Рыночное исследование женского взгляда

Москва. Старый Арбат. Недалеко от знаменитого театра.
Я сижу на раскладной мини-табуреточке спиной к дому.
Мимо меня по Старому Арбату идёт поток в котором угадываются прогуливающиеся иноземцы, наши отдыхающие приезжие, местные бандиты, просто москвичи…
Сегодня я исследую женский взгляд.
Мне важно понять, насколько он зорок, цепок и внимателен.
Западные исследования мне не интересны.
Ничего они не понимают в реальной «рыночной» ситуации.
Нам предстоит продавать Ничто за живые рубли.
Не за талеры, не за далляры, не за доллары.
И первым делом надо срочно разобраться с самым важным вопросом: с объявлением, что мы наше Ничто выставили на продажу.
Это во время СВО начнут выяснять детали артиллерийской дуэли.
Это уже сейчас научатся: выстрелил и сменил позицию.
А мне приходилось осваивать эту «науку» в кровавые девяностые.
Когда сначала убивали, а уже потом разбирались кого и за что.
Вообще я ищу супер-текст.
То есть такой текст, после которого последует мгновенное обращение за моим Ничто.
Потому я каждые пятнадцать минут меняю текст.
Но для начала я занят самым трудным вопросом: насколько далеко женский глаз видит и способен читать моё сообщение, какими буквами и каким цветом его рисовать.
У меня в рабочей сумке, которая отдыхает прислоненная к стене рядом с моей опорой лежит толстенькая пачка листков формата А4, набор фломастеров, карандашей и цветных шариковых стержней. Имеется и рабочая подкладка для «чистописания».
В общем работаем!
Я абсолютно один.
Я понимаю, что мои «сообщения» читают и мужчины и в первую очередь братва и «контролёры от Хозяина территории».
Выставить сообщение, это всё равно, что открыть огонь.
Меня быстренько вычисляют и подходят совсем не Женщины.
Лениво интересуются и я также лениво отвечаю, что отдыхаю и проверяю, на что «клюют».
Поскольку я не беру за показ денег меня вроде бы оставляют в покое, но я прекрасно знаю: я под прицелом внимательных и очень недобрых глаз.
Этим недобрым злым-презлым глазам глубоко на… на то, что я двое суток не ел и трое суток толком не спал.
Им важно, чтобы я не взял здесь ни одного рубля.
За каждый мой честно заработанный рубль контролер отдаст братве два из собственного кармана. Потому что он тоже знает, что его «работу» контролируют и контролируют зорко.
Я на чужой территории и обязан считаться с реалиями. Иначе на меня случайно наедет грузовичок. Помнёт не насмерть но так, чтобы я оставшуюся часть своей грешной жизни провёл в инвалидной коляске.
В общем исследую рискуя всем.
Женщины спешат по своим делам и я вижу: читают!
Читают с двадцати метров листочек формата А4 с текстом написанным неровными печатными буквами! Бросают взгляд, на лету хватают суть и спешат дальше.
Я терпелив. Постепенно я выясняю для себя неожиданное: они читают с двадцати четырёх метров и мгновенно оценивают текст написанный шариковой ручкой, то есть весьма тонкие линии!
Я меняю тексты и считаю про себя число задержек взглядов за минуту.
«Ваш гороскоп» - одна задержка за пять минут. А проходит порядка тридцати женщин!
«Хотите улыбнуться?» - две задержки за пять минут.
«Скидка 40 процентов!» - четыре задержки за пять минут
Пока не останавливается ни одна.
«Может рыбки?» - одна остановилась и повертела пальчиком у виска. Две задержки.
«Хорошо. Я согласен» - пять обращений за пять минут. Но мельком: взгляд, задержка шага, поворот головы и ускорение по прежней траектории.
«Редкое лекарство» - первое прямое обращение и семь задержек за пять минут.
- Какое лекарство? – она явно интересуется.
- От тоски и одиночества. – я дружу с юмором с детства. Но он со мной не хочет знаться.
Она сердито качает головой махает рукой и идёт дальше своей дорогой.
Пора переходить от опытов со шрифтами и цветом к опытам с текстами «на убой».
Я понимаю, что уже скоро меня отсюда настойчиво попросят.
«Лекарство» не самый удачный термин. Могут подумать и о нехорошем.
«Какой смертью вы не умрёте в этом году?»
У меня очередь!
На Старом Арбате ко мне стоит очередь.
Ничто продаётся как никогда хорошо.
Рубль за птичку!
Всё!
У меня не глаз, а алмаз.
Группу из милиционера и двух «конкретных» я просекаю за семьдесят метров.
Они не в курсе, что я умею испаряться мгновенно.
Потому что здесь до ареста или задержания минута максимум.
Но с гроссмейстером по исчезновениям эти неопытные специалисты не совладали.
Да! СССР величайший Учитель.
Свердловская шпана - самая серьёзная шпана в мире.
Я натренирован в самом криминальном городе Советского Союза.
А родился я в столице Гулага.
Не политической, не юридической.
В реальной практической самой-самой настоящей.
И под моей «атласной кожей бежит отравленная
 кровь», как писал великий русский поэт Николай Гумилёв своей несравненной Анне Ахматовой.
За что, кстати, и был расстрелян.