Роза ветров

Тугри даже не представляла себе, как это больно - отпускать от себя того, в кого душа вросла. Пусть и ненадолго отпускать, но всё равно больно до слёз.
Грэб целовал мокрые ладошки, её целовал и обещал.
- Девочка, я вернусь, - и прятал грусть в улыбку, - сегодня точно вернусь.
Да, Грэб знал, что когда-никогда, но нолики всплывут, потому уже попросил Нага позаботиться о Тугри, если вдруг чего не так пойдёт.
У любящей женщины испуганно сжималось сердце, но природная сдержанность не позволяла ей истерить и расспрашивать: "Почему только сегодня? А потом? Потом вернёшься?" Жизнь научила её не строить далеко идущих планов.
Вот и сейчас она только лишь прошептала: "Возвращайся скорее, сердце моё..."
Он расправил крылья, взлетел, но снова вернулся, чтобы поцеловать её так, что никчемушки, томно вздохнув, отпустили на свободу целую стаю радужных бабочек. Бабочки опускались на чёрные кудри, на чёрные локоны и не спешили улетать.
Ветерок умилённо всхлипывал, не подпуская к влюблённым оголтелых любопытных собратьев. Он их - своих ветренных жуликоватых собратьев вообще вытурил из переулка, где стоит дом Советника, всех до одного, объявив себя покровителем темноволосого парня в бордовой мантии. Конечно, не обошлось без приличной драки, и по переулку не одну ночь гоняла пыльная метель, но "наши отбросили неприятеля на дальние позиции" и неприятель теперь ограничивался только лёгкими набегами в попытке своровать хоть пару радужных семян себе на потеху. Ветерок-покровитель, выпинывая любопытных, обстоятельно пояснял, что их с господином Советником даже в Ратуше поклонами встречают, а радужная дорожка - необходимый атрибут важному человеку.
Да! "Ветерок" я теперь буду писать с большой буквы. Пусть это будет специфическим "спасибо" стихии, добровольно отказавшейся от свободы, чтобы защищать человека.
Кстати! Вовремя вспомнил про Ратушу. Там у нас Его Светлость весь в раздумьях. О чём? Не о чём, а о ком. Выяснив у длинноусого посла подробности заключения наиважнейшего договора "Караком-Югга. Начало", Лат вызвал к себе Советника на побегушках.
Охранник Даз, открыв дверь кабинета, склонился:
- Господин Советник, прошу пройти к Хозяину города.
Сердце Грэба бешено заколотилось, но лицо осталось спокойным, а при первом же взгляде на Его Светлость успокоилось и сердце - Лат улыбался. Почему Советник успокоился? Поясняю подробно: в крепость с улыбкой не отправляют да и нолики чересчур серьёзный повод. Не до улыбашек, вообще-то.
У Его Светлости в зелёном омуте золотой фейерверк бушует, но взгляд не смешлив или восторжен, изучающий он.
- Хотел спросить Вас, Грэб. А что, кровь действительно солёная на вкус?
Грэб смутился, он-то надеялся удержать в секрете сей факт. Мысленно пообещав навешать люлей словоохотливому другу-югганцу, Советник пожал плечами:
- Пьян был в уматину, Ваша Светлость, не помню вкуса.
Зелень спряталась в прищур, но осталась доброжелательно-любопытной и несколько настороженной. Узкая ладонь легла на документ. Платина наращивала звень, медленно выходя из ножен.
- А когда Вы, рискуя оказаться на месте вампира, оговаривали пункты этого соглашения, тоже были в уматину?
- Нет, - качнул головой Советник и чёрный монолит волос, встрепенувшись, замер, обрамляя слегка бледное лицо, - одно могу сказать точно: кровь отрезвляет.
Грэб сейчас не только кровь вампира имеет в виду. Догадались? Всё верно: непролитая кровь Его Светлости отрезвила Советника раз и навсегда. Он чётко понял ху есть ху. Можно сказать, что повзрослел за минуты.
Зелёный омут вышел из прищура, а платина вышла из ножен - голос звенел. 
- Хочу, чтобы Вы знали. Отправляя Вас в Юггу, я не рассчитывал на заключение договора. Предварительные встречи этому не способствовали, скорее наоборот... Мне нужно было убрать с дороги конкурента в Вашем лице, и я это сделал, мало задумываясь о Вашей жизни.
Испытующий взгляд буравил Советника насквозь. Грэб не отвёл взгляд, не удивился и не возмутился. Он всего лишь кивнул:
- Я знаю это, Ваша Светлость.
- И тогда знали?
- Да.
Лат встал из-за стола, ещё побуравил собеседника пронзительным взглядом и... склонил голову:
- Простите меня, Грэб. Не хочу оправдываться тем, что моё решение отравить именно Вас в опасную командировку диктовали определённые условия и время.
Подобное откровение было настолько неожиданным и честным, что Советник слегка растерялся. Скрытая подлость Татага на подобном фоне проступила, как никогда отчётливо. А тут ещё Золотокрылый схватил его за плечи и, заглядывая в глаза, спросил:
- Пойдёшь ко мне в команду?
- Да, - ни секунды не колеблясь, ответил Грэб.
Попрошу особо отметить, что в эти минуты Советник не думал ни о ноликах, ни о возможных поблажках. Ему хотелось принимать непосредственное участие в строительстве нового Каракома. А Золотокрылый Лат и был тем новым Каракомом. Он и те, кого Хозяин города считал своей командой.
А дальше Золотокрылый совсем уж неожиданно обнял своего Советника.
- Спасибо, друже.
Через секунды платина уже звенела:
- Завершайте все необходимые дела и готовьтесь к новому назначению. Оно будет серьёзным, поэтому постарайтесь не оставлять за собой никаких недоработок и хвостов.
- Сделаю, - кивнул Грэб и вышел из кабинета.
Усмешка пробежала по губам, отвечая не особо радостным мыслям.
"Если Вы, Ваша Светлость, не закинете меня в крепость за тот хвост, хотя бы для острастки - добьёте контрольным."
В пустом коридоре эхо шагов не стекало по стенам, а отскакивало от них.
Ну что, господа читатели, вы тоже решили поначалу, что Грэб - мягкотелый пьяница? По крайней мере, показывая его вам с невыгодной стороны, я всего лишь хотел наглядно продемонстрировать, как это ошибочно - судить о людях по очевидным недостаткам. Недостатки имеют свойство исправляться, если тому способствует сильная натура. Что касается Грэба, то Его Светлость сделал точный вывод касательно его натуры из одного только момента: выпить стакан крови и отстаивать интересы города, когда его Хозяин отправил тебя практически на смерть - это вам не водку пьянствовать. Так-то вот... На будущее хочу посоветовать: вы внимательнее приглядывайтесь к героям, к их поступкам. Не всякий красавец тут красив во всех смыслах, не всякий умный умён, не всякий друг - брат. Это как и в жизни. Ведь ошибались же? Чую, что ошибались. Вот и я тоже...