И как теперь жить с этим дальше?

   День подходил к концу. В лицах людей просматривалась и усталость, и накрутка прошедших дневных событий, которые в совокупности приводили к вечерней раздражительности. Скрашивало ситуацию то, что впереди всех ждали выходные дни. Каждому осталось за малым - попасть в объятия любимого человека: будь то жена, муж, ребенок или родитель.
   Владимир Сергеевич Прохоров, как и все, потрёпанный уходящей неделей,
катил в своем новеньком «Мерседесе» домой. Дорога, по которой он ехал, была ему знакома до закрытых глаз. Это ему давало уверенности в поездке и хорошей возможности настраиваться мысленно на самую важную часть его жизни -  пребывание в объятиях любимой жены и двоих детей. Остался предпоследний светофор, который разделял его от встречи с родными.
   Прохоров никак не расстроился из-за того, что этот светофор его остановил и оттянул езду по объездной дороге, о которой он мечтал, прорываясь через городские пробки. Объездная дорога была скоростная, с двумя полосами в одну сторону и вплотную приводила его ко двору, где он жил с семьёй. Объездная дорога, последний светофор - и он был уже дома.
  Что касается внешних движений, Прохоров делал всё автоматически. Годы помогли в этом. Что касается внутреннего человека, тут было посложней. Современный ритм жизни приучил человека одновременно анализировать события на работе, думать о вечере с любимыми членами семьи и созерцать о происходящем перед машиной. Прохоров заметил с годами, что именно остановка на светофоре перед финишной прямой на перекрестке всегда давала место этой плохой привычке. Само движение машины вперёд к дому спасало от этого.
   Ему посчастливилось, что он подъехал одним из первых после того, как включился красный свет. Уверенно остановил новую машину и, наблюдая за происходящим на пешеходной дорожке, начал отгонять мысли об уходящем рабочем дне, при этом заполняя их место радостными мыслями о дочке (она недавно пошла в первый класс и всё время ждала его с работы, чтобы поделиться впечатлениями нового учебного дня) и однозначно интересными событиями в жизни жены со старшим сыном, который также был школьником, только третьеклассником. Вспоминая общение с любимыми за завтраком, он наблюдал за людьми, переходящими дорогу перед машиной. Именно наблюдения за детьми с родителями, возвращавшимися из близлежащего детского садика домой, давали мир в сердце Прохорову. Так как его дети были уже школьниками, он смотрел на происходящее перед машиной как с радостью о малышах, так и с жалостью к родителям, что им ещё многое предстоит впереди. Что касается взрослых пешеходов, то Прохоров понимал, что в основном в это время возвращались люди с работы. Предстоящие выходные придавали сил всем прохожим, улыбки по-особенному прорывались на лицах усталых людей.
   Внутренний мир может преобладать в человеке независимо от того, едет он на машине или идёт пешком - Владимир Сергеевич знал это как начальник, имеющий людей в подчинении. Жизнь постоянно преподносила ему уроки, которые учили его относиться к людям с уважением, независимо от их социального положения. Что касается его важного вида и нового «Мерседеса», который  давал  ему особый статус перед окружающими на дороге, то это все было по просьбе его «замов». Прохоров был очень простой, настолько простой, что иногда позволял себе и даже считал нужным остановить рабочий процесс у уборщицы в своем огромнейшем офисе и пригласить ее на чашку кофе для того, чтобы вникнуть в жизнь человека и по возможности помочь, если она в этом нуждалась. Он не считал для себя унизительным проехать в городском транспорте, а может даже наоборот, это было время, дарящее какие-либо наблюдения, которые могут пригодиться в его работе с персоналом. Но он также сам понимал, что директор промышленной компании должен иметь представительный вид. И у него это получалось. Плюс хорошее воспитание, которое давало ему возможность держаться спокойно, независимо от ситуации. Все это в совокупности позволило ему в своём новомь «Мерседесе» увидеть на светофоре солидного мужчину, который, с выраженной радостью на лице, остановившись на красный свет, наблюдал за тем, что происходит на пешеходном переходе.
   - Ну, что, погоняемся? - услышал Прохоров вопрос к себе из машины сбоку, которая сравнялась с ним также перед светофором.
   Он, увлёкшись размышлениями,  даже и не заметил её. Но было поздно, вопрос прозвучал. Повернув голову к собеседнику (а их в машине оказалось двое), водитель поймал себя на первой мысли, что если бы он заранее знал о том, что будет на временной стоянке, то, наверное, не опускал бы своё дверное стекло. Вторая мысль была противоположной первой. Он захотел осознанно вступить в диалог, увидев автора вопроса и его попутчика.
   В машине, которая остановилась рядом, сидели представители, так сказать, «золотой» молодёжи. Именно это заинтересовало Прохорова, так как это были его клиенты. Это была та молодёжь, которая все рабочие дни напролёт штурмовала отдел кадров с расчётом пройти собеседование для трудоустройства в «прохоровской» компании. Это были они, правильней будет сказать, их представители.
   Представители «золотой» молодёжи. Прохорову они были интересны, как представители необычной прослойки общества. На работе он был сдержан в своих действиях, так как все представители «золотой» молодёжи в основном были дети его товарищей. Если его положение в компании не давало необычной прослойке взлететь над ним, то здесь, на светофоре, никто не знал, кто есть кто. Все были равны, тем более на дороге.
   Владимир Сергеевич знал, что вся информация, выходящая из соседней машины, должна им делиться на пятьдесят процентов, потому что обычно все их разговоры, тем более с незнакомым человеком, ничего стоящего из себя не представляли. Обычно это были или угрозы, или, как в его случае, вызовы с провокацией. 
   В соседней машине были два патлатых молодых человека «шарнирной» сущности, вызывающего вида, ищущие вечернюю жертву для того, чтобы поразвлечься, и не просто поразвлечься, а с умыслом. Умысел у них был прост - это унижение. Прохоров был всегда готов к таким перепалкам, но только не здесь и не сейчас. Его положение в обществе позволяло поставить жирную точку в любом конфликте.          
   Но они были ему интересны. И скорее всего, как дети. Те, которые даже и не знали, что такое детство на самом деле. Те, которые осознанно вычеркивают слово «детство» из своей жизни для того, чтобы окружающие побыстрее уже начали считать их «решалами» этой жизни.
   У Прохорова взгляд на «решал» в соседней машине был не менее сочувственный, чем взгляд на родителей, переводящих своих малышей  через дорогу. Он понимал, что у этих молодых людей (а им было от восемнадцати до двадцати лет) еще предстоит многому произойти в жизни, чтоб они начали смотреть на неё с другого ракурса.
   Этих ребят он и не хотел отпускать, не пообщавшись, и в тот же момент понимал, что в данное время они ему не нужны, потому что быть униженным в конце недели ему точно не хотелось. И поэтому он отвечал тихо, спокойным голосом, как бы играя, и в тот же момент не давая повода к конфликту.
   - А смысл? - ответил Прохоров вопросом на вопрос.
   - Смысл? Да мы ушатаем тебя, вот и весь смысл, - ответил водитель, перегнувшись через своего товарища. При этом посмотрев на друга и поймав его взгляд, он подмигнул, улыбнувшись. Дождавшись ответной улыбки от своего пассажира, водитель заново перевёл внимание на Прохорова в ожидании ответа.
   Владимир Сергеевич понимал, что у него сейчас появилась возможность сказать этим двум молодым людям то, в чем они нуждались, то, чего, может, у них никогда и не будет по-настоящему. А если и будет такое же самое, то «золотое», то есть пустое.
   - У меня всё есть, то, что мне дарует радость: семья, дети, работа, - Прохоров посмотрел на светофор, увидев желтый свет, начал настраиваться на дорогу и, довольный своим ответом в конце диалога, задал вторично вопрос, опять повернув голову к собеседникам:
   - Смысл? - подчеркнув свою правоту в этом коротком, но, на его взгляд, очень важном для этих парней диалоге.
   - Сейчас ты узнаешь смысл! - заявил с соседней машины парень, который
был на пассажирском сиденье, при этом злобно ухмыляясь.
   Владимир Сергеевич поймал его взгляд. Кроме злобы, он в нём ничего не увидел. Это его никак не напугало, потому что он знал, что его ответ достиг своей  цели,  и это всё, что он сейчас увидел, было просто реакцией на происходящее, тем более, один звонок своим парням - и урок, как правильно себя вести со старшими, был бы проведен прямо здесь, на объездной дороге. Прохоров не видел угрозы вообще, тем более, он спешил домой, он устал.
   На дерзкую фразу он улыбнулся и,  переведя своё  внимание на зелёный свет светофора, нажал на педаль газа. Машина поехала.
   Все автомобили, стоявшие на светофоре,  выехали на объездную дорогу. Попытка Прохорова выехать на левую полосу, более скоростную,  не удалась, потому что с помощью ребят он начал получать объяснение слова «смысл». Они сразу принялись показывать свои намерения. «Тойота»,  в которой они ехали, выехала на левую полосу. Водитель машины делал всё, чтобы Прохоров не мог свернуть на эту же полосу. Но он сильно не переживал и не вёлся на провокации. Он был водителем с опытом и понял с первых «послесветофорных» минут, что начало происходить вокруг него. Владимир Сергеевич остался ехать на своей правой половине. «Тойота», которая была намного старше «прохоровской» машины, не уступала в скорости, и её водитель начал подрезать «Мерседесу», обгоняя и пересекая то на левую, то на правую полосу.
   Прохоров вёл себя спокойно, не вёлся на провокации и послушно ехал за «Тойотой». Он понимал, что его вызывают на гонку. Слева их уже начали обгонять машины,  Прохоров не спешил менять полосу. «Тойота» резко затормозила, дав шанс «Мерседесу» врезаться в её зад. Потом так же резко тронулась вперёд, не дав произойти столкновению. Это полностью взбудоражило Владимира  Сергеевича и вывело его из спокойствия, и он, дав на газ, решил обогнать соперника слева. «Тойотовский» водитель, ухмыляясь, позволил ему сделать это. Но от «Тойоты» ему все-таки оторваться не удалось. Она настойчиво вызывала его на гонку. Эмоции захлестнули его, и чтоб уйти от подрезавшей его машины, он возвращается на правую полосу.
   Организм начал требовать адреналина. Но обогнать не удаётся. Он начинает понимать, что машина соседей сделана именно под гонки, и что ему не удастся от них просто так избавиться. Ребята пересекают также полосу, подрезая его.   
   Владимир Сергеевич увидел, что его уже затянули в опасную игру, которая называется «скорость», но он ничего не мог с собой поделать, решив наказать их. Когда они догнали идущую впереди машину, Прохоров сообразил, что если он резко вернётся на левую полосу и даст на газ, то вырвется вперёд, потому что ребятам мешала газонуть идущая впереди машина, и если они последуют на левую полосу за ним, то им грозит столкновение со встречной машиной, перед которой Прохоров решил проскочить и вернуться на правую полосу перед машиной, за которой ехали ребята. Он рискнул и сделал то, что задумал, единственное, он ошибся в мышлении ребят. Они также решили проскочить, потому что понимали: они потеряют «Мерседес» в этой гонке раз и навсегда. И случилось то, чего Прохоров не ожидал. Ребят сметает встречная машина. Произошло столкновение «Тойоты» и встречного «Фольксвагена». Обе машины в хлам. Это всё Прохоров видит у себя в зеркале под лобовым стеклом
   Владимир Сергеевич останавливает машину, выходит из неё и возвращается пешком к месту аварии. Он ничего не понимает, что происходит, потому что  находится в шоковом состоянии. Он понимает одно: ему надо к ребятам, нужно их спасать. Но когда он подошёл к разорванным машинам, то понял, что спасать уже некого. Он видел жуткую картину. Капала кровь как с одной, так и с другой машины. В «Фольксвагене» был один водитель,  и он ещё дышал, но ребята с «Тойоты» были  мертвы. Машина улетела с трассы, и когда Прохоров подошёл к ней, его начало трусить от увиденного.  Куски тел лежали в разбитой машине. Всё было залито кровью. Прохоров был на грани потери сознания. Он сел рядом с остатками тел ребят, он ничего не слышал, что начало вокруг него происходить. Он  ясно видел себя виноватым в происшедшем, и он не мог понять, как ему теперь с этим жить дальше. Его мучили только два вопроса: «Зачем я повёлся на эту игру? И как теперь с этим жить, ведь я даже не подсудный человек?"