Секретик-78

Две малышки 7-8 лет копошились в дальнем углу двора девятиэтажного жилого дома. Девочки сидели близко друг к другу, касаясь головами, образовывая яркое цветастое пятно на фоне серого асфальта и таких же серых стволов деревьев с опавшей листвой. Одна малышка была в оранжевом пальто и в белой шапочке с длинными завязками, а другая в бордовом пальто с шерстяным платком в клетку на голове. Обе склонились над ямкой, которую с трудом выковыривали тонкими веточками в сухой и плотной земле. Выкопав ямку, и оценив имеющееся у них богатство в виде фантиков, фольги от конфет, парочки цветных пластмассовых шариков и осколков от красной коробки, они о чем-то вполголоса стали совещаться. Малышки оглядевшись, посмотрели в сторону скамейки у подъезда, на которой сидела пожилая женщина с книгой в руках. Тётя Ева, так звали женщину, увлечённо читала и как будто никого не замечала кругом. Пошептавшись, малышки крадучись направились к лестнице, которая вела со двора на улицу. Добравшись до цели, они громко топая ножками в ботиночках бегом спустились по лестнице и побежали вниз по улице так, как будто за ними кто-то гнался. На углу соседнего мяхялля* размещался стекольный магазин. Именно ради коробки со стеклянными отходами от резки, которая стояла снаружи магазина, девочки и прибежали сюда. Малышки сосредоточено искали в коробке мелкие стёклышки. Найдя среди обычных стёкол обрезки рельефного коричневого стекла, малышки от радости застрекотали. Набрав мелкие стёкла в карманы, а стекла покрупнее держа в руках, девочки побежали по улице вверх, обратно к дому. На лестнице они обогнали пожилую женщину, соседку с 3-го блока. Во дворе было всё также тихо, похоже их побег никто не заметил. Вернувшись к ямке, девочки стали собирать в кучу стеклышки, некоторые из которых они ещё больше размельчили. Вдруг малышка в оранжевом пальто ойкнула - она поранила пальчик стеклом, и из тонкого пореза потекла кровь. Ей было больно, но хуже было то, что надо идти домой и обработать рану, а бросать начатое дело очень не хотелось. Малышка в бордовом быстро приняла решение - она стала отрывать шелковую подкладку кармана своего пальто. Кусочком ткани девочки забинтовали кровоточащий пальчик, и продолжили свою важную миссию. Стеклянная пирамида вперемешку с фантиками и пластмассовыми осколками на дне ямки была готова. Сверху они положили стекло покрупнее и долго счастливо смотрели на сотворенную ими композицию. Потом сбоку закопали окровавленный кусочек ткани и сверху засыпали ямку землёй. Положив ладошки на бугорок земли, малышки начали ритуальный обряд принесения клятвы:
- Никогда... Повторяй за мной - никогда и никому я не скажу про наш секретик! Клянусь! - быстро тараторила девочка в клетчатом платочке. 
- Клянусь! - отвечала девочка в белой шапочке.  
- И никогда я не забуду про наш секретик и про этот день! Клянусь!
- Клянусь!...

... Стояла типичная бакинская декабрьская погода. Вроде по календарю наступила зима и температура установилась на отметке плюс 10 градусов, но безветрие и яркое тёплое солнце создавали ощущение осени. 3-х блочный многоквартирный девятиэтажный жилой дом был заселён годом ранее. Серо-голубой дом с длинными балконами был образцом строительства брежневской эпохи, никакого внешнего декора не было и потому архитектурной ценностью не обладал. Своей новизной и размерами здание диссонировало с окружающими его старыми одноэтажными домами с плоскими крышами и с внутренними двориками. У дома тоже был свой большой асфальтированный двор с озеленением - кипарисами по периметру и тополями перед домом. Во дворе была небольшая детская площадка, которая состояла из песочницы, трёхсторонней широкой металлической лестницы и качелями. Также у дома была своя котельная с насосами для подачи воды. Въезд во двор посторонним машинам преграждала калитка. Внешне дом не отличался от обычных многоквартирных жилых домов эпохи развитого социализма. Но жильцами соседних домов он воспринимался чужеродным и претензионным, и не столько из-за своих габаритов, сколько из-за жильцов - дом был ведомственным и в нем проживали представители советской партийной номенклатуры.

На первом этаже "девятиэтажки", как называли жильцы соседних домов, размещался большой детский магазин "Чебурашка" с игрушечным отделом и отделом канцелярских товаров. Самое интересное, что несколькими кварталами ниже размещалась знаменитая в городе детская аптека, которая тоже называлась "Чебурашка". И чтобы это не вносило конфуз, местные жители называли магазин "игрушечным под девятиэтажкой". В девятиэтажке были лифты и к ним был приставлен штат лифтеров. Лифтерами в три смены работали люди пенсионного возраста, и их основной работой было принятие заявок о поломке лифтов. Для них было оборудовано помещение с телефоном на первом этаже, которое состояло из комнаты и санузла. Но лифтеры, в основном, проводили время не в лифтерской, а во дворе, сидя на скамейках. И в силу своей доброты и человечности были нештатными смотрителями за детьми, играющими во дворе. Дети дружили с тётями Клавой, Нюсей, Евой, Мирой, Полей и дядей Леней и четой Эфендиевыми. Частенько скамейки объединялись и дети, сидя в компании с лифтерами, рассказывали свои детские истории и слушали истории пожилых людей. И неизменно рядом с ними лежал серый дворовый кот Вася, который царственно позволял себя гладить детворе. 

Лифтеры следили, чтобы детей жильцов вверенного им дома не обижали дети из окружающих дворов. А поначалу такие проблемы были. В первое время детская площадка была оккупирована чужими детьми и именно качели первые пали от необъяснимой враждебности. Больше качелей в этом дворе не устанавливали. Лифтеры стоически защищали двор, но чаще всего защищали лифты, которые детвора с улицы воспринимала как бесплатный аттракцион. Со временем ажиотаж вокруг двора и лифтов "девятиэтажки" поутих и "свои" дети стали спокойно играть во дворе под присмотром лифтеров. А лифтёрская превратилась в детско-лифтёрскую штаб-квартиру - там пили воду из-под крана, пользовались санузлом, таскали воду для куличиков из песка или играли в непогожий день. Дружба детей с лифтерами включала в себя совместные прогулки вокруг дома - девочки любили прогуляться в игрушечном магазине, особенно в день завоза новинок. Для мальчиков любимым был экстрим - спуститься с дядей Леней в чёрный подвал здания, который был задуман как бомбоубежище. По прошествии некоторого времени дети из "девятиэтажки" стали дружить и с детьми соседних дворов, особенно с теми, с кем учились в одной школе или в одном классе и междворовой антагонизм постепенно сходил на нет...

Ева начала работать лифтером в "девятиэтажке" не с самого начала заселения этого дома. О не пыльной работе в доме с новыми лифтами, которые работали без перебоев, о хорошем коллективе, и о неплохой надбавке к пенсии ей рассказала знакомая. По началу Ева настороженно относилась к жильцам, среди которых были и такие, кто занимал высокие посты. Ее наблюдения подтвердили ожидаемое - некоторые с напыщенностью носили себя, не чувствуя земли под ногами. Но были и другие, дружелюбные, которые относились с уважением к пожилым людям и это открытие её удивило и подтвердило веру в бакинцев. С этими, как она называла их, "воспитанными" людьми, Ева познакомилась через их детей, которых считала зеркалами своих семей.

Сама Ева была девочкой, когда во время Второй Мировой войны её вместе с другими детьми из блокадного Ленинграда тепло принял Баку. Она со всей пылкостью юного сердца влюбилась в Баку и в его жителей - они были такими душевными и хлебосольными. А им, детям пережившим ужасы войны, голода и гибели родных и близких, так нужна была эта сердечная теплота, которой бакинцы щедро одаривали ленинградских детей. Ева после окончания войны не уехала из Баку - она осталась жить в этом южном городе, в котором окончила вуз, полюбила сокурсника фронтовика, создала с этим азербайджанским парнем счастливую семью. И вот, спустя годы, выйдя на пенсию, Ева чувствовала себя все ещё полной сил для работы и нашла занятие на несколько часов раз в три дня.

В этот декабрьский день во дворе играли как раз "воспитанные" дети, которые Еве очень нравились. Малышки были одногодками, тёзками - их обеих звали Сабинами, и даже их дни рождения были с разницей всего лишь в несколько дней. Девочки подружились с первого дня переезда в дом, тогда они были ещё сладкими малышками детсадовского возраста.

В школы они пошли разные - одна Сабинка пошла в музыкальную школу имени Бюльбюля*, а другая в школу, в которую ходили почти все дети этого дома, в 174-ую школу. Но разные школы на их дружбе не сказались. Девочки жили в разных блоках, и было иногда забавно наблюдать, как вдруг одна из них вылетала из блока как пробка шампанского и бежала в соседний подъезд, попутно громко здороваясь с лифтерами. Потом из того, другого, подъезда вылетали они уже обе, хором здоровались и бежали к песочнице. Сабинки были разные и внешне, и по характеру. Будущая музыкантка была ростом ниже, шустрая и тараторка, говорила быстро и чётко. Очень болезненно относилась к любой несправедливости - бросалась устанавливать порядок, как амазонка в бой. Другая была повыше и поспокойней, любила больше слушать, чем говорить. И, если её подруга по каким-то причинам не вышла во двор, она могла спокойно сама играть во что-то своё воображаемое. Когда маленькая Сабинка в компании детей начинала решать какие-то спорные моменты, другая Сабинка молча стояла рядом с ней и всем своим видом призывала прислушаться к её подруге. Если обижали высокую Сабинку в отсутствие маленькой, она никогда не устраивала разборок, просто отходила в сторону и только видом демонстрировала несогласие и обиду. Так девочки и росли, дружа и играясь во дворе.

Ева предпочитала сидеть на свежем воздухе на скамейке во дворе, подставляя себя солнцу, чем проводить время в лифтерской. Она читала книгу и поглядывала, как Сабинки копошатся под деревьями. Кот Вася возлежал около ног Евы. Вдруг малышки бочком двинулись к лестнице. Обычно по этой лестнице дети идут или за семечками на 2-ую параллельную* улицу, или за стёклами на 1-ую параллельную. Дети двора обожали играть в "семь стёкол" и постоянно таскали обрезки из стекольного магазина. Но сейчас во дворе были только две девочки, в "семь стёкол" вдвоём не поиграешь. "Неужели за семечками идут?". Ева поднялась со скамейки и прошла вслед за девочками. Те побежали вниз по улице. "За стёклами", - поняла Ева. Дождавшись пока девочки не показались около котельной, Ева медленно вернулась на скамейку. Проходя мимо дома, она поприветствовала жительницу Зину, которая стояла на балконе второго этажа. Малышки появились во дворе и опять бегом побежали к тополю у песочницы. "Почему дети не ходят, а бегают? В них столько энергии!", — подумала Ева, открывая книгу на нужной странице.

Зина выходила подышать воздухом на балкон по несколько раз в день. Хотя она жила на втором этаже, спускаться во двор она не любила. Тем не менее Зина была одной из самых коммуникабельных жительниц дома. Стоя на балконе, Зина любила наблюдать за происходящим во дворе, попутно она общалась или с соседкой из смежной квартиры, или с лифтёрами. Свои дети у неё были взрослые - оба сына были студентами. Тем не менее многих дворовых детей она знала по именам, и иногда, если под её балконом разыгрывались жаркие споры, она даже вершила судейство, при этом широко улыбаясь. Зина была круглолицей красивой башкиркой со смеющимися узкими глазами. В Баку она приехала вместе с высоким видным азербайджанцем, который демобилизовавшись после двух лет службы в Башкирии, увёз её, красивую тоненькую девушку, к себе на родину. В Баку с её именем Зяйняп происходило много курьёзов. Башкирское имя имело азербайджанский аналог - Зейнаб. И при знакомстве кто-то обязательно удивлялся странному произношению популярного имени и пытался поправить. В какой-то момент Зяйняп стала называть себя просто Зиной, а это имя ни у кого никаких вопросов не вызывало. 

Квартиру в "девятиэтажке" муж Зины, сделавший карьеру в советской журналистике и став главным редактором партийной газеты "Коммунист", получил годом ранее. Зина была образцовой женой и матерью - закончив все домашние дела, ждала мужа с работы, стоя на балконе. Потом она также ожидала приход каждого из сыновей. Постепенно Зина, укутанная в тонкий шерстяной платок с бахромой и крупными цветами, стоящая на балконе с приветливой улыбкой на лице, стала символом двора.

В этот декабрьский день Зина, как обычно, вышла на балкон подышать воздухом и увидела, как две подружки, две малышки, убежали со двора по лестнице. Ева, лифтёрша, поднялась со скамейки, прошла через весь двор по направлению к лестнице, постояла какое-то время у барьера, и потом также медленно вернулась к скамейке. Кот Вася шёл рядом с Евой с неизменно царским видом. Проходя мимо второго блока, Ева, глянув на балкон, поздоровалась с Зиной. Ева была интеллигентной женщиной, постоянно что-то читала. И даже читая, она видела, чем дети занимались во дворе, вовремя пресекала какие-то недоразумения. Зина задумалась, а знают ли родители этих детей, спокойно отпуская во двор своих чад, что там, во дворе, за ними, как няньки в детском саду, следят лифтёрши?

Родители этих девочек были современными работающими людьми. Когда они, возвращаясь после работы, появлялись во дворе дома, обе малышки с радостными криками бросались через весь двор приветствовать каждого из них. Первыми с работы возвращались их мамы. Мама Сабинки-тараторки была невысокой прехорошенькой женщиной, спокойной и приятной в общении. Она всегда вежливо здоровалась с лифтёрами и с Зиной, и её тихий голос располагал к душевным разговорам. Постояв во дворе пару минут, она шла домой.

Через какое-то время появлялась мама высокой Сабинки. Это была красивая азербайджанка среднего роста и с хорошей фигурой. Она часто ходила в брюках, чем поначалу удивляла Зину. Что-то было особое, не стандартное, в этой женщине в брюках, которые не были широко распространённым предметом одежды среди азербайджанок того времени. Но очень скоро женщина с голливудской улыбкой и красивой речью интеллектуального человека стала нравиться и Зине, и лифтёрам, особенно Еве. После короткой светской беседы с сидящими на скамеечке, и она тоже шла домой. Но прежде, и та и другая мама клятвенно обещали позвать свою дочку со двора не раньше, чем будет готов ужин. Это был какой-то неизменный ритуал по выторгу времени на игру, свидетелем которого становились все присутствующие во дворе. 

Папы приходили гораздо позже и чаще бывало, что к их приходу малышки давно уже были дома. Но в те редкие случаи, когда какой-то из отцов приходил домой по раньше и заставал играющую дочь во дворе, о его приходе узнавали все соседи. Радостный крик "Папа!" эхом звучал во всей округе. Зина с неизменной улыбкой на лице наблюдала эти традиционные приветствия детей и радовалась за детей и за родителей. Всё в их поведении говорило о мире и любви, которые царили в этих семьях. 

В этом же дворе среди детворы были такие дети, которые предпочитали быть незамеченными своими родителями. Или были такие, которые из весёлых живых детей при виде родителей, особенно отцов, резко превращались в скованных и заторможенных. Характер родителей проглядывался не только по реакции на них детей, но и по походке и манере перемещаться. Были такие, которые в упор никого не видели во дворе. Зина всякий раз удивлялась, как им удаётся не замечать окружающих. А были и такие, которые замечали, и даже оценивающе оглядывали, но не считали нужным здороваться или отвечать на приветствие. Наверное поэтому Зине обе Сабинки и их семьи были симпатичны - в них проглядывала человечность и интеллигентность.

По лестнице во двор тяжело поднималась высокая женщина лет 55-ти с пышными красными волосами под тонкой газовой косынкой серого цвета с люрексом. В руке у неё был ридикюль и она стоически преодолевала ступеньки. Основной причиной, по которой её, Фатимы ханум, муж уговорил переехать в этот дом, было наличие в нём лифта. Лифт действительно плавно поднимал на восьмой этаж, спасая больные ноги женщины от нагрузки. Но их блок был третьим, ближе к лестнице на улицу. Во двор можно было войти и с другой стороны, по менее крутому подъему, однако в этом случае надо было идти дольше и пройти через весь двор. А быть обозреваемой, как ей казалось, всеми жильцами "девятиэтажки" Фатима ханум не желала. Поэтому она предпочитала путь покороче. 

Переезд в этот дом для Фатимы ханум был второй. В первый раз она из отчего дома переехала в Дом Учёных*, расположенный на проспекте Нефтяников, выйдя замуж за молодого партийного работника, успешно строящего свою карьеру. Дом Учёных был архитектурным зданием, одним из красивейших жилых домов, построенным в послевоенном Баку. Располагался он прямо напротив бульвара с видом на памятник "Бахрам Гур". Рядом же были фуникулёр, бакинская Венеция и знаменитая гостиница "Старый Интурист".

Фатима ханум прожила в этом доме чуть больше 30-ти лет. Родила и вырастила двух сыновей, женила старшего и там же родилась её красавица внучка. Вся её жизнь прошла в красивейшей части города, в уникальном доме, с именитыми соседями - с цветом азербайджанской интеллигенции, профессурой и самим Рашидом Бейбутовым*. Весь её маленький мир был сосредоточен на небольшом пятачке - детский садик во дворе дома, школа через квартал, дом пионеров имени Гагарина в паре шагов, также в пешем ходу здание Центрального Комитета КП, где работал её муж. Филармония, Зелёный Театр, Гюлюстан, губернаторский сад и бульвар - все рядом. А то, что было за пределами её мира, она воспринимала как чуждое. Разъехаться со старшем сыном им конечно же надо было - молодая семья должна жить самостоятельно, а жить вместе было тесновато. И Фатима ханум приняла непростое решение - оставить обжитую квартиру сыну, чтобы молодая гялин* могла растить её внуков в лучших условиях.

В новом доме была большая современная квартира, но из-за расположения здания Фатиме ханум казалось, что она попала на другую планету. С высоты восьмого этажа с балкона её квартиры открывался вид на сотни плоских крыш, залитых чёрным киром. Где-то вдалеке виднелась парашютная вышка с электронными часами, обозначая набережную и за ней видна узкая полоска моря. Редкими островками виднелись дома, которые были чуть или значительнее выше малоэтажек вокруг - 17-ти этажное здание около метро Низами, мечеть Тезя Пир, "Пятиэтажка" и ЦУМ. А ведь глаза Фатимы ханум привыкли видеть совсем другую панораму. Конечно же, переезд для неё обернулся стрессом. С соседями она не общалась, потому что она никак не могла с ними познакомиться. В этом доме не было принято сидеть во дворе тёплыми вечерами, с соседями никак не пересечься на вечерних прогулках по бульвару. Она себя чувствовала неуютно в новом доме. 

В этот декабрьский день она возвращалась домой с мероприятия у старых соседей. Она почти дошла до конца первого лестничного пролёта, как её обогнали две девочки - одна в бордовом, другая в оранжевом пальто. 
- Здравствуйте!, — поздоровалась первая девочка. Фатима ханум не успела ей ответить, как послышался голос второй девочки:
- Здравствуйте! 
- Здравствуйте. 
Малышка в оранжевом пальто почти преодолела второй пролёт, как почему-то остановилась и повернулась к Фатиме ханум. Женщина увидела хорошенькое личико с большими карими глазами и пухленьким ротиком, которое обрамляла белая шапочка из искусственного меха с длинными завязками. Девочка смотрела на Фатиму ханум странным светлым взглядом, протянула ручку и сказала:
- Неня*, давайте я вам помогу. 
Фатима ханум посмотрела на протянутую руку малышки, в другой ладошке она держала несколько стёкол и наконец произнесла:
- Спасибо, мне помощь не нужна.
Девочка спустилась пару ступенек и предложила свою руку как опору. Фатима ханум несказанно удивилась уверенности ребёнка в себе и в своей силе. Но она не оперлась о руку девочки. У неё в уме пронеслось: "Надо девочку предупредить, что со стёклами не играют. Можно порезаться."

Но вслух она ничего не произнесла. Девочка пройдя несколько ступенек с Фатимой ханум и поняв, что той помощь не нужна, побежала наверх, где её ждала девочка в бордовом пальто и в клетчатой шерстяной косынке. Когда Фатима вышла на площадку двора, она увидела бегущих девочек в сторону песочницы, впереди спину женщины в толстом длинном коричневом пальто и серым котом рядом, женщину в платке с цветами на балконе. Фатима в сердцах повторила фразу, которую бывшая соседка недоуменно сказала ей:
- Ай, Фатима! Как вы могли туда переехать? Это же конец географии!

... Секретик получился необычным и красивым. На дне были блестящие фантики от конфет, на них была сооружена маленькая пирамида из стёкол. Кое-где были положены цветные пластмассовые кусочки. На самом верху лежал кусок стекла побольше, образовывая некую витрину, под которой прятались подземные сокровища. Девочки зачарованно смотрели на сотворенную ими композицию и в стекле отражались два счастливых детских личика, освящённых зимним солнцем. Это был декабрьский день 78-го года...

Naila Turgud
18.12.23
Baku

мяхялля - квартал (азерб.)
1, 2 и т.д. параллельные улицы - дореволюционные названия улиц
Рашид Бейбутов - Азербайджанский эстрадный и оперный певец, актёр.
Неня - бабушка (азерб.)