Вагон неприятностей или Ванна в золотом эквивалент

            

               
                Крик звенит, заполняет лестничную клетку. Звук шарахается по пустым углам, бьется в стены испуганной птицей и, взлетев к потолку, обрывается вниз, на мою голову.
  - Тата! А деньги? Деньги-то я тебе не дала!
Как всегда! Отправляя меня в магазин за покупками, мама  дает тысячу наставлений и рекомендаций: что купить и чего не покупать ни за что, как проверить свежесть продукта (пощупать, потрогать, понюхать, поглядеть), сколько взять и с какого конца это  попросить отрезать. О деньгах она вспоминает обычно после того, как я выхожу за дверь. Приходится возвращаться.
Тата – это я . Вообще-то – Татьяна, но дома меня зовут так, как звали в детстве. Наверное, так будет до глубокой моей старости, пока мама будет со мной.
 Бедная мама уже две недели вертится юлой. Она  устраивает свадьбу. Подняла на ноги всю родню, включая самую  дальнюю. «Всеобщая и полная мобилизация!» - шутит Боря. Он мамин муж уже почти два десятка лет, а я так и зову его по имени, как в первый день нашего знакомства.
Боря трудится, словно  раб на плантации. Все тяжести перетаскивает он. Транспорт, необходимый в подготовительном процессе, тоже на его совести. Мама рулит этим процессом, не жалея ни себя, ни других.  Мне тоже достается - не гляди, что я невеста.
 Вооруженная вместительной сумкой и маминым кошельком, я спускаюсь на первый этаж. Теперь  надо ступать осторожно.  Здесь ступенька обломана. Не один раз я спотыкалась, даже ногу растянула. Бабульки из нашего подъезда регулярно пишут в ЖЭК, но воз и ныне там.
В полутьме, ступая бочком, обхожу опасное место. Почему–то никому и в голову не приходит повесить тут лампочку.  В «тамбуре» между двумя дверьми  подъезда тьма становится кромешной, только узкая полоска света под   входной дверью служит орентиром. Три шага, скрип пружины  и  - вот оно , Солнце!
 Июньский день устал. Тяжело дышит зноем и запахом пыльных тополей. В кафешке напротив под поникшими красными зонтиками сидит компания парней, одуревших от  жары и пива. Ни ветерка, полный штиль. 
 Скорее в универсам, в прохладу. Там под потолком легким бризом дуют кондиционеры. Там витрины с замечательным ледяным мороженным! Только надо сначала  выполнить  заказ.
  Так: две булки «Бородинского» и две – белого . Батон «багет» – тоже два. Булочки с изюмом есть?  Ага, вот они… Восемь штук.
 - Растолстеть решила ?  - раздался голос над самым ухом.
Я обернулась и уперлась взглядом в торс. На торсе, весьма добротно скроенном, была натянута спортивная майка с эмблемой клуба  «Реал». Выше эмблемы обнаружилась довольно мощная шея. А еще выше – широченная, лучезарная улыбка.
- Лешка!!!
Это был именно он. Мой бывший одноклассник Лешка Ельцов по прозвищу Чебурашка. Сколько я его помню, он был маленьким, худеньким, с большими торчащими ушами на круглой, как шарик, голове. В первых трех классах я его не замечала. В четвертом и пятом  я его ненавидела. Лешка с друзьями подкарауливал меня возле школы и бил портфелем по голове. Очень больно. Я плакала, жаловалась маме. Боря учил меня драться, чтобы я могла себя защитить. Но врагов было слишком много и я снова возвращалась из школы с синяками.
Я мстила Лешке, как могла. Я жаловалась на него учительнице, ломала его ручки и карандаши, особенно когда знала, что они понадобятся, рвала его учебники и дневники, мазала низ парты вазелином (у Лешки была манера обтирать коленками  внутреннюю часть парты), я дразнила его, высмеивая его огромные уши и доводя его до белого каленья своими язвительными замечаниями. Но однажды, в седьмом классе, я увидела, каким долгим взглядом  он смотрит на меня и этот взгляд положил конец нашей вражде.
Между нами установилось какое-то стыдливое перемирие. Мы больше не дрались, но и не дружили. Мы не смотрели друг другу в глаза, не здоровались при встрече, никогда не танцевали вместе на  школьных дискотеках. Мы словно заключили негласный договор и каждый соблюдал его условия: я  молча уважала Лешкины чувства ко мне, а он молча   страдал от первой любви, не смея надеяться на взаимность.
Потом был выпускной бал. Лешка взял мою руку и только собирался что-то сказать, как налетели мои подружки и утащили  фотографироваться. А потом я узнала, что Лешка поступил в Академию  и будет учиться в Москве. Так мы потерялись на целых четыре года.

   – Лешка! Это ты? Это ты?!? Неужели это ты?!   
    Я разглядывала  его, не скрывая своего удивления. А он разглядывал меня. И, похоже, поражен был не меньше.
- Да!- сказал он наконец,- Ну, ни-и-чего себе! Вот это встреча! А я стою, смотрю – Таня или нет?
-Ты изменился.- сказала я.
-Вот, - засмеялся Лешка, - немного подрос!
Какое там «немного»? Десятиклассник Лешка был на полголовы ниже меня, в то время как Лешке сегодняшнему я едва доставала до плеча.
- Как здорово, что я тебя встретил!
 Я рассчиталась.
 Мы отошли от кассы. Лешка подхватил мою сумку:
 - Давай, донесу!
Сумка была легкой, но я не стала возражать.
Мы пошли, смеясь и болтая, по раскаленной солнцем улице. Лешка был явно рад нашей неожиданной встрече.
У него, оказывается, потрясающе красивые глаза! В школе я этого не замечала. Такие необыкновенные, лазурно-синие, с пушистыми ресницами, выгоревшими на солнце! Я глядела в них, не отрывая взгляда. Я тонула в них, как в море…
У подъезда мой провожатый остановился, протянул мне сумку и спросил:
- Ты зачем столько хлеба-то набрала? Гостей, что-ли, ждете?
 - Гостей ждем, - ответила я, - тетя Полина  приезжает с мужем и сыновьями. И еще родственники – всего восемь человек на двух машинах.
 - Ого!  А что-за повод? Юбилей, что-ли?
- Нет, не юбилей. Свадьба. Я замуж выхожу.
-Ты? Замуж? –лицо у Лешки тут же изменилось.  Сначало возникло изумление, потом  горькая досада .  – Но почему???
-Что – почему? Разьве я не могу замуж выйти? – спросила я.
 - Я думал, что ты выйдешь замуж за меня! – заявил вдруг Лешка .
   Вот тебе раз! Четыре года от него не было ни слуху, ни духу и вдруг -  пожалуйста! Он, оказывается, готов  на мне жениться!
- Ты, кажется, меня не приглашал … - начала я, но Лешка не дал мне договорить.
-  Вот, как раз хотел пригласить! А ты…
Повисла неловкая пауза. На душе у меня  стало нехорошо. Я вдруг отчетливо поняла: не надо мне идти за Колю. Ну вот -  не надо, и все! Замужество будет ошибкой. Не знаю, откуда пришло это понимание, но мысль появилась в моей голове  абсолютно четкая, отлично сформулированная и не требующая никаких доказательств.
Аксиома, а не мысль! От нее, (мысли), я даже испытала легкий шок.
Но как же быть? К свадьбе все приготовлено. Приедут гости… Коля, мой жених, тоже не заслужил  от меня такого  плевка в душу… Нет, теперь уже поздно! Раньше надо было думать.
Лешка вдруг сделал шаг вперед, взял меня крепко за плечи:
- Неужели я опоздал? Ну нет, черта с два!  Я тебя украду! Прямо со свадьбы, а? Я серьезно. Приеду и украду!
В синющих Лешкиных глазах  появилась вдруг такая решимость, что я поняла: этот – точно украдет!
- Но как же? - я растерялась, - ведь завтра… а гости…? Люди приедут, кафе заказано…Как же я могу? «Господи, что я говорю!?» - пронеслось в голове. Но было поздно.   
Он оттолкнул меня, почти отшвырнул.
-Ну да, ну да…- ухмыльнулся зло, глянул исподлобья, заёрничал:            - Ну, если кафе заказано, тогда  конечно!.. Ха, кафе! Кафе…
 Постоял минуту молча, пытаясь справиться с собой. Ему это удалось. Лешка заулыбался деланой улыбкой и сказал ехидно:
- Ничего, Татка, подожду, пока ты овдовеешь!
-_Да ты что !?  -возмутилась я . - Как у тебя только язык повернулся такое брякнуть!
- Ха-ха! Шучу, шучу!  Нет, я на самом деле желаю тебе счастья и … это… в общем, любви и согласия. Так кажется, говорят в таких случаях? - продолжал ёрничать и кривляться Лешка. - Живите долго и счастливо. По отдельности, желательно! А ты старых друзей не забывай! -   он  скорчил рожу и добавил голосом мультяшного волка: - «Ну ты заходи, если что!»
И, повернувшись круто на каблуках, пошел прочь. Я смотрела, как он удалялся, засунув руки в карманы, я хотела, чтобы он обернулся. Интересно, услышит он мое желание или нет?
Услышал. Оглянулся, взмахнул рукой и исчез за углом.

  Она вошла и остановилась в дверях на мгновение. Кто-то сзади толкнул ее, желая войти, но она даже не обернулась, только отошла в угол зала ожидания. Никто не обращал на нее внимания. Обычная девчонка, одетая в футболку и спортивные брюки, с бейсболкой на голове. Таких тысячи. Солнечные очки скрывали поллица. Поверх них она осторожно, но внимательно оглядывала пассажиров. Вот прошла старая женщина, катя за собой сумку-тележку. Девушка скользнула по ней взглядом и отвернулась. Это ей не интересно. Ей нужно найти такую компанию, в которой она могла бы затеряться.
А вот как раз и сидит такая компания. С десяток парней и девчонок с огромными рюкзаками расположились перед телевизором. Девушка тихонько подошла, встала сзади кресел. Парень, сидевший перед ней, обернулся, кинул на нее беглый взгляд, отодвинул рюкзачище:
- Садись! –и сразу уставился в экран.
Девушка села.
   Шел боевик. По экрану бегали люди, кричали, стреляли и падали. Что-то ухало, бухало и непрерывно взрывалось. Добрый герой  опять спасал мир от неминуемой гибели, а мерзкий злодей ему  противостоял.
   Девушка устроилась поудобнее и снова оглядела зал ожидания поверх очков. Вроде все тихо. Пока тихо. Поезд через  час двадцать.      Подождем…
  Сзади, шоркая подошвами, кто-то подошел. Слегка повернув голову, девушка боковым зрением увидела двух милиционеров. Они вальяжно, вразвалочку подошли и остановились как раз за ее креслом.
Первый порыв – бежать, спасаться. Но она усилием воли удержала себя на месте. Вся похолодев, сидела, чувствуя за спиной опасность. Приказала себе: спокойно! Это обычный наряд милиции. Просто дежурят, патрулируют вокзал.  Так что сиди, не шевелись. Постарайся расслабиться, если сможешь. Патрульные – народ наблюдательный. Напряженный затылок, так же как и бегающий взгляд, выцепляют в любой толпе моментально.
 Ха! Легко сказать – не шевелись и расслабься! Подмышки взмокли, по спине струйкой течет холодный пот. Но надо выдержать. Иначе – опять зона, только на этот  раз двумя годами не ограничится. Не хочу в зону!
- Попить бы…- раздалось сзади. Голос был высокий, молодой.
- Пойди, купи. Вон у Тамарки полный холодильник. - тихо ответил другой голос.
Этот милиционер был явно постарше. Говорил он мягким баритоном с легкой хрипотцой.
 - У Тамарки одна газировка, а я от сладкого еще больше пить хочу!
 - Пойди в дежурку и попей из крана, - посоветовал старший товарищ.
-  Ну да! Там из крана вода – чистые помои! Да еще и теплая!
-  Не хочешь из крана – попей из унитаза.
-  Измываешься? - обиделся молодой.
- Я о тебе забочусь, - наставительно заметил старший, - чтобы ты от жары не усох!
 - Ох ты, заботливый какой!
 - Ну ладно! Что, шуток не понимаешь? 
-  Иди ты со своими шутками … Знаешь,  куда?
-  Знаю, посылали уже! Но там такая очередь…
Молодой  едва слышно хрюкнул и захихикал.
        - О! – старший коснулся молодого коллеги локтем. - Смотри-ка!
Боевик  исчез с экрана, появилась диктор.
 - Мы прерываем показ кинофильма для передачи экстренного сообщения. - сказала она. - Сегодня в нашем городе совершено чудовищное преступление. Убит чемпион  области по спидвею Юрий Макаркин. Преступление совершено сегодня утром, предположительно в одиннадцать часов. Юрий Макаркин месяц  назад был выписан из клиники, где лечился после тяжелой травмы, полученной в феврале этого года во время тренировки. Завтра он  в сопровождении матери должен был вылететь во Франкфурт на операцию. Дома находилась крупная сумма денег – пятьдесят тысяч долларов США и сто пятьдесят тысяч рублей. Деньги пропали. Труп обнаружила мать, вернувшаяся с дачи. Соседка  Макаркиных видела девушку, выходившую из квартиры примерно в 11.20. Ее личность удалось установить. Это Анжелика  Филоненко, освободившаяся из мест заключения две недели назад.
На экране появидась фотография. Девица  была очень молодой. Лицо  густо накрашено, буйные кудри закрывют лоб и щеки. 
 - Родные погибшего Юрия Макаркина  просят оказать содействие в задержании преступницы, - продолжала диктор. - За любую информацию, которая поможет в поимке  преступницы, объявлена награда – двести пятьдесят тысяч рублей. Мы будем держать вас в курсе событий. Оставайтесь с нами !- и снова загрохотал боевик.
  - Оп-па-а!- протянул молодой голос . – Не хило! Мне бы лично  четверть лимона  никак не помешали!
  -  Ты ее сначала возьми! – сказал старший. -  Жалко парня…Классный был спортсмен и хороший человек!
       - А ты откуда знаешь?
       - Мой младшенький с ним на одном  треке гонял. Дядька у него – Стеблев, бизнесмен. Слыхал про такого?  Он Юру спонсировал, большие деньги вложил…
- Да, ну-у! - удивился молодой, - Попала девка! Этот весь город перевернет, но найдет. С его-то деньгами!..
- Он уже и свою охрану наверняка подключил,  а там, я тебе скажу, бойцы еще те! Уж лучше бы ей сразу прийти и нам сдаться, чем к ним в лапы… Да, попала девка, как кур во щи – врагу не пожелаешь! Ну, пойдем, пройдемся…
 Снова зашоркали подошвы, стражи порядка удалились.
 Девушка продолжала сидеть в кресле ни жива ни мертва. Она его убила! Как же так?   Она не хотела никого убивать! Бабки взять –да. Но убивать?!  И тем не менее -  убила! Убила! Теперь она – УБИЙЦА!!! 
  Она несколько раз видела этого парня на балконе второго этажа. Если он днем не на работе, значит или ищет работу, или болеет, или хорошо обеспечен. Так она рассудила. Днем двор пуст, можно попробовать попасть в его квартиру и посмотреть, нельзя ли  там что-нибудь взять. Надо только скараулить, когда он выйдет на улицу.     Девушка ждала с девяти утра и дождалась.
Он так доверчиво вызвался ей помочь. А трюк-то старый, как мир! Сделала вид, что упала, растянула ногу. Он подошел, помог подняться, пригласил домой, чтобы девушка могла привести себя в порядок. Милый, добрый Юра, такой больной! Он трогательно ухаживал за ней, провел в ванную и принес чистое полотенце, налил чаю…
Квартира поразила ее обилием дорогих вещей. Это было редкое везение. Она и рассчитывать  не могла на такое! Через час, пожаловавшись на боль в ноге, она попросила таблетку анальгина  и, когда он вышел, налила клофелин в его чашку. Он должен был уснуть и проснуться часов через шесть-семь. Так почему же он умер???
Она была уверена, что правильно рассчитала дозу. А теперь она перешагнула черту, отделяющую ее, обычную воровку, от убийцы. Теперь к ней особый счет. Теперь она – вне закона! 
 Самообладание покинуло ее. Схватив  рюкзачок, девушка сорвалась с места и побежала. Она выскочила на перрон и бежала по нему, пока он не кончился. Потом были рельсы, шпалы, крики «Куда тебя несет, дура?»  Маневровый тепловоз едва не сбил ее. Машинист крыл ее матом и вертел пальцем у виска, но она продолжала бежать, пока не споткнулась и кубарем не полетела прямо в пыль.
   Удар о землю был сильнейший. На мгновение она потеряла сознание. Потом, прийдя в себя, она села  и оглянулась.
   Железнодорожные пути кончились. Перед ней стоял деревянный двухэтажный дом. Возле него вяли на  жаре несколько акаций. Рюкзачок с деньгами   откатился   как раз под ближайший куст. Девушка подползла к нему, села рядом, подтянула рюкзачок поближе  и только тут почувствовала, как жестоко она ударилась. Надсадно ныли колени, невыносимо саднили содранные локти. Она закрыла лицо ладонями  и зарыдала.
Она плакала, подвывая, размазывая по лицу пыль пополам со слезами. Плакала оттого, что ей  страшно. Что ей – мамочка моя! - так больно! Она причитала и всхлипывала, закрывая сжатыми кулаками глаза, раскачиваясь из стороны в сторону  .
Прошло не меньше часа, прежде чем она стала успокаиваться. Наверное, она выплакала весь свой страх. Голова уже была  ясной. Тогда она начала думать.
          
Там, на зоне, она познакомилась с пожилой зэчкой Верой.
Вера  попала за решетку за убийство любовника, с которым промышляла мошенничеством.
Эти двое, переезжая из города в город, умудрялись продавать простакам недвижимость, которой не существовало в природе. Работали  они так чисто и профессионально, что ни разу нигде не попались. Это продолжалось пять лет.
 Вера была умна. Она сама, как правило, намечала жертву, сама планировала ход операции. Собрав максимум информации, скрупулезно просчитывала все варианты,  учитывая буквально любую случайность. 
 И кататься бы им по городам  еще не один год, только случилась неприятность. Вернувшись в номер гостиницы, Вера застала любимого в обьятьях длинноногой крашеной красотки. Разразился скандал.  Оскорбленная женщина, не совладав с собой, схватилась за нож. Услышавший крики персонал гостиницы вызвал наряд милиции. Вот тут-то и всплыли их прошлые «подвиги.» В результате любимый отправился на кладбище, а Вера - в тюрьму.
Держалась Вера всегда особнячком. Это было даже странно, что они сблизились. Вроде бы и не было у них ничего общего – ни возраст, ни социальное положение там, на воле, ни статья - ничто их не должно было связать. Но по каким-то одним им понятным признакам они сошлись. И Вера стала учить молодую подругу уму-разуму.
Первый их разговор запомнился Анжеле потому, что после него осталось чувство досады на себя и такой жгучий стыд за собственную глупость, что она не спала ночь. Впервые в жизни с ней говорили ТАК – спокойно и аргументированно, но жестко. Вера называла это «разбором полетов». А разбиралась история попадания Анжелы за решетку.
- Ну, не дура ли ты, девочка? – спрашивала Вера. Она звала Анжелу «девочка», потому что ей не нравилось ее имя. – Ну, почистила ты карманы мужику. На кой  хрен ты  сделала это при подружке? Не нашла способа от нее избавиться? Или похвастаться хотелось, показать, какая ты крутая? Потом в кафе поперлись, надрались. Тоже очень умно! Ты не знала, что твоя подружка, когда бухает, невменяема? Знала. Ты не знала, что она ментов не любит? Знала!  Можно было ведь и дома с бутылкой посидеть. Но нет! Вам подавай зрителей! Сначала вы напились в хлам и добились, чтобы вас вышибли из кафешки. Но этого вам было мало. Подружка твоя увидела ментовскую машину и – вот молодец! –сняла штаны и показала задницу. А когда ее посадили в обезьянник, со страху все про тебя выложила. Своя-то шкура дороже! Да к тому же – ей чего бояться? Она-то не грабила пьяных, клофелинчик не подливала, ей почти ничего не грозит, несовершеннолетней. Так что ты, девочка, можно сказать, сама сюда напросилась.Теперь сиди и не скули! Много вас тут таких. На дело идете, а голову дома оставляете…
Это была правда. Оттого было еще горше и обиднее.
Подружка Маринка  была на два года моложе Анжелы. Семья рабочая – папа трудился на заводе, мама мыла полы в техникуме.              Родителей своих Маринка презирала. Ей бы хотелось папу министра. Она представляла себе, как за ее отцом каждое утро приходит машина и шофер с лакейской улыбкой открывает перед ним дверцу. Затем тот же шофер, доставив отца на службу, возвращается, везет ее по магазинам, где она покупает самые дорогие тряпки, лучшую косметику. Продавцы ей улыбаются, наперебой предлагая свой товар.
Ах, какая упоительная могла-бы быть жизнь! Вечером – непременно! - светский раут. Что это такое - Маринка плохо представляла себе, но само словосочетание ей очень нравилось. Она его вычитала в глянцевом журнале. Репортажи с таких мероприятий регулярно печатались в «Гламуре». Покупать журнал было для Маринки слишком дорого. Она просматривала его, когда мать вечерами подрабатывала в маленькой парикмахерской по соседству. Пока мать драила полы, дочь сидела, закинув ноги на подлокотник кресла и листала журнал. Такое листание неизменно портило Маринке настроение.
    Ну, где справедливость?
    Какие-то телки тусуются в лучших кабаках, шуршат прикидами от лучших дизайнеров, пьют коктейли и купаются в Атлантическом океане, а она, молодая и красивая, не всегда может позволить себе сходить в кафе, которое держит толстый Ашот за углом ее дома! Ей уже  целых шестнадцать лет и жизнь, можно сказать, почти кончилась, а хорошего еще ничего и не было!
     Тряпки с китайского рынка, обувь оттуда же, дома суп с макаронами да жидкий чай. Мать на всем все  экономит. Еще отец гундит каждый вечер:  «Иди учись, иди учись!» Старый козел! Она не лохушка какая- нибудь, чтобы корпеть над книжками! Она, с ее-то внешними данными, всегда найдет себе спонсора. 
    Правда, пока ей не везет, но это временно. Недавно познакомилась с Жекой. Он, конечно, явное не  то. Однако же - иногда  вывозит на шашлычки, водит к Ашоту. Перепадают также  небольшие подарочки: то кофточка, то колечко…
   Тот факт, что Жека «оттрубил» пятерку за разбойное нападение, Маринку  даже восхищает. Такой крутой мен, с ума сойти!
   Жека ненавидит ментов. Наверное, можно его понять: пять лет общения с лагерьной охраной – это вам не «бычок» стрельнуть!  Маринка тоже, чтобы сделать ему приятное, ментов не любит, хотя ни  разу даже в  районное отделение милиции не заходила. Она не любит их без всякого повода, так просто, за компанию.  Вот на этом –то она и попалась.
     В тот вечер Анжела зашла за Маринкой. Никаких планов у них не было, просто они каждый вечер уходили из дома. Во-первых, делать там было нечего, а во вторых -  никому они там были не нужны. 
    На последние деньги Анжела купила две бутылки дешевого пива, они сели на лавку и беседовали, прихлебывая понемногу. У Маринки денег не было. Отец с некоторых пор денег ей не давал. « Не хочешь учиться – иди и  зарабатывай!» - сказал он. Вдогонку пригрозил: «На работу не устроишься – кормить тебя не стану. Что ты будешь жрать – твоя проблема!» Маринка знала : как батя сказал, так и будет. Характер у него – кремень! Сроку отец дал один месяц.
   Настроение у обеих было паршивое. Пиво быстро кончилось. Девицы сидели на лавочке, вертя в руках пустые бутылки. Небо заволакивало тучами, подул неприятный ветерок. Жека куда-то пропал, денег нет и не предвидится, даже сигареты, и те кончаются. Придется остаток вечера проводить в вонючем подъезде. И вдруг…!
   - Девочки - красавицы ! Почему скучаем? 
  Длинный, как жердь, парень шел к лавочке нетвердой походкой. Маринка  захихикала. Анжела заинтересованно уставилась на парня. Он был чужой, не из их района, слегка пьяный, веселый.
  - Желаете девушек развлечь? – Спросила Маринка, закидывая ногу на ногу и улыбаясь.
  - Желаю! Я, это, очень желаю…разв…влечь! – парень икнул. - Давайте знакомиться. Меня зовут, это, Павел! – отрекомендовался он. – Можно Паша!
  Анжела назвала свое имя, сдержанно улыбнувшись. Зато Маринка церемонно подала руку, подняла накрашенное кукольное личико и пропела:
  - Мари –и-на!
    Паша поданную руку поцеловал, отчего Маринка опять захихикала. Паше ее внимание было весьма приятно. Мило пробеседовав с новыми знакомыми минут пять, Паша предложил им сигареты, галантно, насколько смог, поднес зажженную зажигалку и поинтересовался:
  - Может, это, пивка?
  Предложение было принято с восторгом.
  Кавалер побежал в ларек за пивом. Вернулся с тремя бутылками, открыл их и две  подал девицам.
  -  Мы, это, с вахты  при…ехали. Вчера… Вот, это, гуляем! Имеем право! А вы, это, девчонки такие хорошие! Я, это, сразу вижу. Да…
   Пиво опять быстро кончилось. Паша уже сидел рядом с Маринкой и обнимал ее за талию. Поэтому за следующей порцией пива пришлось идти Анжеле. Когда Паша достал из кармана деньги, Анжела невольно ахнула. Плотная пачка тысячных купюр, штук шестьдесят – семьдесят, лежала у него  на ладони.
   Анжела взяла одну, сунула в карман и отправилась в ларек. Однако до ларька не дошла. С полдороги свернула к дому, быстро поднялась в квартиру и вытащила из бабкиной аптечки упаковку с клофелином.
  Через пятнадцать минут Паша лежал, закатив глаза, в траве за детской площадкой. Мелкий дождичек, собиравшийся с обеда, наконец пошел. Когда Анжела доставала деньги из кармана Пашиных штанов, он негромко застонал. Маринка испуганно посмотрела на подругу.
  -  Слышь, а он не помрет?  - спросила она.
  - Не знаю… Вроде не должен. - успокоила ее Анжела. -  Все, рвём отсюда!
   Они побежали дворами. Зачем-то петляли между домами, как зайцы. Добежав до Маринкиного дома, отдышались. Дождь пошел сильнее. Идти домой уже совсем не было никакого смысла. И они решили пойти к Ашоту.
   В кафе, которое, кстати, так и называлось «У Ашота», веселье било через край. Три из шести столов были сдвинуты. Студенты отмечали День рождения  симпатичной девчонки. За четвертым столом сидела компания, пятый и шестой были свободны.
     Подруги устроились за столиком и сделали заказ. Анжела увидела, как официант с заказом в руках прошел за стойку и показал листок Ашоту. Выражение лица Ашота  стало озабоченным. Он кинул взгляд на посетительниц, потоптался немного и, надев дежурную улыбку на лоснящуюся физиономию, потопал к их столику.
  - Здравствуйте! - приветствовал он подруг. - Приятно видеть вас снова в нашем кафе!
  - Привет, Ашотик! - замахала ручкой Маринка.
   Ашот был  мужчиной, разменявшим пятый десяток, и фамильярности не любил. Тем более, когда она исходила от раскрашенной соплячки. Его  покоробило. Ему захотелось дать этой хамке подзатыльник, но он сдержался.
   - Я просмотрел ваш заказ.- продолжал он . - Заказ сделан на достаточно большую сумму. Будет очень неприятно и мне, и вам,  если вы неверно рассчитали ваши возможности.
    - Че? - не поняла Маринка. -  В смысле?
 Но Анжела все поняла. Сделала подружке знак, чтобы та молчала.
   - Деньги у нас есть, - заявила она, -  можем рассчитаться прямо сейчас.
   - Это было бы оч-чень хорошо! - расцвел Ашот.
  На столе появились три тысячные купюры. Это превышало сумму заказа.
   - Сдачи не надо! - Анжела сделала царский жест рукой.
  Подружки захохотали. Ашот ретировался за стойку.
  После третьей рюмки Маринку «понесло по кочкам». Она плясала, задирая юбку. Она визжала, вешалась мужчинам на шеи. Потом она развернула свой стул спинкой к столу, уселась на него, задрала ноги и укложила  их на плечи парня за соседним столиком. Ей было очень весело! Всем остальным – не очень. Через час уговоров Ашот дал команду выкинуть их обеих вон, что и было сделано.
  На улице уже стемнело. Дождь кончился. Выброшенная за двери Маринка наступила в лужу. Это ее разозлило. Деньги заплачены, на столе всего полно, а этот чернож…й хрен не дал им догулять! Пусть  тогда вернет бабки! И она стала бить кулаком в дверь кафе.
  Дверь открыл сам Ашот.
  - Девочки, - сказал он, - зачем шумите ?  Идите домой, а то я милицию вызову. Идите домой по-хорошему. До свиданья.
  Дверь кафе снова закрылась.
   Такого Маринка стерпеть не могла! Она нашла в траве пару камней и запустила их в витрину .
   Звон стекла отрезвил Анжелу. Она понимала, что сейчас приедет наряд. Нужно было срочно исчезать. Но Маринка разошлась и уходить не хотела. Когда подкатила машина с надписью «ППС», Анжела едва успела шмыгнуть в кусты. Оттуда она увидела продолжение спектакля.
  Заметив подъезжающую машину, Маринка заорала:
 - А-ага-а! Менты  прибыли! Козлы вонючие! Хрен вам всем в рыло!
После этих слов девица заголила зад и предъявила его выходящим из кабины милиционерам.
   Из кафе появился Ашот. Маринку скрутили. Она продолжала орать и материться, даже лягнула пару раз державшего ее сотрудника.
  - Мент ё…ный! Пусти меня! Пусти, говорю! - вырывалась она.
Ее впихнули в машину со словами: «Вот приедем в отделение и выясним, кто тут ё…..й, а кто – нет».
  Долго сидела Анжела в кустах. Маринка, видимо, начала трезветь и больше не бузила. Из кузова не доносилось ни звука. Наконец из кафе вышел Ашот, а за ним милиционер с папочкой под мышкой.
   - Ну и девочка! - удивлялся милицоинер. - А что из нее дальше будет?
  Качая головой, он сел в машину и отбыл.
Что было потом, Анжела узнала только через два года. 
 Маринку привезли в отделение и поместили в «обезьянник». Никто ею не интересовался. Впервые в жизни она оказалась за решеткой. Воняло ужасно. Очень хотелось пить. Она робко позвала дежурного, но он даже не пошевелился.
    Ближе к двенадцати  доставили трех проституток, «работавших» на проспекте. Те вели себя спокойно: шутили, переговаривались между собой. Устроились, как у себя дома. Глядя на них, Маринка совсем успокоилась. И, как выяснилось, зря.
   Часа в два ночи  вошел тот самый милиционер.
   - Давай вон ту! - сказал он дежурному, показывая на Маринку.
 Милиционер повел ее по коридору. Остановились  у какой-то двери. На полу стояло ведро, рядом лежала тряпка.
   - Вот тут, - указал он пальцем на дверь, - надо прибрать. Чтобы через час все чисто было. Поняла?
 Маринка кивнула.
    Он открыл дверь и втолкнул Маринку в камеру.
  Пол камеры был забрызган кровью. Запах свежей крови смешивался с запахом мочи. Маринка чуть не задохнулась в первый момент. А в следующий момент ее уже рвало. Она схватилась за стенку, чтобы не упасть. Зажав руками рот и нос, она кинулась к двери.
  - Выпустите меня отсюда! - кричала она, корчась от рвотных позывов и  стуча кулаками в дверь. - Выпустите! Я не могу здесь!  Мне плохо!
   Засов загремел и она снова увидела  того же милиционера. Не говоря ни слова, он схватил ее за шею и пригнул к полу так, что она оказалась лицом в собственной блевотине.
   -Если через час здесь не будет идеально чисто, - произнес он медленно, подчеркивая каждое слово, - то мыть будут другие. После тебя! Ясно?
 Он отпустил Маринку и удалился.
  Плача от ужаса и унижения, Маринка  возила тряпкой по скользкому полу. Её колотила нервная дрожь.
 Через час  дежурный забрал ее из камеры и водворил обратно в «обезьянник». Потом трясущуюся Маринку допрашивал следователь.
 - У тебя отец на заводе работает, а мать – техничка. Так?
  - Да.
 -  Ты нигде не работаешь. Верно?
 - Да.
 - Подруга твоя работает?
 - Нет.
 - Так на какие же средства вы  гуляли?
Следователь уперся маленькими глазками в Маринку.
 Маринка молчала.
 - Ну-ну, можешь отмалчиваться. Мы все равно знаем, где вы деньги взяли.Так что сидеть вам года по три, не меньше. Ты по малолетке пойдешь, а подружка – уже во взрослую зону.
  И он стал рассказывать про женскиеь зоны. Про то, какая там жизнь. Про лесбийскую любовь, про безысходную, звериную тоску по воле и про то, что ждет этих женщин после отсидки здесь, дома, на свободе.. Говорил он недолго, но убедительно. Перепуганная Маринка, еще находясь под впечатлением от ночной уборки, выложила ему все. Уточнив место, где они оставили Пашу, следователь отпустил ее. Утром приехал отец и забрал домой свое непутевое чадо.

  Анжелу разбудили под утро. Деньги нашли сразу. На суде Маринка, рыдая, просила прощения у подруги. Судья учел все, что можно и вынес приговор : два года общего режима. Их Анжела и отсидела. От звонка до звонка.
        Получила свое и Маринка. Ей дали условный срок. Ее отец выплатил Ашоту стоимость разбитого стекла и моральный ущерб. А сам Ашот – немаленький штраф за то, что продал спиртное несовершеннолетней.
    Из тюрьмы Анжела вышла с твердым убеждением, что, во-первых – худшее в ее жизни закончилось. Больше она ни при каком раскладе за решетку не пойдет. Во – вторых – никто и никогда не заставит ее работать. Если она и позволит себе трудиться , то только на себя. Она откроет свой бизнес. А для того, чтобы успешно вести бизнес, надо образование. Она его получит. И в-третьих – она будет предельно осторожна и осмотрительна, добывая деньги для своей цели. Вера научила ее многому. Даже и не подозревала Анжела, сколько она не знает! Не знает элементарных вещей, того что, казалось бы, лежит на поверхности!
   Вера устроила ей настоящий «университет». Для начала Анжела ознакомилась во всех тонкостях с правами и обязанностями заключенного. Потом усвоила правила, по которым работают городские службы в любом крупном городе – «скорая», пожарные, милиция, аварийные службы, МЧС и т.д. Узнала, как организуют работу городского транспорта, аэропортов и вокзалов, как покупать билеты  и как проехать без билета, к кому в каких случаях обращаться и от кого что ожидать. Это была уникальная, драгоценная информация, позволяющая уйти откуда угодно и в  любой момент.
     Вера заставила ее учавствовать в лагерьной самодеятельности. Там, под руководством бывшей актрисы, она изучала грим и актерское мастерство. Успехи, которые она обнаружила на этом поприще, приводили в изумление всех. «Талант!» - говорила, поднимая палец вверх, начальница зоны.
   Вера регулярно перелопачивала библиотеку и  притаскивала ей разные книги. Ни за какие коврижки не стала бы Анжела на воле читать эту дребедень! Помимо художественной литературы  Вера принесла: «Язык жестов» - с ума спрыгнуть! «Психология личности.Учебник для ВУЗов», «Уголовный кодекс», «Гражданский кодекс», «Оказание первой медицинской помощи» и все в таком духе. Но – не только! Были еще: «Сервировка праздничного стола и этикет», «Правила хорошего макияжа» и даже «Искусство делового общения».
     Это кто сможет выдержать?!?
     Но Вера была терпелива и настойчива, как хорошая мать. Все, что непонятно было Анжеле, Вера ей объясняла. Учила мыслить самостоятельно, не зависеть от чужого мнения. Вера, воспитанная в хорошей семье, сама получившая крепкое образование, натаскивала девчонку для жизни на воле, а не в зоне. И вбивала, вбивала в ее голову  одну, но главную мысль: для того,чтобы успешно «работать» и не встречаться с полицией, надо  досконально знать, у кого, как, когда  «взять» и главное, как уйти. Приготовить себе пути отхода, обязательно несколько вариантов. Все варианты тщательно проверить.
     Постепенно, шаг за шагом, Анжела набиралась знаний. Мир, шумевший за решетками, становился понятнее, а значит - безопаснее. К моменту своего освобождения ЗК Филоненко  была неплохо подкована Глупая девушка, попавшая в зону два года назад испарилась, а на ее месте появилась матерая волчица, умная, хитрая, безжалостная.
   Она только просила у Бога удачи. И вот удача пришла. Пришла ценой  смерти этого милого, очень больного парня, который кинулся ей помочь.
   Но все же – почему же он умер? Вера  проинструктировала ее по поводу доз клофелина. Она все выполнила точно, а этот парень взял и умер! Объяснение могло быть только одно: значит он до клофелина выпил лекарство, снижающее артериальное давление. Об этом она не подумала. А ведь можно было просто спросить! Больные люди любят поговорить о том, что у них болит и чем они лечатся. Можно, но она поторопилась и нарушила главное правило: ничего не предпринимать, пока нет полной информации. Теперь уже положение не поправить. Положение безнадежно. Или почти безнадежно. На часах пятнадцать.
   Девушка поднялась из пыли. Штаны на коленях оказались разорванными и пропитались кровью. Она добрела  до угла и неожиданно увидела колонку. Холодная вода отрезвила, успокоила взвинченные нервы .   
    Итак, вспомним, чему учила Вера.
    Никогда не сдавайся! Никогда не иди на поводу у обстоятельств. Если ты не видишь выхода, это не значит, что его нет. Думай, ищи, рискуй. Но рискуй разумно!
     Одно ясно:`надо выбираться из города. Немедленно!
     Поездом не получится. Надо предъявлять документ.
  Самолет тоже исключается. Остаются автобус и электричка. Нет, электричкой нельзя! В каждой электричке едет наряд милиции, который все время ходит по вагонам.
    Только -  автобус. Взять билет на междугородний рейс и уехать за пределы области. Там телевидение  свое, местное. Там ее еще не светили на экране. Хорошо бы добыть другой паспорт, да времени на это уже нет. Но хуже всего то, что теперь все знают, сколько она сняла с этого Макаркина. Целое состояние! Да за такие деньги  рука не дрогнет убить отца родного! Получается, ее теперь ищет весь город: менты – по долгу службы, чтобы звездочку заработать, честные граждане - в надежде на обещанную награду и весь городской криминал  - ради денег.
     Срочно, пока не кончился рабочий день и обыватели не уселись у телевизоров, пока не успели сорентироваться менты, пока не повторили сообщение по телеку – вон из города!
    Сейчас главное – переодеться.
 Разорванные штаны и разбитые колени слишком бросаются глаза.                Найти бы где-нибудь магазин, да как его найдешь в этом захолустье?
    Так она рассуждала, шагая вперед. Куда надо идти – она не знала. Шла, уверенная, что дорога сама выведет. Так и случилось.
   Вскоре она увидела проезжую дорогу, автобус, отходящий от остановки и как раз напротив – маленький базарчик.
    Молодая китаянка торговала здесь одеждой. Анжела купила у нее джинсы (якобы «Левис»), легкую блузу-рубашку с длинным рукавом (якобы «Гуччи»), кепи и пару маечек. Китаянка для такой серьезной покупательницы готова была разбиться в лепешку. Пустила Анжелу в примерочную, принесла туда воды  и бинтов из аптеки.
     Уже почти готовая к выходу, Анжела услышала через тонкую стенку, разделяющую два павильончика, как продавщицы с жаром обсуждают последнюю новость. Она осторожно выглянула. Торговки стояли  чуть поодаль тесным кружком и были так заняты разговором, что и не смотрели в ее сторону.
   Теперь надо взять себя в руки. Медленно вышла, медленно повернулась, надела поглубже кепи. Не привлекай внимания. Вот черт! ноги совершенно ватные! Иди  не спеша, по сторонам не глазей! Вот такси. Подходи спокойно. Села. Пока все нормально.
   - До автовокзала!  - сказала водителю. Получила в ответ «угу!» и такси тронулось.
     Можно вздохнуть.
     Ну, и попала я! Точно мент сказал –врагу не пожелаешь!  А казалось, все так удачно прошло. Надо же! Эта старая корова, что на лестнице  попалась, запомнила меня. Но все-же как они меня вычислили? Запомнить мало, надо еще определить,  как зовут человека. То есть, составить фоторобот или поднять картотеку. А это – время! Тем более, что улик я им не оставила. Я протерла все вещи, к которым прикасалась, так что по отпечаткам пробить не могли… Фоторобот? Так быстро?
   Вряд ли … Ладно, подумаю об этом потом. Сейчас надо думать, как  спасать шкуру.
Черт возьми, опять «пробка»! Придется стоять.
Ой, как хочется сейчас выскочить и бежать, бежать куда глаза глядят, только-бы подальше отсюда!
        Вот теперь она знает, что чувствует зверь, обложенный людьми! Ее тоже обложили. Со всех сторон. И ее свобода теперь – вопрос времени. Но она сдаваться не будет! Не дождутся. Она еще поборется за себя! Главное сейчас принять решение. Правильное решение. А еще лучше – нестандартное решение. Тогда есть шанс уйти. 
    Ну вот, приехали!
    Девушка ступила на тротуар.
    Автовокзал - длинное здание, окруженное со всех сторон  платформами для посадки пассажиров, казалось, плавился в стальной дымке зноя. Люди сновали туда-сюда, таща баулы, сумки, свертки. В сторонке торговали всякой всячиной, доносился откуда-то запах шаурмы.
  В динамике щелкнуло и голос диктора произнес:
- Обьявляется посадка в автобус номер пятьсот четырнадцать, следующий по маршруту Совхоз Михайловский – Погорелое с билетами на шестнадцать часов. Посадка будет производится на третьей платформе.
 Тотчас же народ с разных концов вокзала ринулся к третьей платформе. Сгрудились в кучу у дверей подошедшего автобуса и ждут посадки. Водитель, однако, двери открывать не торопился.
И тут к автобусу подошли двое : дама неопределенного возраста -   наверное диспетчер, в сопровождении дежурного полицейского. Минуты две они беседовали с водителем, что-то ему показывали. При этом шофер кивал головой, видимо, с чем-то соглашался. Затем началась посадка. Мент стоял у двери, оглядывая пассажиров, и ушел только тогда, когда автобус вырулил с территории вокзала.               
  Девушка притулилась в уголке за киоском, полузакрыв лицо брикетом мороженного, которое она  потихоньку ела, и наблюдала. Вот подошел на посадку другой автобус, потом еще и еще. Картина повторилась с точностью : дежурный  не отходил от двери, пока  шла посадка и уходил, только убедившись в том , что автобус отъехал.
 Вот это да! Провожают все отходящие автобусы… Возможно, что и на всех постах ГАИ при выезде из города уже проверяют  машины. Быстро же они сработали! Судя по всему    у каждого   есть  ее фотография. Хорошо еще, что фотка двухлетней давности.  Она  в те времена  носила буйные кудри и раскрашивалась как индеец, ступивший на тропу войны.
А когда уходила от гостепреимного Юры, зашла в ванную и умылась.   Брови и ресницы у нее от природы светлые, потому лицо без грима кажется белесым, невыразительным. Но та старая кошелка все же узнала!
  А где гарантия, что не попадется кто-нибудь такой-же наблюдательный? Нет такой гарантии!   
Значит, выход один. Надо пешком обойти пост ГИБДД  и поймать какой-нибудь КАМАЗ уже на трассе, далеко за городом. Придется протопать километров двадцать на своих двоих. Ничего не поделаешь!
 Когда-то давно, в розовом детстве, Анжела со своим классом ходила в поход. Хорошо запомнилась каждая мелочь, ведь радостей в ее жизни было не так уж и много.
 Вечно пьющие родители не занимались дочкой. Не было в ее жизни ни походов в театры и кино,  ни детских праздниов, даже бабушкиных пирожков по воскресеньям и то не было. Бабушка пила наравне с зятем и очень гордилась способностью перепить  здорового мужика. Мама, хоть и не была столь крепка, но тоже старалась в меру сил. Потому поход и запомнился ей во всех деталях – на каком автобусе ехали, где вышли, как шли гуськом по узкой  тропинке между деревьями, распускающими свои клейкие почки, как смотрели сверху на пост, где сновали милиционеры в синих мундирах и тормозили автомобили чтобы, постояв несколько минут, снова умчаться.   
    Беглянка вышла с привокзальной площади и села в такси.
   - До Лялино!- скомандовала она таксисту.
   - Две сотни!- отозвался он.
   - Поехали!- согласилась девушка, устраиваясь на заднем сиденье.
Ехали долго, еще дольше стояли в пробках. Анжела прятала лицо, пригибаясь, почти ложась на рюкзак. Таксист заметил столь странное поведение пассажирки.
    - Эй, ты чего? Живот болит, что-ли?- он обернулся, сочувственно глядя на нее.
   - Нормально!
   - Где же «нормально», когда ты вон как гнешься?
   Требовалось срочно что-то сочинить. Но на ум ничего не приходило.
   - Просто спать хочу!
   - А ночью че делала?- он ухмыльнулся .
   - А тебе все расскажи! Вези, давай!
   - Да вот, уже почти привез. Говори, где тормозить!
   Она попросила остановить у маленького магазинчика. Тогда, десять лет назад, они покупали здесь хлеб и газировку и дальше шли пешком.    За эти годы тут ничего не изменилось. Она подумала : неплохо бы ей купить чего-нибудь  в дорогу. Зашла, купила колбасы и хлеба, пару свежих помидоров, бутылку минералки.
 По пыльной тропке обошла последние дома. Город закончился.                Она поднялась на горку. Здесь было тихо и жарко. Сосны, прогретые солнцем, наполняли воздух горьким смоляным запахом. Тропинка вилась между валунами и кустарником почти параллельно трассе, только  намного выше. Иногда трасса исчезала из вида, но потом снова показывалась. Примерно через полчаса хода внизу появился пост.  Анжела остановилась напротив него, выбрав удобную для наблюдения сверху точку, разложила на камушке еду и принялась за обед.
     А поглядеть было на что! Все пространство возле поста было уставлено автомобилями. Машины, выходившие из города,  осматривали, не пропуская ни одной. На подъезде к посту уже образовалась внушительная «пробка». Гаишников была около десятка. Это только те, что на улице парятся. А ведь кто-то еще под крышей сидит! 
     Колбаса оказалась вкусной, хотя и немного пересоленой. Впрочем, с помидорами – в самый раз. Наевшись и напившись она отправилась дальше. Вскоре тропка резко пошла вниз и привела к крошечному ручейку, через который кто-то бросил пару досок. Балансируя и скользя на шатких досочках, она перешла на другой берег. Теперь она стояла уже почти у самой трассы. Тропинка шла дальше , отделенная от трассы полосой кустарника. С грохотом проносились мимо огромные фуры, обдавая ее тучами пыли. Юркие иномарки почти бесшумно летели мимо.  Иногда проезжали старые отечественные грузовики, гремя  всеми запчастями. При этом звук был такой, как будто кто-то опрокинул ведро с болтами. Никто не обращал внимания на девушку, шагающую с рюкзачком за плечами вдоль трассы.
    Они шла уже полтора часа. Наверное, километров семь осталось позади. Пить хотелось очень сильно. Но хуже всего было то, что новые ботиночки натерли ноги. Надо бы остановиться и посмотреть, насколько это серьезно.
 Вот удача! Почти рядом  оказалась маленькая, бойкая речка.Через нее перекинут мостик. Спустившись по гравию вниз, Анжела  уселась на бетонный куб, валявшийся у самой воды.
Ой-ой-ой! Мозоли на обеих ногах, каждая с пятак. Носочки отрывала от ног с криком – боль жуткая! Потом на мозоли попал пот и стало еще хуже. Спасаясь от невыносимого жжения, она опустила ноги в воду. Речка оказалась  прохладной и ласковой. Раны  больше не жгло. Осталась только тяжесть в натоптанных ступнях. Она умылась, вымыла руки, сполоснула ноги до колен. Посидела  немного, отдыхая, болтая в воде ногами.
 Надо подумать, как двигаться дальше. Далеко на стертых ногах не уйдешь. Голосовать еще опасно – слишком близко город. Да и вообще – голосовать опасно. Дальнобойщики все едут через К-ск, значит, через пост. Там всем предьявляют ее фото. Что бы такое придумать? Что бы? Что бы?!
     И тут сзади защуршал гравий. Девушка обернулась. По насыпи вниз съезжал старенький «жигуленок». Скрипя и охая всем нутром, «жигуль» добрался до воды и затих. Из него на свет Божий появился дедок.
    Дед, кряхтя, вылез из машины и заулыбался. Стянул с себя  майку, поскреб пятерней по груди, украшенной седыми кудряшками, закатал штаны и пошел в воду.
    Он плескал на себя водичкой, постанывая от наслаждения и нисколько не смущаясь присутствием зрительницы. Вдоволь наплескавшись, дедок выбрался на берег. Достал из «жигуля» затертое полотенце, вытерся.
 - Отдыхаете? –осведомился дедок.
 - Отдыхаю.
 - А я вот ехал да искупаться захотел! Жара –то какая стоит! Пить хотите?
     - Хочу! – ответила девушка.
    Дедок полез в машину , извлек оттуда пластиковый стаканчик, помыл его сначала в речке и только потом налил липкой газировки. Подал Анжеле:
 - Пей, дочка!
Она поблагодарила, выпила, вернула ему стакан.
- Далеко направляешься? –поинтересовался дедок.
Она не нашлась, что ответить. Махнула рукой вдоль трассы :
 -Туда.
 - Одна,что-ли?
 - Одна.
 - А не боишься ?
 - Боюсь.
 - Подвезти тебя? Я еду до Шумково. Там у меня зять загулял. Внуков заберу к себе, а молодые пусть пока разбираются… Ох-хо! Гуляет зять-то у меня! Как юбку увидит, так у него чердак набок и съезжает. Каждый раз  скандалы – до драки, из дому уходить собирается… Покуролесит так с месячишко – и к жене под бок. До следующего разу. Ох-хо!
 Дед еще повздыхал и повернулся к Анжеле:
- Ну что, поедем?
      Анжела встала и тут же вскрикнула от резкой боли.  На цыпочках пошла из воды. Раненые ноги ныли невыносимо , но ей удалось дойти до машины. Дед изумленно уставился на ее мозоли .
   - Ой, дочка, что у тебя с ногами? - он сокрушенно закачал головой. - Покажи-ка!
     Она показала.
    - Ой, ё –о-о! - протянул он. - Подожди –ка!
 Дедок залез под сиденье и вытащил аптечку. Осторожно обработал мозоли йодом, заклеил пластырем. Было очень больно, но Анжела не издала ни звука. Только кривилась, когда терпеть уже совсем не было сил.
      Выехали на трассу. «Жигуленок» скрипел, пыхтел и дребезжал, но бежал споро. Вскоре приехали и дед остановил машину.
    - Ну, все, дочка! – сказал он – Мне  - направо, тебе – прямо. Вон кафе стоит. Видишь? Там обычно дальнобойщики обедают. Ты там посиди, отдохни. Может, какой добрый человек попадется да и подвезет тебя дальше. А на своих двоих  тебе далеко не уйти!
    Кафе, как и деревня, называлось «Вечерница». Внутри прохладно, за стеклянной витриной выстроились бутылки с пивом. Посетителей совсем мало. За столиком в углу доедал свой обед толстяк в кумачовой майке.
   Кроме толстяка в кафе сидели еще два парня. Эти устроились надолго, видно, что-то отмечали. Оба уже «приняли на грудь» и закусили, отчего пришли в отличное расположение духа.
   Девушка, долго не думая, устроилась за столиком сзади них. Все равно, рассудила она, выбора нет. А кто знает, может ей здесь так же повезет, как повезло сегодня с деньгами, с китаянкой и с дедом.
   - Колька, друг! – говорил один, качая бритой головой. - Я за тебя рад! Вот честное слово, рад! Ты же мне почти как  брат! Мы с тобой – ты помнишь? – с первого класса за одной партой! Ты молодец! Давай выпьем! За тебя, Колян! Будь счастлив!
   Выпили. - Не-не-не! Ты закусывай, Коль! - заботливо пододвинул другу тарелку бритоголовый. - Без закуски нельзя! Вот, давай, помидорчик… съешь…Вот, так нормально. Ну, теперь расскажи про нее.
  - Что рассказывать?- отозвался Коля.- Она хорошая. И красивая. Зовут  Татьяной. Она в школе работает. И еще она учится. Заочно. Но главное – она добрая. Я тебе откровенно скажу, Серега: я не знаю, почему она меня выбрала. У меня ж, Серега, ничего за душой! Денег у меня нет, диплома нет, живу я в общаге. Только и есть, что эта хата, - он кивнул в сторону, - да и та на двоих с матерью.
     - Кстати, Коль, как мать-то?
    - Плохо. Можно сказать, хреново! Говорят,  операция нужна. Я узнавал. Сказали – тысяч тридцать готовить надо, а с диагностикой – тридцать пять – тридцать семь.               
   - Ох, ёлки!- воскликнул Серега.               
   - Вот тебе и «ёлки»! Кредит мне не дают, а накопить не смогу. Это мне полгода не есть, не пить и пешком передвигаться надо. После свадьбы будем решать. Мать и слышать не хочет, чтобы свадьбу отложить!                -    Узнаю твою маму!  Ну, не  будем о грустном, друг! Давай выпьем за твою невесту, за Таню!. «Ага! У них тут «мальчишник»! -  догадалась Анжела.
   Подошел официант, принял заказ. Пока дожидалась заказа, она узнала много нового.
     Оказывается, свадьба состоится послезавтра. Заказано кафе «Мираж» на 40 персон. Сегодня Николай отвез в ЗАГС паспорта – свой и Танин.   Тут жених вспомнил, что у него в телефоне  есть фотография невесты и стал шарить по карманам.  Потыкав неверными пальцами в дисплей своего мобильника, он отдал его другу:
  -  Вот!               
   Повинуясь скорее женскому любопытству, чем каким-то практическим соображениям, Анжела вдруг захотела увидеть это фото. Она встала, пошла мимо столика соседей, как будто направляется к барной стойке и мельком глянула.
    У нее остановилось дыхание. Невеста  была потрясяюще похожа на саму Анжелу. С фотографии смотрело почти что ее собственное  лицо. Чуть длинее разрез глаз, чуть более пухлые губы, волосы другого цвета, а все остальное то же, что и у нее.
    Она медленно прошла к барной стойке, взяла первое, что попалось на глаза – плитку шоколада – и вернулась за свой столик.
  Принесли заказ, но аппетит пропал бесследно. Голова заработала
так лихорадочно что, казалось, закипят мозги.
   Анжела налила себе колы, выпила залпом. Через пятнадцать минут мозгового штурма замысел начал медленно оформляться. Замысел этот был дерзким, авантюрным до предела, может быть, даже самоубийственным. Но то, что он не был стандартным, это уж точно! А значит, имел все шансы на успех. 
И она решила действовать.
Прошел еще час. За этот час Анжела успела перекочевать за столик соседей, познакомиться, снова выслушать историю о Колиной маме и пообещать свою помощь. А пока  же она просила помощи у новых знакомых. Мол, видите, какие мозоли натерла! Дальше двигаться нет никакой возможности. Надо устроить девушке ночлег .
   Серега  предложил ей койку в своем доме. Однако Серега ей был не нужен и она, подливая потихоньку ему водку в пиво, споила парня до состояния полной невменяемости.
     А вот Коле она мешала пить, заговоривала его и проявляя неподдельный интерес к его проблемам.
    Когда солнце стало садиться, Коля позвонил друзьям.
    Друзья приехали. Чтобы не встречаться с ними Анжела проковыляла до туалета и оттуда через щелочку наблюдала, как друзья,  объединив усилия, грузят в машину бесчувственное Серегино тело. Наконец им это удалось и машина отъехала.
Коля довел ее до остановки уже в темноте. Проходивший мимо автобус подхватил их и доставил к Колиному дому. Идти в дом Анжела отказалась.                -  Понимаешь,- сказала она , - твоя мама знает, что ты женишься. Зачем ее волновать? Лучше  ей вообще не знать обо мне. Еще подумает черт-те что! Нет ли у вас какого-нибудь сарая, что-ли? Я бы там переночевала. И мне удобнее , и вам спокойнее, и не надо ничего объяснять.
    - Зачем  сарай? Есть у нас и сарай, и сеновал. Баня тоже
есть. Только зачем это? Что за глупости? В доме достаточно места! -  Вот! Баня мне подойдет!
    Удивленный Коля принес матрац, одеяло, подушку и пожелал спокойной ночи. Это было как раз то, что более всего сейчас ей требовалось. Когда за парнем закрылась дверь, она буквально рухнула на матрац и уснула, словно в черную яму провалилась, без сновидений,  до самого утра.
   Утром  ее разбудил звук открывающейся двери.                -  Просыпайся, я тебе квасу принес !- на пороге стоял  Коля . Он улыбался.
    Домашний квас ! Она не пила его несколько лет. Квас был кисленький, резкий, с мелкими пузырьками, с кремовой пеной  поверх запотевшей кружки. Она даже зажмурилась от удовольствия. Скольких же простых радостей она была лишена там, за решеткой!                - За квас спасибо! - сказала она Коле, отставив кружку. -  А теперь садись, разговор есть.


Коридор длинный –предлинный, темный –претёмный… Откуда-то сверху просачивается немного света. Свет падает на облупленные стены и почерневший от времени сводчатый потолок. В углах
под самым потолком все заткано паутиной. В паутине сидят пауки - огромные, величиной с добрый кулак. Пауки быстро-быстро перебирают лапами – все плетут, плетут, зыркают злыми глазками…    Я бегу по этому коридору, леденея от страха. Пауки недовольно шипят  вслед. Один вдруг спускается мне навстречу, вытягивает вперед мохнатую лапку, сложенную щепотью. 
   - Иди сюда, деточка! - сладким голоском говорит он.-  Цып-цып-цып…
    Я едва успеваю  проскочить под  этой щепотью и нырнуть в низенькую дверцу. Дверца со стуком захлопывается за мной.
   Что это? Я стою в бальной зале. Строгие дорические колонны поддерживают высокий потолок, с которого спускаются люстры, сверкающие золотом и хрусталем. Все пространство вокруг залито  ярким светом.
    Глядь! - я уже в подвенечном платье. Мерцает благородный шелк, струится  фата. Я иду по залу, отражаясь в многочисленных зеркалах.
   - Посмотрите, посмотрите, какая невеста! – шепчутся гости. - Ах! Настоящая красавица! Да, да, красавица! Повезло жениху! Уж что повезло, то повезло…
          Вот и жених!
   Безупречно отутюженный костюм сидит, как влитой,  на статной фигуре. Сорочка сияет снежной белизной, в нагрудном кармане – гортензия.
        - Ах, какая чудная пара! – восторгаются гости.
     Я поднимаю глаза, хочу посмотреть на жениха . Но – о ужас! - у него нет лица! Все на месте : руки, ноги, голова, галстук-бабочка, а лица нет!
    Объятая страхом, я отступаю назад. Шаг отдается колокольным ударом. Бом-м! Еще шаг и снова – бом-м! Бом-м! Бом-м!
   Да ведь это часы бьют! Наши часы, что стоят в гостиной! Значит я дома, а это  был всего лишь сон. Просто сон и ничего больше.
   Какое счастье!

Я вылезаю из кровати и иду искать маму. В коридоре мамы нет. На кухне тоже. В ванной и в туалете погашен свет, значит,  и там  пусто.
-У-у-у! Оу-оу! –доносится чуть слышно с балкона.
Ну вот, этого еще не хватало! На балконе самозабвенно воет Буся. Если Буся воет, значит – мама плачет.
 Буся  - мальтийская болонка. Мама нашла ее в автобусе. Кто-то забыл щеночка под сиденьем. Собачка была совсем  крошечная, а глазки – как бусинки. Мама принесла ее домой, отмыла, накормила и назвала Бусинкой. Сокращенно – Буся.
Мама плачет тоненько, жалобно. Бусе очень жалко любимую хозяйку. Когда хозяйке плохо, преданная собачья душа рвется на части.Тогда Буся садится рядом  и тоже плачет, как умеет.
- Замолчи! – шипит мама на Бусю. – Танюшку разбудишь!
Мама даже топает ногой. Нога обута в мягкий тапочек , Буся  ничего не слышит и продолжает выть: Оу-оу-оу! У-у-у-у!
Я обнимаю маму, прячу нос в теплую ложбинку между шеей и плечом.
Буся наконец перестает выть и приветствует меня ритуальным танцем. Танец состоит из виляния хвостом, приседаний, подпрыгиваний и  фирменных Бусиных фуэте. Все это Буся исполняет под собственный аккомпанемент,  включающий повизгивание, вздохи и фыркание.
           - Мамочка, миленькая! Ну что случилось?
     Мама молчит и хлюпает носом.
          - Почему ты плачешь? Ну скажи, почему?
   - Потому, что Нелли Михайловна – дура! - неожиданно заявляет мама.
Я пытаюсь найти связь между мамиными слезами и   дуростью  Нелли Михайловны.
Не получается.
Ну, во-первых, Нелли Михайловна- не дура. Уж это я знаю точно. Мы живем в одном доме уже лет пятнадцать. Мы - на четвертом этаже, Нелли Михайловна с мужем – на шестом. Они очень дружны с нашей семьей , мы тесно соседствуем. Что же такого должно было произойти, что мама называет Нелли Михайловну  дурой?
 А во вторых – мало ли дураков на свете ? Над каждым плакать, так никаких слез не хватит!
- Мамочка, а почему она дура?-  интересуюсь я .
Мама опять молчит. Значит, спрашивать бесполезно. Если не сказала сразу – уже не скажет.
Буся  топчется в комнате, прозрачно намекая, что ее пора покормить.
Мы с мамой идем умываться. Мама почти успокоилась, только иногда судорожно вздыхает.
 Буся получила свой завтрак. Мы с мамой налили по кружке кофе и уселись на кухне на мягкий диванчик. Это самые сладкие полчаса. Мы сидим  рядом, потягиваем кофе и тихонько, почти шепотом, секретничаем. Я прижимаюсь плечом к маминому плечу и от одного этого мне тепло и весь мир кажется  милым и добрым. Это наша маленькая тайна. Мы не пускаем в нее никого, даже Бусю.
Сегодня нам долго секретничать не дали. Зазвонил телефон.
-Аллё! Аллё! - кричал из трубки женский голос.- Лена, это ты? Здравствуй, Лена! Это Полина звонит. Узнала?
-А как же?- отозвалась мама. - Здравствуй, Полюшка! Вы где? Мы вас вчера ждали.
-Да, машина сломалась! Вчера выехать не смогли. Выехали сегодня рано утром. Мы обязательно приедем! Мы вам поросенка везем, уток, всякой всячины. Ваня гусей закоптил!
-Поля! Не стоило беспокоиться. Нам уже  не хватит времени, чтобы все это приготовить!
-Ну и что? Молодые съедят! Я не знаю, успеем ли мы на регистрацию, но к столу точно успеем. В каком ресторане свадьба?
- Кафе «Мираж». Это рядом с нашим домом, на проспекте. Вот вы , когда к нам едете, поворачиваете с проспекта налево. А в кафе надо еще немного прямо проехать.
-Как ты говоришь- «Мираж»? Ваня, кафе «Мираж»...  Ага… Знаешь? Лена, Ваня знает, где кафе. Ну, все в порядке. Вы нас ждите! Мы обязательно приедем! Привет молодым!
Сладкое утро закончилось. Пора приниматься за дела. Дел предстоит великое множество.
Сегодня моя свадьба.

Прическа готова. В волосы мне вплели мелкие белые цветочки, прикрепили фату. Мои подруги  помогли мне одеться, а жених еще ни  разу не позвонил. До регистрации осталось два часа.
Тут я вдруг заметила, что с мамой творится неладное. Она металась по дому, кидалась к телефону и хватала  трубку первой, не давая никому подойти. Каждую минуту спрашивала, который час.
Пришли машины. Мама кинулась их украшать. С балкона я увидела, как мама побежала на проспект. Она крутила головой, вытягивала шею, выглядывая Колю. Но его все не было.
Атмосфера в доме накалялась. Две мамины подруги, вызвавшиеся ей помочь, прятали глаза, будто в чем-то были виноваты. Мои подружки забились в угол и молчали. На накрытом столе сохли тарталетки и плавился шоколад, приготовленный для дорогих гостей, а жених все не появлялся.
Я сидела на стуле посреди комнаты,  разряженная и чувствовала себя истуканом. Часы стояли напротив меня. Я поневоле наблюдала, как стрелка предательски ползет к критической отметке. Боря докуривал на балконе вторую пачку сигарет. Подходить к маме никто не решался.
    Когда до момента регистрации осталось пятнадцать минут, зазвонил телефон. Мама ринулась к нему, сорвала трубку и закричала:
        -Алло!
   Подошел Боря , нажал кнопку громкой связи. Телефон смущенно покашлял и поздоровался:               
     –Добрый день!
     -Здравствуйте!-
     -Это квартира Зарубиных?- спросил приятный баритон.
    - Да!-  ответила мама.
    - Мы – Колины друзья. Мы работаем вместе, в  одной бригаде. Мы тут, в общем…. Мы в ЗАГСе стоим, а никого нет. Может мы чего перепутали? У нас тут цветы, подарки…  Вот, стоим, вас ждем… А вы скоро подъедете?
     - Я не знаю…- начала  было мама, но Боря отобрал у нее трубку.
     - Это говорит отец невесты! - отчеканил он . - Ваш друг вчера не позвонил ни разу за весь день. Сегодня он тоже не позвонил и не появился до сих пор. Объясните мне, что происходит?
     - Как  это - не появился? – изумился баритон. - Он нам звонил позавчера утром. Сказал, что все нормально, чтобы мы были восемнадцатого в четыре часа в ЗАГСе. Чтобы видеокамеру не забыли.  Ну, мы тут шампанского запасли, и вообще… затарились. Мы ему звонили в общагу. Нам сказали, что он не ночевал. Вот, решили у вас узнать… Что нам  теперь делать?
    - Я думаю, поступить надо так. Шампанское  выпейте, цветы подарите своим девушкам. А другу вашему, если     он жив, скажите : найду его, ублюдка, разберусь по всем правилам. Я ему этого не прощу!       
        Едва Боря положил трубку, как ожили часы. Четыре удара прозвучали в гробовой тишине. Оцепенев, мы стояли не дыша и глядели друг на друга.
     Нарушила тишину мама. Она вдруг вздохнула глубоко и произнесла:
 -  Я обидела ее… Я обидела ее ни за что! Она мне правду сказала, а я ее обидела…
  Мама опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
  - Кого обидела ?–решилась спросить я.
  - Нелли Михайловну. - ответила мама. Было видно, что ей трудно говорить.
    - Сегодня утром, - продолжала мама, - я вышла с Бусей…. на улицу. На душе так плохо, тревожно… Камень, как будто, лежит… Вижу, идет Неля. Подошла, поздоровалась. Что, говорит, ты, Лена, как сама не своя…? Я говорю, мол ,свадьба у дочери сегодня, а у меня настроение, хуже чем на похоронах…  Она говорит : давай поднимемся ко мне, разложу тебе на картах. Ты и успокоишься. Поднялись. Неля карты раскладывает и сама молчит… Ну, у меня тут совсем сердце зашлось. Говорю ей : рассказывай. А она мне : «Может не надо?» Нет, говорю, надо! Раз, говорю,зазвала, выкладывай, как есть. Тогда она и говорит : свадьбы не будет. Какая-то пьянка будет, но не свадьба. Я не сдержалась, накричала на нее, обозвала… А она  правду сказала… А еше сказала : скоро молодой мужчина умрет. Не сам умрет, убьют его…
   - Это точно!- вставил Боря. – Дайте срок, я этого  подонка найду!
   - Может , Неля не о нем сказала? -  подала голос мамина подруга.
   - Может и не о нем! Только его я ур-рою! Это уж как пить дать! - и в подтверждение своих слов Боря саданул кулаком по столу.
   - Мама, а что Неля  Михайловна еще сказала? - спросила я.
   - Остальное не существенно...- ответила мама. - Сказала, что будет обман, слезы, неприятное удивление в казенном доме… Вот он, обман …и   слезы  тоже…
    Мама опустила голову на руки и заплакала. Она плакала тихо ,  беззащитно и так обреченно, как выплакивают самое безнадежное горе.
    Бедная, бедная моя мама! Сейчас приедет тетка Полина с семейством. Явятся в кафе три десятка гостей. Со всеми придется объясняться.       Кошмар! Надо что-то делать.
   Срочно что-то надо придумать! Срочно! Немедленно!
   Мамины подруги  поднялись.
   - Мы пойдем, наверное… -  сказала  одна из них, бочком продвигаясь к выходу. -  Не провожай нас, Боря.
   - Ну вы не теряйтесь, - обронил Боря, - заходите, если что…
 «Если что…Если что… Ты заходи, если что…»  Волк из мультфильма! «Ну, ты заходи, если что!», - бросил мне на прощание Лешка.
   ЛЕШКА!!!
   - Стойте! - закричала я, вскакивая со стула. – Никто никуда не уходит!  Сидите тут, ждите меня. Я скоро вернусь!
    Я пулей вылетела из квартиры. Ждать лифта времени нет. Бегом, в три прыжка преодолевая пролет, я понеслась вниз и, конечно, забыла про чертову ступеньку! Оступившись, я полетела вперед. И долетела бы до пола, но тут дверь открылась и возник сосед с нашего этажа. Я  упала на него, уцепилась за шею и повисла, плотно обхватив его руками.
 К его чести, он не только успел поймать меня, но еще умудрился устоять на ногах, когда на него неожиданно обрушилась девица в пышном свадебном платье.
 - Зачем же так на мужчин бросаться? -  спросил сосед, отпуская меня.
 - Я тренируюсь!- парировала я.
 - А не рановато?- усмехнулся сосед.
 - Нормально!
 - Ну, в таком случае, я первый на очереди! – крикнул сосед мне в спину.
      У подьезда стояли три машины, богато убранные лентами. Я запрыгнула в одну из них и скомандовала:
  - Вперед!      
   Перед Лешкиной дверью мне ждать не пришлось. Дверь открылась сразу, едва я нажала кнопку звонка. Лешка  стоял на пороге и смотрел на меня без всякого удивления.
 -  Я тебя ждал. - произнес он. –Заходи !- и впустил меня в квартиру.

     Мы так торопились что чуть не сбили старенькую бабушку у подьезда.
   Старушка, увидев нас, впала в амок. Выцветшие глазки вылезли поверх очков, рот раскрылся, обнажив пару последних зубов.
   - Здрасте, бабушка!- приветствовал ее на бегу Леша.
 Из отъезжавшей машины я видела, что бабуля смотрит нам вслед, так и не закрыв рта.
   Домой я влетела, таща за руку Лешку.
  - Это Алексей! - представила я Лешку  присутствующим.- Он сыграет роль жениха на сегодняшней свадьбе. Спокойно! Спокойно! Я прошу всех вас никому не рассказывать о том, что жених подставной. Никому! Пусть праздник пройдет как положено, в намеченное время. Сейчас собираемся и едем в кафе. Будем гулять свадьбу. И пожалуйста, все улыбайтесь!
    Сказать,что все были поражены –это ничего не сказать! Даже мама перестала плакать и уставилась на меня .
   - Погоди, погоди, - начала она, - что значит «сыграет роль»? Танюша, так нельзя! А как же потом объяснить….
  - Потом будет… потом! - прервала я маму. - Потом придумаем все что угодно, а сейчас надо спасать положение. Или вы хотите  сегодня каждому обьяснять, что жених не явился на бракосочетание? К тому же, кафе оплачено и денег нам никто не вернет. Не пропадать же  банкету! И наконец, пожалейте меня. Обьяснений с гостями я просто не выдержу! И все! Обсуждение закончено.  Едем! Помните, никому ни слова!
   Общий вздох облегчения пронесся по комнате. Все сразу засуетились, засобирались. Мамины подруги повели маму умываться. Боря  ходил по дому и все время повторял: « А чего? И правильно!»
    Позвонили Нелли Михайловне. Она  тут же прибежала. Мама пыталась опять расплакаться, когда просила у Нелли Михайловны прощения, но на нее зашикали и она смолкла. Через полчаса мы все вышли , уселись в машины и отправились в кафе  праздновать.
 


    Тамада честно отрабатывал гонорар. Гости под  его руководством пели, плясали, водили хороводы, сочиняли стихи и скакали через веревочку.
    Мне и Лешке не давали выпить шампанского или  проглотить что-нибудь – все время кричали «горько». Все это с шутками, прибаутками, присказками и хохотом.
   Сначала я стеснялась целоваться, потом поняла, что деваться мне некуда и приняла это как данность. Потом вдруг обнаружила, что мне это приятно. Как-то забылось все плохое, случившееся со мной в последние несколько часов , и я тоже стала веселиться. В конце концов, как сказал Боря - «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло». Правда, в данном случае не невеста, а жених , но сути это не меняет.
    Тетя Полина с семьей появилась в самый разгар веселья и сразу включилась в процесс.
   Ящики с овощами, бидоны и свертки, гусей и поросей отправили на кухню под общее и неподдельное ликование гостей. Оттуда они вскоре стали поступать к столу, разложенные  на больших блюдах. Это внесло новую ноту в ход праздника.
   Все присутствующие отметили исключительные вкусовые качества закопченного дядей Ваней гуся. Свою долю похвал получили также  теткины маринованные грибочки, помидорчики, молодые огурчики и иже с ними.
   Час спустя тамада понял, что объевшихся гостей  ему уже не удастся вытянуть из-за стола  и сменил тактику. Началось дарение подарков.
   Лешка принимал дары с хозяйским видом. При этом каждый подарок снабжался комментариями типа : « в доме все пригодится», «очень нужная вещь» или «мы это поставим в спальне».  Он благодарил за подарки с такой искренностью, словно это и впрямь дарилось ему лично!
   Я  с изумлением наблюдала за ним. Лешка, мой бывший одноклассник, оказывается, большой артист! Даже как-то не верилось…
   Наконец все подарки были вручены, тамада откланялся и гости, отдохнув от обильной еды, стали развлекаться каждый на свой лад.
   Молодежь устроила дискотеку. В середине зала , наполовину затемненного, каждый старался в меру сил и умения.
   Старшее поколение собралось в другом конце зала, откуда-то появился баян.
   « Вот кто-то с горочки спустился…» - завела тетя Полина. Ее поддержали. Получился ансамбль из трех голосов, довольно складный.
    Несколько мужчин курили на крыльце. Время от времени к ним присоединялись и дамы. Там шла бурная дискуссия  о внутренней политике нашего правительства. Внешняя политика тоже не была забыта.
  Боря и дядя Ваня уселись рядом и «оседлали»любимую тему.
   - Я ему говорю,- рассказывал дядя Ваня, - барахлит машина. Ты что, говорю, не слышишь? А он мне: «Ну, и чё? Ездит же!» Я говорю: «Ты же станешь где-нибудь. Зима. Замерзнешь к чертовой матери!» А он мне:     « Я к вам механиком не нанимался!» Ты,  спрашиваю, при сорока градусах мороза движок перебирал? Нет? Вот станет машина среди тайги , так будет тебе и механик, и какао с шампанским!
     - Эх, и безголовая молодежь пошла! – огорчался Боря. - Это же не водитель, это наездник! Технику  - не любят! Вот ты мне скажи, как же так можно? Это же не просто кусок железа, она же – кормилица! Машинка, она же как женщина – чувствует отношение. Она доброго хозяина  отблагодарит, еще как отблагодарит! Вот я помню, послали меня в командировку на Юрубчон, соляру возить. А там же дорог нет, там одни направления…
  Дядя Ваня делал жест руками, означающий : знаем, видели!
 -  Дело зимой было. Щас, погоди, расскажу…
 Водочка текла в стопки, на вилку насаживался огурец, засоленый тетей Полей.
 - Ну, давай!
Стопки  едва слышно брякали друг о друга, огурец  хрустел на зубах. Тема была нескончаемой….
    
   -Ну что, жена, пойдем покурим,- сказал мне Лешка, смеясь. В глазах у него прыгали «чертики».
   Я повиновалась. Мы прошли коридор, но не повернули налево, к выходу на крыльцо. Лешка резко дернул меня вправо. Там оказался закуток, куда выходили две двери с надписью «Служебное помещение». Двери были, конечно, заперты. Здесь он меня и облапил.
  - Танечка… Танюша…- Мою шею осыпали жаркие поцелуи.
  - Леш, ты что? Не надо, пусти!
  Мне удалось вывернуться.
 - Не пущу! Теперь – не пущу! –заявил Лешка.
 - Пусти, а то закричу! – пригрозила я, сознавая всю абсурдность своего намерения.
  Лешка сделал шаг ко мне. Я выставила вперед руки, защищаясь.
 - Кричи! - разрешил он.
 - Помогите! – крикнула я как можно тише.
Лешка пошел на штурм.
 - Мне помощь не нужна,- говорил он, продираясь через заслон из моих рук, - я сам справлюсь!
 Он справился, обнял меня и мы поцеловались.
  - Ой, тут молодые!  Ой, извините, что помешали!- и пара  гостей  убежала, смеясь.
  - Где молодые? – раздался рядом мамин голос . - Тата, машина пришла! Давайте за стол, по рюмочке «на посошок» выпьем и проводим вас.
  Мама обняла меня, шепотом спросила:
  - Ты куда сейчас?
  - Мам, не обижайся, но я поеду на Базаиху. Мне надо побыть одной.
  - Что за Базаиха? – спросил Лешка, не скрывая недовольства.
  - Там у Таты дом. Бабушкино наследство. - ответила мама. - Мы думали, Таточка замуж выйдет, будет там жить. Кто же знал, что так получится? Ну, поезжай, дочка! Может, так и лучше будет…
   

   Мы с Лешкой сели в машину и, улыбаясь, махали гостям руками, пока кафе не скрылось за поворотом.
  - Спасибо тебе… – сказала я Лешке тихо.
 - Всегда пожалуйста! – ответил он мне.
 - Ой, нет! Не надо…
 - Чего не надо? –не понял Лешка.
  -Ты сказал «всегда»! Боюсь, еще одного раза мне  не перенести!
 - Ты держалась  молодцом! – похвалил меня Лешка. - Да ты и есть молодец! Обычно, невеста в таких случаях падает в обморок, или она кончает с собой, или что-нибудь такое…А ты – настоящий боец! Я тебя уважаю! Приеду в Москву – всем расскажу. Я горжусь тобой, Танюшка! Дай, поцелую!- и Лешка потянулся ко мне.
   Я взглянула на него один только раз – желание целоваться у Лешки пропало начисто. Кончилась игра, началась жизнь. А в жизни меня сегодня так жестоко обидели, так мерзко со мной поступили, что не до поцелуев!
  - Я довезу тебя до дома,- сказала я.
  Мы молчали, пока такси не затормозило у Лешкиного подъезда.
 Машина остановилась, дверца была открыта, но Лешка не торопился  выходить. Он молчал и я тоже молчала. 
    Вдруг из темноты, из зарослей сиреневых кустов к машине шагнула фигура.
   - Батя! – удивился Лешка.- А ты чего тут….
  Договорить он не успел. Отец выдернул сына из такси, взял за грудки и со всей силушки  швырнул на клумбу. Лешка кувыркнулся , перекатился по клумбе и  резво вскочил на ноги.
 - Бать, ты чего?
 - Я тебе покажу «чего»! –зарычал отец, наступая на сына.- Я тебе сейчас все покажу- и «чего» , и «ничего»…Паршивец! Какой паршивец! Надо же! Вырастили сыночка! Дождались, твою мать, обрадовал!
    Отцу никак не удавалось схватить сына – тот ловко уворачивался. Однако ему удалось загнать Лешку в угол. Тут меня словно сквозняком выдуло из машины. Я встала между ними.
  - Брысь! – коротко скомандовал Лешкин родитель, убирая меня  с дороги. Я улетела в сирень.
  - Не трогайте его! - закричала я истошно.- Люди ! Помогите!!! Убивают! А –а-а-а-а!!!
  Захлопали форточки,  в окнах вспыхнул свет.
   - Где убивают? Кого убивают? Тут драка, вызывайте полицию!
 С балкона свесилась лохматая голова.
  - Да, какую такую полицию? Тута уже полиция! - пропел сверху чей-то голос. - Здрасьте, Александр Валентинович! Что ж вы людям спать мешаете? Хи-хи! А я смотрю – это вы…Хи-хи!
 -  Извините, - сказал, остывая, Александр Валентинович, - погорячился. Спокойной ночи!
  Он повернулся к сыну и с горечью сказал:
 - Что же ты, стервец, сделал?  Женился, а  нас с матерью даже в известность не поставил! Чем же мы заслужили…   э-эх! - он махнул рукой, отвернулся и зашагал в подъезд.
   - Батя! – кинулся Лешка вслед за отцом. А я - вслед за Лешкой.
   
    Битых полчаса мы с Лешкой, перебивая друг друга, объясняли Александру Валентиновичу,  что произошло. Сын  притащил свой паспорт и тряс им перед отцом. Страница, где ставится ЗАГСовский штамп , была девственно чиста. Наконец Александр Валентинович все понял. Он обалдело уставился на меня:
  - Ну, ты даешь! Ну, ты и… Нет, тут надо … -  он полез в холодильник, извлек оттуда початую бутылку водки и  тарелку с колбасой. Лешка оперативно достал из шкафа рюмки.
   Разлили.
 - Взяли! – вместо тоста скомандовал  Александр Валентинович. Мы «взяли». Помолчали и «взяли» еще по стопке. Лешка встал, достал помидоры, сыр, зелень и начал сооружать закуску. Странно, но я, человек совершенно не пьющий, ничуть не захмелела.
    После третьей мы узнали  от Алексиндра Валентиновича , что предшествовало  такой нелюбезной встрече.

  В пять вечера Нина Андреевна, Лешкина мама, возвращалась домой в самом радужном настроении. Рабочая неделя позади, дома ждет сыночек, впереди два дня отдыха на даче всей семьей, шашлыки, купание в озере, окрошка, которую сын и муж так любят! Вот она как раз купила ветчину и огурчики, а квас она всегда ставит сама.
   Да, только сама!
  Она уже подходила к подъезду, как вдруг дорогу ей преградила бабушка.
 - Здравствуйте, Агафья Ивановна! –улыбнулась она старушке.
   Это была бабуля прожившая с ними в одном подъезде лет двадцать пять. Бабуля перенянчила  в свое время почти всех детей в нашем доме. Водилась она и с маленьким Лешенькой. С тех пор отношения их семьи со старушкой были самые что ни на есть теплые.
   К удивлению Нины Андреевны, бабушка на приветствие не ответила. Выглядела она тоже как-то странно. Глаза лихорадочно блестели, дышала бабуля часто. Два зуба, заблудившиеся во рту, выглядывали из-под поджатых губ, подбородок дрожал от обиды.
   -Ах, вот,значит, вы как!? – Закричала она, увидев Нину Андреевну, -Нужна была Агафья Ивановна, так вы, значит, прибегали, просили, дескать, помоги! А как муж-то в чины вышел, так я вам  не ко двору стала!? Я Лешеньку вынянчила , а вы и на свадьбу меня пригласить побрезговали!? Куска старухе пожалели? Да  не объела бы уж я вас!
  - Какая свадьба, Агафья Ивановна? Вы о чем?
  - Да, уж известно, какая! Я хоть и слепая, только не совсем! Лешенька мимо меня давеча с невестой пробегал,  чуть не сшиб! Уж я видела! Спасибо, уважили вы меня!
   Старуха отвесила  язвительный поклон и  заковыляла прочь, со злостью втыкая клюку в землю. Нина Андреевна смотрела ей вслед и думала: «Да, старость - страшная штука. Вот уже и  маразм… А жалко бабулю, хорошая была, добрая…»
   Размышляя так, Нина Андреевна поднялась к себе, открыла дверь и позвала:
    - Сынок, Леша !
  Тишина в квартире ее почему-то встревожила. Она зашла в комнату сына. Дверцы шкафа были раскрыты, содержимое в беспорядке лежало на сыновней кровати и на креслах. Она бегло оглядела вещи. Отсутствовал серый костюм  и выходные туфли.
   Сердце у Нины Андреевны заныло. Она набрала номер Леши и услышала звонок его телефона. Телефон нашелся под грудой рубашек, сваленых  в кресло.
   Нет, подумала она, этого не может быть!  На ком он мог жениться, если у него и девушки-то не было? По вечерам дома сидел  за компьютером, с отцом играл в шахматы… Нет, этого не может быть! Скорее всего, кто-то на День рождения  пригласил , или куда-нибудь еще… А телефон он просто забыл второпях.
   Но сердце продолжало ныть. Чтобы его унять, Нина Андреевна стала прибирать Лешины вещи. И тут ей под ноги упал маленький белый цветочек - невесомая вещица из серебристого капрона с жемчужной бусиной в серединке.
   Еще не веря сама себе, Нина Андреевна медленно нагнулась и подняла его. Сомнений не было никаких – такой цветок можно увидеть только в уборе невесты. Эта вещь никак не могла попасть в их дом. Ни о какой случайности здесь не может быть и речи. Ее сынок, кровиночка, ее любимый мальчик, женился! А она, мать, недостойна даже присутствовать на его свадьбе.  И отец тоже . Они его вырастили, выстрадали, дали ему все, что смогли. А он  не счел нужным даже сообщить им о своей свадьбе! Не пригласил, чтобы разделить с ним его радость, как будто они с отцом ему чужие… А ведь она так мечтала!
   Горькая обида нахлынула , как волна и накрыла Нину Андреевну  с головой.
 Двигаясь как сомнамбула, она прошла к телефону, автоматически набрала номер мужа.
   - Подполковник  Ельцов слушает,- прогремел в трубке родной бас.
  - Приезжай домой.- сказала Нина Андреевна упавшим голосом. -Срочно приезжай домой.
   - Что случилось? – спросил   муж.
   Не в силах объяснять, Нина Андреевна повторила:
   - Приезжай домой! – и положила трубку.
   Подполковнику Ельцову голос жены не понравился. В последний раз, помнится, она так говорила с ним в день смерти его тещи. Поэтому он быстро собрался, запер документы в сейф и поехал домой.
    Нина Андреевна сидела в кресле в состоянии ступора. Увидев мужа, она вышла из оцепенения и заплакала. Рассказывая, она плакала все сильнее. Александр Валентинович накапал ей валерьянки, но это не помогло. Плач перешел в истерические рыдания. Тогда он вызвал «скорую».
Приехали врачи, накололи несчастную женщину уколами, посоветовали уложить спать и не беспокоить до утра. Александр Валентинович все выполнил.
   Весь вечер он подходил к спящей жене послушать, как она дышит.
   Он ходил по дому и ждал сына. Ярость кипела в нем. Первое, на чем он сорвался, был маленький безвинный цветочек. Александр Валентинович растоптал его ногами, ругаясь при этом тихо, но выразительно.
   Часов в двенадцать ночи он увидел с балкона приближающуюся фигуру. 
   Александр Валентинович ринулся вниз. Дома разбираться с сыном было нельзя – в комнате спала Нина Андреевна.
   Александр Валентинович выскочил из подъезда. И тут он увидел, что обознался. Проходивший парень был вовсе не его сын.
   Он закурил сигарету, но не докурил ее, скомкал и выбросил. Постоял еще немного. К подъезду подошло такси. Машина припарковалась. Сначала Александр Валентинович подумал, что такси пришло по заказу к кому-то из соседей. Но тут задняя дверца приоткрылась, в салоне вспыхнул свет и он увидел дорогого сыночка в обществе девушки, одетой в  белое свадебное платье. Ярость с новой силой вспыхнула в нем.
    Все, что произошло далее, читатель уже знает.

Мы посидели , поговорили.Александр Валентинович совсем успокоился. Пора было уезжать. На часах – второй час ночи.
   - Я бы тебя увез, - сказал Александр Валентинович,- но мне сегодня за руль нельзя. Вызову-  ка я такси!
  Такси подошло очень скоро.
  - Бать, я провожу. – сказал Лешка.- Обратно  -  на этой же машине.
  - Валяй! – разрешил отец. - Только не задерживайся!

    Когда такси мягко подкатило к дому бабушки, на горизонте уже заалела полоска рассвета. Мы вышли . У калитки Лешка спросил:
    -Может, я останусь?
    - Нет, Леша! Не обижайся. Хочу побыть одна.
    - Я могу заночевать в кухне. Что-то мне подсказывает – не надо  тебя тут одну оставлять…Ну, не знаю… Предчувствие, что-ли?
  Я не ответила,только отрицательно покачала головой.
    - Ладно! Но ты закройся на замок. Тогда я уеду.
  Я закрыла двери на замок и еще на старинную кованую щеколду. Хлопнула дверца, машина уехала и воцарилась тишина.

   Я вошла в дом. Это был отличный дом, рубленый из лиственничных бревен лет сорок назад. Тот, кто строил его, сделал это с большим умением и большой любовью. Дом не повело, гниль его не тронула. Толстые половицы также тесно прилегали друг к другу, окна не рассохлись и не требовали ежегодного утепления. Был он просторен и светел. В подвале, вырытом подо всем домом, было всегда холодно и сухо. Большая кухня, она же столовая,  две комнаты  с высокими потолками расположились вокруг обширной печи. Зимой в ней трещали поленья и бабушка под этот  треск читала мне сказки.
   Дед и бабушка купили  дом, когда решили переезжать с Севера, где они долго работали. Как это часто бывало в те времена, дед и бабушка попали на Север по распределению после окончания институтов. Там познакомились, поженились и осели надолго. Там родилась моя мама.
  Дед сначала был простым инженером, но потом карьера его резко пошла вверх. Он стал директором предприятия, а потом депутатом. Бабушка последние десять лет работала главным бухгалтером на огромном лесоперерабатывающем комбинате. В восемьдесят восьмом году бабушка заболела. Дед привез ее сюда  на вертолете, санрейсом. Больше на Север они   не вернулись. Поселились здесь и прожили еще много лет.
   Дед умер  год назад. Оторвался тромб и закупорил артерию в мозгу. А  он не знал ни о каких тромбах, не лечился и чувствовал себя прекрасно до самой своей, такой неожиданной, смерти.
   Бабушка ушла из жизни чуть более пяти месяцев назад, отписав мне , своей единственной внучке, все движимое  и недвижимое имущество. Скоро полгода со дня бабушкиной смерти. Мы пойдем к  нотариусу   и  я вступлю в права наследства. Хотя я и так знаю, что этот дом, сбережения и скромные бабушкины украшения отписаны мне.
   У большого зеркала я медленно разобрала прическу, потом расчесала волосы. Платье упало к ногам, я через него перешагнула и побрела в спальню. Там приготовлена была кровать для молодых. На столике рядом с кроватью мама поставила вазу с фруктами.
   Входить в спальню  не было сил. Я остановилась на пороге.
  Обширная кровать , застеленная новым бельем  была такая нарядная, манящая, мягкая. Сейчас три часа. Я должна была бы уже спать на ней сладким сном в объятиях мужа. А я торчу у порога комнаты, не могу даже войти.    Потому, что я сегодня одна. Потому, что меня бросили, как негодную вещь. Бросил мой жених, который клялся мне в любви, который собирался жить со мной долго и счастливо до старости и любить меня всегда – в горе и в радости. Человек, которому я так верила предал меня самым гнусным образом!
   Господи, за что мне все это?!  Коля, Коленька! Как ты мог так со мной поступить?!  Как ты мог?!
   Слезы навернулись на глаза. Хорошо, что я одна в доме. Можно поплакать.
   Я поплакала всласть, не сдерживая себя, а потом сама не заметила, как уснула, свернувшись калачиком на диване в гостиной и подсунув под голову совершенно мокрую подушку.

    Железная дверь лязгнула и отворилась.
  - Будь здоров, сержант! - он шагнул через порог и остановился. Солнце ударило в глаза и он зажмурился.
 - И тебе не кашлять! – ответил сержант, закрывая  за ним дверь.
  Свобода обрушилась на него, как водопад. Голова на мгновение закружилась, он покачнулся. Над ним было небо  -   громадное, ярко-синее. Ни одно облачко не омрачало его ясного чела. Но главное – оно было чистым, без привычного клетчатого рисунка. Он оглянулся.
     Вдоль глухого забора зоны росла травка. Две дворняжки вынюхивали в ней пропитание. По дороге проехал мотоцикл с коляской, нагруженной  мешками.
   Обычная жизнь…Теперь придется к ней привыкать.
   Он пошел  к станции, видневшейся вдалеке. Небольшой поселочек, все жители которого так или иначе связаны с зоной, вблизи оказался  неуютным , грязным и запыленным. Покосившиеся домики, облупившееся здание магазина, упавшие заборы  - от всего разило  безнадежно заброшеной российской  провинцией. Тем не менее, ему придется здесь прожить  две недели. Через две недели освободится человек, который ему будет нужен. Он его подождет, потому что одному ему со своим планом не справиться. Этот человек -  чистой воды «баклан», «шестерка». Но именно такой ему подходит.  Кто-то же должен таскать каштаны из огня! Если дело выгорит - он не собирается делиться и, конечно, придумает, как избавиться от лоха. Если не выгорит – просто бросит его.
   А пока он найдет временное жилье и будет наслаждаться свободой.
 
  Двенадцать лет назад студент-медик Валера Горчилин убил человека. Убил за то, что этому человеку слишком сильно понравилась его девушка. Оказавшись на зоне, Валера почти сразу попал в тюремную больничку, ведь у него за плечами было  четыре  курса мединститута. Кличку ему дали необидную – Скальпель. Валера перевязывал, ставил уколы, горчичники, если надо было, даже ассистировал при несложных операциях.
   Валера хорошо запомнил этого старика. Привезли старика со вздувшейся ногой. Он поранился, наступив на острую железку. Железка пропорола сапог и глубоко врезалась в ногу. Рана загноилась, нога почернела , началась гангрена.
  Везти старика  в город не было времени, решено было оперировать его здесь.
    Перед операцией  дед попросил покурить. Он лежал в коридоре  перед дверьми в операционную и просил так, что Скальпель не смог ему отказать, хотя курить в больничном коридоре строжайше запрещалось.
   - Я знаю, это мой последний день. И сигаретка эта - тоже последняя.- сказал он и вздохнул. – Спасибо тебе, сынок. За доброту твою спасибо. Будешь за это на воле жить, как падишах! Наклонись ко мне.
  Он прошептал ему в ухо несколько слов.
  - Разыщи ее. Пусть поделится. Если сумеешь - тебе и твоим детям хватит. Ты запомнил, что я сказал?
 - Да! – кивнул Скальпель.
  Старик действительно не пережил операцию. Он истек кровью прямо на операционном столе.
 
   Долгие годы после смерти старика Скальпель ждал этого дня. Когда день настал, он понял : самое сложное сейчас - не сорваться. Ему хотелось всего и сразу -  в баню, надеть чистое белье, напиться водки, наесться вольной, домашней еды, купить мороженное, найти доктора  Морошко, живущего где-то здесь, в этом поселке, и придушить  голыми руками за его паскудный характер. Неимоверным усилием воли он обуздал себя и ограничился только мороженным. « Начнем с малого» -сказал он себе.
   Через две недели там же, на пороге зоны он встретил Хряпу.
  - О, Скальпель! - заорал Хряпа.- Пришел!  Прише-ел!  - и заржал: - Гы-гы!

  Они долго ехали на поездах с пересадками. Наконец, приехали. Вышли на станции и удивились: красивый вокзал, большой город.
  Нашли адресный стол. Он оказался совсем рядом с вокзалом. Два часа гуляли, пока им отыскивали адрес интересующей их особы. Все это время Скальпель боялся, чтобы особа не переехала куда-нибудь в другой город.  Как ее потом искать?
  Через два часа получили квиток с именем и местом жительства своей жертвы.   
   - Улица Канатная, дом восемь. -  прочитал вслух Скальпель.
   Купили карту и нашли улицу Канатную. Она оказалась у черта на куличках, почти на самом краю города.
  Сели в автобус и поехали туда. Улица Канатная  вилась вдоль речки и уходила вверх, в горку. Дома - только частные, крепкие, с ухоженными полисадниками. За каждым домом – большой огород.
   На конечной остановке автобуса они вышли. Магазин, больше напоминающий ларек, лепился к горе. На крыльце сидела женщина и зябко куталась в рваную куртку. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять , что женщина – хроническая алкоголичка. Лицо   было коричневого цвета, мутные глазки  жалостливо слезились и все ее субтильное тело тряслось в ожидании похмелья.
   Женщина оказалась местной жительницей. За три бутылки пива она согласилась пустить на постой таких хороших людей, какими, несомненно, были Скальпель с Хряпой. Жилище этой дамы  было в таком плачевном состоянии, что Скальпель вначале хотел отказаться.
 Но потом, взглянув в торцевое окно, ахнул. Дом номер восемь стоял перед ним, как на ладони. Видны были и вход , и двор, и даже почти весь огород.  Лучшей точки для наблюдения  придумать было нельзя!
   
   Они жили у бабы Нюры уже неделю.
   Проблемы начались сразу. В первый день пришла самая плохая новость.
  Женщина, которую они искали, умерла. Пять месяцев назад она шла из магазина с покупками. Пьяный водитель, выскочив на тротуар, сбил ее. Она умерла здесь же, прямо на тротуаре, не приходя в сознание. В адресном столе почему-то ее имя осталось в списках живых. Будь оно проклято, наше российское разгильдяйство!
   Теперь в доме никто не живет. Приезжает ее дочь с мужем, приглядывают за домом. Говорят, дом  старуха завещала внучке, да и не только дом. Все свои сбережения – тоже. А завещать было что, ведь муж ее долго работал на Северах большим начальником.
    Вначале Скальпель, узнав о смерти своей жертвы, хотел сразу уехать. Но потом подумал : ведь не забрала же она с собой  в могилу все свои «бабки»!
 Если внучка – единственная наследница, значит, надо «колоть» внучку.    Внучку Скальпель видел, но подойти к ней возможности не было. Она всегда была не одна. То с матерью, то с парнем, а то с целой толпой, в которой выделялся дородностью муж ее матери. Внучка собирается замуж и жить, говорят, будет именно в этом доме. Неделю Скальпель наблюдал, как там  чистили паласы, отмывали дом и двор, красили окна и   наводили порядок.
    Рисковать Скальпель не мог. Он понимал, что встретиться с внучкой можно будет только один раз. И надо сделать так, чтобы им никто не помешал. И результат надо получить за этот один раз, потому что живой внучку оставлять нельзя.
   Так прошло несколько дней. Баба Нюра им  не мешала, потому что была постоянно пьяна. Хряпа спал по шестнадцать часов в сутки, Скальпель почти не спал. Он прикидывал и так, и эдак. Раздумья не отпускали его.
   Так было и сегодня. Ночь стала светлеть, когда он увидел такси. Машина шла вверх по улице и затормозила у восьмого дома. Скальпель привстал. Из машины вышла девушка в белом свадебном наряде и парень. Парень хотел пройти  в дом, но девушка его не впустила.
   «Во, дела!» -  произнес Скальпель про себя и усмехнулся.
  Парень сел в машину и укатил.
  Судьба подарила Скальпелю шанс. Пора было действовать.
   Скальпель стал будить Хряпу, но тот спал, как убитый. Немало потрудился Скальпель, прежде чем ему удалось разбудить подельника. Еще больше времени потребовалось, чтобы растолковать  Хряпе задачу. Тот упрямо отказывался соображать спросонья.
    В серых предрассветных сумерках они прокрались через огород к дому номер восемь. Дверь была, как они и ожидали, заперта. Они стали обходить дом, осматривая и ощупывая окна. Форточка на кухне оказалась открытой. Тощий и длиннорукий Хряпа подставил пустую бочку, взобрался на нее и бесшумно отодвинул шпингалеты. Окно раскрылось. Они залезли и аккуратно затворили за собой створки. Скальпель прислушался. Стояла тишина. Даже собаки не лаяли.
     Из кухни, куда они влезли, выходили три двери. Скальпель открыл одну из них и оказался на веранде.
   Раннее солнце играло на чистых стеклах, наполняя веранду золотистым светом. Здесь стоял круглый  обеденный стол на точеных ножках. Таких столов давно не держат в домах по причине дефицита места. Скатерть, вышитая цветами, закрывала его до самого пола. Входная дверь была закрыта на замок и заперта на щеколду. Скальпель вздохнул,  удивляясь человеческой наивности. Ему довелось повстречаться на зоне с такими специалистами, для которых даже банковский сейф не был проблемой. А тут – щеколда! Когда только до народа дойдет, что все замки на свете – от честных людей ? От нечестного же ни один замок не спасет.
   Другая дверь вела в спальню. Там стояла большая кровать, но хозяйки на ней не было. Хозяйка нашлась в гостиной. Она спала, сжавшись в комочек, укрыв лицо пледом. Наружу торчала только прядь пшеничных волос.
   Скальпель ухватил эту прядь и потянул на себя. Хозяйка во сне застонала, выпростала руку из-под пледа и нащупала пальцы Скальпеля.
 - Ой! Кто здесь? – девушка рывком села на диване.
 - Мы здесь! Гы-гы! - оскалился Хряпа.
 - Кто вы? Что вы…Что вам надо? – выпалила она, отползая назад и натягивая поглубже плед.
 - Хороший вопрос! - произнес  Скальпель, по-хозяйски усаживаясь в кресло. - Нам «бабки» надо, вот что нам надо. Дошло до нас , что бабуля
твоя, ныне покойная, наследство оставила. Надо бы поделиться!
   Девушка явно еще не проснулась, она сидела и смотрела на Скальпеля и Хряпу круглыми глазами.
   - Так, молчим значит.- констатировал факт Скальпель.- Хряпа, помоги девушке !
 Хряпа подошел и, коротко размахнувшись, ударил девчонку. Та скатилась с дивана на пол.
  - Ну как,- спросил Скальпель, - добавить или будешь говорить?
 - Я…Я… буду.! Не бейте! Я все скажу.
 - Ну?- Скальпель подался вперед. - Мы слушаем!
 - Да…Да, наследство есть! Бабушка завещала …этот дом…
 - Дом нас не интересует!- прервал ее Скальпель.
 -  Еще сбережения. На сберкнижке…Но их нельзя получить! По закону – я пока не наследница.Только через полгода…
 - Чего?- не понял Хряпа.
 - Ну, через полгода после смерти… Наследство получают...
 - Нет, Скальпель, она за кого нас тут держит? - возмутился Хряпа. - Я чё, полгода свои бабки буду ждать?
   Скальпель посмотрел на подельника тяжелым взглядом, тот умолк.
  - Сколько на книжке? - поинтересовался Скальпель.
 - Тридцать пять тысяч, - ответила, вся дрожа, наследница  .
 - И все?!
 - Нет, не все. Еще бабушка складывала деньги на мою книжку, но они истрачены на свадьбу. А еще у нее здесь лежали доллары. Я не знаю, где…
   Скальпель сделал знак Хряпе. Хряпа  отлепился от косяка и стал методично обыскивать комнату. На пол полетели вещи.
  - А рыжьё? - допытывался Скальпель. - Золотишко  где?
  - Золото там, в ящике, в комоде…
  -  Глянь! – Скальпель кивнул  в ту сторону, где стоял комод..
   Хряпа  стал вытаскивать ящики и переворачивать их. Маленькая шкатулочка с украшениями упала и открылась. Несколько бабушкиных колечек, ее любимые серьги с сапфирами, брошь – подарок деда к серебряной  свадьбе , цепочка с красивым крестиком и нитка янтарных бус – вот и все золото.
 Скальпель подошел, пошевелил украшения.
  - Забирайте все! – заговорила наследница.- Только не убивайте! Доллары найдете – тоже забирайте! Мне ничего не надо! Я в полицию не пойду, только оставьте жить…
   Скальпель смотрел на нее - маленькую, худенькую, жалкую…Совсем  молодая, цыпленок – да и только! На лбу вздувается шишка от удара о пол. Прячется в плед, дурочка, как будто он ее спасет…
   Десять лет назад она была совсем малявкой. Даже если и было рыжьё, кто же доверит ребенку такие секреты? За это и сейчас дают немалый срок, а тогда « вышка» полагалась. Видно, что она ничего не знает…     Опять прокол!
  Скорее всего о золоте знает ее мать. Возможно, оно где-то здесь, в этом доме. Зарыто в подполье или в огороде… А может, лежит на чердаке.
   А может, дед пошутил? Говорили тогда в больничке, что был он  бо-о-ольшая сволочь! А может, бабка никому не успела ничего сказать? Ведь померла она очень уж неожиданно… В любом случае, дом надо обыскать. Вряд ли старуха далеко золотишко спрятала. Старые люди мнительны, предпочитают свое имущество держать на глазах. Будем искать.
   Девка пока пусть живет. Найдем  – тогда  и в расход. Кто знает, может она чем пригодится…
   Скальпель прошел по комнатам и тщательно зашторил окна. День уже вступил в свои права. В доме было светло.  Во дворе вовсю распелись птицы. Звонко орал петух в соседнем дворе, созывая «гарем».
   - Слышь, Скальпель, че-то жрать охота… - сказал Хряпа.
  Скальпель молча подошел к девушке, дернул ее за руку, поднимая с пола и толчками погнал к двери. Плед упал и девчонка осталась в бюстгалтере и трусиках. У Хряпы глаза  выкатились и стали похожи на грибы маслята..
   - О-о! Ух ты! Какая! – произнес он в полном восхищении. - Телка-то какая, Скальпель! Ты посмотри!
  - Цыц!- осадил его Скальпель. Толкнул девушку в спальню:
  - Оденься!
 Проследил, как она достала из шкафа халатик и надела его.
 - На кухню!- приказал он ей.
   Когда она прошла мимо них, Хряпа вплотную подскочил к Скальпелю.
  - Отдай , а? – зашептал он скороговоркой. - Отдай мне ее, на час хотя-бы! Ну, Скальпель, отдай! У меня такой телки в жизни не было! Может и не будет… Тебе же все равно, а мне  - хочется!
 - После! - ответил Скальпель еле слышно. - Сначало – дело!


   Это страшный сон, кошмар... Когда я проснулась, не поверила глазам. В моем доме два жутких типа, небритых, вонючих, уголовного вида. Как они сюда попали?  Ведь я же закрыла дверь на замок и еще на щеколду. Один тощий, грязный, высокого роста, нескладный, двигается как кукла-марионетка. Передние зубы выбиты, руки в наколках. Жуть! Другой  постарше, пониже  ростом, широкоплечий. Этот, видно, за главного. Тощий его боится и слушается.
  Рука у тощего тяжелая…Ударил очень больно, еще и о пол стукнулась…
   Что им надо? Какое золото они ищут? У деда с бабушкой хоть деньги водились, все-таки много лет на Севере проработали, а  мы-то живем от зарплаты до зарплаты. Что у нас брать? Только денег бабкиных почти не осталось. Все съели дефолт и павловская реформа. Но попробуй им это объясни! Не поверят. Они хотят денег. Они настроены на деньги! Если не получат, могут и убить… Впрочем, если получат, тогда уже точно убьют.
   Господи, помоги! Спаси меня, грешную, сохрани и помилуй!
  Зачем я отправила Лешу домой? Ведь он говорил о каких-то предчувствиях. Почему его не послушалась?
  Дура, дура!
  Вот этот тощий что-то шепчет другому. Взгляд у него такой липучий, поганый. Боже мой, да он  же меня хочет!
   Ну, нет!  Я же умру от омерзения, едва он  дотронется!
    И вдруг я услышала фразу, сказанную тем, другим: «Сначала – дело!»
   Перестань трястись, идиотка, и думай! Или будешь думать, или проведешь первую брачную ночь с этим тощим недоумком. Она же будет и последней.
  Дом заперт, соседи беспокоиться не станут. Знают – здесь никто не живет. Мама приедет только завтра, так что у них в распоряжении целые сутки. Думай шустрее, Тата!
   Тощий открыл холодильник, вытащил  шампанское.
  - Во! Шампунь есть! – Он поднял бутылку и радостно хихикнул.- Гы-гы!
 Заглянул в холодильник еще раз и разочарованно произнес:
   -А жрачки нету…
   - Фрукты стоят в спальне .- сказала я.
Хряпа пошел в спальню и вернулся с вазой. Откусил яблоко, пожевал его и выплюнул.
  - Я те чё, козел, что ли? Чё ты мне суешь? Мяса дай!
 - Пельмени в морозилке. - сказала я.
 - Так вари! Чё стоишь?
   Я поставила кастрюлю на плиту и тут меня осенило.
   Несколько лет назад с мае месяце дед с бабушкой, посадив картошку и убрав из подвала остатки зимних припасов, стали его сушить. Крышка подвала находится в кухне. Ее, как водится, открыли и держали открытой  несколько дней. Так вот, в один из этих дней дед, забывшись, спикировал в подполье . Приземлился он крайне неудачно: сломал два ребра. После этого происшествия бабушка настояла, чтобы дед сделал еще один лаз в подполье – с веранды. А чтобы никто больше не мог упасть, бабушка поставили над лазом огромный, очень тяжелый старинный обеденный стол. С тех пор подвал сушили, сколько было надо и никому не грозила открытая крышка. Ее просто не было видно под большой расшитой скатертью.
   Если попасть в подвал, то можно будет вылезти с другой стороны, на веранде. Тем более, что Боря неделю назад ремонтировал  вторую крышку и оставил там лестницу. Так что из кухни придется в подвал спрыгивать.
   Я собрала всю волю в кулак. Это было не просто. Хряпа со Скальпелем сверлили меня глазами, следили за каждым движением.
 -  Там, в подвале, - сказала я, - есть соленые огурцы. Если хотите - я достану.
   Скальпель кивнул. Под неусыпным надзором я сдвинула  в сторону дорожку, открыла крышку  и собралась прыгать.
 - Стоп! – остановил меня Скальпель . - Зажги свет!
 - Там света нет, - ответила я как можно правдивее.
  Свет, конечно, был, но если не знать, где он включается, ни за что не найдешь.
Скальпелю это не понравилось. Прыгать в подвал он не хотел и одну меня пускать туда – тоже.
 - Иди с ней! – приказал он Хряпе.
 - Да ты чё? – удивился Хряпа. - Куда она оттуда денется!
  Не дожидаясь , что скажет Скальпель, я спрыгнула вниз. Если бы не держалась рукой за край, наверное бы разбилась. Высота подвала – метра два, не меньше. Сгибаясь, я пошла к веранде.
  - Эй, коза, ты где ? - в отверстии показалась голова Хряпы. Он встал на колени и следил за мной.
  - Дай мне спички, - попросила я, - тут темно, я не вижу, что в банках.
  Голова исчезла. Секунд пятнадцать у меня есть.
   Уж я постаралась их использовать наилучшим образом! Быстрее, чем ошпаренная кошка вскарабкалась я по лестнице, вылезла на веранде из-под стола, за долю секунды открыла дверь и отодвинула щеколду.
   Кто сказал, что люди не летают? Еще как летают!
   Я неслась над кустами  картошки , сбивая голыми пятками  нежные сиреневые цветочки. Через заборчик, отделяющий наш огород от соседского, я перемахнула так лихо, словно всю жизнь занималась бегом с препятствиями. По  грядкам  с морковкой и горохом, не разбирая дороги, добежала , наконец, до окна. На эту сторону дома у  соседей   как раз выходили окна спален.
   Во дворе залаяла собака.
   -Дядя Вася! Тетя Аля! Откройте! Скорее! - кричала я, стуча кулаком по оконной раме.
   В темной бездне  за стеклом всплыла заспанная физиономия соседа.
  - Это кто? Ты, что-ль, Татьяна?
  - Я это! Я! Откройте скорее!
В доме раздались шаги. Дядя Вася цыкнул на пса, тот убрался в будку.
  - Чего стряслось-то?- спросил сосед, открывая дверь.-  Ух ты, шишка какая здоровенная! Кто тебя так?
   Я быстро объяснила. Сосед кинулся в дом.
   - Алевтина, вставай! Вызывай полицию! Пацаны, подъем! Штаны надевайте и за мной!
   Два сына Василия выскочили из комнаты, наспех натягивая спортивные брюки. Дядя Вася вооружился топором, парни схватили – один короткий ломик, другой  резиновую дубинку. С крыльца я видела, как они гуськом бегут к нашему дому.
  Вдруг из калитки на улицу выскочил Скальпель. Он увидел бегущих мужчин, резко затормозил и кинулся обратно.


   Полтора часа уже я сижу за столом. Рядом сидит дядя Вася, его сыновья  и тетя Аля. Другие соседи, прознавшие обо всем, что сегодня случилось, толпятся на улице и активно обсуждают подробности.
   Следователь, молодая женщина с  хвостиком, записала все свидетельские показания. Мы подписали.
   -  Эх, не удалось нам их поймать!- сокрушался дядя Вася. -  Мы за ними в дом, а они окно настежь и ушли, бандюги!
  Дверь распахнулась и в комнату ворвался Лешка.
   - Я же знал! Я знал! Зачем я тебя послушал? Зачем я уехал? Это что? –Лешка увидел шишку на лбу. - Болит? Голова кружится? Тошнит?
  - Нет! - ответила я.
  - Я бы все же посоветовала вам обратиться к врачу.- сказала следователь, укладывая протоколы в папку. - Надо исключить сотрясение мозга. Последствия потом лечить будет трудно.
  - Спасибо! - ответил Лешка.- Мы обязательно исключим!

  Когда милиция уехала, я повернулась к Лешке:
   - Ты как здесь оказался?- спросила я.
   - Приехал первым автобусом. Всю ночь не спал, просто места себе не находил! Чувствовал – что-то не так! Вообще, ты знаешь, со мной происходят странные вещи – я тебя «слышу»! Я чувствую тебя на расстоянии. Можешь мне не верить, но это так! Вот я вчера уехал…
  -  Сегодня!- прервала его я.
  -  Ну да, уже сегодня… Так вот, я когда уехал отсюда, у меня такая тревога  на душе, так неспокойно  вдруг стало! Я дождался первого автобуса, потихоньку выбрался из дома и - к тебе! Как видишь, не ошибся.
   Лешка отвез меня в травмпункт. Строгий доктор с «чеховской» бородкой осмотрел меня и выдал заключение:
  - Сотрясения мозга у вас, слава Богу, нет. А вот стресс вы перенесли нешуточный. Я выпишу таблетки, попьете. Побольше спать и вообще – несколько дней полного покоя. Вот этой мазью сведете шишку. И давайте договоримся: почувствуете себя плохо – немедленно к участковому врачу. Хорошо?
  - Хорошо!- согласилась я.
  Лешка привез меня домой и сдал на руки маме. Потом он   принес лекарство, виноград и торт. Но я уже спала. Почти двое суток я не вылезала из постели. Мама мазала мой лоб мазью, а я даже не помню этого.  Несколько раз приходил Лешка, принес цветы. Мама поставила их у кровати. Цветы  пахли сладко и нежно, а я все спала…

 
   Подполковник Ельцов шел по коридору управления. Сегодня понедельник, день тяжелый. Дел, как всегда, будет по горло. Но сначала, решил подполковник, позвоню Толе Широкову. Это был старый друг, с  которым подполковник служил в одном отделении еще старшиной. Теперь Толя возглавлял  районный отдел милиции.
   Ельцов набрал номер .
  - Доброе утро, Анатолий Сергеевич!
  - О-о-о! Рад слышать! Как служба?
  -  Спасибо, идет! У меня к тебе просьба.
  - Ну, конечно! Ты разьве без дела позвонишь? Говори уж, какая у тебя просьба!
 - Личная. Позавчера твои ребятки на Канатную выезжали…
 - Да, верно!
 - Не расскажешь,что там было?
    - Да ничего особенного! В дом забрались двое отморозков. Избили хозяйку, требовали деньги , золотишко, хотели  изнасиловать, но девчонка хитрая оказалась и сбежала. Вот, в общих чертах, и все.
  - Кто у тебя ведет это дело?
   - Пока никто. Сегодня буду распределять.
  - Толя, можно мне его посмотреть?
  - Да зачем тебе?- удивился Анатолий.
  - Потерпевшая – одноклассница моего Лешки.
  -  Ну, тогда конечно! Смотри !
   
   Весь день подполковник   трудился, занимался служебными делами и только вечером выпало время заняться, наконец, интересующим его делом. Он читал его и удивлялся.
    Двое зэков, отсидевших в одном лагере в Мордовии, освободились в июне. Один  - четвертого, другой – шестнадцатого. Один отсидел за убийство с особой жестокостью, другой – за кражу со взломом. Причем  первый дождался, когда «откинется» второй. Ни один ни разу не бывал  в Сибири,  не говоря уже о Севере. И тем не менее они проехали через полстраны, чтобы найти Татьянину бабушку.
    Зачем?
   В родстве с ней никто не состоит. С дедом – тоже. Что общего может быть между пожилой дамой, живущей в Сибири и отработавшей много лет бухгалтером на лесопильном комбинате, и двумя уголовниками, которые из Средней полосы России никогда не выезжали да еще и по возрасту годятся этой даме в сыновья? Где - Крым, а где – Рим?
   Но самое интересное – пришли грабить, а ничего не взяли! Золото осталось лежать на полу, доллары даже искать не стали, хотя внучка сказала, что они есть. Спросили про золото, нашли его и – не стали брать!
   Парадокс! Мутное какое-то получается дело…
   Подполковник нажал кнопку селектора.   
   - Надюша!- сказал подполковник в микрофон. - Найди-ка мне   Шошкина и Белоцерковского. Пусть зайдут.
    Через десять минут два молодца предстали пред светлые очи отца-командира.
   - Присядьте! – пригласил он их.
  Молодцы присели, изобразив на лицах почтительное внимание.
  - Значит, так! - и подполковник вкратце обрисовал суть дела . Потом объяснил молодцам задачу.
  - Да,  и вот еще,- сказал он напоследок,- «пробейте»-ка мне вот этого    « кадра». Он должен был  жениться в прошлую  пятницу, но на бракосочетание не явился. Посмотрите по «скорой», по нашей базе, по вытрезвителю, по моргам. На всякий случай проверьте, не выезжал ли он из города.
  Молодцы удалились.

    На следующий день подполковник слушал их доклад.
  -  Мы осмотрели дом, двор и участок. - докладывал Олег Шошкин .-  В доме нашли золотые украшения советского производства 573 пробы , в количестве семи штук. Вот список.- На стол лег листок бумаги. - Годы изготовления примерно семидесятые.  Восемьсот двадцать долларов были спрятаны на кухне за печкой. Больше ценностей никаких нет. Дорогих вещей в доме тоже нет. Обычная обстановка, какая бывает у пенсионеров. Опросили соседей. Старики жили скромно. Не голодали, конечное, но до роскоши было  далеко. Дед подрабатывал почти до самой смерти. Соседи очень хорошо отзываются  о них. Говорят, люди были добрые.
   Горчилин с подельником появились неделю назад  и поселились у алкоголички бабы Нюры. Наблюдали за домом. После налета исчезли. Но местные бомжи видели их вчера недалеко от магазина.
  - Я проверил стариков. – докладывал второй молодец Игорь Белоцерковский. - Обычные люди. Жили как все, растили дочь , потом помогали растить внучку. Любовь Аркадьевна работала  бухгалтером на крупном лесоперерабатывающем комбинате, последние десять лет – главным бухгалтером. Характеристика отличная. Леонид Сергеевич  был начальником  дорожно-строительного управления,   членом КПСС, депутатом местного Совета. В восемьдесят восьмом Любовь Аркадьевна тяжело заболела, муж привез ее сюда на лечение. Здесь и поселились. Дом на Канатной был преобретен еще в семьдесят девятом году. Были сбережения на книжке, но  инфляция в девяностых все «съела». Позже  снова накопили . Сейчас на счету тридцать пять тысяч двести семнадцать рублей ноль три копейки.
   К уголовной ответственности не привлекались. Никогда никакого отношения к золоту не имели.
   Теперь  о пропавшем женихе. Муруев Николай Геннадьевич, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, уроженец деревни Вечерница Емельяновского района. Работает на заводе «Электроприбор»,  проживает в общежитии по ул. Стахановцев, 22.  По месту жительства не появлялся с шестнадцатого числа, никому не звонил, на работу вчера не явился. По нашей базе не проходил. По «скорой» - тоже. В вытрезвителях и  морге также не обнаружен. Зато нашелся в другом месте.
  -  Где!? – подполковник даже привстал.
 -  Восемнадцатого вылетел в двенадцать часов  рейсом   на Адлер!
  Подполковник не поверил собственным ушам.
  - Это точно?  Ошибки нет?
 - Обижаете, товарищ подполковник!- молодец потускнел лицом. - Я все проверил.  Он точно вылетел! Рейс 4218 дополнительный до Алдера .
    Подполковник Ельцов  поблагодарил молодцев и проводил их до дверей.

    Есть информация к размышлению. По деду и бабке ничего нового. Ну что-ж , отрицательный результат -  это тоже результат!
Либо наши гопнички ошиблись, что иногда случается, либо есть обстоятельства, о которых мы не знаем. Во всяком случае, они никуда не ушли и крутятся поблизости от дома. Значит, какой-то интерес у них там есть. Надо это использовать!
  А женишок-то – хорош подлец! Ну и слава Богу, что Татьяна за него не вышла. Девчонка – молодец, да и красавица… Лешка вон как забегал! Может у них сложится.. Было бы славно… Я  буду рад!


  Ираклий Георгиевич Джибладзе - уважаемый человек. У него  свой бизнес и офис в  центре крупного курортного города. Ираклий Георгиевич  -  владелец сети строительных магазинов по всему побережью, владеет он также строительной фирмой, возводящей в настоящее время санаторий на пятьсот мест. Ему принадлежит несколько кафе и ресторанов.  И наконец, совсем недавно он преобрел свою долю собственности в самой крупной гостинице города – отеле «Черноморская жемчужина».
    Из окон его офиса хорошо видны  стройные линии здания отеля, окруженного со всех сторон зеленью и цветами.  Здание отделано снаружи белой плиткой с легким жемчужным эффектом. От нее отель в солнечные дни весь как бы мерцает. Ночью здание подсвечивается множеством прожекторов и выглядит еще красивее.
   Правда, любоваться на эту красоту у Ираклия Георгиевича нет времени. Его рабочий день начинается в шесть утра и заканчивался порой далеко за полночь.
    Иногда он вспоминал то счастливое время, когда у него была только «хрущевка» на окраине, молодая жена и два маленьких сына. Он работал  на заводе и был счастлив! Как жаль, что тогда он не понимал, насколько. Он мог, придя с работы,  гулять с детьми,  пускать  с ними воздушных змеев и бегать наперегонки, а вечером сидеть с женой на кухне. Они мечтали, что станут богатыми людьми и отправят сыновей учиться за границу. Теперь они богаты, дети получили отличное образование и живут в Штатах, а радости нет. Он загружен работой,  как въючный верблюд,  бизнес растет, жена болеет…
   .
    Сегодня с раннего утра Ираклий Георгиевич уже сидел в кабинете. На столе были разложены счета, накладные и прочие бумаги.
   Надо сказать, что господин Джибладзе отлично разбирался в бухгалтерии. Обмануть его было весьма трудно. Он часто устраивал проверки своему главному бухгалтеру.  Вот и сейчас Манана стояла справа от стола и сжимала-разжимала пальцы. Нервничала.
   Ираклий Георгиевич взял в руки бумагу, показал Манане и вопросительно взглянул на нее.
  -  Это из налоговой, вчера пришло, - сказала Манана высокой скороговоркой.
  -  Я вижу, что из налоговой!
  -  Это недоразумение, я сегодня все улажу…
  -  Постарайтесь, - сказал начальник , напирая на каждое слово  , -  чтобы впредь у нас с налоговой недоразумений не было!
   Это означало,что если придет еще одно такое письмо, Манана потеряет работу.
   На столе щелкнул селектор.
 - Ираклий Георгиевич !- зазвенел в кабинете голос секретарши Беллочки. - Здесь Нодар Владимирович пришел. Он спрашивает, когда вы  освободитесь?
   - Белла! – недовольно ответил шеф. - Я же просил меня не беспокоить!
   - У него дело к вам.
  -  Ну что, так срочно?
  - Он говорит, что – да!
  Ираклий Георгиевич вздохнул и сказал:
  - Ладно. Приглашай через десять минут.
   Через десять минут из шефского кабинета вышла главный бухгалтер, прижимая к груди папки с документами, и начальник службы безопасности шагнул за порог.
    -  Здравствуй, Нодар, здравствуй, дорогой! – приветствовал  его Ираклий Геогриевич, выйдя из-за стола и пожимая руку.
  - Здравствуйте, батоно Ираклий!
  Они перешли на грузинский – родной для них обоих язык. Поговорили о родителях, о детях, о том, какой урожай винограда ожидается в этом году и какое вино из него получится. Когда со вступительной частью было покончено, Нодар присел на стул и сказал:
  - Есть новости!
 - Хорошие? – спросил шеф.
 -  Если бы! - печально усмехнулся Нодар. - К сожалению, службу безопасности для хороших новостей не держат. От нас все новости – плохие!
  - Давай ! – разрешил Ираклий  Георгиевич.
  Нодар собрался с духом и сказал:
  - Леван опять проигрался.
   Шеф набычился, взял со стола карандаш и стал его вертеть.
 - Где играли? – спросил он.
  - У  Хромой Ануш.
 -  Ты всех предупредил в прошлый раз?
 -  Всех! Игровые все знают и с Леваном играть не садятся. В казино Левана теперь тоже не пускают. Кто же захочет с вами ссориться?
  Карандаш в руках шефа крутился все быстрее.
  - Так почему же Ануш не побоялась со мной поссориться?
  - Я поговорил с ней. Прижал, так она рассказала, как дело было. Ей заплатили, хорошо заплатили. Вот она на деньги и повелась! Играл с Леваном гастролер. Играли недолго, часа три. Гастролер Левана «обставил», вызвал такси и уехал в аэропорт. Больше его у нас не видели.  Деньги Левану  перед самой игрой занял некто Гарик. Десять тысяч баксов. И привел гастролера  тоже Гарик.
  -  Что за Гарик? - карандаш уже вполне мог  заменить вентилятор.
  - Я пробил. Так, ничего особенного, шестерка…
 -  Однако у этой шестерки есть в кармане десять штук свободных денег! И он готов их занять! Не на что-то, а на игру в преферанс!
   В кабинете раздался хруст. Обломки карандаша полетели в угол.
  Шеф поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и остановился у окна.
   - Это похоже на заказ. Как думаешь? –спросил Ираклий Георгиевич.
  - Согласен! Мои ребята присматривали за Леваном. Так вот! За последние три дня он пять раз встречался в Гариком. Что-то обсуждали.
   В этот момент замурлыкал телефон Нодара.
  - Извините, - сказал Нодар, - ребята обещали отзвониться!
Он нажал кнопку, несколько раз кивнул, сказал «спасибо» и отключился.
  - Батоно Ираклий! Сейчас Гарик беседует с Григоренко. С тем самым, который ходит в помошниках у Зазы Габуния!
  Изумлению Ираклия Георгиевича не было предела.
  -  Что-о? Это что-же получается? Деньги дал Заза?! Чтобы эта скупая сволочь Заза Габуния дал  кому-то деньги?! Да у него не выпросишь и мандариновой корки!
  - Выходит, дал!
  Шеф немного успокоился и спросил:
  - Где Леван?
 -  Спит в номере, в  отеле. Вчера ужинал в ресторане, снял девочку. Ночью поднялись в номер, пока не выходили.
 -  Давай его сюда! Прямо сейчас!

  Когда за Нодаром закрылась дверь, Ираклий Георгиевич так разволновался, что не смог усидеть за столом. Он ходил по кабинету и размышлял.
  Заза под него копает, это ясно. Скоро выборы мэра,  а у Ираклия  Георгиевича есть все шансы занять это кресло. Но Зазу это не устраивает. У него готов свой кандидат в мэры. Заза согласен выложить большие деньги ( а при его скупости – просто гигантские!) чтобы обеспечить своему кандидату «зеленую улицу». Впрочем он,  возможно, не один в этом деле.  Есть и другие враги!
    Однако что можно выжать из обыкновенного карточного проигрыша? В конце концов, играть у нас законом не запрещено. Ну, проиграл племянник Ираклия Джибладзе круглую сумму – и что?  Весь город знает, что Ираклий - человек не бедный  и сможет заплатить за племянника, чтобы избежать неприятностей. И при этом – не разорится! Так в чем же здесь смысл?  Можно, конечно, подключить СМИ, только сенсацию из этого не сделаешь .Слишком уж «кислый» материал для сенсации.
   Нет, тут что-то не так!
  Ко  входу в офис подкатил белый «Мерседес».
  Ну, погоди, племянничек! Сейчас я покажу тебе небо в алмазах!


   Противное солнце! Нашло себе щелочку между штор и светит прямо в глаз!
    М-м-м…постелька  широкая, такая мягкая…Так приятно по ней валяться…  Я еще посплю…подремлю… Леванчик тоже спит.
   Кл-л-а-ассный вчера выдался вечер! А как он за мной ухаживал! Тетки за столом напротив чуть от зависти не сдохли! Молодец Леванчик, ночью тоже не подкачал. Не уронил престиж национального темперамента! Ага, просыпается!
  Леван зашевелился, перевернулся и стал шарить рукой по кровати. Нашел девушку, пододвинул  к себе поближе и прижался. Он еще спал, но уже не совсем . Инстинкт продолжения рода  проснулся  и настойчиво будил хозяина.  Инстинкт был очень голодный . Леван не стал его томить. Наконец, инстинкт  «наелся» и успокоился. Зато проголодался сам Леван.
   - Пойдем, позавтракаем! – пригласил он девушку.
  Девушка медленно перевернулась на живот, потянулась томно и заявила:
  -  Никуда не пойду! Пусть принесут. И шампанского тоже!
  Вскоре в дверь номера постучали и официант вкатил  на тележке завтрак. Над завтраком возвышалось ведерко со льдом , из которого выглядывало горлышко бутылки с шампанским.
  Официант открыл бутылку, налил в два фужера и удалился.
  -  За любовь!- прозвучал первый тост.
   Она сидела, глядела как он ел и восхищалась. Мужчину такой красоты ей не приходилось видеть! Да много ли она вообще-то видела?
    Леван высок и строен, прекрасно сложен. Густые черные волосы чуть вьются, ложась красивыми волнами на голове. У него пухлые губы и глаза олененка Бемби. В сочетании с квадратным подбородком и высоким лбом они  производят  впечатление одновременно мужественности и чувственности. Убийственное сочетание для дам! Она тоже вчера  попала под эту магию…
   Конечно, с Леваном они скоро расстанутся. Но она решила для себя: позже найдет себе красивого мужчину и родит от него ребенка…
  Ее мечты прервал стук в дверь.
  -  Леван, открывай! – раздался голос из-за двери. - Я знаю, что ты здесь!
   Леван как раз разливал шампанское. Он поставил бутылку на столик, завернулся в простыню и пошел  открывать. В номер он гостя не впустил, беседовал через приоткрытую дверь. Диалог длился не более минуты. Потом  щелкнул замок и Леван вернулся к столу. Руки у него тряслись. Он присел на секунду, потом сорвался с места и заметался по номеру. Он одевался на ходу, не попадая в рукава рубашки. Потом он вдруг подбежал к холодильнику и что-то в него засунул. Девушка не видела, что это было, но каким-то шестым чувством поняла – барсетку. Ведь он вчера перед уходом из ресторана забрал ее из сейфа, который стоит в кабинете у администратора. Сказал, что отдавал на хранение. Значит, в барсетке что-то есть!
    Еще не слишком отчетливо понимая,что она делает, девушка потянулась к сумочке, вынула пузырек  и, улучив момент, когда парень  отвернуся, налила ему несколько прозрачных  капель в фужер.
  Леван уже был полностью одет.
  - Леванчик, ты уходишь? - спросила она капризно.- А как же я?
  - Меня вызывают. - ответил он.- Надо идти.
 -  Давай выпьем на дорожку! - девица подала ему фужер.- Ну, давай, не обижай меня!
   Леван взял фужер и быстро выпил шампанское.
  -  Я буду тебя ждать! - сказала она. - Возвращайся скорее!
  -  Ладно! – пообещал  он .

  Девушка  поднялась с кровати , вышла на балкон. Вскоре внизу показался Леван. Он быстро шагал по плиткам дворика в сопровождении двух мужчин. Один был высокий, крепкий, лет сорока. Другой молодой, видимо, водитель. Все трое сели в белую машину, сверкавшую на солнце так, что слепило глаза, и уехали.
   Ну вот, теперь можно спокойно заняться барсеткой.
  Она подошла к холодильнику и открыла дверцу. Ничего. Посмотрим в морозилке. Ага, вот она! Девушка открыла замок и заглянула внутрь. В барсетке, аккуратно сложенные и перетянутые резиночкой, лежали пачки долларов.

   Нодар ввел Левана в кабинет и плотно закрыл дверь. У парня подкосились ноги, когда он увидел дядю. Ираклий Георгиевич стоял посреди кабинета и, пригнув голову, в упор смотрел на племянника. Такое начало разговора не предвещало ничего хорошего. Леван медленно осел на ближайший стул.
 - Рассказывай!- приказал дядя. - Не вздумай врать! Я все знаю, мне нужны только подробности!
 -  Я…я… проиграл. Много проиграл…Но я отдам! Я сам все отдам!
  -  С каких таких  доходов?-  усмехнулся дядя.
 -   Ну, я заработаю…- и Леван осекся.
   Дядя почувствовал, что племянник не хочет говорить. Он подошел вплотную и  нагнувшись  к парню, посмотрел ему прямо в глаза.
   - Как ? Как ты заработаешь? – Леван молчал.  - Говори!
    Ираклий Георгиевич вдруг заметил,что лицо у племянника бледное-бледное . «Если так боится,- промелькнуло  у него в голове , - значит что-то не чисто!»  Он усилил прессинг:
  - Отвечай! – закричал дядя, грозно нахмурив брови и трахнул кулаком по столу.
 -  Я занял еще денег…- лепетал племянник.- Возьму партию товара…потом сдам… и рассчитаюсь.
  -  Ты что, с наркотой хочешь связаться?! –свистящим шепотом спросил Ираклий Георгиевич.
  - Я же только один раз!
 Кровь бросилась в дядину голову.
 - Идиот!!!- взревел он.- Обезьяна, сын осла!!! За решетку захотел?! Хочешь тайгу валить?! Лет семь-восемь  на лесоповале тебе обеспечат. А о нас ты подумал? Обо мне, о матери – подумал? Щенок паршивый !Убью!!!
   Тут Леван, и без того непрочно сидевший на стуле, закатил глаза под лоб и  мешком свалился на ковер.

  Секретарша Беллочка краем уха слышала крики шефа, доносящиеся из кабинета. Но то, как он заорал теперь, ни в какое сравнение с прежним не шло.
 -  Белла!!! БЕЛЛА!!!
  Секретарша  влетела в кабинет.
  На полу лежал Леван в такой позе, которая наводила на мысль, что он уже мертв. Рука у него была как-то нелепо подвернута и мертвенно-бледный цвет лица подтверждал худшие опасения Беллочки. Она остановилась на пороге и застыла, уставившись большими глазами на бездыханного парня.
  Шеф стоял на коленях перед племянником и держал  свою руку на его шее, пытаясь нащупать пульсацию крови в вене.
 -  Скорую! - закричал шеф. - Быстро!  Скорую!!!
   Беллочка  все еще пребывала в шоковом состоянии.
 -  Да шевелись ты, курица!!!- снова заорал Ираклий Георгиевич.
  Беллочка, наконец, очнулась и побежала к телефону.
  Скорая прибыла мгновенно.
 - У него давление   низкое! - сказал врач, отцепляя манжету тонометра.- Можно сказать, критическое.
   Медсестричка быстро  завязала жгут на руке Левана и попыталась поставить ему внутривенный укол.
   Не тут-то было! Найти вену никак не удавалось. Помучившись, она сняла жгут и завязала на другую руку. И снова не смогла ввести иглу.
   -  Вас там что, совсем не учат?!- бушевал Ираклий Георгиевич.- Простого укола сделать не можете?!
  -  Нас учат! – ответил врач с обидой в голосе.- У него нет давления крови в венах. Понимаете? Вы когда- нибудь видели, как складывается пожарный рукав, если выключить воду – вдоль пополам?  Вот так и у него!
  Ираклий Георгиевич схватился за голову:
- Вай –ме! Что сестре скажу?!
 Медсестричка уже почти плакала. В отчаянии она рванула ворот рубашки Левана и сумела-таки ввести иглу под ключицу. Все облегченно выдохнули.

Ираклий Георгиевич ехал за машиной скорой помощи на своем белом «мерседесе». Впереди, рядом с водителем, расположился Нодар.
  Так вот что придумал Заза! Ну что-ж, вполне в его стиле! Сначала подсунул Левану этого Гарика, потом Гарик привел каталу -  гастролера. Понятно, мальчишку обыграли  и вогнали в долги.  А потом, чтобы выпутаться из долгов, подсовывают ему наркоту. Не надо быть слишком умным, чтобы понять, что будет дальше.
   А дальше по звонку приедут ребята в масках и возьмут моего племянничка   тепленьким с крупной партией наркотиков на руках. Сразу же появится корреспондент, который снимет всю операцию крупным планом.
   Каждому дураку понятно: на солидную партию товара нужны большие деньги. И вот тут  телезрителю  скажут, что у мальчишки таких денег нет и быть не может. Значит, наркотики чьи?  Конечно, господина Джибладзе! И тогда прокрутят по ТВ те кадры, где я дарю оборудование наркологическому диспансеру. Не забудут также  мое  интервью, в котором я очень убедительно высказываюсь против всех видов «дури».
   А вот это  настоящая «бомба»! Показать такой материал не побрезгуют даже центральные каналы. И тогда я – уже готовый политический труп! Кто же    пойдет голосовать за Ираклия Джибладзе – человека подлого и двуличного?  Можно уже не затевать никакие выборы. Результат и так ясен.
   Ай, молодец, Заза! Высший пилотаж! Заставить соперника отказаться от борьбы еще до начала собственно самой борьбы!
   Браво!
   От мысли, что все бы так и вышло, если бы не верный Нодар, у Ираклия Георгиевича сдавило сердце. Он подержался за грудь, глубоко вдохнул несколько раз. Боль немного отступила, только маленькая иголочка  колола  сердце время от времени.
    На крыльце больницы их встречал главврач с двумя замами. Левана быстро повезли по коридору. Рядом с каталкой бежала медсестра, держа в поднятой руке бутылку с раствором. Ираклий Георгиевич хотел   пойти за племянником, но главврач его остановил:
  - Подождем, пусть сделают анализы. - сказал он мягко. - А пока приглашаю вас к себе в кабинет на чашечку кофе.
  Ираклию Георгиевичу пришлось согласиться.
  Кофе оказался превосходным, коньяк – выдержанным и ароматным.
  Ираклий Георгиевич уже начал терять терпение, когда на столе у главврача зазвонил телефон.
  - Да, слушаю! – ответил в трубку главврач.- Вот так, да? Как состояние? Угу…угу… Спасибо! – он положил трубку на место.
  - Что? – спросил Ираклий Георгиевич , заранее холодея.
 -  Вашего племянника накормили клофелином!-  ответил главврач.- Слава Богу, что он приехал сразу к вам. Если бы он оказался один, если бы ему не оказали вовремя помощь, он бы…Ну, вы понимаете! Сейчас опасности нет, но мы его подержим немного у нас. Он отдохнет, а мы его понаблюдаем. Я думаю, дня три.
  - Можно мне с ним поговорить?
  - Пожалуйста, только недолго. Больного нельзя утомлять.
  -Хорошо!- и господин Джибладзе покинул кабинет гостепреимного главврача.

   В коридоре на диванчике ждал Нодар. Ираклий Георгиевич  сразу рассказал ему про клофелин. Нодар быстро набрал службу безопасности отеля. После короткого разговора он повернулся к шефу:
  - В отеле ЧП! Человек сорвался с балкона. Разбился насмерть. Там менты понаехали, прокуратура, корреспондентов полно…
  - Что сегодня за день!- сокрушенно воскликлул Ираклий Георгиевич.- Вот еще покойника нам  не хватало!
  - Надо ехать, батоно Ираклий…
  - Надо… Давай зайдем, поглядим на Левана и - в отель!
 Они пошли по коридору торопливыми шагами.
   Леван лежал в одноместной палате. Он был  еще очень бледен.
  Дядя присел на краешек кровати , спросил:
    - Как себя чувствуешь?
  -  Нормально…
  -  Что-нибудь болит?
  -  Нет…
  -  Сегодня придет мама, постарайся ее не расстраивать. Держись!
  - Дядя, простите меня...
 -  Ладно, ладно, потом разберемся…
 -  Можно мне пару вопросов задать? – попросил Нодар.
  - Задавай!- Ираклий Георгиевич отошел к окну.
  - Скажи, Леван, как ее зовут?
  -  Таня.
  -  Она в отеле живет?
  -  Да! Они  с мужем снимают номер на восьмом этаже.
  -  У нее есть муж?- удивился Нодар.- Её муж спит в номере, а она спит с тобой?
  -  Ну и что? Может, они поругались! Мне какое дело?
  -  Хорошо! Ты говорил, что занял еще деньги. Так?
   -  Да!
   - У кого?
   - У Гарика.
   - Сколько ты занял?
   -  Десять штук.
   -  Десять тысяч долларов?
  Леван кивнул.
   - Где сейчас эти деньги?
   -   Я их спрятал в номере…
Ираклий Георгиевич в два прыжка подскочил к кровати:
  - Что-о? Ты оставил десять штук баксов в номере, где спит шлюха?!
   Это была последняя капля. Больше он сказать  ничего не успел. Чья-то безжалостная рука проникла в  грудь, схватила сердце и стала выжимать его, как выжимают сок из граната. Резкая боль наполнила  все внутри. Ираклий вдруг понял, что не может дышать. Он успел почувствовать, как Нодар подхватил  его слабеющее тело. Тьма опустилась на глаза  и он покорился ей, как покоряются победителю - молчаливо и обреченно.

  Когда к Ираклию Георгиевичу вернулось сознание, он увидел склоненное над ним лицо главного врача.
  -  Он пришел в себя! – сказал главврач.
 Ираклий перевел глаза в сторону и обнаружил капельницу. Капельница была подсоединенаена к его руке. Возле его кровати суетились люди в халатах, сматывали какие-то провода.
  - Где я ? – спросил Ираклий.
 -  У нас, дорогой Ираклий Георгиевич! В реанимации!- сообщил ему главный  почти с удовольствием.
 -  Мне надо ехать…
 -  Никуда вы, уважаемый, не поедете!У вас обширный инфаркт, так что вы у нас надолго.
 -  Позовите Нодара…
  - Здесь реанимация, сюда никого не пускают. Таковы правила!
 - Позовите Нодара…- повторил Ираклий Георгиевич и сделал попытку подняться.
  Главный придержал его рукой, кивнул. Вошел Нодар, присел на табурет у кровати.
  - Найди ее…- с трудом проговорил Ираклий Георгиевич. - Найди ее и этого Гарика. Накажи их за Левана! За меня – тоже…
  -  Я все сделаю, батоно Ираклий! Не сомневайтесь, я все сделаю! Матерью клянусь, здоровьем детей клянусь! Я ее найду , накажу…
  Ираклий Георгиевич откинулся на подушку и закрыл глаза.
    Все прахом! Пока он болеет, фирму начнут растаскивать, пост  мэра уплывет, участвовать в тэндере без него не рискнут, контракты  и договоры не будут подписаны… Проклятый инфаркт! Столько усилий было затрачено на подготовку и все теперь пойдет прахом!
   Заза, сволочь!!! Все-таки ты победил!
 
   Буся притопала в мою комнату и сует свой мокрый нос под одеяло.. Часы только что пробили восемь раз. На кухне зашумел чайник. Мама, наверное, готовит бутерброды. Пора вставать.
   Я вылезаю из постели и плетусь на кухню. Мама, как всегда, наливает кофе и  мы садимся секретничать.
   - Знаешь, Танюша, сегодня уже среда, – говорит мне мама, - а твой паспорт все еще лежит в ЗАГСе. Надо бы его забрать…
  - Нет! Не хочу я туда идти! – отвечаю я.
  - Ну , а что делать? Ведь кроме тебя его никому не отдадут! Я понимаю тебя…понимаю…А может, возьмешь с собой Лешу? Все-таки поддержка!
  - Может быть…Я подумаю.
  - Думай, не думай , -  вздохнула мама,- а без паспорта жить невозможно!
 Мама права. Сколько не оттягивай, идти придется.
 Я ленилась до десяти, пока не позвонил Лешка. На мое предложение прогуляться до ЗАГСа он отозвался с энтузиазмом. Он пришел ко мне домой, заклеил пластырем остатки шишки на моем лбу и мы отправились за  паспортом.
   В коридорах ЗАГСа царили полутьма и прохлада. Мы постучались в первую попавшуюся дверь и оказались в кабинете заведующей. Пышная и   очень ухоженная дама пригласила нас присесть.
  -  Тут…вот в чем дело… - начала я.
  -  В чем же?- дама приподняла бровки.
  -  Я…Мы… должны были сочетаться браком . В прошлую пятницу, восемнадцатого… Но не сочетались. Я пришла забрать свой паспорт.
  -  Как ваша фамилия?
 -  Зарубина.- ответила я. -Татьяна Константиновна Зарубина.
  -  Сейчас посмотрим… -  Дама повернулась к компьютеру.
  Пощелкав мышкой, дама сняла очки и посмотрела на меня так странно, что мне стало не по себе. Потом поерзала в кресле , сняла трубку и набрала номер .
 - Оля! -  сказала она в трубку. - Принеси мне журнал регистрации браков за июль. Поскорее, пожалуйста!
   Журнал принесли. Дама старательно пролистала  его, нашла нужную страницу и положила журнал передо мной.
  - Вот!- сказала она.- Читайте! Зарегистрирован брак между… Муруев Николай Геннадьевич…Зарубина Татьяна  Константиновна …вот число, месяц, год, вот ваши подписи…Что же вы мне голову морочите?
   У меня отнялся дар речи. Я посмотрела сначала на заведующую, потом на Лешку, потом снова на заведующую, открыла рот, но так ничего и не сказала.
   Лешка пришел мне на помощь.
  - Тут ошибка! – заявил он.- Она не регистрировала брак с этим… с Муруевым! И ни с кем другим не регистрировала! Я свидетель!
  - Что вы говорите, молодой человек? – возмутилась дама.- У нас государственное учреждение! У нас таких ошибок быть не может! Да вы сами посмотрите. Все записано! Вот подписи супругов, вот  они расписались в получении документов, вот номер свидетельства о браке. В компьютерной базе то же самое. Нет здесь никакой ошибки!
  - А паспорт? – спросил Лешка.
  - Паспорта мы отдаем супругам вместе со свидетельством о браке. Я же вам показывала. Супруги получили документы и расписались за них!
    Дар речи вернулся.
  -  Но я действительно не регистрировала никакой брак! - сказала я .– И я ни  за что не расписывалась…
  -  Посмотрите внимательно.- сказала дама , пододвигая журнал ко мне поближе. - Это ваша подпись?
  В журнале стояла закорючка, отдаленно напоминающая мою настоящую подпись. Я отодвинула журнал от себя:
  -  Нет! Подпись не моя!
  -  В таком случае, - заключила дама , - обращайтесь в полицию.

    На улице мы с Лешкой присели на лавочку.
  -  Слушай, Татьяна, что  творится? Тебя сглазили, что-ли? В пятницу исчез жених, в субботу какие-то уголовники забрались, сегодня – паспорт пропал! А завтра что? Прилетят инопланеняне и тебя похитят?
  -  Он не просто пропал!- ответила я .- По нему еще зарегистрирован брак от моего имени. Непонятно, кому и зачем это надо?
  -  А вот это мы попробуем выяснить!- сказал Лешка и позвонил отцу.

  Через  два часа мы с Лешкой  сидели том же ЗАГСе. Здесь же присутствовали все работники, имевшие отношение к регистрации браков в эту пятницу, даже фотограф и техничка. Места в кабинете заведующей  оказалось мало и мы перешли в зал для торжественных церемоний.
 - Я двадцать лет работаю в ЗАГСе! –  говорила заведующая, прижимая  пухлые ручки к груди, -  И никогда, никогда ничего подобного не было! Ни разу потери документов у нас не случалось!
 -  Отлично помню ту пару!-  к столу следователя села та самая Оля, которая принесла журнал.- У них бракосочетание назначено было на шестнадцать, а они приехали к двенадцати. Сказали, что у них изменились планы и они улетают в свадебное путешествие. Попросили зарегистрировать их прямо сейчас. На торжественную регистрацию они, мол, не претендуют. Их вполне устроит, если мы просто поставим штамп и выпишем свидетельство о браке. Ну, мы сделали, как люди просят! У нас это часто бывает, что меняют время. Мы, конечно, идем навстречу.  Зачем портить  людям праздник из-за пустяков?
 -  Я предложил им сфотографироваться, - рассказывал фотограф. - А они – ни в какую! Невеста говорит: терпеть не могу фоткаться! И не лезьте, говорит, ко мне!
  -  Я в пятницу сидела у себя в подсобке, чай пила. - поведала Олегу техничка. - Вдруг заходит Ольга, просит побыть свидетелем при бракосочетании. Пообещала, что заплатят. У меня как раз паспорт с собой был. Я вышла, расписалась. Они и правда заплатили. Нормально, хорошо заплатили!
  Олег   опросил всех и напоследок  провел опознание.
  - Сейчас потерпевшая встанет и пройдется по залу!- сказал он – Если надо, пройдет несколько раз. Посмотрите, похожа она на ту невесту, которая была здесь восемнадцатого июля, или нет?
  Я встала и пошла.  Дошагала до противоположной стены и повернула обратно. Когда я отправилась в третий рейс, техничка наконец подала голос:
  - Это не она! У нее походка другая. Эта ровно идет, а та… И фигура другая. Нет, точно не она!
  -  Вот и мне так кажется! - отозвалась Оля. – Я ее не разглядела. Тут народу толпилось – тьма! И некогда было. К тому же, она была сильно загримирована. Но мне тоже кажется, что не она.
  -  Пусть скажет что-нибудь! – попросил фотограф.
   Я продекламировала:
  - Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять…
 -   Нет, это не она! – заявил фотограф.-  Голос у этой другой. У той  был  грубее.  Не она! Однозначно!
Все сказанное было скрупулезно занесено в протокол и подписано.
 

  Девушка все делала очень быстро. Оделась, переложила доллары в свою сумочку, протерла все, к чему прикасалась, взяла фужер Левана и тоже положила  в сумочку. На пороге остановилась, оглядела номер. Вроде ничего не упустила… Тогда она приоткрыла дверь. В коридоре было пусто. Через несколько метров – выход на лестничную клетку. Подойдет!
Девушка добежала до лестницы и легко поднялась на восьмой этаж.
   В номере ее ждал парень.
  - Мы уезжаем! – бросила она ему на ходу.
  - Куда?-спросил он.
  -  Вопросов не задавать!-ответила она.- Да, вот что! Спустись, рассчитайся за номер до двадцать пятого числа. Быстро! Одна нога здесь, другая – там!
  - Ты же сказала, что уезжаем! – удивился он.
  - Мало ли что я сказала?  Делай, как тебе говорят! Ну?
  Когда он ушел, девушка вытащила из шкафа огромную пляжную сумку. Побросала в нее деньги, паспорт , пару плавочек и бюстгалтер с косметичкой. Туда же положила фужер Левана. Все сверху прикрыла полотенцем. Схватила  салфетку  и протерла все поверхности.
   Когда парень вернулся, она стояла  переодетая в сарафан, на голове красовалась шляпа с широкими полями.
  -   Я заплатил,- отчитался он,- вот квитанция.
  -  Ну иди, собирайся!  А я выйду на балкон, - сказала девушка,- подышу…
  На балконе она постояла, подумала. Восьмой этаж…восьмой этаж…Это хорошо!
     Она вынула из уха золотую сережку с бриллиантом. Камень сверкал на солнце , пускал лучики. Она полюбовалась  им и спрятала сережку в карман. Затем сняла шляпу.
   Из номера  на балкон вышел парень.
    -   Я готов!
    -  Зато я не готова!-  зашипела она. -  Сережку потеряла! Сейчас снимала шляпу, зацепила сережку, она отскочила вон туда!- и девушка показала на выступ соседнего балкона.
  Он перегнулся через перила.
  - Куда?
  -  Отсюда не видно! Надо перелезть.
  -  Я лучше попробую из соседнего номера, - предложил он.
  -  Соседний номер выехал! Ты что, не знаешь? А пока ты будешь бегать туда-сюда, поезд уйдет!
  - Ладно,- согласился парень, - попробую…
  Он с опаской перекинул ногу через перила. Проверил, прочно ли она стоит и перекинул другую. Переступая на цыпочках и перебирая руками, он двинулся в нужную  сторону. Девушка вдруг села прямо на пол балкона. Она вытянула ноги, коснулась ими железных  прутьев ограждения и, дождавшись, когда парень отцепил одну руку, чтобы ухватиться за перила соседнего балкона, изо всей силы ударила пятками по носкам  его кроссовок. Ноги парня соскользнули и ушли вниз.
  - Ах! – только и успел он сказать.
 Через пару секунд девушка услышала тот характерный звук, который бывает, когда живое человеческое тело  шлепается в большой высоты на асфальт – шмяк! И сразу внизу закричали, заголосили, забегали…
    Самое время уходить.
Девушка не стала подниматься   на ноги, балкон она покинула ползком. Не надо, чтобы видели, что в номере еще кто-то был в момент падения. Ее здесь не было! Взяла сумку, надела на плечо, обернулась, в последний раз оглядывая номер. Документы  покойного – здесь. Вещи, что она купила в этом городе – в чемодане и в шкафу. Номер оплачен до двадцать пятого. Вот и пусть ждут ее с пляжа...
    Через ресепшен ей ход закрыт. Надо выходить через служебные входы. В отеле их четыре и все она проверила. Какой-нибудь да будет открыт!
  Но здесь ей не повезло. Два входа были закрыты, третий – заставлен какими-то коробками. Оставался один – тот, где грузили  в машину тюки с бельем.
   -  Пропустите меня, пожалуйста! – попросила она, бочком протискиваясь между машиной и дверью.- Там, говорят, кто-то упал с балкона, а я так покойников боюсь! Я там не пойду! – Она сделала испуганные глаза.- Ужас! 
  - Проходите, конечно! – ответил шофер.
   - Ой, спасибо!
  Девушка пролезла, протащила сумку и зашагала по двору, уставленному мусорными баками. Она миновала ворота, вышла на боковую улочку и пошла по ней вверх. Вскоре сзади послышалось урчание мотора. Девушка обернулась. Вслед за ней по улочке поднимался автомобиль с шашечками на крыше. Она взмахнула рукой.
   Усевшись в такси, девушка засунула руку в карман, вынула сережку и вставила ее в ухо. Потом открыла окно и выбросила фужер.
     Ну вот, почти все сделано! Теперь надо уйти тихо-тихо, чтобы не вычислили. Это она сделает. Тогда останется только одно дело. Несложное, но важное. И после этого дела  она сможет позволить себе спокойную жизнь обеспеченной женщины.
  А дурачка не жалко!  К тому же – что один труп, что два – какая теперь разница?
    Девушка вытащила зеркальце из косметички. Кожа немного обветрена, нос облупился. Ну что-ж, это ее не портит! Даже наоборот, придает ее облику слегка хулиганский оттенок. Будем считать, что так задумано! Что ни  говори, она красива! И у нее все получится!
  Да, Анжелочка?
   - Вы что-то сказали? – спросил водитель.
   - Нет, ничего! Отвезите меня на вокзал!
   - На какой?
   - На железнодорожный.
   -  Хорошо! – кивнул водитель и развернул машину.

  Нодар вышел на крыльцо больницы и закурил.
Надо срочно искать Гарика и ту девку. С Гариком будет просто. Куда он денется от своих благодетелей? А вот девка…
  Нодар достал телефон  и велел трубить общий сбор.
Когда он приехал в офис, все уже были на месте.
Обсуждали недолго, всего сорок минут и  разошлись по заданиям.
   Гарика нашли дома у подружки. Нодар оставил его на попечение своих парней и бросил все силы на поиски девки. Через час Нодару сообщили: девка выехала из города только что, полчаса назад. Поезд Адлер-Москва, вагон шесть, место четырнадцать.
    Нодар знал, что этот поезд идет медленно, потому что останавливается даже  на небольших станциях. Можно попробовать его догнать на машине.
    Две машины  немедленно вышли вдогонку  за поездом.
  Они  опоздали перехватить поезд в Сочи. Пришлось ехать до станции Лоо. На эту станцию они успели даже раньше, чем пришел состав.
Нодар вбежал в шестой вагон и рывком открыл дверь купе. Он увидел миловидную женщину, двух ее дочерей-подростков и старенького деда.
    - У кого место четырнадцать?- спросил Нодар, забыв поздороваться.
Дед повернулся к нему тщедушным телом:
  -  У меня, сынок!
Нодар закрыл дверь и пошел к проводнице.
  -  Почему пассажиров переселили? – строго спросил он.
  -  Никого мы не переселяли! – ответила проводница.
  -  А четырнадцатое место? На нем должна была ехать девушка. Где она?
  -  Я не знаю, кто должен был ехать, только после отправления  оно пустовало. Я подала сведения, как положено, о наличии мест начальнику поезда. Это место продали. Какие ко мне претензии?
  -  К вам - ответил Нодар – никаких! - и покинул вагон.
  Он был вне себя от злости. Она его, стреляного волка, обвела вокруг пальца, как школьника! Заставила нестись два часа черт знает куда, чтобы обнаружить пустое место!
  Нодар позвонил знакомому хакеру. На часах было  пятнадцать часов и хакер только что проснулся. По просьбе Нодара он, не глотнув еще кофе, сел за комп и стал искать пассажирку с фамилией Зарубина. Нашел он ее довольно быстро. Зарубина Татьяна Константиновна  купила билет из аэропорта Геленджик до Минеральных Вод. Регистрация на рейс уже началась.
   Наученный горьким опытом Нодар не стал торопиться в аэропорт. Он позвонил друзьям, а те в свою очередь, своим друзьям, работавшим в аэропорту. Когда регистрация закончилась, то выяснилось: человека с такой фамилией  нет! Напрасно диктор выкрикивала  опоздавшую пассажирку, призывая ее пройти к стойке регистрации билетов. Никто не пришел.
   К этому времени Нодар уже вернулся в город. Он подключил к первому хакеру второго и они вдвоем стали перетряхивать всю транспортную систему  южного региона страны. Однако найти девицу не удавалось. Параллельно искали по близлежащим гостиницам.
  И только через  с пять с половиной часов она отыскалась! Зарубина вылетела из Краснодара домой, в Сибирь, купив билет, сданный другим пассажиром за час до рейса.  В это время она уже подлетает к  Уралу и скоро прибудет в родные пенаты.
  «Башка у девки варит как надо! - подумал Нодар -  Жаль,что не в ту сторону.»
    Одно плохо :  в том городе , куда она сейчас летела, у него друзей нет. Придется рассчитывать только на себя.
   На следующий день Нодар с двумя помошниками сели в самолет. Прихватили они с собой и Левана. Нодар рассудил: в лицо эту стерву никто, кроме Левана, не видел. Поэтому, несмотря на предупреждения
 врачей , он забрал его из больницы.
   

   Я уже устала удивляться, устала переживать и плакать. Новость о том,что Коля женился на другой, использовав мои документы, вроде бы даже и не расстроила меня. Наверное, это  потому, что   в  последние дни у меня было слишком много поводов  для волнений. После такого количества сильных эмоций   психические реакции притупились и мозг отказывался на что-либо реагировать.
  Весь сегодняшний день  я пребывала, словно в толстом коконе из  ваты. Звуки долетали до меня с опозданием, всё окружающее, казалось, было где-то далеко, как будто я его видела со стороны.
  Наверное, я очень странно выглядела, потому что Лешка ни за что не хотел оставлять меня одну дома.  К тому же я почти не разговаривала – не хотелось.
   Мы уже давно пришли, напились чаю, посмотрели фильм (то есть я глядела пустыми глазами в экран, не понимая ни слов, ни действий, а Лешка сидел рядом и караулил ). Мне неудобно было сказать Лешке, чтобы он уходил. А он все понимал и сидел , как приклееный.
   Но вот в двери заворочался ключ – пришел с работы Боря.
   -  Не говори им ничего, не надо! -  попросила я шепотом.
   Лешка кивнул:
   -  Как скажешь…
   Пока мужчины здоровались, пришла мама и очень обрадовалась Лешке.  Она схватила его и утащила на кухню готовить ужин, якобы она одна без Лешки не справится.  Они принялись греметь кастрюлями и громко обсуждать  меню. Боря переоделся в домашнее и, в ожидании ужина, курил на балконе. А я продолжала пялиться в телевизор.
    Вскоре в гостиной был накрыт стол. В последний момент мама водрузила на его середину бутылку коньяка.
  -  О! – сказал Боря.
  Мама выразительно на него поглядела и от комментариев Боря отказался.
  Я не могла есть. Рюмку коньяка, которую меня заставили выпить, проглотила с трудом. Все вокруг нарочито громко шутили, хвалили ужин и коньяк, только мне одной было все равно.
  Тогда мама встала из-за стола, достала большой керамический чайник и заварила в нем травы. После двух кружек горьковатого и душистого  темно-коричневого чая меня склонило в сон и я не слышала, как ушел Лешка.

   Утром, когда я проснулась, мамы уже не было дома. Я попробовала встать. Состояние было такое, как будто на мне развернулся танк. Смертельно хотелось принять ванну. Тогда я, пользуясь тем, что меня никто не видит, встала на четвереньки и отправилась осуществлять своё желание. У двери в ванную Буся, изумленная  сверх всякой меры, громко меня облаяла.
   - Ничего! – сказала я ей. - Иногда можно…
   Я долго лежала в душистой пене. Наконец вышла, протерла полотенцем волосы и отправилась на кухню сварить себе кофе.
  Когда вкусная шапочка кофейной пенки  появилась над туркой, в дверь позвонили.
   -  Кто бы это мог быть? – спросила я Бусю.
   Буся тявкнула один раз и побежала к двери, стуча коготками.
   Прежде чем открыть, я произнесла традиционное «Кто там?». Ответил мужской голос.
  - Татьяна – это вы?  Мне нужна Татьяна!
  -  Зачем?- спросила я , не решаясь отпереть.
  -  Ваша мама сидит у меня в машине! – заявил молодой человек.
 Я распахнула дверь.
  -  Она упала на улице!- продолжал он,- Наверное, что-то с ногой. Не может идти. Спуститесь, помогите ей подняться домой, а то я очень тороплюсь.!
  Молодой человек был  такой милый и так извинительно улыбался, что у меня отпали всякие сомнения.
   Я галопом поскакала вниз. Сквозь хлопанье тапочек о ступеньки  время от времени  пробивался голос молодого человека. Он едва успевал за мной.
  - Серебристая «тойота»…прямо возле подъезда…на заднем сиденье…
  Обломанная ступенька, конечно, уже меня поджидала! На этот раз я здорово растянулась! Первую дверь я открыла головой и выстелилась в «тамбуре». Молодой человек помог мне подняться. Я вышла на улицу, потирая ушибленные колени.
  Серебристая «тойота» действительно стояла вплотную к подъездной двери. Дверца была открыта. 
    Я с разбега засунула голову в салон. На заднем сиденье отдыхал мужчина лет сорока «кавказской национальности». Мамы не было.
  - А где мама?- задала я идиотский вопрос.
   Не утруждаясь ответом кавказец вдруг схватил меня за голову и резко дернул на себя. В тот же момент я почувствовала:  другие руки подхватили  под  ягодицы и толкнули в машину. Не успела я испугаться, как  на заднее   сиденье  за мной  вслед запрыгнул тот молодой человек,  дверца захлопнулась и машина сорвалась с места.
   Я была так шокирована, что даже не  закричала. Кавказец держал мою голову железной хваткой. Второй – держал ноги.
   - М-м-м! – попыталась я хоть как-то выразить протест.
   -  Тихо! – сказал кавказец.- А то башку свэрну!
  Машина покрутилась по улицам  и въехала в какой-то гараж. Там была полутьма, только одна лампочка ярко горела у стены. Под лампочкой стояло грязное, ободранное кресло. Кавказец подвел меня к нему и толкнул.
   Из темноты гаража вышел человек. Как ни была я напугана, а вынуждена признать: парень был красоты редкой! Высокий, статный, что называется – мачо. Красавец подошел ко мне совсем близко, взял пальцами мой подбородок и приподнял голову.
    - Ара! – сказал он.
  Потом подошел к остальным и они несколько минут что-то горячо обсуждали на неизвестном мне языке. При этом сороколетний кавказец почему-то обзывал красавца бичом.
    Бич – бывший интеллигентный человек! Иногда у нас так называют бомжей. Но этот на бомжа никак не похож! Не понимаю…
   Красавец сорокалетнего называл батоном. Еще интереснее! И все время повторял: «Ара!»
    Ара, ара… Это же попугай! Может, он орнитолог?
   Тут мне стало так весело, что я просто запрыгала в кресле!
   Он орнитолог, а я птичка! Ха-ха! Он специалист по попугаям! Ха-ха-ха!  А я – попугаиха! Он меня поймал! Ой, умора! Ха-ха-ха-ха!
   Я залилась таким хохотом, какого у меня еще не бывало. Я хохотала и хохотала, а смех все лез откуда-то изнутри. Я корчилась, поджимала коленки к животу, слезы текли по щекам двумя ручейками, я уже устала, но смех все не прекращался.
   Тогда сорокалетний кавказец подошел  и  внимательно посмотрел мне в лицо. Потом размахнулся и точно расчитанным движением влепил  пощечину.
  Смех  как отрезало. Я вдруг почувствовала себя выжатым лимоном.
 Кавказец принес воды и дал мне напиться. Потом он присел на корточки перед креслом.
  - Тебя как зовут?- спросил он.
  -  Татьяна… – Голосок оказался слабый, чуть слышный.
  - Фамилия – как?
  - Зарубина…
  -  Паспорт теряла?
  Я кивнула.
 -  Чем занимаешься?
 - Учусь заочно… и работаю.
 - Где?
  - Учусь -  в пединституте.
  - Что -  учительницей будешь?
 -  Не знаю… Может быть.. 
 -  Факультет ? 
  - Физмат…   
  - Физмат, говоришь? – неожиданно обрадовался он.  - Хорошо! Мы тут решили тебя отпустить. Но сначала дадим тебе бумагу и карандаш. Напишешь доказательство теоремы Ферма – иди  домой! Нет – останешься тут!
  - Я… не смогу, – ответила я , с трудом ворочая языком,- она же недоказуема! Ну, невозможно… ее доказать.. И вообще, что вам от меня надо? Привезли в этот сарай, чтобы экзамены устраивать?
  - Смелая!- усмехнулся  сорокалетний. - Слушай меня, смелая! Отвезем тебя, где взяли. Запомни – ты нас не видела и не знаешь! Поняла? Мы тебя никуда не возили. Поняла?  Извини, что напугали. Искали другую девку, ошиблись…Ясно?
  -  Да…
 Всю обратную дорогу я опять лежала на сиденье и сорокалетний кавказец держал мою голову. Наконец машина развернулась и остановилась Меня выпустили. Машина немедленно исчезла.
  Я огляделась.
  Я стояла на проспекте в ста метрах от своего дома. Люди сновали туда-сюда и подозрительно косились в мою сторону. И тут в витрине магазина я увидела свое отражение.
  Посреди проспекта в центре города стояла особа с нечесаными после мытья ( и прямо так высохшими!) волосами, в банном халате на голое тело
(слава Богу, что тела не видно!),  с ярко- красным отпечатком пятерни на щеке и в одном шлепанце.
  Блеск!
  Я запахнула поглубже халат и побрела домой. Когда я добрела до угла, мне навстречу выскочил – кто бы вы думали?
   Правильно, Лешка!
  -  Ты где была?!- заорал он.
  -  Прилетели  инопланетяне, похитили… - сказала я. - Потом отпустили… Я домой хочу!
   -  Да что же это такое! – Лешка хлопнул себя по бокам. -  Тебя что, вообще из квартиры выпускать нельзя? Иди сюда, горе!- и Лешка легко, словно я ничего не весила, подхватил меня на руки и понес. А я, уткнувшись в Лешкину шею, заплакала.
    Дома он  посадил меня  на колени , стал гладить по голове, качать  и баюкать.  Он шептал мне тихонько, нежно, прямо в ушко:
   -  Танечка, Танюша моя…Любимая моя…Никому тебя не отдам…Никогда!  Ну, не плачь, не надо…Все хорошо…Ты только моя! Мы найдем всех этих ублюдков! Больше тебя никто не тронет…Я тебя буду охранять… Милая моя…
     Я   окончательно успокоилась и даже слегка задремала, когда Лешка осторожно унес меня в спальню, положил на кровать и лег рядом. Рука скользнула под халат. Не открывая глаз я  задала второй за сегодняшний день идиотский вопрос:
   -   Ой, зачем это?
 А вместо ответа получила поцелуй.

  Подполковник Ельцов пригласил к себе в кабинет сослуживца.
   -  Александр Вагранович, - спросил он .- ты ведь родом с Кавказа?
  -  Да,- ответил сослуживец,- из Анапы!
  -  Вот послушай, какая интересная штука. При потерпевшей разговаривают двое. Один, когда обращается к другому , называет его «Бич». Другой, в свою очередь, когда обращается к первому, зовет его «Батон». Все они с Кавказа. Мы  перевернули базу, но таких кличек на юге не  нашли. У нас – тоже. Я подумал: может я не то имел в виду?
  Сослуживец  рассмеялся.
  -  Эти двое – грузины! – сказал он. -  По- грузински «бич», а точнее – «бичо» значит «мальчик», «парень»! Можно еще перевести  как «пацан». А ваш «батон» - это обращение к старшему, или к уважаемому человеку. «Батоно» - вроде … «сударь», или «господин». Так что  ваш первый намного младше второго и занимает подчиненное  положение.
  -  Действительно, так!- удивленно произнес подполковник. – И последний вопрос: что означает «ара»?
   -  «Ара» - значит «нет»! Это тоже по-грузински.
  -   Все так…- задумчиво произнес подполковник.- Все сходится!

    . Веселая получается картинка! Эта девка, которая украла Татьянин паспорт , возможно улетела на юг. Так ведь Танин жених тоже улетел на юг! В Адлер.  Они вполне могли податься туда вдвоем. Это  логично: зарегистрировали брак и улетели вместе! Выходит, она что-то там натворила! Что-то такое, из-за чего эти грузины не посчитались ни со временем, ни с расходами и прилетели сюда ее искать. У них ничего нет, кроме Таниного адреса, поэтому в первую очередь они пришли к ней, думая, что она – та самая девица!
     Надо послать запрос в Адлер, решил подполковник.
     Когда пришел ответ на запрос, Ельцов, давно привыкший к разным  человеческим подлостям, был потрясен.
    В ответе говорилось, что камеры наружного наблюдения отеля «Черноморская жемчужина» зафиксировали факт умышленного убийства.
     На одном из балконов  отеля, расположенном на восьмом этаже, стояли мужчина и женщина. Женщина  показала мужчине на балкон соседнего номера. Мужчина  перегнулся через перила, пытаясь, видимо, разглядеть  то, что показывала ему женщина. Затем мужчина перелез через перила и направился в сторону указанного балкона. В этот момент женщина столкнула мужчину, использовав его неустойчивое положение . Мужчина  разбился насмерть.
   Личность установили сразу.
   Муруев Николай Геннадьевич, 1982 года рожления. Зарегистрировал брак с Зарубиной Татьяной Константиновной совсем недавно, восемнадцатого числа и прибыл  в Адлер тоже восемнадцатого вместе с молодой женой. Супруги поселились в номере  832.
     По показаниям свидетелей, его жена в следующий вечер уже сидела в ресторане с компанией посторонних мужчин и после полуночи удалилась с одним из них в его номер. Персонал отеля опознал в женщине на балконе Зарубину Т.К. Из отеля она исчезла. Позже выяснилось, что она одновременно купила билеты на поезд Адлер – Москва и на самолет, вылетавший из Геленджика в Минеральные Воды. Ни в первом, ни во втором случае она  на посадку не явилась. В настоящее время ее местонахождение не известно.
   Зарубина Т.К объявлена во всероссийский розыск. Дело ведет прокуратура .

   Однако! Эта девица, оказывается, нашего жениха-то убила!
  Странно! Зачем было тащить его на юг и убивать там, когда это вполне можно было сделать здесь, если он уж так ей мешал…
  Но это никак не объясняет присутствие тех грузин  в нашем городе. Они –то уж явно не работники прокуратуры! Стало быть, эта красотка совершила еще какое-то преступление. Причем жертвой стал весьма влиятельный человек. Иначе  с чего бы им так беспокоиться? Похоже у Татьяны опять будут проблемы. Вот не везет девчонке! Надо срочно звонить, а то, чего доброго, приедут с ОМОНом брать опасную преступницу. Мало ей горя, так добавят!
     Подполковник полчаса общался с коллегами, после чего позвонил сыну и все рассказал. Попросил приехать с Татьяной к нему на службу.

    Сын привез девушку. Четыре часа писали протоколы и допрашивали  свидетелей. Подняли дела по Канатной и по ЗАГСу. Причем подполковник тоже проходил как свидетель. Он показал, что знает Зарубину с детства, что она посещала его дом восемнадцатого  поздно вечером и он  вызывал для нее такси. Наконец установили и доказали доподлинно, что Зарубина, совершившая убийство в отеле  не имеет никакаго отношения к девушке, сидящей сейчас в этом кабинете.
  Совершенно обессилевшую Татьяну увез Лешка на отцовской машине.
   От всего,что свалилось на ее голову за последние дни, подумал подполковник , можно с ума сойти! Третий раз за неделю пишет заявление и дает показания. У наших сотрудников - на что привычный народ!- и то от этой работы крыша едет. А тут – девчонка! Надо же, как сложились обстоятельства – одно к одному! И все они  сошлись на одном человеке. Но теперь хоть понятно, куда исчезли жених и паспорт. Но вот почему те двое, освободившиеся в Мордовии, забрались в ее дом – загадка.
   Ну ничего, сказал себе подполковник, разгадаем и ее!

      А те двое пятый день бродили вокруг дома. Обросшие, грязные  и голодные, они были близки к отчаянию. Деньги  у них еще оставались, но выходить к людям они боялись. Питались тем, что удавалось украсть на огородах: огурцами, картошкой, морковкой. Однажды им повезло : они поймали зазевавшуюся курицу, разожгли костер, испекли  несчастную  и съели. Было совершенно ясно, что дальше так продолжаться не может. Но и уйти он и не могли . Не за тем они проехали столько тысяч километров, чтобы вот так запросто отказаться от хорошего куша!
      Тогда Скальпель отважился рискнуть. С наступлением сумерек они засели в кустах недалеко от дома и наблюдали. Дом был пуст и тих. С того дня, когда внучка сбежала от них, сюда никто не приезжал. Скальпель загадал: если и сегодня не приедут, то они с Хряпой  попробуют  обыскать хату.
     К одиннадцати вокруг все стихло. Очень осторожно они прокрались огородом  к тыльной стороне дома и выставили стекло. Хряпа опять дотя-
  нулся, открыл шпингалет и прислушался. На улице – ни звука. Только слышно было, как где-то далеко прошел поезд. Ночь, будто по заказу, выдалась темной – хоть глаз коли.
      Хряпа полез первым. Он спрыгнул с подоконника в дом, повернулся, чтобы  помочь Скальпелю взобраться и тут почувствовал, как ему выворачивают руку. Хряпа был очень высокий, поэтому милиционер не смог вовремя зажать  ему рот. Хряпа  изогнулся, уворачиваясь от руки, пытавшейся  дотянуться до его губ и изо всех сил крикнул:
  -  Менты!!
  Скальпель спрыгнул и побежал. Из окна прозвучала команда:
  -  Стоять! Стоять, стреляю!
 Грохнул выстрел.
   « Этот – предупредительный. - подумал Скальпель . - Следующий – на поражение. В такой темноте вряд ли попадут…» И тут грохнул второй выстрел.
    Испугаться Скальпель не успел и боли тоже не почувствовал. Сначала в глазах у него взорвались красные шарики, потом все потемнело и Скальпель на полном ходу ничком упал  наземь.
   -  Давай за ним!- кричал оперативник.- Он огородом побежал! Вон туда!
   Двое с пистолетами в руках погнались за Скальпелем. Они нашли его очень быстро. Скальпель лежал, зарывшись лицом в пушистую землю огуречной гряды. В его затылке, чуть выше основания черепа, исходила кровавой росой маленькая дырочка. Он был уже мертв.
  - Эх, черт! – ругался оперативник.- Ну надо же – наповал!  Ох, и нагорит мне теперь!


    А Лешка привез меня домой и заявил:
   -  Никаких таблеток, никаких травок, будем стресс снимать народными средствами!
  -  Это как?
  -  Сейчас покажу! Ложись на диван, закрывай глазки.
  Я легла и закрыла. Лешка тут же «присоседился».
  -  А стресс снимать? – спросила я.
  -  А я что делаю?
   Мы « снимали стресс» долго и старательно, пока не пришла мама.
    Когда  открылась входная дверь и Буся, повизгивая, побежала встречать хозяйку, я вдруг с ужасом вспомнила, что  в прихожей стоят Лешкины туфли.
   Сейчас мама войдет в мою комнату , а мы здесь с Лешкой  совершенно раздетые!
   Ой, что будет!
   Но моя мудрая мамочка не вошла, не стала кричать и разгонять нас. Она поставила сумку, позвала Бусю и ушла с ней гулять на целых полтора часа!
   Домой вернулись все вместе - мама, Боря и Буся. Лешки уже не было.
   Боря сразу отправился в ванную, а мы с мамой пошли собирать на стол.
  -  Что Алексея не оставила ужинать?- шепотом спросила мама. 
  -  Нельзя. У него все на  лице  написано!
  Мама повернула меня  к зеркалу, висящему на стене :
  - А у тебя?
   Я взглянула.
   В зеркале отражалась моя физиономия с розовым румянцем на щеках. Это был  тот естественный, нежный румянец, оторый  появляется на лице у женщины только в тех случаях, когда она… Да, да! И ни с чем это спутать, а тем более подделать, невозможно! Глаза  блестели, влажные губы сами складывались в  улыбку и весь мой вид  удивительно напоминал  то выражение, какое бывает у сытой и вдоволь наигравшейся кошки.
    Я смутилась и ушла к себе.
    А в  комнате еще стоял слабый запах Лешкиного одеколона, смешанный с запахом любви…
 
   На другой день  была суббота. Мама с Борей поехали привести в порядок дом. Звали нас с Лешкой, но я отказалась и они не стали уговаривать.
  Мы опять  « снимали стресс», потом решили, что хватит валяться в постели и отправились гулять. Вернувшись  с прогулки мы обнаружили, что мама и Боря уже приехали домой и готовят роскошный обед  из овощей, собранных на нашем огороде. На сей раз Лешку никуда не отпустили.
  Сегодня мы наконец отважились рассказать маме и Боре все, что случилось в последние три дня. Не буду пересказывать все ахи, охи и вздохи.
   Новость о Колиной смерти заставила маму всплакнуть.
  Надо сказать, что я эту новость приняла на удивление спокойно. Может быть потому, что я, как  сейчас  мне стало понятно, не любила Колю.  Уважала, наверное, но не любила. К тому же обида, нанесенная им, до сих пор  не остыла. И еще потому,  что мой любимый сидел сейчас рядом со мной и все остальное значения для меня уже не имело.
   Боря принес бутылку водки и мы не чокаясь, как положено по русскому обычаю, помянули  покойного.
  -  Царствие ему небесное! – сказала мама, утирая слезу. - Совсем молодой ушел…Ох, господи!
  -  Да-а…- поддержал маму Боря. – Жить бы еще и жить…Хотя, после того, что он сделал… Может, его Бог наказал?
 -   Борис! – строго сказала мама. - О покойниках или -  хорошо, или -  ничего!
 -  Я знаю! Я и не говорю ничего плохого.Только хочу спросить, как так получается: если девушка хорошая, красивая, то к ней обязательно  какая-нибудь мразь привяжется?
   Мама вдруг глянула на Борю  и произнесла со значением:
 - А это у нас семейное!
  Боря засмущался, спрятал глаза, закрутил головой.
  -  Ну да…Хм.. Ха-ха! Действительно!
   Лешка смотрел вопросительно то на маму, то на Борю. Пришлось рассказать ему историю женитьбы Бориса на моей маме.
  Право дорогой читатель, она того стоит!

   В начале семидесятых Борис еще учился в школе. Семья жила в райцентре, в большом собственном доме.
   Отец рано умер, поэтому Борьку с сестрой тянула одна мать. Но жили неплохо. Держали скотину, растили овощи в огороде, солили и варили на зиму прорву всяческих припасов.
   Борька учился хорошо и его оставили в девятом классе, хотя многих парней после восьмого отправили в ПТУ, не видя смысла с ними возиться. Пусть получают профессию и работают, рассудили педагоги , раз учиться не хотят!
  Как и все громкие истории, эта началась с мелочи.
  В школе трудился плотником один дед. Он давно ушел на пенсию и получал хорошие деньги, поскольку был участником войны и персональным пенсионером, но сидеть дома не хотел.
   Мало того, дед был убежденным коммунистом и считал своим долгом следить за воспитанием подрастающего поколения. Надо ли объяснять, сколько крови выпил этот дед из директрисы и родителей школьников. Дед носил прозвище «идейный», что в те времена было равнозначно слову  «дурак».
   Так вот. Дед пришел с работы домой  и стал воспитывать правнука. Малец выслушивать дедовы поучения не захотел и сбежал на улицу. На улице пацаны гоняли мяч. Это было куда как интереснее!
    Однако дед не упокоился.Чувство невыполненного долга погнало его за ворота. Он попробовал поймать мальчишку. Не вышло. Шустрый пацан  удирал быстрее, чем бегал дед.
   Тогда дед, исполненный праведного гнева, схвалил оброненную кем-то на дороге свеклу и запустил в правнука.
   В мальчишку свекла не попала. Она угодила прямо в окно дедовой баньки и, прошив оба стекла, залетела в каменку.
   Дед огорчился. Поворчал, конечно, покричал, да делать нечего. Надо баню перестеклять.
   Дед полез за инструментом и тут вспомнил, что оставил стеклорез на работе.
    У деда была в школе оборудована мастерская в подвале. Вход в мастерскую был с улицы. Дед сам смастерил дверь и навесил замок. Там хранились материалы и инструменты, необходимые для мелкого ремонта. Вот он туда и потопал.
   Был вечер и во дворе школы было тихо. Однако на подходе к своей двери дед вдруг услышал музыку. И сама дверь оказалась открытой! Дед заглянул в щелочку и обомлел.
   На стопке древесно-стружечной плиты, уложенной возле  стены, как на подиуме, танцевала девица.
   Хоть и был дед подслеповат, а ее он узнал сразу.  Девочка училась в восьмом классе. Звали ее Аня Седельникова. Она была младшей и самой неуправляемой дочерью  председателя райисполкома.
   Девица танцевала не просто так. Она танцевала  почти голой! Из одежды на ней  были только черные чулки в сеточку  и туфли на каблуках. Девица изгибалась под музыку, стонала и  закатывала глаза. Вокруг собрались несколько старшеклассников и подбадривали ее криками. На дедовом верстаке стояли початые бутылки с дешевым портвейном. Вся компания явно уже «нарезалась». Кто-то спал в углу, свернувшись калачиком.
  Дед  прожил жизнь, прошел войну, а такого  разврата не видел!
  Он не стал поднимать шум. Он прикрыл дверь и  побежал домой к директрисе. По дороге он забежал к завучу и к участковому.
   На обратном пути к процессии присоединились несколько любопытных. Когда вся  группа прибыла на место, сеанс стрептиза еще продолжался.
    Директриса пришла в ужас.Что с ней теперь будет? Она понимала,что ее – члена партии и директора учебного заведения-  завтра же попрут отовсюду .
  Как член КПСС она не справилась с  участком работы, порученном ей партией. Как директор школы – допустила происшествие, которое не только попирает Моральный кодекс строителя коммунизма, но и подпадает под  статью кодекса уголовного.
   Но хуже всего то, что здесь замешана дочь Хозяина.
   Это же в кошмарном сне не приснится!
   Доченька первого лица района, члена КПСС и орденоносца, танцует голой в присутствии двух десятков зрителей!
  Нечего и думать, чтобы скрыть такой факт! При этом все знают, что Хозяин ждет новое назначение. Он долго пробивался в областные структуры и уже почти у цели. Надо только подождать полгода, когда один из больших начальников уйдет  на повышение. А тут - такое!
   Как теперь выходить из  этого положения, директриса не знала. Она позвонила Хозяину и вызвала его в школу.
     Когда приехал Хозяин, всех участников действа уже переместили в класс, стриптизерку одели. Бориса разбудили и тоже перевели в класс. Он вертел головой, пытаясь сообразить, что происходит.
Он выпил в этот день первый в своей жизни стакан портвейна и сразу уснул. Он никак не мог понять, почему его не отпускают домой.
  В это время прибыл наряд милиции и занял место у доски. У наряда были автоматы. Все, сидящие в классе, вдруг поняли, что дело преобретает серьезный оборот, раз в классе выставили охрану.
     В кабинете директора школы творились что-то невероятное! Директриса и раньше знала, что характер у Хозяина несдержанный, а теперь она это увидела воочию.
  Директриса   испугалась, но не за карьеру. Она испугалась за свою жизнь.
    Хозяин орал с пеной на губах и крушил ее кабинет. Он сломал два стула, порвал классный журнал шестого «а» класса и разбил графин.  От удара его кулака в дверце   шкафа  образовалась вмятина. Ручки и карандаши, упавшие на пол , он зверски растоптал.
   При этом мат стоял стеной!
    Директриса оправилась от испуга и отвечала Хозяину в той же манере, убедительно доказав, что нашей советской интеллигенции все по плечу!
    Хозяин, получивший отпор, стал спокойнее. Он подумал и вызвал в кабинет начальника РОВД. После короткой беседы начальник РОВД дал команду  отправить парней в «обезьянник», а танцорку – домой. Напрасно перепуганные матери пытались брать штурмом отделение милиции. Мальчишек домой так и не отпустили.
    На другой день  в кабинете у Хозяина  собрались: прокурор района, начальник РОВД, два зама Хозяина и  председатель районного суда. Совещались до обеда, выработали стратегию и тактику, договорились о нюансах.
     Сделали они вот что. В протоколах никакого стрептиза не было. Просто одну милую девушку изнасиловала банда подонков, воспользовавшись ее молодостью и наивностью. Никакого нарушения Морального кодекса строителя коммунизма нет. Есть несчастная девочка и ее глубоко страдающий отец. И есть судебный  иск об изнасиловании.
   Теперь любая проверка по партийной линии никакой аморалки не найдет. Мало-ли  кто и что говорит? Документы – вот они! Попробуй их оспорить! Как говорится, что написано пером, того не вырубишь и топором.
   А пацанов упекут подальше – чтобы языки не распускали по  поселку. Кстати, и другие любители помыть Хозяину косточки тоже поостерегутся! А там – пройдет полгода и Хозяин  с семьей навсегда покинет эти места.
   Когда все  завертелось, Борькина мать не верила, что сына могут посадить. Да и за что его сажать-то? За то, что проспал  три часа в школьном подвале?
   Дело «гнали»  как могли и завершили следствие в рекордно короткий срок.
    Наконец дело передали в суд. Судья, раскрыв его, ужаснулся. Оно было состряпано с нарушением всех  норм и правил, какие только бывают! И тем не менее, судья не захотел ссориться с Хозяином и вынес нужный ему приговор.
   Все мальчишки получили по восемь- восемь с половиной лет. Получил свою «восьмерку» и Борька.
   Мать долго бегала по инстанциям, пока однажды  не  попала к одному адвокату. Он пожалел женщину.
   - Не ходите и не ищите справедливости! -  сказал он ей на ушко. -Приговор не изменят. Неужели вы не понимаете, что это дело – политическое?
   Что адвокат имел в виду под словом «политическое» -  он ей не объяснил.  А потому Борина мать, выросшая в годы сталинских репрессий, поняла все по-своему: ходить и писать бумаги бесполезно, сына увезли в неизвестном направлении и она его больше не увидит.
   После этого мать вернулась домой, легла и больше не встала.
   Отсидевший восемь лет Борис вернулся в свое село. Мать давно умерла, сестра вышла замуж и ждала третьего ребенка. Семья  жила в материном доме.
  Муж сестры не обрадовался шурину. Он ни с кем не желал делить  этот дом, который уже считал своим. Об этом он сказал Борису на другой же день после его возвращения. Борис занял денег у дальнего родственника и поехал, куда глаза глядят.
 Приехал он в наш город, здесь попытался найти работу. Но худущего паренька в зэковской робе никуда на работу не брали. Была осень. Борис голодал. Ночевать было негде, он спал в подъездах и на чердаках.
 Через две недели он преобрел вид совершенно непотребный. Поняв, что на работу ему не устроиться, он с отчаяния решил вернуться опять в тюрьму. Для этого надо  кого-то изнасиловать и тогда он пойдет в зону как рецидивист.
   Он решился.
  В центре города был маленький сквер. Там росли деревья и стоял столб с лампочкой под жестяным абажуром. Лампочка светила тускло, а абажур скрипел так, что хотелось скрежетать зубами. Кроме этой лампочки  в округе не было никакого освещения. Под деревом была навалена куча опавших листьев. Здесь и засел наш потенциальный насильник.
  Он сидел долго. Моросил мелкий дождь. Шли люди парами,  проходили мужчины, пробегали мимо дамы стайками по трое-четверо. Потом все стихло. В домах погасли огни, город погрузился в сон.
  Он потерял счет времени и страшно замерз, как вдруг услышал стук каблучков. Через скверик бежала, поминутно оглядываясь, молодая девушка. Борис выждал момент, когда она подбежит поближе, шагнул из темноты, схватил   девушку и попытался повалить ее на кучу листьев.
  - Ах ты, гад! – крикнула девушка и, размахнувшись, дала Борису такую оплеуху, что  он перелетел кучу и приземлился сзади нее. Сама девушка тоже упала, не сумев удержать равновесия. Она поднялась, нашла сумочку и вдруг услышала рыдания. Бандит сидел и плакал, обняв острые колени, за кучей опавших листьев.
  -  Эй,-  позвала девушка, - ты чего?
 -  Пошла отсюда! – ответил, хлюпая носом, бандит.
 -  Ну, не плач!
 -  Пошла, я сказал! – крикнул бандит со злостью.- А то сейчас завалю!
Девушка обошла кучу и присела рядом.
 -  Кого ты завалишь? – спросила она, улыбаясь.- Для этого сила нужна, а ты тощий, как велосипед! Тебя как зовут?
 -  Борис!
  -  А знаешь что, Борис, пошли ко мне! Я одна живу. Умоешься, поешь и иди на все четыре стороны! Ну, давай, поднимайся!
  По дороге познакомились. Девушку звали Лена. Это и была моя мама.
  Пришли домой. Лена отправила Бориса в ванную, а сама собрала на стол. Борис ел так, что  Лена заплакала. Ей, никогда не знавшей голода, было  страшно видеть, что человек может дойти до такого состояния.
  Лена постелила гостю на полу. Ночью она проснулась от странных скребущих звуков. Это на кухне Борис доскребал со сковороды остатки жареной картошки.
Утром, когда она уходила, Борис еще спал. После окончания работы Лена  вернулась домой. На пороге квартиры ее встретил Борис.
  -  Здравствуй! – сказала ему Лена.
  -  Я съел всю твою колбасу!- вместо приветствия ответил он.
  Он стоял весь такой худой, несуразный и такой виноватый, что
 Лена засмеялась. Борис облегченно вздохнул:
  - А я думал, ты меня за это выгонишь…
 Он был еще очень слабый, все время ел и спал.
Через три дня Лена подошла  к кладовщику  и выклянчила у него новую спецовку для Бориса и рабочую обувь сорок шестого размера. Знакомые подарили свитер - не новый, но чистый и очень красивый. Экипированный таким образом Борис пошел устраиваться на работу и вернулся счастливый – взяли! Он будет работать на заводе разнорабочим. Место в общежитии его уже ждет. В тот же день Борис съехал.
  Прошло три месяца, наступила зима. День был холодный , ветреный и Лена бежала  по улице, спрятав лицо в воротник. У подъезда она натолкнулась на мужчину, который  держал в руке большой сверток. Мужчина оказался Борисом, а сверток – заботливо упакованным в газету  букетом роз. Они поднялись в квартиру, поговорили, попили чай.
После этого дня Борис стал часто захаживать к Лене. Ходил, ходил, и…
Результат мы знаем!
Когда мама привезла меня с Севера, где я жила у бабушки и деда, я сразу стала звать Бориса по имени. Наверное потому, что так звала его мама. С тех пор и повелось.
 Мы живем дружно. Боря меня вырастил  и мы уже давно родные люди, хотя он мне и не отец.
   Вот такая история.

 Мы с Лешкой вышли во двор. Сначала я его провожала, потом он меня, потом…Одним словом, было уже темно, когда с балкона мама спросила:
 - Тата, ты домой-то собираешься?
Я  помахала маме рукой и стала прощаться с Лешкой.   
 -  До завтра, милый!
 -  До завтра!- ответил он , но мою руку не отпустил.
 -  Леша, я пойду...
 -  Иди! – он обнял меня. –Иди, иди!
-  Но ты же не пускаешь!
-  Не пускаю! – согласился Лешка, смеясь.
-  Так пусти!
-  Не хочу! – был ответ. -  Не хочу  я тебя отпускать.! Боюсь, опять что-нибудь случится.
 -  Да что случится? Вон дверь моего подъезда!  Я, можно сказать, уже дома. Что может случиться-то?
-  Ну, тебя не угадаешь! Все, что захочешь!
-  Я ничего не хочу и ничего не случится!- я легонько пощекотала Лешку. Он ойкнул и ослабил объятия, а я в это время выскользнула и убежала.
  В подъезде была кромешная тьма. Я миновала «тамбур» и хотела было открыть вторую дверь, как почувствовала вдруг отчетливо, всей кожей, что в темноте кто-то прячется. Страх подстегнул меня.
  Рванув дверь на себя, я взлетела на первые ступеньки. Ну, конечно, я забыла про ту единственную ступеньку, которая стала моим проклятьем! Нога моя запнулась и я ничком полетела на острые ребра бетонной лестницы.
    Адская боль возникла почему-то не спереди, а сзади, в спине. Последнее, что я услышала, был дребезжащий металлический звук – как будто на бетон площадки уронили  железную трубу. И тут же все померкло.

  Пить…пить… Дайте пить…Губы сухие. Кожа на них  шелестит и кажется, что это не губы, а высохшие от зноя листья…
  Кругом пустыня. Ветер гонит  раскаленный песок, укладывает его в барханы…и  солнце,  бело-желтое огромное солнце  яростно  поливает с высоты нестерпимым огнем эту пустыню, кустики верблюжьей колючки и меня, несчастную…
  Негде укрыться, нет воды… нет спасенья…умираю…
   Почему так больно? Где я?  Дайте  же попить!
-  Таточка!Таточка! – прохладная рука гладит по голове.
  Мама! Здесь мама, значит – я не умру!
  Веки разделяются с трудом. Мама сидит рядом на стуле. Стул чужой. Кровать тоже чужая. Остро пахнет лекарствами. Я наконец собираюсь с силами и прошу:
 - Пить!
  Мама встает и дает мне в губы пластиковую трубочку. Другой конец трубочки вставлен в бутылку с минеральной водой. Я закрываю глаза и пью.
- Мама… – зову я тихонько.- Мама…
- Что, доченька?- мама  нагибается к моему лицу.
-  Больно.. Спину больно…
-  Сейчас! Сейчас, миленькая! Потерпи! – мама убегает и возвращается с девушкой. Девушка в белом халате , со шприцем в руке.
 - Все-все-все-все…- быстро шепчет девушка.- Сейчас будет легче…Вот так! – Она выпрямляется, а я ухожу. Медленно уплывают  куда-то в сторону  белые стены палаты, мама, боль в спине и  тумбочка с инвентарным номером,  только что маячившая перед глазами…

  -  Просыпаемся! – кто-то трогает меня за плечо. – Татьяна, просыпайтесь! Обход!
  Я открываю глаза. Перед кроватью стоит врач, но я не вижу его лица, потому что лежу на животе. Шея затекла. Я хочу пошевелиться, однако боль снова напоминает о себе.
  - Лежите, лежите! – говорит врач. – Ну, как самочувствие?
  -  Нормально,- мямлю я.
  -  Видели, видели вашего героя! Да… Вчера в новостях!
  -  Какого героя?
  -  Как, вы не знаете? -  Врач повернулся к медсестре.- Надо же, она ничего не знает! Весь город об этом говорит! – доктор присел на краешек кровати. - Вашего друга, Алексея, показывали вчера по телевизору. Задержал опасную преступницу! Кстати, это она вас ударила. Хотела попасть по голове, но в этот момент вы запнулись и удар пришелся по спине. Но вы не волнуйтесь, мы вам спинку заштопали!
 Доктор осторожно отодвинул одеяло.
-  Давайте, посмотрим…Ну, что? Все в порядке…Подживает…Вам можно понемногу вставать, ходить. Не залеживайтесь! На спине, конечно, спать нельзя, а на боку недолго – можно.  Выздоравливайте!
 Доктор ушел. Я медленно, сдерживая стоны, села на кровати и огляделась. Кроме моей в палате стояли еще три койки, две были  не заняты. А  на той, что напротив моей, сидела девчонка лет шестнадцати с забинтованной ногой и улыбалась.
  - С добрым утром! – сказала девчонка.
  -  Здравствуйте!
  -  Ой, как хорошо, что ты проснулась, а то тут скукотища такая – с ума сойдешь! Меня зовут Яна, а как тебя зовут, я знаю. Будем знакомы!
 Я слабо улыбнуласт в ответ.
Яна оказалась болтушкой . Она взялась ухаживать за мной. Прыгая на одной ноге, Яна достала из холодильника  и открыла бутылку с минералкой, потому что я , как выяснилось, и на это не была способна. Еще она нашла расческу и даже заварила  крепкого чая  с лимоном. Пока я пила чай, Яна болтала без умолку.
 - Ой, я сейчас все расскажу! Ты же не знаешь самого интересного! Ой, ва-а-аще-е-е! Вчера сижу  в холле, у телевизора. Делать нечего, вот и таращусь в ящик целый день! Новости начались. Гляжу, показывают: задержали, говорят, ту мочалку, которая Юру Макаркина убила! Ну, ты помнишь? За нее еще награду обещали – деньги. Ну, вот! И показывают мальчика – ой, ва-а-аще-е – такой хорошенький! Говорят, она хотела убить девчонку, но там в подъезде, ступенька на лестнице, это…поломанная. Ну вот! Девчонка запнулась и стала падать вперед! А в это время та ее хотела ударить по голове. Представляешь? Хотела-то по голове, а получилось, что по спине! Я думаю: а если-бы по башке попала? Железной палкой! Ка-а-ашмар! Называется…м-м-м… а , вот!- арматура! Представляешь?! Ва-а-аще-е! Во-о-от  такая арматурина!- Яна развела руки. Получилось, что «арматурина» была сантиметров семьдесят.- А тут тебя привозят! Я думаю: во , повезло –то мне! Ва-а-аще-е! Я девчонкам расскажу – обзавидуются!
  Это свое «ва-а-аще-е» Яна произносила полушепетом, с придыханием.   Глаза ее, и без того большие, округлялись и   «выпрыгивали» из-под челки. Все это  вкупе с куцым хвостиком, завязанным на затылке, производило комичное впечатление. Я улыбнулась.
 Яна мою улыбку приняла за одобрение и продолжала:
-  Если бы по голове попала – сразу насмерть! Повезло тебе! А за что она тебя? Ты у нее парня увела, да?
 -  Нет! – ответила я.
 -  А кто она ?
  - Не знаю…
 -  Так чего ей надо? Зачем она тебя убить хотела?
Я вздохнула.
  -  Не знаю…
  -  А я думала, что из-за парня! Он  та-ако-ой! Красавчик – ва-а-аще-е! Вот! Это он ее догнал,  уже во дворе. Она выскочила из подъезда, а он просёк. Ну и - за ней! Она удрать хотела. Говорят, быстро бежала, только он все равно догнал. Это твой парень? А у вас любовь, да?
  - Извини,- прервала я Яну,- мне надо лечь. Спасибо тебе за помощь!
  - А, конечно, ложись! – она помогла мне улечься, придержав за руку. –  Тебе надо спать. – и Яна поскакала на свое место.

     Зеркало  в ванной небольшое, всю меня не видно. Но то, что видно, радости мне не внушает. У меня на всю жизнь останется шрам сантиметров двадцать – след от удара арматурным прутом. Бикини и платья с открытой спиной теперь для меня не существуют. Шрам невыносимо зудит, потому что заживает. Он ярко-малинового цвета с поперечными черточками, оставленными хирургической нитью.
М-да! Зрелище не для слабонервных…
Через час придут Лешка с отцом. Я осторожно залезаю в ванну, включаю душ. Надо привести себя в порядок после больницы.
  Ах, как хорошо! Теплая водичка!
  Я закрываю глаза и на полчаса забываю обо всем на свете.
   Мама накрывает на стол и очень волнуется.
   Еще бы! Принимать у себя такого человека, как подполковник Ельцов! Не ударить бы лицом в грязь!
Наконец звонок возвещает о прибытии гостей. Буся бежит к двери, чтобы первой встретить пришедших и радостно лает.
  Гости проходят в комнату, в вазу ставятся цветы, на стол ложится коробка конфет.
   - Ну, как ты?- спрашивает Александр Валентинович.
   - Спасибо, хорошо…
  - А я принес тебе сюрприз!- говорит он.-  Хочешь знать, почему на тебя свалился этот вагон неприятностей?
  -  Конечно, хочу!
  -  Тогда  садимся и слушаем!
Александр Валентинович достал диктофон, поставил его на стол и включил.
  -  Это запись допроса той самой Анжелы Филоненко. Исключительная дрянь! Впрочем, слушайте сами!

      Опущу здесь ту часть беседы, где шла речь об убийстве Юрия Макаркина. Расскажу лишь о том ,что касается меня.
   «- Как  и когда вы познакомились с Муруевым?
   -  В тот  же день, в кафе за городом. Они отмечали «мальчишник» с другом, а я присела рядом. Ну, разговорились, посидели…Потом я напросилась ночевать в Николаю. В дом не пошла. Зачем мне надо, чтобы его мать меня видела? Переночевала в баньке.
  -  Как вам удалось его уговорить  пойти с вами в ЗАГС?
-  Очень просто! У него мать болеет, ей операция требуется. Вот я ему и пообещала деньги, если он мне поможет. Надо было выбираться из города, а без документов как это сделаешь? Он долго не соглашался. Не хочу, говорит, Таню свою обижать! Но я-то знаю,  как с ними разговаривать!
  -  И как?
  -  Ха! Я говорю, сдохнет твоя мамаша, а ты на могилке будешь рыдать до конца жизни и цветочки таскать! А толку  от твоих цветочков? Мамашу уже не вернешь! И вообще, говорю,  куда твоя Таня от тебя денется? По документам-то она тебе будет -  жена. А деньги тебе больше никто не предложит, кроме меня. Ну, и все в таком духе. Веришь, начальник, он ни за что не соглашался! А потом мамашу стало жалко. Вот так и уломала!
  -  Но зачем такие сложности? Зачем было регистрировать брак?
  -  Тому было две причины. Во-первых, если ты приходишь забирать свой паспорт, тебя обязательно сличают с фотографией. Я, конечно ,загримировалась, но опытный взгляд мог  и заметить, что на фотографии не та физиономия. А как этого избежать? Я придумала. Надо создать такую ситуацию, при которой на фото будет незачем, да и     некогда смотреть. Вот, например, кому придет в голову, что можно пойти под венец по чужому паспорту? Такого нигде и никогда не было! Паспорт в ЗАГСе смотрят вполглаза. Раз люди пришли жениться, то понятно : будут жениться по своим паспортам. По чужому – какой смысл?  И потом: невесты же так накрашены! Иную даже будущий муж не узнаёт! И еще: мы приехали в ЗАГС задолго до  начала. Народу – не протолкнуться! Все  тусуются в одном коридоре. Тут появляюсь я и требую срочно нас зарегистрировать. В общем, я заставила всех бегать и нервничать, а значит, внимание  у них, у работников ЗАГСа, было рассеяно.Что мне и надо!
  -  Не боялись рисковать? А вдруг бы не прошло?
  -  Боялась. Что я, не человек, что-ли? Конечное, риск был. Но ведь получилось!
  -  Ладно! А вторая причина?
-  А вторая причина в том, что у нас  к молодоженам особое отношение. В гостинице, в аэропорту, везде куда мы приходили, я  при всех вытаскивала из паспорта свидетельство. Ой, извините, мол, забыла убрать, только сегодня поженились! Видели бы вы, как они умилялись! Особенно  те, кому за сорок-пятьдесят. Какие там проверки? Нас  пропускали спокойно, с улыбочкой! Вам бы пришло в голову проверять девушку,  два часа назад вышедшую замуж? Вот  и им не пришло. Там тоже люди работают!
  - Почему полетели  именно в Адлер?
  - Потому, что билетов на другой рейс не было. То есть они были, но время меня не устраивало. Надо было  все подгадать. Регистрацию эту…липовую, чтобы добраться в  аэропорт к окончанию посадки, ну, и так далее. Понимаете? Вообще мне все равно было, куда лететь, лишь бы подальше!
-  Так, с этим понятно!- подвел итог следователь. – Теперь расскажите мне, зачем вас искала в нашем городе южная мафия? 
 - Мафия?! – переспросила Анжела.- Не знаю я никакой мафии!
 - Та самая девушка, настоящая Таня Зарубина, паспорт которой вы украли, позавчера была похищена прямо из своего дома. Ее увезли трое кавказцев. Они думали, что она – это вы! Ведь вы проживали в отеле по ее паспорту, не так ли?
  -  Так ли! – выпалила со злостью Анжела.- Ничего я не сделала! А не верите – докажите!
  -  Так и запишем: отвечать на вопрос отказалась. – Мирным тоном сказал  следователь.- Ну что-ж, идем дальше! Отвечайте, за что вы убили Николая Муруева?
  -  Я?! Я его не убивала! Не убивала я его! Он сам упал!- Анжела сорвалась на крик.- Ты чё мне шьешь? Ты че мне, начальник, шьешь, а?
  - Сядьте, подозреваемая! Сядьте и успокойтесь! Успокоились? Ну, вот! Теперь слушайте, что я скажу. Весь отель просматривается камерами. Все помещения внутри и  снаружи. Камеры зафиксировали, как вы столкнули Муруева с балкона. Там   дата и время, все на пленке отражено. Отпираться бесполезно!
 -  Ты гонишь, начальник! Я специально смотрела! Никаких камер там нет!
 -  Есть камеры!- настаивал следователь.- Вы их не видели и видеть не могли! Это понятно, ведь камеры устанавливали профессионалы. Их обнаружить может только такой же профессионал. Камеры вмонтированы в люстры, в мебель, да мало ли во что можно засунуть камеру? Вот, например, в пепельницу!
   Дело, видите-ли в том, что без контроля такой большой отель оставлять нельзя. А постояльцы, конечно, будут недовольны, если узнают, что за ними наблюдают. Вот вам бы понравилось? И мне бы не понравилось! Люди приезжают отдыхать, расслабляться и они   не хотят находиться под постоянным «прицелом». А так – и волки сыты, и овцы целы! Так что – камеры есть!  А конкретно ваш балкон попал в объектив  камеры, что установлена под крышей, на самом краю, на козырьке. С нее отлично просматривается весь фасад здания. Мы запросили копию той пленки, скоро придет… Так за что вы его столкнули?- следователь помолчал. - Восьмой этаж! У него был только один шанс из тысячи остаться в живых. И этот шанс он, к сожалению, не использовал…- послышался тихий стук. Наверное, следователь в ожидании ответа постукивал карандашом по столу.
  - Ах ты, сука! Мент поганый!!!-  звуки возни  и ударов  сменились  скрипом открываемой двери и топотом ног, обутых в сапоги.. - А-а-ай! Больно, падла! Больно!!! А-а-а-ы-ы..
  -  Может, ее в камеру? – спросил другой, не принадлежащий следователю,голос.
  -  Нет! У меня есть еще вопросы!
  -   Ну ты смотри! Кидается, прямо как дикая кошка!
  -  Наручники ! И правда, как кошка. Чуть глаза не выдрала…
 Было слышно, как щелкнули наручники. Потом охранник ушел и закрыл за собой дверь.
 - Ну что-ж!- снова зазвучал голос следователя.- Будем считать, что в убийстве вы признались! Мотивы ясны: не захотели платить деньги. Ну и, конечно , свидетеля не хотели оставлять! А вот чем вам Зарубина не угодила? За что вы хотели убить Зарубину Татьяну?
-  За что? Надо было!
-   Но вы ведь даже не знакомы!
Молчанье. Вздохи, шорохи и молчанье…
-  Я …Ладно, что уж теперь… Я…хорошие бабки взяла! Очень хорошие! Но – у очень серьезных людей… Я же понимаю, что они искать будут! Не только для того, чтобы бабки вернуть. Пострадала репутация, престиж, если хотите… Такого не прощают. И они найдут, из-под земли достанут! Это же не менты ! А как сделать, чтобы  искать перестали? Способ один – умереть. Но я-то умирать не собираюсь! При таких бабках умирать обидно. Вот если бы она умерла – это бы всех устроило. Они сюда прилетают, а тут – похороны…
-  Вы опоздали! Они уже сюда прилетели. А что касается ментов, так это вы у нас сидите, а не мы у вас. Так что, поаккуратней со сравнениями!
 -  Да я …Я бы давно ее замочила! Но этот…длинный, ушастый, прилепился к ней и - ни на шаг! А то бы ее уже  на  этом свете не было… Ах,черт! Ведь я же видела, как ее увозили! Не подумала, правда, что это похищение… Здорово они все проделали, никто даже голову не повернул! Машина у подъезда долго стояла – часа два. Следили, наверное… Если бы стекла  не были затемненные, я бы догадалась… Да, я спросить хочу…
 -  Спрашивайте!
-   Как случилось, что вы быстро  меня вычислили …ну, после этого Макаркина?
 -  А! – оживился следователь.- Это интересный вопрос! Дело в том,что к нам прислали практиканта. И у него, как выяснилось, голова – просто золотая!  Он сразу предложил: давайте поищем среди  женщин, недавно освободившихся. Из тех, кто сидел за клофелин. В нашем городе таких оказалось трое. Предъявили фотографии свидетелю и она опознала вас!
 -  А я –то  думала – фоторобот составили. Удивлялась, что так быстро..
-  Нет! Фоторобот составлять мы не стали. Вас еще двое свидетелей  видели во дворе, возле дома. Они тоже опознали. Вот… Но давайте вернемся к допросу. У меня последний вопрос: где деньги, похищенные у Макаркиных и  в отеле?
  -  А вот этого я тебе, начальник, не скажу! Я еще подумаю, поторгуюсь. Может, чего и выторгую! В моем положении не то ,что рак – рыба, а… Ну, ты понимаешь! Так что, я подожду колоться. И вообще, заговорилась я с тобой что-то…Отдохнуть пора! Зови охрану, я в камеру хочу!

  Подполковник отключил диктофон.
Мы долго молчали. Лешка обнял меня, прижал к себе и вздохнул. Ошарашенная мама переводила глаза поочередно на всех, сидящих в комнате. Подполковник разглядывал свои пальцы, а Боря смотрел в пол.
 Пауза затягивалась. Наконец Боря очнулся , встал и сказал:
  - Я – курить! Кто со мной?
 Подполковник вышел на  балкон вслед за Борисом. Лешка прижал меня еще крепче и опять вздохнул.
 Очнулась и мама. Она ушла на кухню и стала носить оттуда блюда с закусками. По глазам мамы было видно, что она все еще под впечатлением от услышанного.
  Вот, окакзывается, как все просто! Убить меня, чтобы   кавказцы подумали, что умерла она сама. Тогда поиски прекратятся и Анжела  останется при денежках и вне подозрений.
  Не укладывается в голове!
  Я должна была погибнуть ради спокойствия и благополучия этой гадины! И погибла бы, если бы не мой Леша.
С балкона вернулись мужчины и мы все уселись за стол.
 Боря разлил коньяк.
  -  Ну, давайте…
Выпили молча, молча пожевали..
Мама стала предлагать еду, но  как-то тихо, словно стесняясь.
Коньяк, однако, вскоре сделал свое дело. Он пробежал огнем по жилкам, разлился по телу благодатным теплом и мы начали оттаивать.
  Первый тост сказал Александр Валентинович.
  -  Давайте выпьем за Татьяну! Ей выпали нелегкие испытания, но она все вынесла достойно ! Пожелаем ей здоровья и многих лет жизни!- он повернулся ко мне.- За тебя!
  -  Спасибо! – ответила я .
 Теперь закусывали  с большим интересом. Глаза загорелись, языки развязались, обсуждение пошло в полный голос.
  Подполковника засыпали вопросами. Он успевал отвечать, пробовать все, что стояло на столе, хвалить хозяйку и опрокидывать рюмочку.
  -  Да!- вспомнил Боря.- А те бандиты, которые забрались в дом, кто были? Леша сказал нам, что их поймали. Так?
  -  Так, но лишь отчасти!- ответил подполковник.- Одного поймали. Другого застрелили при попытке к бегству. Случайно. Оперативник  промахнулся в темноте.
-   Боже мой! – воскликнула мама.
-  Что поделаешь,- развел руками подполковник ,-  служба у нас такая!
 -  Ну, и  что им надо было?
 -  Деньги и золото, - ответил Александр Валентинович.
  -  Что?! – в один голос воскликнули я, Боря и мама.
 -  Так, во всяком случае, сказал этот, оставшийся в живых. Он ничего точно не знает. Второй ему намекнул: у старухи добра столько - хватит на три жизни! Откуда эти сведения – он тоже не знает. И вообще он – типичная «шестерка». Таким обычно мало что говорят…Так что тайна ушла вместе с убитым подельником. Увы!

Домой отец и сын шли медленно, прогуливались. Вечер был теплый , безветренный, воздух пах скошенной на газонах травой . Звезды  на темно-синем бархатном небе рассыпаны были в  невероятном количестве. Луна висела низко и, казалось, можно достать ее с крыши вон того  дома. Все уличные кафе были заполнены. Отовсюду слышалась музыка  и неслись вкусные запахи. Молодежь гуляла парами и обнималась.
 -  Бать,- спросил сын,- что ты думаешь про Таню?
 -  Я думаю, что она хорошая девушка!
-  Значит, она тебе понравилась?
-  Главное – чтобы она нравилась тебе, сынок!
 - Что, если нам пожениться?
  Подполковник ответил не сразу.
 -  Ты знаешь, я всегда был против скоропалительных браков. К тому же – ты еще учишься. Муж в Москве, жена здесь… Это не дело! Раньше я так думал. Но теперь, когда познакомился с Татьяной, я изменил свое мнение. Если ты спрашиваешь мое благословение, то я тебе его даю!  Деньги на свадьбу ты уже заработал. Тебе ведь полагается вознаграждение за  эту Филоненко! Вручать будут торжественно, приготовься.  Ты у нас теперь жених состоятельный!
 -   Бать, ты маме сам скажи. Ладно?
 - Трусишь? Ха-ха! Натворил дел  с этой липовой свадьбой, теперь боишься про настоящую говорить? Ладно, сам скажу. Вот завтра приедет и скажу. 
 - Спасибо, бать! Я не то, что трушу, просто смущаюсь. Все-таки первый раз женюсь!
  - Я тебе вот что скажу, сынок!- подполковник остановился и взял сына за лацкан. - Жениться второй раз –  и не помышляй! Такие , как Татьяна –  они на дороге не валяются. Таких родится – одна на миллион. Если ты этого не понимаешь и задумаешь ее бросить, то я тебе мозги быстро вправлю. Обещаю! Понял?
 - Ого!- засмеялся Лешка.- Что-то ты, бать, круто …
 -  Круто или не круто,- перебил сына подполковник,- а как я сказал, так и будет! Ты меня знаешь!

  Буся пробралась в коридор, стянула с крючка поводок и принесла его маме. Бусе срочно  нужно  во двор. Мама на цыпочках вышла за дверь, шикая на повизгивающую Бусю. Они спустились по лестнице, не опасаясь оступиться на той самой ступеньке, потому что Боря ее  неделю назад отремонтировал .
 Утро было теплое, последний туман растаивал в ложбинках. На асфальте гуляли голуби, склевывали насыпанное кем-то пшено. Буся немедленно налетела на них с лаем.  Голуби дружно поднялись, сделали круг над двором и уселись на карниз. Оттуда они с недоумением наблюдали за Бусей. Пшено вроде  не ест, так  чего было  сгонять нас с места?
  Буся быстро справила свои надобности, обнюхала кусты, спугнула худого кота бандюганского вида  и открыла на него охоту. Кот с шипеньем скрылся в  подвальной отдушине.
   Буся понюхала  «амбразуру». Пахло кошками, прогретой пылью и бомжом Лёликом.
  Из подвала полыхнули яростью зеленые глаза. Буся не удержалась, сунула морду поглубже, тут же получила когтями по носу и побежала жаловаться маме .
 Как раз в этот момент во двор вошла Нелли Михайловна  с бидоном молока. Она каждое утро ходила к бочке со свежим молоком, которую привозил на ближний базарчик соседний совхоз.
  - Доброе утро, Леночка!- заулыбалась моей маме Нелли Михайловна.
 - Доброе утро! – ответила мама.
 - Как  чувствует себя Танюша?
 -  Спасибо, уже хорошо. Мы так боялись за нее! Но слава Богу, все обошлось! 
-  Алексей-то ходит?
-  Ходит?!  Да он не просто ходит! Он ей уже предложение сделал! Ох, беспокоюсь я! Только один жених погиб , а уже другой  на пороге… Не вышло бы беды! Парень-то хороший, вот и нам с Борей он нравится, Танюшку любит… А у меня все думки, думки…
 -  Нашла о чем печалиться! – воскликнула  Нелли Михайловна. – Пойдем ко мне, сейчас на картах кину и все прояснится!
 -  Да ну тебя, Неля! – махнула мама рукой.- Ты уже один раз кинула! Не надо!
 -  Что – не надо? Идем, говорю!
 И Нелли Михайловна подхватила подругу под локоть и потащила в подъезд.
    Буся получила кусок вкусной колбаски, а мама с Нелли Михайловной уселись у журнального стола.
    Хозяйка разложила карты.
 -  Нет, Лена, не беспокойся! Плохого ничего не падает. – говорила она, перекладывая карты,-  все будут живы, здоровы… Алексею дорога падает. Далеко куда-то поедет…
 -  Так ему скоро на учебу уезжать, в Москву!
 -  Да? Ну вот, я и говорю – дорога… Хлопоты казенные…Ну, это понятно. Татьяне документы восстанавливать надо. Вот падает ,что больница у нее была… Ну тут все хорошо, она быстро поправится.  А вот…Ой, что это? Деньги какие-то падают. Да большие деньги! Наследство !
 -  Какие уж такие большие? Мама завещание написала на Танюшку, скоро оформлять пойдем. Там на книжке тридцать пять тысяч. Вот и все деньги!
 - Подожди, подожди…- Нелли Михайловна стала быстро метать карты на стол. – Слушай, сколько лет я гадаю, а такое сочетание карт ни разу не видела! Вот, смотри! Видишь? Видишь? Вот эта дама в сочетании с десяткой … и  вот еще… Это означает не просто деньги, это сумасшедшие деньги! При чем здесь твои тридцать пять тысяч? Здесь миллионы! Ленка, да ты посмотри!!!
   Мама поднялась.
  -  Знаешь, Неля, как звали моего папу? Его звали  Леонид Петрович, а не Джон Рокфеллер! Так что – хватит сочинять! Ты сейчас еще немного посидишь и вообще конец света нагадаешь!
  -  Ты мне не веришь? – изумилась Нелли Михайловна.- А кто у меня на груди рыдал и прощения просил? Не ты? Вспомни-ка день свадьбы! И после этого ты мне не веришь?!
   Мама обняла подругу.
  -  Я тебе верю, дорогая, верю! – засмеялась она.- Спасибо тебе, что ты меня успокоила. Как получу наследство, с меня причитается. Сколько процентов ты хочешь? Проси, я согласна на все!
 -  Да мне и одного процента хватит! – отвечала, хохоча, Нелли Михайловна.
 -  Ну, тогда договорились! С меня один процент! Стало быть – триста пятьдесят рублей! А теперь я пойду, а то наследство провороню! Ха-ха-ха!
  Мама спустилась домой в отличном настроении. Иногда очень полезно немного пофантазировать!


 Август выдался слякотным. С утра небо заволакивало тучами и начинался мелкий, нудный дождь.  Мокрая сирень печально качала ветвями, стряхивая с листьев дождевую воду. Лужи вздувались пузырями, по ним бегали  мокрые дворняги. Благоразумные коты предпочитали сидеть на подоконниках и оттуда наблюдать за происходящим.
    Улицы залило и они кое-где напоминали небольшие озерца. Люди переобулись в резиновые сапоги, дети    пускали в лужах кораблики. Город расцвел тысячами разноцветных зонтиков. Особенно интересно смотреть на проспект с высоты. По улице течет пестрая, колышащаяся река из зонтов всех цветов радуги. Река разделяется у перекрестков на ручейки, где-то снова соединяется и нет ни одного похожего друг на друга потока.
  Зато грибов в этом году наросло во множестве!
  Мы с Лешей собирали их в бабушкины корзины.
  Почти весь август мы прожили на Базаихе, в бабушкином доме. Ходили по  грибы, гуляли, невзирая на дождь, рыбачили, а вечерами топили печку и жарили свои трофеи.
 К нам часто приезжали родители - то мои, то Лешины.
 Свадьбу мы решили отложить до зимы.  Мой паспорт со штампом Анжела выбросила. Теперь требовалось все восстановить, а также признать зарегистрированный брак недействительным. Одним словом, беготни с документами предстояло много. А пока мы отдыхали и были так счастливы, что не замечали ничего вокруг. Поэтому  известие о покупке билета на самолет до Москвы , привезенное Александром Валентиновичем, прозвучало, как гром среди ясного неба.
  - Все, дети! – сказал Лешин отец,- пора за учебу приниматься! Двадцать восьмого ты вылетаешь.- обратился он к Леше.- Утренним рейсом. Татьяну мама просила приехать домой. Завтра нужно идти к нотариусу, вступать в права наследства. Так что собирайтесь, я вас отвезу!
 
 На другой день мама взяла выходной, созвонилась с нотариусом и мы поехали.
 Нотариус оказался женщиной, еще не старой, но очень худой и морщинистой. На тонком носу  сидели очки, придавая строгости ее  и без того донельзя официальному облику.
Нас с мамой усадили в удобные кресла. Нотариус достала документы.
Паспорта у меня не было, только справка, которую обычно выдают при  его утере .
Нотариус долго и подозрительно разглядывала справку, затем  раскрыла какой-то журнал и огорошила нас:
 -  Наследодатель оговорила особое условие для получения наследства!
-  Какое условие? – спросили мы с мамой в один голос.
-  Наследодатель также оговорила, что в случае невыполнения этого условия наследство не может быть получено. В этом случае оно переходит в доход государства. Наследодатель указала также сроки выполнения этого условия – семь календарных дней после оглашения. То есть… - нотариус заглянула в календарь,- до тридцатого августа сего года включительно.
-  Ничего не понимаю!- огорчилась мама.- Она мне ничего не говорила ни про какие условия!
-  Вполне возможно!- ответила нотариус.- Не говорила, но в завещании написала. Такое бывает.
 - И что же это за условие?- поинтересовалась я.
-  Наследница ведь проживает  по адресу Гвардейский проспект двенадцать «а», квартира девяносто семь?
 - Да!
 - Она должна в семидневный срок заменить ванну в своей квартире.
- Что??? – вырвалось у нас.
 - Да!- подтвердила нотариус.- Она должна сменить ванну. Чек и копию чека принести ко мне. Тогда мы сможем оформить вступление  наследницы в права наследства.
Мы простояли на крыльце нотариальной конторы наверное, с полчаса. Мы молчали, обалдевшие,  пока не зазвонил  мамин телефон. Это Боря интересовался, как у нас дела.
 Узнавший новость Боря  тоже обалдел .
-  Вы домой поезжайте! – приказал Боря. - Я сейчас буду!- и отключился.

  Дверь в ванную открыта. Мама, Боря и я сбились в кучку  на пороге.
 - Ну, тёща! – сказал Боря.- Ну, дает! Я всегда считал ее нормальной, а тут…
 - Думай, что говоришь! – обиделась мама.- Она все-таки моя мать!
-  Да я что? Я ничего… Но согласись, поступок …
-  Согласна, странный! Не понимаю, чем ей ванна не угодила?  Не новая, конечно, но еще вполне приличная… Мы так аккуратно пользуемся – нигде даже эмаль не отбита!
 Тогда я предположила:
-  А может…Знаешь что?  Помнишь, года три назад бабушка поскользнулась в нашей ванне? Она еще тогда сильно расшиблась. Помнишь? Может, решила так отомстить?
-  Ты в своем уме? – спросила мама.- Мстить – ванне? Она же не сумасшедшая!
 -  Теперь даже и не знаю, что думать…- вздохнул Боря.
 Мама  напустилась на Борю:
-  А ты не думай! Завтра бери деньги и давай -  в магазин. Если вопрос только в ванне, так надо ее сменить – и дело с концом! Не оставлять же Тату без наследства!  Будем считать, что это – последний бабушкин каприз и уважим ее волю! Пусть будет, как она захотела. И вообще, хватит тут стоять! Пошли обедать!

 На другой день Боря привез из магазина новую ванну, белоснежную красавицу, с двумя никелированными ручками по бокам. Чтобы убрать старую, Боря  разобрал экран, закрывающий ванну снаружи, раздолбил молотком  бордюр  и снял раковину. Иначе было не вытащить ее  с места. Леша помогал ему.
  Вдвоем они осторожно отодвинули ванну от стены. Леша пролез в щель между стеной и ванной и стал ее двигать дальше, к двери.
  - Эй, а что это тут? – Леша заглянул себе под ноги.
.-  Где ?
-  Здесь! Что-то к ванне приклеено!
-  Не  знаю…Лена! Подойди сюда! – позвал Боря.
Подошла мама.
-  Ты чего сюда налепила?
- Чего я налепила? – не поняла мама.
 - Вот я и спрашиваю – чего? Тут к ванне, с того краю, что-то прилеплено!
 -  Ничего я не лепила! Где?- мама встала в ванну ногами и заглянула в щель.- Пакеты какие-то…Много!
  Мама просунула руку и оторвала один пакет. Это был сверток,  обернутый в полиэтиленовый мешок. На  одной стороне свертка виднелись потеки клея. Под мешком оказалась вощеная бумага. Мама развернула бумагу. В этот момент она  повернулась к светильнику, висящему у зеркала.
    И вдруг произошло чудо!
    В маминой руке вспыхнули сотни искр! Длинные голубоватые лучи пронзили тесное пространство маленькой ванной. Блики  заметались по углам, заиграли, освещая помещение  и наполняя его  сиянием.
  -  Боря, это что?-  мама протянула  к Боре  руку с находкой.
  Борис с опаской взял пальцами верхний предмет.
  Изящный женский перстень  из золота с крупным камнем переливался у него в пальцах. Боря застыл, уставившись на эту красоту. Возникла немая сцена.
  -  Ох, ты-ы! –  наконец нарушил  он тишину.
  Он медленно вернул перстень обратно в мамину руку и  дотянулся до тазика.
  -  Леша! Кидай сюда все, что там есть!
  Леша стал отрывать пакеты и складывать их в тазик. Все пакеты были прямоугольной формы, только один  -  круглый, как  рулон.
  Боря помог маме вылезти из ванны, взял тазик и пошел на кухню.
  Вскоре на нашем обеденном столе появились горки золотых украшений, почти все с бирками.
  -  Союзювелирторг… - прочитала я.-  Перстень. Проба – 585. Вес – 7,3 грамма. Вставка – бриллиант. Цена – пять тысяч двести двадцать один рубль, восемьдесят копеек.
 -   Пять тысяч! За эти деньги тогда можно было машину купить! – сказал Боря.
    Здесь были кольца, серьги, броши и кулоны, пара часиков с золотыми браслетками, несколько старинных золотых монет. Потом пошли свертки с очень странным содержимым. Какой-то невыразительный, желтоватый песок, обломки оплавленного металла.
   - Мать! -  произнес вдруг Боря   охрипшим от волнения  голосом. – Ты когда-нибудь видела самородное золото? На, посмотри… 
   Мы открыли следующие пакеты. В некоторых  лежали пачки стодолларовых купюр. Последним разорвали круглый пакет. Он оказался  свернутой в трубочку школьной тетрадкой. Вся тетрадка была  плотно исписана бабушкиной рукой.
  Я разгладила ее, положила на стол и раскрыла.
  - Милые мои, дорогие Ленуся, Таточка и Борис! – прочитала я.- Если вы нашли эту тетрадку, значит, меня уже нет в живых…
   Потрясение сегодняшнего дня оказалось слишком велико. Мама неожиданно зарыдала в голос. Боря схватил маму в охапку, я побежала за реланиумом, а Леша достал стакан и налил в него воду.
  Мама кричала и билась в Бориных руках. Наконец  удалось ее напоить лекарством. Она успокоилась.
    Оставив все найденное на столе в кухне, мы перешли в гостиную, уложили маму на диван и уселись в кресла.
   -  Читай дальше!- попросил Боря.
   Я снова раскрыла тетрадку.
   Вот что в ней было написано.

«  Милые мои, дорогие Ленуся, Таточка и Борис!
  Если вы нашли эту тетрадку, значит, меня уже нет в живых.
  Я решила написать все, что со мной происходило, когда умер Лёнечка. Я подумала: а вдруг и я так же умру – скоропостижно, как он. Рано или поздно вы бы все равно  обнаружили ценности. Но тогда вы бы не знали, откуда они и , возможно, думали бы о нас с дедушкой  плохо. Я этого  не хочу. Поэтому расскажу вам все, как было.
  Не судите меня строго.
  Не обижайтесь, что не показала их вам раньше. Когда был жив Лёнечка, я не могла этого сделать. Пришлось бы все ему рассказать, а он бы этого не вынес. Потом тоже не могла, потому что
   я очень боюсь за вас, мои дорогие! В стране творится  черт знает что! Бандитизм, разбои, рэкет, людей убивают из-за бутылки водки. Страшно подумать, что с вами могут сделать, если узнают про такое  богатство! Поэтому я оттягивала  момент передачи вам ценностей, сколько было возможно. На случай своей внезапной смерти предусмотрела этот вариант. Вот и дотянула!
   Я, конечно, сразу бы достала их, если бы случилось какое-то горе или кто-то из вас серьезно заболел. Но, слава Богу, все было хорошо.
   Я всю голову сломала, чтобы придумать, как вам о нем сообщить. Ведь никому нельзя верить! Черные нотариусы на каждом углу! Вот и пришлось выдумать дурацкую историю с ванной. Наверное, вы посмеетесь: бабушка начиталась дешевых романов. Ну и пусть!
   Я  знаю, что Боря сам все умеет делать. Сам заменит ванну, не  станет вызывать сантехников. Значит – посторонние ничего не узнают. Этого я и хотела.
  Итак…
  Мы с Лёнечкой познакомились на теплоходе. Оба после окончания институтов ехали  работать по распределению. Мы были молоды, дедушка был красив, как  бог, я - тоже  ничего, теплоход  шел неспешно, кругом дивные пейзажи…Короче, обстановка располагала и мы влюбились друг в дружку по уши! Оказалось, что и работать мы будем совсем рядом, в пятидесяти километрах один от другого.
   Не прошло и полгода, как мы поженились. Лёнечка оказался хорошим мужем, заботливым и внимательным, только очень ревнивым.
   Немало слез я выплакала, пока приноровилась к его характеру. Даже беременную меня дедушка ревновал к каждому столбу! Если ему казалось, что кто-то на меня смотрит, мог и  в драку кинуться.
    Постепенно я научилась вести себя так, чтобы не задевать его самолюбия. Он тоже в годами стал спокойнее и разумнее, но я всегда помнила о его ревнивом нраве и не провоцировала мужа.
   Так мы и жили. Растили Леночку, работали, ездили в отпуск в Ленинград, к моим родителям.
   В середине семидесятых Лёне предложили  работу заместителя начальника  дорожно-строительного треста. Мы переехали в поселок Лесогорск, получили там большую  квартиру.
  Меня устроили на лесоперерабатывающий комбинат в бухгалтерию.
  Сначала я сидела в материальной группе рядовым бухгалтером, потом стала старшим..
  Главным бухгалтером у нас работала пенсионерка Зоя Михайловна. Она была очень больной женщиной. Ноги у нее опухали настолько, что она порой не могла обуть даже валенки. Ходить на работу она тоже не могла. Ее привозил шофер директора после того, как доставит шефа. Чтобы Зоя Михайловна не поднималась по лестницам, бухгалтерию перевели на первый этаж.
   Кроме болезни ног она страдала заболеванием почек. В ее кабинете постоянно находились залежи лекарств и стоял аптечный запах.
   Все ее очень жалели. Она работала буквально из последних сил. Говорили, что она давно бы ушла, но директор не отпускает.
  Директором на комбинате  был  мужчина по фамилии Стеценко.Толстый, маленького роста, часто небритый  и неопрятный, он говорил с легким украинским акцентом, смягчая «г». Характер имел тяжелый. Был злопамятным и мстительным. Люди его боялись, и не случайно. Он сумел подмять под себя многих представителей власти в поселке и чувствовал себя  удельным князьком.
   Дедушка  работал рядом, в соседнем поселке и, слава богу, не попадал под его пресс. Иначе они бы неизбежно начали конфликтовать.
    Я отработала уже больше года, когда к нам в бухгалтерию пришла аудиторская проверка. Я страшно волновалась, конечно! Но проверка прошла гладко. На банкете, устроенном по случаю  ее окончания,  аудитор особо отметил  мою работу.
   -  Бухгалтерия,- сказал он, поднимая бокал в мою честь, - это всегда  точность и аккуратность! Но то, как налажена у вас работа материальной группы, заслуживает отдельных похвал! Приятно видеть, что  Любовь Аркадьевна не только красивая женщина, но и талантливый бухгалтер!
   Лучше бы он этого не говорил!
    Утром следующего дня я пришла на работу, как обычно, к восьми.
   Директор уже был на месте.
    Привезли Зою Михайловну. Директор заперся с ней в кабинете и долго, почти до обеда, не выходил.
    Потом они пригласили меня и предложили стать главным бухгалтером вместо Зои Михайловны.
   Я пришла домой, посоветовалась с дедушкой. Он одобрил.
   Зоя Михайловна начала  готовить документы к передаче дел. Она так торопилась, что сидела в бухгалтерии до ночи и пила лекарства горстями.
    Наконец настал тот день, когда директор подписал ей заявление об уходе.
  -  Ты здесь все найдешь!- говорила  Зоя Михайловна, пододвигая ко мне стопки папок.- Если что-то будет непонятно, звони!   Я всегда дома. Не бойся, работать здесь можно. А мне пора и отдохнуть!

    На другой день я стала  просматривать папки и у меня, конечно, возникли вопросы. Я позвонила Зое Михайловне, но на звонок никто не ответил.  Я звонила весь день. Результат был тот же.
  Вечером я не выдержала и пошла  к ней домой . Дверь открыла женщина. Оказалось, что это дальняя родственница мужа Зои Михайловны. А сами  хозяева вчера ночью срочно уехали. Куда – женщина не знает. Квартиру и все, что в ней было оставили родственнице. Она здесь прописана уже два года и жилплощадь освобождать не собирается.
   Получалось, что бывшая главная сбежала! Ночью, тайком, бросив все нажитое имущество, уехала на машине в неизвестном направлении.
   Все это очень мне не понравилось!
   Проработав неделю, я немного вошла в курс дела. В документах стали всплывать странные нестыковки. Бухгалтера в таких случаях говорят – «рвет». У меня «разрывало» отчеты . Отсутствовали многие документы.
     Помучившись, я пошла к директору об этом поговорить.
    Директор встретил меня ехидной улыбкой. Я поняла, что он знает, зачем я пришла.
 -  Вы же у нас ТАЛАНТЛИВЫЙ бухгалтер, вот и приведите документы в порядок! - сказал директор, отправляя меня обратно в мой кабинет.
   Месяц я не спала нормально и не знала выходных. Похудела на пять килограммов.
   Всплывали все новые и новые нарушения. Я поняла, что на комбинате ведется даже не двойная, а тройная бухгалтерия! Одна – реальная, другая-«белая», для проверок, и наконец, «черная», то есть бухгалтерия хищений.
Масштабы этих хищений были таковы, что если бы дошло дело до суда, нам с директором грозила бы высшая мера.
   Я поняла, что мне надо  немедленно уходить с этой работы. Теперь я понимала, почему Стеценко не отпускал Зою Михайловну на пенсию и почему она так быстро уехала из поселка.
   Я отправилась к директору снова. Стеценко  сидел в кабинете и смотрел на меня с интересом. 
  Он молча выслушал все, что я ему говорила. На мои записи, приготовленные к этому разговору, он даже не взглянул.
  Когда я «выпустила пар» и умолкла, он сказал:
  - А ты действительно очень хороший бухгалтер! Приятно, что я в тебе не ошибся. И работать у меня ты будешь!
 - Ни за что! – выкрикнула я.
-  Будешь! – настаивал Стеценко.- А я тебе буду  платить! Конечно, не только зарплату…
-  Черта с два! Деньги здесь ни при чем! Можете, если угодно, мазать зелёнкой собственный лоб! А мне жизнь еще дорога! У меня дочь  маленькая и я не  хочу, чтобы она  осталась без матери!
  -  Тем лучше! Значит, будешь стараться.
  - Я работать у вас не хочу и не буду!- произнесла я твердо прямо в лицо директору.
 - Это твое последнее слово? – спросил директор.
 -  Да, последнее!
 -  Ну, ладно…Выполни одну просьбу – отработай еще две недели. Я пока поищу человека на твое место.
Я вынуждена была согласиться. Тем более, что по закону я была обязана их отработать.
 Я очень боялась. С такой информацией в руках я была для Стеценко смертельно опасна. Ходили слухи, что неугодные ему люди пропадали в тайге бесследно. Это могло произойти и со мной. А тут еще Лёня уехал в командировку.
  Пришлось напрашиваться к знакомым с ночевкой, чтобы не оставаться одной. Неделю я тряслась, как овечий хвост. Однако ничего плохого со мной не случилось.
 Тут подошел праздник 8 Марта. Надо ли говорить, какое у меня было «праздничное» настроение! Но  - положение обязывает. Я вынуждена была участвовать в вечеринке, устроенной  в честь всех женщин, работавших в заводоуправлении.
 На вечеринке ко мне подошел Стеценко.
-  Давай выпьем !
-  Я не пью!- ответила я.
Стеценко отошел. Краем глаза я увидела, что он куда-то послал своего водителя. Через час водитель вернулся в тортом, конфетами и банкой растворимого кофе. Жуткий дефицит в то время!
 Мы стали пить кофе с тортом. Водитель улыбался направо и налево, подливая всем в чашки.
  Неожиданно мне стало дурно. Женщины всполошились. Хотели вызвать  врача, но Стеценко отсоветовал.
 -  Любовь Аркадьевна в последнее время много работает, она устала! – заявил он.- Помогите увести ее в мой кабинет. Там есть диванчик, она отдохнет и вернется к нам!
Меня отвели в его кабинет и уложили на диван.
   Состояние было  неприятное. Я все видела и слышала, но при этом совсем не могла шевелиться.
 Вдруг дверь открылась, вошел водитель шефа .Он подмигнул мне и закрыл дверь на замок .Потом прошел в дальний угол кабинета , вытащил треногу и установил на ней фотоаппарат.
  Водитель немного повозился, настраивая аппаратуру, принес настольную лампу, стоявшую на столе Стеценко, включил ее , направил на меня. После этих приготовлений водитель подошел ко мне и стал меня раздевать!
  Я мычала и слабо отмахивалась, но что я могла сделать?
  Этот мерзавец сам разделся и стал фотографироваться со мной в разных позах, после чего  быстро убрал фотоаппарат, одел меня, сам оделся и исчез.
 Вскоре мне стало лучше.  Я потихоньку ушла из кабинета.  Плача от унижения, я побрела домой и на следующий день на работу не вышла.
  Стеценко навестил меня сам. Не говоря ни слова он бросил мне фотографии прямо на кровать.
  Никогда в жизни со мной не поступали так гнусно!
  Я ревела белугой, перебирала фотографии, потом отбросила их брезгливо, будто жабу.
  Снимки были сделаны таким образом, что было хорошо видно только мое лицо. Мужчина всегда был повернут затылком к объективу, либо лицо вообще отсутствовало, а на фотографии  виднелись, например, плечи или руки. Зато на многих снимках я сверкала голой грудью и ягодицами.
- Нагляделась? – спросил Стеценко, нагло ухмыляясь.- Завтра выходи на работу! Если не выйдешь, это- он потряс фотографиями,- будет висеть на каждом заборе!
 Я кинулась к нему, выхватила фотографии и стала рвать.
- Давай, давай, рви мельче! – издевался надо мной директор.- Негативы-то у меня! Напечатаю, сколько захочу!
  Тогда я обезумела. Схватила массивную хрустальную вазу со стола и запустила ее в голову своего врага. Промахнулась. Ваза ударила Стеценко по плечу и, долетев до стены, осыпала директора каскадом сверкающих осколков.
 -  Ну вот,- засмеялся он  торжествующим смехом,- и договорились!
  Когда он ушел, я поняла, что схожу с ума.
 Положение, в котором я  оказалась, было поистине чудовищным!
 Рассказать обо всем мужу я не могла. Он бы убил Стеценко, ни минуты не задумываясь.После убийства он бы сел в тюрьму лет на десять-двеннадцать. Естественно, следствие бы заинтересовалось, почему произошло убийство. Всплыли бы фотографии, а для дедушки это было бы хуже, чем тюрьма. Видеть любимую жену в объятиях чужого мужчины для него – страшнее смерти!  И еще страшнее – вынести это на суд, на всеобщее обсуждение.  Я, как никто, знала его характер.  От  позора  он  мог свести счеты с жизнью. Могла ли я допустить такое, ведь я и сама его очень любила!
  С другой стороны, покориться  подонку Стеценко и пойти у него на поводу – чистое самоубийство! Аппетит, как известно, приходит во время еды. С каждым днем ему будет требоваться все больше денег и в конце  концов мы погорим на какой-нибудь мелочи. Нас будут судить и поставят к стенке. Если не покориться – тоже плохо. В том, что он развесит на заборах эти снимки я нисколько не сомневалась. Может также снабдить их комментариями -  с него станется! И тогда -  смотри первый вариант.
  Что будет с дочкой, если меня посадят? Как я буду жить, если посадят Лёнечку? Как я буду жить после того, как Стеценко развесит  эти  мерзкие фотографии? Что мне делать?  Ни на один  из этих вопросов я не находила ответа.
  Ближе к утру я решила: пойду и убью его сама. Пусть я сяду, может быть мне даже дадут высшую меру наказания, но я освобожу мир от этой мрази! Надо только попрощаться с Леночкой, которая лежит в больнице с ветрянкой.
 Я стала собираться. Сделала прическу, одела  нарядное платье, накрасилась, как на праздник.  Если уж идти в тюрьму, то красивой! Собрала для Леночки сладости и игрушки в пакет и отправилась в больницу.
 Я подошла к больнице в семь часов утра. Леночкина палата располагалась на первом этаже. Окно было низко, так что мы могли общаться с дочкой через стекло.
  И вдруг я увидела Леночку! Было семь часов утра, все детки еще спали, а она не спала. Она прижималась лбом к стеклу, с тоской глядя на дорогу. Голова ее была завязана белым платком, все лицо – в пятнах зеленки, бледная, похудевшая и несчастная, она стояла у окна и дожидалась маму!
  Все во мне перевернулось! Я поняла,что ни за что не брошу свое дитя! Пусть будет, что будет, но я не соглашусь расстаться даже на день ни с дочерью, ни с мужем.
 Так я стала пособницей Стеценко. Для себя я выговорила одно условие: беру отпуск тогда, когда мне надо для поездки в Ленинград.
Это было необходимо.
 Вы, наверное, не знаете, но я  бухгалтер в четвертом поколении. Мой прадед пришел служить помошником бухгалтера на Путиловский завод  еще в конце девятнадцатого века. С тех пор в нашей семье все мужчины и почти все женщины работали бухгалтерами и финансистами.
 Мой папа тогда уже вышел на пенсию Он был единственным человеком, кому я рассказала про Стеценко. Папа стал мне помогать. Благодаря его бесценным советам  я не попала за решетку. Кроме того он отслеживал все публикации в прессе, все  изменения, вносимые Минфином, все законы, касающиеся нашей работы. Он всегда вовремя предупреждал меня.
  Его старший сын, мой брат Сергей  работал в Ленинграде, в Госбанке, на высокой должности. Поэтому все кулуарные новости я тоже знала.
 
  После первого месяца работы директор вызвал меня к себе.
  -  На! – он бросил на стол конверт.- Заработала!
 -  Что это?
 -  Деньги.
  -  Я не возьму!
 -  Ты дурой-то не будь!- сказал Стеценко.- Это твоя доля. Забирай!
 Давая мне деньги, он делал меня сообщницей. Если нас поймают, мне уже не отвертеться. С другой стороны, если нас поймают, никто не поверит, что я  помогала Стеценко воровать из чистого альтруизма.
  И я взяла эти деньги!
  Через год карьера дедушки резко пошла вверх.
  Я пропадала на работе, дедушка пропадал на работе, мы почти не виделись. Леночка росла с няней.
  Деньги, которые давал мне Стеценко, я не трогала.
  В  поселке мы все на виду. Муж у меня прилично зарабатывал, так что средства в семье были. Но люди ревниво следили за каждой моей покупкой. Причина была в том, что директор плохо платил своми рабочим. Это и понятно: он не мог провести по документам рабочее время, отработанное на него лично! Кроме школы, магазина и больницы в поселке был только комбинат. Больше работать  негде. Люди вынуждены были соглашаться на ту зарплату, которую  им предлагал Стеценко.  А на нее можно было только сводить концы с концами, и то не всегда. Чтобы не вызвать зависти и, как следствие, доноса в контролирующую организацию, я должна была  тратить деньги  очень осмотрительно.
  Когда накопилась большая сумма, встал вопрос, что с ней делать. Папа из  Ленинграда написал: ходят слухи о денежной реформе. Надо было срочно деньги вкладывать, а как?
  Тогда я отпросилась в Ленинград на неделю.
  Сергей посоветовал купить ювелирные украшения с бриллиантами. Ведь золото и бриллианты никогда не падают в цене.
  Он отвез меня в магазин. Это был очень хитрый магазин. Весь ленинградский «бомонд» тут отоваривался с черного хода. Понятно, что все самое лучшее и дорогое никогда не появлялось на прилавке, а уходило «своим» покупателям. Здесь я и купила первый перстень с крупным бриллиантом.
  Потом  я еще много раз бывала в этом магазине. Вот откуда эта коллекция отборных драгоценностей.
  Все камни – только натуральные.
Уральские изумруды и гранаты, индийские сапфиры, рубины с острова Цейлон, бриллианты из Якутии – все огранено и оправлено в золото лучшими мастерами. Все изделия – в единственном экземпляре.
  Позже, уже в восьмидесятом году, я стала покупать американские доллары. Это было очень рискованно, но я на это пошла.
Брежнев тихо умирал. Ясно было, что с его уходом сменится эпоха. Экономическая система страны  умирала вместе с Брежневым.
Появилась надежда, что «железный занавес» наконец-то будет разрушен и мы  сможем пользоваться долларами, как это делает весь мир. Жизнь показала, что я не ошиблась.
  Все эти десять лет я жила на пороховой бочке. Если раньше, до меня, Стеценко воровал машинами, то теперь стал воровать железнодорожными составами! Я изворачивалась ужом, чтобы прикрыть это документально. Мы часто ссорились. Я пыталась объяснить ему, что так делать нельзя, что нужно соблюдать хоть какую-то осторожность. Но он был невменяем!
  Составы с отборным сибирским  лесом  уходили в Среднюю Азию, где у него было несколько  магазинов в разных городах. Юридически они принадлежали государству, но фактически – работали ему в карман. То, что он платил мне, это были жалкие крохи с его стола. Сам он  имел от своего «бизнеса» сумасшедшие доходы. А в поселке продолжали пропадать люди – по одному-два человека каждый год.  И это сходило ему с рук десять лет!
  Но не зря же сложили поговорку: сколько веревочке не виться, а конец будет!
  Однажды я задержалась на работе. Было уже десять вечера, в здании заводоуправления кроме меня находился только сторож.
  Вдруг в дверь позвонили. Я услышала голоса. Сторож открыл двери.
  « Кто это может быть – так поздно?» - подумала я. Выглянула в коридор и увидела директора. Он меня не заметил.
 Дождавшись, когда он пройдет по лестнице к себе наверх, я прокралась за ним и стала наблюдать в щелочку, что он будет делать в кабинете.

Я все годы следила за  Стеценко. Я выяснила многие вещи. Узнала, например, что слухи о пропаже людей, неугодных директору, вовсе не досужие сплетни. Стоило кому-то открыто выступить против него, как этот человек через месяц - два исчезал. Один ушел в тайгу и не вернулся, другой вышел покурить и -  с концами. Таких историй было немало. Люди боялись, говорили об этом шепотом.
  Водитель Стеценко (тот самый!)  руководил несколькими бывшими уголовниками. Эти готовы были исполнить любое поручение – избить, убить, похитить, вообще все, что велел шеф. Они держали в страхе весь поселок. Милиция делала вид, что ничего не замечает, ведь начальника милиции Стеценко хорошо прикормил.
 Еще я выяснила, что директор скупает золото – самородки и золотой песок. Где он его хранит, я не могла понять. Знала точно, что где-то в здании конторы. Главное – я хотела найти ту самую пленку, негатив. Если бы мне это удалось, я была бы свободна. Но Стеценко хорошо его спрятал.
  В первый год моей работы главным бухгалтером я, от отчаяния не зная, что делать, чуть не залезла в квартиру к директору, чтобы ее обыскать! Потом приехала к папе в Ленинград и рассказала про это. Папа задумался, помолчал и пообещал кое что узнать.
 Дня через два , под вечер, к нам в гости пришел мужчина.
 -  Ярослав! – представился он.
Папа пригласил его пройти.
 Гость призводил самое приятное впечатление. Вежлив, улыбчив, с тонким чувством юмора. Одет с безупречным вкусом. Движения спокойные и уверенные, а владение речью  вообще выше всяких похвал! Сразу видно образованного человека.
     Когда мы уселись и разлили чай по чашкам, папа сказал:
 -   Вот, Любочка, я пригласил Ярослава, чтобы тебе помочь. Ты говорила, что хотела обыскать квартиру твоего директора. Я сразу скажу: ты правильно сделала, что удержалась. Обыск – серьезное дело,  требует умения и навыка. Ты их не имеешь. Ты рисковала перерыть всю квартиру и ничего не найти. А вещь, тем не менее, была там, но ты ее не увидела. Могло быть такое?
  Я согласилась, что могло.
 -  Так вот,  Ярослав как раз такой специалист. Вы позволите,- обратился он к гостю,- я буду называть все своими именами?
  В ответ Ярослав кивнул и обворожительно улыбнулся.
 -  Позволь представить тебе, Любочка, лучшего на весь Питер  вора – домушника!
  Я поперхнулась чаем.
 - Ну-ну! – папа похлопал меня по спине.- Не волнуйся!
     Он подал мне салфетку и продолжал:
   -  Наш гость знаменит тем, что работает исключительно тихо и аккуратно. Никогда не оставляет после себя погром. Часто пострадавшие даже не догадываются, что он у них побывал, пока не обнаружат пропажу. Я подумал, что ты можешь его нанять для поисков того негатива. В конце концов, цена вопроса – твоя жизнь! Я полагаю, что ты не пожалеешь денег, чтобы оплатить работу Ярослава! Тем более – он много не берет.
  Гость снова обворожительно улыбнулся.
  Конечно, я его наняла. Купила на свои деньги билеты в оба конца и еще заплатила целых две тысячи рублей!
  Ярослав обыскал квартиру Стеценко и отрапортовал: в квартире точно негатива нет.
  Тогда я попросила посмотреть еще  кабинет. Ярослав обыскал и кабинет тоже. Пусто. Я снова впала в отчаяние. Что же мне теперь, всю тайгу обыскивать?
  Мы  условились: встречаться в поселке мы не будем. Я дала свой служебный телефон и Ярослав звонил на него каждый день в пятнадцать часов.  Когда мы говорили в последний раз, он сказал:
-  Любовь Аркадьевна!  Ваш начальник  прячет негатив где-то близко. Поверьте мне, я разбираюсь в этом. Он не из тех, кто будет держать далеко важные для себя  вещи. Негатив находится там, где он часто бывает. Возможно, где-то  рядом с работой. Вы понимаете, что я не могу обыскать два этажа и двор, не привлекая внимания? К тому же, мы об этом не договаривались. А потому извините, я считаю ваш заказ выполненным. Попробуйте  сами последить за своим директором. Может, он и приведет вас к тайнику. Желаю удачи!
 Я  следила. Я выяснила, что тайник есть. Что он складывает в него купленное золото. Тайник находится на том же этаже, что и кабинет Стеценко. Но тем не менее мне никак не удавалось его обнаружить!
 А время шло. Умер Брежнев, к власти пришел Андропов. Люди говорили: «Вот пришел новый Сталин! Он уж наведет порядок в государстве!» Судили и расстреливали хозяйственников, завели знаменитое узбекское дело.
  Рабочие на комбинате роптали, потому что зарплата у них  оставляла желать лучшего. Ходили слухи, что будут писать жалобу в Москву. Я каждый день ждала, что за мной придут. Мне никогда не забыть леденящий душу ужас, с которым я прожила тот год. Одному только я удивляюсь до сих пор – что  не сошла тогда с ума. А ведь мне приходилось не только работать и улыбаться при этом, но и в семье я не имела права показать свои чувства.
  Я уже перестала надеяться, что эта пытка когда-нибудь кончится. Иногда я даже думала, что если бы нас поймали, то для меня это было бы огромным облегчением, ведь жить с таким  грузом страха и неизвестности было невыносимо тяжело.
 И вот наконец мне повезло! В тот  вечер, когда я, незамеченная, прокралась за ним, я увидела вот что.
 Стеценко зашел в кабинет, неся в руке сверток, сел в кресло, посидел несколько минут за столом. Потом встал и прислушался. Он выглянул в окно, повернулся, дошагал до двери и  осмотрел  коридор. Я вжалась в стенку позади фикуса. В коридоре было темно. Свет из двери его приемной не  падал на  фикус, поэтому меня директор не увидел.
  Он снова вернулся к своему столу. Пошарив в нижнем ящике, он достал ключи, прихватил сверток, вышел из кабинета и отправился в конец коридора, где была кладовая завхоза.
  Тихо-тихо ступая босыми ногами ( туфли я сняла сразу и держала их в руке), я прокралась к двери кладовки.
  Стеценко стоял ко мне спиной.
 
  Теперь придется сделать небольшое отступление.
   До 1953 года на месте нашего поселка был ГУЛАГ. Если кто не знает, поясню: одно из отделений Государственного Управления лагерей и тюрем. В период сталинских репрессий здесь сидели люди с пресловутой пятьдесят восьмой статьей.
  Говорят, начальник здешнего лагеря был большой оригинал – любил хорошие сейфы. Так вот, году в сорок третьем ему в подарок прислали огромный немецкий сейф, снятый с захваченного в наших водах вражеского корабля. Как такую тяжелую штуку доставили сюда, в  глухую тайгу – не знаю. Но факт налицо: сейф привезли, а также ключи к нему и инструкцию, переведенную с немецкого языка.
  Все это мне рассказали сторожилы.
  Наступил пятьдесят третий год, отец народов умер и лагерь расформировали.
  Чтобы не пропали добротно отстроенные здания поселка, на месте бывшего лагеря организовали леспромхоз. Таким образом дом, где располагалась лагерьная управа, стал конторой этого леспромхоза. А после – заводоуправлением комбината, где теперь трудились я и этот упырь Стеценко.
   Сейф так и остался стоять в здании. Был он сделан  с истинно немецой тщательностью. Изготовленный из толстой стали и проклепанный для прочности, он был  украшен по фронтону небольшим  рельефным панно, изображавшим переплетенные виноградные лозы с гроздьями ягод.
  Все знали, что ключи давно утеряны и сейфом по назначению пользоваться нельзя. Поэтому его поставили в кладовку к завхозу и она хранила в нем всякую всячину, используя вместо стеллажа. Выбрасывать же сейф Стеценко не разрешал. Говорил что будет его ремонтировать, но так и не собрался за десять лет пригласить специалиста. Теперь я поняла, почему.
 
  Директор стоял ко мне спиной, лицом к сейфу. На верхней полке в сейфе лежали пачки с бумагой для пишущих машинок и еще какие-то мелкие коробочки. Стеценко стал их перекладывать на другую полку. Освободив половину верхней полки, он вдруг он всунул руку в недра сейфа и стал щупать вверху, под крышкой, с внутренней стороны. Раздался легкий щелчок и панно с виноградными гроздьями отделилось, открыв потайное отделение! Там, плотно уложенные друг к другу, лежали такие же свертки, как и тот, что Стеценко сейчас держал в руках.
 Он посмотрел, потрогал свертки, уложил тот, что принес с собой, поставил на место панно и слегка придавил. Снова послышался щелчок и сейф принял свой обычный вид.
 Я поняла, что сейчас Стеценко пойдет обратно. Добежать до лестницы я не успею. Фикус тоже мне уже не поможет. Единственное, что оставалось - спрятаться в  его приемной. Но и до нее надо было успеть добежать, пока директор не вышел из дверей кладовки.
  Меня спасло то, что он задержался, складывая  на место вещи, которые ему пришлось убирать, чтобы попасть внутрь сейфа. Я шмыгнула в  темную приемную и притаилась под столом. Стеценко вернулся в кабинет, бросил в ящик ключи, погасил свет и закрыл дверь.
 Тут мне опять повезло. Дверь в приемную запиралась на английский замок. Поэтому когда я убедилась, что Стеценко уехал, я открыла приемную изнутри и захлопнула за собой дверь. Никто ничего не заметил.
 Так же тихо, на цыпочках, я вернулась в свой кабинет и надела туфли.
 Я ликовала! Наконец - то путь к свободе был открыт!
 Однако я понимала, что так просто вырваться отсюда  я не смогу. Надо забрать свои документы из конторы, как-то объяснить дедушке, почему нам необходимо срочно уехать и, главное, сделать это не вызывая подозрений ни у кого. Притом, что требовалось еще просто уцелеть! Понятно, что Стеценко не захочет отпускать бухгалтера, с которым он чувствовал себя так комфортно и который столько знает!
 У меня была подруга Наталья – единственная. Я, конечно, не могла рассказать ей всего, но иногда  приходила поплакаться в жилетку близкому человеку.
 Подруга работала в больнице врачом. Время от времени она ругала меня за наплевательское отношение к своему здоровью. Я отговаривалась занятостью.
 Вот что я придумала. Пришла к Наташе попить чаю и пожаловалась:  Стеценко не дает отпуск. И вообще, я давно бы уволилась, но он обещает написать мне в трудовой книжке такое, что меня потом не возьмут даже  мыть общественные туалеты! Хочу, наконец, покончить с рабским трудом и отсюда уехать. Здоровье-то уходит и потом мне его никто не вернет! Но главное: боюсь я Стеценко. Он мне намекнул, мол, люди-то пропадают, а ты постоянно в район мотаешься – то в банк, то еще куда… Так что ты, говорит, увольняться не спеши. Жаль Лёнечку, у него здесь все сложилось, но  и он, похоже, устал. Помоги!
  Вдвоем мы разработали план.
  Подготовка заняла  неделю.
  Для начала мне нужно было сделать свою часть работы, о которой не знала Наташа, а именно -  отправить ценности в К-ск.  Я заказала контейнер и накупила  домашних вещей.
  Тогда ничего нельзя было просто купить в магазине. Был тотальный дефицит буквально на все. Я раззвонила по поселку, что готовлю подарок дочери к годовщине свадьбы. Обратилась  в ОРС, мне разрешили купить большой ковер, сервиз «Мадонна» - писк моды в то время, набор мягкой мебели и роскошную люстру из чешского хрусталя. Все это нельзя было найти ни за какие деньги! Но мне, как главному бухгалтеру комбината, выделили талоны на покупку.
 Среди коробок я спрятала одну, самую важную, с драгоценностями и долларами.
 Отправив контейнер, я  положила квитанции в конверт и отослала их заказным письмом  до востребования на главпочтамт в К-ск. Теперь я только сама могла получить этот контейнер.
 Улучив момент, я добралась до тайника Стеценко.
 Я  пошарила внутри сейфа и вдруг нащупала крошечную кнопочку.
 Обыскав тайник, я обнаружила, что пленки нет и здесь!
  После бессонной ночи я пришла к выводу: единственный способ заставить Стеценко отдать негатив, это обменять его на  золото, лежащее сейчас в сейфе.
  Нет, я не была наивным младенцем. Я понимала, что за это убивают. Идти на такой риск слишком опасно. Но поскольку иного выхода я не видела, то риск оставался единственным выходом из положения. А потому требовалось все тщательно продумать. 
  После работы я осталась в кабинете и написала два письма.
  Первое письмо начиналось «шапкой»:
  « В Областной Отдел БХСС.
Копия- в Областное Управление КГБ СССР,
Копия - в  Областной Комитет Коммунистической Партии СССР
 Копия -  в Областное Управление МВД СССР.»
 В этом письме я подробно описала все десять лет своей жизни «под крылом» у Стеценко.
Второе письмо адресовалось ему лично.
 В нем   сообщалось, что именно я изъяла золото из сейфа и что он получит его обратно только в обмен на негатив. Если же ему придет в голову убить меня, или как-то повредить мне, моей дочери или мужу, то я отошлю первое письмо, сделав с него копии, по адресам, указанным в «шапке».
 Если вдруг он думает, что первое письмо находится у меня, то пусть не обольщается. Письмо у верного человека, которого он никогда не найдет, но который постоянно держит меня в поле зрения.
 Как только я получу  негатив, укажу ему место, где спрятала золото.
И пусть он не надеется, что я побоюсь отправить письма, потому, что сама сразу попаду  под удар вместе с ним. Этого не будет! А уж если он посмеет меня тронуть, то моему человеку и вовсе ничего не будет стоить их отослать!
 Бандероль   с негативом следует отправить на мое имя, на Главпочтамт, до востребования.
  В конце письма я выражала надежду, что у Стеценко  хватит ума сжечь мое послание, чтобы оно случайно не попало в чужие руки.
 
 Поздним вечером, когда на улице лил дождь и дул холодный ветер, я прокралась в его кабинет, вытащила ключи и открыла тайник.
 Сторож в это время увлеченно сплетничал с кем-то по телефону.
 Я принесла с собой два старых рюкзака, перегрузила в них свертки.   Тут мне вдруг пришло в голову, что подонок Стеценко  должен мне еще доплатить за весь ужас, пережитый мной в течении десяти лет работы с ним! Во мне проснулась стерва. Я  вытащила из рюкзака пять свертков и засунула к себе в карманы. Потом положила на полку письмо и защелкнула крышку.
 Волоча за собой два тяжелых рюкзака, я дошла до окна, открыла его и выбросила  свою ношу на улицу.
 До сих пор  помню, какого страху я натерпелась!
 По тропинке, идущей между огородами и глухой тайгой, в кромешной темноте, мокрая, как гусь, под стоны сосен, сгибаемых ветром я шла( на каблуках!) по колено в грязи. Рюкзаки, конечно, тоже промокли и стали совсем неподъемными.
 Я заранее приглядела место, куда спрячу золото.
 На краю поселка стояла старая баня. В ней давно никто не мылся. Я затащила рюкзаки в эту баню, подняла две половицы и засунула рюкзаки под них. Сверху закидала хламом. Они лежат вот здесь.»

 На листе был нарисован нетвердой рукой план. Посередине две черты, между ними надпись: «улица Пролетарская». По обеим сторонам улицы начерчены были квадратики с номерами – дома. В самом конце улицы стоял крестик, нарисованный красным карандашом. Очевидно, это и была старая баня.
 Мы внимательно рассмотрели план и стали читать дальше.

« Домой я вернулась в час ночи. Лёня уже нервничал. Я вошла в квартиру вся мокрая до нитки, замерзшая и по уши в грязи. На вопрос мужа «Что случилось?» ответила: шла с работы, на улице закружилась голова, упала, не помню, сколько пролежала, потом  очнулась и пришла домой.
Лёня поверил, ведь я его раньше никогда не обманывала.
Он раздел меня, вымыл и уложил в постель.
  Утром я собралась и вместо работы отправилась в больницу.
Так было предусмотрено нашим планом.
  Перед тем, как выйти из дома, я вытащила из закутка в подъезде свертки с золотом и упрятала их на дно своей сумки, куда положила вещи, необходимые мне для путешествия.
  Теперь пришло время  уехать  очень быстро, но не вызывая вопросов. Эту часть плана готовила Наташа.
  Она сделала мне историю болезни. Там было все – анализы, результаты осмотров узкими специалистами, рентген и т.д, и т.п. Причем анализы были очень плохими. Настолько плохими, что требовалось больную срочно отправлять в областную больницу рейсом санитарной авиации.
  В областной больнице у Наташи работала однокашница. Наташа позвонила ей и попросила, чтобы та взяла к себе больную, которую она ей направит. Однокашница пообещала. Мне Наташа дала конверт и попросила передать  его однокашнице из рук в руки.
  Все было готово к отъезду.
  Как только я пришла, Наташа сразу уложила меня в палату.
  Обеспокоенному Лёне она сказала:
-  Надо Любу везти в область. Здесь с ней не справиться – случай тяжелый, а у нас из оборудования одни клизмы исправно работают. Так что иди, договаривайся, пусть дают вертолет. А я дам сопровождающего врача.
 Наутро  вертолет был готов. Вот только мое гуляние под дождем не прошло для меня даром. Поднялась температура и меня, уже действительно больную, погрузили и повезли в областную больницу.
 Лёня бросил работу и полетел вместе со мной.
  Но мы не знали и не могли знать, что параллельно с нашими приготовлениями происходят события, которые через эту же неделю избавят меня от Стеценко навсегда.

  Я уже два дня лежала в палате областной больницы, когда вошла Наташина однокашница  и пригласила к себе в кабинет. В кабинете на столе лежала снятая с телефона трубка, на том  конце провода  меня ждала Наташа.
  -  Ой, как хорошо, что ты позвонила! – обрадовалась я .
 -  Я тоже рада тебя слышать, Любаша!-  отозвалась она.- Ну, как ты там? Нормально? Ну, слава Богу! А у меня куча новостей, и все такие..! Ты упадешь! Сядь на стул. Села? Теперь слушай! Во-первых – сгорело заводоуправление, во-вторых – Стеценко арестован! Сначала арестовали его шофера. А шофер показал на него и его тоже арестовали!
 -  За что? – спросила я.
 -  Говорят, за убийства. Я сама точно ничего еще не знаю, но так говорят! В поселке столько событий никогда не было! Народ просто с ума сошел! Все работу бросили, дети в школу  сегодня не пошли, один магазин работает – в нем всю водку скупили! Да, еще начальника нашей милиции  арестовали!
-  Расскажи все по порядку.- попросила я.
  Наташа рассказала.
  Вечером того дня, когда санитарный вертолет поднял меня в воздух, к Наташе в больницу позвонили и попросили срочно прибыть в заводоуправление. Оказалось, что помощь потребовалась Стеценко.
Наташа замерила давление и ахнула – двести двадцать на сто двадцать! Наряду с давлением Наташа нашла признаки сердечной аритмии.
Стеценко, хоть и чувствовал себя плохо, но был настолько зол, что не стеснялся даже присутствия врача. Лицо было красного цвета и Наташа даже удивилась, что его  не хватил удар. Вполне бы мог!
 Вечером сторож пошел проверить, выключили ли свет в коридоре второго этажа, а дверь кабинета открыта, пахнет чем-то горелым и директор сидит в кресле багровый, как буряк.
  Сторож потом нашел, что горело. Видать, директор нечаянно кинул сигарету в корзину для бумаг. Бумаги все сгорели, корзина оплавилась, а так – больше никакого урона. Этот сторож и вызвал врача.
 Наташа поставила Стеценко несколько уколов, позвонила водителю и отправила  больного домой.
  А ночью загорелось заводоуправление. Дом деревянный, старый, занялся сразу, да так, что только искры в небо летели! Сгорел за три часа дотла! Весь поселок его тушил, потом поняли, что бесполезно и стали обливать  водой  стены стоящих вблизи домов, чтобы не загорелись. Слава Богу, больше никто не пострадал.
  Пожарные приехали, затушили  головешки.
   А утром пожаловали  «гости» из района на трех машинах. Заглянули  сначала в милицию. Видят, там начальник сидит пьяный – ни-ка-кой! Ну, они, не долго думая, его под арест посадили .
 Поехали за директорским шофером. Взяли тепленьким, прямо из постели. Привезли в отделение, а он говорит:
 -  Все, что я делал – делал с ведома и по заказу Стеценко. Он мне за каждое убийство платил.
Сразу же взяли и Стеценко. Он тоже еще спал. Говорят, орал, как ненормальный, пока не понял, кто перед ним. Ну, на следователя из областной прокуратуры  долго не поорешь! Он  его быстро заткнул!
-  Ты не представляешь, Люба, что творится в поселке!- кричала в трубку подруга.- Как узнали, что Стеценко арестован, сбежались все на площадь перед милицией. Там сейчас такая толпа стоит – не протолкнешься! Половина  - пьяные, грозят до него добраться! Я слышала, из района подкрепление попросили, чтобы Стеценко с шофером увезти. Боятся, что их растерзают на выходе ! Вот так!

  Я сидела на лестнице до глубокой ночи. В палате три женщины, а мне требовалось подумать в тишине.
  Итак, можно подвести итоги.
  Стеценко письмо прочитал и сжег. Это ясно. Ясно также и то, что именно он подпалил заводоуправление. Вместе со зданием сгорели все улики против него – бухгалтерские документы.Теперь даже при большом желании восстановить истинную картину  будет невозможно.
Стало быть, я свободна! Стеценко мне больше не опасен. Судя по всему, он до конца дней не выйдет из тюрьмы.
 Тут у меня возникла мысль, от которой мне стало жутко. А вдруг Стеценко решит, что я тоже должна сесть в тюрьму? Ведь не одному же ему страдать! Я знала его характер, он мог такое сделать. Но обдумав все как следует, я поняла: доказать что-либо он не сможет! А значит – мне ничего не угрожает.
  Где лежит негатив, теперь тоже значения не имело. Я уже никогда не вернусь в поселок!
  Я прокралась на цыпочках к своей кровати в два часа ночи. Женщины спали. Я улеглась, завернулась в одеяло и сразу уснула. К вечеру следующего дня температура, вчера пришедшая в норму, опять поднялась и держалась неделю. Я горела синим пламенем, а врачи не находили причины – почему.
  Говорят, что бывает нервная горячка. Наверное, это она и была.
  Через год я прочитала в газете  статью о Стеценко .
 Суд прошел в районном центре, его сделали открытым. На суде собралось очень много  народу.
Главным свидетелем выступал парень, случайно наткнувшийся в тайге на труп. У него хватило мужества поехать в область и написать там заявление. Ему очень повезло, что следователь его словам поверил и поехал с проверкой в райцентр. Пока следователь там, в районном отделе милиции, анализировал данные по пропавшим без вести, мы с Наташей готовили мой побег.
  Приговор вынесли Стеценко, его водителю и троим  отморозкам, которыми руководил водитель. Стеценко получил двенадцать лет, остальные – высшую меру. О хищениях на предприятии ничего не было сказано.
   Наташа писала мне  еще долго, пока  не уехала из поселка. После моего бегства она стала главврачом  больницы .
   Случилось так, что один  милиционер из района был повышен в должности и занял место уволенного начальника отделения милиции. Он переехал в поселок, познакомился с Наташей и они довольно быстро поженились.
   В первые полгода молодой начальник вникал в работу, наводил в поселке и окрестностях надлежащий порядок, потом занялся реорганизацией работы в самом отделении. Ближе к весне он решил  навести порядок в комнате, где хранились вещдоки. Там все было завалено. Дела давно расследовали и передали в суд, а вещи так и лежали, никому не нужные. Вот он и занялся разбором этого хлама.
  На каждом вещдоке был наклеен ярлычок, указывающий, по какому делу он проходит. Начальник поднял все эти дела, просмотрел их, часть вещей вернул их владельцам, часть уничтожил, потому что хозяева умерли и возвращать  было некому. И только один конверт был без подписи. Он вынужден был вскрыть его.
  В конверте  из плотной почтовой бумаги лежали негативы. Когда  начальник просмотрел их, он оторопел. На пленке, снятой явно лет десять назад, была порнография. Какая-то женщина, уже не юного возраста, лежала голой в объятиях неизвестного мужчины, причем лицо мужчины всегда было скрыто, зато тело и лицо женщины демонстрировались во всей красе.
   Поскольку хозяина  пленки установить не удалось, начальник принес негатив домой, показал его жене и попросил совета.
   Реакция жены его сильно удивила. Она возмущена была до последнего предела, громко ругалась, кричала и топала ногой , и «под занавес» даже всплакнула. В конце концов она, не спрашивая мужа, распахнула печку и швырнула негативы в огонь. Мужу она отказалась объяснить причину своего поведения. Мне же  написала в письме, что никак не ожидала от меня такого распутства. Тогда я в ответном письме  рассказала, что негативы были сделаны по заказу Стеценко и что таким способом он вынуждал меня идти на нарушения закона ради пополнения его кошелька. Всего я ей, конечно, рассказать не могла, да и какое это теперь имело значение?
  Слава Богу, мир между нами восстановился и мы еще долго переписывались.
  Я  и тут следила за своим бывшим директором, ведь пока он был жив, я не могла чувствовать себя спокойно. Он отбывал срок где-то в Мордовии, в лагерях. Через пять лет я узнала, что он умер в тюремной больнице от гангрены.

 Ну вот и все!
 Теперь вы знаете, откуда взялся клад.
 Умоляю вас, будьте осторожны! Не выставляйте напоказ свое богатство, не храните его дома. Теперь можно взять в аренду ячейку в банке, положите ценности туда. И, конечно, не болтайте о своем благополучии! Люди завистливы .Мало ли что могут сделать от злости и зависти?
   Берегите себя и друг друга. Если с вами что-нибудь случится, не будет мне покоя ни на этом свете, ни на том!
  Жаль, что нет у нас хорошего знакомого, которому можно было бы все рассказать и кто бы мог дать  совет, как  легализовать золото. И тогда, и сейчас владение необработанным драгоценным металлом – уголовное преступление. Вот во что я вас втравила!
В крайнем случае – сдайте его. Остального вам  всем хватит  до конца жизни. А по поводу долларов и ювелирных украшений можете не беспокоиться. Откуда они взялись – никого не должно волновать. Даже если кто-то и задастся целью доказать, что ценности ворованые, ( а теперь это абсолютно невозможно!) вам бояться нечего. Нет больше Советского Союза, а значит, и ответственности перед ним!

Видели бы вы, как я тут изворачивалась, чтобы налеить пакеты! Лежа на полу  на спине, почти вся под ванной, залитая клеем и с исцарапанными руками я трудилась полдня! Вы тогда поехали навестить Полину. Помните? А я осталась, чтобы гулять с Бусей. Вот тогда я их и наклеила.Тогда же записала  свою историю в эту тетрадку.
Целую вас крепко и обнимаю! Прощайте!
 Всегда ваша
                Любовь Аркадьевна Криниченко.»
 

 Я закрыла  тетрадку. Не помню, сколько мы просидели молча.
 Зазвонил Лешин телефон. Он вывел нас всех из оцепенения.
 Леша поговорил с минуту, не больше, потом повернулся к нам:
 - А знаете что,- сказал он,- можно поговорить о золоте с отцом! Если вы согласны, конечно. Он ведь юрист! Я думаю, сможет дать дельный совет.
  Мы с ним согласились. В конце концов, он не только юрист, но и наш будущий родственник!
  Подполковник пришел после пяти. Обойдя новую ванну, которая так и осталась стоять в прихожей, Александр Валентинович прошел на кухню и  увидел все великолепие, лежащее на столе.
 -  Я гляжу, с вами не соскучишься! Ну, говорите, сваты что вы там еще приготовили?
 -  Кое что есть…-  осторожно начал Боря.
 -  Ага! Значит, еще что-то есть? –   хохотнул подполковник.- Я все жду, когда в вашем семействе закончатся приключения! Наверное – не дождусь. Вы не перестаете меня удивлять ! Ну, что там ЕЩЕ?
  Боря  подал ему тетрадку.
  -  Читайте!
  Пока подполковник читал, мы сидели в гостиной и ждали.
  Александр Валентинович появился в дверях нескоро.
 -  М-да! Вот уж дейчтвительно – пути Господни неисповедимы!
 -  Что делать с золотом? – спросил отца Леша.- Посоветуй.
 -  Я пока не знаю, что посоветовать! Надо посмотреть, почитать кодекс…Давайте так: отвечу вам на этот вопрос позже. Завтра – пойдет? А теперь послушайте мой совет. Не дай боже кто-то  поделится новостью в посторонним человеком! От всех вас даже мокрого места не останется! Сегодня  увозить клад из квартиры  уже поздно. Так что складите все и поставьте в дальний угол. Ни в коем случае не доставайте его вечером, когда горит электричество. Ваши окна хорошо просматриваются из соседнего дома. Сейчас я пойду. Позвоню вам, как только все узнаю.
 И подполковник, попрощавшись, ушел.
 Мы гуськом отправились на кухню. По дороге нам попалась новая ванна. Мы ее аккуратно обогнули и продолжали путь, как будто ни в чем не бывало. Похоже, она « прописалась» здесь надолго.
На столе сверкали наши сокровища.
 Мама сложила доллары стопкой, отодвинула в сторону пакетики с золотом и стала рассматривать украшения.
 - Тата, надень! – она подала мне серьги с длинными подвесками, на кончиках который блестели небольшие  бриллиантики. Я  вдела сережки в уши, подняла вверх волосы, прихватив их заколкой.
Вздох изумления пронесся по кухне.
Мама вдруг поднялась с места и быстро вышла. Вернулась она с куском  ткани в руках.
Накинув на меня ткань, мама стала портновскими булавками скалывать ее  прямо на мне. Через пять минут получилось  длинное, ниспадаюшее платье.
 Мама оглядела меня критическим взглядом, потом поискала на столе и надела мне на шею ожерелье. Картину завершили пара колец и браслетик.
Лешка смотрел на эти манипуляции, широко раскрыв глаза.
Когда все было готово, мама повернула меня лицом к Леше .
 -  Вот,- сказала она,- посмотри!
 -  Как красиво! – выдохнул Лешка.- Прямо, как на том портрете!
 -  Каком портрете? – удивилась я.
 -  В Москве, в музее, висит портрет. Не помню, кто написал. Ну, не важно! Ты такая же красивая!
 -  Я не такая же, я сама по себе! – заявила я и пошла к зеркалу в прихожую.
  В прихожей, как мы помним, стояла ванна. Они загораживала подход к зеркалу и очень мешала. Объединенными усилиями мы сдвинули ее в сторону. Теперь она закрывала вход в мою комнату. Зато я смогла вдоволь налюбоваться на себя.
Действительно, получилось очень красиво!
 В свете двух бра, закрепленных по обеим сторонам зеркала, бриллианты играли и переливались. Кусок ткани, кое где прихваченный булавками, каскадом струился по фигуре, подчеркивая  ее стройность, прическа открывала длинную шею с горделиво посаженной на нее головой. Но главное – рядом с бриллиантами сверкали глаза!
  Я вдруг ясно поняла: вот, оказывается, за что женщины так любят эти камни! Именно за это,  вовсе не за цену !  Бриллиант заставляет играть, светиться лицо, глаза. Он создает впечатление, что свет идет изнутри женщины, из ее зрачков, что  делает любую  из нас королевой!
  Мужчины! Не забывайте об этом! Дарите нам бриллианты, хотя бы  по случаю круглых дат!
 Я отобрала  для себя и для мамы несколько украшений. Остальные мы сложили в небольшое пластмассовое ведерко. Туда же сгрузили доллары и золото. Борис взял ведерко и запрятал  в тумбу маминой швейной машинки.
 В коридоре, куда я вышла проводить Лешу, он задал мне вопрос, которого я никак не ожидала:
 -  Ты замуж-то за меня пойдешь теперь?
-  Почему ты спрашиваешь? Мы ведь, кажется, все уже решили…
 -  Да вот… Ты теперь богачка… Вон, у тебя бриллианты ведрами стоят!
  Я разозлилась. Надо его наказать, чтобы впредь неповадно было задавать дурацкие вопросы!
  Я подпрыгнула, ухватилась за Лешкину шею, подтянулась и вцепилась зубами ему в ухо.
 -  А-а-а!  Ты что делаешь? Больно же! – завопил Лешка.
  Я отпустила свою жертву и молвила:
 -  Еще один такой вопрос – совсем откушу! И съем! Понял?
 -  Понял, понял! Не ешь меня, серая волчица! Я тебе еще пригожусь! Я больше не буду!
-  То-то же!  А если тебе еще раз придет в голову такая мысль, вспомни: меня бы в живых давно не было, если бы не ты! И наследсдво получать было бы некому. А потому я считаю, что это и твой клад тоже. Тем более, что я твоя будущая жена и имущество у нас совместное!

 Назавтра Александр Валентинович позвонил после обеда, приехал за нами и мы отправились пристраивать клад.
 Сначала заехали в банк. Открыли счет и положили на него доллары.
  Девушка деловито пересчитала деньги, отпечатала мне квиточек и отправила в другое окошко. Там  без разговоров выдали  книжечку с моим именем.
Подполковник ждал в машине.
 - Все?- спросил он.-  Так быстро?
-  Все! – ответила я, устраиваясь на сидении.
-  Вот же страна у нас! – подполковник стал выруливать со стоянки. - Где-нибудь на Западе обязательно бы спросили, откуда у девушки такая сумасшедшая сумма в долларах, да еще и наличными! А здесь – даже ухом не ведут!
 -  Подожди, бать,- отозвался Леша,- Скоро и у нас будут спрашивать!
 Потом, уже в другом банке, арендовали ячейку. В нее уложили драгоценности.
 С золотом решили поступить так: оформить его как найденный клад.  В этом случае мне полагался процент от стоимости  клада  в денежном выражении.
Теперь мы наконец смогли вздохнуть спокойно.
 
Дома я застала Бориса с толстым журналом в руках. Сколько я его помню, он никогда не покупал журналы, тем более толстые. А тут сидел и прилежно читал. Я глянула поверх его плеча. На странице красовался громадный самосвал, новенький, блестящий с красной кабиной. Дверца была открыта, виднелись мягкие и, видимо, очень удобные сиденья. Вообще все пространство кабины  по виду напоминало малогабаритную квартиру.
 - Смотри, Татка, какой зверь! – Борис повернул журнал ко мне. В его взгляде читалось восхищение.-  Видишь? Красавец! Двадцать тонн берет!
  -  Хочешь купить?- догадалась я. 
 -  Хочу! Если ты мне денег займешь.
 -  Не займу! Если понравился - подарю тебе «зверя»! А занимать – даже не проси!
 Борис насупился:
 -  Я, знаешь ли, к таким подаркам не привык. Займешь – возьму, а нет – не надо!
  -  Ну что ты обижаешься? Могу я для тебя сделать что-нибудь? Вот уж не думала, что между нами могут быть какие-то счеты!
-  Знаешь, Татка, я жизнь прожил и скажу тебе так: денежки врозь – дружба крепче !
-  Ну, хорошо! Пусть будет по-твоему. Выбирай своего «зверя», займу тебе денег.
 Я ушла к себе, села на кровать и задумалась.
 Вот сейчас чуть не обидела Бориса. Ведь я только что высказала сомнение, что он способен заработать деньги и отдать долг. Для любого стоящего мужика ( а Борис именно такой!) это страшное оскорбление!
 Теперь, когда я стала сказочно богата, нужно быть вдвойне осторожной и в словах, и в делах, чтобы не задеть дорогих мне людей, не обидеть их и не оттолкнуть от себя.
 Господи, как все осложнилось !
 Вчера Лешка со своим вопросом, сегодня – Борис, а завтра …?
 И это, я чувствую, только начинается.
 Теперь мне уже понятно, что своим подругам я ничего не скажу.
Мне хорошо, комфортно в моем кругу и я не готова что-либо поменять в своей жизни. Пока не готова.
  Поживу, как раньше, привыкну к своему новому положению и придумаю, что я буду делать со своими деньгами.
Да, наверное  это лучший выход  для меня  на сегодня!
 Буду жить, как жила - ждать из Москвы Лешу, писать контрольные к сессии, работать в своей школе, секретничать по утрам с мамой, готовиться к свадьбе…
 
Спустя несколько дней я проводила Лешу в Москву. Стоя у окна, выходящего на летное поле, я смотрела, как его самолет выруливает  на взлетную полосу. Мой любимый улетал на полгода. Но это меня уже не пугало, ведь я могла приезжать к нему, когда захочется.
  Нет, все-таки  деньги – это не так уж плохо! Конечно, это большая ответственность, но и  преимущества тоже налицо! Как там , у Голсуорси? «Деньги – это твоя независимость.»  Замечательно сказано!
   Могла ли я подумать,что они мне очень скоро понадобятся, мои деньги?
  Но это уже следующая история.
 
   



                К О Н Е Ц