. В суматохе не заметил, что рация отключилась.
– Дурак, блин!..
– Так что у вас?
И тут я услышал всхлипы, а затем рыдания.
– Уилл умер. И все его солдаты… они друг с другом поссорились из-за нас. Все мертвы!..
Рыдания в эфире.
«Она одна, Фред».
– Сара, успокойся. Мне жаль. Расскажи, как это произошло.
«Идиот. У нее муж умер. А ты подробности его смерти просишь».
– Кшиштог… отдал приказ… не отпускать Уилла… с… с нами, – через всхлипывания трудно было все разобрать. Дыхание Сары сбивалось.
Мэд подошел ближе.
– Сара, ты жива – это главное. Ты там спряталась? В безопасности? – я не унимался.
Но девушку поглотило горе.
– Да мы в безопасности, Альфред, – раздался уставший голос профессора Зимовски.
Мы с Мэдом облегченно выдохнули.
– Чертовски рад слышать тебя, Фредерик.
– Здорово, профессор, – Мэд даже улыбнулся.
– И я рад, парни, – Зимовски был серьезен, – но у нас действительно ситуация печальная. Все, что сказала Сара, правда. Она сейчас успокоится и вернется.
– Вы сумели встретиться с Биллом и остальными? – я решил взять себя в руки и перейти к делу.
– По этому будет отдельный рассказ. Сейчас, если вкратце, мы в Сарой остались одни. Расположились в надежной гостинице в центре Ринга. Обнаружили записку в одном из номеров. От Хейли. Она написала, чтоб мы ждали их тут. Они отправились в ближайшие окрестности города на поиски еды.
– Хоть одна добрая новость.
– Тут-то и не понятно, Фред. Мы скрываемся в гостинице уже несколько часов. И неизвестно, когда именно они оставили эту записку.
– Принято.
Мэд перехватил рацию.
– Профессор, еда, вода у вас есть? Что с оружием и бензином?
– Пистолеты на месте. Патронов хватает. Дичью, как понимаешь, Мэдисон, разжиться не успели. Питаемся снэками. Как у вас дела? Уважаемый Лавуазье уже прокричал «Эврика»?
Мы замялись.
– У нас тоже потери, Фредерик, – произнес я.
– Кто?
– Все.
– Принято… А что с вакциной?
– Сыворотка создана. Но с некоторыми условиями.
– Хвала небесам.
Тут в эфир ворвалась Сара.
– Фред, – голос уже был твердым, – приезжай сюда срочно. Понял? Приезжай ко мне… к нам… приезжайте, то есть… Поняли? Вы оба!.. Вы нам тут нужны!..
– Я тебя не брошу, Сара.
Я взглянул на Мэда. Тот только покачал головой, мол «любовничек, опомнись, не ходи по костям ее мужа».
– Мы не бросим вас, – подкорректировался я, – слышите, прием?
– Да… слыш... шииим…, – голос Сары исказился от помех и затих.
– Тьфу ты! – аккумулятор у нашей сел. В ярости я отбросил рацию.
Мэд бережно поднял ее и стал копаться в рюкзаке, ища батареи.
– Едем к ним! Немедленно.
– Не суетись, Фред. Дай дух перевести.
– Ты слышал их, Мэд. Они там на грани. Неизвестно, сколько там монстров. Могут и мородеры прийти или военные.
– Они в безопасности, ты же слышал Фредерика. Но ты прав, ехать надо… через час. Давай отдохнем.
Я напрягся, но Мэд был прав. Мы сами измотались.
– Через час поедем.
– Заметано, друг.
Но через час мы, конечно, никуда не поехали. Потому что прожекторы сожрали почти весь бензин.

 

 XII
Ночь хоть и выдалась тревожной, но мы все равно умудрились вздремнуть, по очереди следя за тем, чтоб «осьминоги» не подходи слишком близко. А утром, когда все твари ушли «спать», мы вышли на улицу. И весь день провели в поисках топлива для фургона и для нас.
– Давай вернемся к той стоянке, – предложил Мэд, когда мы крались по одной из улиц.
– Зачем?
– Хочу кое-что проверить.
Мы прошли вчерашними проулками и вышли на залитую солнечным светом бетонную площадку.
Остов сгоревшего джипа стал своего рода могильной плитой Дэвису и Лавуазье. Оба лежали там, где мы их оставили. Только отверстий в изуродованных телах стало больше.
– Аллилуйя! – возликовал напарник, подбежав к трупу сержанта, - Прости, чувак. Но ты бы сам хотел, чтоб мы нашли достойное применение этой штуковине.
Он бережно снял с Дэвиса огнемет, в баке которого слышался плеск оставшегося бензина.
– Надо похоронить их, – я подошел к нему, – хотя бы их.
Мы аккуратно расположили военного и ученого рядом с джипом. Мэд притащил из угла паркинга, где был свален всяких хлам, пружинный матрац и накрыл им тела. А затем мы опрокинули машину на колеса, и остов похоронил под собой людей, умерших в битве за нечто важное… по крайней мере, так хотелось думать.
«Вот теперь настоящая могила».
– Идем дальше, – я похлопал друга по плечу.
– Но учти, что в этот долбанный институт я не вернусь.
Мэд указал на видневшееся отсюда здание НИИ.
– Там темно, и уж слишком много «осьминожек» мы там встретили, – аргументировал он.
– А как насчет заправок и тех же СТО? Их тут много?
Мэд стал вспоминать.
– В той, что мы вчера были, уже ничего не осталось. А вот заправка есть в паре кварталах на север. Остальные на периферии, слишком далеко. Кстати, можем по дороге забрести в местный супермаркет. Сомневаюсь, что там что-то осталось…
– Но чем черт не шутит! Мы все же проверим, – улыбнулся я.
– А вот не надо за меня заканчивать мои же фразы, – возмутился Мэд. Посмеялись и двинулись в путь.

Улицы были пусты, «осьминоги» затаились. После вчерашнего дождя и затмения солнце будто оправдывалось. Жарило так, что пока добрели до МОЛЛа, с меня три пота сошло.  Внутри, как и предсказывал фотограф, запасов почти не осталось. Разжились только пачкой червивой муки, парой собачьих консервов и бутылем воды. Но Мэд заверил, что сможет испечь дорожный хлеб, ведь в «лаборатории-на-колесах имени Артура Лавуазье» имелась удобная горелка.

После этого прокрались мимо нескольких зданий, где угадывалось присутствие монстров. И вышли к заправке.
Бензина не нашли.
И вернулись к фургону.

Пообедали снэками. Затем Мэд предложил вернуться в здание Центра военной журналистики.
– Там есть свой огромный генератор на случай отключения электричества в городе – там же не только новости делали, но еще и были головные офисы нескольких международных корпораций.
 – Я понял. Стратегический объект.
– Типа того.
– Ну вперед. Веди.

Небоскреб был уже как родной. В первое посещение здесь мы не встретили ни монстров, ни людей, а только спокойствие. Вот и сейчас здание бизнес-центра казалось оплотом безопасности.
Так и случилось. Мы вошли. И с легкостью обошли все шестнадцать этажей. Благодаря панорамным окнам почти все помещения внутри просвечивались спасительным светом. А за счет того, что объект долгое время удерживался людьми, здесь сохранился налет цивилизации.
А после того, как мы нашли здесь много запасов припрятанной кем-то еды и воды, Мэдисон воскликнул.
– Эх, остаться бы здесь!.. Давай, сообщи по рации нашим, чтоб ехали сюда! Сделаем здесь наше укрепление!
– Мысль соблазнительная, конечно, Мэд. Но нет.
– Твои аргументы, друг.
– Во-первых, граница. Ты видел, как обходятся соседи из Ливрана с такими, как мы. Во-вторых, Сара, Зимовски и остальные вряд ли согласятся. В-третьих, ты вспомни нашу цель…
– Да, да… доставить этот гребанный чемоданчик генералу Хобсу в Вэлмонд… Ладно, дай хоть помечтать.
– У тебя пять минут. Затем идем изучать твой генератор.
Но генератор разочаровал нас. После обильных «подарков» небоскреба зажглась надежда, что и здесь мы сорвем куш. Но бензина не было.
И мы отправились обратно.
Добрались до фургона, когда солнце начало клониться к закату. А чтобы «накормить» нашу машину, у нас остался только литр из огнемета.
– Слушай, – начал размышлять я, – здесь в округе много брошенных автомобилей. Давай пробежимся и проверим баки. Это не должно занять много времени. Успеем до густых сумерек.
Мэд согласился. И вот в алых закатных лучах солнца мы стали обшаривать ближайшие улицы. На дорогах действительно было много машин. И где-то с десятой попытки нам повезло.
– Почти полбака! – обрадовались мы.
– Сливай, – сказал я Мэду, – а я обыщу еще несколько.
В одном «Лэнд Крузере» старой модели я обнаружил целую семью. Все с простреленными головами. Муж, жена, сын, бабушка и дедушка. Видимо, это был шаг отчаяния. 
Я разжал пальцы скелета за рулем и забрал револьвер. В багажнике было еще два барабана с патронами. А в баке плескалось топливо.
Мы слили все и поблагодарили умерших за такие дары.
В сумерках слышались утробные крики сотен головоногих монстров. Но нам было уже наплевать. Мы выехали из Вингреда.
Полный бак бензина. Свежеприготовленный хлеб, запас провизии, воды… и оружие.
«Умей радоваться мелочам, Фред».

****
Вечер. Мы выехали на перекресток трассы NS25 и шестидесятого шоссе, по которому выдвинулись из Вингреда.
– Ну что, напарник, как будем добираться до Ринга? – начал разговор Мэдисон.
– Если на юг по NS25, то проедем через Оаквилл и окажемся в Алвуде – в начале нашей истории.
– Именно…
– И оттуда сможем проехать на север по NS13 прямо в Ринг, как и двигались Билл с женой.
– Или… – протянул Мэд, разжевывая шоколадный батончик.
– Да, напарник…
– Мы сразу можем пересечь реку Киверин – мост в пятидесяти километрах на восток – и отправиться прямо по шоссе шестьдесят в Молдрэм…
– Нет, – сразу прервал я Мэда, – сдается мне, «осьминогов» в столице и в военной базе не поубавилось. Их число лишь увеличилось, ведь военные преподнесли им весь район на блюдечке.
Мэд покачал головой в раздумьях.
– Да, пожалуй, тут ты прав, Фред… Тогда на север по NS25, вдоль Киверина! Доедем до острова Блюм, а там через мост к Тиролю. Вдоль реки и, вуаля, мы уже в самом сердце округа Дартон – заедем в Ринг с северной стороны.
– Хм…
– Прямо было бы быстрее, конечно. Но и так неплохо – два дня в пути. Это лучше, чем четыре через Алвуд.
– Поворачивай налево. Время сейчас против нас, поэтому сэкономим эти дни. Меньшее из зол – трасса на север.
– Но учти, Фред, я редко бывал там. А после начала нашествия «осьминожек» не был ни разу.
– Вот и проверим, что там за рекой Киверин.
Фургон свернул на трассу NS25 и помчался на север.
Вечер сменился освежающей ночью. Дул легкий ветер, приносящий прохладу и вести о том, что где-то далеко во тьме головоногие пришельцы рыщут в поисках добычи. Их крики разносились по обширной долине. До реки оставалось еще часов десять езды.
Осмотрев проносящуюся местность вокруг, я предложил Мэду немыслимое – выключить прожекторы на крыше фургона.
– Сэкономим аккумулятор и бензин. Нам вряд ли теперь так повезет с поиском топлива.
– Здесь ты прав, второй раз за час, – усмехнулся фотограф, – но как же постулат «свет спасет от монстров и разрушит их темную обитель»?
– К черту его. Сейчас бензин важнее. Пожертвуем безопасностью ради скорости.
– Принято, шеф.
И он отключил яркий спасительный круг. Машина стала частью ночи… хотя не совсем, передние фары все же работали.
Асфальт на трассе был ровный, но дорожные сюрпризы никто не отменял.
Я не сказал Мэду, что сам был родом с севера. И до шести лет жил у самой границы с Эрибией, у истоков реки Истлунд. Там было холодно, так как местность была окружена с трех сторон Аливанским хребтом.
Но сейчас мы, конечно, направлялись в более южные дистрикты. Там царствовали леса и холмы. Не было крупных городов, а лишь небольшие деревни с пахотными полями, отвоеванными у лесных чащ, и пастбищами, усеянными травами.
А пока перед нами лежало дорожное полотно с желтой линией по середине. Я сверился с картой, тонкая нить трассы NS25 пересекала огромную равнину и натянутой струной выпрямилась вдоль реки. Она шла до самой границы с Эрибией, а дальше устремлялась к столице северного государства, городу Керухил.
Ночь разрезалась светом фар на две части. И с обеих сторон дороги было лишь море высокой травы с гуляющим средь темно-серых волн ветром.
Ехали спокойно.
Пока Мэд управлял фургоном, я успел перерыть машину от задней «кормы» до приборной панели. И нашел весьма любопытную вещицу.
– Мэд, смотри, – я показал ему кассету с магнитной лентой.
– Ух ты! Раритет!.. Давай опробуем местный проигрыватель.
– Хочешь всех «осьминогов» сюда созвать?
– Черт с ними! Мы уже преподнесли себя им, выключив прожекторы. Что ж теперь размениваться по мелочам.
Я улыбнулся.
– Умирать так с музыкой…
– Эй, я не готов помирать. Но зажечь этот путь надо. Врубай хэви-метал!
Сейчас мне казалось, будто музыка – тот элемент, который не хватает этой ночи.
«Да, мы не хотим умирать. Мы просто покажем этим тварям, как надо жить на полную катушку, даже если это пир во время чумы».
Я включил древний плеер на приборной панели и вставил кассету.
Через пару секунд заиграла песня.
– Ну неееет! – застонал Мэд.
А я рассмеялся во весь голос.
– А как же хэви-метал!?
В ответ фотографу из плеера раздался скрипучий, но такой элегантный напев от Эдит Пиаф.
Non! Rien de rien ...
Non! Je ne regrette rien...
Ni le bien qu'on m'a fait
Ni le mal tout ;a m'est bien ;gal!

Пела великая француженка. Я вспомнил перевод.
Нет! Ни о чем...
Нет! Я ни о чем не сожалею...
Ни о хорошем, что у меня было,
Ни о плохом. Мне все безразлично!

«Да, я тоже не сожалею, Эдит».
Я сделал погромче, несмотря на протесты Мэда.
И песня полилась по воздуху. И это был лучший саундтрек ночной дороги, пролегающей через травяное море.

****
С первыми лучами солнца мы добрались до места, где трасса въезжала в широкую пойму реки Киверин. Звезда щедрой рукой разбросала по медленно текущей водной глади свои блестящие искры. Они то тонули одинокими бликами, то собирались на поверхности в розово-белую дорожку зари.
Сама пойма не отставала в споре за красоту мира. Свет дал траве и кустам можжевельника, магонии и рододендрона краски – зеленые, красные, желто-бурые. Долина пела цветами, а ветер с радостью резвился среди этого великолепия.
Музыкальный плеер мы давно выключили. На него действительно сбежался десяток «осьминогов». Но мы с легкостью оторвались от них, отпугнув светом ручных фонарей и скоростью машины.
И сейчас фургон снова мчался по ровной трассе лишь в окружении реки, зелени и солнечного света. И это было так хорошо.
Я даже приоткрыл боковое окно, чтобы вдохнуть свежесть утра.
– Благодать, да? – Мэд тоже был доволен, – Так спокойно мне уже давно не было.
– И мне.
– Жаль только, что остальные этого не видят. Ни профессор, ни твоя Сара, ни чертов Дэвис с Лавуазье…
– Не жалей мертвых. Жалей живых, особенно тех, кто живет без любви, – вдумчиво произнес я.
Мэд на секунду замолк, а потом раскусил меня.
– Ты что сейчас процитировал Дамблдора из «Гарри Поттера»?
– Да! – я расхохотался. И Мэд вслед за мной.
– Жаль? Жалость остановила руку Бильбо. Ты умеешь возвращать к жизни, Фродо? – процитировал я другое произведение.
– Нет, – подыграл мне фотограф.
– Тогда не спеши рассуждать о смерти. Сердце мне подсказывает, что Голлум еще сыграет свою роль. Жалость Бильбо может изменить судьбы этого мира.
Снова смех.
– Если не знать, кто мы такие, – отсмеявшись, сказал я, – со стороны точно можно подумать, что мы ярые гики, едущие на какой-нибудь КомикКон в Сан-Диего.
– Да, – согласился Мэд, – гребанный Сан-Диего… я, кстати, был там. В одну из командировок.
– Не знал, что ты ездил в Штаты.
– Да, – Мэдисон погрузился в воспоминания, – это был репортаж о Зоне51 в пустыне Невада. А на обратном пути я сам осмелился отделиться от нашей группы фотографов и отправился в Сан-Диего… как будто рассказ в прошлой жизни… В этой есть только живучие твари, злобные люди и ускользающая красота за окном… Не сможем взять эту природу с собой…
– А ты сними ее! – предложил я, – Камеру в руки, и вперед!
– «Лейка» моя, конечно, топовая вещь, но она не передаст этого, – посопротивлялся Мэд.
– Это лучше, чем ничего.
– И то верно. Бери руль.
Мы ловко поменялись местами. И он, хлопнув меня по плечу, отправился расчехлять камеру для съемки.
Природа вокруг, будто профессиональная модель, ждала своего оператора, не меняя наряд и позу.
Сидя за рулем, я наблюдал за тем, как справа солнце поднималось все выше, расцвечивая мир вокруг. А слева кусты и низкие подлески прибирали к себе под листву последние тени ночи. На траве блестела роса, и от нее сам асфальт стал мокрым. Я держал спидометр на отметке в восемьдесят километров. И на такой скорости еще и на влажной трассе фургон немного вилял.
– Эй, держи ровнее, Фред, если не хочешь меня по кусочкам собирать с асфальта, – Мэд приоткрыл дверь автомобиля и, упершись ногами, снимал окрестности.
Я снизил скорость.
Киверин здесь был широк и спокоен. С одного берега реки до другого на глаз полкилометра, скорость… не больше двух метров в секунду. Могучие воды текли размерено, будто их нехотя толкало огромное чудовище. Хотя в своих многочисленных истоках Киверин позволял потоку с гор быть стремительным и шумным. Он зачинался из ледников узкого, но высокого хребта Камур и из озера Кир, покоящегося у подножий гор. Но это далеко на юг, между столицей Молдрэмом и Алвудом. А здесь, северо-западнее, Киверин был тем самым сонным неповоротливым чудищем. Оставалось только восхищаться этим спокойствием и поглощать его.
К вечеру мы должны были добраться к месту слияния могучей реки с ее главным притоком Теролем. В этом месте обе водные артерии разливались еще больше, образуя небольшое озеро Блюм. В его центр затесался одноименный островок, соединяющий мостами далекие берега рек. Там мы и должны будем перебраться в округ Дартон.
А пока у нас под колесами дорога и перед глазами блистательный рассвет, распугавший всех инопланетных тварей в радиусе километра.
К обеду Мэд сменил меня за рулем. Он наснимал несколько часов живописных пейзажей и был весьма доволен собой.
А я перекусил хлебом и снэками. И с благословения друга отправился вздремнуть.

****
Мне давно не снились родители. Память подтерла ластиком воспоминания о былом. Поэтому во сне все персонажи были размытыми, словно на акварельный рисунок упала пара капель воды. Краски стали блеклыми, цвета смешались, нарушая узор линий и замысел художника.
Такой порядок вещей выглядел бы фантасмагорично для обыденной реальности, но для мира подсознания – картина не вызывала вопросов. Это была норма.
Но не для меня.
Я будто оказался в странном зеркальном измерении, где четкость граней мира и персонажей сменилась их иррациональной диффузией с пространством.
Сон начался с кухни. По крайней мере по большому столу я угадывал, что это именно кухня. Силуэт мамы причудливо дрожал у гарнитура, где она вроде бы нарезала салат.
Я подошел к столу и обнаружил, что едва могу заглянуть, что на нем стоит.
«Мне пять лет? Но я ощущаю себя старцем»…
– Солнышко, не трогай печенье, сначала надо съесть салат, – размытое существо с ласковым маминым голосом обернулось ко мне.
Детский разум хотел закричать от страха, но взрослая воля понимала, что этот жутковатый образ – лишь очертания мамы, далекие воспоминания о былом.
Я не успел ей ответить, как меня кто-то поднял в воздух и усадил на широкие плечи.
– Сынок, пойдем играть! – голос папы был веселым и вдохновляющим. Я ощутил желание бежать семимильными шагами, перепрыгивая горы. Прилив сил и жажда приключений, свойственные пятилетнему ребенку, когда к его игре подключается родитель.
Сидя на плечах у отца, я пригибался, когда мы проходили через дверные порталы. Куски моей акварельной головы капали на темную голову папы, проникая внутрь, размывая его.
Мы вышли во двор, и меня охватил белый цвет. Я взглянул вниз, папа черным пятном куртки расплывался в разные стороны и становился все больше и больше. А я сам был красным пятном зимней куртки, будто шарик с нечеткими линиями.
– Хватай эту сосульку, малыш! Это будет твой меч, – смотивировал голос отца.
Передо мной с крыши невысокого навеса свисал огромный ледяной сталактит.
Руки были в перчатках, поэтому я смело ухватился за глыбу и дернул в сторону.
Хрякс! И она уже в моих руках – мой собственный меч для сражения.
Папа спустил меня с плеч и сам взял себе другую сосульку.
Во сне я ощутил прилив веселья. Странного веселья, ведь сам я был пятном, и передом мной стояло пятно много больше.
Лишь два размалеванных этюда, некогда бывшими персонажами.
Папа дал знак, и мы, весело крича, устроили бой.
…
Здесь обрывочные воспоминания заканчивались. Начинался чистый хаос фантазий.
Голоса – и мой, и отцовский – исказились, искорежились, будто их прогнали через дьявольский микшерный пульт.
Теперь это были звуки зверей… Или мутантов?.. Или механизмов?..
Я верчу головой, пытаясь зацепиться за знакомые ландшафты. Но мир катастрофически расплылся: больше нет белого или черного, красного или зеленого. Лишь серый цвет непроницаемой хмари. И даже этот грязный заснеженный задний двор затерся.
Во сне его сменил бесконечный белый лист бумаги, из которого торчали тентакли. Они переплетались самым немыслимым образом и говорили нашими голосами. И к ним добавлялись еще какие-то жуткие звуки. Будто кто-то отрывает от тела кусок за куском. Слышатся молящие крики. А потом понимаешь, что это ты вопишь. Но не взрослым голосом, а криком пятилетнего себя.
И вот во сне накатывает волна истерического безумия и неконтролируемой паники.
Ведь склизкие щупальца уже оплетают тебя: выдавливают глаза, затыкают рот, вползают тебе в кишки.
Во сне… кошмаре… я по-прежнему слышу голоса – отца, матери, свой. И эти звуки идут от каждой присоски на тентаклях. Испускают мерзкие вибрации. И даже улавливается некий запах подгнившей плоти.
Я бездвижен.
Прошлое стерлось. Осталась лишь сегодняшняя хоть.
– Простите, мама и папа. Вряд ли вы ждали именно такого воссоединения с сыном. В утробе мерзких тварей.
– Ничего, сын, – отвечают мертвые родители, – главное, ты с нами.
И от этого щемит сердце. Точнее то пятно акварели, которое на его месте… или это щупальце?..
Я чувствую легкие толчки.
Я уже не бездвижен.
Тряска усиливается.
– Фред, прости. Я тебя специально бужу, – говорит голос.
И я вскрикиваю, вырываясь от объятий Морфея.
Мэдисон склонился надо мной и виновато улыбается.
– Мне нужна твоя помощь, друг, – сообщает он. А я все еще не могу отойти от сюрреализма подсознания.

****
– Что случилось? – я протер глаза, – Который час?
– Смеркается, – отозвался сновавший по салону Мэд, – часов шесть вечера. Надо торопиться.
– Конечно надо. А почему мы стоим? – я сел на кушетке, все еще пытаясь проснуться окончательно.
– Потому что я ищу ломик, – суетливо ответил фотограф.
– Зачем он?
– Чтоб отрегулировать лебедку на носу «корабля»!
– А она зачем?
– Чтоб, блин, чертей на абордаж взять! Давай просыпайся уже! Помощь твоя нужна. Встряли мы! Взгляни в окно. А пока идешь туда, скажи, где лом? Красный такой…
– В инструментах глянь…
– Смотрел уже!
Я прошел к водительскому месту и глянул через лобовое стекло на мир. Мэд включил прожекторы и дальний свет. Действительно смеркалось. Мы стояли перед въездом на мост. А на нем поперек дороги на боку лежала карета скорой помощи.
«Черт».
– Может мы ее просто развернем на девяносто градусов, одна полоса освободится, – предложил я.
– Ты чертов Геркулес что ли?
– Ну вдвоем должно сил хватить.
Мэд скептически глянул на меня.
– Алло, Мстители, приезжайте, заберите своего Халка, он тут разбушевался!
– Я хоть идеи предлагаю…, – буркнул я.
– Идея уже есть, Фред. Надо просто лебедкой оттащить эту бандуру с дороги.
– Так. Давай делать.
– Лебедку заклинило. Там кабель друг на друга залез.
– Давай освобождать…
– Я для этого как раз и ищу ломик! И тебя разбудил, чтоб ты присоединялся!
– Все, я понял. Ищем.
– Я уже нашел, – он демонстративно достал инструмент из ящика под кушеткой, где я спал.
– О как. Ну идем. А то монстры скоро пирушку устроят.
– Да ладно, Фред! Как понял?
– Хватит паясничать.
Зацепили скорую помощь, дернули фургон назад. Путь свободен.
Проехали по первому мосту и оказались на островке Блюм.
Здесь был разветвленный перекресток. Переправа, по которой мы перебрались через Киверин, это было на запад. Еще одна дорога вела прямо на восток. И пара мостов уходили на юго-запад и юго-восток, к Молдрэму.
Река здесь немного ускорялась за счет молодых и бурных вод Тероля. Поэтому в трех метрах под нами слышался бодрящий плеск.
– Слушай, Мэд, давай наберем здесь воды. Спуск к озеру пологий. А в лаборатории Лавуазье есть неплохой фильтр. Хоть на этом сможем не экономить.
– Здравая идея, Фред. Но учти, что пока мы цепляли скорую, я слышал в отдалении крики «осьминожек». 
– А ты фургон подгони как можно ближе к краю, чтоб я оставался в круге света.
Так и сделали. И вот уже у нас десять дополнительных литров воды.
Пока я пропускал ее через фильтрационную установку в кабинете ученого, Мэд благополучно перевел фургон через второй мост.
Мы пересекли границу округов Хэль и Дартон. Дорога шла строго на восток, лишь немного забирая на юг. Местность вокруг уже погрузилась в вечернюю темень. Но «осьминогов» я не слышал, и уж точно не видел.
«Странно это все».
– Мэд, головоногих инопланетян не наблюдается, – я сел на пассажирское сиденье.
– Да. Я тоже заметил. Может они не успели освоить эти места за Киверином…
– Они любят воду. А здесь райский уголок для них.
– Странно, что и людей мы тут пока не встретили. Это печалит. Такое место безопасное.
– Это на первый взгляд. Да и сомневаюсь я, что при встрече с людьми у нас сложатся отношения, – парировал я, – вспомни стычку с местными в Оаквилле.
Мэд хотел было ответить, но только выругался, резко крутанув руль. Фургон повело. Меня прижало к пассажирскому сиденью. Машину развернуло градусов под сто, но мы не перевернулись.
«Какого черта, Мэд?!»
– Какого черта, Мэд?!
– Олень!
– Что?!
– На дороге!
Мы оба вперили взгляд на шоссе. На самом краю света от прожекторов лежал олень с раскидистыми рогами. Было видно, что он еще дышит.
– Обалдеть! – выдохнул Мэд.
Мы вышли на свежий вечерний воздух и подошли к бедному животному. Видеть так близко мирного представителя фауны, который не пытается опутать тебя щупальцами и сожрать, было так странно. Я как будто отвык от обычных диких зверей. А тут целый олень.
После пересечения озера местность вокруг представляла собой начинающий густеть хвойный лес. Видимо, олень прятался там.
– Он уже не жилец, Фред.
Олень все еще тяжело дышал, но по небольшой лужице крови, растекающейся у его головы, было понятно, что животное совсем скоро отправится в своей «олений рай».
– Есть идея.
Я быстро сбегал в фургон за всем нужным.
– Тест на кровь? – спросил Мэд.
– Убедимся, что наш бедный «друг» не заражен «осьминогами».
Я подставил стеклянную миску под рану оленя. Там собралось немного темной крови. Накалил кусок медной проволоки с помощью зажигалки и тыкнул ее в кровь. Ничего. Темно-алая материя лишь слегка задымилась.
– Он чист, Мэд. Ты чист, приятель, – я взглянул на оленя. И понял, что его дыхание уже остановилось.
– Значит, у нас теперь есть оленина, – невесело произнес мой друг.
– Ты не доволен этим?
– Мы, блин, убиваем природу! – в расстроенных чувствах бросил Мэд, – Гребанные пришельцы из космоса почти всю живность пожрали, правительства масла подливают! А тут еще и мы с тобой, два идиота! Может это последний олень в Алдиге!..
Тут метрах в пяти от нас в кустах зашуршали. Мэд быстро достал револьвер. А я приготовился забежать в фургон.
Но вместо «осьминогов» на дорогу вышел еще один олень. Рога поменьше, больше грации. Самка. Пришла на выручку своему избраннику.
«Уже поздно, синьора. Ваш супруг скончался. И мы намерены забрать его с собой. Простите».
Мэд прицелился получше.
– Стой, – остановил я его.
– Второе мясо будет, – прошептал Мэдисон, чтобы не спугнуть животное.
– Ты ж только что говорил про убийство природы! – прошипел я.
– Так это ж во благо…
– Идиот! – я дал ему подзатыльник, – Пусть идет.
Но олениха не уходила, смотря на нас. Я громко хлопнул в ладоши. Животное сорвалось с места и скрылось во тьме леса.
«Пусть живет. Ей еще бороться с монстрами. Как и нам».
В этот момент мы услышали утробные крики тварей, доносящиеся откуда-то с юга.
– Хватай оленя. Пора убираться отсюда, – я положил руку на плечо Мэда.
Он кивнул.
Через минуту фургон рванул с места.
Крики «осьминогов» приближались.

****
Еле-еле запихнули тушу оленя в морозильную камеру. Предварительно вытащив оттуда все пробирки, оставшиеся от Лавуазье. С рогами пришлось повозиться…
– Утром разделаю его, – пообещал Мэд.
Он вообще у нас принял роль кулинара – уж очень ему нравилось возиться с едой. Особенно потому, что в процессе готовки он немного подъедал излишки. Я не возражал. С таким запасом еды вообще удивительно было путешествовать по развалинам Алдиги и выживать, борясь с жуткими монстрами.
Я же в свою очередь взял на себя роль навигатора и связиста.
Вот и сейчас, сидя на пассажирском сиденье, решил поговорить с нашими друзьями.
– Прием. Фред и Мэд вызывают выживших в Ринге.
Треск в эфире. Тишина.
Я попробовал снова. Результат отрицательный.
– Может сигнал не пробивается, – предположил Мэд, – спутник «ушел» куда-то.
Я решил перебраться на кушетку.
«Может тут сигнал будет лучше».
За окном лежала ночь. Прожекторы в этот раз мы не выключали, потому что все еще слышали крики «осьминогов».
– Прием… Фред вызывает Сару… черт… бесполезно…
Треск рации.
– Прием, Фред.
Голос у нее был спокойный. Она не дала мне ответить.
– Слушай.

Где сон, где явь не ведомо сейчас,
И путь сокрыт от глаз подчас.
Что движет человеком,
Смерть обмануть готовым?

– Сара…
– Нет-нет, ты дослушай.

Я знаю только то, что мнится,
Грезится.
Чтоб в нужный миг сорваться,
Взвиться.
Во мраке чудным образом паря,
Рождение мысли предвосхитя.

Рождение мысли способно будто бы
Смерть обмануть.
Перешагнуть
Границы. Явью стать.
Кричать. Казалось бы,
Туманной нитью шить
Пространство. И затем
Яснее быть. Все позабыть? Зачем?

Я только бы хочу понять,
Где явь. Где сумрак сна.
И только самому решать,
Как оттолкнуться ото дна.

– Жизнь, – сказал я первым делом.
– Что жизнь?
– Ну… Что движет человеком, смерть обмануть готовым? Жизнь им движет.
Сара задумалась, но быстро ответила.
– Хорошая мысль, простая, но понятная. Прибереги ее до нашей встречи.
– Я уж подумал, что ты потеряла эту книжку…, – хоть она и не видела, я улыбнулся.
– Ты сейчас улыбаешься что ли?.. Как тебе стихотворение?
– Это снова про нас… в смысле про ситуацию, в которой мы все оказались. Не понятно, это кошмар, то ли реальность теперь такая.
– Все же очевидно, Фред.
– Конечно. Иногда просто хочется проснуться…
– И сейчас тоже? – прозвучало любопытство.
– Нет, сейчас хочу, чтоб мы с тобой подольше поговорили, – я снова улыбнулся. Это было одновременно захватывающе и грустно.
– Не улыбайся так часто, Фред, – теперь уже Сара усмехнулась, – я чувствую это через рацию.
– Как у вас там дела?
Девушка вздохнула.
– Профессор спит.
– Я вот читаю. Прошлись по отелю, нашли несколько фонарей. Вот включила все. Еще с десяток свечей нашли. Горят. Свет есть. За окном эти противные звуки. Уже голова от них болит. Но в отель они не суются. Здесь вроде спокойней.
– А еда?
– Еды мало, но пока держимся.
– Хорошо. Мы везем вам гостинец. Дар самой природы.
– Что же там такое? Жаренные омары из залива Турумар?
– Почти угадала.
– Ладно, – Сара зевнула, – привезешь, угостишь меня.
Помолчали.
– Сара, мне действительно жаль, что Уилл погиб…
– Фред, не надо… Я… держусь, – голос слегка дрогнул, – давай лучше о текущей обстановке.
– Гхм, хорошо…
«Идиот, Фред».
– Тебе снятся сны?.. Как в стихотворении…
– Да, как ни странно, снится тут всякое.
– И мне вот снятся. Я пару часов назад проснулась дежурить. А до этого снилось будто я отдыхаю на летнем лугу. Знаешь, будто расстелен плед на траве, и я лежу и читаю вот эту самую книжку.
– Красиво. Хотел бы туда…
– А ты был… рядом…
Сара замолчала.
«Ух ты…»
– Сара…
– Фред?..
– Гхм… а мне вот родители приснились ни с того, ни с сего.
– Да? Интересно. И какие они у тебя?
– Да как у всех – мама строгая, папа веселый… Они умерли давно. Но во сне… в воспоминании еще живы.
– Это же замечательно, Фред.
– Да… – я вздохнул, – они жили на севере, километрах в пятистах от того места, где мы сейчас. У нас был небольшой дом со своим участком. И порой я помогал отцу убирать снег.
– Дружная была семья?
– Более-менее. Счастливые моменты в воспоминаниях сохранились.
– Это хорошо.
Я поморщился.
– Только вот в этот раз во сне нас всех сожрали «осьминоги».
– А это уже факап…
Пауза. Я рассмеялся. Сара тоже.
– Я никому не рассказывал про свое прошлое, – уже спокойно произнес я.
– Но мне рассказал. Почему?
– Считаю, что могу доверить тебе это.
– Это ответственно. И приятно.
Теперь уже я понял, что она улыбается.
– Сара, ты не такая, как я думал… Там в кафе, в Алвуде, сидя напротив тебя, мне казалось, ты…
– Какая?..
Я задумался, а потом улыбнувшись произнес.
– Ты что ли напрашиваешься на комплименты?
– Эх, не прокатило, – Сара ухмыльнулась, – раскусил меня.
Снова мило посмеялись.
«Давай уже…»
– Сара…
– Да, Фред?.. – она ждала больше откровений.
Но, видимо, мой внутренний черствый сухарь внутри сказал «нет, лимит душевных разговоров исчерпан».
– Гхм… Сара… от Билла и остальных так и нет новостей?
– Дурак.
– Что? – я запнулся.
«Что я сказал?!»
– Нет пока новостей! Нет! – Девушка нервно выдохнула, – Прости, они же твои друзья. Пока тишина. Ждем их. И вас с Мэдом. Как там этот фриканутый фотограф?
Я улыбнулся.
– Сама спроси, – я быстро подошел с рацией к водительскому сиденью, – ты на громкой связи.
– Эй, Мэдисон Крид, как там дорога до Ринга? «Осьминожки» не задолбали? – смешливо спросила Сара.
– Держимся, подруга! – В тон ей ответил Мэд, – Вот везем вам оленинку!
– Оленинку?! – чуть ли не прокричала Сара.
– Я ж сюрприз готовил, – обреченно произнес я.
– Сорри, бро, – невозмутимо ответил Мэд, не отвлекаясь от дороги.
Я отошел от него.
– Хороший сюрприз, Фред, – Сара смеялась.
– Черт с вами. Приедем, сама будешь ее разделывать и готовить, – проворчал я.
– С удовольствием! – Сара пыталась подавить смех, видимо, боялась разбудить Фредерика… и тварей за окном.
– Нет уж! – снова встрял Мэд, – Я сам все засолю здесь!
Громко произнес он.
– Заметано, бро, – отозвалась Сара.
– Сара, ты молодец!
– И ты, Мэд!.. Береги там своего журналиста.
– Договор!
Я снова вернулся с рацией на кушетку.
Услышал в эфире зевок Сары.
И уже – отключив громкую связь – спросил тише.
– Когда просыпаться Фредерику?
– Через час его дежурство.
– У нас глубокая ночь. Будем у вас уже следующей ночью.
– Хорошо бы… Обниму тебя… ой, прости Фред.
– Я тоже буду рад тебя видеть.
– Снова улыбаешься.
– И ты тоже.
– Ладно, Альфред Дэнем, я пройдусь до уборной.
– Осторожней там.
– Думаешь, «осьминоги» освоили канализацию, – она ухмыльнулась.
– Дьявол их знает… До связи, Сара.
– До связи, Фред. Хорошо, что ты… ладно, не важно… Рада была услышать вас обоих. Конец связи.
Она отключилась.
«Конец связи. Скоро увидимся».
Мысли были теплые. Захотелось улыбнуться. Но, как известно, у судьбы свои планы.
– Фред! – позвал Мэдисон, – Плохие новости.
Я подошел к нему.
– Смотри, бензина все меньше.
«Дьявол».
– Сколько еще протянем? Как считаешь?
– Километров двадцать, тридцать, если прожекторы погасим.
Я почесал голову.
– Я сверился с картами, – продолжал Мэд, – здесь в дистрикте нет ни одной деревни, даже захудалой заправки…
Я перебил его.
– Так, мы же на десятом шоссе?
– Да.
– Примерно через десять километров должен быть небольшой съезд на юг, к реке. Там должна быть небольшая деревня.
– Фред, я проверял…
– Я знаю. Она на картах не значится. Там всего с десяток домов и одна дорога.
– Откуда знаешь? – Мэд взглянул на меня. А я уселся в пассажирское сиденье и вперился в темноту ночи.
– Там жил мой прадедушка.
– Фига себе…

****
Я объяснил Мэду, что никогда не был в этой деревне и слышал о дальнем родственнике только от родителей.
– Это было лет десять назад, – сообщил я, – просто вспомнил, раз уж мы все равно в этой местности.
– Ну спасибо, царская ты жопа, что решил напрячь мозги, – усмехнулся Мэд, – а если серьезно, если мы не найдем у твоего родича бензин, то встрянем там надолго.
– Не уверен, что этот родич жив. Отец говорил, что уже в его молодости его дедушка был очень стар. Но может мы встретим того, кто знал его. Потому что топливо мы найти обязаны, – я бескомпромиссно взглянул на Мэда, – иначе никак. Мы обязаны добраться до Ринга.
– Тогда давай смотреть внимательно, чтоб не проехать съезд.
– Еще хорошо бы нам с тобой разжиться оружием. Одного револьвера с двумя барабанами недостаточно.
– И что предлагаешь?
– Ты давай следи за дорогой. А я попробую что-нибудь смастерить из подручных средств, – предложил я. Тут у Лавуазье в фургоне много всяких полезностей, собирались ведь основательно. Посмотрим, что я смогу соорудить.
– Принято.
Минут через пятнадцать были сделаны два неплохих копья из телескопических трубок, некогда бывших частью полки, и стальных кухонных ножей.
К этому времени Мэдисон нашел съезд, и мы подъехали к пункту назначения.
– Это даже не деревня! – возмутился фотограф, – Хуторок у речки.
– Я предупреждал. Местные занимались рыболовством. На это и жили.
– Ключевое слово: занимались.
– Так и есть. Направь прожекторы вперед, осмотрим эти развалины.
Электрический свет показал нам то, что осталось от безымянного селения. Как я и говорил, десять домов на одной короткой улице. Дорога тянулась вперед, наверно, на километр – к самому берегу реки. Асфальт уже растрескался, дав возможность траве вырваться на свободу. Мы ехали, медленно поворачивая светильники то направо, то налево. Свет скользил с одних остовов на другие.
– Кругом руины, – констатировал Мэд.
– Судя по всему, местные бежали, сжигая на собой дома. Не хотели оставлять «осьминогам» ничего.
– А может и мародерам, типа нас.
Мы проехали до конца деревни. Слева стоял единственный «выживший» в пожарище – крепкий каменный двухэтажный дом.
– Ничего себе, – Мэд подогнал фургон к самому крыльцу, – думаю, это нас единственный шанс найти…
– Слышишь? – прервал его я.
Снова эти утробные крики.
– Как думаешь, насколько далеко? – спросил Мэд.
– Минутах в пяти.
– Тогда давай перенесем все фонари в дом.
– Направь прожекторы на дом.
– Не пойдет. Бензин весь сожрется. И тогда этот дом станет нашей могилой.
– Сколько в баке?
– Хватит километров на тридцать еще. Сможем хоть отчалить отсюда, когда станет совсем жарко.
«Дьявол. Другого шанса нет. Ну давай, старый предок, помоги своему нерадивому потомку».
– Хватай вещи, фонари и огнемет. Я возьму еду, горелку и оружие, – скомандовал я, – переночуем в доме, каменные стены понадежнее нашей машины. И сразу осмотрим его, убьем двух зайцев.

«Осьминоги» ворвались в деревню, когда мы уже успели забаррикадироваться в особняке. Ночные монстры долго кружили вокруг фургона, что навело на мысль – они пришли на запах крови от оленя.
Не добившись ничего от полностью заглушенной машины, твари обыскали полуразрушенные и сожженные дома. Но жители не зря предали тут все огню – искать головоногим было нечего.
Оставался каменный дом. Но из него во все стороны бил свет. Помимо фонарей, мы с Мэдом еще сделали несколько факелов из грязных тряпок и прямо в центре большой залы развели костер. Зажгли и камин. Благо варианта задохнуться от дыма не предполагалось – крыша здания была повреждена, и весь дым вытягивался на улицу.
Сами мы сели у костра, расставив несколько фонарей вокруг себя.
Пока напарник распугивал фонарями через-чур любопытных тварей, заползающих в дом, я связался с Сарой и вкратце объяснил ситуацию.
Она порекомендовала поискать свечи, раз уж дом старинный. А еще сказала «выжить, Фред», поэтому шансов умереть у меня в эту неспокойную ночь не было.
Обшаривать деревню на наличие горючих материалов решили утром – тут тоже компромисс не предполагался. Хотя некоторые комнаты каменного особняка мы успели обыскать до нашествия «осьминогов». Ничего полезного в них не было.
Стояла глубокая ночь. «Осьминогов» было немного. Видимо, местность была дикой и для них. Они успели опустошить деревню и окрестности еще раньше, «вырвать с корнем» всю съедобную живность, обитавшую здесь. Видимо, пожрали и рыбу в реке.
За первой вялой волной, наступило небольшое затишье. Но лишь для того, чтобы нагрянуть на нас с новой силой.
– Мэд, следи за факелами, а я буду поддерживать костер.
Вторую волну нападения провели на ногах. Мэд носился от одного факела к другому, попутно жаря тварей фонарями в руках. Я же метался от костра к камину, подбрасывая куски старой мебели в оба источника света и обжигающего огня.
– Фред, они лезут сверху! Не давай им плеваться!
– Пытаюсь! Мы снова использовали старые стулья, как щиты.
В этот раз умудрились убить двух «осьминогов». После этого монстры поутихли и сбежали на улицу, в ночной мрак. А мы натаскали из других комнат всю возможную деревянную мебель.
Так и сидели теперь возле костра, поочередно оборачиваясь на резкие шумы. Благо света хватало. А это самое главное.
Через час «осьминоги» немного затихли, и было время даже немного перекусить.
«Спасибо предку за такую крепость».
– Мэд, как ты думаешь, почему «осьминоги» до сих пор в полной мере не освоили все реки и озера в стране? – спросил я, в момент затишья, – По ним ведь эти твари легко смогут выйти в моря и океаны, заполонить собой всю Землю…
– Ну, во-первых, кто их пустит в океаны, – отозвался зевавший Мэд, – думаю, водные границы Алдиги охраняются не хуже сухопутных.
– Это да.
– Во-вторых, черт их знает, Фред. Может они уже все освоили. И прорвались в другие страны. Мы же тут законсервированы в этом карантине…
– Представь, что эти твари мечут свою слизь с яйцами прям в воду, – вдруг предположил я.
И нам с Мэдом стало жутко.
– Пить из рек нельзя?! – встрепенулся напарник, – Ах вы паскуды! – замахал он кулаками в сторону улицы.
– Угомонись, – я отдернул его, – тут что-то другое. Слизь, которой они заражают нас, голубого цвета, очень маркая, въедливая и почти кислотная. Будь она в воде, мы бы это давно заметили.
– Может они сами пьют нашу воду…
– «Не плевать в колодец, из которого пьешь?»
– Типа того…
– Все возможно, – заключил я, – и это странно.
– Пугающе, я бы сказал.
Примерно, каждые минут двадцать нам приходилось отгонять «осьминогов», лезших через крышу. Использовали фонари и пару раз даже копья. Но все обходилось. Твари не наседали сильно. Лишь обозначали свое присутствие. Видимо, думали, что мы тут задержимся надолго и хотели взять измором. Они не рисковали – чуть попадали под свет, сразу же скрывались в ночи. Это были другие твари, не те агрессивные и обезумевшие головоногие из Вингреда.

Решили дежурить по очереди. Мэд заснул рядом с костром. А через час я разбудил его, и уснул сам.
Когда он разбудил меня, в небе забрезжил спасительный рассвет.
– Я заметил, что «осьминожки» пошли баиньки. Отбежали в лесную чащу на западе. Видел семерых тварей, – Мэд протянул мне флягу с водой, – Но есть вероятность, что некоторые скрылись в тех полуразрушенных домах.
– Будем осматривать их с фонарями и факелами.
– Давай сначала перекусим.
– Нет времени, дружище. Да и еду надо начать экономить. А то вроде постапокалипсис, а мы с тобой брюшки отъели, – я смешливо хлопнул друга по животу, – к тому же эта еда не только для нас. Большую часть надо довести до Сары, Фредерика и остальных.
– Хорошо, Эбенейзер Скрудж. Я не против. Тем более, пока ты спал, я уже слопал батончик, – Мэд скривил рожицу.
Я покачал головой.
– Идем осмотрим сначала этот дом. Особенно на наличие уборной…
– Слева по корриду.
– Благодарю, напарник.
Мы обшарили особняк от подвала до чердака.
«Как я и думал».
В одной из комнат я обнаружил фотографии своих родителей и бабушки с дедушкой. Это был дом моего предка – Гермунда Дэнема. Видимо, и эту небольшую рыболовецкую колонию организовал он.
«Круто, конечно. Но нам бы бензина хотя бы полбака, дедушка Гермунд».
– Они не просто так оставили особняк почти в целости, – размышлял я, когда мы вернулись с бесплотных поисков. Все остовы домов были пусты. Было видно, что их подчистили основательно перед тем, как сжечь.
Зато пара «осьминогов» все же пыталась устроить засаду.
Мы выкурили их факелами на свет божий, где они успешно обуглились.
– Да, ты прав, – согласился Мэд, устало потирая спину.
– Давай обыщем дом еще раз. Сейчас девять утра. Осматриваемся еще час и выезжаем. Надо отъехать от западного леса как можно дальше.
– А потом что? Встанем в какой-нибудь глуши, посреди поля, без света и бензина?
– Ночь переждать сможем, фонарей хватит. А затем пойдем пешком.
– Ерунду не говори, Фред.
– Я ищу выход из этой ситуации, Мэд! Хватит болтать, давай искать!
– Отличный рекламный слоган для мародеров…
«Я спокоен и не буду сейчас тратить силы на ненужные ссоры».
Я выдохнул и молча отправился в подвал.
Мэд насупился, но пошел следом.
Подвал – каменный лабиринт из нескольких комнат – располагался на глубине двух метров. Темно, сыро, затхло – идеальное гнездо для «осьминогов». Но, к счастью, вход сюда был один, и он был закрыт надежной металлической дверью.
– Ты осматривал те шкафы в первый раз? – спросил я Мэда, указывая на два больших платяных комода в стиле барокко.
– Гляну сейчас.
Он начал обыскивать все, а я пока пошел вдоль одной из стен – мне казалось, что в первый заход не шел этим путем. 
Я прошел весь подвал по периметру, ощупывая камни и мебель и вновь вернулся обратно к шкафам.
«Ничего. Пусто».
Но тут удивленный голос Мэда.
– Смотри-ка, – он на что-то нажал. И стена рядом со мной немного отошла в сторону.
– Древние тайники. Фред, твои предки были культистами?
– Не удивлюсь…
– Вдруг они поклонялись богу «осьминогов», – пошутил Мэд, наваливаясь вместе со мной на тяжелую дверь.
За ней была лестница вниз.
– Зачем же они тогда сожгли всю деревню? – задал я риторический вопрос.
– Да, не состыковка.
Мы спустились. И оказались в небольшой погребе.
– Нет, – радостно заключил Мэд, – твои предки все же были на нашей стороне! Спасибо им!
«И правда, спасибо, дедушка Гермунд!»
Здесь были стеллажи с различными бутылями и какой-то снедью.
Мы осмотрелись.
– Винный погреб? – удивился Мэдисон.
– Это коньяк, – я шел вдоль полок и читал потускневшие надписи, – виски, шнапс.
– Круто!
– Бензин ищем.
Осмотрелись еще.
– Нет, топлива не наблюдается, – сказал фотограф.
– Как думаешь, эти бутылки подойдут для фургона?
– Виски? Возможно.
– Давай. Забираем все. Здесь больше нет ничего ценного.
Мы перетащили в фургон ящики с алкоголем. Все шесть ящиков – тридцать три бутылки отборного горячительного напитка.
Осталось проверить, согласится ли фургон «отведать» пойло.
Залили. Завели. Работает.
– Заурчал, как миленький! – расхохотался Мэд.
– Поехали отсюда! – я тоже был рад, – Надо быстрее выбираться на равнину. Будем ехать весь день и всю ночь!
Под победоносный смех ликующего Мэдисона Крида выехали на шоссе и снова рванули на восток.
«Спасибо, дед, за схрон. Спасибо отец, что не забывал рассказывать сыну о предках»…

****
Шоссе десять. Лес перешел в травянистую равнину, за которой лежали холмы и скалистые отроги дальних горных цепей. Весь день я перебирал найденный алкогольный запас прадеда. Пока Мэд крутил руль и разглагольствовал о том, как он будет разделывать оленя, я проверил все этикетки на древних бутылках. И, конечно же, откупорил весь запас.
Здесь были экземпляры по-настоящему редкие.
– Мэд, как тебе тысяча семьсот сорок пятый год? Подойдет для твоей оленины?
– Это мы еще проверим. Мясо у меня будет изысканным. Подберу у них там, в отеле, в местном ресторане, приправы… А это самая древняя бутылка?
– Да, – отозвался я, – Даже вскрывать было жалко.
– Ничего. Ради оленины можно. А еще надо…
И он снова пустился по волнам кулинарных фантазий.
Из тридцати трех бутылок я выделил одну для распития. Двадцати пяти нам должно было хватить до Ринга. Еще пять, чтоб бак был заполнен на дальнейшее путешествие. Еще три, которые окончательно превратились в чистый спирт, я залил в огнемет. А из оставшихся двух сделал Коктейли Молотова.
Пообедали.
А затем я за руль – наблюдать, как жаркое солнце опаляет равнину и нагревает гуляющий ветер.
А Мэд отправился к небольшой кухонной плитке и разделочному столику – подготавливать замороженную тушу бедного оленя к разделке.
– Рога можно настругать и заточить, – рассуждал он вслух, – получится несколько качественных копий.
– Хорошая мысль, – соглашался я, ведя фургон.
Шоссе десять шло ровно в параллель в Теролем. Это была более быстрая и узкая река, нежели Киверин. Если бы мы продолжали ехать вдоль Тероля, то, в конце концов, выбрались бы к столице Молдрэму. Но это на юг, а шоссе немного петляя меж холмов шло на восток.
Пока мы были на равнине, я видел на несколько километров вперед, и никаких «осьминогов» не наблюдалось. Да и дорога была ровной: без колдобин, трещин и рытвин.
Но стоило на равнину упасть вечерним сумеркам, пошли и рытвины, и «осьминоги» с реки решили разузнать, что это за железная «добыча» движется к ним.
Вечер своей темно-серой тушей перевалился через скрывшийся за западным горизонтом лес и распластался на всей местности.
– Мэд, давай заканчивай мучить животное. Зажигай прожекторы и доставай все фонари. Ночью предстоит погоня.
– Луны почти не видно. В такой темноте даже бледные тушки этих тварей не различить.
– Ориентируйся по звуку, – подсказал я, – прислушайся, по правую руку.
– Так и есть, Фред, – отозвался Мэд, – с реки бегут, гребанные пожиратели плоти!
Он включил все осветительные приборы и подготовил оружие.
– Давай я за руль, – он протянул мне револьвер, – стреляешь ты лучше, да и задницу уже отсидел, наверно.
Быстро поменялись.
Я еще раз проверил, плотно ли закрыты все окна и люки. Яркий круг света и мощные ручные фонари зарождали надежду, что хоть эту поездку мы выиграем.
На кону наши жизни и ужин «осьминогов». Кто кого?
Но тут в сгустившемся вечернем воздухе справа от фургона я заметил, как мимо пропрыгал огромный силуэт.
«Чтоб тебя за ногу схватили! Что это?!»
На дорогу перед нами с размаху плюхнулся мощный «осьминог». Такую тушу я еще не видел – он был размером с хороший минивэн!
Тварь расставила щупальца в разные стороны и заверещало.
Я направил на него несколько прожекторов и фонари.
«Альфа-осьминог» завизжал сильнее, по телу прошлись судороги, но свою позицию он не изменил.
– Мэд, объезжай его!
Фотограф резко крутанул руль, фургон заехал в высокую осоку. А метров через двадцать снова выехал на шоссе.
Туша «Альфы» развернулась и снова попрыгала за нами. А с ним еще несколько десятков головоногих инопланетян.
– Что за ядреный перец?!
– Переросток, видимо откормили соплеменники. Давай, жми на газ!
– Уже жму. Не забывай, какое у нас топливо – движку явно не привычно.
– Жми, Мэд, жми! Они догоняют!
Началась погоня во тьме. Очередной сюрреалистичный роуд-трип, приправленный кошмаром, выползшим из чрева космоса и доведенным до абсурда учеными Земли.
Как детские салки: мы убегаем, монстры догоняют. Вот только во взрослой версии «игры» нас сожрут – любое касание смертельно.
Вперед, детишки! Сыграем! Смерть водит через 10…9…8…7…

Мы мчались по шоссе десять. Круг света, будто неотесанный жирдяй проталкивался сквозь толпу темных фигур и постоянно извинялся за свою неловкость. Вот такая плотная тьма была в опустившейся ночи. А эти темные бесплотные фигуры одна за другой заполнялись мерзкими блеклыми тушками «осьминогов».
И как прыгающий воздушный шар двигался за своими сородичами то слева, то справа от нас огромный «Альфа».
– Фред, твари вроде не атакуют. Сядь пока за руль. Хочу подснять на камеру этого монстра.
– Ты чертов профессионал-маньяк! Куда тебе сейчас с камерой?
– Не ерепенься. Садясь.
Я заменил его. Газ в пол. Но пришельцы не отставали. Лишь скользили во тьме в пяти метрах от круга света. А ведь скорость была под сотню километров…
«Все. Сосредоточься. Ночь. Дорога… вот дьявол…»
– Фред, почему мы снижаем скорость? – услышал я претензию с «кормы» фургона.
– Шоссе не ровное. Колдобины мешают.
– То-то «осьминожки» догоняют. Радуются «ужину».
– А ты все снял?
– Да. Через стекло правда…
– Не хочешь, нахрен, бросить камеру и угостить инопланетян фирменным свинцовым блюдом?
– Дело говоришь, напарник. Держи ровнее.
Я услышал, как Мэд открывает один из верхних люков. А затем несколько выстрелов.
Затем удар по фургону.
«Вашу ж…» Еле удержал руль.
– Фред!!! Этот гигант прицепился к нам!!!
Я взглянул в зеркало заднего вида и заметил кусочек огромной туши. Судя по всему, «Альфа» зацепился щупальцем и подтягивался.
– Стреляй, Мэд!
Выстрелы.
– Попал!.. А-ха-ха-ха! На сожри свинец, тварь!.. Блин, Фред, он не отстает!.. Сейчас…
Я быстро оглянулся. Увидел, как Мэд быстро спустился, взял огнемет и снова полез в люк.
– Не спали мне фургон!
Услышал залпы. Боковое зеркало – к свету прожекторов добавилось пламя огня.
– Красиво горит!.. Ох, черт!
Мэд рухнул на пол фургона.
Я обернулся.
– Ты в порядке?
– Да, ох. Отстал. Но сломал пару прожекторов сзади.
– Попробую оторваться, – педаль в пол.
«К черту эти ямы!»
– Немного потрясет, Мэд. Держись.
Несколько километров я действительно боролся с дорогой, а Мэд – с «осьминогами».
Они пробовали заходить с каждого из флангов, но в основном теперь били по беззащитной «корме».
Мэд направил туда все ручные фонари.
И вроде наступило временное затишье. Фотограф подошел ко мне.
– Я отстрелил этому «Альфе» целый щупалец вот-такенный! – продемонстрировал размах рук.
– Ты тоже окрестил его «Альфой»?
– Ну а как еще этого гиганта назовешь…
И тут на востоке загремел гром.
«Дьявол».
– До рассвета еще часа четыре, – начал рассуждать я, – но твари на хвосте. Предлагаю съехать на девятое шоссе, я видел указатель пару минут назад. Оно идет параллельно и уходит немного южнее в холмистую местность. Там дорога уже, и есть скалы.
– Думаешь у этих тварей клаустрофобия?
– Думаю, что этот альфач вряд ли там будет чувствовать себя в своей тарелке.
– Ты за рулем, Фред, – кивнул фотограф, – тебе решать.
– Хороший ответ.
Я свернул на двухполосное шоссе, сразу же начавшее петлять в темных холмах. Полотно дороги до поднималось в гору, то спускалось в узкие низины и неглубокие расщелины.
«Осьминоги», конечно, никуда не делись. Им начал помогать дождь. Да и ночная мгла была тут как тут. Мы разгоняли ее светом. Но тьма сопротивлялась.
Зато сама земля была на нашей стороне. Холмы потихоньку перешли в полноценные скалы, и у меня возник план.
Я вдавил на газ. Фургон рванул в гору, и тут даже юркие «осьминожки» стали отставать, не говоря уже о раненом «Альфе».
Я глядел по сторонам и за поворотом нашел то, что нам нужно.
Нога на тормоз.
– Выходи! – скомандовал Мэду.
– Что такое?
– Я выиграл нам минут пять.
– План?
Вышли, и я указал другу на огромные валуны, грозно нависавшие над самой дорогой.
– Сбросим их на тварей. Бери камни и швыряй в эти глыбы, они выглядят так, как будто грохнутся от легкого тычка.
Свет от прожекторов падал на скалы, и те в дожде казались хмурыми пастырями, укутавшимися в длинные хламиды и строго смотрящими за своими стадами.
– Фред, не отходи от фургона!
Только сейчас понял, что слишком увлекся швырянием камней. В освещенном проходе заиграли приближающиеся тени.
Теперь пастыри смотрели на нас, пытающихся сбить их, неодобряюще и даже умоляюще.
«Да не вас я забиваю камнями. Вы тут не причем. Просто нужны сейчас».
– Кидай! Швыряй еще! – понял, что кричу на Мэда сквозь усиливающийся дождь.
Стук. Стук. Стук. Глухой звук эха. Камень о камень. Ничего. Стоят пастыри.
И тут из-за поворота выскочили «осьминоги». Теперь уже не стук. А утробные голодные крики.
– В фургон! – скомандовал Мэд и стал тащить меня, а я все пытался швырнуть еще один камень. Кинул. Устояли.
«Не сработал план».
Быстро забежали в машину. Мелкие монстры хотели было ринуться на нас, но все же свет… спасительный свет отпугнул их, обжог самых дерзких.
«Осьминоги» задержались на границе яркого пятна.
И тут мощный треск расколол все звуки мира. Огромные глыбы подкосились и рухнули на дорогу, расколовшись на части. Я успел заметить это в окно, пока Мэд усаживался за руль.
– Да!!! – победоносно завопил я.
– Упали? – спросил Мэд, смотря в боковое зеркало.
– Да! Пастыри!
– Кто?
– Не важно!.. Альфача завалило.
Остальные «осьминоги» разбежались, как тараканы. Грохот от камнепада проглотил крики тварей.
Я ликовал. Земля шаталась, обвал еще продолжался.
– Давай деру отсюда, пока остальные глыбы не завалили нас, – сказал я Мэду. Тот вдавил педаль газа.
Свет лизнул еще раз скальное ущелье, заваленное поперек дороги. А затем мы снова скрылись за поворотом.
Преследование «осьминогов» вроде бы прекратилось. Но дождь и ночь пока были с нами.

****
Дорога петляла между холмов. Свет прожекторов и фонарей прыгал с одной возвышенности на другую, освещая то мокрые скалы, то насыщенную зелень и размокшую землю.
Примерно через час снова начался сильный подъем, и наш фургон начал сдавать.
– Мы так не проедем, – заключил Мэд, остановив машину, – Следующий подъем слишком крут. Движок не потянет.
– Какие предложения? – спросил я.
В ответ он взглянул в боковое зеркало.
– Как думаешь, монстры надолго отстали?
– Сомневаюсь, – предположил я, – но какое-то время у нас есть.
– Тогда предлагаю выбраться на небольшую разведку, глянуть, что там впереди.
Предложение было разумное. Назад мы вернуться не могли – дорога была завалена. Но и застревать впереди не хотелось.
Никаких развилок, съездов или хотя бы тропинок.
«Осьминогов» мы тоже уже не видели и не слышали целый час. Они будто затаились под камнями, в пещерах и норах.
«Что ж вы ждете, твари? Ночь – ваше время. Да и дождь ваш помощник. Неужели обвал вас так напугал?..»
– Ладно, давай осмотримся, – согласился я с Мэдом, – только идем вместе и берем все фонари. Делаем больше света. А к фургону они все равно не осмелятся подойти.
Три фонаря все же пришлось оставить в фургоне, чтобы они освещали «корму» машины. Еще три осветителя взяли с собой.
Вышли и пошли. Сначала присматриваясь к каждому чахлому кусту, затем перешли на бег. Дождь усилился, и по асфальту начали течь небольшие потоки воды.
– Это все грозит перерасти в какой-нибудь сель.
– Не накаркай, Фред.
Я пожал плечами.
– Смотри, – Мэд указал на деревья, росшие вдоль дороги, довольно мощные вязы, – давай попробуем лебедкой подтягивать к деревьям фургон. Сам он в гору не потянет по такому мокрому асфальту, а деревья с лебедкой помогут.
– О, гений механики ожил в тебе? – улыбнулся я.
– Завидуешь? – усмехнулся довольный фотограф.
– А то, как же. Давай попробуем твой план. Только надо поторопиться. Видимо, горы теперь на стороне «осьминогов».
– О чем ты?
– Да я все про дождь… скоро монстры вылезут из нор. Поторопимся.
– Я за руль, а ты цепляй лебедку к деревьям.
– План значит твой, а мокнуть должен я?
– Жизнь полна несправедливости, Фред. Особенно, промокания под дождем… Сейчас подгоню фургон вон к тому вязу. Готовься.
Мэдисон хлопнул меня по плечу и убежал.
Я смерился с деревом – вроде должно выдержать.
Так и случилось. Металлический трос, конечно, изрядно попортил кору вяза, но он выдержал вес фургона и тягу.
– Отлично! Давай следующее! – крикнул мне Мэд, приоткрыв немного окно.
Следующий вяз был более чахлый, его ствол треснул под давлением, но нам хватило времени, чтобы подтянуть машину.
Затем третье дерево, четвертое…
К шестому я вымок до нитки. Вода под ногами окончательно стала сплошным потоком в десять сантиметров глубиной. Фургон подтягивал свою «тушу» тросом к очередному дереву.
– Фред, давай еще три используем, дальше вроде дорога ровная идет. Сможем своим ходом двинуть.
Седьмой вяз прошли без проблем. До восьмого оставалось метров пять.
И тут я услышал во тьме крики «осьминогов».
«Вот же дерьмо. Все никак не отвяжитесь от нас»
 – Фред, поторопись! Я слышал «осьминожек»!
– Я тоже! – сварливо ответил я.
Восьмым деревом был даже не вяз, а затесавшаяся в один ряд с могучими стволами стройная береза.
Обмотал вокруг нее трос. Показал Мэду знак «Давай». Фургон дернулся и стал подниматься вверх по склону. Метр, второй, третий.
Снова громкие утробные крики.
«Заразы, как так быстро!»
Поспешно снял трос с березы и сразу побежал к последнему дереву, огромному вязу.
– Фред, ты куда?
– Длины троса хватит. Рули сразу сюда!
Зацепил окоченевшими руками трос за толстый ствол.
«Уж тут проблем не будет. Давай, Мэд, тащи этот фургон… тащи быстрее».
Крики еще ближе. А до дерева фургону еще метров тридцать.
«Долго поднимается».
Я подбежал к машине.
– Давай быстрее!
– Не получается! – прокричал взволнованный Мэд, – Тяги не хватает, Фред! Если трос оцепить, покатимся назад!
– Дерьмо!
– Согласен!
«Твари вряд ли полезут на фургон – он весь в свету. А вот трос или дерево могут повредить. Думай, Фред, думай. Сара ждет…»
– Есть идея, – проговорил я.
– Отлично! Делай!
– Тебе не понравится…
– Что ты там прошептал, Фред?
Но я уже вошел в двигающийся фургон и стал опустошать морозильник.
Мэд обернулся.
– Нет!!! – завопил он. У меня, аж, в ушах зазвенело.
Фотограф было рванулся с водительского сиденья в мою сторону, но я осадил его.
– Держи руль и жми на газ, идиот!
– Нафига тебе олень?!
– Это отвлечет тварей.
Я уверенно схватил безрогую голову животного и почти до конца разделанную тушу. И без разговоров вышел под дождь.
Меня как раз встретили головоногие. Они, как обычно, столпились у границы света. Учуяли мясо и зашипели. Тела их стали извиваться, тентакли напряглись. Несколько плевков ядовитой слизью прошли мимо, от одного я увернулся, еще один угодил в тушу оленя.
Я выругался и швырнул мясо тварям, оставив себе голову.
«Будто акул подкармливаю».
Они набросились, полностью забыв о фургоне, тросе и мне.
Я кинулся к дереву, фургон уже подъезжал к нему. Быстро отвязать трос и…
На меня набросился «осьминог». Точнее не на меня, а на голову копытного.
«Дьявол».
Выронил мясо. Щупальца тут же полностью оплели его.
Я успел отвязать трос, и он стал наматываться на лебедку.
И тут еще несколько монстров стали красться ко мне.
«Фонари!»
Я направил лучи на головоногих. Спасительный свет скользнул по ним и тут же пропал.
«Дьявол!»
Фонари погасли.
Твари кинулись на меня.
«Бежать!»
Я уклонился, и один «осьминог» пролетел над головой в паре сантиметров от мокрых волос.
Я помчался к фургону. За мной монстры.
«Быстрее. Быстрее. Быстрее, Фред. Свет. На свет…»
Скользкий асфальт. Быстрый поток воды. Тяжелая мокрая одежда.
Я поскользнулся, потерял равновесие и кубарем покатился к машине.
Ударился то ли о дверь, то ли о боковой металлический обвес. Голова закружилась, в ушах зазвенело. Мир поплыл вокруг.
Краем глаза увидел, как на меня мчится «осьминог», влетает в круг света, а затем с шипением отскакивает назад, во тьму ночи.
А затем вдогонку ему летят пули. И инопланетный гад превращается в ошметки жизни.
Потом я почувствовал, как руки друга хватают за ворот, и Мэд затаскивает меня в фургон.
– Жив? – слышу я через туман сознания, – Слизи, ран нет?
Мэд быстро осматривает меня, а я только киваю тяжелой головой.
– Присядь на кушетку. Я за руль.
Чувствую, как автомобиль дергается и начинает свой собственный ход, уже без поддержки деревьев и троса.
Эта змея под названием шоссе номер девять прятала свою голову на юге. Но нам надо было на север. Поэтому мы съехали с ее скользкого тела и, попетляв в лабиринте узких дорог, снова выехали на десятое шоссе.
Рванули по нему, в очередной раз оставив «осьминогов» без нашего внимания.
Зато одарили олениной.
«Прости, Мэд».

****
До самого рассвета дождь не прекращался. И все это время за рулем был Мэдисон. А я как мешок картошки отлеживался на кушетке, приходя в себя. Голова от сильного удара о машину гудела. Но я все же набрался сил сообщить Саре, как наши дела.
Девушка ответила сразу и тут же сообщила, что Билла с женой и парнем Лашоном еще нет в отеле. Я рассказал о наших приключениях. Из-за головной боли беседа вышла короткой. Но главное, что этим вечером мы должны были встретиться.
С этой теплой мыслью я встал. Мэд вел фургон ровно и молча.
– Слушай, чувак, прости ты меня из-за этой оленины, – я присел на пассажирское сиденье, – я понимаю, как важно это мясо было для нас, и тебя, в частности. Ты с ним так возился…
– Это было необходимо?
Пару секунд я вспоминал ситуацию с отвлекающим «жертвоприношением».
– Ну твари клюнули…
– Тогда и думать нечего. Жизни наши на кону… садись за руль. Я устал, – Он действительно выглядел измотанным.
– Мэд, и спасибо, что заволок мою кабанячью задницу в фургон.
– Мы что уже начали считать, кто кому сколько раз жизнь спас? Прекращай, Фред.
– Нда, ты прав. Прости.
Мы поменялись местами, Мэдисон тут же встал. Насупленным он не выглядел, и тут крылся подвох.
– К тому же, – раздался его голос от кухонного столика, – как ты заметил, я не сильно злюсь на тебя.
– И это настораживает, – я напряженно усмехнулся.
– Это потому что… вот! – он подошел ко мне и показал что-то.
Я отвлекся от дороги и заглянул в демонстрируемую емкость.
– Ах ты сорванец! Когда успел?
– Самые быстрые руки кулинара с Запада! – устало засмеялся Мэд.
Из кастрюли на меня «смотрели» приличного вида куски оленины.
– Это первая партия. Успел ее даже замариновать!
– Гордость так и распирает?
– А-то!
– Это действительно круто, чувак, – я немного расслабился и вновь сосредоточился на дороге.
– Наши в Ринге без угощения не останутся… ладно, теперь моя очередь спать.
– Давай, – я махнул ему рукой, – уже вечером будем в Ринге.
Мэд завалился на кушетку.
А передо мной светлел мир. С холмов мы спустились на равнину, то здесь, то там украшенную дубравой.
Примерно через час я отключил прожекторы и фонари. Солнце залило край, и на горизонте я заприметил некое строение. Бинокль в руках показал довольно крупную заправку с пристроенным кафе и мини-маркетом. Примерно в таком мы и ютились в Алвуде.
Еще через час я остановил фургон рядом с эти зданием. Вывеска на рекламном столбе гласила «Фьючер Энерджи» – крупнейшая иностранная сеть автомобильных заправок в стране.
Выглядела она покинутой.
Я разбудил дремавшего Мэда. Пока он приходил в себя, я вышел на свежий утренний воздух и обошел заправку по периметру. Ничего. Тишина.
«Так, на повестке дня у нас бензин, еда и оружие. Стандарт».
Заглянул в окна. Пыль на перевернутой мебели, солнечный свет, выгоняющий тени, и всякий хлам вокруг.
– Ну что там? – Мэд показался в двери фургона с пушкой в одной руке и фонарями в другой.
Я взял один фонарь, еще у меня было самодельное копье.
– Все как обычно, – ответил я.
И тут мы услышали приглушенный стук. Он доносился откуда-то из-под грунта и шел от трех больших люков.
– Что за люки? – Мэд подошел к ним ближе, – Да, стучат оттуда.
Он указал на самый ближний к нам.
– Это большие цистерны, зарытые в землю. В них хранился запас бензина – стандарт для автозаправок.
Стук продолжился.
– Эй, кто там? – громко спросил Мэд.
В ответ мы услышали знакомый утробный крик, но как будто сильно ослабленный.
– Вот же дерьмо, – процедил фотограф, – как он туда попал?
– Наверно заперли, – предположил я.
– Что делать будем? Оставим как есть?
– У тебя револьвер. Давай я открою, а ты выстрелишь.
– Окей.
Я крутанул вентиль и медленно начал открывать люк.
К моему удивлению «осьминог» не выпрыгнул резко, набросившись на Мэда. Вместо этого из люка показалась пара бледных щупалец. Они еле-еле цеплялись за металлическую крышку. Затем еще медленнее показался сам владелец тентаклей. Он дрожал, прижимаясь к нижней части люка – там была последняя спасительная для него тень.
– Долго он там пробыл, – я указал на бедную тварь, – смотри даже не пытается нападать.
Бледно-голубые узкие глаза смотрели на мир и на нас как-то смиренно.
– Прости, бедняга, но ты бы нас не пожалел, – Мэд пустил пулю в исхудавшее тельце инопланетянина, и тот, не издав ни звука, снова свалился в темноту подземной цистерны. Теперь уже навсегда.
– Закономерно.
– Смотри, Фред, там есть лестница вниз. Зачем? Замерять уровень бензина?
– Возможно. А можете еще варианты… Давай проверю. Свети хорошо.
Я спустился вниз. Лестница была ржавой, но надежной. Внизу меня ждал труп головоногого, и несколько пустых полок.
– Что там? – услышал я вопрос сверху.
– Пытались организовать склад.
– Типа бункер?
– Нет именно склад. Жить здесь не планировали.
– Что на полках?
– Пусто.
– Понятно, вылезай.
В следующий подземный склад спустился Мэд. И тоже ничего, кроме темноты и сырости.
В третьей цистерне Мэд воскликнул.
– Бинго!
– Что нашел?
– Канистра. Полупустая. Но вроде бензин еще не выдохся.
– Отлично. У нас еще на осмотр кафе и маркет.
В забегаловке была пара мертвых людей.
– Реднеки что ли? – Мэд стал обшаривать трупы, – Довольно свежие.
– Да. На вид пару недель, не больше… Что есть?
– Толком ничего. Нож… держи… и… ключи.
– Ключи?
Связка была необычная. Не просто от двери забегаловки или заправки, а будто от чего-то важного.
– Давай поищем здесь сейф, – предложил я, – Мы останавливались в похожем заведении в Алвуде. И там был сейф с патронами.
– Это там сожрали Дэна… будто прошло несколько лет.
– Нет, всего пару недель.
– Пошли, – Мэд указал на дверь маркета.
Здесь был бардак. И ничего ценного. Пустые полки, сломанный кассовый аппарат.
А вот в кабинете менеджера я все же обнаружил в полу под ковром небольшой сейф.
Вскрыл ключом и отвесил довольный кивок своей логике.
В хранилище лежала пара Беретт с двумя магазинами для каждого пистолета и еще несколько собачьих консерв.
Я вытащил все и сложил в рюкзак.
– Мэд, у нас отличный «улов».
– Круто, пошли. Жрать охота. А нам еще ехать весь день.
– Чувствую, сегодня будет хорошая погода.
– Лишь бы не жара, Фред.
– И не тучи.
– Точно. Света надо побольше, но не зноя.
Мы покинули «Фьючер Энерджи» и направились в Ринг. Перед нами лежала зеленая равнина, расчерченная полосами дорог. И этим утром предчувствие у меня было хорошее. 

****
Мы плотно позавтракали теми самыми консервами из забегаловки – срок годности у них подходил к концу, и надо было их «прикончить».
К обеду цивилизация вновь напомнила о себе – чаще стали попадаться брошенные автомобили. Примерно в два часа по полудни увидели сожженный дотла лес.
– Там, кажется, самолет рухнул, – Мэд посмотрел в бинокль.
Я был за рулем и не отвлекался. А напарник сидел на пассажирском месте.
– Да, точно, – сообщил он, – вижу хвост. Съездим, посмотрим? Мы, итак, опережаем график.
Я кивнул, какой же журналист откажется от репортажа про упавшее воздушное судно. А уж тем более, журналист-сталкер в постапокалиптическом мире.
Остов самолета обгорел не полностью. Сохранилась даже надпись на борту.
– Понятно. Почтовые перевозки, – рапортовал Мэд, держа камеру, – здесь мы видим выброшенный груз… впрочем, сгоревший полностью.
Пока он снимал, я убедился, что до нас здесь уже побывали мародеры… и «осьминоги». Три изуродованных и обглоданных скелета в грязной форме пилотов. Я обшарил местность и нашел три спасательных жилета и даже большой желтый брекет, на котором черными буквами было написано «Спасательный надувной комплект Н22».
«Это мы берем».
Еще пару кругов по месту крушения. Пара уцелевших коробок с почтовыми штемпелями. Решил вскрыть: в одной какие-то документы, в другой волейбольный мяч. Больше ничего ценного.
– Мэд, давай обратно.
Всю дорогу он снимал. И только в фургоне удосужился спросить.
– Что ты нашел, Фред?
– Смысл бытия… только пришлось его там оставить, потому что он давно сгнил и истлел… давай за руль.
– Шутить изволишь. Ладно, – улыбнулся фотограф.
Поехали дальше.
Я уложил надувную шлюпку и жилеты в лаборатории и только тут приметил тот самый контейнер, в который я поймал «осьминожку» для опытов Лавуазье.
Постучал по емкости. С той стороны тоже постучали.
– А я-то думал, что биолог взял тебя в институт. А ты тут «пылишься», малыш. Как это я тебя не приметил во время обыска лаборатории?.. – снова постучал. Детеныш ответил. Со слов погибшего Лавуазье, контейнер был сделан так, чтобы внутри создавались оптимальные условия существования подопытного объекта.
– Но ты, наверняка, голодный, – я достал маленький кусочек оленины и пропихнул его в специальный отсек передачи.
Изнутри раздались звуки прожорливого чавканья.
– Ладно. Живи пока, малыш. В этом контейнере ты не опасен. Не высовывайся. И не болтай с Мэдом, а то у него рука «чешется» пострелять в вашего «брата».
Я постучал на прощание, чавканье усилилось.
«Все равно потом придется пристрелить этого головоногого».

К пяти часам мы увидели на горизонте границу городка Ринг.
– Как думаешь, много там монстров? – спросил Мэд.
– Сара сказала, что очень много.
– Тогда давай поторапливаться. Скоро сумерки.
Фургон ускорился. Минут через пятнадцать мы объехали большую баррикаду из машин и всякого хлама и въехали в Ринг. Дорога здесь сильно поросла травой, невысокие дома «говорили» о том, что они, как и их хозяева, сдались перед могучей волей природы.
– Давай к центру, там отель, – сказал я Мэду.
– Знать бы проезд туда…
Фургон повернул направо.
И тут раздался выстрел. Дробь разбила переднюю фару нашей машины.
– Стоять! Не ехать! – прозвучал приказ. Голос был мужской.
На дорогу уверенно вышли двое. Оба в мотоциклетных куртках и балаклавах.
– А то палить будем по окнам! – уже женский голос. Из фургона сложно было определить говор и интонации.
Мэд нажал на тормоз.
– Ты чего? – спросил я, – Газуй!
– Сказали же остановиться… – он подмигнул мне, скрытно показывая пушку.
Мародеры уже подошли к двери. Я пнул ее, один из грабителей отлетел в траву.
Второй хотел был пальнуть в меня, но Мэд из открытого окна приставил ствол прям к голове мародера.
– Пушку отдай, – приказал фотограф.
Я вышел из фургона и наставил Беретту на лежавшего неудачника.
– Фред?.. Мэд?.. – мародер снял балаклаву.
– Билл?
Мародер под прицелом Мэда выругалась, выдыхая. Девушка стащила с головы маску, под которой обнаружилась грязная копна светлых волос Хейли.
– Фред, это мы! – облегченно произнесла она, – Да не тычь ты в меня своей пушкой, Мэдисон!
– Эй! – фотограф расплылся в улыбке, – Кого я вижу! Заделались мародерами?
Я подал руку низкому Биллу, а тот сразу же полез обниматься. Я ответил тем же. Он исхудал. Зато улыбка была искренней.
Потом Хейли решила сократить дистанцию, но Мэд, выйдя из фургона, перехватил ее.
– А я смотрю, животы на месте! – пошутила девушка.
– У нас вообще все шикарно, подруга! – посмеялся Мэд.
– Вы уже встретились с Сарой и профессором? – спросил я у Билла.
– Сара, профессор? – он будто вспоминал, – А где они?.. Нет, мы еще никого не видели.
– Вы оставили записку в отеле…
– Верно, – кивнула Хейли.
– Но мы там неделю не были. Вот сейчас движемся обратно. Разжились приличным скарбом, – он указал на свой полный рюкзак.
– Да, славная была охота, – улыбнулась Хейли.
– А где этот паренек? – вдруг уточнил Мэд.
И я вспомнил про вспыльчивого начинающего гангстера Лашона, который гордо звал себя Черным псом.
– Лашон погиб, – спокойно ответила Хейли, – десять дней назад.
Наступила тишина.
– Да, – вступил Билл, – я смотрю с вами тоже многое произошло.
Я кивнул.
– Что ж, идемте в отель! – он старался выглядеть бодрым, – Все подробности обсудим там… Мы чертовски рады вас видеть, друзья!
– Не идем, – поправил Мэд, – а едем.
Он указал на фургон.
– Мэм, вашу руку.
Хейли делано поклонилась и вошла. Затем мы с Биллом и Мэд.
Фургон тронулся.
– Ты на какой черт разбил мне фару? – сев за руль, рявкнул на Билла фотограф.
– Прости, – только и усмехнулся тот.

XIII
Доехали до отеля «Альбион».
Солнце начало выдавать свою закатную палитру.
Наступало время монстров. «Осьминогов» здесь было на порядок больше, чем, скажем, в Алвуде. Мы слышали их утробные позывы к охоте и видели, как выползали их тела на поверхность мира.
Тени удлинялись, свет угасал.
Мэд припарковался точно у входа в отель. Панорамные витрины были выбиты, а значит даже внутри не было безопасно.
Вышли из фургона и, отстреливаясь, побежали вверх, на последний, пятый, этаж.
Громкий стук в дверь. Радостная Сара открыла ее. Зимовски стоял рядом с ней.
Мы вбежали.
– Привет всем! – громко сообщил Мэд.
Я был последним, закрывал железную дверь на засов.
Обернулся.
Первое, что получил – объятья Сары. Теплые, нежные, но крепкие и такие отчаянные.
– Ты жив, – прошептала она.
– Приехал, как и обещал.
Молчание. Общее молчание.
Затем девушка отстранилась и уже более официально произнесла.
– Да, я вижу.
Она обняла Мэда, затем остальных.
Фредерик протянул уцелевшую руку и улыбнулся.
– Рад тебя видеть, профессор, – рукопожатие.
Улыбки, смешки, перекликающиеся с неловкими движениями и нервными, хоть и радостными взглядами. Все устали. Но так и стояли в длинном коридоре пятого этажа, мешкая и ожидая какого-то импульса.
Им стал хлопок Мэда в ладоши.
– Ну что, так и будем тут стоять на посмешище «осьминожкам»? Давайте, показывайте, где тут у вас самая безопасная комната?
– Да, идемте, – указал Билл, – налево… профессор, вы уже обжили номер?
– Хм, насколько это возможно.
– О! Мы принесли много всяких полезностей! – улыбнулась Хейли, – Наведем уют!
– Главное, чтоб света было побольше, – заключил Мэдисон.
Мы вынесли из фургона все самое ценное, и сейчас в коридоре отеля пытались дотащить до самого крайнего номера мешки и целые ящики с провизией, оружием, те самые бутыли с алкоголем моего прадеда, огнемет, оленину и прочее.
За окнами уже сгущались сумерки. Но я заметил, что на этаже, хоть и изолированном от остального отеля, в некоторых местах были выбиты стеклопакеты. Ночные монстры могут проникнуть и сюда. А значит, в эту ночь мы будем ютиться в одном номере все вместе.
Благо он оказался семейным: три комнаты – основная, и две спальни, а еще туалет и ванная.
– Выбрали самый большой вариант, – пояснил Билл, когда мы все вошли и заперли дверь, – освещать его труднее, но зато просторнее… мы ведь так и рассчитывали, что, в конце концов, все же объединимся.
– Да, а мы вам благодарны, что забронировали номер для нас, – улыбнулся Зимовски.
Еще проходя по коридору, я успел шепнуть профессору про смерть парня Лашона. Видимо, он передал это Саре. Потому что пока вопросов о нем никто не задавал.
«Правильно, сейчас не до расспросов. Надо хорошенько забаррикадироваться. Установить фонари, расположиться, выставить часовых. Поесть, в конце концов».
– Куда это все ставить? – задал нужный вопрос Мэд, держа в руках два больших ящика с продуктами.
– Несите все в туалет. Там у нас склад, – показал Фредерик.
– А где же тогда сам туалет? – решил уточнить фотограф.
– Мы люди чистоплотные, – начала Сара, – поэтому ходим по делам в соседний номер.
– О!
– Делать это нужно осторожно, и желательно не в темное время суток, – предостерегла девушка.
– Понял тебя, Сара, – кивнул Мэд, – тогда я отправляюсь туда уже сейчас. Беру с собой пару фонарей и Фреда.
Мы тихо пересекли коридор и вошли в темный номер. Канализация, понятное дело, не функционировала, поэтому по номеру уже начал распространяться соответствующий запах.
Мы сделали свои дела. И немного осмотрелись.
– Какие-то они все зажатые, нервные.
– А ты чего хотел? Фанфары? Устали все, Мэд. Да и виделись все последний раз несколько недель назад. За это время столько всего произошло, будто с новыми людьми знакомишься.
– Согласен. Да и так ли хорошо мы знаем этих людей, Фред?
– Сомневаться можно в каждом. Но я сейчас предпочту другой вариант развития.
– Какой?
– Поесть и завалиться спать. Мы с тобой вели этот чертов фургон с чертовым лекарством для спасения человечества три дня. И теперь я намерен отдохнуть. Пусть другие дежурят.
– А ты становишься похож на меня, – усмехнулся напарник.
– Заткнись. Идем.
Я озвучил свои эгоистичные мысли всей компании. И на мое удивление, получил благодушный ответ.
Решили, что Мэд на скорую руку приготовит несколько кусков оленины, а затем мы с ним отоспимся, пока Фредерик и Билл будут дежурить. Девочки все время обсуждали что-то свое, тихо хихикая.
Оленина была хороша. Но Мэд сразу предупредил, что это просто «затравка перед шедевром».
Мне хватило и этого, чтобы почувствовать камень усталости на груди.
Я устроился в «детской». Мои друзья старались не шуметь, и поэтому я засыпал под навящивые утробные крики с улицы.
С Сарой после объятий ни единым словом мы так и не обменялись.

****
Я проснулся из-за того, что солнечный луч пытался выжечь мне на лбу сообщение «Идиот, просыпайся! Ты все пропустил! Мир в огне, а ты уже мертвец!»
Протер глаза, встал. В комнате никого. Вышел в общую залу и столкнулся с Сарой.
– С добрым утром, соня! – улыбнулась она.
– Прости, я наверно самый тупой из всех сонь.
– Просто ты устал, Фред. Но за храп тебя вряд ли простят.
Я развел руками. А девушка звонко рассмеялась.
– Иди умойся. Мы смогли скопить часть дождевой воды в ванне. Она не очень чистая, но для поддержания минимальной гигиены подойдет.
– Спасибо, Сара.
Она кивнула.
– А затем поможешь мне.
– А что ты делаешь?
– Распределяю вещи, которые вы все принесли. Хейли разбирает продукты. Мэд решил перепарковать фургон – поставить его ближе к машине Билла. А тот с профессором обходит остальные этажи отеля.
– Круто.
– Кстати, если хочешь. Могу тебе тоже устроить экскурсию. Пятый этаж безопасен. «Осьминоги» правда приходили ночью через разбитые в коридоре окна. Но к нам не лезли. А под утро ушли.
– Сара, я…
– Нет, Фред, – она остановила меня, – сначала умойся и приди в себя. Разговоры потом.
– Хорошо.
Я отправился в ванную.
 А уже через пару минут вышел освежившимся и бодрым.
Сара по-прежнему перетаскивала ящики из склада в общую залу, где ей предстояло сортировать вещи.
– Сара.
– Вот! Другое дело! – она подошла в плотную.
В номере, кроме нас, никого не было.
Ее голубые глаза. Блики солнца в них. Легкая улыбка.
– Теперь можно сделать вот так.
Поцелуй. Ее руки на моей шее. Теплое прикосновение.
«Дьявол. Как же это великолепно. Невыносимо великолепно».
Я сжал ее в объятиях. Она прижалась сильнее: и телом, и губами.
Поцелуй длился не долго, но нам хватило…
– И не вздумай говорить, что это я из-за горя такая, – строго, но тихо предупредила она.
– Сара.
– Помолчи, Фред, ради бога. Не порть.
Я кивнул.
Она положила голову мне на грудь и заплакала.
Вот так, от сияющей улыбки, то слез утраты – один поцелуй.
Стояли посреди комнаты, пока девушка не успокоилась.
– Тебе помочь? – наконец, спросил я, – С вещами…
– Пойдем, покажу тебе наш «дом» на ближайшие несколько дней. Черт с ними, с вещами. Позже разгребем. Надо проветриться.
– Хорошо.
– Введу тебя в курс дела. Обстановку посмотришь, – Сара едва улыбнулась, – тут, кстати, довольно мило.
Мы вышли из номера, взяв с собой пистолеты, ножи и фонари.
– Как ты понял, – начала Сара, – мы на последнем этаже. Лобби все разгромлено. Мы с Зимовски нашли там в ресторане только разную посуду и несколько коробок с брошенными специями.
– То-то Мэд будет рад.
– Да, он уже.
– На втором этаже жуть. Там до нас тоже были выжившие. И видимо отбиться от «осьминогов» у них не вышло.
– Трупы?
– Да. Уже даже скелеты. В общем, ловить нечего.
– Третий и четвертый более-менее тихие. Там тоже в некоторых местах окна выбиты. И мы даже нашли с Фредериком небольшое гнездо тварей. Зачистили все и больше туда не спускались.
– Пятый самый спокойный этаж, как я понимаю.
– Верно. Здесь у двери на лестницу не выломан замок. А окна надо будет закрыть чем-нибудь.
Мы как раз дошли по коридору до просторного лифтового холла, где был разбит один из витражей.
– На каждом этаже по восемь номеров, – продолжила Сара, – нас шестеро. Каждый может выбрать себе место. Еще один номер остается в качестве сортира. А самый маленький, одноместный, Хейли с Мэдом уже оборудовали под кухню и склад для продуктов. Это вооон тот номер, – Сара показала на самую дальнюю дверь по коридору, – номер 508. А мы были, соответственно, в номере 501.
Я кивнул.
– Пройдемся по этажам? – предложил я, – Может что-то еще полезное отыщем.
Сара вопросительно взглянула на меня.
– Зачем? Профессор с Биллом сейчас как раз этим занимаются. Вряд ли они найдут что-то ценное. Ведь мы уже перерыли это здание полностью… будто самые дотошные мародеры. Поверь, Фред, все самое ценное, что есть в отеле, сложено сейчас на пятом этаже.
«Какая ты подготовленная, Сара».
– Хорошо, – кивнул я.
Она подошла ближе и посмотрела мне в глаза. А я взглянул в ее. Снова голубой блеск и улыбка. И я выдохнул.
– Вот, молодец, – поняла она, – расслабься, Альфред Дэнем. Ты заслужил.
Я покрутил головой.
– Ты права. Здесь весьма уютно.
– Да. Эдакий загородный отель в стиле американских или даже европейских горных курортов.
– Путешествовала раньше?
– Да… С Уиллом ездили в Штаты. А еще в детстве с родителями была в Швейцарии.
– Круто. А я дальше Алдиги, Эрибии и Балкан не выезжал.
– Где понравилось больше?
– Здесь. Да и в Эрибии было ничего. А на Балканах отличная еда, и природа живописная.
Я взглянул в окно. По-настоящему теплое летнее утро в постапокалиптическом мире.
На фоне внешней разрухи интерьер отеля «Альбион» мог тянуть на пять звезд. Хорошо сохранившаяся деревянная лепнина органично дополняла намерено не обработанные кирпичные стены. В коридоре были панорамные окна, занавешенные шторами, правда уже выцветшими или попросту грязными. А в лифтовом холле даже имелись картины с пейзажами охоты.
В конце коридора показалась Хейли. Она помахала нам.
– Эй, как там дела с распаковкой ящиков?
– Сейчас я покажу Фреду оставшиеся номера, а затем мы продолжил сортировать вещи, – отозвалась Сара, – идем.
Она взяла меня за руку и провела по двухместным номерам. Кровати, столики, тумбочки – почти вся мебель сохранилась не тронутой. Интерьеры слегка пострадали от времени. Но было видно, что мародеры не добрались сюда. Лишь в одном из номеров были выбиты окна.
В этой комнате мы задержались. Потому что Сара снова обняла меня. Я чувствовал, как она мечется между горем по погибшему мужу и желанием забыться в объятиях другого мужчины… в моих.
Я не давил. Зачем? Ей надо было успокоиться, выплеснуть всю боль, смешанную со страстью.
Постояв в тишине, мы вернулись в большой номер 501.

****
Начали распределять собранные семейной парой вещи, а также те ящики, которые принесли мы из фургона. Оказалось, Билл хватал все осветительные приборы подряд, а Хейли искала к ним аккумуляторы и батареи. Это, конечно, дело полезное. Но где еда?!
С тем запасом, который успели собрать мы с Мэдом, шесть ртов прокормить будет проблематично. Тут я снова упрекнул себя, что раздал всего оленя головоногим тварям. Но Сара успокоила меня, заявив, что лично будет охотиться на живность, когда мы отправимся дальше.
Вещи распределили в две комнаты. Затем пришла Хейли и унесла собранные нами продукты на «кухню». Через десяток минут вернулись Билл и Фредерик, а через пять – ворчащий Мэд.
Сели перекусить. За большим столом в общей зале собрались все.
– Я, конечно, не настаиваю, – начал Зимовски, – но вам не кажется, что пора бы раскрыть карты и поведать уже друг другу наши истории путешествий.
Все засмеялись. Немного нервно все это прозвучало. Но, видимо, мы еще не были готовы обсуждать весь ужас, случившийся с каждым, переваривать эту информацию.
Но время шло. Надо было уточнять планы.
– Мы вот с Сарой пережили немало опасных моментов, – продолжил Фредерик, – как справлялись Альфред и Мэдисон мы немного в курсе. Но…
– Профессор, – прервал его Билл, – у нас уйдет не один час, а может и не один день на эти новости. Я предлагаю все обсуждение перенести на ужин. А сейчас у меня для вас, друзья, два предложения.
Все посмотрели на парня, сидевшего в грязном плаще. Жена погладила его по спине в знак поддержки.
– Итак. Во-первых, предлагаю задержаться здесь на несколько дней. Место весьма и весьма укрепленное. Продуктов хватит.
– Да, я посчитала, – подтвердила Хейли.
– На неделю предлагаешь? – осведомился Мэд.
– Нет, это много.
– Пару дней, – предложил я, – сегодня среда. В полдень пятницы, край утро субботы, выехать в нужном направлении. А до этого усердно готовиться.
– В точку, Фред, – улыбнулся Билл.
– Неплохое предложение, – утвердил Зимовски.
– А второе, – продолжил Билл, – у нас будет время не только собрать как можно больше ресурсов и выбрать дорогу. Но и принять, черт его дери, настоящий душ с горячей водой!
Парень хлопнул по столу.
– Как это? – удивилась Сара.
Билл подмигнул.
– Еще в первый приезд сюда мы с Хейли обнаружили, что отель снабжался водой из собственной скважины. Если не заметили, в холле даже висит рекламка о том, что «наши минеральные воды помогут вам излечиться от усталости»…
– Да-да-да, заприметил! – подтвердил Мэд.
– Источник есть! А вот насос, подающий воду на этажи отключен.
– Откуда знаешь, что он не банально сломан? – продолжил расспрос фотограф.
– Я его видел, Мэд. Мы хотели включить его. Но в первый раз нам помешали «осьминоги».
– А сейчас нас больше и мы с оружием, – заключил я, – я так понимаю, что насос в подвале…
– Да.
– … и он питается от генератора… И нужен бензин или любое топливо…
– Здесь, Фред, я тебя обрадую. Топливо действительно нужно. Но подойдут и дрова!.. Дело в том, что внизу стоит огромный раритетный котел, нагревающий воду. Его легко запустить, подкинув дровишек, а у нас тут полно мебели. Сам же насос электрический – и да, тут бы пригодился бензин – но как оказалось, у этого насоса есть механический режим.
– Качать воду на этажи вручную? – уточнила Сара.
– Да. Это легко, – улыбнулась Хейли, – ведь у нас с тобой в распоряжении столько сильных мужчин!
– Пока двое качают воду, остальные примут горячий душ. Затем поменяемся! Круто же!
– Билл, чувак! – Мэд чуть ли не обнял через стол бывшего бухгалтера.
– Стой, Билл. Я прав, если предположу, что сейчас в подвале рассадник «осьминогов»?
– Скорей всего, Фред. Мы сегодня с профессором не рискнули туда спуститься.
Зимовски кивнул.
– Тогда сделаем это сейчас.
– Фред?
– Давайте, парни доедайте и пойдем. У меня есть план. Надо поторопиться.
– Какой план, Фред?
– Мэд, самое время пустить в ход «подарок» от сержанта Дэвиса и те коктейли, которые я смастерил.
Мэд расплылся в улыбке.
– О да!
– О чем вы? – спросил Фредерик.
– Огонь, мистер историк! Спалим этих тварей! – торжествующе улыбнулся Мэдисон.
– Только не спалите весь отель… Этим мужчинам лишь бы что-нибудь поджечь… – иронично заметила Сара.
– Дети… – подтвердила Хейли.
А мы уже хищно смеялись.
– Я как раз собрал со всех этажей огнетушители, – добавил Билл, – поставил их у нас в холле. Думаю, есть среди них еще рабочие.
– Так, парни, – Зимовски поднялся, – идея отличная. Пока вы будете ее реализовывать, мы с девочками постараемся закрыть все бреши на этом этаже. Я про выбитые окна, господа и дамы. У прочих виражей предлагаю расставить самые мощные наши фонари и включать на ночь. И еще надо бы собрать из мебели баррикаду у лестницы и лифта. Раз уж мы тут задерживаемся.
– С вами приятно иметь дело, профессор, – похвалила Фредерика Хейли.
– Идем, – я хлопнул Мэда по спине.
Они с Биллом встали.
– Собираемся и спускаемся.

****
Во время прохода по лестнице я объяснил Биллу и Мэду нашу тактику: входим в подвал, оцениваем обстановку. Затем используем коктейль Молотова. Добиваем оставшихся «осьминогов» огнеметом. После победы зачищаем помещение, чтоб безопасней было качать воду.
– План хорош, Фред, – согласился Билл, – только учтите, подвал не совсем закрытый. Это скорей подземная парковка. Из нее есть выезд на улицу. Поэтому монстры могут сбежать.
– Выбежать на солнечный свет?
– Ты бы, Мэд, что выбрал смерть от огня или света?
– Я не пришелец из космоса. Пусть выбегают на улицу, нам же лучше.
– Они могут вернуться, – Билл шел впереди.
– Поэтому наша задача уничтожить всех до единого. Мы пришли, Билл?
– Да, Фред.
Остановились у железной двери. Билл шепотом и жестами сообщил, в какой части подвала расположен насос с генератором, и как к нему пробраться через стоявшие автомобили.
Мы с ним были нагружены двумя огнетушителями и коктейлями Молотова. Мэд держал огнемет. Пистолеты и фонари были по умолчанию. Еще мы взяли рацию, чтоб как можно скорее сообщить оставшимся наверху о наших успехах.
Я приоткрыл дверь.
Темнота.
Вошли тихо.
Сначала разведка.
В дальнем правом углу слышались тихие движения, шорох и урчание.
Я остановил парней за своей спиной. Развернулся и как можно тише шепнул.
– Стоим. Они там, на два часа.
Надо было подождать, чтоб глаза привыкли к темноте. Иначе яркий свет ослепил бы и нас.
За пару минут мы освоились. И стали двигаться к «осьминогам».
Я различал ближайшую от меня стену, слева. Дальше трех метров вперед ничего не видел. А ведь Билл сказал, что подвал занимает площадь даже больше, чем основное здание отеля.
Шли: я первый, Билл второй, Мэд замыкает. Положили левые руки друг другу на плечи.
Впереди была какая-то преграда.
Думал, стена. Но недооценил «врага». Вмазался ногой о что-то массивное и железное.
«Дьявол, что это?!»
Мой удар эхом разнесся по парковке.
– Фред…
– Знаю я, - прошипел на претензии сзади.
Но что мои оправдания инопланетным тварям.
Они тут же среагировали, с их-то слухом. В ответ послышались крики и шлепки щупалец по бетонному полу.
Стелс-режим был провален.
– Давайте сначала фонари, – скомандовал я, – подпустим поближе, чтоб можно было точнее запустить Молотов.
Мы хоть и были вооружены основательно, но приближение монстров инстинктивно заставило нас сделать несколько шагов назад, к двери.
Я чувствовал, как смерть становится с каждым метром ближе к нам.
Но у нас был свет. И это было спасение.
– Включаем!
Зажглись фонари.
Свет остановил смерть в пяти метрах от нас.
«Осьминогов» было много – я успел окинуть взглядом пару десятков – но и оружие у меня в руках в этот раз было массового поражения.
Я поджег зажигалкой Мэда тряпку коктейля и запустил бутылку дедовского виски в самую гущу врага.
Бам!
Стекло вдребезги. Огненная жидкость разлилась по полу, окатила жгучим пламенем пришельцев, зацепила пару припаркованных машин.
«Осьминоги» завизжали. Подожженные, они начали носиться по подвалу, озаряя все вокруг.
«Это был чертов перевернутый фургон!». Я, наконец, заметил обо что ударился при входе.
– Мэд, поливай их из огнемета.
Зажглась струя огня.
У тварей не было шансов.
Только широкий выезд из паркинга, расположенный за поворотом стены.
Нам его видно не было, и свет с улицы не проникал в эту часть помещения. Но монстры явно знали, куда двигаться.
Хаос их гибели охватил весь подвал. Уже начала гореть обшивка коммуникационных труб под потолком, да и автомобили плохо «реагировали» на огонь.
– Давай тушить, – предложил Билл, – Фред, заходи справа. А я прямо пойду.
– Осторожнее.
Мы начали гасить пламя в тех зонах, откуда осьминоги уже сбежали.
А Мэд, тем временем, гнал тварей к выходу, предоставив им выбор, который озвучил Билл.
Мы с бывшим бухгалтером быстро управились с очагами пожара. И побежали помогать фотографу.
– Парни, огнемет все! – он позвал нас, – Доставайте фонари. «Осьминожки» тут.
Выжившие прятались в тени под потолком.
Но мы выгнали их на свет дня, где они отдали последние концы своему инопланетному богу, а может и самому Ктулху, любителю всяческих тентаклей.
– Готово, – тяжело дыша заключил Билл, – мы чертовски круты!
– Осмотрим друг друга на наличие слизи и ран.
Парни согласились со мной. Но мы были чисты, уж слишком хорошо мы научились противостоять вторженцам.
Через час после начала нашей операции по «спасению насоса и генератора» я связался с Сарой и сообщил, что скоро мы начнем подачу воды.
Еще через час после выноса снегоуборочными лопатами тушек «осьминогов» на улицу и сбора из лобби и номеров всевозможной мебели для котла Мэд и Билл вручную стали качать воду, и прогревать котел, а я отправился на верх, проверить, как обстоят дела с установкой баррикады.

****
За время нашего отсутствия на пятом этаже укрепили окна: место выбитых стекол заняли шкафы и поддоны кроватей из нескольких номеров. Еще Фредерик и девушки закрыли некоторые панорамные окна матрацами. В холле этажа стало темнее, зато безопасность повысилась.
Также я успел оценить отодвигаемую баррикаду из все той же мебели – столов и тумбочек – перегораживающую дверь к лестнице и лифту.
Зимовски даже похвалился, что надежнее этого укрытия в Ринге нет места.
Я же сообщил девушкам, что они могут выбрать себе комнаты и уже принять там горячий душ.
– Мэд и Билл прогревают котел и нагоняют воду насосом.
Радости не было предела.
Мы с профессором должны были идти второй очередью. А пока выдалась минутка, Фредерик предложил мне еще один план.
– На четвертом этаже мы с Биллом заметили много сохранившейся ткани от постельного белья, а еще шторы. Мы можем связать все это в один толстый канат и укрепить бельевыми веревками, которые нашли наши мародеры.
– Что за конструкция получится, Фредерик?
– Своеобразная веревочная лестница. Мы сделаем ее надежной. Если ты обратил внимание, отель прилегает восточной стеной к ратуше городка. Она в высоту четыре этажа.
– С нашей крыши можно спуститься на соседнее здание, – догадался я.
– Именно. И наш импровизированный канат будет неплохим подспорьем. Жаль, конечно, что на пятом этаже нет бокового окна…
– А если попробовать с балкона крайнего номера?
– Слишком далеко, Фред. Только с крыши.
– Но это уже план. Весьма неплохой для побега. Сколько времени займет создание каната, как считаешь?
– Мы с тобой можем уже сейчас сходить и собрать ткань. А к завтрашнему утру, думаю, у нас уже будет верный инструмент на крайний случай.
Пока девушки принимали душ, мы с профессором спустились на этаж ниже и собрали действительно неплохо сохранившиеся простыни, шторы и даже полотенца.
А когда вернулись, Сара показала, какой номер отеля за кем закреплен. У меня был 503, рядом с нее комнатой.
Настало время и мне привести себя в порядок.
Отправился в душ купаться.
Горячие струи воды приятно обожгли грязную кожу.
«Боже, не зря ты сначала создал воду. Как же это классно».
Сменил кипяток ледяной водой, а затем настроил приемлемую температуру.
Мысленно обещал себе не расслабляться и не тратить воду дольше пяти минут. В ванной имелось мыло. Какой-нибудь мало-мальски разбирающийся химик, наверняка, смог бы сварить из него пластит для взрывчатки. Но никто из нашей компании не обладал такими умениями. Поэтому решили применить мыло в стандартном назначении.
Вымылся, постоял под струями воды еще немного, а затем закрыл кран и воспользовался выданным полотенцем.
Шум воды затих, и я услышал скрип паркета в своем номере.
«Осьминоги»? Сейчас? Здесь? Как они пробрались? Через открытое окно. Но ведь на улице солнце выжигает все»
Скрипнуло еще раз.
Я взял с тумбочки пистолет и приготовился выйти из ванной.
Скрип.
Я распахнул дверь.
Сара встала и спокойно взглянула на меня.
– Застрелишь меня за чистые простыни?
– Сара…
– Зря мы, конечно, вынесли всю мебель из комнат. Это все Зимовски со совей баррикадой.
– Ничего, поспим на матрацах.
– Их тоже не так много.
– Ты зачем пришла? – я положил Дизерт Игл на тумбу и покрепче связал на поясе полотенце.
– Я же сказала, застелить тебе постель, вырвала у профессора несколько чистых простынь, пока он не пустил их на веревочную лестницу.
– Сара…
Девушка вздохнула и подошла ближе. В комнате я оставил включенным только один фонарь. И сейчас Сара казалась очерченным в сумраке силуэтом. На расстоянии руки.
Но вот и я сократил дистанцию, заключил ее в объятия.
«Вполне реальна. Соблазнительна. И дьявольски привлекательна».
Белая простынь, повязанная на груди, не могла скрыть всю прелесть обнаженного тела под ней.
– Ладно, – произнесла Сара, – я пришла обсудить наш поцелуй.
– Все же очевидно, Сара, – я не разжимал объятий и смотрел прямо в ее глаза. Она не была против, – тебе надо было выплеснуть печаль. А я оказался рядом.
– А я была непротив, что ты рядом. Я даже сама хотела этого.
Тишина.
– Ты почему без одежды? – тихо спросил я.
– Я ее постирала, она сушится в комнате. А ты почему в одном полотенце?
– Я же из душа.
Она улыбнулась.
– Точно… как думаешь, остальные осудят нас. Ну, типа «она только потеряла мужа, а уже в объятиях другого. А он воспользовался ситуацией».
– Я думаю, что мы никому ничего не обязаны.
– И я… так… считаю…
Ее последние слова потонули в слиянии наших губ.
Я стянул с ее роскошного тела простынь, она с меня – полотенце.
Мы легли на матрац.
– Только ничего не говори, Фред.
– Хорошо.
Я вошел в нее. Она сдержано застонала.
Уж не знаю, думала ли она в этот момент о своем умершем муже, но глаз Сара на протяжении всего акта на меня не поднимала.
Я был не против.
Мне, итак, хватало привила адреналина и наслаждения, смешанного с чувством стыда.
Ее учащенное дыхание, слезы… Она уткнулась мне в плечо и не поднимала головы. Я не отпускал, а она прижималась сильнее. Пока рыдания не стихли и не перешли в стоны удовольствия. Пальцы стали впиваться в спину, стоны во время каждого нового движения становились сильнее. В какой-то момент она захотела быть сверху, и мы без слов поняли друг друга.
Не знаю, сколько времени прошло, но нас не отвлекали долго.
Либо Сара предупредила Хейли о своих планах прежде, чем войти в мою комнату, либо просто все занимались своими делами.
Мы разомкнули объятия, тяжело дыша, сдерживая улыбки, смешанные с непроизвольными стонами.
Сара, обнаженная и такая раскрепощенная сейчас, встала прошлась по комнате до тумбочки, достала что-то из своей сумки и вернулась в постель.
– Слушай.

Вот здесь я шел, и тут упал.
А вот причины? Не важны.
Мигом встал. И что же узнал?
Изъяны снизу лишь видны.

Вот я жил. Царям и шутам
Не мешал. Лишь сам шагал.
Дивился пройденным верстам.
И в одиночестве мечтал.

Я зеркало души разбил
На сто осколков тишины.
Резал руки, печаль пролил,
Собирая узор вины.

Сто раз ломался пополам.
Лежал, молчал, летал, внимал.
Из тлена воскрешался сам.
Кряхтел, стонал, существовал.

Но был один, с тьмою един.
Твой свет сжег мрака палантин.

– Как тебе? – спросила девушка.
– «Твой свет сжег мрака палантин» – это красиво, – отозвался я, – но снова депрессивно. У него в книжке все такое?
– Наверно, – Сара пожала плечами.
– Дай-ка.
Я полистал измятые страницы.
– Вот, – и начал шепотом читать.

Плелся во тьме, словно дурак.
«И как же быть? И жить мне как?
Раны излечить, разум изменить».
Шагал, не ведая, простак.

И повстречал я мудреца:
«Похож на своего отца.
Та же поступь, его же темный взгляд.
Те же грехи, дурь храбреца».

«Своим путем иди, сопляк,
– Молвил старик, – Не будь, как всяк.
Голова же своя, плечи крепки.
Узрел ты истину, сопляк?»

«А чтоб усвоилось скорей.
Вот тебе палкой меж бровей!».

– Да, этот стишок определенно повеселей, – Сара прыснула от смеха, но тут же сдержалась, чтоб не поднимать шуму.
Полежали еще немного, разглядывая в сумраке свои тела и обмениваясь взглядами.
А через пару минут раздался стук.
– Фред, это Хейли.
Сара показала «Тссс!».
– Я не могу найти Сару… хм, она, видимо, уснула в своей комнате – не открывает.
– Ты что-то хотела, Хейли? – не отвечать было не вежливо.
– Ты как ее найдешь, сообщи, что настала ваша очередь спускаться вниз и качать воду. Чтоб Билл и Мэдисон смогли искупаться.
«Я совсем забыл об этом».
Скривил лицо, показывая Саре, какой я никчемный друг. Она хихикнула.
– Да, сейчас я выйду.
– Спасибо, – отозвалась Хейли.
Мы с Сарой суматошно собрались и открыли дверь.
Хейли все еще стояла в коридоре.
Мы втроем переглянулись.
– Ух! – не выдержала Сара, – Да, у нас был секс! И я этого не стыжусь! Идем, Фред, воду качать.
Бывшая бухгалтерша пожала плечами.
– А я-то тут причем.
Мы рассмеялись. И, вооружившись пистолетами и фонарями, отправились в подвал.

****
Хейли одолжила Саре из своего гардероба совсем не предназначенные для текущих событий длинные бриджи и футболку. Открытые руки и ноги были уязвимы. Она постаралась их обмотать кусками той самой простыни, в которую была укутана после душа. Вышло, будто мумия вот-вот потеряет часть своего ритуального «наряда».
Поэтому Сара, стоя на паркинге, все время говорила о важности развешивания своих постиранных вещей на открытом балконе под ярким солнцем.
Я наказал ей подкидывать дрова из мебели в топку старинного котла, а сам занялся насосом.
Сара успела вкратце рассказать мне, о чем наши друзья разговаривали в ту ночь, когда я завалился спать. Оказывается, они немного поведали друг другу о своих приключениях: нападении на военную базу, создании вакцины, смерти Уилларда и прочем.
Билл с Хейли рассказали о встрече с ее братом и смерти Лашона. Но обещали выдать подробности сегодня вечером.
Где-то через полчаса Мэд сообщил по рации, что нам можно подниматься.
А еще во время работы мы заметили, как стайка «осьминогов» растаскала обугленные остатки их сородичей, сваленные нами в десятке метров от ворот паркинга.
Падальщики были рады и этому.
Сара хотела бы пострелять по ним. Но я остановил ее – лишний шум нам сейчас был ни к чему.
Хотелось уже «взять таймаут» и действительно на пару дней залечь на дно.
Лучик моей надежды на спокойное время разгорелся сильнее, когда по прибытии на пятый этаж «Альбиона» я почувствовал запах готовящегося сочного мяса.
– Не соврал кулинар чертов! – Я улыбнулся, глядя на Сару.
– Ммм! Какой аромат! Это он специи добавил к оленине?
– Да. Пойдем посмотрим.
Но шеф-повар Мэдисон Крид и су-шеф Хейли Толманд невозмутимо выгнали нас с «кухни».
– Идите помогите Биллу и Зимовски, – наставила нас Хейли, – они сооружают веревочную лестницу.
– Ясно, – отозвался я.
Лестницу мы соорудили быстро. Сара, правда, участия в этом не принимала, сказав, что пошла переодеваться в свой «защитный костюм».
От Фредерика с его культей тоже толку было не много. Поэтому мы с Биллом скручивали тряпки сами, вдевая в них прочные ножки от дубовых столов.
Еще до званного ужина мы успели забраться на крышу и закрепить лестницу о печную трубу, скинув семь метров конструкции вниз – на крышу здания ратуши.

Ужин состоялся в сумерках. Окна были загорожены и занавешены. Все фонари и свечи зажжены. Стол накрыт.
 – Это не напоминает вам пир во время чумы, господа? – осведомился профессор, усаживаясь на стул и осматривая богатые яства на столе.
– Отнюдь, – также элегантно ответила Сара.
– А если даже и так, – продолжила Хейли, – то, кто ж нам запретит хотя бы на один вечер окунуться в приятную атмосферу домашнего ужина с друзьями. Давайте хотя б на час забудем о шуме с улицы и умирающей стране.
– Пожалуй, – улыбнулся Зимовски, – я усмирю свой здравый смысл, потому что гляжу сейчас на самую аппетитную вырезку в своей жизни.
– Шеф-повар принимает комплемент, – довольно отозвался Мэд, сидя напротив ученого.
Но «бомбу» взорвал я, достав из рюкзака ту самую бутылку трехсотлетнего виски моего прадедушки. Напиток как нельзя кстати подошел к оленине и другим закускам.
Минут десять мы ели молча, просто наслаждаясь и довольно переглядываясь.
Было произнесено несколько тостов о спокойной жизни, претворении наших планов и в память о погибших.
А затем разговор сам собой перетек к нынешней ситуации.
– Позволю себе подытожить, – начал я, – что мы знаем: монстры прилетели из космоса, люди их адаптировали под биологическое оружие. Четыре месяца мы уже выживаем…
– Уже четыре! – вздохнул Мэд.
– Да… За это время, благодаря выжившим умам человечества, у нас на руках появилась сыворотка от заражения. Еще мы знаем, где расположена основная цитадель выживших людей. По словам Билла, там есть и военные, и гражданские.
– Именно.
– Погиб наш товарищ Лашон Джонсон.
– Пусть земля ему будет пухом, – произнесла Хейли.
– Парень заразился очень быстро, – сообщил Билл, – но видимо испугался, и не сказал нам сразу. А когда осознал, было поздно. Он не мучался. Вспомнил смелость своего отца и попросил сделать все быстро.
– Правда сначала ходил, как зомби, – уточнила Хейли, – и пытался напасть на Билла. А когда я приготовилась стрелять, у него вовсе голову разорвало, и на ее месте тентакли стали извиваться…
Тишина.
– Выпьем за него, – прервал скорбное молчание Мэд.
– Погоди, Мэд, – вклинился я, – Хейли, ты хочешь сказать, что «осьминоги» еще и могут управлять телами после заражения? Такого я раньше не видел.
– Не знаю уж, Фред, монстр ли управлял Лашоном, или это были его предсмертные движения, но выглядело жутко.
– Ты сказала, что он напал на Билла. Или тебя зрение подвело?
– Полегче, Фред, – посмотрел на меня Билл, – Хейли просто не так высказалась. Парень не нападал на меня агрессивно, а скорее повалился, пытаясь, что-то показать или сказать.
– Хорошо. Но странно, – не унимался я.
– Да что с тобой, Фред? – спросил Билл, – Ты давай тут не строй теории о контроле сознания, зомби и всяком таком. «Осьминоги» на такое не способны…
– Откуда тебе знать?
– Мы давно уже увидели толпы ходячих мертвецов, Альфред, – вмешался профессор, – Давайте не отставайте от нас, а то оленина заканчивается.
– Да, чувак, прекращай уже верить в сказки о кордицепсах и прочих грибах, способных контролировать сознание…
Мэд подтолкнул меня. А Сара, сидящая слева, положила руку на плечо.
– Все хорошо? – шепнула она.
Я кивнул.
«Почему меня это так заботит? Давай, Фред, успокойся. Навались на еду».
– Простите, – я криво улыбнулся, – Просто что-то перепугался. Уж очень трагичный рассказ у вас получился.
– Хватит заливать тут, – улыбнулся Билл, – ваша с Мэдом история еще жестче…
– Да, кстати, – жуя произнесла Хейли, – вы нам покажите тот самый чемоданчик с вакциной?
Я сходил в свой номер и вернулся с чемоданчиком Лавуазье. К этому моменту со стола была убрана грязная посуда, а всем поставили сохранившиеся емкости для распития оставшегося виски.
Я показал сыворотку ученого. Мэд вкратце рассказал, какой ценой она была добыта.
Все по очереди изучили содержимое. Особенно внимательно пробирки с бурой жидкостью изучал Зимовски.
– Ты же историк, Фредерик, – усмехнулся Мэд, – что ты там хочешь увидеть в этих стекляшках?
– Среди моих коллег и друзей много биологов и биоинженеров… было много… нда… ехал в Молдрэм узнать о судьбе своего друга, а в этой круговерти событий совсем забыл о нем…
– Зато ты сам жив, профессор, – обняла его за плечи Сара, с которой Зимовски сдружился больше остальных.
– Да. Не все выживают в этом мире хаоса. Зато нашедшие покой, обретают его навсегда.
– Философия Мэдисона Крида? – улыбнулась Хейли.
– Так и есть!
– Кстати, расскажите, что там с Вэлмондом? Вы же были там?
– Да, и даже встретились с моим братом Барри, – вздохнула Хейли, – на северной границе тоже не все однозначно. Там много гражданских.
– Паника жуткая, – вставил Билл, – а военных еще больше. Всякие укрепления стоят против «осьминогов». Но главное не это…
– Барри заверил нас, что генерал Хобс не просто так всех призывает в Вэлмонд. У него какой-то план.
– Наверняка как-то связанный с Эрибией, – предположил я, – скорей всего он будет просить официальных переговоров с наследным принцем Эдрагимом.
– Уже начал просить это… – подтвердил мои слова Билл, – Барри сказал, что Хобс берет на это две недели, такой запас продуктов есть в Вэлмонде.
– А потом что? – задала вопрос Сара, и сама же ответила, – штурм границы… но это же не законно.
– Объявлять карантин целой страны тоже как-то не по-человечески, – вымолвил Зимовски, – и вообще, давайте обсудим сначала наши планы.
– Согласен, – вставил Мэд, – что предлагаешь, профессор?
Тот серьезно оглядел нас, а затем сказал.
– Мы в любом случае отправимся в Вэлмонд и попробуем пробиться через границу. Но! У нас есть козырь в рукаве, – он указал на сыворотку, – не будем отдавать ее военным просто так, а выменяем на наш гарантированный проход в Эрибию.
– Фредерик, ты забыл, как отреагировал полковник Кшиштог на наши с тобой уговоры и на слова о вакцине? – стала дискутировать Сара, – Да ему же плевать было и на нас, и, по большей части, на спасение человечества. Им всем лишь бы повоевать!
– Не горячись, – попробовал успокоить девушку Зимовски, – в чем-то ты права. Но это Кшиштог. А как себя поведет генерал Хобс, мы не знаем.
– Если судить по рассказу брата Хейли, то он тоже горяч на высказывания, – заметил я, – но у меня есть еще одно предложение. Если наши военные откажут, то мы попытаемся «продать» сыворотку Эрибии.
По взглядам я понял, что друзья сомневаются в целесообразности таких действий.
– Слушайте, я помню, как мы с Мэдом и остальными военными пытались найти общий язык с пограничниками Ливрана, поэтому свое предложение оставляю как второй – запасной – вариант. А основной у нас, это разговоры с Хобсом.
– А если он просто прикажет нас расстрелять? – задал резонный вопрос Билл, – Кто ему помешает?
– Поэтому надо проводить переговоры с большим количеством свидетелей, – заключил Зимовски, – желательно, чтоб это были высокопоставленные лица. Тут бы нам хорошо помог твой брат.
– Он всего лишь сержант, Фредерик, – Хейли пожала плечами.
– Ну он хотя бы сможет провести нас в генштаб, где совещаются люди, ответственные за ситуацию в стране.
– Это ты хорошо придумал, – согласился я.
Все одобрительно закивали. Похоже, у нас наметился план. Мэд, конечно, еще вынес на рассмотрение свою идею-фикс обосноваться в небоскребе военной журналистики в Вингреде или хотя бы здесь, в Ринге. Но общий голос нашей компании отверг эту мысль – надо было выбираться из Алдиги. Потому что с каждым днем шансы на выживание уменьшались, а количество атак «осьминогов» росло.
– Скоро инопланетные монстры «задушат» любые наши попытки выбраться отсюда, – подытожил профессор.
– Или это сделают военные из соседних стран.
– И то верно, Фред.
– Но нам же пока нет смысла спешить, – вставила Сара, – Ведь так? Кшиштог уже, наверняка, привел колонну в Вэлмонд. Хобс получил больше людей и может попытаться пройти границу в ближайшие дни.
– Если мы подождем, – начал развивать ее мысль Зимовски, – то узнаем, есть ли шанс вообще перебраться в Эрибию. Если Хобс потерпит неудачу, то может с нами уже будет более сговорчивым.
– Или, наоборот, разозлится, – подогрел Мэд.
– Это мы проверим на деле, – я посмотрел на часы, – уже полночь. Тварей за окном меньше не стало. Давайте расходиться. Информацию надо переварить, планы должны устаканиться. Я останусь дежурить. А вы все ложитесь. Через пару часов, Мэд, я тебя позову на замену.
На том и закончился наш сытный ужин и вечер, полный рассказов о жизни по соседству с жуткими монстрами.

****
Следующие два дня прошли в суете и подготовке к отъезду.
Хотя мы с Сарой находили минуты, чтобы побыть друг с другом наедине. Никакого секса – эмоции уже были излиты – остались только разговоры.
Мы говорили о прошлом: о ее жизни с Уиллардом, и без него; о моих командировках и невозможности создать семью.
– Хотя, признаюсь, я вот на столько близко был, чтоб жениться, – сказал я, показывая Саре сантиметровое пространство между пальцев.
Мы сидели у меня в номере после очередной безуспешной охоты на обнаруженных в поле за отелем сурков. Эти мелкие засранцы как-то умудрились выжить в борьбе с «осьминогами» и теперь изводили нас. Но мы пообещали взять завтра реванш.
– И как же это произошло? Что это за красавица, которая почти окольцевала тебя? – С усмешкой спросила Сара.
– Ну, строго говоря, она не была красавицей в привычном понимании. Скорей с внутренней харизмой. Когда ты смотришь на такого человека, и он пленяет тебя каким-то неуловимым чувством… понимаешь, о чем я?
– Да. У меня с Уиллом так было… И что же дальше?
– Да все стандартно. Познакомились, сошлись… но меня что-то в ней всегда смущало. А вот что именно, я узнал, когда уехал на полгода на Балканы. Там случился очередной военный переворот, и мы с Мэдом освещали его.
– А она?
– Ну знаешь этих девочек, – я пожал плечами.
– Нееет! – Искренне удивилась Сара, посмотрев на меня своими синими глазами, – только не говори, что она изменила тебе!
Я кивнул.
– Любила внимание к своей персоне…
– Ты хотел сказать, была шлюхой?
– Грубо, но точно.
– Как это… банально…
Она улыбнулась. С каждым днем Сара улыбалась чаще, а ее поведение в обществе друзей показывало, что ей хорошо. И только за эту пару ночей, проведенных вместе, я понял, насколько она хрупка и как сильно еще страдает из-за такой внезапной и жестокой смерти мужа.
Нас с ней никто не осуждал, а Мэд с Фредериком так вообще заявили мне, что «давно пора было…».
Наше будущее мы толком не обсуждали, ограничиваясь шутками о текущем положении. В глубине души я хотел, чтобы эта девушка не покидала меня, не размыкала своих объятий. Может быть, и Сара хотела этого. По крайней мере в ее взгляде читалась лишь теплота.
Но в нашей ситуации мы дали друг другу обещание сосредоточиться на выживании.
 – Ты мне лучше скажи, что думаешь по поводу плана Билла?
– Ехать на двух машинах?
Я кивнул.
– Думаю, так мы сможем взять больше припасов.
– Но это двойная цель для монстров.
– У них тоже будет свет на крыше. Видел, сколько они с Хейли натащили ламп, светильников и бра? Мэд помогает Биллу установить все это и подключить к аккумуляторам.
– Сомнительная затея.
– Не занудствуй, Фред, – Сара толкнула меня в бок, – лучше бы помог парням. Быстрее бы управились. Нам еще завтра к сусликам возвращаться.
Шутки про грызунов у нашей компании закончились еще утром. Зато появились мысли по поводу «осьминогов» и людей. Зимовски настаивал на том, что где-то в Алдиге, наверняка, уже сформировался культ, поклоняющийся пришельцам.
– А может и не один, – утверждал историк.
– Это было бы логично, хотя и затратно, профессор, – отозвалась Хейли.
– Это в природе людей. Мы поклонялись молнии, не зная, что несет за собой это природное явление. А теперь обожествление этих тварей – естественное продолжение хода истории.
– А как же уже существующие религии? – вставил Мэд, – Как же Библия, Зимовски?
– Безусловно и уже сформированные конфессии получат новую пищу для своих прихожан, – кивнул за обсуждением Фредерик, – это же в этой книжке, – он взял одну из нескольких сохранившихся в отеле Библий, – говориться о суде Божьем, каре его в виде демонов Ада. Текущая ситуация как раз удобна для интерпретации под этот текст.
Я воздерживался от рассуждений на эту тему, позволяя себе лишь пару шуточек наедине с Сарой.
– Вот договоришься, пленят тебя культисты и принесут в жертву богу «осьминогов», – иронизировал я, положа голову на ее колени, – они ведь как раз выбирают самую красивую и аппетитную девушку.
– О, значит, я красивая? – Улыбнувшись, она наклонилась и поцеловала меня. Ее волосы щекотали нос.
– И аппетитная. В самый раз для инопланетян.
– Заткнись, дурак! – Снова шуточный поцелуй.
Мы лежали в полумраке комнаты, включив лишь один фонарь.
Здесь сейчас правила бал тишина. От этого умиротворения голова шла кругом. Я никак не мог напиться этим блаженством.
– Будто на другой планете. Правда? – прошептала Сара, – Даже не верится, что может быть так спокойно.
Я поцеловал ее.
– В этот поцелуй ты веришь?
Она улыбнулась.
– Неужели мы действительно не можем остаться здесь или устроить свой «дом» в Вингреде, как говорил Мэд?
– Нет, Сара. Это лишь отложит конец. Я не хочу выживать с тобой, а хочу жить. Если для этого надо сбежать в другую страну, пусть так и будет.
Она ничего не ответила. Просто ее руки сильнее обняли меня.
Так и лежали в вакуумной колыбели спокойствия размером ровно с одну комнату.
А минут через десять пришлось встать и отправиться помогать друзьям устанавливать светильники на потрепанный «Лэнд Крузер».
Вместе.

****
Укрепление автомобиля Билла растянулось до четырех часов дня. Мы распалились настолько, что решили обновить и комплектацию фургона. Установили новые прочные обвесы, удалили сломанные огромным «осьминогом» прожекторы и поставили новые лампы.
К сумеркам из теней повылазили монстры с тентаклями, и мы вернулись в отель. Ужин в этот раз был скромнее – несколько консерв и снэки – зато Хейли решила вскрыть коробку с цейлонским чаем. И он оказался весьма хорош.
На следующий день мастер охоты Сара решила все-таки навести суркам повторный визит. Но теперь мы вооружились пожарным рукавом, соединенным с несколькими резиновыми шлангами и подключенным к наносу. Воды из скважины у нас было хоть отбавляй. И мы решили угостить ею все обширное семейство грызунов. Просто затопили их норы, а потом бегали и ловили их. В итоге, в нашем распоряжении оказался десяток тушек. Не оленина, конечно, но тоже мясо.
Речи о сохранении популяции естественной фауны не стояло. Мы с Мэдом выронили пару возражений и историю с двумя оленями, но большинство проголосовало за пополнение мясных запасов.
Грызунов проверили на заражение, а потом освежевали и замариновали.

После обеда Билл с Хейли выдвинули предложение.
– Слушайте, ребята, мы с женой уже обошли все окрестности этого городка, кроме его западной части, – сообщил Билл.
– Там всего несколько зданий, – продолжила Хейли, – мы обойдем их за полдня. Дополнительные припасы нам не помешают.
– Согласен, чуваки, двину с вами, – отозвался Мэдисон, – к вечеру сегодня вернемся.
– Тогда ты, Фред, будешь прикрывать нас из моей винтовки, – Билл передал мне оружие, – коллиматорный прицел, мягкий спуск, магазин на десять патронов. Дальность до трех километров в чистом поле.
– Ого, не знал, что ты фанат снайперских винтовок.
– Я прочитал это на этикетке, когда мы с Хейли обносили заброшенную оружейную лавку, – улыбнулся Билл.
– Ты мой внимательный орешек! – Хейли поцеловала мужа.
– Тут есть загвоздка, дружище, – я скривил гримасу, – я не умею стрелять из снайперских винтовок. Мое дело пистолеты. Это вот Мэд снайпер…
– Да, – фотограф довольно кивнул, – мы с этим косоглазым часто были на военных полигонах. И солдаты позволяли нам пристреливаться. В общем, я давал «прикурить» даже опытным снайперам. Мог выбить «яблочко» даже с трехсот метров.
Винтовка тут же была передана новоиспеченному стрелку со словами.
– Тогда ты остаешься с Фредом. Можете «вести» нас с крыши отеля или ратуши.
– Вам помощь не нужна? – спросила Сара.
– Нет, детка, – улыбнулась Хейли, – у нас с Биллом опыта в мародерстве побольше. Справимся быстро. И двое привлекают меньше внимания, чем трое.
– Понято.
– А у меня есть встречное предложение, – вдруг произнес Зимовски, прилегший отдохнуть на диван.
– Да, профессор, слушаем тебя, – отозвался Билл.
Фредерик, кряхтя, присел и сказал.
– Давайте сделаем так: сегодня до вечера соберемся в дорогу. А завтра с утра вы с женой быстро осмотрите западные дома. Мы и так, и так будем на шоссе в обед завтрашнего дня, как и планировали изначально. Но зато вы с Хейли сможете помародерствовать, не боясь заката.
– Что думаешь? – спросила у мужа Хейли.
– Звучит разумно.
– Вот и отлично, – вздохнул профессор, – тогда приступайте к сборам. А я пока вздремну.
– А я смотрю, мы нашли в нашей компании главаря, – усмехнулся Мэд, – задания раздает, всех критикует, ест и спит в нужный час... потрясающее попадание человека на свое место!
– Да, а еще я отвечаю у нас за разумные доводы, – просопел Зимовски.
Мы рассмеялись.

Сборы продолжались до глубокой ночи. Мы упаковали даже то, что изначально не хотели брать, типа кусков деревянной мебели, тряпок, свечей, посчитав, что в дороге до Вэлмонда пригодится любая мелочь.
Спустить и упаковать ящики, коробки и тюки решили утром, чтоб не разбирать баррикаду и не тратить патроны на разбушевавшихся «осьминогов».
Все легли спать, а мы с Мэдом остались дежурить. Через три часа нас сменили Зимовски и Сара. И я отправился на боковую.

****
Первые лучи солнца над Рингом означали, что время головоногих пришельцев подошло к концу. И настала пора Биллу с Хейли выступать в поход. Западную часть городка они планировали обойти за несколько часов и к полудню вернуться в отель.
Позавтракали парочкой сурков. А потом мы с Сарой и Фредериком принялись перетаскивать тяжелые тюки, Мэд поднялся на крышу, в «снайперское гнездо», а Хейли с Биллом отправились по центральной улице в неизведанную часть Ринга.
Примерно через час основной скарб и провиант был уложен в фургон и «Лэнд Крузер». Осталась лишь всякая мелочевка. Зимовски, пропотевший до самой майки, как он сам признался, сказал, что я могу идти к Мэду и помогать ему следить за нашими мародерами.
– Даже одной руки мне хватит, чтоб поднять эти пакеты с едой. А Сара прикроет мне задницу. Да, Сарочка?
– Задницу? – удивлено воскликнула девушка.
– Сарочка? – вторил я.
– Что же жизнь постапокалиптическая сделала с высокоинтеллектуальным профессором истории?.. – сыронизировала девушка, – Идем уже, старик. А ты, красавец, поднимайся наверх.
Она поцеловала меня.
– Будь осторожна. Твари могли вернуться в подвал или вон в те здания напротив.
– Не переживай, Ланселот, принцесса вооружена, – она хищно улыбнулась.
– Тебя жизнь тоже изменила.
Улыбнулся в ответ и стал подниматься по лестнице отеля.

На крыше «Альбиона» Мэд расположился у западной оконечности крыши. Парапет по периметру был высотой в полметра – прицеливаться и стрелять из винтовки можно было только сидя.
Мэд установил подпорки оружия, но смотрел на город через бинокль. Рядом лежала та самая рация, которую мы с Сарой использовали в дни разлуки.
– Ну и как там дела у мародеров?
– Бегают среди полуразрушенных зданий. Видимо, там ничего интересного нет.
– Дай посмотрю, – я взял у новоиспеченного снайпера бинокль, а он стал наблюдать через прицел винтовки.
Билл с Хейли издалека были похожи на те миниатюры в историческом отделе какого-нибудь музея…
«А здесь, дети, у нас подробная диорама совсем свежей эпохи под названием «Постапокалипсис». Смотрите, как живо эти два миниатюрных человечка исследуют заброшенные строения. Динамика потрясающая, миниатюры исполнены на ура!»
Минут пятнадцать мы с Мэдом наблюдали, как вооруженная чита Толмандов планомерно проверяет дома на наличие полезного скарба и провианта.
Мэд хотел у меня что-то спросить и даже отвлекся от винтовки, но тут раздалась серия выстрелов со стороны наших машин.
Я опрометью кинулся к южной стороне отеля и свесился через парапет.
Зимовски стоял с небольшой корзиной, повязанной через плечо, и с револьвером в своей целой руке. Шагах в десяти от него Сара держала под прицелом мертвую тушу довольно крупного «осьминога».
Туша не двигалась.
– Сара, – позвал я ее.
Она обернулась и взглянула наверх.
– Заблудшая душа решила примкнуть к нам, – смешливо сказала она громким голосом, – но мы дали отворот поворот!
– Не волнуйся, слизь на нас не попала, – уже тише сообщил Фредерик.
– Хорошо, – выдохнул я.
– Что ты сказал, Фред? – прокричала Сара.
Я жестами дал ей понять, что повышать голос сейчас не лучшая идея.
Она почти беспечно улыбнулась, пряча свое волнение и подскочивший адреналин, за усмешкой.
– Не переживай, милый, буду тише воды, ниже травы! – в этот раз сказала уже тише.
– Где одна тварь, там и вторая, – уже спокойней сказал я, – будь аккуратнее, пожалуйста.
Она отправила мне воздушный поцелуй и стала помогать Фредерику с корзиной.
Я вернулся к Мэду.
– Она сказала «милый»? – ехидно заметил напарник.
– Девушка в огне. Видимо, небольшой мандраж от внезапно выскочившего монстра и победы над ним.
– О, друг, смотри. Сначала «милый», а потом «давай возьмем кредит на дом»…
– Хватит иронии. Сосредоточься на наблюдении.
Билл связался с нами по рации с резонным вопросом про выстрелы. Я ответил, что угроза уже миновала.
Они с Хейли перешли к зданиям в четыре этажа, ровно выстроившимся вдоль двухполосной дороги. Там они провели следующие два часа.
За это время мы с Мэдом успели потратить три патрона на винтовку, отстреливая одиноких «осьминогов». Они передвигались перебежками от тени к тени в поисках еды. Под сенью толстенного дуба, вокруг которого был организован небольшой сквер с лавочками, Мэд подстрелил сразу двух монстров. А третий попался, пытаясь укрыться у перевернутого автомобиля.
– Осталось семь патронов, – констатировал Мэдисон.
– Стреляешь классно.
– Спасибо.
Хейли и Билл вышли у северо-западной границы города, когда на часах было одиннадцать.
– Они что-то указывают нам, смотри.
Я глянул в бинокль на пару мародеров. Они активно махали руками, привлекая наше внимание и направляя пальцы куда-то на север.
Там была та самая дорога, по которой мы с напарником въехали в городок Ринг.
По ней сейчас очень быстро двигался пикап.
Мэд тут же пригляделся.
– Двое, – сообщил снайпер, – за рулем парень. Рядом вроде бы девушка.
Затрещала рация.
– Фред, прием. Мы пойдем встретим названных гостей. Прикройте нас.
– Принято, Билл. Мэд прикрывает. Я еду к вам.
Пока мы переговаривались, Мэд сказал, что машина уже объехала баррикаду. С нашей позиции приезжих уже не было видно. И мы перебрались на крышу ратуши, тут и пригодилась лестница Зимовски.
Билл с Хейли были там и уже целились в незваных гостей.
Я хотел было бежать на подмогу, но что-то удержало меня – захотелось понаблюдать за развитием ситуации через бинокль. Будто я зритель в кино или создатель тех самых миниатюр в диораме, внезапно оживших и отправившихся в собственное приключение.
Парень быстро вышел из пикапа. Своими жестами он показывал, что не несет в себе угрозы. Девушке же явно было не хорошо – она еле-еле открыла дверь и выбралась из автомобиля.
– Она заражена что ли, – рассуждал Мэд, не отрываясь от прицела винтовки.
– Вид у нее нездоровый – это точно. Но может просто заболела… гриппом, например, – сделал я оптимистичное заявление.
Билл и Хейли выставили оружие и явно не собирались близко подпускать прибывшую пару.
Парень что-то говорил, девушка просила у него помощи, и он придерживал ее одной рукой. Разговор длился примерно минуту.
В какой-то момент девушке явно стало хуже: ее скорчило пополам и стошнило.
Билл стал что-то жестикулировать и даже кричать.
– Наши тоже думают о заражении, – подтвердил мои мысли Мэд.
Но парень уверял в обратном. Он уже начал умолять не трогать его возлюбленную, прикрывая ее собой.
Ситуация обострилась. Хейли пыталась выступить переговорщиком между напряженным мужем и приезжими незнакомцами.
Она даже встала на линию огня.
И в этот момент девушка упала на землю. Из ее рта вырвались четыре, а потом все восемь щупалец. Кисти рук резко оторвались, будто у куклы. На их месте тоже показались тентакли. Парень не успел среагировать. А вот Билл смог. Он оттолкнул Хейли в сторону и приготовился стрелять. Но снайпер опередил его. Громкий выстрел из винтовки, и бедная зараженная рухнула на асфальт. Билл быстро подошел и сделал несколько контрольных выстрелов.
– Ну все, я поехал.
Я рванул к веревочной лестнице. У входа в отель кинул успокаивающую фразу Саре и Фредерику. А через пару минут уже в «Лэнд Крузере» Билла несся к ним на подмогу, держа в голове отчаяние парня и тот факт, что он часто прикладывался левой рукой к карману своей куртки.
Пока ехал услышал еще пару выстрелов и даже смог различить, что стреляли из разных типов оружия.
«Надо успеть. Только бы успеть».
Еще несколько поворотов, и я на месте.
Остановил автомобиль, выбежал и увидел, как Хейли держит на мушке мертвого парня и лежащего рядом монстра. Билл в это время обшаривал их пикап.
– Третья машина нам ни к чему, – пояснил он, – но вот слить бензин и забрать пожитки надо.
– Что тут произошло?
– Он сказал, что она его невеста и просто заболела, – пояснила Хейли, – то ли грипп, то ли обычная простуда. Но по ее рвоте и судорогам Билл понял, что дело пахнет керосином.
– Помнишь Дэна? – спросил Билл, – Твоего приятеля, которого разорвало в том кафе.
– Конечно помню.
– У него тоже была такая желчно-зеленая рвота, – Билл продолжал довольно цинично копаться в вещах умершей пары, – я это запомнил.
– Парень просил помощи, лекарств…, – продолжила Хейли, – я даже поверила в какой-то миг. Но он не успел скрыть очевидного.
– Да это мы видели, – подтвердил я, взглянув на труп.
Парень лежал ничком, лица видно не было. Лишь темная куртка с темным пятном крови по центру спины, да протертые грязные джинсы.
– Где прятал пистолет?
– В куртке, – отозвалась девушка, – честно говоря, я так и не поняла, то ли он хотел кончить с собой, то ли Билла подстрелить. Но это точно был шаг, полный отчаяния.
– Хорошо, что Мэд подстраховал, а я добил, – вставил Билл, – смотрите, нашел пустой бак, сюда сольем бензин.
– Молодец, только вот меня мог так сильно не пихать.
– Любимая, я уже извинился, но могу еще раз. Прости.
Он подошел к супруге и чмокнул ее в лоб.
С вещами мы управились быстро.
Оставалось только забрать пушку, оставленную рядом со скончавшимся бедолагой. Билл с Хейли уже шли к «Лэнд Крузеру», а вот я направился к трупу, лежавшему в метрах пяти от меня. Как только я начал шагать, парень приподнялся в кровавой луже и перевернулся на бок.
– Он жив, – громким голосом сказал я, обращая внимание Билла и Хейли.
Я подошел еще ближе. Пистолет направлен на внезапно оживший труп.
Парень делал какие-то медленные движения руками. А потом он перевернулся, уже на спину. И я увидел в одной его руке гранату, а во второй чеку.
– Бегите!
«Четыре секунды. Не убежать. Не скрыться. Вспомни Мердэка, Фред».
Рванул вперед со всей силы. Успел. Перевернул. И даже сделал шаг назад.
Но взрывная волна все равно зацепила. Разорванный труп подскочил. А я отправился на два метра в воздух.
Упал. Вмазался головой об асфальт.
Темнота. Сознание отключилось.

XIV
В себя я приходил долго. Сознание возвращалось обрывочно. Будто вы вошли в темную комнату и ослепли от непроглядного мрака вокруг. Но это лишь временный эффект. Уже через пару минут вы различаете очертания стен, потолка, пола. Затем вырисовывается общий интерьер: углы мебели, окно, коврик на полу. В конце концов, вы различаете человека, спящего на кровати. Кто он? Как оказался в вашей комнате? Почему не просыпается?
В моем случае, этим человеком был я сам. Смотрел на себя со стороны и четко видел пути своих синапсов, каждый поворот, где я сделал правильный шаг, а где оступился.
Медленно, но верно тело тянуло к себе. Вот я уже внутри. Ощущаю свою самость, но пока не могу пошевелиться и даже не понимаю, дышу ли.
Затем в сознание вернулись звуки, сначала в виде монотонного шума, а затем все четче и громче.
Собственное сопение, голоса, трение шин по асфальту, рев двигателя фургона.
После пришел свет. Веки я не открывал, но уже понимал, что сейчас яркая часть суток.
Открыл глаза и сразу же зажмурился обратно. Протер их и стал открывать медленно.
– Эй, Сара, иди к нему. Он открыл глаза, – голос Мэда был громким, царапающим сознание.
Я поморщился.
Быстрый шорох ног. Теплое дыхание у самого лица. И нежный поцелуй.
– Привет, соня, – я почувствовал, что голос Сары дрожит.
Посмотрел на нее. Голубые глаза намокли, но лицо украшала радостная улыбка.
«Фред, ты заставляешь девушку плакать над своим телом».
– Прости, – голос был хриплым, – долго я был в отключке?
– Полдня… тише не вертись. Мы уже далеко от Ринга. Ну и заставил же ты нас поволноваться, дурак!
Сара впилась в мои сухие губы. Ее слезы растеклись по моему подбородку.
– Прости, – снова произнес я, когда она оторвалась от меня, – можно мне воды.
Я выпил.
Голова от этого прояснилась.
– Мы уж думали, что ты в кому впадешь от этого взрыва, – сообщила девушка.
– Ага, коматозник фигов! – раздался почти раздраженный голос Мэда.
– У тебя вроде было сильное сотрясение мозга. Билл с Хейли довезли тебя до фургона, а тут уж мы тебя немного подлатали.
– Спасибо, – только и сказал я, – Как там Толманды? Живые?
– Да. Едут за нами. Сказали, что ты увидел у погибшего парня гранату и почему-то рванулся к нему, а не от него.
– От него бы не успел. Накрыло бы сильнее и меня, и их.
– Тогда, что это было, Фред?
– Старый армейский метод, – я отпил еще немного воды и сказал уже твердым голосом, – Мне его рассказал на интервью генерал Фиц Мердэк. В общем, надо успеть накрыть телом врага гранату, которую он же и активировал. Просто переворачиваешь его животом вниз. Взрыв гасится мясом, костями и прочими составляющими человека.
– Жесткие у нас генералы были, – улыбнулась Сара, гладя мои волосы.
– Ты все так же прекрасна, – я поцеловал ее.
– А ты все такой же засранец. Корчишь тут героя, – она стукнула меня по плечу, – я же сказала «выжить», Альфред Дэнем, а не кидаться на гранату… идиот…
– Даже когда злишься, прекрасна… хоть и печальна… Мне жаль, что твой муж погиб, ты бы, наверняка, хотела сейчас гладить его волосы.
– Нифига тебе не жаль, дурак! – она снова стукнула по плечу.
– Прости.
– Вставай уж. Мэд, иди помоги этому герою подняться.
– Здоров, чувак! – Мэдисон обнял меня, а потом рванул на себя.
Я заметил, что фургон ведет профессор.
– Как дорога, Фредерик? – спросил я.
Он только махнул рукой.

Уже через час я поел, умылся и был готов к действиям. Хотя голова еще шла кругом от быстрых перемещений и качки фургона. Поэтому Сара приказным тоном огородила меня от всяческих физических нагрузок.
– Даже, когда остановимся на охоту, будешь просто сидеть и наблюдать за моей роскошной задницей. Пока я как самая крутая охотница буду добывать вам засранцам мясо. Уяснил, Альфред?
– Да…
– Эх ты, молодой человек..., – Зимовски подошел ко мне и сел за столик. Машину теперь вел Мэд.
– Девушка правильно говорит, поберечься тебе еще надо хотя бы день.
– Как прошла ночь, Фредерик?
– Увидели у себя «на хвосте» огромного «Альфу». Мэдисон сказал, что вы уже видели такого.
– Да. Мы его валунами завалили.
– Вот и этого мы одолели. Точное попадание коктейля Молотова.
– Круто. И какими дорогами мы теперь едем?
– Сейчас по шоссе одиннадцать строго на восток. А к ночи доберемся до перекрестка с трассой NS7.
– Смотрю, тут леса сплошные.
– Живописно. Раньше, в Средневековье, здесь селились тайтраны – могучие лесорубы, оставившие после себя много памятников культуры. В двадцатом веке эту территорию занимали мигранты из разных концов Европы, Эрибии и Федерации. Их дома…
– Фредерик…
– Эммм, что?..
– При всем уважении…
Он улыбнулся.
– Начал лекцию читать. Видать соскучился по своей аудитории.
– Я бы послушал про иммигрантов, но в другой раз… голова раскалывается.
– Совсем забыл о твоем состоянии.
– Ничего… скажи, как твоя рука?
Зимовски приподнял свою культю.
– Фантомные боли иногда возникают. Я их гашу просроченными обезболивающими.
– Откуда товар?
– Хейли в заброшенной аптеке нашла.
– Поделишься?
– Буду рад помочь.
– А на охоту с Сарой пойдешь?
– Думаешь от меня будет толк? – засмеялся профессор, – Тем более она уже с Хейли договорилась. Та будет ее прикрывать.
– Девочки…
– И не говори.
– Ладно, мне надо прилечь, профессор.
– Отдыхай, Фред.
Так я и сделал. Снова лег на кушетку, глядя, как Сара готовит снэки.
Фургон и «Лэнд Крузер» мерно ехали по дороге, разрезающей чащу соснового леса.

****
После плотной трапезы решили остановиться на привал. Предварительно Мэд с Биллом сделали вылазку и вернулись довольными. Вокруг не наблюдалось «осьминогов», зато через лес пробегал небольшой ручей.
В целях безопасности съехали с шоссе и припарковались на поляне рядом с этим ручьем.
Погода стояла теплая. Солнце пробивалось сквозь листву ровно на столько, чтобы разгонять крупные тени, но не слепить своей яркостью. Ветер в той же мере гулял меж стволов и ветвей, не поднимая сильный шум, но принося прохладу.
Мы пополнили запасы воды из ручья, на всякий случай пропустив ее через имеющийся в фургоне фильтр.
Вода была холодной и чистой. Это был не горный ручей – гор и холмов в округе не наблюдалось – а родниковый. Источник мы не нашли, но поняли, что он где-то рядом, скрывается в густых зарослях папоротника.
Хоть обстановка и благоволила к умиротворению, мы все же отдыхали в машинах – пикник на траве никто устраивать не собирался.
Зато примерно через час после остановки Сара с Хейли собрались на охоту. Мэд вручил им снайперскую винтовку. Сам он по зайцам и прочей живности стрелять отказался, предложив Биллу и Фредерику настругать разных кольев и ножей из рогов убитого нами оленя.
А мне было наказано сидеть в фургоне.
«Я вам что пустельга на вертеле?!»
Собрался. Вышел. Подошел к готовящимся охотницам.
– Хейли, давай я тебя заменю. А ты мужу поможешь.
Девушка покосилась на Сару. Та промолчала, насупившись.
– А ты как, Фред?
– Я правда нормально, – произнес это с максимально возможным доверительным тоном.
– Ну хорошо. Сара, я останусь. А вы будьте осторожны.
– Спасибо, Хейли, – ответила Сара.
На меня она зыркнула и молча вручила винтовку.
Отошли на сотню метров. И тогда я уже произнес.
– Сара, я правда в порядке. Отлежался, пришел в себя.
– Не послушался меня, да? – с вызовом произнесла она.
– Прости, я тебе не мешок с картошкой, чтоб лежать в углу, – уже серьезней произнес я, – обстановка не та. Поэтому давай просто поохотимся и обратно.
– Хорошо, – просто ответила она.
Я накрутил на винтовку глушитель. Точность снизится, зато так не будем привлекать внимания. Все же тайные пещеры здесь могут быть. Темное сырое место – идеальная обитель монстров.
– Далеко отходить не будем.
– Пошли вон к тем зарослям, – предложила Сара.
За время охоты на сурков она поднаторела в выслеживании мелкой живности, поэтому я доверился ей.
Винтовку я приберег для чуда – вдруг мы снова наткнемся на оленя или кого-то его размеров. А вот на всяких зайцев, грызунов и птиц подготовили копья, ножи, пращи и самодельные сети.
Лес был густой, древний. Хотелось надеяться, что хоть здесь «осьминоги» сожрали не всех, что природа естественным путем найдет выход из этого массового истребления фауны, восполнит утрату, дав новому потомству гены выживания и быстрого размножения.
Мы обошли указанные Сарой заросли и вышли все к тому же роднику.
 – А вот и источник, – констатировала девушка.
Она хотела подойти ближе, но я схватил ее за руку.
– Смотри, – шепотом произнес я, указывая на небольшую заводь слева от нас.
Там в кустах копошились двое серых зайцев.
Сара торжествующе улыбнулась.
Как можно тише мы расположились так, чтобы можно было запустить пращи. В этом я был новичок, но опять же надеялся на все возрастающее мастерство подруги.
Камней здесь, на берегу, было хоть отбавляй.
Сара приготовилась кидать первой, я за ней. Запускать пращи следовало почти сразу обе, чтобы живность не успела разбежаться.
Раскрутили. Воздух запел от нашего оружия.
Зайцы насторожились.
Но тут, бросок! Сразу же второй!
Попали!
Один из быстроногих упал замертво, а вот второй скрылся в кустах.
– Вот так вот! – Сара подбежала к мертвой тушке, – Забираем!
– Надо проверить на заражение.
– Верно, – согласилась девушка.
Быстро сделали «тест» – чисто.
– Давай найдем беглеца, – предложил я, – одной тушкой всех не накормишь.
Мы прошли еще с полкилометра в глубь леса. Тут слышались взмахи крыльев и клекот.
– Да ладно! – удивилась Сара, – Это то, о чем я думаю?
Мы подошли к толстому дубу.
– Да, тетерева! Ого! – обрадовался я, – Тааак!
Снял винтовку.
Две крупных птицы сидели на ветках метрах в шести над землей. Можно было снова попробовать пращи и сэкономить патроны. Но был риск спугнуть такую лакомую дичь.
Я прицелился. Сара отошла на пару шагов, чтоб не мешать.
Выстрел.
«Какой я меткий сукин сын!»
Одна цель упала, вторая вспорхнула и скрылась в листве.
Сара подобрала тетерева.
– Голову ему снес. Сказала бы, что ты крут, но хватит и твоей довольной физиономии.
– А я все равно поцелую тебя, потому что мы с тобой оба круты!
– Ладно, чего правду скрывать!
Она улыбнулась и подошла. Мы поцеловались. Я держал зайца, она – тетерева. В прошлом сошли бы за семейку живодеров. Сейчас же – успешные охотники.
– Там целое гнездо, – заметил я, – яйца, наверняка, есть.
– Высоковато будет.
Попробую залезть. Я вжился в роль. Появился азарт.
Прислонил винтовку к стволу дуба. Снял лишнее снаряжение и уже готов был лезть с одним ножом.
Но тут Сара как-то тихо и напряженно позвала меня.
– Фред, смотри. Там человек.
Она указала в сторону кустов. Метрах в пяти от нас.
Мужчина стоял прям в них. Он посмотрел на нас и, как мне показалось, миролюбиво улыбнулся. Вышел из кустов, не отрывая странного взгляда от нас.
«Почему в первые секунды этот криповый тип показался мне безобидным?»
Приблизившись на десяток шагов, он махнул нам.
«Миролюбивая» улыбка оказалась хищным оскалом, чуткий взгляд – взглядом безумца. А в руках у него была изуродованная тушка убежавшего от нас зайца и окровавленный мачете.
Я рванулся к винтовке и быстро направил ее на жутковатого чужака.
– Не стоит этого делать, – прозвучал мерзковатый голос за спиной.
Сара ойкнула. Я резко обернулся и увидел, как второй чужак уткнул ствол пистолета в шею девушки. Она даже не сразу поняла, кто сзади, поэтому издала этот испуганный звук.
– Брось оружие, петушок, – прозвучал приказ от второго мужика, – а-то я твоей курочке башку снесу.
«Они пришли со стороны нашего лагеря. Это значит, что либо они местные и знают тропы, либо уже поубивали всех наших…»
Мысль привела в ярость. И, видимо, это читалось на моем лице. Потому что чужак с пистолетом повторил уже жестче.
– Ствол отдал быстро! – он надавил пистолетом Саре на шею, и та вскрикнула.
Я повиновался. Мародер с мачете вырвал у меня винтовку и тут же вмазал мне прикладом по голове. Рассудок на секунду помутился.
«Снова терять сознание?.. Ну нет!»
Я попытался пойти в рукопашную, но выстрел мне под ноги обрубил попытку на корню.
– Руки подняли и встали вон туда, – приказал мародер с пистолетом, забрав у Сары рюкзак с вещами и оружием. Второй забрал мои вещи.
– Смотри-ка, как страус перед своей курочкой перышки расправил, – посмеиваясь произнес урод с мачете.
– Шагайте вон в ту сторону, – приказал второй, – и молча шагайте. Дернитесь прикончим на месте. Ясно?
Я кивнул. Сара тоже.
По взглядам этих безумцев, по их уверенным действиям, одежде и жуткому оскалу я понял, что сейчас дергаться не стоит. Кем бы они не были, они нас выследили, а значит, были готовы к этой засаде, а мы нет.
Сара, обычно бойкая в действиях и острая на язык, сейчас тоже удивительно притихла. Привыкла сражаться с немым ужасом из космоса, но людская кровожадность и жестокость порой бывают опаснее.
Я тоже пока не предпринимал никаких действий. Надо было выждать.
Они застали нас врасплох.
«Распустил перышки… Да, я увлекся охотой, Сарой, витавшим вокруг спокойствием. Соберись, Фред. Надо спасать девушку и себя из этого медвежьего капкана…».

****
Они повели прямиком к нашей стоянки. В голове зажегся безумный огонек.
«Они не знают про наших. Подумай, Фред, вы с Сарой ушли почти на километр. Лес густой. Эти дикари, вполне возможно, просто не заметили Мэда и остальных. Но сколько их?.. Пока двое… стоит напасть сейчас… Нет. Погоди. В лагере будет преимущество».
Я заметил, как Сара смотрит на меня. Я бросил на нее взгляд, и тут все понял. Она хотела бежать. Кусты с ее стороны были густыми – это шанс скрыться.
Я слегка покачал головой в ответ на ее отчаянный взгляд.
«Потерпи, милая, в лагере подмога. Осталась всего пара сотен метров».
Сара доверилась мне. И совсем затихла.
«А эти ублюдки расчетливы. Идут позади, на несколько шагов отстали. Хватит времени, чтобы выстрелить, если мы дернемся. Кусты не помогут. И оружие у них не выхватишь – слишком далеко. Да, надо как-то дать нашим знак».
– Вы откуда сами? – громко спросил я, делая самый миролюбивый вид, на который был способен, – Мы вот с этой подругой встретились пару дней назад западнее по дороге! Наших родных сожрали эти твари, вот мы и решили держаться вместе и двигаться на восток. Говорят, там безопасно!
– Брехня это! – отозвался тот, что был с безумным взглядом и кроликом, – У нас вам будет лучше! Правда же, Карс?
– Заткнись, имбецил!
«Ясно, значит, этот Карс главный».
– А почему вы думаете, что на востоке такой же ад, как на западе? – продолжил я громко, надеясь, что наши услышат меня, – Вы же местные ребята?
Я слегка обернулся на Карса, но получил лишь рукоятью пистолета по плечу.
– Ты тоже захлопни хлебальник, мясо!
Он подошел ближе к Саре и ударил и ее.
– За каждое твое следующее слово, павлин, получит твоя курочка… И не надо теперь так пялиться на меня. Плевать я хотел на твою ярость.
Он смерил меня презрительным взглядом и указал на тропу.
Мы молча пошли дальше.
«Ну же, Мэд, Билл,… готовьтесь. Мы почти пришли».

Но мой план был обречен с самого начала.
«Фред, идиот, засунь свою надежду себе в зад».
Когда мы подошли к машинам, я увидел связанных профессора, Билла и Хейли. Они смирно сидели на земле. Перед ними на желтой листве лежал, кряхтя от боли, избитый Мэд.
А вокруг сновало еще человек семь этих безумных дикарей.
– Смотри-ка, Карс привел еще двоих! – стоящий в двери фургона здоровяк в грязной одежде жадно оскалил рот.
– Охотились на нашей территории, – подтвердил Карс, ткнув меня в спину, – свяжите их.
– Мама будет довольна! – кровожадно смеясь сказал еще кто-то.
Нас с Сарой поставили на колени и стали связывать руки за спиной. Девушка сопротивлялась, но ее быстро приструнили, ударив в живот.
– Вы скоты гребанные, – простонал Мэд.
– Зачем вы портите мясо? – рявкнул Карс, – Разве я заказывал отбивную?! – Он шугнул нескольких дикарей, – Поднимите его и тоже свяжите! Мясо надо погрузить в машины. Давайте, живо!
«Эти гребанные каннибалы в конец охренели, приняли нас за свой ужин. Ну нет…»
Нас затолкали в фургон и под дулами нашего же оружия загнали в дальний конец – кого-то сидя, кого-то лежа.
Машины тронулись с места.

По дороге я успел перекинуться взглядом с затихшей Сарой и шепнуть ей ободряющие слова. Затем спросил у Мэда, как он, ответом было «Хреново, друг». Еще уличил мгновение, чтобы задать тот же вопрос профессору, но тот лишь успел покачать головой. После чего один из мерзких каннибалов вмазал мне дубиной по плечу. Тупая боль «ударила» в мозг, но я перековал ее в гнев.
Всего через пару минут они остановили автомобили, и вытолкали нас.
Просторная лесная поляна диаметров метров двести в самой чаще хвойняка. Под ясным солнцем стоит огромный деревянный особняк в классическом викторианском стиле. Такие строили лет сто назад те самые мигранты, о которых рассказывал Зимовски. Только этот уже был изрядно запущен: заколоченные окна первого этажа, потускневшая облупившаяся краска фасада, заросшая территория вокруг дома. Единственное, что выдавало в нем жизнь, яркий свет на втором этаже и несколько десятков старых прожекторов на земле по периметру.
И было понятно, для чего все это. По более широкому периметру от дома на кустах, ветках деревьев, стволах и траве обильно была разбрызгана уже подсохшая слизь «осьминогов».
«Видимо, эти дикари были в осаде несколько дней. Но все же устояли».
Тушек инопланетян видно не было – прибрали уже, значит.
– Давайте, двигайте внутрь, – скомандовал Карс.
Подгоняемые пинками и тычками оружием, мы прошли по поляне мимо улюлюкающих мерзких рыл.
Каждый из безумцев-каннибалов как будто хотел выделиться – один грязнее и страннее другого – порванная одежда, сшитая из разных частей некогда красивых нарядов, фриканутые прически или их полное отсутствие, желтые или выбитые зубы. Общими были диковатый взгляд, нервные движения и, судя по отношению к нам, желание впиться в нашу плоть уже сейчас, не дожидаясь чьего-либо приказа.
Четыре месяца прошло с начала вторжения монстров, а люди уже успели так сильно деградировать.
Четыре месяца без законов морали и цивилизации.
Всего лишь четыре месяца…

Нас ввели в большой холл дома. Здесь было на удивление чисто… пусто, но чисто. Холл переходил в обширную гостевую залу. Тут из мебели остался старинный сервант, да пару матрацев.
«Видимо, они все живут на втором этаже».
Из залы вела дверь куда-то. Карс приказал нам сесть в угол, возле люка. Его я из-за сумрака разглядел не сразу. А как увидел, то понял, куда он ведет. Заперт на замок, который для большей надежности был опутан окровавленными цепями. Следы крови были и на самой крышке люка в подвал.
– Фред, они съедят нас? – едва уловимо прошептала Сара, глядя на меня.
– Надо этого не допустить, – я покачал головой, – слышишь, Сара? Мы выберемся.
Пока я говорил, Карс ушел в соседнюю комнату и там с кем-то говорил. Я услышал приглушенный диалог.
– Ну размести их пока у Джоэля, а его забери к себе. Он же твой брат.
– А что с машинами? У них там много припасов.
– Разберемся завтра. Сейчас пора кушать. Я голодна.
– Да, мама.
Он вышел с довольной улыбкой.
– Эй, Джоэль, Дерт! Идите сюда! – крикнул он в сторону входной двери, – Отведите это мясо туда!
– Но это моя комната, – лысый одноглазый Джоэль попытался возразить.
– Теперь нет, идиот! Мясо важнее.
– Может уже хватит нас так называть! – вдруг резко сказал Фредерик. Мы все встрепенулись.
Но только не жуткий Карс.
– Слышишь, дедуля, хавалку заткни, а то откушу тебе вторую руку!
Естественно, после этого последовал удар-тычок рукоятью пистолета. Но Фредерик выдержал его с достоинством.
– Какие певучие у мяса глотки, – сказал Дерт, тот безумец, которого мы с Сарой увидели в лесу первым, – наверно, вкусные.
Они погоготали с Джоэлем и повели нас, связанных и замолкших, через холл в комнату напротив гостиной залы.
Здесь уже была кровать и несколько сломанных тумб, но и воняло сильнее, хоть и было прибрано.
– Круто, теперь у нас есть своя комната, – я взглянул на говорящего Мэда, он уже начал приходить в себя после жесткого избиения.
– Мы выберемся, – ответил я ему то же, что и Саре, – сдаваться этим дикарям и подыхать я не намерен. Думаю, вы тоже.
– И что дальше? – задал вполне логичный вопрос Мэд.

****
Их оставили одних. Заперли дверь. Окна были заколочены. Под потолком горела одинокая лампочка.
– Как они смогли взять вас в оборот? – спросил Фред, когда в коридоре стихли голоса. Сара взглянула на возлюбленного – его лицо было спокойным. Никакой суеты. А вот сама Сара сильно нервничала. Она сразу же начала развязывать тугие веревки за спиной. Но попытки пока были слабые.
– Мы расслабились, Фред, – тихо ответил Зимовски, – подумали, что «вот уже скоро окажемся под крылышком военных»…
– А вы-то…
– Я знаю, Мэд, – признал журналист, – тоже потеряли концентрацию.
– Да, – подтвердила Сара, – слишком сильно отвлеклись… на охоту…
– Фред! Фред! – шикнул Билл, – Ты же надежно спрятал чемоданчик с сывороткой?
«Точно, – вспомнила Сара, – все ради этого чертового лекарства от «осьминогов».
– Уж не знаю, насколько скрытен и надежен тот мини-сейф в фургоне… эти каннибалы перевернут наш дом-на-колесах и вынесут все.
– Сейф же под полом?
Сара взглянула на Фреда, тот кивнул.
– И пароль знаешь только ты?
Снова кивнул.
– Хорошо, – выдохнул профессор, – не говори нам. А-то если начнут пытать…
– Не начнут! – резко вставила Сара, – нельзя этого допустить. Давайте уже веревки резать, шевелиться!..
Она знала, что права. Нельзя сдаваться. Всего пару минут назад она готова была это сделать, но слова Фреда и его взгляд успокаивали ее. Да еще и злость на этих мерзких убийц придавала сил, заряжала мотивацией выжить и убраться отсюда побыстрей.
Минут десять они пытались порвать веревки. И Саре с Хейли это даже удалось. Но остальных связали куда сильнее, чем их… и тут уж…
Дверь резко распахнулась. В комнату быстро вошли двое. Оба вооружены.
«Дробовик… вроде. И мой пистолет взяли, ублюдки!»
Сара заприметила в руках у одного каннибала свою книжку.
– Чья бумажка? – резко спросил жутковатого вида мужчина… кажется Джоэль.
– Моя! – также с вызовом ответила Сара, вообще не испытывая страха перед этими ублюдками, только злость.
– А ты дерзкая, милашка!.. – мужик подошел к ней. И Сара заметила, как приподнялся Фред.
– Не-не, – неожиданно сказал второй, – Давай лучше пусть вот эта красотка, – второй подошел к Хейли и схватил ее за руку, – Пошли, куколка!
– Оставь ее! – вскочил Билл.
– Слышь, тихо! – в него уперся ствол дробовика.
– Родной, не надо, – тихо произнесла Хейли, смотря на мужа.
– Чего вы там тяните? – раздался из коридора голос Карса.
– Идем уже! – отозвался Джоэль, – А давай, пусть все идут. Будут зрителями!
– Давайте, шагайте все!.. О смотри, Джоэль, девчонки как раз руки уже освободили!.. Как раз для дрочки мне!
Мерзкий смех.
Сару передернуло.
– Да подожди ты, озабоченный олух! – Джоэль отдернул второго, – сначала стихи!
Всех перевели в гостиную залу. Там уже было больше каннибалов. Пленников усадили на пол, чтоб образовалась импровизированная сцена. Вперед вытолкали Хейли.
«Все вооружены… Что же делать…»
Ублюдок всучил книжку Хейли в руки.
– Давай, читай!
– Это моя книга, – вставила Сара.
– А читать будет она! Я так сказал! Сядь!
Под дулом пистолета Сара села.
Взглянула на дрожащую подругу.
– Хейли, посмотри на меня, – произнесла Сара, чувствуя, что нужно это сказать, – Ты сможешь.
Та кивнула и сделала глубокий вдох.
Быстро открыла книгу, перелистнула измятые страницы.
– Может хватит уже скулить от тоски, зажимая себя в стальные тиски… – тихо начала Хейли.
– Эй, стой! – прервал ее Карс, – Ты что, дура что ли?! Читай с выражением. Смотри, сколько у тебя зрителей! Ты же на сцене… королева, прима! Ахахахаха! – Он даже сделал театральный реверанс, – С выражением! Давай!
«Вот же твари! Театр чертов устроили!..»
Сара не знала, куда деть нарастающую ярость. Но тут ее схватил за руку Фред. Это было нежно, но и жестко одновременно. Она обернулась. Он покачал головой, глядя ей в глаза и читая все ее мысли.
– Спокойно, пока не время, – одними губами прошептал он.
Сара кивнула и снова посмотрела на бедную подругу.
Та снова выдохнула, закрыла на секунду глаза и, открыв их, начала читать так, будто действительно находилась в центре одной из бродвейских постановок.

Может хватит уже скулить от тоски,
Зажимая себя в стальные тиски!
Может реже сжимать свои кулаки,
И чаще пожимать друг другу руки?

– Вот! Круто же! – раздался их «зала» голос, – я ж вам говорил, что такое надо читать на «сцене»!
– Давай дальше, цыпочка!

Мир – сложный ржавый механизм,
Зачем загромождать, добавляя ещё -изм:
Цинизм, эгоизм, меркантилизм,
Порождая все больший кретинизм.

Сара всеми нервами чувствовала дрожь голоса подруги. Но Хейли держалась.

Страх, крах, трах, бах, Ах! Ах! Ах! Ах!
Туман в глазах, и тлен в сердцах.
И это смерть стучит в висках,
Стеная душу в закромах.

Тут девушка резко остановилась и, не сдержавшись, заплакала. Каннибалы загудели.
– Хейли, любимая! – громко произнес Билл, – Ты справишься! Смотри только на меня, родная. Хорошо? Только на меня. И читай.
– Да! Давай уже дальше! – заорали ублюдки.
Хейли через слезы обреченно улыбнулась мужу, и от этого Сара заплакала тоже. Только бесшумно, одними глазами. А весь крик и внезапно накативший ужас остались где-то глубоко внутри. Она сильнее сжала лежащую на плече руку Фреда. Только это спасло.
А Хейли манерно поклонилась и продолжила.

Какой кошмар! Какой кошмар!
Пищит и память, как комар.
И на свечах застыл нагар.
Сжирает все внутри пожар.

А мне бы просто тишину,
Разбить на тысячу причин.
И сесть, подумать одному,
Касаясь слёзами морщин.

Хейли замолчала.
– Почему слЁзами? А не слЕзами? – спросил один из каннибалов.
– Мне откуда знать?! – с вызовом ответила Хейли, – Здесь так написано! Иди, посмотри!
Она дерзко протянула книгу тому, кто возмущался. Худой высокий парень подошел к девушке и, даже не взглянув на книгу, ударил Хейли прикладом в живот.
Девушка согнулась пополам.
– Ах вы твари! – тут уж Сара не стала сдерживать себя в ругательствах и эмоциях. Она вырвалась из объятий Фреда и быстро подбежала к Хейли, чтобы не дать той упасть на пол.
Краем глаза Сара заметила, что ее друзья тоже начали двигаться. Как потом она сообразила, рядом с ней промчался Билл, а затем Фред.
Билл успел врезать каннибалу-переростку в челюсть, но только и всего.
Затем раздались выстрелы. И все затихли.
Сара обняла поникшую Хейли и осмотрелась. Только сейчас увидела, что они с подругой в окружении мерзких обидчиков, а все их друзья приструнены и повалены на пол.
Билла и Фреда скрутили и уткнули лицами в пол.
– Заткнулись все! – рявкнул главарь каннибалов.
– Эй, ты же Карс, да? – начал Билл, насколько возможно подняв голову и глядя на грязного людоеда, – Прикажи своим отбросам не распускать руки, иначе останетесь без театра.
По выражению лица Карса Сара сразу поняла, что это было слишком дерзко.
Тот медленно подошел к лежащему Биллу.
– Дайте ему встать, – был приказ. Бывшего бухгалтера отпустили, и он быстро самостоятельно встал.
Сара шептала Хейли, что все будет хорошо, а сама не могла оторвать взгляда от разыгравшейся сцены. У нее перехватило дыхание. Все казалось сюрреалистичным. Она сама себе казалась инородным телом в этом хаосе происходящего. Как и ее друзья.
Органичными были лишь нависающий над всеми жуткий Карс и его совершенно не дрожащая рука с пистолетом.
Главарь бандитов смерил невысокого Билла взглядом. Тот не отводил глаз.
Каннибал отточенным движением поднял пистолет и выстрелил Биллу в голову.
Вспышка. Грохот выстрела. Обмякшее тело на полу. Душераздирающий крик Хейли. И все силы, что сдержать отчаянный порыв женщины, рвущейся к телу мужа.
На несколько секунд Сара обледенела, будто статуя. Объятия сжались настолько, что истеричная Хейли поволокла Сару за собой.
Но тут снова вспышка и боль. Она лишь краем сознания поняла.
«Приложили прикладом и меня».
И затухающий звук.
– Я вам тут клоун что ли, чтоб приказы от мяса выслушивать…
Сара, потеряв сознание, повалилась на Хейли.

****
Она пришла в себя резко, потому что сначала в голову ударила тупая боль. Хотела вскочить, еще не осознав, где находится и кто ей мешает сесть.
Открыла глаза и только через пару секунд узнала Фреда. Он обнимал ее за плечи одной рукой, а вторая оказывается лежала на голове.
– Тише, не дергайся. А-то голова загудит.
Но голова у Сары уже гудела и ныла.
Она поморщилась, немного завертелась. Оказалось, что лежит на коленях Фреда, а ноги на полу.
Через звенящую боль прорывались слова. Сара поняла, что говорят откуда-то из угла комнаты. Приподняла голову.
В точно такой же позе, что и она сама, на коленях у профессора лежала Хейли и, всхлипывая, часто-часто что-то говорила.
– Хейли… – тихо позвала подругу Сара. Но та не слышала и все повторяла.
– Он просто выстрелил. Просто выстрелил. Как будто перед ним не человек, а мишень. А Билл… упал… мой родненький, любимый! Упал, как будто в нем не осталось жизни!..
– Мне так жаль, девочка, – успокаивал Фредерик.
– Ты слышал… слышал, что он говорил потом?
– Да…
– Они его съедят теперь! – Хейли перешла на крик, не в силах сдерживать свое отчаяние, – Они хотят съесть его! Съесть! Это невозможно! Нет!
Зимовски только сильнее прижимал ее, чтобы девушка выплакалась.
Сара взглянула в лицо Фреда. Света одной лампы не хватало, чтобы осветить его хорошо. И сейчас Сара видела лишь темные напряженные черты.
– Это все жуткий кошмар, – тихо произнесла девушка, – нас не должно быть здесь.
– Так и есть, – также тихо ответил Альфред, – мы выберемся. Я не дам этим тварям обидеть тебя.
– Обещаешь?
– Да.
Сара все же присела.
– Что случилось, пока я была в отключке?
– Этот Карс приказал отнести… тело Билла на кухню. Мы слышали разговор, что теперь его придется быстрее расчленять и готовить первым, чтоб мясо не пропало.
Сара решила не реагировать на такую жуть. Вместо этого она встала на ноги при поддержке Фреда и молча направилась в заколоченному окну.
Прочные доски были плотно подогнаны друг к другу и забиты изнутри, но через узкие щели Сара разглядела, что снаружи тоже имелась защита окон.
«Надо бы по-тихому выломать их…»
Сара подергала доски. Те заскрипели. И с улицы раздался голос.
– Эй, не уродуйте мне комнату! – затем смех.
– Они дежурят там, – пояснил сидящий за небольшим столом Мэд.
Сара громко выругалась и стукнула по стене. К головной боли добавилась боль в руке. Но это было лучше, чем отчаяние.
Все понимали, что надо выгрызать себе свободу. Иначе эти каннибалы устроят пирушку, а «осьминоги» доедят объедки со стола жутких людей.
Сара подошла к Хейли, уткнувшейся в плечо старого профессора.
– Эй, подруга…
– Бесполезно, – прервал ее Фредерик.
– Хейли, – все же продолжила Сара, – у нас будет время как следует поплакать по Биллу. Но сейчас ты нам нужна. Адекватная. И спокойная. Мы не дадим этим уродам надругаться над телом Билла и над нами самими. Согласна?
Сара немного встряхнула девушку за плечи. Та открыла глаза и слабо кивнула.
«Пока этого хватит с нее».
К ним подошел Фред. Избитый Мэд тоже встал.
– Надо составить план, – сказал журналист, – во-первых, говорим тише и пробуем дальше развязывать руки. Затем дожидаемся ночи…
– Но…
– Как раз, чтоб «осьминоги» были рядом…
– Ты видел деревья вокруг дома? – спросил Зимовски, – Они все в слизи. Значит, эти людоеды истребили всех exo-octopus в округе.
– Есть шанс, что не всех, – твердо говорил Фред.
Они еще обсуждали, как будут резать путы и ломать наручники, но Саре было интересно другое. Она подошла к двери и аккуратно подергала за ручку, заперто. Налегла плечом, дерево слегка затрещало.
«Старый особняк, древние двери. Это может сработать. Но я слишком легкая…»
Тут девушка услышала шаги и разговоры. Звуки быстро приближались.
Сара успела только отойти и отдернуть своих от разговоров. Все замолкли. Даже Хейли выпрямилась и приподнялась на коленях.
Дверь распахнулась. В комнату вошли вооруженные люди под предводительством все тех же Карса и Джоэля.
Те же впалые глаза, мерзкая ухмылка, плохо скрывающая тупую жестокость и одичалость.
– Встали все на ноги, – приказал Карс, а затем обернулся к своим, – братки, кто не подчинится сейчас или решит дернуться, стреляйте.
Сара подняла Хейли. Остальные уже стояли.
– Все мужики встали у вот того радиатора. Девки отдельно, к той стене.
– Не… не… не… – тихо заговорила Хейли. Карс подошел и замахнулся на нее пистолетом. Девушка зажмурилась и дернулась.
Сара тоже невольно прикрыла глаза, матерясь про себя и проклиная этих человекоподобных тварей.
Она отвела Хейли в сторону, как он и сказал, и стала ждать, пока ее мужчин привязывали к железным батареям. Она не хотела больше смертей. Не выдержала бы. Особенно глядя, на жесткое сейчас лицо Фреда.
«Он сейчас попытается что-то провернуть, а они его растерзают. Нет. Я не смогу выдержать. Не надо».
Она покачала Альфреду. Он отвел взгляд, дал связать себя… снова.
«Пока надо подчиниться, милый. Пока у нас нет плана…».
Она ушла слишком глубоко в свои мысли. Даже не расслышала, о чем говорят каннибалы. И обратила внимание, лишь на реакцию мужчин. Те закричали, зарычали, стали дергаться.
Снова выстрел, но в потолок. Тишина. Лишь озлобленно дыхание.
И только сейчас Сара расслышала.
– Ну так какую возьмем? – спросил Джоэль у Карса. Глядя на Сару, – Может эту, темненькую?
– Она слишком дерзкая. Еще драться начнет сучка. Я больше по покладистым. Давай сейчас светленькую. А темненькую на завтра.
– Не… Не… Нет! Нет! – тут же отчаянно завопила взбудораженная Хейли. Но ее уже приняли из рук ошеломленной Сары.
– Стойте, – охрипшим и поникшим голосом начала Сара, поняв, куда уводят ее подругу, – Стойте! Стойте!
Крики перешли в вопли. Их мужчины стали отчаянно биться у железного радиатора.
– Вы ублюдки!
– Сдохните, гады!
– Не трогайте ее! Что ж вы делаете, люди! Прекратите!
Но неминуемый рок грязными жесткими руками каннибалов-маньяков вел Хейли к двери.
Сара снова услышала выстрел.
– Заткнитесь! – Рявкнул Карс и опустил ствол вниз.
Тут откуда-то из глубины дома раздался скрипучий женский голос.
– Карс… родной… что вы там делаете?
– Черт, – услышала Сара от главаря дикарей, – Мама, я сейчас приду! – он взглянул на пленников, – уведите ее.
Головорезы немного замешкались, и Сара решила воспользоваться этим.
Хоть руки и были связаны, но ноги нет. Всего пара шагов до Хейли. Ударить на бегу того хилого, что стоит рядом с ней, а затем толкнуть Карса, заслоняющего дверь. Потом пробежать через холл и выбраться из дома.
И две девушки на свободе.
Но Сару остановил Карс – она действительно сделала несколько шагов до двери, но главарь просто выстрелил ей в ногу.
Крик, боль, падение.
– Эту просто порежьте на куски и в расход! Надоела, – услышала Сара сквозь собственные вопли голос Карса.
Хейли уже увели. Они лишь успели обменяться беспомощными взглядами. Девушку завели в большую залу, и дверь за ней закрылась.
– Стой, Карс! – Сара резко повернула голову, говорил Фред, – Смотри, она ранена. Мясо испорчено. Давай я подлатаю ее. Смотри, пуля прошла на вылет…
Сара взглянула на свою ногу – действительно, лишь слегка задета икроножная мышца.
– Можешь не развязывать меня, лишь подведи ее сюда и привяжи. Я сам все сделаю, – Фред говорил спокойно, делая акцент на нужных словах, – тебе ничего не надо делать, Карс. Придешь уже за подштопанным мясом для твоего ужина.
Главарь колебался секунду. Затем молча кивнул в сторону батарей. И Сара успела лишь отползти к Фреду.
Дверь снова открылась, но затем захлопнулась уже на замок.
А потом в глубине дома раздались крики и плач Хейли. Она умоляла остановиться. Но эти ублюдские маньяки продолжали насиловать, улюлюкая, смеясь и комментируя свои действия.
– Раздвинь ей ножки пошире!
– Смотри, этой красотке нравятся твои ласки! Ахахаха!
– Кричи, кричи громче, потаскуха!
Через пару минут крики Хейли прекратились.
Но мерзкие голоса каннибалов еще долго не затихали.
– Давайте, кто следующий к ней пристраивается?
– Ух, крошка, моя очередь тебя иметь!
Сара закрыла руками уши. На собственную кровь и боль она не обращала внимание. Она просто тихо рыдала, пока Фред не подтащил ее к себе.
«Это безумие, безумие», стучала в голове хлипкая мысль, пытающаяся заслонить собой ужас за дверью.

****
– Надо осмотреть рану, попробуй поднять штанину, – Фред пытался помочь. Но Саре было тошно от всего.
Она безвольно протянула ногу. Фред сделал все сам.
– Рана сквозная, Сара. Надо просто обработать и завязать.
– Чем, блин, ты ее обработаешь? – раздался голос Мэда.
– Слюна хороший антисептик, – вставил профессор, – Плюнь на рану, а потом попробуй завязать рубашкой.
– Чушь, – возразил Мэд, – инфекцию только из рта своего занесешь.
Но Сара уже почувствовала, как Фред растирает свою слюну вокруг ее раны. Затем почувствовала боль от затягивания ноги ее же снятой рубашкой.
Но что эта боль сейчас значила по сравнению с тем, что творилось внутри.
Она подняла глаза на Фреда и остальных.
«Им не понять. Они мужчины. Суетятся с этой раной. Понятно почему, чтобы не слышать, как насилуют их подругу, а они тут беспомощно прикованы и могут лишь утешать меня».
Фред прижал девушку к себе.
Она уткнулась в его грудь. Хотела заплакать, но он остановил.
– Сара, помоги мне. Помоги нам всем.
– О чем ты? – Пробурчала она.
– Сейчас не время плакать. Эти твари не сломают нас. Смотри, у тебя развязаны руки. Ты можешь развязать наши, – он указал на прочные веревки, скрученные в узлы.
– А что потом, Фред? – обреченно выдохнула она, – Как мы сбежим? Выломаем окно? Оставим Хейли этим ублюдкам?
– Нет, – резко сказал он, – ни в коем случае!.. План придумаем. Но сначала веревки, Сара.
– Сначала пообещай, что не отдашь меня им! Слышишь?! Не отдашь! Лучше убей! Как-нибудь убей! Найди способ и силы! Но не дай им сделать это со мной!..
Он как мог схватил ее за шиворот футболки и притянул к себе. Впился в ее губы своими.
– Не отдам, – только и был ответ после поцелуя.
И она поверила. Глаза его не врали. Руки тоже.
Сара смирилась… а что еще сделаешь.
Начала развязывать узлы. Получалось не очень, руки не слушались, мандраж хоть и унялся, но пальцы все еще были деревянными. Звуки из-за двери ухудшали ситуацию.
Но примерно через полчаса и они затихли.
Вообще весь этот проклятый особняк затих.
И только Сара со своими мужчинами пыхтела, пытаясь разорвать чертовы путы.
Параллельно с этим Фред объяснял, как они будут действовать.
– Встанем с двух сторон от двери. Фредерик и ты, Мэд, справа. Я слева. Сара, ты по центру, чтобы выхватить у них Хейли. Я уверен, что они принесут ее сюда.
– Почему? – спросила Сара, – Может они ее сразу… съедят…
– Нет. Не думаю. Они ведь говорили, что теперь придется разделывать… Билла. Значит, Хейли им в качестве еды пока не интересна. В большой зале они ее не оставят. Видимо, на верху тоже мест нет, там они спят, и их слишком много, чтоб втиснуть еще и ее. Остается эта комната.
Фред посмотрел на Сару, ища понимая и поддержки. Она кивнула. Остальные тоже.
– Хорошо. Дергайте их в свои стороны и старайтесь сразу выхватить оружие – пистолеты, мачете, дубинки, не важно. Главное, обезоружить их, сделать это резко. Как только оружие окажется в вашей руке, тут же бейте наотмашь. Ни секунды не думайте. Эти твари не дадут второго шанса.
– Одичали гады, как «осьминоги» теперь, жрут все подряд. Звери! – прошипел Мэд.
– Хуже, – вздохнул профессор, – они когда-то были людьми…
Сара почти освободила его. Благо тут на руку сыграла травма Зимовски – дикари привязали его к трубе только одной рукой.
Альфред уже освободился и развязывал Мэдисона.
– Слушайте, – вставил тот, – а если они все-таки не приведут сюда Хейли. Она уже давно не издает никаких звуков…
– Мэд…
– Что, Фред? Я стараюсь думать, как и ты, рационально.
– Тогда можно выломать эту дверь. Только сделать это надо тихо, не привлекая внимания, – обратилась к мужчинам Сара.
Фред подошел к двери и немного надавил плечом.
– Да, может сработать. Доски совсем прогнили. Можем выбраться в холл, затем в общую залу, за Хейли, а потом к двери и на выход. Если кто попадется на пути, накидываемся все вместе и забираем оружие. Сделаем так. Сначала первый вариант. Если через полчаса Хейли не приведут, то действуем по плану Б.
– Хорошо, – кивнула Сара.
Рассуждения Альфреда и точные указания к действиям действительно подействовали на нее успокаивающе. Она собралась. Мозг настроился на работу, все переживания спрятались в уголке сознания, уступив место холодным расчетам и жажде выжить.
Путы были сброшены. Мужчины тихонько открутили у стоящего в комнате обеденного стола ножки. Все встали на свои места и стали ждать.
Было нервно. Но в нахлынувшем мраке ужаса эта нервная струна в душе Сары звенела так ярко – будто излучина свечи в кромешной тьме – что не позволяла отвлекаться сейчас от их плана.
Правда отвлекаться теперь не позволяла еще и проснувшаяся боль в ноге. В момент отчаяния Сара забыла о ране, но сейчас, успокоившись, поняла, что ей придется опираться лишь на правую ногу. А с левой потом – когда они выберутся из этого ада – придется поработать.
«А сейчас сосредоточься, Сара. Сфокусируйся на двери. Скоро она откроется. Хватаешь Хейли и укрываешь собой».
Ждали примерно с четверть часа.
Затем услышали голоса за стеной.
Фред дал команду «Приготовиться».
Дверь медленно отворилась. Двое молодых парней стали затаскивать в комнату Хейли, пребывающую в бессознательном состоянии.
Дикари что-то говорили. Но Сара не слушала. Потому что сразу оттолкнула идущего к ней спиной каннибала в сторону и схватила Хейли за руки.
«Дергай сильно, Сара!»
Второй каннибал растерялся. Разжал руки. И вот Хейли в объятиях подруги.
А Фред и остальные тем временем уже вырубили этого ублюдка. И напали на следующих каннибалов, проходящих через дверь. Сара успела увидеть еще четверых.
Завязалась драка. Раздались крики. Мрачный особняк ожил и закопошился.
Сара успела оттянуть Хейли к углу и там привела девушку в чувства.
Та дернулась, резко открыла глаза.
У Сары сжалось сердце от безумного, напуганного взгляда Хейли. Но надо было торопиться.
– Вставай, подруга! Вставай! Надо бежать, помочь нашим!
Резкий рывок вверх. На ноги. Двигаться. Махать кулаками. Пробивать себе дорогу.
Сара видела, что Мэд, Фредерик и Альфред уже раскидали трех молодых сопляков, но не могли справиться с огромным бугаем. Девушки подбежали и навалились на него. Все вместе вывалились в холл.
И тут снова раздались выстрелы.
Сара поняла, что стреляют не просто в воздух, а конкретно по ним, когда почувствовала резкие колебания воздуха у своего плеча. Пара пуль вошла в стену рядом с ней.
– Стоять! – Карс и еще несколько ублюдков нацелились на застывших пленных, – Сейчас всех перестреляем, если снова дернитесь, гребанные тараканы!.. Встали все быстро и к стене!.. Чего не двигаетесь, живо!
Снова выстрелы, теперь уже под ноги. Сара невольно вздрогнула и повела Хейли к стене у входной двери. Туда же встали и Мэд, Фред и Зимовски.
– Развернулись лицом к стене!
– Джоэль, глянь, что они там в твоей комнате устроили, – приказал Карс.
– Сломали стол! Наших повалили! Харри, Кимэл, вставайте…
– Вытаскивайте оттуда всех!
– Сбежать хотели, гады, – мерзко процедил Карс, обращаясь к пленным. Сара почувствовала, как этот желчный человек быстро спустился по лестнице и подошел к ней вплотную. Схватил ее за руку, а ствол пистолета упер между ног. Сара хотела ойкнуть, но сдержалась.
– Сейчас посмотрим, какие вы изнутри, – выдохнул он смрад прямо в лицо девушке. Затем подошел к Фреду и молча двинул тому в поясницу. Фред упал на колени, но Мэд и профессор поддержали его, и он быстро встал.
– Парни! – обратился главарь к своей шайке, – Это мясо решило удрать от нас! – послышались улюлюкания, – Они пренебрегли нашим гостеприимством. И теперь станут едой!.. Но сначала давайте нашпигуем мясо свинцом. Не жалейте пуль, парни!..
Послышалось передергивание затворов. И тут Фред сказал.
– Карс, послушай! – он буквально разорвал общий гомон улюлюканья каннибалов своим криком. И те от неожиданности умолкли.
«Фред, родной, не надо. Он же пристрелит тебя, как Билла…»
Он Фред продолжил.
– Карс, ты тут главный и самый значимый человек, – сейчас журналист говорил уже значительно тише, чтоб его слышал лишь стоящий в паре шагов главарь, – ты же понимаешь, что варить и есть изрешеченное пулями мясо совсем не удобно и не вкусно. К тому же кому-то такое блюдо может показаться оскорблением.
Озлобленный Карс подошел вплотную к Фреду.
«Сейчас выстрелит!» Сара напряглась.
Но Карс не выстрелил.
– О чем ты говоришь? – решил спросить он.
Фред немного развернулся. Сара видела, как ее мужчина смотрит в глаза смерти и спокойно отвечает.
– Я говорю, что Маме вряд ли понравится, если она сломает зуб об пулю в мясе… правда?
При упоминании Мамы у Карса расширились глаза. Сара заметила, как главарь заколебался, но через секунду выдал.
– Парни! Не стреляем!
– О чем это ты? – спросил кто-то из каннибалов, – Что там шепчет тебе этот урод?
– Не стрелять, я сказал!
– Карс, – вкрадчиво продолжил Фред, и к удивлению Сары, этот гребанный маньяк действительно склонился к журналисту и стал слушать, что тот говорит. Сара расслышала все.
– Тебе не надо сейчас убивать нас, ведь столько мяса придется быстро куда-то деть. Нас, пленников, пятеро, если не считать нашего погибшего друга. Но его вы точно уже успели разделать…
– Ты, хрен, – Карс уткнул ствол пистолета в висок Фреда, – говори быстрей и по делу. Если мне станет скучно, пристрелю… ее, – он направил пистолет на Сару.
– Карс, хватит с ними играть, давай уже перестреляем всех…
– Я сказал, заткнитесь!.. Не мешайте!
Затем он снова взглянул на Альфреда.
– Хм, так вот, – журналист говорил быстро, но тихо, плавно, но настойчиво ровно настолько, чтоб Карс слушал, – Слишком много мертвого мяса просто пропадет, быстро испортится в такую жару. Вас много, все хотят есть. А отдавать такую добычу этим мерзким «осьминогам» вы не захотите. Вы же умнее их…
– Так… – слушал Карс.
– Тем более, у вас уже есть запас пленников в подвале. Ведь так?
– Откуда ты знаешь? – ствол снова уперся в висок Фреда.
– Умею слушать… эм, услышал, как они мычат во время… театрального представления.
– Допустим…
– Свяжи нас снова. Мы второй раз убегать не станет. Уже поняли, что с тобой шутки лучше не шутить. Оставь нас на виду, Карс.
– Ты охренел что ли?.. Может мне просто взять и вынести мозги сначала ей, а потом тебе.
– Не надо. Мясо испортится. Меньше мяса, Карс, твои люди сильнее начнут волноваться… Мама будет голодать… Я просто имею в виду, чтоб вы могли постоянно нас видеть…
– И куда? Места нет!
– Ты прав, вас много, и отдавать комнаты никто не захочет теперь. Поэтому привяжи нас в общей зале. Там, – Фред кивнул в сторону большого дверного портала, – тут нет дверей, вы постоянно будете видеть нас. Если хочешь, можешь сковать нас одной цепью. Будем как черви на твоем рыбацком крючке. Никуда не денемся. Только не стреляй, не порть мясо.
Было видно, что Карс хотел что-то сказать, но Фред добавил «вишенку» на мясной торт.
– Сейчас уже поздно. Ночью мы точно не сбежим. Да, вы очистили местность вокруг своего особняка, но чем дальше в лес, тем больше шанс, что нас сожрут «осьминоги».
– Поэтому бежать вам некуда…
– Именно, Карс. Ты прав!.. А утром, когда вы будете обшаривать наши машины, вы найдете там кучу полезного добра, оружие, еду, воду… алкоголь, Карс. И это все будет ваше, мы отдаем это вам. Только сейчас сделай правильный выбор, ты же умный человек, самый сильный и понимающий. Не стреляй, а прикуй к трубе…
– Этого мало… – он мельком взглянул на Сару, и она поежилась, – нужна плата… я заберу ее к себе в спальню.
– Нет! – Фред впервые за этот диалог сорвался, но тут же взял себя в руки, – только не ее. Зачем тебе такая строптивая. Еще учудит чего, убить тебя попытается, например. Или окна на втором этаже вышибить, чтоб твари полезли. Не надо ее…
– А кого же?
Фред кивнул на Хейли.
– Ее возьми… ты ведь ее уже попробовал…
Сара заметила, как ее подруга удивленно воззрилась на своего товарища. Фред тоже взглянул на девушку, но выстоял под ее ошеломленным жгучим взором.
– Ее?.. – облизнулся Карс, тоже посмотрев на Хейли, – Пойдет.
– Но только не сегодня, – сразу же охладил его Фред, – Сейчас она уставшая, грязная, прошедшая через всех твоих парней. Зачем тебе такая? Лучше завтра утром отмой ее, наряди, пусть будет только твоей… девушкой. Чистой и только твоей… рабыней…
Хейли дернулась, но Сара сжала ее руку.
– Пойдет!.. – Карс мерзко улыбнулся.
– Но и этого мало…
– Что ж ты еще хочешь? – Фред уже стал злиться, но сдерживался.
Главарь улыбнулся.
– Главное, не стреляй сейчас, Карс. Не порть мясо, – Саре казалось, что в последние слова Фред вложил всю настойчивость, вкрадчивость и харизму, на которую был способен.
Было видно, как Карс мечется внутри, между жаждой расправы и крови и тем рациональным, к чему взывал Фред.
– Пит! – в конце концов, подозвал он к себе одного мужика, – достань ту цепь из сарая и привяжи этих к ней. А цепь привяжи к батареи в общей комнате. Понятно?
– Хорошо, Карс, как скажешь.
– А завтра разденьте это мясо после осмотра машин. Пусть будут голые, когда мы спустим их в подвал.
– Но там и так столько… ты сам сказал, что нет места…
– Значит, потеснятся!
Тут из кухни раздался знакомый скрипучий голос.
– Карс, дитя, я хочу есть…
– Иду, мама!

Главарь каннибалов кинул на Фреда недовольный взгляд и молча ушел на кухню. А остальные прихвастни затолкали пленных в большую комнату.
«Как ты это сделал, Фред?»

****
Я взглянул на Сару и прочел немой вопрос на ее лице.
– Сам еще не понимаю, как это получилось? – выдохнул я, все еще глядя на нее. Говорил шепотом, ведь нас начали привязывать к длинной толстой цепи. Руки немного дрожали, видимо, как и голос, Сара вложила свою ладонь в мою и понимающе кивнула.
Связывали гораздо жестче и надежнее. Теперь веревки вдевали в звенья этой мощной цепи. Расставили нас на расстоянии в метр друг от друга: Хейли, затем Сару, меня, Мэда и в конце – как обычно, одной рукой – профессора. Управляться культей он еще как следует не научился. Так что помочь нам выпутаться вряд ли бы получилось с помощью нее.
Цепь несколько раз обернули о трубу радиатора. Затем все вышли – пошли по своим делам. Близилась ночь. Надо было готовить освещение особняка.
Через пару минут из кухни через залу прошел недовольный Карс. Молча проверил надежность цепи и веревок и поднялся наверх.
Еще примерно через полчаса и в нашей комнате включили лампы. По крайней мере о вторжении «осьминогов» из вне можно было не беспокоиться.
Но я все же рассчитывал на инопланетных вторженцев.
 После включения света семейка маньяков разошлась по комнатам.
Снова наступила тишина.
– Хейли… – в первую очередь окликнул я. Она обернулась и молча посмотрела на меня. Во время разговора с Карсом я выдержал ее взгляд – был сосредоточен и намерено жесток. Сейчас же, когда угроза миновала, я не нашелся, что ответить на ее молчание. Обычное «прости» стерлось в пыль и стало незначительным. Я опустил глаза.
– Иди сюда, – позвала ее Сара, – давай попробуем ослабить веревки.
Цепь натянулась, и я невольно сделал пару шагов вслед за Сарой. Парни тоже подтянулись.
«Ладно, с моральным аспектом разберемся потом».
– У меня есть задумка, – начал я.
– Пока ты не начал, – прервал Мэд, – хочу обратить ваше внимание, что вот эта труба сильно проржавела…
– Да, я о том же, – я кивнул, – мы сможем выдернуть цепь.
– Но это поднимет шум, – констатировал Зимовски, – привлечет внимание. Надо делать это либо, когда эти дикари уберутся из дома, либо будут заняты чем-то другим и забудут о нас хотя бы на десяток минут.
– Для этого нам придется надеяться на случай, а еще пустить слушок.
– О чем ты, Фред? – Сара с Хейли тоже вовлеклись в обсуждение.
– Судя по их поведению, не всем здесь нравятся правила Карса. Слышали, как они начали возмущаться, когда он не расстрелял нас?..
– Да, это не всем было по нраву, – согласился профессор.
– Это значит, что некоторые его приказы могут нарушаться. Например, тот, который был о разборе наших машин утром. До утра еще далеко, а урвать себе что-то интересное хочется, аж, зудит…
– Кто-то пойдет раньше обшаривать фургон и машину? – спросила Сара.
– Я уверен в этом. Жадность, корысть, любопытство сделают свое дело. Надо только дождаться.
– Ну придет какой-нибудь полудурок на поиски, нам-то что с этого? – задал важный вопрос Мэдисон.
– Тут надо уже нам «помочь» найти ему один особо прочный контейнер с жильцом внутри…
– Иди ты! – повысил голос Мэд, на него зашикали, – Это то, о чем я думаю?
– Да.
– Какого черта ты не выкинул его еще в Вингреде?!
– Да, не выкинул, и даже подкармливал олениной… тише ты… зато видишь, пригодился. Может спасти нас.
– О чем вы? – не выдержала приходящая в себя Хейли.
– Он все это время возил в фургоне «осьминожку».
– Он маленький и в надежном контейнере ученого Лавуазье.
– И что, мы будем уповать на случай? – срезанировал Мэд, – Это же чистый рандом, Фред! Если придет, если уговорим, если додумается открыть, если сам не убьет «осьминожку»…
– Да план шаткий, – согласился я, – но другого нет.
– Чисто из-за того, что ты мой друг, я соглашаюсь, – Мэд развел руками, – предыдущий твой план чуть не привел к массовому расстрелу.
– Мэдисон! Альфред хотя бы предлагает, – вступился профессор.
– А я что? Я всего лишь конструктивно критикую!
– Эй, парни! – нервно выпалила Сара, – давайте вы потом будете яйцами мериться. Тут надо жизни свои спасать!
Мэд просто поднял руки вверх, в качестве соглашения. Цепь загремела. Но больше тишина ничем не нарушалась.
Ни разговоров, ни шума от охраны, ни криков «осьминогов»…
– Лучше мне поговорить с тем, кто выйдет на «охоту», – вдруг сказала Сара, – вышедший явно нарушит приказ главаря, а значит, доверять тебе, Фред, вряд ли будет. А вот я попробую намекнуть ему о ценности этого контейнера.
– Хорошо, – я кивнул, – только надо дождаться такого любопытного. Если все правильно сработает, поднимется паника, и тут нам бы и выдернуть цепь. Скорей всего это дело будет под утро или даже на рассвете.

Но ждать пришлось всего пару часов.
На моих часах было около полуночи, когда в холле показался какой-то парнишка. Он озирался по сторонам и явно намеревался открыть входную дверь.
Я быстро растолкал друзей. Цепь залязгала, и парнишка посмотрел на нас.
– Тише, мясо! – шикнул он, подойдя ближе к нам, – Не то прирежу всех, а все солью на придурка Пита!
– Мы просто хотим попросить… – начала Сара самым елейным голосом, какой я только слышал в ее исполнении.
Молодой дикарь явно был падок на девичье внимание, а тут такая девушка зазывает взглядом.
– Чего тебе, пташка?
Мы с Мэдом с Зимовски специально отошли подальше, в сторону Хейли, насколько хватало цепи. Так парню ничего не мешало наслаждаться обществом Сары.
Она начала что-то нашептывать ему на ухо. Очень быстро и очень вкрадчиво.
Я расслышал лишь:
– Принеси мне воды… умоляю… не трогай… коробку… заклинаю…
Уже через несколько секунд парень тайно покинул особняк. А мы стали наблюдать через щели в забитом окне за двором. Фургон имени Лавуазье и «Лэнд Крузер» Билла стояли в свете прожекторов.
Охраны там не было. А может этот парнишка и был охраной, но вышел раньше срока. Мне было плевать. Главное, чтоб он открыл чертов контейнер, а чертов монстр напал на него и отложил яйца.
– Во, открыл фургон, – заметил Мэд.
Примерно минут через пять фургон стал покачиваться, хаотично, но не сильно. Послышался стук. Но буквально через пару секунд все стихло.
Парня долго не было видно. И у меня закралась мысль, что либо он убил «осьминога» и пошел его утилизировать, либо тварь решила не откладывать яйца, а просто сожрала бедолагу.
Ждали больше получаса. Но в итоге входная дверь открылась – довольно шумно – я парень, кинув на нас мутный взгляд, молча пошел наверх.
– Видели его? – возбужденно спросил Зимовски.
– Да! Он точно заражен! – констатировал Мэдисон, – Фред, ты чертов гений!
– Теперь надо подождать вылупления. Будьте готовы. Не спим.
– Давайте пока попробуем трубу на прочность, – предложила Сара.
– А какая разница? – вдруг произнесла Хейли, сидевшая возле радиатора, – Мы все равно все умрем…
Зимовски приобнял ее.
– Не падай духом, милая. Мы выживем. Только надо действовать. Давай, хотя бы ради твоего мужа. Он же тебя защищал, а значит, хотел, чтоб ты жила. Не будем его подводить, верно?
По щекам Хейли катились слезы, но она все же кивнула и встала. А я уж думал, что злость на меня и на каннибалов затмит горе о Билле. Но любовь все же прорвалась сквозь мрак этой ночи.

Попробовали трубу на прочность. В месте сильной ржавчины действительно были шансы на то, чтобы сломать ее и вытащить цепь. А затем найти, чем перерезать веревки.
«Только бы дождаться паники…»

Не спали. Ждали. Совсем забыли о еде, воде и нужде. Просто ждали. Просто тянулись часы.
«Этот паренек с крепким иммунитетом… спать что ли лег…»
И вдруг. Услышали шум из подвала. Люк был в паре шагов.
Сара тихо подошла к нему. Нагнулась.
– Там действительно кто-то есть, – сообщила она.
Из подвала замычали.
– Эй. Не бойтесь, – начала Сара, – мы тоже пленники. У нас есть план. Мы освободим вас… Слышите?
Тишина в ответ.
 – Сара, – я позвал ее.
– Не давай обещаний. Мы еще сами взаперти.
Она кивнула и отошла от люка и подошла ко мне. Прижалась. Тяжело вздохнула. Я обнял ее.
«Фред, а если твой план – это чушь собачья?..»

****
Выяснить это я смог лишь через пару часов.
Сначала из своей комнаты напротив вышел один из каннибалов. Вроде это был тот самый Джоэль. Стояла глубокая ночь, и этот мужик кого-то стал шепотом звать сверху. Не дозвался и стал звать другого. К нему спустился некий Пит.
– Слышь, – начал Джоэль, – где Берни? Он со мной должен был в ночной патруль идти вокруг дома.
– Мне откуда знать? – отозвался Пит.
– Так он же твой брат.
– И что?
– Иди сходи к нему, – приказал Джоэль, – И еще спусти сюда Дерта, пусть переведет Маму на кухню.
На нас эти ублюдки внимания не обращали.
Пит пошел наверх, а затем оттуда раздались звуки борьбы, стук…, потом и душераздирающие крики с отборными ругательствами.
Не сговариваясь, мы приготовились.
Паника среди каннибалов и их борьба с монстрами – наш шанс выбраться отсюда живыми.
Поднявшийся шум перебудил всех в особняке. Мерзкая семейка уродов забегала сверху, кто-то спускался вниз и ошарашено пялился по сторонам.
Мы сначала были смирены, потому что, естественным образом, некоторые каннибалы подумали, что это побег «мяса». И прибегали проверить нашу цепь. Но убедившись, что мы ни при чем, каннибалы убегали искать причину.
А причина разрасталась. Примерно через пять минут я услышал знакомый булькающий зов «осьминожек».
– О да, детки мои, – прошептал Мэд, – жрите эту падаль.
Раздались выстрелы, Карс что-то кричал.
«Пора», подумал я.
Мы встали и стали активно дергать цепь в самом слабом месте трубы.
Пару раз я видел, как мимо проскакивал то один, то второй «осьминог». Их нагоняли пули то со второго этажа, то из комнат на первом.
– Фред, давай дергай сильнее! – торопился профессор, – Надо раскачать эту трубу. Девочки, давай поднажмите!
В панике никто не следил за нами.
«Давай, Фред! Эта чертова труба – единственное, что отделяет вас от свободы!»
Рывок. Еще рывок. Цепь была прочной. А вот ржавая труба радиатора не выдержала. Лопнула.
И мы свободны.
Дальше все как при ускоренном просмотре.
Собрали цепь в руки и, озираясь, побежали к двери.
Вот мы уже в холле. Здесь драка «осьминогов» с Карсом и остальными. Крики, стоны, взгляды, наполненные ужасом.
Нас увидел один из каннибалов с пистолетом. Он ринулся в нашу сторону.
Выстрелы, крики, суматоха.
Я огрел его толстой цепью. Успел заметить, что Мэд и Сара делают то же самое.
Он все стрелял, быстро сгибаясь под нашими ударами. А я пытался понять, сколько раз он попал в меня, и сколько еще каннибалов привлекла наша внезапная драка.
– Фред, стой! Он мертв, – я почувствовал, как Сара оттягивает меня. Потом увидел нешевелящееся кровавое тело на полу.
Вокруг все еще творился хаос, пожирая обитателей старинного дома. И в этом потоке ужаса и смерти я увидел, как Хейли внезапно встала и выхватила у мертвеца пистолет.
– Хейли! – голос принадлежал Саре.
Выстрел, выстрел, еще и еще! Она стреляла без разбора и кричала так, будто хотела разрушить весь мир. Ведь ее мира уже не существовало.
Я не успел обнять ее, дернуть вниз, чтоб она пригнулась, заслонить собой.
Кто-то из каннибалов выстрелил быстрее.
Хейли повалилась куда-то за мою спину, натягивая общую цепь.
Я обернулся. Сара успела поймать подругу.
– Хейли, держись! – кричала в этой суматохе Сара, зажимая кровоточащую рану на животе девушки.
– Сара… – шептали губы Хейли, – я хочу к нему…
– Нет! Нет!
Я отпихнул ногой рванувшего ко мне «осьминога». Получилось удачно, он отлетел как раз под ноги каннибалу.
– Черт! Черт! Черт! – завопил Мэд, видимо, тоже только сейчас увидев мертвую Хейли.
«Теперь вы вместе, подруга. Береги там Билла»
– Режь веревки! – прокричал я, не услышав в суматохе собственный голос, – Мэд, режь!
Он выхватил у убитого каннибала мачете, висевший на поясе, и крикнул мне в ответ.
– Тащи ее в комнату! Быстрей, Фред! Быстрей!
– Тащу! Сара помогай! Давай!
Надо было отступить и освободиться от цепи. Я почувствовал рывок цепи. Это Фредерик скрутил ее одной рукой и могучими движениями затаскивал нас всех в общую залу.
Мэд резал путы, я пинками пытался не подпустить к нам «осьминогов», которых стало так много, что каннибалы уже проигрывали в числе.
Услышал крик Сары.
– Фред, он сзади! Сзади!
Я быстро подобрал пистолет, выпавший из рук Хейли, и выстрелил пару раз в направлении, указанном Сарой. «Осьминог» забарахтался в углу, но явно не подох.
Монтсра добил один из каннибалов. А я застрелил уже его.
– Фред, дай руки! – я оглянулся. Оказывается, мой друг уже освободил Сару и профессора.
Пару ударов мачете, и я тоже избавился от цепи.
– Живо на улицу! Живо!
– Но Хейли…
– Хейли мертва, Сара! Давай, идем! – я насильно оттащил девушку от трупа бывшей бухгалтерши. Как только мы подбежали к входной двери, я заметил, что на бедную Хейли накинулись монстры, обжигая свою кожу, но продолжая жрать плать.
Открывать дверь не пришлось – некоторые члены безумной семейки уже выбежали на улицу, под спасительный свет прожекторов.
Мы оказались тут же. Свет ярких ламп с крыши дома обжигал даже меня: глаза сразу разболелись, в ушах немного зазвенело. Но может это от выстрелов и криков.
Мы рванули к фургону, пока вокруг дома продолжался выплеснувшийся из него хаос.
– Твари! – рявкнул Мэд, – Эти гады уже успели снять аккумулятор!
– Давайте сюда! – сказал Фредерик, быстро открывая двери «Лэнд Крузера».
– Стойте! – выпалила Сара, она стояла ближе всех к дому, – А как же те люди в подвале…
Она сделала шаг к дому, второй шаг, третий…
– Сара стой, их не спасти!
Но девушка уже побежала обратно.
– Черт. Я за ней, – бросил слова через плечо.
Ответа не дождался. Услышал только борьбу друзей с монстрами – каннибалами, пришельцами, ночной тьмой.

****
Нагнал Сару в десяти метрах от особняка. Тут прогремел взрыв. Мы повалились на траву.
Половину второго этажа дома разнесло в щепки.
«Эти дебилы отбиваются гранатами»…
Через пару мгновений мы уже внутри. Сара побежала в общую залу, к люку. На нее хотел наброситься здоровенный каннибал. Но я перехватил его, кинувшись в ноги.
В руках мачете, отобранное у Мэда.
Удар. Удар. Удар.
Здоровяк обмяк, прибив меня к полу.
– Вставай! – с натугой закричала Сара, вытаскивая меня за руку из-под мертвого тела.
– Ах ты сукино мясо! – услышали сзади голос.
Изуродованный Карс целился в меня. Выстрел. Промазал! Снова выстрел, но уже на навалившихся на него «осьминогов».
Мы рванули к люку. Замок не поддавался.
– Надо найти, чем вскрыть! – Сара пыталась выдернуть его, безуспешно.
Я огляделся.
– Идем!
Я дернул ее на кухню.
В особняке начался пожар. Со второго этажа густыми клубами повалил дым. Он застилал лестницу и пол туманным ковром.
Влетели в кухню.
И немного опешили.
Здесь было даже ярче, чем в других помещениях, а еще необычно тихо. Шум мясорубки, творящейся в остальном особняке, едва доходил сюда.
Перед нами стоял небольшой обеденный стол. За ним на внушительном кресле громоздилась просто китовых размеров огромная женщина. На столе тарелка с неким блюдом, рядом кастрюлька и книжка – я узнал в ней сборник стихов, принадлежащий Саре. За женщиной был кухонный гарнитур и дверь, ведущая в другие помещения. А вот перед ней, на соседнем стуле, лежало помповое ружье.
Женщина тянулась к нему, а увидев нас, стала делать это еще более отчаянно.
– Ну здравствуй, мама, – Сара выбивала каждое слово в стене воздуха между нами. Она решительно подошла к стулу и резко выдернула ружье из пальцев хозяйки особняка.
– Сволочь! – только и успела произнести та булькающим голосом, так мерзко похожим на звуки «осьминогов».
Я стоял, глядя на женщину, готовую поглощать человечину целыми кастрюлями, и не в силах был что-то сказать.
Зато Сара продолжала – она обошла меня и взяла со стола сборник.
– Это моя книга! – засунула ее за пазуху.
– Карс! – прокричала женщина, – Карс, помоги мне!..
Нет ответа. Только звуки бойни и пожара усилились.
Женщина снова обратила гневный взгляд на нас.
– И что? – выплюнула вопрос мама.
– И все, – тихо ответила Сара и выстрелила в людоедку.
Голова разлетелась в мясо.
Еще пару мгновений мы смотрели на это месиво, затем вернулись в общую залу.
– Эй вы там, в подвале! – прокричала Сара, – Я сейчас выстрелю, вы отойдите от люка.
Сара пальнула в замок, тот разлетелся на куски.
Я забрал оружие и тут же огляделся. Пожар усилился, разгоняя не только «осьминогов», но и оставшихся в живых каннибалов. Еще несколько очагов битвы я заприметил за углом, на втором этаже и в комнате Джоэля. Но в других местах, вроде бы, было тихо.
– Сара поторопись.
Она открыла люк и тут же ахнула. Я обернулся.
На нас смотрели несколько пар глаз – я насчитал шестерых человек. Единственное, что читалось в этих тусклых огоньках, звериный испуг и покорность.
Сара сорвала со стены фонарь и посветила вниз.
Жертвы каннибалов стали жмуриться.
Я разглядел их и сам чуть не закричал.
Голые, обмазанные грязью и фикалиями, исхудалые, зашуганные, забитые.
«Ведь уже через день мы должны были смешаться с ними, стать скотом…»
Я отогнал все левые мысли и скомандовал.
– Давайте поднимайтесь! Нет времени!
Но они только вжались в каменную стену, будто отчаянно пытаясь стать ее частью.
– Вы чего?! – непонимающе вскричала Сара, – Мы спасти вас пришли! Давайте, идем! Здесь пожар! Огонь! Понимаете?!
Но ответа не было. Только испуг, покорность и смирение, желание забиться подальше.
– Вылазьте! Пора убегать! Давайте руки! – Сара сделала пару шагов вниз по деревянной лестнице, но пленные только отпрянули.
– Да что же вы делаете?! – Сара не могла понять.
– Они тут остаются, – произнес я, – идем. С ними все ясно. Сара…
Но она выбилась из моих объятий.
– Идемте, говорю! Я приказываю! – от бессилия она начала плакать, – Идемте умоляю!..
Тишина.
Вдруг из кухни выбежал кричащий каннибал. Он весь был объят огнем, а на голове красовался размахивающий щупальцами «осьминог». Эта масса хаоса направлялась к нам. Я выстрелил два раза.
Масса упала. Я подошел чуть ближе и сделал контрольный.
– Сара, идем! Срочно! Уходим!
Я услышал, как на втором этаже кто-то зашевелился.
Сара сидела возле подвала и протягивала к людям руку. Но они не шли. Я заметил, как один из них медленно и бережно обнял остальных, накрывая своими руками их худые тела, будто крыльями. Этот мужчина посмотрел на нас и лишь также медленно и обреченно покачал головой.
Сара плакала, пока я тащил ее к уже занимавшейся пламенем входной двери.
– Они сделали свой выбор, – шептал я ей, пока мы бежали через весь двор к ждущим в машине друзьям.
Бежали через огонь, смерть и монстров.
Бежали, потому что еще хотели жить.

****
Погрузились в «Лэнд Крузер». Зимовски уже хотел было завести автомобиль.
– Стойте! – громко сказал я.
«Мы же забыли!»
Я выбежал из машины под возмущенные крики друзей.
«Сыворотка».
Рванулся к стоящему в свете фургону. До него метров двадцать. Два небольших круга света от прожекторов, и между ними полоса тьмы метра три.
Вокруг продолжалась мясорубка и пожар.
На меня наткнулся один из выживших каннибалов. Сначала принял меня за своего, затем разглядел «мясо» и замахнулся топором.
Я удержал его руку, но грузный мужик повалился на меня. Еле отпихнул его ногами. И он укатился во мрак, где на него тут же накинулись расплодившиеся «осьминоги».
«Боже, как же быстро множатся твои твари».
Один большой прыжок, и вот я уже пересек черту тьмы и оказался во втором круге света, рядом с фургоном.
Но тут выстрел.
Я пригнулся.
Затем крики.
Снова взрыв – правое крыло особняка разворотило.
Зашуганные крики инопланетных тварей.
Земные ублюдки тоже не отступали.
Еще один увалень швырнул в меня чем-то. Я лишь успел заметить его изможденное яростью лицо, а потом повалился на траву. Но преследования не заметил.
Успел заползти в фургон.
Осмотрелся. Все перевернуто. Да, этот бедняга боролся тут с «осьминожкой» не на жизнь, а на смерть.
«Не зря я подкармливал своего «бойца».
Я вошел в лабораторию. Конечно же, каннибалы еще не успели обнаружить военный сейф в полу. Он был небольшой, но с легкостью бы выдержал мощную аварию или попадание ракеты из РПГ.
Я открыл его и достал заветный чемоданчик, а еще ту самую бутылку с трехсотлетним виски от моего прадеда – в стеклянной таре приятно плескалась огненная жидкость.
Вышел из фургона и тут же столкнулся с убегающий от «осьминогов» каннибалом. Удар корпус в корпус – и мы оба на земле. Быстро вскочили на ноги.
– Ах ты урод! – он набросился на меня, вцепился руками в шею. От неожиданности я начался быстро задыхаться.
Благо хватило рефлексов врезать два раза в ухо ублюдку. Хватка ослабла.
Он не отставал – взялся за шиворот моей куртки и начал тянуть в ночную тьму, за край света прожекторов. Я поставил подножку, но упали мы оба.
Кто ж знал, что там есть небольшой склон в сторону леса.
Прокатились по грязной земле, усыпанной жухлыми ветками, листьями и хвойными иголками.
Снова встали.
Мы во мраке.
Я ощупал себя и понял, что так и не разжал руку, в которой были зажаты ручка кейса и бутылка.
Бородатый дикарь огляделся и со словами «О нет! О нет! О нет!» рванул куда-то в сторону леса. Подальше от меня.
Я даже оглядываться не стал – сразу понял от кого он дал деру.
Я тоже побежал, но не в лес, а вдоль черной стены деревьев. Склон был высотой метра два. Я поднялся наверх, пробежав шагов двадцать.
«Свет. Нужен свет. Думай, Фред. Быстрей!.. Черт…»
Заметил огни прожекторов метров в тридцати впереди. Но между мной и ними лежала тьма, которую сейчас раздирали мчащиеся на меня силуэты.
«Фред, они сожрут тебя! Быстрей, быстрей, ищи свет!»
Я оглядел себя.
«Зажигалка!»
Достал из кармана.
«Этого мало! Соображай… о черт… быстрей… Свет, где взять свет… бутылка, точно!»
Откупорил, разлил по кругу.
«Осьминоги» уже рядом! Я разглядел трех монстров.
Пять метров.
«Быстрее!»
Я чиркнул зажигалкой.
Ничего.
«Давай!»
Два метра.
И тут пламя вспыхнуло.
Огненный круг. Совсем небольшой.
Я кожей ощущал жар. Чувствовал, как плавятся волоски на руках, как глазам трудно смотреть, как одежда готова вспыхнуть.
Но зато и твари отпрянули. Они так стремительно неслись за своей добычей, что огонь обжог и их.
Утробные крики и жуткие пляски вокруг моего спасительного круга.
«Свет… Да будет благословлен чертов свет… и огонь. Лучше уж сгорю заживо…»
Я присел. Но знал, что это не спасет от плевков exo-octopus. Но они медлили.
«Давайте. Чего ждете. Горячо вам?! Мне тоже, твари!»
Я обнял чемоданчик.
Глаза слезились. Все тело обдавал жар. Меня стало трясти от этого.
«Не дождетесь ублюдки, я не выйду из круга света».
Но «осьминоги» решили просто подождать – отползли на пару метров во тьму и встали на щупальца, высматривая меня.
«Жутко умные твари».
И тут я услышал голос. Родной голос. Самый приятный голос в мире. Самый, мать ее, любимый голос. Спасительный.
– Фред, не дергайся! – произнесла Сара, выступив из мрака и тут же выстрелив из дробовика в ближайшего к ней «осьминога». Перезарядка и тут же выстрел в следующего… и в следующего. Чтобы было наверняка, она подсвечивала себе жертву фонариком, плавящим кожу «осьминогов». У тварей не было шансов.
«Черт… Да она же сама чертова смерть. Самая сексуальная смерть, с какой я сталкивался. Моя валькирия. Моя спасительница. Сара, ты чертов супергерой, Элвис… ты бог… как же я тебя люблю».
Я вышел из угасающего круга.
«Еще минута, и я бы изжарился, или меня бы сожрали».
– Быстрей, надо бежать, – Сара показала в сторону машин, – Зимовски не может завести «Лэнд Крузер», стартер не поддается.
И только тут я заметил рядом стоящего Мэда с камерой в руках.
– Ты, мать твою, все это снимал?! – накинулся я.
– Да! – беспечно ответил друг, – Мы прибежали к фургону, а тебя нет. Зато я камеру забрал! Круто она стреляет!.. – Мэд указал на Сару, – А ты сидел там, как беспомощная овечка!.. Шикарные кадры!
Я дал ему оплеуху.
А затем развернулся к Саре.
– Это того стоило? – спросила она.
Я поднял чемоданчик повыше.
– Черт, ты нашел его, – воскликнул Мэд.
– Идем, – только и произнесла Сара.
Я почувствовал, как дрожит ее голос.
Взял ее за руку и почувствовал, как дрожит все женское тело.
Я впился ей в губы, не то благодаря, не то радуясь, не то желая перенять ее храбрость.
– Ты вернулась.
– Идем, – тихо прошептала она.
Мы побежали и уже через минуту были у «Лэнд Крузера».
Слава всем силам небесным – двигатель урчал. Автомобиль, словно мустанг, рвался на дорогу, жаждя унести нас от этого кошмара.
Мы сели в машину.
– Слава Христу Искупителю, вы живы, – услышал я слова профессора.
А затем почувствовал, как внедорожник рванул с места.
Окна закрыты.
Все возможные фонари, фары и светильники были включены. Полный бак бензина.
И темная дорога через лес. А впереди трасса на север.
«Унеси нас, «Лэнд Крузер», от этого безумия».
Я сидел сзади. Оглянулся и посмотрел на горящий ярким пламенем чертов особняк. Различил еще несколько фигурок мечущихся людей и еще больше силуэтов «осьминогов».
«Ну что уроды, кто теперь тут распустил перышки?! А?! Теперь вы подыхаете!»
Как же я был сейчас зол на тех тварей, называвших себя людьми. Я ликовал от мысли, что они сейчас умирают в муках от пожара и «осьминогов». Я даже хотел сказать профессору, чтоб он развернулся. Чтоб мы насладились зрелищем их смерти. Но сдержался. Ведь мы удалялись. Смерть устраивала пир теперь уже за нашей спиной.
И погони вроде не было.
Я сел спокойнее, отпустил мысли, разжал кулаки. И осмотрел себя – пара царапин, рассечений, ушибы и руки обожжены. Ничего. Это от огня, не от слизи. Значит, жить буду. Стало легче.
Взглянул на сидящих впереди Фредерика и Мэдисона. Они перекинулись парой фраз и замолкли. Тоже вроде оба в порядке.
И только потом посмотрел на Сару.
Видимо она почувствовала мой взгляд. Тяжело задышала. Обернулась ко мне и зарыдала.
Я обнял ее.
– Ну все, все. Уже все. Мы уехали от них. Никого нет рядом, Сара. Ни «осьминогов», ни этих… уродов. Слышишь? Все прошло. Тихо.
Она вцепилась в меня и плакала так еще очень долго. А я безуспешно пытался ее успокоить, говоря, что кошмар закончился.
Но мы все четверо в этой мчащейся через ночь машине понимали, что кошмар просто немного отступил.
Он не исчез.
Он вокруг.
А света катастрофически мало.

XV
Рассвет наступил через два часа.
К этому времени мы уже свернули с шоссе одиннадцать на трассу NS7, ведущую на север, в Вэлмонд.
Высокий смешанный лес перешел в низкие густые заросли можжевельника, шиповника с проплешинами зеленой травы и заросших пшеничных полей. Но иногда, то там, то здесь вдоль дороги попадались тенистые подлески вязов, тополей и осин.
«Лэнд Крузер» уводил нас все дальше от вчерашнего ужаса. Но мой разум по-прежнему занимали мысли о произошедшем в особняке.
Не было больше ярости, страха или жажды расправы. Только тупая боль от потери друзей и немой вопрос «Как?!», вводящий в жесточайшую фрустрацию.
Судя по лицам моих соратников, их одолевали те же чувства.
Когда дорога сделала очередной изгиб, Сара вдруг тихо спросила.
– Как вам кажется, мы могли спасти их? Билла, Хейли… тех людей в погребе… всех…
– Всех невозможно спасти, Сара, – также тихо ответил я, – мы могли, но шансы…
– Билл поступил глупо, – честно ответил профессор, – такими поступками любимую жену не защитишь.
– Ух, умеешь ты поддержать, профессор, – в своей манере откликнулся Мэд.
– Я историк, Мэдисон. Я так много за свою жизнь рассуждал на тему «Если бы, да кабы», что уже устал. Думаю, Сара… да и все мы заслуживаем честных ответов.
– Ты прав, Фредерик, – Сара положила голову мне на плечо.
– Хм. Это я к тому, что в такой ситуации шансы на выживание резко снижаются, если вытворять такое.
– Фред тоже ему дерзнул ответить, – парировал Мэд.
– Мне просто повезло.
– От такой мерзости я ожидал чего угодно, – заключил Зимовски, – честно говоря думал, что и Альфреда мы тоже потеряем… обошлось. Но, безусловно, Хейли и Билл не заслужили такой ужасной участи.
Лучше и честнее сказать было сложно.
Я молча кивнул.
Обсуждать жуть особняка семейки маньяков не было желания.
Поэтому я предложил другое.
– Это машина Толмандов. Тут сохранились их личные вещи. Я предлагаю проститься с ними по-человечески.
– Ты имеешь в виду похоронить их вещи? – уточнила Сара.
– Да.
Идею одобрили.
Уже было достаточно светло для остановки, привала и похорон.
Пока Мэдисон и Фредерик искали удобное место для парковки, Сара шепнула мне.
– Это не похоже на тебя.
– Что именно? Такое предложение?
– Да. Я думала, что ты скажешь что-нибудь в духе «Хватит сопли утирать, впереди много опасностей. Соберитесь. Это всего лишь две жизни из миллиона…». А ты решил так тепло проститься с друзьями.
– Я просто предложил, Сара. Хотя может ты права, становлюсь сентиментальным… мягкотелым. Это может плохо сказаться на нашем выживании.
– Зато это точно хорошо сказалось на моем отношении к тебе.
Она поцеловала меня в щеку и снова прильнула к плечу.
А я задумался. Было, что обдумать, глядя, как солнечные лучи зажигают верхушки низких деревьев и кустов и пробивают меж ветвей светлые отверстия.

****
Минут через тридцать солнце стало припекать. Фредерик выбрал небольшой съезд у темного подлеска, заросшего невысокими акациями, шиповником и травой.
– Здесь вроде спокойно, – сообщил профессор, – давайте посмотрим, что сохранилось в машине.
Вышли, размялись.
Мэд сразу же открыл багажник. А я достал пару коробок, уместившихся под нашими ногами. Билл с Хейли загрузились в Ринге по максимуму, и вещей в «Лэнд Крузере» было действительно много.
– Кстати, мы забыли ночью включить эти смешные лампочки-люстры, – Мэд указал мне на крышу автомобиля.
Я вспомнил, как мы все вместе помогали собирать хэндмэйд-прожекторы из всякого хлама.
– А я не забыл, – отозвался Зимовски, – просто решил сэкономить заряд аккумулятора и бензин.
– Кстати, о бензине, – поинтересовался я, – он в багажнике?
Мэд с Сарой ответили не сразу.
– Нет здесь никакого бензина, – я уловил в голосе друга плохо скрываемое раздражение, – и не могло быть. Я вспомнил, что во время привала Билл перенес две канистры в фургон, чтоб освободить место для запасов еды… Черт!
– Зато у нас много припасов и ручных фонарей, – Зимовски успел открыть коробки, которые я достал с задних сидений.
К нему подошел Мэд, а я пошел к багажнику.
Сара раскрыла два рюкзака и перебирала вещи.
– Тут их одежда… расческа Хейли… зубные щетки…, – девушка говорила тихо и продолжала доставать предметы, – есть даже старые фотографии…
– Кто ж хранит бумажные снимки… Все в смартфонах.
– Смартфоны разрядились, а снимки остались… – она показала мне фотокарточки, сделанные на Полароид, – смотри, какие они тут счастливые.
Билл и Хейли стояли на пирсе озера. Улыбались, солнце падало бликами на их одежду.
– Давай вот эти рюкзаки захороним в подлеске, в память о них, – ответил я.
Сара кивнула и собрала все вещи обратно.
А я достал из багажника помповое ружье Хейли и патроны.
– Мэд, тут еще винтовка Билла с парой обойм, забери себе, чтоб удобней было.
– Круто.
– Вы куда? – спросил Фредерик, оторвавшись от коробок.
– Мы спустимся в подлесок, попрощаемся с друзьями как следует, – сказала Сара и показала рюкзаки.
– Я с вами, если позволите, – отозвался профессор.
– Ну и я тогда за компанию, – Мэд пожал плечами.
– Спасибо, – улыбнулась Сара уголками рта.
По дороге Зимовски отыскал себе прочную палку для посоха.
В подлеске было темно и сыро. Всего с десяток метров от трассы, и начиналась настоящая чаща, хоть и не сильно высокая, но мрачная даже утром.
– Давайте здесь, – Сара остановилась у небольшой ямы и стала снимать рюкзак.
В этот момент Мэд, стоявший слева, резко отшатнулся и чуть не сбил меня.
– Неее, – протянул он, мы тут не останемся, – там гнездо.
Мы все обернулись в его сторону.
Огромные залежи инопланетных яиц укрывались от солнца густыми ветвями и припорошенной листвой.
– Ну нахрен! – прошипел я, – Тихо отходим назад.
– Смотрите, их тут столько!.. – прошептал Зимовски, – Хорошо хоть «родителей» пока не видно.
– От этого не легче! – гневно бросила Сара, снова натягивая рюкзак с вещами покойных друзей.
Я взглянул на нее.
– Перенесем похороны в другое место.
Она кивнула.
– Чуваки, – тихо и нервно окликнул нас Мэд, – они вылупляются… бежим…
Яйца, завернутые в склизкие коконы, стали шевелиться, трескаться, и разлетаться в стороны. «Осьминожки» стали издавать свои первые звуки. А издали, с востока, метрах в ста от нас уже слышались утробные крики счастливых родителей. Они неслись к своим отпрыскам, а нерадивый «завтрак» сам пришел к ним.
– Уносим ноги, только тихо.
Мы развернулись и под шум лопающейся скорлупы понеслись к машине.
– Быстрей… быстрей, – шипели мы друг на друга, начиная паниковать.
Такое огромное гнездо я еще не видел.
«Там несколько тысяч особей! Они же мокрого места от нас не оставят».
Мы выбежали на дорогу, на свет. Стало полегче. Но не совсем. Молодняк «осьминогов» еще не разумен и не знает губительного эффекта от света.
Тем, кто познал страх, хочется жить. Тем, кому он еще не ведом, хватит одного раза, чтобы умереть.
Познавать любопытство монстро-детенышей нам не хотелось.
Поэтому вещи быстро в багажник. Мэд за руль. Я на пассажирское рядом. Зимовски с Сарой назад.
Рванули с места.
Вовремя.
Из подлеска на трассу как раз повыпрыгивали первые десятки «осьминожек». Их кожа стала плавиться, и они с криками убежали в чащу.
Но преследование не прекратилось.
Я видел в окно, как по обеим сторонам трассы подлески и кусты шевелились. Крупные твари продолжали охоту.
«Им теперь кормить всю эту прорву ртов… Но «завтрак» уезжает от вас».
Особо ретивые успевали плеваться в машину, но безуспешно. Парочку тварей Сара и я успели подстрелить. Но затем решили, что лучше сэкономить патроны.
«Осьминоги» преследовали нас еще два часа. Затем сильная жара пришла и в их убежища, ведь подлесок, окружающий трассу, стал редеть и в конце концов перешел в степь.

****
К семи часам вечера в «Лэнд Крузере» закончился бензин.
До Вэлмонда оставалось еще километров десять.
Местность здесь я толком не знал. Профессор сказал, что через пару километров безопасная открытая степь заканчивается и начинаются лесистые холмы.
– Город как раз стоит на трех холмах, окруженный лесом, – пояснил он.
Идти сейчас – значило, стать кормом для «осьминогов» в сгущающихся сумерках.
Решили заночевать в машине, а с первыми лучами двинуться в город.
Пока мир вокруг погружался во мрак, еще раз перебрали все вещи и выделили самое необходимое. Это мы возьмем завтра с собой в дорогу. Остальное останется в «Лэнд Крузере».
Получилось четыре увесистых рюкзака, полных еды, воды, вещей, патронов, а главное фонарей. Еще, конечно, пара ножей, ружье, пистолет с полупустой обоймой, винтовка и тот самый посох профессора, заточенный и укрепленный лентой.

Наступили сумерки. Время «осьминогов». Пир стервятников, поедающих уже мертвую плоть земли.
Под шум надвигающейся опасности быстро перекусили собачьими консервами и остатками оленины.
А дальше начались волны атак. «Осьминоги» повылазили из всех возможных темных укрытий, пещер, груд камней, кустов.
Они стремительно врезались в корпус внедорожника. И отскакивали, ошпаренные фонарями. Стрелять не получалось, ведь окна не откроешь. Приходилось справляться лучами искусственного света.
Кое-как отбили две волны. И то нам «помогли» пробегающие мимо дикие звери. В темноте я не смог разглядеть, кто это был – не то лоси, не то олени. Главное, что «осьминоги» отвлеклись на них.
– Природа спасает венец своего творения, – заключил уставший профессор.
– Да, только вот мы далеко не лучшие представители этого венца, – вставил я.
Еще полчаса было затишье. Лишь вдалеке слышались чавкающие звуки.
Про нас забыли. И мы решили расчистить место вокруг машины, чтобы вновь прибывшие всеядные монстры пожирали своих сородичей подальше от нас.
После этого грузная темная ночь опустилась на степную долину. Тучи заволокли небо – ни звезд, ни Луны.
Темнота.
Фонари не отключали – батареек было достаточно. Решили до самого рассвета сидеть так, в тишине.
Я предложил профессору и Саре поспать. Они тут же согласились. А мы с Мэдом остались дежурить.
Молчали еще час.
А затем снова пришли твари.
И снова началась битва за выживание.
«Осьминоги» налетали десятками. Но были словно вялые – бились о машину не так яростно, а от лучей света убегали, аж, метров на десять.
Тем не менее, их было достаточно, чтобы одной организованной волной снести нас. Но они медлили – слишком сыты были, игрались с нами.
А мы выживали.
С каждой новой атакой я думал, что она будет для нас смертельной.
Но проходил час, затем второй, третий. И каждый раз, находясь в паре металлических сантиметров от смерти, нам удавалось спасаться.
Иногда, когда монстров становилось слишком много и когда даже фонари не выручали, мы просто затыкались и забивались под сиденья и пережидали.
Уж не знаю, как остальные, но в эти мгновения я копил силы, уверяя себя, что мне хватит мужества… Выжить? Хотелось бы. Но в голове ярилась мысль, что это конец, и что его надо встретить достойно.
Я посылал эту мысль куда подальше и ждал. Как и остальные.
«Умереть успеем. Тут бы выжить».
Мэд несколько раз порывался начать стрельбу, но я останавливал его. И мы продолжали ждать. Может даже молиться. А может прощаться.
«Осьминоги» иногда начинали страшно раскачивать тачку, накреняя ее. Но их игры быстро прекращались. И тогда мы смелели и снова жгли их фонарями.
Так прошли четвертый и пятый часы.
А потом настал рассвет.
И теперь уже тварям пришлось забиться в темные норы, под камни, под тенистую траву и замшелые пни.

Вроде бы привычный театр боевых действий с прописанными сюжетными ходами и розданными ролями. Но в этот раз сцены атак показались мне еще более жуткими из-за их медлительности и усталости «осьминогов». Будто они, как жирные коты, рассчитывали, что мы – послушные мышки – сами заберемся к ним в пасти.
– Да, это было долго, – констатировал Зимовски, – Зато еще живы!
– Давайте займемся делом, – серьезно ответила Сара, – нам еще топать до Вэлмонда.
Вышли, размялись. Перекусили.
Во время завтрака решили, что покинутый «Лэнд Крузер» и станет последним пристанищем наших друзей.
– В конце концов, это их машина, – заключил я.
Взяли себе рюкзаки. Мысленно попрощались с Толмандами. Сара даже написала короткую записку.
«Всем, кто найдет эту машину!
Вы обнаружили автомобиль Уильяма и Хейли Толмандов, бывших бухгалтеров и мародеров. Они были хорошими людьми, но погибли жуткой смертью вдали от родного дома и своего любимого «Лэнд Крузера».
Вы в праве взять оставшиеся припасы, но просьба, не трогайте их личные вещи. Ведь это теперь их могила.
Пусть вам повезет больше, чем владельцам этого внедорожника, и пусть свет защитит вас от монстров».

Мы отправились в путь по трассе NS7, строго на север. Вышли ровно в шесть утра и уже к восьми часам преодолели степи и холмы.
По пути не встретили ни людей, ни «осьминогов». Только океаны блекло-зеленой травы, а затем леса. Шли тихо, старались не разговаривать, приберегая речи для военных и выживших.
В холмах пришлось повозиться, ведь к этому времени заморосил дождь, размыв почву.  Асфальтовая дорога здесь была разбомблена, поэтому идти, то спускаясь по грязи, то поднимаясь, было непросто.
Тем не менее, когда вокруг все же немного посветлело, мы вышли к окрестностям Вэлмонда, города на севере Алдиги, граничащего с королевством Эрибия.

****
Решили сделать небольшой крюк и войти в город с запада. Там холмы были более пологие, а лес редел, переходя в степь. Шанс быть замеченными людьми повышался, но зато «осьминогам» не было где утаиться.
Проходя по пустым улицам окраин, мы слышали взрывы и стрельбу у южных и восточных границ города.
– «Осьминоги» обнаглели! – возмущался Мэд, – Наступают даже утром.
– Сейчас лишком пасмурно и дождливо.
– Да, – согласился со мной Фредерик, – куда делись рассветные лучи…
– Мальчики, – прервала нас Сара, – давайте потише и живее. Я не собираюсь мерзнуть тут и промокать до нитки.
Она явно была раздражена и после особняка маньяков говорила все реже и больше по делу. Я заметил, что раненная нога все еще не давала ей покоя.
Мы как раз проходили мимо разрушенной больницы.
– Давайте туда. Есть одна мысль.
Подошли к белостенному остову здания. Внутрь даже заходить не пришлось.
– Выбирай себе тачку, красавица! – попытался ободрить я Сару, показывая на несколько валявшихся на парковке колясок для инвалидов, – Прокатишься с ветерком!
Девушка действительно улыбнулась, но скорее измученно, чем по-настоящему радостно. Выбирать не стала, предоставила это мне. Я осмотрел весь «автомобильный» ряд и подкатил к ней самую не скрипучую коляску.
– Парни, рассредоточьтесь, – указал я друзьям.
– Я гляну, что впереди, – кивнул Мэд.
– А я, видимо, буду отвечать за тылы. С моим-то бесполезным копьем.
– Не бурчи, старик, – тут уже Сара была искренней, – мы почти на месте. Помнишь? Ученые обещали тебе протез.
– Еще одна причина покраснеть, – все же буркнул Зимовски.
Я помог Саре усесться и, распознав в ее взгляде благодарность, довольный, как влюбленный мальчишка, покатил ее вперед.

Звуки войны в соседних районах Вэлмонда все же не давали расслабиться. То тут, то там Мэд, идущий впереди, замечал какое-то движение и останавливал нашу процессию. Затем неловко проводил короткую разведку и давал сигнал двигаться дальше.
Дождь усилился, когда мы вышли на небольшую городскую площадь.
Здесь здания сохранились получше. Зато вся брусчатка была перерыта и изуродована взрывами и окопами.
– Смотрите, – указал Мэд на противоположный край площади, – там явно прослеживается стена из хлама.
– Да, – согласился я, – вроде бы баррикада из старых машин. Заслон.
– Что там у вас? – спросил подошедший профессор.
– Идем на штурм, – ответил я, – надо найти проход в этой стене.
Тут меня за рукав потянула Сара.
– Фред, у тебя в рюкзаке вроде бы было просроченное обезболивающее. Дай, пожалуйста.
– Парни, подождите.
Я снял вещмешок со спины и стал копаться в нем. Дождь заливал глаза.
– Фред, надо торопиться, – подгонял профессор, – мы здесь, как на ладони. Сара, таблетки могут и подождать.
– Старик, сжалься, это не у тебя нога прострелена, – парировала вялым голосом Сара, – дай мне секунду.
– Зато у тебя обе руки на месте, – проворчал Зимовски.
– Туше, старик, – она не договорила, сильно застонав.
– Надо бы твою ногу осмотреть получше. Надеюсь, у военных будет хотя бы минимальная аптечка. Вот, держи быстрей, – я протянул девушке коробок с таблетками, – не увлекайся.
– Спасибо.
Тут с востока послышались вопли монстров.
Мэд прислушался.
– Где-то два-три квартала отсюда. 
– Давайте по краю площади. В центр не выходим.
Мы прошли лишь десять метров, огибая разрушенные киоски, расположенные с северной стороны. И тут в наш адрес раздались выстрелы.
– В укрытие! В укрытие! – прошипел я.
Забежали за последний киоск.
– Какого хрена?! – не выдержав, заорал Мэд в сторону стрелявших.
Тишина. Затем вопрос.
– Люди?..
– Нет, твою за ногу, черти по вашу душу! – снова заорал Мэдисон, – Конечно, люди!
– Мы думали, «осьминоги», – извиняющимся голосом ответили с другой стороны стены, – Вы чего здесь делаете? Мы ждем с этого фланга атаку монстров.
– Тогда тем более быстрее впустите нас! – теперь уже мне пришлось кричать.
– А вы кто? Мародеры? Бандиты? – Спросил уже другой голос.
– Даже если мародеры, вам-то что! Люди же! Живые! Не зараженные, – прокричал Зимовски.
Снова совещание военных.
– Чего вы там медлите?! – прорычал Мэд, – Сначала стреляют, как будто мы звери какие! Теперь еще и ворота не открывают!
На стене показались две головы.
– Мы никого не ждали, – повторил молодой солдат.
– Мы к генералу Хобсу, – начал я более официальным голосом, – по личному приказу полковника Кшиштога. С важной засекреченной миссией.
– Что за миссия? – спросил второй, с усами.
– Она ж секретная, мальчики, – тяжело ответила Сара, – Впустите уже, иначе придется меня откачивать.
– А что с ней?
– Ранена… Мы не заражены. Открывайте, – я вышел из укрытия и подошел чуть ближе, – парни, нам нужна ваша помощь.
Тут на краю площади с запада показались «осьминоги» – немного, пять или шесть – но разъяренные и голодные.
Солнце, скрывающееся за тучами, не помогало сейчас. А дождь, наоборот, был союзником тварей.
Они завопили, явно посматривая в нашу сторону.
– Черт! – солдаты скрылись за воротами, – Открываем! Давайте быстрей!
– Сара, идем! Скорей! – коляску здесь было толкать тяжело – слишком много мусора на брусчатке. Я взял девушку на руки.
– Быстрей! Быстрей! – Мэдисон и Фредерик уже начали отстреливаться, перебегая от одного остова машины, к другому.
Вот мы забежали за высокие ворота, закрывшиеся за нами.
– Бурдак, на стену! ТиДжей, взрывай! – один из солдат дал указания другим и указал нам, – Прикройте головы!
Раздалась серия взрывов за стеной. А затем крики умирающих монстров.
Пара очередей из винтовок, и снова лишь шум дождя.
– Готовы «осьминожки», Киран! – сбравировал солдат на стене.
– Руки поднимите, – скомандовал неожиданно старший по званию, – ТиДжей держи их на мушке.
– Эй, эй, спокойнее, – Мэд шагнул вперед.
– Нет! Стой, – снова приказ. Винтовки были направлены нам в грудь, – Сначала проведем тест.
– Я уже успел забыть, что это такое, – тихо пробурчал профессор.
– Вы правы, – отозвался я, – нам нечего скрывать. Только давайте быстрее, девушка еле держится, ей нужна медпомощь.
– Хорошо. Бурдак, возьми кровь на анализ, я за горелкой.
Надрезы на пальцах, пара минут ожидания, спасительный огонь горелки, и все. Солдаты сработали быстро. Тестирование явно было отработано на сотнях людей.
Мы были чисты, и молодые военные тут же расслабились.
– Порядок, капрал, – отозвался Бурдак, – Добро пожаловать в адский Вэлмонд, новички! Ахахаха!
– Помолчал бы, Бурдак, – отозвался ТиДжей, – Ты чуть не прошляпил «осьминогов»…
– Ай, завали…
– Идемте за мной, – сказал нам Киран, – Вы точно к генералу?
– Да, – ответил я, – нам бы еще в медштаб.
– Хорошо. За мной. Сами кто такие? – мы вышли на широкую улицу с уцелевшими зданиями.
– Из Алвуда едем, – откликнулся Мэд.
– Интересно… Как вы там вообще выжили? И добрались, аж, на север. Мы-то думали, что одни остались…
– Выживаемость у нас повышенная, – саркастично ответил Мэд.
– Давно ли полковник Кшиштог прибыл с колонной? – спросил я.
– Послушайте, мне никто ничего не докладывает… Колонна прибыла пару дней назад, но кто ее возглавлял, я не в курсе. ТиДжей…
– Мне-то откуда знать. Новенькие разместились прям у штаба генерала, видать важные персоны, – сообщил солдат, идущий за нами.
– Долго идти?
– Минут десять, – солдат указал на север, – штаб генерала у самой границы с Эрибией.

****
Они шли по улицам, где была жизнь. В глазницах сохранившихся домов Сара замечала хозяйствующих людей. По тротуарам ходили прохожие, кто-то ездил в дождь на велосипедах и самокатах.
Здесь даже были дети. И от этого у Сары заболело в груди.
Фред по-прежнему нес ее на руках. Она держалась за его шею.
Мимо топали мужчины и женщины. И Сара поняла, что ей так непривычно находиться в людском потоке.
За четыре месяца скитаний по развалинам страны бывшая риэлторша, в прошлой жизни «набившая руку» на разговорах с клиентами, подругами и коллегами, сейчас с опаской смотрела по сторонам.
– Так, – остановил их солдат, – вам вон туда, прямо. Там сержант Дарст, он отвечает за новеньких. Он покажет, как пройти к генштабу.
– Нам бы еще перекусить, – вставил Мэд.
– И в медштаб, – сообщил Фред.
– За едой вам к Сигриду. Скажите ему, что от капрала Кирана, он выдаст вам двойную порцию. Медблок, кстати, рядом с его кухней, вниз по дороге, слева от здания цирка… Вы же точно не мародеры?
– Конечно! – улыбнулся Мэдисон, – Сейчас всех оберем… Расслабься парень!
– Гхм, хорошо. Мне пора на пост.
– Спасибо, – тихо ответила Сара.
Капрал ушел, и Сара посмотрела на Фреда.
– Мне бы сначала в медблок.
– Давайте так, – сказал Фред, – Мэд, бери Сару и ковыляйте в медблок, а затем в столовую за едой. Наши припасы пока никому не показывай. А мы с профессором отправимся к сержанту Дарсту, как я понял, это брат Хейли. Попробуем через него пробиться к Хобсу.
– Эй, я не пропущу заседание генштаба! – возмутился Мэд, – Я ж оператор! Буду все снимать!
– Я пойду с этой красавицей, Фред, – улыбнулся Зимовски, – отведу ее в медблок, еще постараюсь найти Юну, надо сообщить ей об отце. К тому же, они обещали мне крутой протез…
– Хорошо, профессор.
Альфред опустил Сару так, что она встала на одну ногу.
– Держись за меня, девочка, – Зимовски приобнял ее.
– Фред, – Сара посмотрела на своего мужчину, – приди за мной, обязательно.
Ее немного мутило, нога совсем разболелась, а еще она продрогла от дождя. Из-за этого голос осип, а голова немного кружилась.
– Я доведу ее, не переживай, – уверил профессор.
Фред поцеловал Сару, и они с Мэдисоном ушли.
– Идем, родная, найдем тебе коляску.
Весь разговор их прошел посреди улицы, в потоке таких непривычных людей. Они просто шли мимо или занимались своими делами. Мокрые, уставшие, но такие живые. Никто толком не обращал на них внимания, никто не пытался прирезать, скрутить, впиться зубами, унизить.
Сара оперлась на подставленное плечо.
– Я здесь впервые, – сказала она.
– Правда? – удивился ученый, – Тогда я немного расскажу тебе о Вэлмонде. Это ведь старый город, большой. Со своей историей.
Под рассказ профессора, прорывающийся через шум дождя, они дошли до небольшой свалки. Здесь Фредерик нашел для Сары оставленный велосипед и усадил ее на заднее сиденье, а сам повел транспорт к медблоку.

– Какая выразительная статуя, – дрожащим голосом произнесла Сара, когда они вышли на еще одну старинную площадь Вэлмонда.
– Да, это Палий Третий, основатель города. По легенде он вырастил стены домов из зубов древнего чудовища, а кожей устлал крыши.
«Никогда не любила сказочные мифы. Хотя поэзия тех лет весьма неплоха», Сара хотела поделиться мыслью с Фредериком, но тут к ним подошел высокий человек.
– Вы верите в силу Окто-Церкви и доминирование ее тентаклей над миром сущим?
Сара опешила. Да и Фредерик тоже, судя по тому, что он остановил велосипед.
– Ого, какие вопросы, молодой человек!
– Мы все рабы Восьми тентаклей, и только их благостные воды смоют грехи нашего народа. Приходите к нам в Окто-Церковь каждый вечер, и вам будет откровение!
– Эммм, спасибо, – услышала Сара нарастающее раздражение в голосе друга, – Но нам бы сначала в медблок попасть. Не подскажите, он далеко?
– Что ж… Вам вон в то здание.
– Спасибо, а столовая…
– Это следующее здание.
– Благодарю. Всего хорошего.
Мужчина кивнул и встал под статуей Палия Третьего, начав свою проповедь под дождем и весьма громко взывая к сердцам и умам проходящих мимо людей.
«Ну и персонаж. Не думала, что сектанты, поклоняющиеся «осьминогам», появятся так скоро», эту мысль Сара успела озвучить, но ответ профессора расслышать не смогла – ее резко стошнило на тротуар.

Как они добрались до медблока – местной больницы – Сара запомнила плохо. Зато ясно увидела Юну, открывающую им дверь в большой процедурный кабинет.
Дочь ученого Лавуазье выглядела измотанной. Но было видно, что она рада их видеть. По крайней мере, улыбка не сходила с ее лица. Но затем Фредерик произнес печальные для нее новости, и Юна осела на ближайший стул.
Саре было больно, голова кружилась, но она выдержала, чтобы дать Юне прийти в себя.
«Как я поняла, тут врачей совсем немного, раз меня будет зашивать биолог, а не хирург». Сара была благодарна и этому. После ужаса особняка маньяков Вэлмонд казался оплотом высшей цивилизации.

Пока Юна промывала раненную ногу Сары и ставила капельницы, к девушкам подошел Зимовски.
– Я нашел доктора Хэма! – радостно сообщил Фредерик, – Он сообщил, что здесь есть лаборатория протезирования. И он мне сейчас напечатает на 3D-принтере протез. Пойду туда!
– Ты будешь крут, старик, – улыбнулась в ответ Сара.
Зимовски ушел, а Сара выразила соболезнования Юне.
– Отец всегда хотел войти в историю, – сказала дрожащим голосом девушка, – Его имя запомнят. Такова цена. Я не хотела вставать на пути его открытий, даже если плата столь велика… Ты мне единственное скажи, он не сильно мучался перед…?
Сара, как могла обняла девушку.
– Нет. Смерть была быстрой. Умер со своим лекарством в руках… Так Альфред рассказывал…
 – Его открытие поможет спасти всю Алдигу… уничтожить exo-octopus…, – Сара чувствовала, как этими словами биолог собирает в себе крупицы надежды и мужества, чтобы не разрыдаться.
– Так и будет, Юна.
Немного помолчали, пока Сара не застонала от боли.
– Прости. Идем, надо уложить тебя на кушетку, – Юна помогла подняться со стула.
Как только Сара легла на больничную койку, у нее возник дурацкий вопрос.
– Кстати… об «осьминогах», Юна. Ты сталкивалась на площади со странноватым мужчиной?..
– А ты, наверно, о Кастеяносе. Это местный, нарекший себя Отцом Кастеяносом, главным адептом Окто-Церкви. Наслушалась уже его проповедей… печальное зрелище… психика у всех работает по-разному…
– Да… но так рано, прошло всего четыре месяца, а культисты уже себе на уме.
– У него уже есть паства.
– Иди ты!..
– Целых три человека…
– До последнего надеялась, что хоть нас обойдут стороной все эти новые культы, вырастающие на месте старых церквей… ну, знаешь, как во всех этих книжках про туман, мистические концы света и прочее.
– Я слышала…
Тут Юну прервала медсестра, вошедшая в кабинет.
– Юна, тебе помощь нужна?
– Да, Марли, иди сюда, заматывай бинты.
Низенькая медсестра засуетилась вокруг ноги Сары.
– Я тут ненароком услышала, что вы Кастеяноса обсуждаете…
– Так и есть.
– Ух, раньше был красавец-мужчина… а сейчас…, – женщина покачала головой, – но помяните мое слово, у него скоро будет все больше и больше людей.
– Марли…
– А что? Людям надо во что-то верить, хоть бы и в треклятых «осьминогов», лишь бы надежда была в словах и спасение. А Кастеянос умеет внушать такие вещи…
Саре вдруг стало холодно, она задрожала.
– Черт с ним, с вашим проповедником. Почему здесь так холодно?
– Кейли! – шикнула медсестра, – Закрой дверь!.. Чего пришла?
Сара услышала шорканье ног и заметила в проеме девочку-подростка.
Она показала какие-то жесты медсестре, и та вышла.
– Прости, – ответила Юна, – шастают тут… дети… еду ищут… Давай, укрою тебя.
Сара почувствовала тепло. Одеяло было большим, явно не больничным.
– Я тебя оставлю ненадолго, хорошо? – спросила биолог, – Проведаю других пациентов.
Сара кивнула.
«Меня что, тянет в сон?», удивилась она и уснула.

Разбудил Сару профессор. Девушка открыла глаза и зевнула.
– Девочка, давай вставай, нам пора, – Сара взглянула на Зимовски и обнаружила довольную улыбку.
– Что за мина такая?
– Это я радуюсь, что Даарен вскоре представит мне мой протез для руки.
– Рада за тебя… Сколько я проспала?
– Час покемарила, – ответил сидевший на кровати возле нее историк.
– Это все от лекарств. Юна вас хорошенько прокапала, – сказал неизвестный голос.
– Ой, здравствуйте, доктор Хэм.
Тот улыбнулся Саре.
– Я проверил ногу. Рана сквозная, заживет уже через пару дней. Похромаете недельку и все. От «осьминогов» убегать будет трудно, конечно, но это лучше, чем ампутация… правда, Фредерик?
– И не говори, Даарен. Но Альфред мне жизнь спас, поэтому это меньшее из зол.
– Новости от Фреда были? – спросила Сара, усаживаясь на кровати и обнаружив, что все капельницы и иглы уже удалены.
– Они с Мэдом ждут нас в столовой. Идем.
Фредерик помог ей подняться, и они отправились в соседнее здание.

«Хоть бы у Фреда получилось договориться с этим генералом. Чувствую я, что местная утопия в самом сердце этого кошмара долго не протянет», мысль крутилась в голове всю дорогу.
Но как только Сара увидела довольного Альфреда, сомнения ушли прочь. Она доковыляла до него и впилась губами.
– Я смотрю тебя подлатали, хромоножка, – после поцелуя он говорил тихо, и ей это нравилось. Как будто в большом ангаре были только они вдвоем, – выспалась?
– Угу, вся взлохмаченная. Не было времени привести себя в порядок.
– Ты все равно прекрасна.
– А ты слишком улыбчив для военного журналиста.
– Потому что пока все идет хорошо. Садись.
Они уселись за длинный стол.
Здесь уже были Юна и Хэм, Мэдисон и Зимовски. За другими столами тоже сидели люди. Каждый был занят едой и простыми разговорами.
– Эй, Сиг, – гаркнул Мэдисон, – «нарисуй-ка» еще одну порцию супа для моей подруги!
– Щас, разбежался!.. Жди сиди! – был с кухни ответ подстать.
– Спасибо, Мэд, – улыбнулась Сара.
– Все для тебя, подруга!
Еда перед Сарой, тем не менее, «нарисовалась» довольно быстро. И пока девушка уплетала жидкий, но ароматный суп, Юна и Хэм рассказали вновь прибывшим, как обстоят дела в Вэлмонде.
– Если кратко, то основную часть города удалось сохранить. Ее отбивали у «осьминогов» неделю, а затем возвели там, где надо, пятиметровые баррикады из всякого хлама. Плотность застройки послужила во благо, – сообщил Даарен Хэм.
– Здесь живет почти пятнадцать тысяч человек, в основном вэлмондцы. Но есть и из других городов. Военных порядка трех тысяч. Есть еще несколько сотен добровольческих отрядов… а вот с врачами не очень хорошо, – посетовала Юна, – мы с доктором Хэмом тут вроде как самые опытные, хоть и биологи…
– А что там с генералом? – спросил Зимовски, глядя на Альфреда, – Когда мы с ним поговорим?
– Скоро, – ответил Фред, – сержант Дарст… Барри, брат Хейли… мы ему сообщили о гибели Толмандов…
– Как воспринял? – уточнила Сара.
– Сдержался.
– Но вы же…
– Мы опустили детали… так вот, он сказал, что в данное время Хобс готовится к очередному этапу переговоров с Эрибией. Но я настоял хотя бы на телефонном звонке.
– Настоял… хех, да он там чуть погром не устроил, – усмехнулся Мэд.
– Опустим детали, – спокойно продолжил Альфред, – в общем, я связался с генералом по телефону и кратко изложил суть. Он примет нас завтра на рассвете.
А пока у нас есть полдня, чтобы поесть, отрепетировать наш разговор, обсудить планы и наконец, отоспаться.
– О да! – снова усмешка от Мэда.
– Могу я взглянуть на сыворотку Лавуазье? – поинтересовался Хэм.
– Доктор, обязательно, – кивнул Фред, – мы передадим ее вам, как только встретимся с Хобсом.
– Хм, ладно. Мне казалось, вы будете умнее.
– Я понимаю, о чем вы, док. Хотите побыстрее приступить к изучению и доработке… но тогда мы потеряем наш козырь. Поймите.
Сара взглянула на доктора со шрамом, было видно, что он понимать не хотел, но все же согласно кивнул.
Фред спокойно кивнул в ответ.
И все продолжили обедать.
«Не устаю удивляться твоему крокодильему спокойствию».
Она поцеловала Фреда в щеку.
– Надо найти нам жилье, чувствую, мы тут завязли, – шепнула она.
– Я уже договорился с Барри. Он выделил нашей компании пару номеров в местном отеле.
– Душ, чистые полотенца, еда в номер?
– Возможно.
– Повод жить дальше.
– Несомненно, – улыбнулся Фред.
– Только я еще хочу встретиться с братом Хейли и поговорить с ним.
– Обязательно. А сейчас ешь.

****
Остаток дня прошел в хлопотах по заселению в отель. Мэдисону и Фредерику достался двухместный номер. Нам с Сарой – одноместный. Но были непротив. Душ присутствовал и даже работал.
После него – секс и отдых.
Сара лежала рядом в постели, и все было хорошо. Как в том грязном номере, в Ринге. Несколько тихих часов, чтобы унять боль и усталость, трансформируя их в энергию для завтрашнего разговора.
Затем мы собрались с друзьями в лобби отеля и во время совместной трапезы начали думать, как будем уговаривать Хобса пропустить нас первыми через границу.
– У меня есть мысль, – начал Мэд.
Мысль его заключалась в подключении к радиоволне, которая была доступна выжившим жителям Вэлмонда. Так он хотел передавать разговор с Хобсом через микрофон в своей камере. Мы точно знали, что приемники установлены в больнице, столовой, генштабе, в нескольких крупных зданиях и домах, а также с десяток громкоговорителей были выведены на уличные столбы.
– Я настрою свое радио в камере на общую частоту, а Барри попрошу оповестить местных, чтобы они слушали эфир под предлогом важного объявления от генерала. Так мы еще и расскажем людям о том, что есть шанс сделать вакцину.
– Слишком призрачная надежда. Тебе не кажется? – спросил Зимовски.
– Это лучше, чем бездна отчаяния?.. Что думаешь, Фред?
– Согласен с тобой. Иного плана у нас нет. Ты все это снимай аккуратно, чтоб камеру не изъяли.
– Обижаешь…
– Я прекрасно помню, как ты тыкал камерой людям в лица во время Балканского конфликта…
– Я повзрослел, – отмахнулся оператор.
– Вот и посмотрим.
– Раз даешь добро, я пойду поговорю с Барри и буду все настраивать. Профессор, ты со мной?
– Хм, да. Заскочу в кабинет Хэма.
Мы с Сарой остались в отеле и обговаривали детали условий. По слухам, Хобс был резок на слова и решения, надо было застать его в хорошем расположении духа.

Сумерки встретили нас за перебором собственных рюкзаков. За окном стали чаще слышаться пулеметные очереди и крики монстров. По всему городу зажглись крупные городские прожекторы. Особенно ярко они очерчивали периметр безопасной зоны Вэлмонда. Уже в темноте вернулись Мэд и Фредерик, оба довольные. Зимовски показывал биопротез и все говорил, что он теперь персонаж какой-нибудь замысловатой киберпанк-истории. А Мэдисон отправился настраивать свою камеру.
Легли спать под звуки войны с «осьминогами», иногда просыпаясь от слишком частой стрельбы и слишком громких криков, ожидая, что монстры уже в городе. Но все обошлось.

Утром, в восемь часов, после плотного завтрака из собственных запасов при поддержке Юны и Хэма вошли в генштаб Вэлмонда и проследовали в круглый зал, где за столами нас ждал высший офицерский состав – нынешнее руководство Алдиги.
Генерал Хобс не сидел, а стоял возле карты страны.

– Утро доброе, господа, – обернувшись, спокойно поприветствовал он нас, – и дамы, конечно. В нашем телефонном разговоре вы сообщили, что хотите о чем-то важном со мной переговорить. И это как-то связанно с почившим полковником Кшиштогом.
«Значит, он все же скончался. Поэтому Юна с Хэмом про него и словом не обмолвились. Жаль. Хоть этот Кшиштог и был мерзковатым типом, но все же он мог подтвердить правоту наших слов. Ладно, выкрутимся».
– Мы не знали, что полковник погиб, – с максимальной открытостью произнес я.
– Да, – сухо ответил генерал, – погиб при исполнении, защищая своих подчиненных.
«Видимо, убегая от «осьминогов»…»
– Присаживайтесь, – генерал указал нам на кресла, – всем остальным приступить к своим обязанностям.
Порядка шести офицеров поднялись со своих мест, но я успел их остановить жестом.
– Генерал Хобс, в нашем предстоящем разговоре нам бы не помешало мнение остального командования. Прошу, останьтесь.
Хобсу явно не понравился мой тон и предложение, но он лишь кивнул в ответ, и все расселись на свои места.
– Я так полагаю, что вы прибыли из Алвуда.
– Да, – ответил Зимовски.
Он привстал, давая понять, что сейчас будет говорить много и с убеждением.
Я пока взял паузу и заметил, как Мэд временами аккуратно поправляет свою камеру, висящую на груди.
– Мы собрались в Алвуде, это правда, – продолжил профессор, – Затем обстоятельства пошвыряли нас по всей стране. Мы были и рядом со столицей, и на границе, и сопровождали полковника Кшиштога… И именно по его приказу отправились на границу с Ливраном, чтобы разработать сыворотку… вакцину от заражения exo-octopus. Да, генерал, наш… друг, ученый Лавуазье, отец этой замечательной девушки Юны, изобрел начальный вариант лекарства…
Генерал заинтересованно взглянул на нас и, подняв руку, остановил.
– И эта вакцина сейчас в кейсе, который вы держите в руках?
– Именно, генерал, – ответил я.
– Ваши имена, пожалуйста.
Мы по очереди представились и даже подробнее рассказали о миссии с Лавуазье, в конце сообщив о своих намерениях по поводу вакцины и цене ее передачи властям.
Хобс, лысеющий крепкий вояка, прошедший, как мне помнилось, две войны, слушал внимательно. В середине нашего рассказа он сообщил секретарю, чтобы в большой кабинет никто не входил. А еще он перенес свой созвон с наследным принцем Эрибии.
Генерал, и все остальные офицеры, слушали наши требования внимательно.
И эта пустота вокруг моего голоса поразила меня.
«Вот как надо заставлять власть обращать на себя внимание. Надо иметь то, что они хотят».
А они хотели выбраться из этой ситуации живыми. А если есть шанс выбраться героями, то еще лучше. Вакцина от нового биологического оружия – это такая гора денег, что любой миллиардер, принц, инвестор или террорист извелся бы слюнями.
А еще это власть.
Цифровая блокада, финансовые санкции и ядерное оружие – это, конечно, до сих пор действенно. Но если есть мощь, которую не остановят ни блэкаут, ни ядерный гриб, то это надо держать при себе, в своей кубышечке. И там же хранить единственный ключик к этой мощи. Вакцину.
– То, о чем вы сейчас рассказали, уважаемые журналисты, очень важно, – начал издалека генерал.
– Это же все меняет, генерал…, –вставил один из офицеров. Но Хобс прервал его.
– Как я понял, вы хотите свободный проход на территорию соседнего государства. Но я не могу вам этого гарантировать, ведь переговоры еще продолжаются.
– Мы подождем, – сообщил Мэд, – главное, пустите нас первыми и не мешайте освещать все события, происходящие в Вэлмонде.
– Конечно, я и не собирался вставлять палки в колеса прессе, – Хобс пожал плечами, – более того, я даже не буду отдавать приказ насильно изымать у вас кейс с сывороткой. Просто надеюсь на вашу человечность и конституционные обязанности, как граждан Алдиги.
– Ого! – выдохнул Мэд.
Я тоже был немного растерян. Взглянул на Сару, она с надеждой улыбнулась.
– Вы человек чести, генерал? – неожиданно спросил Зимовски.
Хобс выпрямился и ответил серьезно.
– Да, таковым себя считаю.
– Тогда мы доверимся вам, – сказал я.
– А я-то уже хотел раскрыть нашего джокера, – шепнул мне Мэдисон.
– Что вы хотели сказать? – спросил его Хобс.
Мэд встал и без какой-либо скромности сообщил.
– Я транслирую весь наш разговор по радиочастотам, чтобы все выжившие в Вэлмонде знали о вакцине… а теперь еще они знают, что на власть можно положиться.
Вот это генералу уже понравилось меньше.
– Это секретная информация, уважаемый оператор… Но вы правы, в данной ситуации надежда на спасение важнее наших пресловутых скелетов в шкафу.
– Как вы собираетесь проводить переговоры, генерал? – я решил спросить напрямую, – И когда нам ждать этого самого спасения? Монстры сильно напирают, времени мало.
– Это мы и сами знаем, – вставил пожилой офицер, – надо теперь делать упор на вакцину. Генерал Хобс... Давид, ты получил в руки мощный инструмент давления. Воспользуйся им правильно.
Генерал кивнул.
– Наши гости правы, действовать надо незамедлительно. Господа… и дамы, прошу передать кейс нашим ученым, – он взглянул на Юну, – сколько времени займет изучение и доработка сыворотки?
– Мы изучим ее сегодня же, но с отсутствием важного оборудования дело будет идти медленно, – ответила Юна, – может день, а может пару дней.
– Составьте список нужных вам вещей. Полковник Шард обеспечит необходимым.
Один из офицеров кивнул.
– А я сейчас свяжусь с наследным принцем. Надо уточнить сроки новых переговоров.
Генерал осмотрел всех присутствующих и в конце проницательно взглянул на меня.
– Вас известят, как только я завершу переговоры. Будьте готовы выдвигаться.
– Спасибо.
«И все?! Так просто? Фред, а ты хотел шантажа и пыток?..»
– Спасибо, генерал, – произнес Зимовски, – честно говоря, мы ждали шантажа и пыток… к сожалению, поведение полковника Кшиштога настроило нас на негативное общение с властью страны… Но вы оказались весьма мудрым человеком, спасибо вам за это.
– Полковник Кшиштог, – начал Хобс, – был преданным своему долгу… порой даже слишком преданным… Тем не менее, я рад, что он отправил вас всех за этой вакциной, и что вы справились с миссией.
Он кивнул в знак того, что разговор закончен.
Уходя, я заметил, как Мэдисон потихоньку пытается сделать несколько снимков с генералом и остальными.
«Весь в работе. Мне бы его настырность и любовь к своему делу… но, похоже, я немного перегорел».
Ведь я даже не стал расспрашивать генерала о текущем положении дел и всех деталях разговора с представителями Эрибии. Просто отдал чемоданчик с сывороткой Лавуазье его дочери и со спокойной душой вышел из генштаба.
Солнце заливало улицы Вэлмонда. «Осьминоги» уже попрятались в темные места, а значит, пока живем без выстрелов.
– Давай прогуляемся, – предложил я Саре.
– Конечно, – спокойно ответила она, – ты вроде распереживался…
– Да, есть такое, – я нервно улыбнулся.
– Ты мой герой, – она поцеловала меня в щеку, – идемте все в столовую, я проголодалась.
– Я забегу на радиостанцию. Узнаю, как прошел эфир, – сообщил Мэд и тут же отправился налево.
А мы втроем двинулись направо.

****
В столовой Сара с друзьями взяли подносы и уместили на них скудный, но ароматный завтрак. За одним из столов встретили брата Хейли. У Барри был перерыв, и он не без удовольствия жевал пресную кашу.
– Сейчас затишье, – заприметив ночиков, начал сержант Дарст, – exo-octopus отступили, что странно… обычно они прячутся недалеко от наших баррикад, а тут отошли на добрый километр.
– Они учатся выживать, как и мы, – ответил Фред, подсаживаясь к Барри, Сара села рядом.
– Вот я и решил перекусить. На посту меня заменил ТиДжей…
– Не оправдывайтесь, юноша, – мягко улыбнулся Фредерик, севший за стол со стороны сержанта, – вы, итак, всем тут помогаете. А нам, в особенности.
Он по-отечески положил руку-протез на плечо военного. Тот кивнул.
– Да, Барри, – начала Сара, – номера в отеле просто шикарные, спасибо.
– Ну вы друзья Хейли и Билла, вот я решил воспользоваться своим положением…
«Раз уж сам вспомнил о сестре…», подумала Сара.
–  Слушай, Барри, я хотела тебе передать вот это, – Сара достала небольшой сверток и передала капралу.
– Хм, спасибо. Их фотографии, – Барри трогательно улыбнулся, – это… это они на отдыхе.  Ездили на Гринлейк…, – у него дрогнул голос, – снимали там домик. Я хотел с ними. Но в те выходные заболел… они мне привезли форель. Я сам ее приготовил. Люблю готовить рыбу. Хейли она всегда нравилась…
– Мы не смогли проститься с ними по-человечески, прости… но зато собрали их вещи и оставили в их машине, как память о них. А эти фотографии я решила сохранить. И вот, случилось, что встретили тебя.
– Спасибо, – Барри улыбнулся мокрыми глазами.
– Они были замечательными людьми, – добавил Фред.
– И здорово помогли нам, когда мы оказались с Сарой в Ринге, – подхватил мысль Зимовски, – если бы не их продуманный план и запасы, то «осьминоги» бы нас точно сцапали, и вакцина, между прочим, была бы утеряна навсегда. Так что чита Толмандов внесла непосредственный вклад в создание «лекарства от монстров». Гордись ими.
– Да, – капрал вытер глаза, – так и делаю. Я всегда буду помнить о Хейли и Билле.
Саре хотелось сказать еще что-нибудь ободряющее, чтобы не заканчивать разговор на пафосе профессора. Но нашлись только тихие слова.
– Они были добрыми, Барри. И веселыми. Я знала Хейли не так долго, но за это время она научила меня смеяться и ценить жизнь даже в темные моменты. Жаль, что границу они с нами не перейдут.
– В воспоминаниях, Сара, – подбодрил Фред, – друзья и родные с нами.
Девушка кивнула и продолжила завтракать.
– Вы не торопитесь пока насчет границы, – довольно серьезно остановил их Барри.
– Ты о чем? – спросила Сара.
– Как я понял, вам удалось договориться с генералом Хобсом. Но тут же все зависит от Эрибии. А там, поверьте, люди совсем иначе думают, нежели мы. Там даже не принц их ряженный решает, а такие же генералы, как Хобс…
– Если такие, как Хобс, то все будет в порядке, – успокоил Фред.
Но Сара поняла иначе.
– Он говорит, что скорее там власть в руках военных, потому что страны в режиме чрезвычайного положения.
– Именно, – кивнул Барри.
– Не ждите, что Хобс пустит вас сразу же. Без разрешения с той стороны, это невозможно. Не верите, Альфред?.. У нас тут пару дней назад были лазутчики – пара мужиков из местных – решили самостоятельно переправиться. Так их автоматические турели на салат покромсали. Мы потом полдня отскребали их ошметки от стен КПП.
– Я тебя понял, Барри. У нас, да и у всех жителей Вэлмонда, есть еще несколько дней в запасе. Ученые уже приступили к доработке сыворотки. А Хобс уже начал второй раунд переговоров.
– Да, – продолжила Сара, – осталось набраться терпения...
– И готовить патроны, – усмехнулся Фред, – для защиты от монстров.
«Позитивный настрой», Сара стукнула возлюбленного под ребро.
– Эй, я же с позитивным настроем!
– Ладно!
«Читаешь мои мысли да? А как насчет того, что я очень устала и не хочу думать о предстоящей бойне за место у проходного пункта на границе. А бойня будет, ведь мы в тисках, Фред. И еще неизвестно, что страшнее молот «осьминогов» или наковальня военных. Я просто хочу эти пару дней забыть о страхе и боли».
Сара не произнесла это вслух, но просто внимательно смотрела на Альфреда, говорящего с Барри и Фредериком.
Он повернулся к ней, будто почувствовав женский взгляд.
– Если ты наелась, то пошли дальше. Осмотрим город и насладимся мирным временем. Хочешь?
Она кивнула и улыбнулась. И это чувство теплоты понравилось ей.

Они прошли по узким улочкам и вышли на широкую улицу. Здесь было довольно много людей. Кто-то сидел у баррикад, кто-то шел по делам, некоторые посматривали на Сару и ее друзей. Барри попрощался с ними и отправился на свой пост. А Зимовски начал рассуждать о городе.
– Насколько мне помнится, это проспект Крейс-Беллинг – одна из центральных пешеходных артерий города, где расположены самые престижные заведения Вэлмонда… Конечно, сейчас здесь не тот вид, но когда я приезжал сюда с приятелями по кафедре, мы несколько раз попадали на карнавал…
Сара посмотрела на Фреда, тот указал ей наверх.
– Смотри, – шепнул он, – как птицы сидят на проводах, будто ноты. До-ре-ми…
– Музыка природы? Мне нравится, – ответила Сара, – Раньше я представляла, что сосульки зимой – это ноты. Каждая вырастает как раз по длине, чтобы ровно встать в нотный стан… Я в детстве ходила на уроки фортепиано.
– Родители водили?
– Конечно!.. Я ж совсем маленькая была, кто меня спрашивал, хочу я туда или нет.
– Зато чему-то научилась.
– Шопена и Бетховена еще смогу сыграть…
– Гхм! – Фредерик выразительно посмотрел на них.
– Прости, старик, ты очень увлекательно рассказываешь о Вэлмонде, – Сара примиряюще подняла руки и рассмеялась.
– История, девочка, помогает строить планы на будущее!..
– Нам бы дождаться завтрашнего дня… Давайте тут сядем, – предложила девушка, – нога разнылась.
Мужчины подняли перевернутый в битве столик и пару стульев. Фред сел на бетонный блок рядом.
«Здесь, наверно, раньше было великолепное летнее кафе с уютной атмосферой и фирменным десертом», подумалось Саре, и она сказала.
– Мне нравится Вэлмонд.
– Даже в таком декадансе? – удивился Зимовски.
– Особенно с таким декадансом. Представьте, в туристический сезон нам бы за этот столик пришлось драться с обгоревшими на солнце приезжими!..
Мужчины усмехнулись. А Сара пока положила на столик свою сумку. Она переложила из дорожного рюкзака самые важные вещи в женскую потрепанную сумочку, чтобы всегда быть начеку. Стала перебирать вещи и выкладывать некоторые на стол.
Тут к ним подошли двое: молодой юноша, даже еще подросток, и с ним девочка. Сара почти сразу узнала ее. Это она забегала в ее палату в медблоке и искала еду.
– Здравствуйте, – вежливо поприветствовал их парень.
– И теперь привет, – ответил Фред.
– Кто вы, молодой человек? И кто ваша прелестная спутница? – спросил Зимовски.
– Меня зовут Кай. А это Кейли. Но мы не брат с сестрой…
Девочка, до этого пристально смотревшая в лицо парня, повернулась к Саре и остальным и показала какие-то жесты.
Кай в ответ тоже что-то прожестикулировал.
– Что она говорит? – просила Сара.
– Она немая, но может читать по губам… Просит еды… Мы вообще не голодаем, но иногда, когда приходят новые выжившие, Кейли просит меня узнавать о еде.
– Девочка моя, – растрогался старый профессор.
– Это она не из-за голода, – поспешил вставить юноша Кай, – вы уж простите нас… это она из-за того, что хочет побольше узнать о разной еде и вкусах. Она все детство провела в Вэлмонде, родители кормили ее кашей, супом… ну, стандартной едой. А она хочет узнать больше…
Девочка Кейли продолжала жестикулировать, а Кай озвучивал.
Сара же пока достала из сумки пару помятых шоколадных батончиков.
– Вот, держите.
Дети с благодарностью взяли еду. А Кейли при этом куда-то указала. Сара проследила взглядом.
– Книга?.. – удивилась девушка, – Ты хочешь прочесть?
Сара взяла свой измятый томик со стихами и протянула девочке, но та жестом «вернула» ее.
– Просит, чтобы вы ей прочли… пожалуйста, – дети уселись на груду старых ботинок и одежды, сваленную у стены кафе, и воззрились на Сару в ожидании.
Сара сначала действительно хотела продекламировать стих. Но, когда раскрыла книгу и увидела измазанные кровью страницы, вспомнила жуткий «театр» Хейли, ее слезы и унижение.
Дыхание сперло так резко, что Сара немного закашлялась, а, оглядевшись, она неожиданно поняла, что в памяти всплывают совсем старые заглушенные воспоминания. И стало совсем плохо.
Она попыталась улыбнуться и оправдаться.
– Я… я пока не могу… прости, – она посмотрела на девочку Кейли и отложила сборник стихов на стол.
Но тут его взял профессор.
– А давайте, я вам прочту! – с энтузиазмом произнес он и подмигнул Саре.
«Спасибо, старик. Ты все понимаешь», Сара кивнула и выдохнула.
А Зимовски уселся манерно и, придерживая томик своей биомеханической рукой, стал с выражением читать.

Устал ты от битв, воин? Присядь.
Отдохни, улыбнись, расслабься.
Тебе больше нет смысла кричать.
Рвать, метать и сражаться.

Устал с дороги, путник? Садись.
И ты будешь гостем желанным.
От тяжких дум и печалей очнись.
Поведай, как там, в мире туманном.

Устал веселить, шут? Приляг.
Кровать без перины, тебе подстать.
Можешь снять свой красный колпак.
Не кривляться и хохмить перестать.

Я позвал вас. Впустил, обогрел.
Чтоб и вы мне службу служили.
Чтоб душою я впредь не горел.
Мир обрел, а вы мрак изжили.

Еще вас прошу - помогите
На мир взглянуть чрез ваши очи.
Серую хмарь грехов сорвите,
Чтоб спокойными стали ночи.

Затем просто совет мне дайте.
Куда шагать, брести, кувыркаться.
А потом расти не мешайте,
Я ведь сам могу везде пробраться.

Я пройду жизнь путями иными,
Лишь раз ступив на вашу дорогу.
Вы всегда будете мне родными.
Ну и звать буду вас на подмогу.

А в конце вы меня проведете.
Воин, путник и шут в горошек.
Ласково так к рукам приберете,
Уложите в землю, в горшочек.

И буду лежать тихо, смирено.
Вы пойдете дальше сражаться.
Воин – в поле, где все уже тленно,
Путник – в дорогу, шут – кривляться.

Но узрите, и я зерно забросил.
Теплой мысли о мире в покое.
Чтобы каждый из вас оковы сбросил.
Обрел для себя что-то простое.

Фредерик все еще в образе сказителя отложил книгу и зорко посмотрел на детей. Они зааплодировали.
– Это здорово! – перевел жест Кейли Кай.
– А вас не затруднит прочесть еще один раз, – потупившись спросил он, – Мои родители не читали мне сказок на ночь…
– А где твои родители? И ее? – спросил Зимовски.
– Мои здесь, в Вэлмонде, оба служат в роте у восточной баррикады. А вот где родные Кейли я не знаю, она не говорит про них. Мы встретились здесь… повезло, что я учил язык жестов для своего младшего брата… он уже умер…
– Это печально слышать, юноша, – погладил Кая по голове Зимовски, – Ты давай, не смурней. Ты молодец, что дружишь с Кейли. Сейчас важно иметь опору и друга рядом.
– Давай, старик, теперь я почитаю, – теперь Фред решил увести всех в более теплые мысли, – Слушайте!

Пора, пора, пора нам спать,
Пора во снах неоновых гулять,
Люминесцентно небо зажигать,
Парить, летать, сверкать, мечтать.

Падшие души светом озарять.
Творить, любить, воспламенять,
Надеяться и все же ждать
Сна продолженье наяву. Кричать,

Когда все крахом. И молчать,
В молитве жаждя все узнать.
Кусочки откровенья поглощать.
Чтоб в снах не прекращали танцевать.

Чтоб грезы открывались в ночь,
А страхи уносились прочь.

Слушая, как Фред почти сказочно и нараспев декламирует стихи забытого поэта, Сара пыталась подавить старые воспоминания. Это были даже не мысли о Хейли – о подруге Сара, конечно, тоже горевала – но сейчас в голове был совсем другой «зверь».
Он неожиданно сильно растерзал полотно памяти и вывел стыдливыми изображениями тот день, пару лет назад.
Она соврала Фреду и остальным, что никогда не была в Вэлмонде.
Это была командировка, короткая – всегда пару дней – зато весьма информативная. За это время Сара узнала, что ее коллега Стив пытается подкатывать к ней, что ее начальница хмелеет после пары «кровавых мэри», и что ее муж Уилл изменяет ей.
Она заметила его случайно, вот так на улице, издалека. И даже сначала не поняла, что это он хватает за задницу некую барышню. А когда поняла, то не стала устраивать истерик. Ведь он ее не увидел, а Сара… просто решила отыграть роль примерной жены, и словом не обмолвившись с мужем дома. По «легенде» он ездил на военные сборы.
Со временем память все затерла, и осталась лишь скрытая ненависть к себе и стыдливость за себя и супруга. А потом Сара и вовсе стала смотреть на это, как на пустяк, в конце концов, все забыв.
До этого момента. Ведь именно на этой улице она увидела тогда Уилла.
Тоска и грусть нахлынули на нее разом, и лишь веселые голоса друзей рядом не дали слезам накатить на щеки.

После стихов и прогулки они еще долго гуляли по городу, а вечером даже помогли военным перенести боеприпасы ближе к баррикадам.
День закончился для Сары в объятиях Фреда, в их спокойном номере. И поцелуи мужчины, который был рядом, снова затерли старые раны памяти.

****
В эту ночь я спал беспокойно. Сара после моих ласк уснула сразу, а я маялся еще у заколоченного окна отеля, высматривая через большие щели всполохи выстрелов. Крики «осьминогов» и громкие приказы военных стали неотъемлемой частью каждой ночи.
Я налил себе воды и сел на кровать. Сара спала спокойно, будто и не было вокруг нас тлеющего мира. Во время встречи с местными подростками она явно была чем-то огорчена: то ли нахлынули воспоминания о недавних ужасах, то ли она вспомнила покойного мужа. Со мной она о Уилларде больше не говорила, хотя, признаться, и времени у нас на это не было…
Я осушил стакан и лег в кровать в попытках забыться. Но уснул только через час.
Проснулся от громкого стука в дверь.
– Фред! Сара! Быстрее! – голос Мэда показался встревоженным и даже возбужденным.
Это помогло мне в миг очнуться.
– Сара, просыпайся. Что-то произошло…
– Что случилось? – сонный голос девушки пробивался сквозь рюкзак, на котором она спала.
– «Осьминоги» скорее всего…
– Чееерт, – протянула Сара и резко поднялась в кровати.
Мы быстро собрались и почти выбежали в коридор. Мэд с профессором стояли в холле.
– «Осьминоги» прорвались? – спросил я, – С какого фланга? Каким количеством?
– Да расслабься ты! – осадил меня Мэд, – Юна звала срочно… в лабораторию… Да не злись ты, Фред!
«Ну засранец!»
– Там какие-то важные новости о сыворотке, – я увидел зевок Фредерика, – видимо этого достаточно, чтобы разбудить в четыре утра.
– Ты до сих пор не привык, старик, что у нас теперь темное время суток в фаворе, – съехидничал Мэд.
– Хватит уже называть меня стариком, – снова зевнул Зимовски, – мне, в конце концов, всего пятьдесят семь!
– Хех, а мне двадцать восемь! – не унимался Мэдисон, – Для меня ты старик… Фреду, кстати, немногим больше – тридцать два. А Саре… Сара, кстати, сколько тебе?..
– Двадцать семь, – улыбаясь, ответила девушка, – Ты действительно покрыт сединой, профессор. Но от этого еще больше благороден.
Я увидел, как растроганный историк целует руку Саре.
«Да, маленькие радости в грязном коридоре. В надежде, что мир еще может стать прежним…».
– Вот и познакомились! – заключил Мэд, – А теперь, айда, по делам!

Юна с Хэмом были взволнованы не на шутку. Они выглядели измотанными и такими одинокими в просторной лаборатории. Здесь было на порядок меньше аппаратуры и инструментов, чем в научном центре Вингреда.
Мы пришли, когда ученые что-то нервно обсуждали. У них явно завязался спор.
– Доброе утро, друзья! – поприветствовал Зимовски.
– Как дела? – спросил я, – Выглядите не очень.
Они отвлеклись от спора.
– Это только внешность, Альфред, – попытался улыбнуться Даарен Хэм, – на самом деле у нас настоящий научный прорыв!..
– Мы работали всю ночь, – продолжила Юна, – и смогли стабилизировать молекулярную структуру сыворотки отца. Сейчас препарат обеспечивает девяносто девять процентов эффективности излечивания зараженных клеток.
– Понимаете? – возбужденно подхватил доктор Хэм, – Сыворотка не просто устраняет заражение exo-octopus, но и излечивает поврежденные места.
– Регенерация что ли? – спросил Мэд.
– Не совсем, это скорее восстановление исключительно тех клеток, которые были в контакте со слизью «осьминогов»… – он повернулся в Фредерику, – конечности теперь можно будет не отрубать.
Тот понимающе кивнул.
– Но вы оставили целый процент неэффективности, – вставил я, – для спасения целой страны не многовато ли?
– Что ты, Альфред! Для спасения целой страны – это даже хорошо. Ведь есть еще фактор группового иммунитета. Переливая «очищенную» кровь другим объектам, можно выработать этот иммунитет.
– Но это все пока теория, Даарен, – не согласилась Юна.
– А мы подтвердим это на практике! Уже сегодня! – возразил Хэм.
«Ага, вот и камень преткновения».
– И как вы это собираетесь делать? – спросил Зимовски.
Тут в лабораторию вошли военные чиновники во главе с генералом Хобсом. Биологи все пересказали им и, дойдя до вопроса с иммунитетом, доктор Хэм повысил голос, чтобы слышали все.
– Мы… собираемся провести опыт с прямым контактом объекта и exo-octopus. Мы хотим ввести сыворотку подопытному, затем соединить его с «осьминогом» – со всеми мерами предосторожности, конечно.
– Ого! – вырвалось у Мэда.
– А как же опыты на мышах?.. Как вы сразу на людях?.. – спросила Сара.
– Нет времени, к сожалению, – парировал Хэм.
– Даю добро на эксперимент, – тут же отозвался Хобс.
– Но, генерал… стойте! – вмешалась Юна, всплеснув руками и повернувшись к своему коллеге, – Даарен, у нас только две ампулы с сывороткой Лавуазье!.. Мы еще не можем воспроизводить ее. Мы не готовы…
– А что ты предлагаешь, Юна! – вспылил Хэм, – Умирать здесь?!
– Забрать образцы с собой в Эрибию и там продолжать…
– Нет времени, – вторил Хэму генерал, – переговоры начнутся завтра на рассвете, до этого времени мне нужны результаты. Я не могу говорить с наследным принцем без веских аргументов в нашу сторону. Я рад, господа и дамы, что вы совершили прорывное научное открытие… но дайте мне результаты, точные и подтвержденные. Спасибо, на этом все.
Он собирался развернуться и уйти. Но я его остановил.
– Генерал Хобс! – я чувствовал, что надо что-то сказать, сделать.
Он остановился и взглянул на меня серьезно.
– Что-то еще, господин журналист?
– Вы же не собираетесь отдавать приказ, чтобы подопытным выбрали случайного человека. Если опыт пройдет неудачно, у нас останется всего одна ампула с сывороткой. Но если удачно, то кровь этого неизвестного будет ценнее нефти и золота. И вы собираетесь отдать такую привилегию кому-то не из своего окружения?..
Генерал явно не учел этот момент. И был сейчас собой не доволен. Привык делегировать такие мелочи подчиненным. Но теперь другой случай.
– Что вы предлагаете?
До его вопроса я еще сомневался. Но сейчас точно знал.
«Времени нет, цена высока, но это правильно».
Перед ответом я взглянул на Сару: почти синие глаза ждали. Они почти поняли. Но за секунду до, я перевел внимание на Хэма и Юну.
– Каковы шансы выживания объекта при введении сыворотки и какие при контакте с «осьминогом»?
– Фред…, – начала Сара, но я остановил ее.
– При исследовании мы выяснили, – ответила Юна, – что сыворотка безопасна для людей… постой, Фред, но всех побочных эффектов мы просто не можем знать.
– А что касается контакта?.. – не унимался я.
– Зачем ты все это спрашиваешь? – вмешалась Сара.
– Юна, ответь, пожалуйста.
– Как мы уже говорили, эффективность девяносто девять процентов.
– Фред, ты что собрался на себе все испытывать? – Сара обернулась ко мне и обожгла своим взглядом, – Не надо.
– Чувак… – поддержал ее Мэдисон, – нафига тебе обниматься с «осьминожкой»…
– А кого ты предлагаешь взять, Мэд? – спросил я спокойно, – Вряд ли генерал, вы согласны пожертвовать одним из своих офицеров… обычные солдаты тоже не годятся. Ученые и врачи нужны, как воздух. Местные жители не в счет… остаемся мы. Профессор не подойдет по состоянию здоровья. Остаются трое. Я, Мэдисон и Сара. Я предлагаю свою кандидатуру, как старшего, опытного и наиболее подходящего физически.
– Нет! – резко возразила Сара.
– Одобряю, – кивнул Хобс, – вы смелый парень. Или безрассудный.
– Я просто хочу помочь и быстрее переправиться с друзьями через границу.
– Понимаю. А вы отдаете себе отчет в рисках и в том, что в случае успеха станете самым членом нашего общества?
Я кивнул.
– Генерал, я тоже готов…, – начал один из офицеров, но Хобс прервал его.
– Нет, Тайтл, он прав. Вы командующий восточным фронтом. Я не могу рисковать руководящим составом. А остальным просто не доверю такую миссию.
– Может все отобрать из местных или приезжих? – предложил другой офицер.
– Долго, – отрезал генерал, – Что ж, если господин журналист подходит для опытов берите его, – обратился он в Хэму.
Затем все руководство покинуло лабораторию, оставив нас одних с учеными.
Хобсу нужен был надежный кандидат. Я не сбегу, ведь сам пришел сюда и принес ему такой «подарок». Я хочу больше многих выжить и перебраться через границу – мотивация. Да и с «осьминогами» имел дело. К тому же именно наша группа работала с Лавуазье.
«Я правильный человек: нужное время, нужное место, точные параметры и ясная цель», так я думал. И этими же словами парировал все доводы Сары и друзей.
Вот уже сосредоточенные ученые, получившие строгий приказ, подготовили меня к первому этапу. А друзья приняли – другого выхода нет.
Мэдисон хотел влезть вместо меня, но он сильно осунулся и исхудал после особняка с маньяками, да и избили его сильнее. Вердикт: не подходит. Сара тоже – у нее ранена нога, нужен полностью здоровый организм. Зимовски возраст не позволил, в минус пошло и отсутствие одной конечности.
«Я правильный кандидат. Имеющий мотивацию выжить».
Схватил Сару за руку, когда Юна вводила мне вакцину. Я посмотрел на бывшую риэлторшу, мою синеглазую валькирию, и улыбнулся. Она поцеловала меня, лежащего на кушетке. Затем я перевел взгляд на опустошенную пробирку. Теперь сыворотка лишь в единичном экземпляре. Ее невозможно воспроизвести. Лишь выкачать мою кровь после второго этапа.
– Я тебя не оставлю, – говорила, словно мантру, красивая кокетка, сидя рядом на кровати.
– Мы тут, чувак, с тобой.
– Да.
Слышать голоса друзей, видеть их лица, полные надежды и нетерпения – это как ставить на зеро, зная точно, что ты в выигрыше. Они будут рядом. Не только потому, что я теперь их «билет» через границу, но еще и потому, что мы пережили достаточно, чтобы назвать друг друга чертовой семьей. Кривой, неполноценной, но все же…
Я взял на себя ношу, а они помогают. Раньше бы не оценил, но сейчас рука Сары в моей, теплые взгляды людей, которым на тебя не наплевать – мощная мотивация…
Теперь осталось только подождать. Даарен сказал, что нужен час на наблюдение. Я закрыл глаза.
А через час был в полном порядке.
– Показатели отличные, не считая слегка повышенной температуры. Но это всегда так после введения какой-либо вакцины, – заключил довольный Хэм.
– Альфред, ты поешь, а затем начнем второй этап.
– Кстати, откуда у вас живой «осьминожка»? – поинтересовался Мэд.
– Военные поймали по нашей просьбе, – пояснила биолог, – он совсем кроха. Это снизит риски получения критических повреждений.
– Твой отец говорил также, когда мы ловили для него опытный образец, – вспомнил я.
– Это логично, – кивнула Юна, – не на мертвых же exo-octopus проводить эксперименты, и уж тем более не на мертвых людях.
– О чем вы, у нас даже лабораторных мышей нет, – хмыкнул Даарен.
Тем временем Сара принесла мне из столовой кашу.
– Спасибо, – я подкрепился.
И еще через полчаса в лабораторию вкатили контейнер с «осьминогом». Железный короб был в высоту метра полтора. Сбоку имелся переходный шлюз. Монстр внутри явно был недоволен, что его потревожили.
После того, как все приготовления были сделаны, я сел возле контейнера.
– Мы записываем все на камеры, – сообщил Мэдисон.
– Как только будешь готов, Альфред, засунь руку в шлюз, а я открою вторую заслонку, – выдал инструкцию доктор Хэм.
– Принято.
– Тебе надо продержать руку внутри хотя бы секунд десять. Обезболивающее позволит тебе спокойно относиться к укусам «осьминога». Главное, чтобы он выделил как можно больше слизи.
– Принято, – повторил я.
– Охрана за твоей спиной обеспечит нашу и твою безопасность на случай, если монстр вырвется из контейнера, – добавила Юна.
– Хорошо вам там? – попытался пошутить я, глядя на друзей и ученых, стоящих в соседней комнате и смотрящих на меня через пуленепробиваемое стекло.
– Держись, Фред, – вставил Зимовски. Сара просто молча наблюдала за мной.
Я повернулся к охране.
– Вы со мной, парни?
Солдаты в костюмах химзащиты – один с огнеметом, второй с винтовкой – кивнули.
– Запомни, – подытожил Хэм, – десять секунд, много слизи, и не допустить, чтобы exo-octopus выбрался.
– Принято, – в третий раз произнес я, – давайте уже начинать.
Всунул руку и кивнул Хэму. Заслонка приподнялась. Руку еще дальше. Я почувствовал, как внешняя круглая дверь зафиксировала локоть.
И тут же удар в кисть. Не сильный, будто собака боднула лбом, ткнувшись в руку. Я чувствовал, как инопланетный гость оплетает кисть щупальцами. Затем был укус клювом, но боли не было.
«3… 4… 5… 6... Ну давай малыш, еда пришла. Начнем смертельный танец».
Я немного посопротивлялся, чтобы у «осьминога» включился «режим убийцы», а не дворового лабрадора.
«8… 9… 10… Ну все, достаточно… все, говорю, отпускай».
Но exo-octopus не отпускал. Пришлось шваркнуть рукой о стену контейнера. Один раз… два... три…
Ослабил хватку, выпустил.
«Прости, чувак, сеанс окончен».
– Как дела, Фред? – спросил Хэм.
Я показал «класс».
– Вытаскиваю руку.
Зажимы ослабли.
Я стал доставать свою поврежденную конечность, и тут «осьминожка» кинулся следом. Я снова почувствовал удар в кисть. В этот раз монстр явно лез не на меня, а мимо – в дверь.
«Э нет, братец, сиди на месте».
Я пристукнул его в четвертый раз и услышал, как тот упал на дно.
Дернул руку. Я на свободе. Монстр внутри.
Но это было только начало.
Я взглянул на руку. Как и ожидалось – красные ожоги, волдыри, укусы. Я начал чувствовать жжение.
– Охрана, вы свободны, – Хэм отпустил военных, и все наблюдатели вошли в лабораторию.
Сара сразу же подбежала ко мне.
– Не трогай его руку! – предупредил Хэм, – И вообще лучше не прикасаться сейчас к Альфреду.
Я встал.
– Все в порядке, – я протянул руку к Саре, но не обнял, а остановил.
Сара взглянула на мою руку, ее лицо было полно жалости и боли.
– Я правда в норме, Сара. Не вздумай раскисать. Хорошо?
Она кивнула.
Мэд снимал меня, пока Юна и Хэм, не прикасаясь, изучали раны и ожоги.
– Слизь попала внутрь, – заверил Даарен, – боль чувствуешь?
– Немного жжется.
– Юна, надо обработать руку.
Девушка подкатила ко мне ведро с какой-то жидкостью.
– Окуни сюда и подержи немного.
После мытья слизи на руке не осталось.
– Теперь обернем руку, – биологи смазали раны и обернули руку бинтом.
В какой-то момент я понял, что начинаю морщиться от накатывающего жжения и боли.
– Рука горит. Так должно быть? – спросил у Хэма.
– Нет…
– Вообще болит сильно…
Тут в глазах резко потемнело, и я осел на пол, что-то бормоча.
– Фред! – услышал крик Сары.
– Не трогайте его без перчаток! – услышал еще приказ Даарена, – Юна, неси анестезию!..
– Что с ним? – снова крик, вроде бы Мэдисона.
В глазах темно, поэтому я толком не видел говорящих.
– Обезбол кончился… надевайте перчатки. Срочно! Надо уложить его на кушетку.
Я чувствовал, как меня всего трясет. Рука горела. Нечем было дышать, в рот будто затолкали горячие угли. Мышцы сводило. Я трясся, кричал. Дергался, трясся. Мышцы сводило. Я трясся. Угли, жар. Нечем дышать. Голоса. Свет. Боль. Много боли. Тряска, жар. Тряска. А затем замедление. Затухание. Заморозка. И…
… все стихло.

Очнулся и понял.
«Сейчас сумерки».
Не заколоченное окно дарило прячущиеся за горизонтом блики солнца.
Осмотрел комнату и увидел возле кровати спящую Сару.
 Не стал ее будить и встал. Надо было размяться и пройтись. Сходил в ближайшую уборную.
«Все-таки умудрились сохранить осколки цивилизации». Канализация, подача воды и электричества в Вэлмонде работали отлично.
Я вернулся в комнату.
– Ты пришел в себя? – спросила сонная Сара, – Как себя чувствуешь?
– Великолепно. Вроде щупальца из меня не лезут… Долго же я был в отключке.
Сара взглянула на наручные часы.
– Мэд с Фредериком дежурили первыми. После обеда моя очередь. А они пошли отдыхать. Я силилась не уснуть, но этот стресс…
– Как думаешь, если я тебя поцелую, ты заразишься?
– Не знаю, Фред. Но мне плевать.
Она подошла и поцеловала меня. А затем прильнула всем телом.
– Я так переживала за тебя, дурак… а ты… лишь бы погеройствовать!
– Я тебя люблю.
–  А я тебя.
Помолчали.
– Приятно, когда тебя ждут на этом свете.
– Не обольщайся, ты мне нужен только, чтоб границу перейти.
– Не верю.
– Ладно, еще из тебя можно будет выкачать всю кровь, – сказала она, – или просто укусить и выпить все досуха, – она провела пальцем по моей шеи.
– Косплеешь героиню вампирской саги?
– Получается?
– Ну меня ты загипнотизировала.
Снова поцелуй.
– Давай я уже оденусь, неуютно в это больничной пижаме.
Я переоделся. А Сара пока сообщила по рации Мэду, что я очнулся.
– Скоро придут.
– Ученые с ними?
– Ага. Готовься к последнему обследованию, спаситель человечества.
– Ты знаешь, что это не так. Да и непонятно еще ничего с моей кровью.
– К тому же спасители обычно заканчивают на крестах.
– Вооот, – протянул я, – а я так не хочу.
Собрался. Сара предупредила, что пока есть нельзя, чтобы кровь оставалась чистой. Я нахмурился, но молча стал ждать. Даарен с Юной должны были уже скоро прийти и закрыть все вопросы.
Но вместо них первым в палату вошел генерал Хобс в окружении нескольких солдат и офицеров.
– Здравствуйте, мистер Дэнем, – сухо поприветствовал он, – мы проводим вас в лабораторию. Ученые уже там, готовы взять вашу кровь на окончательный анализ.
– Целый конвой для нас двоих…
– Всего лишь меры предосторожности. «Осьминоги» сегодня что-то особо активны.
Мы вышли в коридор и молча направились в лабораторию на первом этаже. Я был еще слаб, ноги шли нехотя. Но с каждым пройденным метром шаг становился увереннее.
«Ну и хрен с этими военными. Зато я выжил. И готов с друзьями покинуть умирающую страну».
А еще я заметил, что один из офицеров носит с собой чемоданчик с единственной сывороткой. Кейс был прикован к запястью наручниками.
«Охраняют два своих важных вклада в будущее».

Мы спустились в просторное помещение. Мэд и Зимовски поприветствовали меня. Я рассказал Юне и Хэму о своем состоянии, и они взяли мою кровь на анализ.
– Результат постараемся выдать к рассвету, генерал, – сообщил Даарен.
– Как раз к переговорам, – кивнул тот. Затем посмотрел на меня, – а пока, мистер Дэнем, вы побудете под стражей. И не здесь, а в отдельном укрепленном блоке.
С этими его словами солдаты вышли вперед и встали по обе стороны от меня.
– Нет! Вы что?! – возмутилась Сара, вцепившись в меня.
Мэд резко вскочил и уже вытащил свой пистолет.
– Тише, тише, – я остановил их.
– Вы не можете засунуть его в клетку, как животное! – сказал громко профессор.
– В этом нет необходимости! – также вступилась Юна.
– Все нормально, генерал защищает свои активы, – я примирительно поднял руки, – я понимаю это. Я не сбегу, генерал.
– Это было неизбежно, – он обратился ко всем сразу, – вы должны были это понимать. Мистер Дэнем и вот эта сыворотка – самое эффективное оружие не только в переговорах, но и в войне с пришельцами.
– Я пойду с тобой!
– Мы все пойдем. И вы, генерал, нас не остановите, – заверил Зимовски.
– И не собирался. Проводите гражданских в блок D.
– И принесите, пожалуйста, еды, – попросил я, – я сильно голоден.
– Вас обеспечат всем.
Генерал с офицерами остался в лаборатории, а нас увели.
«Всем» он, конечно, нас не снабдил – лишь едой, водой, светом и небольшим помещением, разделенным решеткой на камеру и офис.
В камере заперли меня, в офисе расположились остальные. Мэд еще поорал немного на солдат, но эффекта в этого не было. Сара сидела рядом с решеткой, а профессор расположился за одним из столов.
«Ну хотя бы поем».
Пока я ел, друзья договорились сходить в отель и собрать все наши пожитки. Через полчаса они вернулись.
Еще через час раздались первые автоматные очереди – «осьминоги» у баррикады активизировались.
«Очередная ночь, когда «говорят» пушки и монстры», так думал я.
Но ночь преподнесла сюрпризы.
Потому что выстрелы и взрывы не умолкали, а лишь усиливались.
А еще через час мы услышали крики людей. И крики эти были полны ужаса.
– Они что там делают? – Мэд в нетерпении вышел в коридор, но был сбит с ног забежавшим в офис Барри.
– Черт! Куда несешься?! – оператор хотел разразиться руганью, но сержант перебил его.
– Быстрее! Быстрее! – он подбежал к камере и суетливо стал открывать замок.
– Барри, что происходит? – спросила Сара.
– Что случилось, юноша? – Зимовски помог подняться Мэду. Они подошли к решетке.
– Собирайтесь! Я выведу вас.
– Да что такое?!
– «Осьминоги» прорвали нашу оборону! Их столько…
– Но граница же закрыта, – начал было я.
– Ничего. Надо добраться до генерала.
– Но переговоры…
– Да не будет уже никаких переговоров!
– Как так? – удивился Зимовски.
– Там почти все мертвы… Вэлмонд в руинах… эти твари наседают, мы еле держимся… там такая паника… мясорубка… Про вас, кажется, все забыли… Я еле добежал…, – Барри тяжело дышал, – Генерал Хобс позвонил наследному принцу, как только «осьминоги» разрушили баррикады и заползли в канализацию, а это было пятнадцать минут назад. Ответа от Эрибии нет! – кинул через плечо Барри, открыв мою клетку, – Идемте! Надо бежать. Нас ждут у погранпоста.

XVI
– Откуда у тебя кейс с сывороткой? – спросил я у Барри, ведшего нас по коридорам блока D.
– Снял с тела полковника Тайтла, – не оборачиваясь, ответил брат Хейли, – вот держи.
Он отдал чемоданчик мне, а сам взял поудобнее автоматическую винтовку.
Блок D – был весьма укрепленным местом. Минимум окон, подвальные и полуподвальные помещения с толстыми бетонными стенами. Стальные двери с кодовыми замками. Своего рода бункер или старый военный дзот.
Мы петляли по коридорам.
– Почему за нами послали только тебя? – спросил по дороге Мэдисон, – Фред же теперь ценный объект.
– Да никто меня не отправлял, – отмахнулся Барри, – я сам пошел. Нам вообще всем приказали идти к границе и не допустить подхода гражданских к милитаризированной зоне. Остальные отряды должны были планомерно отодвигать «осьминогов» за баррикады. Но все пошло к черту, когда эти твари полезли через канализацию. Там сейчас такая мясорубка, что про вас забыли.
– Получается, ты ради нас нарушил приказ, Барри, – с тревогой произнесла Сара, – потом же будут проблемы с Хобсом.
– Да к черту эти приказы! – кинул через плечо быстро идущий сержант, – Вы друзья Хейли и, наверняка, ни раз ее спасали. Теперь я спасу вас.
Мы подошли к большой двери. Барри открыл ее, и мы вошли на склад.
– Странно, что его еще не опустошили, – удивился сержант.
– Ого! – воскликнул Мэд.
И было почему.
Оружия здесь было достаточно, чтобы устроить локальную Третью мировую.
– Набирайте, что надо, – указал Барри.
– Уговаривать нас не надо, – усмехнулся оператор и побежал к стеллажам.
– Найду себе Дезерт Игл, – улыбнулся я Саре.
– А я патроны к своей Беретте.
Мы разошлись. А через пять минут уже были готовы прорываться сквозь врагов.
– Фонарей набрали? – осведомился Барри.
– А-то! – сказал довольный Мэд.
– У каждого по два, – показал я на свои.
– Отлично. Монстров много, будьте готовы жечь их светом. Будем прорываться плотной колонной, светим во все стороны – это наше спасение. Перебежками доберемся до северного КПП. Основные силы стянуты туда.
– Принято, сержант.
В этот момент на склад забежал солдат. Он был весь в крови, раненый и измазанный слизью.
– Отлично, живые люди, – выдохнул он.
– Идрис? – Барри хотел подойти к нему.
– Не надо, сержант, я уже покойник. Я забежал за гранатами. Хочу отправиться в ад, прихватив с собой побольше этих тварей.
Он действительно схватил связку гранат и рванул к выходу.
– Надо прикрыть его! Идемте! – Барри побежал следом.
– Ни минуты покоя, – прокряхтел профессор.
Мы подбежали к входной двери блока D.
Здесь взрывы и крики слышались отчетливее.
– Готовы? – Барри оглядел нас.
– Открывай, сержант, – прохрипел раненный солдат.
Барри подналег и первым вышел на темную улицу.
То, что мы увидели не иначе, как кошмаром, назвать было трудно.
Перепуганные вэлмондцы убегали от несущейся волны «осьминогов». Столько инопланетных тварей я еще не видел. Они были повсюду. Даже очаги пожаров и свет прожекторов, казалось, не пугали их. Потому что огня и света было недостаточно. То там, то здесь спасительные яркие очаги привлекали людей, и те перебежками перебирались к ним, будто мотыльки. В остальных же местах – а это была бОльшая часть города – царила тьма, в которой «осьминоги» перемещались беспрепятственно.
Мы вывалились из блока D и тут же увидели в паре метров группу exo-octopus.
– Бывайте, – тихо сказал раненый солдат.
Я лишь успел заметить, как ковыляя к монстрам, он снял чеку с ближайшей гранаты.
– Эй вы, ублюдки! – прозвучал его хриплый победоносный крик.
Затем монстры навалились на него, скрыв под своими несчетными телами и щупальцами.
– В сторону! – скомандовал Барри.
Прогремел взрыв.
– Погиб красиво, – свидетельствовал Мэд.
– Идемте вперед, к тому зданию! – указал Барри.
Он отошел от нас метров на пять вперед.
Я даже не заметил в темноте, как его ноги опутали тентакли.
Резкий рывок, и Барри упал на землю. А там, во тьме, уже поджидала смерть.
– Барри! – только и успела прокричать Сара.
Но парня быстро уволокли куда-то в канализационный люк.
– Дерьмо! – прошипел я, – Давайте, идем! Идем!
Стоять и скорбеть или думать не было времени. Спасение на свету. Свет в руках.
Стали освещать себе дорогу, разгоняя жутких мразей под ногами, в воздухе, на стенах, вокруг.
Впереди лежало несколько темных кварталов.

****
Продвигались быстрыми перебежками: от одного крупного прожектора к другому. В их свете останавливались, отдыхали, отстреливались. Патроны кончались с немыслимой скоростью.
Почти не разговаривали. Не было сил на это. Зато чертов Мэдисон умудрялся все это запечатлевать на камеру. Набрал прорву патронов для винтовки, но так и не стрелял – оружие болталось за спиной – а только светил фонарем и снимал происходящее.

Когда пробежали два квартала, укрылись в небольшом магазинчике на углу улиц. Тут наткнулись на нескольких выживших.
– Какого дьявола вы тут сидите?! – рявкнул на испуганных людей я, – Бегите к заставе, там всех пропускают!
Но вэлмондцы лишь покачали головами.
– Мы здесь останемся, – произнесла дородная женщина, – здесь надежней.
«И не поспоришь. Не хотят лишаться дома, укрывают последнее, что есть. Жизнью рискуют»
Но нам-то надо вперед! Поэтому мы оставили их. Здание было достаточно укреплено.
«Выживут».
Вышли к памятнику основателя города. И в этот момент вдалеке раздался мощный взрыв. А за ним настал блэкаут.
– Приплыли, – обреченно произнес Мэд.
Вторили ему оглушительные крики монстров.
Теперь улицу освещали только наши ручные фонари.
– Давайте плотнее, – подсказал я друзьям, – держимся спина к спине.
– Погоди! – встрял Мэд, – Осветите себя, я вас сниму на камеру. Будет инструкция по выживанию.
Он выбежал из круга света, отключив свой фонарь
– Мэд, не глупи, – сказала Сара.
– Не удобно держать «свою малышку», – пояснил он.
Оператор включил небольшой фонарик на камере.
– Отлично! – он обошел нас по кругу и затем отбежал метров на пять вперед.
Мы двинулись за ним.
Я четко видел яркое пятно его камеры впереди и еще подумал, что надо сказать, чтоб включил большой фонарь.
Но тут пятно камеры дернулось и исчезло. Затем раздался короткий вскрик.
– Мэд! – я рванулся за ним.
– Фред, быстрей!
Твари повалили его и набросились сверху.
Я стал палить по ним, совсем не думая, что могу задеть и друга. Подбежали остальные и тоже зарядили из винтовок.
Мэд вертелся и катался по асфальту, пытаясь сбросить «осьминогов» с груди и ног. Но их было много, и впились они намертво. Целый смертоносный клубок щупалец, клювов и слизи.
– Вашу ж за ногу!
Я отбросил опустошенный пистолет и пошел врукопашную, просто руками пытаясь отодрать щупальца от Мэдисона.
Сзади светили фонарями, и некоторые «осьминоги», обугливаясь, отпадали. Но их места тут же занимали новые.
В какой-то миг наши с Мэдом взгляды встретились.
– Забери это, – прохрипел он и, вырвав руку их липких объятий, швырнул что-то передом мной.
Я подобрал камеру левой рукой, а правой отчаянно бил по «осьминогам». Некоторые из них отвлекались на меня и кусали в ответ.
Я молотил, пока были силы, временами улавливая гортанное чмокание и крики «Свети на них!.. Перезаряжаю!..»
Я бил, рвал и дрался, как мог. В ярких всполохах фонарей на сразу понял, куда из рук пропала камера, и еще что-то отстегнулось с пояса.
Я все бил и бил.
А потом заметил, что Мэда рядом нет. И «осьминогов» тоже нет. Точнее живых нет. Остались лишь десятки трупов.
– Где Мэд? – прорычал я, – Где он?
Отчаяние. Пульсирующая боль. Растерянность.
«Где ты, чертов идиот?.. Нам же бежать надо вместе!..»
– Фред, его утащили… уже мертвым.
Голос Сары доносился откуда-то издалека. Но она сидела рядом.
Пустота. Отрицание.
– Прости, – глухо звучал Фредерик, – мы не смогли отбить его. Эти твари… он же был вот здесь, а потом его будто дернуло во тьму... Дьявол… Бедный Мэд…
«Я видел твой взгляд… Дурак, куда ты полез… Нам же еще репортаж делать вместе…».
Ярость. Злость. Тяжелое дыхание.
– Куда его утащили? Направление… Куда?!
– В темноту, Фред… здесь только темнота… мы ничего не могли разобрать…
– Черт!..
Усталость. Боль. Жжение.
Я встал.
– Фред, ты весь в слизи, – произнес профессор.
Тут через мрак я почувствовал грохот и вибрацию.
– Фред, новая волна! Бежим! Бежим!
Друзья не могли ко мне прикоснуться, так бы давно уволокли.
– Там огромная тварь!.. Бежим, сюда!
Я ориентировался на лучи фонарей и две фигуры впереди. Они показывали мне путь. Выводили из мрака, не давали потонуть и опуститься на дно моря отчаяния. Эта толща не давала сделать вздох, но фигуры неслись вперед. И я за ними.
Оказались в покинутом помещении на первом этаже небоскреба.
«Что это? Где мы?»
Магазинчик был совсем мал. Витрины выбиты, стеллажи перевернуты. Хозяева мертвы. Один из них был вооружен огнеметом. Он укрывал своих детей. Но погибли все.
Я заметил, что фигуры остановились и отчаянно переводили дух. Я сел, опираясь о стену. В руках ни оружия, ни камеры. Только мерзкая слизь.
«Мэд… прости… я даже твою камеру потерял».
– Его камера, – тихо выдохнул я.
– Она у меня, – услышал я голос старика, – подобрал, когда убегали.
– Спасибо.
Я осмотрел себя: слизь на одежде – стряхнул ее и вытер, как мог; несколько укусов – вроде кровь течет, плевать уже.
«Вообще на все плевать».
И тут я понял. Посмотрел на пояс и расхохотался. Смех вышел почти истеричным.
– Что такое, Фред? – спросила Сара.
– Я потерял чертов кейс с сывороткой.
Услышал, как Зимовски впервые на моей памяти смачно выругался.
Я встал и пошел к выходу.
– Ты куда? – встревоженно спросила Сара.
– Пойду искать ее.
– Не надо, Фред!
– Надо! – рявкнул я в ответ, не глядя на нее.
«Прости, но надо».
Кожу жгло.
«Плевать»
Раны кровоточили
«К дьяволу».
Взял валяющийся на полу фонарик и пошел.
– Скоро вернусь, ждите.
Друзья промолчали.
Я искал недолго, всего один раз вернувшись на место бойни.
Уж слишком много «осьминогов» было в городе.
Я вернулся в магазинчик минут через пять.
– Нашел? – спросил профессор.
– Нет, – выдохнул я, – зато привел тварей. За мной грохотала орава во главе с «Альфой».
– Что, тварь, решил сожрать весь мир?! – крикнул я на скачущего за мной гиганта, – Хрен тебе!
– Давайте! Идем! – злость придала сил, – Через черный ход!
Я взглянул на Сару и на Фредерика. Они устало кивнули. И погоня продолжилась. Тьма неслась за светом.
Мы выбежали на улицу, но быстро оказались в окружении монстров.
– Прижмитесь к стене. Я сейчас, – рванул обратно в здание.
Там, в подсобке, когда мы бежали к выходу, я заметил нетронутый пожарный ящик с топором и остальными инструментами.
Сейчас быстро ворвался в темную комнатку, разбил стекло. Топор в руку, а еще огнестойкое одеяло.
Еще минуту, чтобы забежать в магазинчик, и снова на улицу.
Сара отстреливалась из помпового ружья, профессор светил фонарем. Монстры напирали. Их было не так много, как при атаке на Мэда, но твари были озлоблены и голодны.
Я заметил меж зданий, как по соседней улице промчалась машина с включенными противотуманками.
«Едут к границе. Надо торопиться».
– Накиньте вот это! – скомандовал я, бросив Саре накидку из тонкого алюминия.
Она посмотрела на меня и тут же набросила полотно на себя и Фредерика.
– Эй! – начал было возмущаться он.
– Тихо ты! – шикнула девушка.
Сам я удобнее взял в руки огнемет, снятый с трупа в магазинчике, и окликнул огромных «осьминогов».
– Эй, твари! Это вам за Мэда!
Струя огня ударила в «Альфу». Тот завизжал и, разбрасывая сородичей в стороны, понесся по улице, от меня.
Затем настала очередь более мелких «осьминогов». Они прыгали в стороны от пламени. Их тела обугливались, кожа лопалась, а слизь с отвратным запахом испарялась и шипела. Поднялось зловонье. Но мне было все равно. Я с таким ожесточением поливал врагов огнем, что не сразу заметил, как закончилось топливо. Снял огнемет с плеч и стал рубить топором, все больше погружаясь в инопланетное мясо, все яростнее орудуя топорищем.
Меня кусали, обжигали, душили тентаклями, но я рубил. Снова и снова.
А затем я остановился. Потому что устал.
– Мне нужна помощь, – выдохнул я, стоя рядом с друзьями, – снимайте одеяло аккуратно. И сразу светите налево.
Последних монстров, напавших на нас, сжег профессор.
К этому моменту я уже опустил топор и тяжело опустился на асфальт.
Внутри догорали чувства, собственное дыхание казалось чужим. Изорванная куртка стала бесполезной. Я снял ее и швырнул в сторону.
Кожу снова жгло.
Ко мне подошла Сара. Я встал, но снова упал.
– Ты сильно ранен, надо смыть с тебя эту дрянь и залатать раны. Давай я тебя подниму.
Она хотела обнять меня и помочь. Но я резко остановил ее.
– Нельзя тебе меня трогать.
– Плевать мне.
– А мне нет. Еще не хватало потерять тебя.
Подошел Зимовски.
– Слушай, Фред, – он тяжело дышал, – я понял, где мы. Это улица Роуз. Вдоль нее течет небольшой ручей. Ты можешь окунуться в него и смыть всю слизь, а затем мы продолжим путь.
Я кивнул и медленно поднялся.
– Ты, конечно, герой, – продолжил профессор, – но почивать сейчас тебя на лаврах нет времени. Надо спешить. Ручей за теми домами. Идем.
Мы прошли по скользкому от трупов асфальту и через переулок вышли к закованной в бетон мелкой речушке. Здесь было светлее от нескольких пожаров. Здания полыхали, будто сигнальные огни, связывающие небо и землю.
Я вошел в темные воды и окунулся.
Холодная тьма обдала меня спасительной свежестью. Жжение унялось. Но эмоции стукнули к голову. Я вспомнил, как пару минут назад пытался вытащить друга из сплетения щупалец, как он беспомощно смотрел на меня, как почти безучастно горели глаза монстров, поедающих его. Как безнадежно выглядели Сара и Фредерик, припертые к стене, когда я выбежал к ним с огнеметом. Бомба внутри свербела, и я не стал ее сдерживать. Рвануло так, что я закричал. Орал, как никогда в жизни. И стоя по пояс в ручье, молотил кулаками по отблескам пожаров на воде.
Сам от себя не ожидал. Просто не было раньше поводов для этого.
А теперь я готов был умереть за горстку людей. Страдал от потери, от ярости, беспомощности.
«Надо выпустить огонь. Пусть взрывная волна пройдет. Вода ее погасит».
Когда вышел из ручья, Сара обняла меня. Стало легче.
– Я видел машину, ехавшую к границе, – сообщил я, – нам в ту сторону.
Мы побрели в ночи ровно посередине улицы, между двух пожаров.
«Осьминогов» пока не наблюдалось. Как и выживших.

****
– Мы не можем явиться к Хобсу без проклятой сыворотки, – все говорил Зимовски.
У Сары от этого разболелась голова.
– Да прекрати ты, старик!
– Ты что не понимаешь, мы ему задаром не сдались без этого кейса! – Фредерик был на взводе, – Он хоть благородно пообещал пропустить нас первыми, но это было, когда у нас в руках был чертов кейс, Сара!
Девушка взглянула на Альфреда, которому помогала идти. Он был совсем плох и молчал.
Смерть Мэда и потеряла заветной сыворотки висели над компанией Дамокловым мечом.
«А ведь нам еще только предстоит все это обсудить и принять», подумала Сара.
– У меня предложение, – сказала она, лишь бы унять профессора, – попробуй найти в этом мраке похожий чемоданчик. Мы выдадим его Хобсу за старый. Скажем, что переложили вакцину для надежности в новый чемоданчик. Там сейчас такая паника, что никто разбираться не будет… Ну! Такое решение тебя устроит?
Зимовски согласно кивнул и стал обшаривать ближайшие уличные магазинчики и кафе.
– Он прав, – тихо сказал Фред, пока профессор бегал в свете пожаров, – это сейчас в приоритете. Сколько у тебя патронов в ружье?
Сара проверила.
– Почти полная обойма.
Она заметила, как Фред поудобнее взял топор и выпрямился. Ран от укусов на его теле было много, все Сара даже не замечала в полутьме. Но и этого хватало.
– Фред, родной, ты держись, – попросила она, – мы скоро уже дойдем. А там граница…
– Там милитаризованная зона, дроны и военные Эрибии. Барри успел рассказать, что главный пропускной пункт охраняется искусственным интеллектом, как на границе Ливрана, – Фред перевел дух, – Там высокая бетонная стена, тянущаяся на пару километров с запада на восток. Не перелезть. Поэтому будь готова пробираться тайком. Будем искать незащищенные зоны.
– Хорошо, родной. Только держись.
– Нашел! – крикнул издалека Зимовски и тут же осекся.
Явно побоялся привлекать внимание.
Он подбежал с черным дипломатом в руках.
– Сойдет, – согласился Фред, – давайте ускоримся.
Пройдя еще квартал, они услышали автоматные очереди и увидели всполохи взрывов. А еще минут через пять вышли к ярко освещенной полосе у таможенного пункта.
– Милитаризованная зона – пятьсот метров до границы, – пояснил Фред, – вот и Хобс.
Сара увидела, куда показывал журналист. Вдоль полосы света выстроились несколько кучек людей. Вместе они бы организовались в многотысячную толпу. Но сейчас разделились, потому что военные выдавали выжившим снаряжение.
Те, кто мог, отстреливался и отбивался от наваливающихся с востока и юга «осьминогов».
Генерал Хобс стоял у полуразрушенной кирпичной стены в окружении нескольких офицеров и пытался кому-то позвонить.
Пока мы проталкивались через толпу, Сара заметила, как к Хобсу подошел солдат.
– Генерал, – встревоженным голосом начал рядовой, – мы обнаружили разрыв кабеля у самого забора заставы.
– Вот дьявол!
– Без сомнений, эрибийские лазутчики перерезали нам связь, генерал.
– Наследный принц… треклятый… политик…
– Что нам делать? – спросил один из офицеров.
– Объявляйте всеобщий сбор. Будем выдвигаться! Монстры напирают.
И тут Сара с друзьями прорвались к Хобсу.
Он их сразу заметил.
– А, это вы, – и явно не ожидал увидеть живыми, – не думал, что «осьминоги» дадут вам шанс дойти.
– Вы заперли нас! – начал распаляться Зимовски, – И оставили умирать, хотя давали слово!
– Простите, но между спасением четверых – хоть и важных – персон и спасением целого города я выберу второе.
– А где этот ваш… оператор? – поинтересовался стоящий рядом с генералом военный, – Как раз надо, чтоб он снял, как мы доблестно отправимся к самой границе.
После этих слов военный получил в челюсть от Альфреда.
Сара его еле сдержала.
– Какого лешего?! – возмутился пострадавший, но генерал быстро пресек ссору.
– Хорошо, что вы выжили. Кейс при вас?
Фред молча приподнял чемоданчик.
– Хорошо. Идите к лейтенанту Ригенсу, он выдает бронежилеты. Скоро мы все направимся к границе. Укрывайтесь за бронетранспортерами и щитами. Вы пойдете в первых рядах, под прикрытием основных сил… рядом со мной.
– Спасибо и на этом, – сухо ответил профессор.
– Идем, – тихо вторил ему Фред, даже не взглянув на генерала.
«Вот так вот, – Сара уже не могла злиться. Просто не осталось эмоций, – не проверили кейс. Наплевать им уже. Хотя… может такое высокое доверие к нам. Не важно. Сара, порадуйся, что жива. Надо выбраться из этой мясорубки».
Они прорвались через толпу и взяли у военных бронежилеты. Зимовски даже выторговал себе каску.
Пока Фред помогал профессору с экипировкой, Сара увидела девочку Кейли и парня Кая. Докричалась до них. А когда они подошли, наказала быть рядом с ней.
Дети согласились, и даже были рады этому.
«Раз они тут одни, значит, родителей мальчика уже нет в живых. Сара, позвала, отвечай. Хоть кого-нибудь спасу при переправе… лишь бы все получилось», девушка взглянула на Фреда.
– Дети пойдут с нами, – сказала она.
Он понимающе кивнул.
– Держимся рядом. Не теряйте друг друга из вида.
Теперь Сара кивнула в ответ, но видимо, Фреду было этого недостаточно.
Он притянул ее к себе.
– Сара, не вздумай отходить от меня. Поняла?.. Не делай этого даже ради профессора или из-за… он кивнул в сторону детей…
– Хорошо, – она впилась в его губы.
А когда оторвалась от них, услышала быстро приближающиеся крики «осьминогов».
– Они наступают! – раздались возгласы в толпе, – Бежим! Скорее!
Толпа сначала зароптала, а затем – когда крики монстров воплотились в их жуткие щупальца – люди запаниковали. Началась давка.
– Вперед! Всем вперед! К границе! – Прокричал в громкоговоритель генерал Хобс, и его голос разнесся по динамикам, – Держитесь за техникой! Военным приказываю прикрывать гражданских! И атаковать приближающихся exo-octopus!
Несколько тысяч человек побежали за выехавшей вперед военной техникой.
Альфред схватил Сару за руку, и они побежали. Рядом девушка видела бежавших детей, чуть позади увидела пыхтевшего Фредерика.
Светили вперед фонарями, разрывая ночь.
«Главное, не оборачиваться. Главное, не оборачиваться, – мысль крутилась в голове, – Сара, смотри вперед, смотри на его спину, держи его руку… Где дети?! Тут! И чертов профессор. Все рядом».
Сара не видела, что происходит сзади, лишь слышала и чувствовала.
Крики солдат, выстрелы, всполохи взрывов. Через несколько метров раздался грохот.
И стало темнее.
«Они повалили вышки с прожекторами».
И тут впереди, метрах в трехстах, зажглись яркие огни. И прозвучал голос.
– Внимание! Вы вошли в милитаризированную карантинную зону. Покиньте ее, или по вам будет открыт огонь на поражение, – женский механический голос повторил сообщение на трех языках.
Но в ответ Сара услышала приказы генерала, звучащие откуда из ехавшего впереди броневика.
– Не отступаем! Продолжаем двигаться! Монстры сзади! Скорей!
Толпа инерционно продолжала движение, когда по ней открыли огонь с высокого бетонного заграждения.
Паника усилилась. Все рванули в рассыпную. Сара увидела пробегающих мимо людей. Ее сбили с ног, разорвали связь с Фредом и остальными.
Она быстро встала, затем снова упала.
Страх, грязь, липкое чувство смерти. Паника.
Дыхание сбилось. Темнота поглощала.
Остался только луч света от фонаря в дрожащей руке.
– Фред! – прокричала она в темноту, шаря спасительным светом вокруг и выхватывая то тела людей, то испуганные лица, то проносящиеся мимо силуэты. Поняла, что основные силы ушли вперед, она где-то позади. Слышала жужжание пролетающих мимо дронов, крики людей, жуткое чавканье, а еще выстрелы, много выстрелов.
Где-то в отдалении яркими горизонтальными столбами света били по тьме прожекторы Эрибии.
«Туда идти нельзя».
Хоть это было спасение от монстров, но верная смерть от пули.
– Фред! – снова позвала она, но в ответ совсем рядом раздался утробный крик «осьминогов», – Боже, боже… черт… свет, свет у меня… Не подходите!..
Тут ее будто вырвали из этой мглы. Рука показалась в свете фонаря и с силой увлекла за собой.
– Я же сказал оставаться со мной, – услышала она родной голос.
– Прости, я здесь, – она вцепилась в него.
– Бежим.
Пробежали еще несколько десятков метров… или сотню… или даже две. Сара потеряла счет расстоянию.
По дороге Фред пару раз исчезал в ночи, и тогда она слышала, как он орудует топором. Возвращался он, тяжело дыша и на ходу стирая мерзкую слизь, чтобы взять Сару за руку.
«Боже… как ты еще жив и умудряешься спасать меня?»
Но вопросы озвучивать не было времени.
Через пару минут они, обежав яркие лучи света от эрибийских стен, вышли к одному такому бетонному заслону.
Здесь Сара увидела профессора и сразу же обняла его.
– Спасибо, я цел, – кратко сказал он.
– Дети… Где дети, Фред?! – Сара только сейчас поняла, что ее подопечных нет рядом.
– Не знаю, – сухо ответил Фред.
Зимовски тоже покачал головой.
– Нет!.. Надо найти их! Идем!..
– Ты останешься здесь, – жестко ответил Фред и посмотрел на нее.
И она не осмелилась сейчас возражать.
– Дети наверняка с генералом уже, – попробовал утешить профессор.
– Я видел их, бегущими за военными, – подтвердил Фред.
Сара посмотрела на него еще раз.
«Ты врешь, чтобы спасти меня. Я знаю. Но все равно больно… Чертовы дети… чего я так к ним прикипела?.. Видела всего пару раз, а уже чего-то беспокоюсь… Сара, сейчас вообще не время привязываться к кому-то… хватит того, что влюбилась в этого проклятого журналиста, который тут рвет душу и тело свое ради тебя… Соберись. Вам еще бежать и бежать».
– Да, они уже там, – согласилась она, убеждая себя и остальных.
Они пробежали вдоль стены и увидели разлом.
– Генерал постарался, – заключил Фред, – давайте лезьте. Твари рядом.
За бетонными плитами оказались перевернутые бронетранспортеры. Недалеко от них стояла группа выживших во главе с Хобсом.
– Вот мы и на той стороне, – выдохнул Зимовски.
И у Сары екнуло внутри.

****
– Не стреляйте! – прокричал в громкоговоритель генерал Хобс, – Среди нас женщины и дети! Мы не заражены и просто хотим выжить!.. У нас даже… есть сыворотка от exo-octopus!.. Слышите?! И даже выживший подопытный с иммунитетом!..
«Нет уже у тебя ничего, генерал. Ни вакцины, ни спасителя человечества. Да и не надо было это людям. Им ведь убежать скорее, выжить хочется, а не восхвалять ученых».
Но Хобс моих мыслей читать не мог, зато мог видеть перепуганных людей, столпившихся вокруг него.
– Где наследный принц и генерал Асфарадо?.. Я вел с ними переговоры! – продолжил Хобс.
Но ответом был только рев приближающихся «осьминогов».
Весь свет остался по ту сторону границы. Но небо робко начинало светлеть. Приближался рассвет.
– Надо найти укрытие, – шепнул я Зимовски.
– И хорошо бы не попасть под пули, смотри, – профессор показал на бетонную стену. В сумраке я разглядел, как автоматические пулеметы разворачиваются. А еще я услышал нарастающее гудение где-то в воздухе.
«Это не exo-octopus…»
– Давайте, идем, – шепнул я снова.
Но в этот момент Сара куда-то рванулась.
– Кейли! – услышал я ее встревоженный голос.
«Как она разглядела ее в темноте?..»
Но затем Сара включила фонарь. Мощный луч света стал шарить по толпе людей, до которой было метров десять.
Я побежал за девушкой. Услышал, как за спиной запыхтел профессор.
И в этот момент твари окончательно прорвали границу.
Ни прожекторы, ни пулеметные очереди не остановили жуткую волну инопланетных выродков.
«Да, эффективность 100%. Правительства, берите на вооружение. Алдига – идеальная рекламная кампания свежайшего биологического оружия. Хотите устроить геноцид в отдельно взятом регионе? Покупайте наших только что выращенных exo-octopus!.. Только для вас пожизненная гарантия … Твари…»
Пока бежал за Сарой, слышал, как Хобс отдает приказ отстреливаться от монстров. Затем «заговорили» автоматы, винтовки, пулеметы. Стреляли с двух сторон.
Люди закричали и снова стали разбегаться, будто ягнята, спасающиеся от волков.
«Куда же вы, милые, вас всего лишь хотят пристрелить… или сожрать. Выбор-то какой прелестный!»
Я заприметил луч света и за пару прыжков оказался рядом с Сарой.
– Ты куда?! – я рванул ее за собой.
Она сопротивлялась.
– Смотри! – я указал ей на небо.
В этот момент самолеты сбросили первые бомбы, устроив «ковровую дорожку».
Взрывы на несколько мгновений озарили жуткие картины: мрачные копья деревьев, редутами ограждающих зону военных действий; бедолаг, пожираемых монстрами; монстров в агонии, объятых пламенем; людей, сражающихся с тьмой с помощью света; тела на земле; генерала Хобса, бьющего наотмашь; девочку Кейли, склонившуюся над трупом своего друга.
Все это осветилось разом и тут же поверглось в темноту. А за ней пришел огонь, и поглотил мир.
Я успел повалить Сару в грязь и накрыть собой до того, как до нас дошла взрывная волна.
Грохот, треск, шум и звон. Все сразу, единовременно. И пламя, везде смертоносное пламя.
«Хотели свет? Держите».
Я встал и, откашлявшись, понял, надо бежать.
– Сара, надо идти.
Я посмотрел на сидевшую на земле девушку, она смотрела куда-то. Через мгновение и я увидел обугленные трупы.
– Это уже не та девочка… Ее нет, Сара. Идем.
Я поднял ее и потянул за собой.
Мимо проносились визжащие «осьминоги». Где-то стонали люди. До сих пор слышались редкие выстрелы.
В суматохе я несколько раз терял Сару, сталкивался в пробегающими выжившими. Искал ее, и вновь находил. Ее дрожащие руки искали мои и хватились будто за спасительные ветки в болоте. Я тянул ее за собой.
– Давай, надо уйти подальше.
Я услышал голос.
– Фред! Сюда!
– Смотри, там профессор!
Зимовски махал нам, весь грязный. На его измученном лице плясали отблески мирового пожара.
«Да, действительно яркий шрам на теле истории».
Лес вокруг вспыхнул, затрещали деревья, поднялся дым. Дышать становилось труднее, но ноги несли подальше от границы.
Когда мы дошли до профессора, он принял у меня Сару.
– Веди ее, я сейчас.
– Я разглядел впереди, на севере, сторожку. До нее метров сто. Идем.
Я кивнул.
– Надо отдышаться.
Зимовски приобнял дрожащую Сару.
Я выдохнул и только сейчас обратил внимание на свои кровоточащие раны.
«Черт с вами», я поплелся за друзьями.
Через пару минут мы действительно вышли к покосившемуся дому.
Он был заброшен: стекла выбиты, крыша просела. Но это какое-никакое убежище.
До него было метров десять, когда перед нами неожиданно выпрыгнул «осьминог».
– Дьявол, – выдохнул я, сразу же выйдя вперед и отгородив профессора и Сару от монстра.
«Осьминог» был крупным, но раненным.
Он попытался напрыгнуть на меня, но пара ударов топором убавили прыть. Еще несколько ударов, и у твари стало меньше щупалец.
Я почти добил его, по локоть увязнув в слизи, но тут один из тентаклей оплел шею.
Дыхание резко сперло. Я выронил топор и попытался освободиться.
Помог мне Фредерик. Своим протезом он сжал тентакль так, что тот лопнул на моей шее.
Я упал на колени, тяжело дыша, и не сразу заметил, как Сара подняла топор и пару раз рубанула по дергающему в конвульсиях монстру.
Пару глубоких вздохов.
«Живой».
Встал.
Посмотрел на Сару.
– Слизь не попала?
Она покачала головой.
– А на тебя, профессор?
– Вроде нет.
– Тогда идем в дом.
Мы вошли в хижину. Полуобвалившаяся крыша, полуразрушенные стены, дырявые полы.
В свете пожара я увидел в углу грязной комнаты ведро с водой.
Окунул туда свои руки, чтобы унять жжение. Слизь медленно расплылась в мутной воде.
– Такого не должно быть, – шептал Зимовски, осев у дальней стены.
Сару все еще трясло. Я подошел к ней, усадил в противоположном углу от профессора и опустился рядом, тяжело дыша.
– Тебе ли не знать, Фредерик, что история циклична.
Мои слова утонули в громыхающем хаосе за стенами этой хижины.

****
Через этот хаос как-то незаметно в мир прокрался рассвет. Сквозь дым, пламя и тьму стала пробиваться робкая заря. Ночь поредела, воздух стал светлее.
Я приподнялся и выглянул в разлом в стене. Ближайшие ряды деревьев еще не занялись пожаром – он бушевал юго-западнее, но ветер как раз тянул оттуда, нагоняя едкий дым. Поэтому дышать было все тяжелее и тяжелее. Зато возле покинутой хижины лес еще чернел ночной прохладой. Первые лучи солнца только чуть-чуть царапнули его верхушки.
Мы успели убежать подальше от основного театра военной мясорубки. Но даже здесь, в десятке метров от хижины, я уже различал трупы: то ли «осьминогов», то ли людей.
Были и живые силуэты, мечущиеся где-то на краю различимого рассвета.
Я прислушался – через треск сгораемого леса пробивались и выстрелы, и целые пулеметные очереди, и крики, и рев монстров, и нарастающий в небе гул.
«Надо отвлечься и переждать»
Я озвучил эту мысль друзьям.
Но услышал лишь повторяющиеся причитания Фредерика об истории и ее ужасах, а еще тихий шепот Сары.
Надо было вывести их из фрустрации.
– Зимовски… Зимовски! – рявкнул я, строго глядя на профессора, – Камера Мэда при тебе?
– А?.. А, да, да.
– Если там есть заряд, снимай все, что происходит. Ты же историк. Будешь составлять хронику нашего выживания.
Он суетливо кивнул и стал шариться в полупустом рюкзаке.
– Только не выглядывай сильно из хижины. Нас не должны обнаружить… Сидим здесь минут десять, пока этот хаос не уляжется. Затем двигаем дальше на север.
Сара кивнула.
А я немного выдохнул.
«Да, Мэд, ты был прав. Нам только и остается, что запечатлевать, как мир ускользает из наших пальцев».
Где-то в боку резко заболело. Эта боль скрутила меня, и я грохнулся на грязные доски.
Дышать становилось тяжелее, но и бежать еще нельзя было – слишком опасно, нужно больше света.
– Сара, проверь свою сумку. Там нет фонарей? Хотя бы маленьких.
Она вывалила все на пол. Но из полезного были, разве что спички.
– Сделаем из досок факелы? – предложил Зимовски, – Побежим на корабли с огнем, как араваки, встречающие Колумба?
– Думаю, пламя пожара сюда дойдет раньше.
– Они могли выжить… понимаешь? – неожиданно всхлипнула Сара.
– Кто?
– Дети… дети, Фред. Я же почти добежала до них… понимаешь?
Она заплакала. Ее затрясло.
Обнял. Хотя меня самого начало колошматить от неожиданно нахлынувшей боли.
Я разомкнул объятия и повалился на валявшийся рядом матрас.
Это вывело Сару из ее апатии.
– Что с тобой?
– Все в порядке, – я закашлялся, – устал просто.
Она стала осматривать меня.
– Фред… да на тебе живого места нет… Ты что!..
– Всего… пара ран…
– Какая, к черту, пара ран! – ее голос тут же наполнился яростью, смешанной с заботой. И от этого на мгновение стало приятно.
Ругая меня, она снова стала перебирать вещи из сумки. И, в конце концов, приложила мне что-то к левому боку.
– Крови-то сколько… Только не смей тут помирать… дурак! – голос задрожал.
– Сара, – я как мог успокаивал ее, – я правда в норме.
Гул самолетов усилился. Теперь даже хаос пожара и крики монстров не могли заглушить его.
– Просто посиди рядом, – попросил я, – смотри, твоя книга. Почитай, пожалуйста.
– Книга?
Я взял грязный сборник стихов и показал ей.
В углу Зимовски по-прежнему снимал окружающий мир на камеру, попеременно переводя объектив с нас на разбитое окно.
У меня слипались глаза. Но я хотел успокоить суетящуюся Сару. Иначе это могло закончится трагедией.
– Эй, Сара… Сара! Послушай…, – я притянул ее к себе и прошептал в самое ухо.
Она тут же перестала суетиться с моей раной и ошарашено взглянула прямо в глаза. Ее синие омуты сейчас были черными, и в них плясали отблески пожара.
Гул снова усилился.
«Они совсем рядом».
– Сара, почитай, пожалуйста. Мне так будет спокойней, – я чувствовал, как мне тяжело двигаться и как невыносимо дышать.
– Давай, я начну, – я открыл книгу и начал, – Мне не надо советов и мнений. Я и сам вижу – сломался… Помоги мне тут.
Девушка взяла книгу. Я почувствовал тремор ее пальцев. Провел рукой по ее волосам, убрав прядь за ухо.
«Как же ты прекрасна».
Гул самолетов, будто жуткий гром.
Сара перевела взгляд на книгу.
– Хочешь стихи?.. – Я кивнул, – Хорошо…, – она смирилась, вроде даже перестала дрожать, и стала читать.

****
Мне не надо советов и мнений.
Я и сам вижу – сломался.
Моим навыкам нет применений.
Я давно праху отдался.

Она читала тихо, делая паузы, даже успевая расставлять акценты.
С усилением гула от бомбардировщиков усиливался и голос Сары.

Я забуду все боли, тревоги.
И уйду, не сказав «прощайте».
Только б шли по обочине ноги.
Вы лишь мысленно обнимайте.

Она продолжала читать, взяв в свою руку тяжелую руку Альфреда.
«Его раны, – крутилось у нее в голове, – боже, сколько же ран. Он же истечет кровью… Еще эти самолеты. Да кого они еще бомбят?! Все монстры давно уже разбежались».
Мысли путались. Но глаза все равно бежали по словам, расставляя акценты.

Хоть я был гнилым и тленным,
Будто пень в чаще дремучей.
Но любил и был смиренным.
И впитал весь яд гремучий.

Ей казалось, что по ее щекам стекают слезы. Она стерла их рукой, но кисть осталась сухой. «Выплакала все?.. Хм… И плевать… плевать на этих монстров и людей… плевать на спасительный свет. Главное, чтоб он не закрывал глаза».
– Фред, ты давай не засыпай, слышишь? Взбодрись… Фред…
– Я здесь, с тобой, – он смотрел на нее и даже пытался улыбаться.
Она старалась не смотреть на его раны и как могла отвлекала строками.
Сейчас даже его фраза, сказанная полушепотом, померкла для нее. Потому что его рука становилась все слабее и слабее. Она сжимала ее сильнее, пытаясь передать свою силу. И смотрела то в книгу, то на него.
А строки приходилось произносить все громче и громче.

Ничего. Я уйду уже скоро.
Лишь бы путь не кончался тьмою.
Мое имя прокаркает ворон.
Тихо дверь за собой прикрою.
 
 
Краем глаза девушка заметила, как к ним ближе подсел профессор.
Он все снимал на камеру, будто немой свидетель декаданса. И даже хотел что-то показать, но не успел. Гул самолетов вдруг сменился свистом, почти визгом. А затем стали рваться бомбы.
Дряхлый мир пошатнулся и рассыпался в труху.
Зимовски откинуло в сторону.
А Сара бросилась на Фреда, закрывая его своим телом. Но в последний миг он оттолкнул ее.
– Фред!.. Фред!..
Последний ее крик утонул в грохоте рвущихся бомб и треске обрушившейся крыши. Последнее, что успела уловить Сара, массивность балки, придавившей Фреда. Затем обломки накрыли и ее.
Старый мир рухнул.

Эпилог
Видеозапись №1 к Протоколу S103 по делу Exo
В кабинет вошел худощавый человек в офицерской форме.
Его уже ждали.
Строгий взгляд выразительно проводил нервничавшего офицера до стола. Сомкнутые губы выразительно не проронили ни слова, пока офицер неловко усаживался в кресло напротив старшего по званию.
– Все? Теперь вы готовы, майор? –  участливо, но строго спросил генерал.
– Так точно, сир. Простите за заминку, не успел до конца ознакомиться с делом.
– Как так, майор? – хмурый взгляд из-под седых бровей не давал шанса молодому офицеру, у которого на пиджаке был прикреплен бейдж научного сотрудника.
– Это самое последнее дело. Данные еще поступают в базу, алгоритмы работают с максимальной нагрузкой на сервера. И, если честно…, – тут майор выдохнул и, набравшись смелости, медленно произнес, – если бы не давление со стороны вашей группы, то мой аналитический отдел смог бы тщательней провести обработку информации. При всем уважении, сир… Я не утверждаю, что ваши солдаты некомпетентны, и я ни в коем случае не снимаю с себя ответственности за произошедшее, но давайте будем честны, генерал, прорыв карантина наша с вами общая промашка… сир…
– Хм, – казалось, что еще больше хмуриться генерал уже не в состоянии. Но тут он просто пожал плечами, давая понять, что согласен с дерзнувшим ему майором.
– Я не пущу вас под трибунал за такое нахальство и неуважение к старшему по званию, – в конце концов произнес он, – но только потому, что мне сейчас нужны и вы, и ваш отдел. Давайте уже переходить к сути дела.
Майор еще раз выдохнул, протер лоб и, отложив небольшой сверток, включил свой планшет.
– Итак, сир, докладываю. Прорыв карантина произошел в единственном месте, юго-восточная граница. Вот тут указаны точные координаты.
– Хорошо.
– Была произведена полная зачистка местности. Сброшено десять бомб общей мощностью пять килотонн в тротиловом эквиваленте на площадь полтора квадратных километра. Распространение Exo-octopus не допущено с эффективностью сто пять процентов.
– Далее…
– Далее была проведена дополнительная зачистка десантом, которая не выявила выживших особей. Граница вновь закрыта, карантин восстановлен. Сбор анализов и данных на местности продолжается.
– Я слышал о каких-то образцах сыворотки, способной прекращать заражение людей…
– Да, сир, подобная информация фигурировала в отчетах передового отряда и первой исследовательской группы. Но пока никаких подобных образцов мы не нашли. Либо это были ошибочные данные, либо эти образцы были уничтожены или потеряны во время зачистки.
– Усильте поиски. Это потенциально важнейшее открытие со времен начала распространения Exo-octopus.
– Так точно, сир.
– А выжившие?..
Майор кивнул.
– Вы правы, генерал. На момент прорыва границы радарами было зафиксировано передвижение и людей, в том числе военных и гражданских…
– Так выжившие есть или нет?..
– Секундочку, – майор стал переключать файлы и случайно обронил сверток в пластиковом пакете.
– Да, сир, – произнес майор, одновременно поднимая пакет с пола, – выжившие есть.
– Что там у вас? – генерал указал на сверток.
– Эта вещь – единственное, что было у выживших… это книга, сир.
Генерал жестом дал понять, что хочет взглянуть.
Сверток был передан, но пока не вскрыт.
– Только книга?.. Ни документов, ни камер, ни оружия, ни фонарей?..
– Выжившие утверждают, что при бомбардировке все было утеряно.
– Хм… продолжайте, майор… Они заражены? Вы уже проводили их осмотр?
– Я… точно еще не знаю, база данных обновляется в онлайн-режиме… сейчас проверю, – снова копошение в файлах.
– Если среди них есть зараженные, расстреляйте их прям в лаборатории! – генерал привстал из-за стола, вперив взгляд в майора, – Это приказ, сынок! Ясно тебе?
– Да, сир…
– Мы обязаны предотвратить распространение этой болезни и уничтожить всех тварей на территории нашей страны! Поэтому, если ты сейчас, майор, в своих отчетах найдешь сведения о заражении выживших людей, то вон там за стеклом телефон, сразу идешь и отдаешь приказ на расстрел! Понятно?!
– Так точно…
Генерал сел. Уже спокойно взглянул на суетящегося майора, покачал головой. Затем его взгляд упал на сверток с книгой. Он захотел вскрыть пакет, но передумал и лишь деловито задал вопрос.
– Ну и что там?.. Они заражены?..
– Секунду, сэр… А вот, нашел их анализы... Сейчас…
…
Видеозапись отредактирована. Данные отсутствуют.

****
После десятиминутного брифинга с майором генерал отдал приказы и велел тому уйти.
Он устало протер лицо руками – вынужденный отказ от переговоров с Алдигой и внезапный прорыв границы дался генералу непросто. А впереди еще предстоял нелегкий разговор с наследным принцем.
Генерал вздохнул и вскрыл пакет с книгой. Это оказался измятый сборник стихотворений. Страницы были испачканы, уголки изорваны, а где-то отсутствовало несколько страниц.
Генерал со студенческих лет не держал в руках бумажные книги… только отчеты, документы и военные планы. Но сейчас до безумия захотелось ощутить покой, стройную рифму образов и проникнуться поэзией этого мира. И пусть принц подождет.
Генерал пролистал несколько страниц. Взгляд зацепился за интересные строки.

Мне было страшно вначале. Будет страшно в конце?
Смогу теперь рассказать, как хочу мчаться к звезде?
Я в беде. Нет. Лишь туманом стелется дорога.
Боль пронзает тело, душу терзает тревога.

Тоска. Тишина и боль. Снова боль. Только лишь боль.
Четыре буквы, рождающие слепоту. Ноль
Эмоций. И бездна внутри, впереди и внизу.
Но я знаю, что это все сейчас перешагну.

Я принял эту боль, смирился с ней и растворил.
Будто не врага простил – зверя в себе усмирил.
Куда теперь? Впереди столько развилок путей,
Бытие похоже на сплетенье серых теней.

Представь, воображение может быть реальным,
Будто мир вокруг перевернулся, стал зеркальным.
Теперь взгляд в окно, окруженье пышет важностью.
Узри, как ты смиряешься с данной реальностью.

Способен сотворить жизнь, где не погибли мечты?
Какую реальность из двух теперь выберешь ты?