Адаптант

Отец

     Долгих восемь лет Юрий Борисович Переверзев ждал этого дня. Он даже толком и не знал, что ему этот день принесёт. Освобождение сына было, как в народе говорят, "по  накатанной".
     В первый раз Юрию Борисовичу пришлось встречать сына во время освобождения его из  спецшколы, которая находилась в одном из областных центров. Уже там, вручая отцу документы об образовании сына, хозяин спецучреждения  Курлыкин Василий Степанович прямым текстом сказал, что его сын Николай - это криминальный мир, а криминальный мир - это Николай. Юрий Борисович уже тогда из своего маленького отцовского опыта понимал, что такое просто так не говорят, тем более директор спецшколы.
     В поведении подростка, который по большому счёту страшной угрозы собой не представлял, тем более в криминальном мире, видать, проявлялись
 дерзость, бунтарство, жестокость - это всё, что необходимо было увидеть, так сказать, "хозяину" за будущим криминального авторитета Николая по прозвищу Сезя.
     Всё так и получилось, как предсказывал Курлыкин Василий Степанович. Сегодня Юрий Борисович в пятый раз встречает сына с КПП  исправительного учреждения. Единственное, таблички на штабе были разные: первая - это спецшкола, сейчас  же на штабе было указано, что это колония строгого режима. И первое, и последнее учреждения были обнесены колючей проволокой.
     Сам же Юрий Борисович был простым работягой. В своё время крепко выпивал, обижав при этом жену. Стиль его жизни отражался на воспитании сына. Отстояв смену за фрезерным станком в порту (это место, где работал отец Николая), и после ещё зашедши с мужиками в бар после рабочей смены, чтоб выпить водки, домой он уже приходил злой и уставший. Денег, которые он зарабатывал от левой работы как специалист, семья не видела. Всё уходило на пропой. Когда-никогда он позволял и родным сделать праздник. Но это не смягчало накал, который был в семье из-за пьяного отца. Выйдя из-под родительского контроля, Николай уже в двенадцать лет не всегда  ночевал дома, боясь пьяного отца. Начал прогуливать уроки и в конце концов совершил дерзкий поступок, забрав мобильный телефон у мальчика, которого даже и не знал. Потерпевший шёл в музыкальную школу со скрипкой и разговаривал по нему. Сбив юного музыканта с ног, Коля выхватил телефон и убежал.
      Всё это увидела женщина в окно, в доме напротив происходящего. Она очень хорошо знала семью Николая. Юрий Борисович был знаменит на портовом посёлке своим жестоким обращением к жене. Николая же все знали  как его сына. В своё время мальчику часто приходилось сидеть у всех на виду за пустым столом в кафешке и ждать, когда отец с дружками разопьёт бутылку по соседству. Переверзев-старший  сам по себе был профессионалом фрезерного дела, и по этому он всегда был с деньгами. Многие  обращались к нему за изготовлением пальчиковых замков, которые применяли как на дачах, так и на подвалах с гаражами.
      В отцовской компании часто был муж этой женщины-свидетельницы, которой уже так надоели пьянки супруга, что она решила отомстить   Переверзеву-старшему. Свидетельница всё рассказала родителям потерпевшего мальчика, которые пришли на место происшедшего сразу же,  по горячим следам, после жалобы сына.
      Женщина много раз просила Переверзева Юрия Борисовича оставить её мужа в покое и не тягать за собой по пьянкам. Семья была, так же как у самих Переверзевых,  на грани распада. Ей было тяжелей, чем Колиной матери. Если у Юрия Борисовича был один сын Николай, то у его товарища-собутыльника было трое  детей.
      Кража телефона была хорошей возможностью отомстить семье Переверзевых за бессонные ночи с избиением её пьяным мужем. И она эту возможность не упустила. Николая с отцом вызвали на комиссию по делам несовершеннолетних, где постановили дальше мальчика отправить в спецшколу, находящуюся за городом.
      Что касается самой матери Николая и жены Юрия Борисовича, то это была женщина-однолюб. Она была хрупкой, простой душой. Сама же Переверзева Галина Сергеевна в первый раз увидела пьяного мужчину в семье в лице родного отца, который в своё время работал в этом же порту, только подкрановым, на загрузке кораблей. Все в посёлке имели занятия или профессии, связанные с портом. Что касается юного Николая, то «портовская»  династия на нём оборвалась.
      Наблюдения директора спецшколы Курлыкина были действительно пророческими насчёт будущей жизни подростка.  За свои сорок лет Николай не проработал ни одного дня. Вся его жизнь принадлежала криминальному миру. 
      Отец на тот момент всё время  пил, правда, надо отдать должное, работал. Передачи, которые регулярно  просил Коля, требовали средств. Сам сын постоянно находился в местах лишения свободы по статьям,  под которые он попадал. Преступления в основном были у него тяжкие, соответственно, сроки большие. Мать оттянула все руки, ездя по зонам страны, возя передачи любимому сыночку. На мужа у неё надежды было мало, но за то, что он хотя бы давал деньги на передачи и ездил на освобождение, она ему была очень благодарна.
      И вот сегодня уже в пятый раз за свою жизнь Юрий Борисович стоял под КПП колонии и ждал выхода с дверей своего сына, перед этим встретивши новую смену работников учреждения, шедших на вахту через тот же самый пропускной пункт, только со свободы на территорию. Он их не знал, но был наслышан о них от жены, которая постоянно о них рассказывала, возвратившись в очередной раз со свидания с сыном. 
      На тот момент Галину Сергеевну он уже похоронил. Жена  умерла два года назад на подходе к этой же зоне, переходя железнодорожные пути. Испугавшись электровозного сигнала приближающегося поезда, она повернулась в его сторону, чтоб оценить ситуацию, при этом споткнувшись об рельс, скатилась вниз  по гравию. Тяжёлые сумки с передачей  не смогли ей дать возможность выровняться в падении и устоять, для неё это было невозможно, так как само железнодорожное полотно было положено на искусственно ровную, выложенную на ширину путей, возвышенность. Насыпь проходила откуда-то издалека, отделив при этом остановку для маршрутки, находящуюся на окраине села, и исправительную колонию. От удара головой при падении она потеряла сознание. Пролежав ещё несколько минут без чувств, она умерла. Врачи констатировали сердечный приступ. 
      Бессонные ночи из-за пьяного мужа, пожизненное переживание за сына, всё это её приводило к сердечным приступам. Это был последний.  На тропинке от «железки» к зоне, по которой последний срок сына ходила жена Юрия Борисовича, портовики в память об этой  женщине установили  маленький  металлический памятник, который сделали своими руками. Памятник был установлен на месте трагедии. Николай предложил сделать памятник в одном из зоновских цехов, что Юрий Борисович  о таком даже и слышать не хотел. Он считал виноватым во всём случившемся сына. Единственное, что он разрешил ему сделать, это походатайствовать, чтоб памятник был установлен на месте смерти матери, так как для него это была проблема. Железная дорога - это стратегический объект, поэтому поблизости не должно быть ничего лишнего.  Для криминального мира решить такую проблему вообще не составляло трудностей. Памятник был установлен сразу, где заканчивался гравий, чуть в стороне от тропинки. Смерть жены сильно потрясла Юрия Борисовича и отвратила от бутылки раз и навсегда. После похоронного запоя он завязал с алкоголем по-настоящему.


Сын
 
     Что касается самого Николая Переверзева, то смерть матери подломила его в бурлящей тюремной жизни. Дело в том, что он видел её падение  на железной дороге,  которое привело мать к смерти. Николай в тот момент её выглядывал, сидя на крыше одного из цехов промышленной  зоны. Осужденные знали всё расписание рейсовых автобусов, которые привозили родных на свидание. Три раза на день автобус отмечался на остановке. Приезжал он из города с расчетом,  что на ночь  туда и уедет. Первым утренним рейсом (очень рано),  с которым и приезжала всегда Галина Сергеевна, задача маршрутки была забрать местных жителей на работу в город и детей в школу, так как  не все дети учились в поместной школе. Были такие жители села, которые позволяли своим детям оплачивать городское образование в частных школах. Ещё были те,  кто  выезжал на базар или магазины скупиться, также,  кто вывозил на продажу свои продукты: яйца, творог, молоко или что-то с огорода. В обед маршрутка привозила с города тех же самых школьников  и базарных людей. Этим же обеденным рейсом  удобно было возвращаться в город тем,  кто с утра  привозил в колонию передачу. Третий рейс (последний) привозил людей с работы домой и увозил тех, кто был на кратком свидании в местах лишения свободы. Остановка была при въезде в село, так можно сказать первая. Зона же находилась на окраине посёлка, только чуть в стороне через железнодорожный  путь.
     Перед случившимся была непредвиденная замена хозяина, что не позволило Николаю побывать на похоронах матери, даже издали посмотреть, не выходя из машины. Перед трагедией положение Николая в зоне давало ему право договариваться в очень важных случаях, появляться на свободе.  С переменой хозяина об этом не могло быть и речи. В зоне пошли перемены, как говорят сами заключенные, "в красную сторону". Администрация начинала устанавливать свою новую власть. При старом хозяине авторитет Сези позволял делать невозможное. О чём он теперь смог договориться, так это только о том, чтоб посмотреть издалека, с крыши обзора,  как отец устанавливал с мужиками памятник на месте трагедии.
     С того момента он стал ненавидеть себя. Николай понимал, что злоба к себе зародилась из-за того, что он был бессилен что-либо сделать при виде падающей матери с сумками. Он, который только одним своим железным взглядом наводил жуть на любой  воровской сходке,  тот, который привык решать всегда в свою сторону тогда был бессилен. На просьбу послать дежурного с КПП  к железнодорожным путям, где лежала его мать, сначала никто не отреагировал. Реакция началась только тогда, когда увидели, что поведение Сези может привести к бунту. С зоны просто позвонили в скорую. Время уходило. Пока Николай доказывал, что его мать нуждается в помощи, первый звонок  врачам сделал машинист тепловоза, когда  увидел её. Он остановил машину и,  спустившись к ней, обнаружил что женщина не подаёт никаких признаков жизни. Когда приехала скорая, врачи  просто констатировали смерть.
     После случившегося Сезе показалось, что вся правоохранительная система, с которой он боролся всю жизнь, бросила ему настоящий вызов. Заключенный Переверзев не долго ненавидел себя, зоновская греховная  натура свои размышления  всегда приводит к тому, что нужна жертва - это тот, кто всё-таки виноват на самом деле. В его случае он понял, что виноваты сотрудники зоны. Со стороны Николая, пошли нарушения за нарушениями, которые постоянно приводили его в изолятор.
     Перед одним из закрытий на изоляцию он решил забежать к психологу, попросить у него конверт. Николай планировал написать отцу письмо, в котором хотел сообщить, что свиданий с ним в ближайшее время быть не может, так как он опять в нарушителях и заезжает в очередной раз в изолятор. Отец после смерти жены, завязав пить, потянулся к сыну. Начал приезжать к нему на свидания, хоть на краткие, но приезжал. Начал привозить передачи, ведь, по сути, у него, кроме Николая, никого не осталось.
      Конвертов у психолога не оказалось, но в кабинете на приёме был его дружок Седой, который на тот момент был уже старшим братом в поместной церкви. Он  пришёл утвердить списки заключенных, желающих посещать собрание в следующем месяце. С кабинета они вышли уже  вдвоём.
       - У меня есть конверты, я тебе сегодня передам, — сказал Седой другу Николаю. – Слышал, у тебя горе, — добавил он, не дожидаясь благодарности за конверт. Взгляды их встретились.
      Конверты на зоне были дефицитом, можно сказать, валютой. Выглядело странным, что именно здесь, где вращались большие деньги, всегда нуждались в дешёвом средстве передачи писем. Зона - это то место, откуда был постоянный поток писем. Адресаты были разные, начиная от адвокатских контор и заканчивая интернатами, где находились дети осужденных.   
      - Есть такое, — холодно ответил Николай.
      - Как сам? - не отступал с вопросами Седой.
      - Да так себе, - как-то безразлично к себе же, ответил Николай. - Ломают, — тут же добавил он.  Заключенные понимали друг друга. Речь шла о борьбе администрации с Сезей. Держать авторитет было нелёгкое дело. Постоянно надо было отстаивать воровскую идею, а значит, страдать. Обида за мать была очень хорошим поводом возглавить список нарушителей.
       Вася Шкуров, по прозвищу Седой,  в своё время вместе с Николаем  наводил ужас на  весь свой город. Когда они встретились в кабинете психолога, на тот момент он уже был одним  из бывших. Таковым был человек, поменявший полностью своё мышление, то есть переживший покаяние. Они были друзьями ещё со спецшколы, в далёком детстве. Седого также определили туда за мобильный телефон, который он украл у одноклассницы. Эта вещь всегда являлась сильным соблазном для детей из малообеспеченных семей. Оба дружка были страшной угрозой для спецшколы. С карцеров они  не выходили. Скорее всего, это и повлияло на то, что, когда они стали взрослыми бандюгами, их никто не мог сбить с ног. Холодные ночи, проведенные после избиения воспитателями  в камерах для нарушителей, сделали дружбу подростков Седого с Сезей  несокрушимой.
       В городе они жили в соседних районах, что поспособствовало каждому из них выхватить себе территорию влияния в криминальной мире. Положение среди "людей", как они называли себе подобных, не мешало как одному, так и другому избегать острых углов, уступая друг другу дорогу. Однажды они даже наказали одного за то, что он хотел их стравить между собой. Седому наговорили на Сезю, он сделал вид, что поверил, а по факту назначил другу Николаю встречу, где они выяснили всё для себя, чтоб сохранить дружбу. Денис Притула,  по прозвищу Краб, за ложь был сильно избит людьми Седого и Сези. Совместный приговор практиковался в их регионе, если виновник был вообще с третьей стороны. Краб находился в бегах на тот момент и бродяжничал в их области по просьбе воров по соседству. Седой по доброте своей приютил его к себе, за что чуть не поплатился дружбой  с Сезей. Пришлось Краба после воспитательных работ вывезти побитым  в багажнике в родную область и сообщить поместным смотрящим, что он выброшен в посадке на крайнем поле их территории. Через тех же смотрящих ему передали, что,  когда он придёт в себя,  повторное появление в области, где промышляли Сезя с Седым, для него будет смертельно опасным.
      Два приятеля на тот момент, когда  задержались  в коридоре после кабинета психолога, отбывали свой срок по разным отрядам и  разным баракам. Виделись уже редко. Шкуров отошёл от воровских дел и поэтому в ночных карточных играх, да и в сходках, не участвовал. В коридоре ему удалось выразить свои соболезнования о смерти матери Николая.


Седой

     Седой хорошо знал Галину Сергеевну Переверзеву. Николай часто делился с ним тем, что передавала мать. По факту, если они были нейтральными друг ко другу на свободе и их скрепляла только детская дружба в спецшколе, то на зоне в их случае, если не враг по свободе, значит приятель по лагерю. Тем более положение позволяло им участвовать в одних и тех же  лагерных  мероприятиях. До этого они сидели в разное время по разным лагерям.
     Перед этим последним заключением Седой был в бегах. Когда в своём районе он уже окончательно был загнан оперработниками в тупик, ему пришлось обратиться по старой дружбе к Сезе, чтобы затаиться. Николай на тот момент уже сидел в этой зоне, где была их встреча возле кабинета психолога. При старом хозяине связь заключенных со свободой и в обратном порядке была налажена наперекор властям. Всегда была возможность связаться с помощью мобильных телефонов, которые надёжно прятались от сотрудников зоны.
     Дозвонившись тогда к матери, Николай  попросил её, чтоб она приютила человека на пару недель. Срок между Сезей и Седым был оговорен сразу. Переверзев, предполагая за какие дела органы могут разыскивать Седого, не стал долго рисковать своими стариками. Из своего опыта он знал, что двух недель было  предостаточно для нахождения  другого подходящего места, чтоб уйти. Как Василий Шкуров, так и Галина Сергеевна, Николая не подвели. Каждый из них сделал так,  как их попросил уже отбывавший на то время свой восьмилетний срок Николай Переверзев.
     Мать редко отказывала любимому сыну. Выслушав внимательно его просьбу, она из своего непростого  материнского опыта понимала, что человек, о котором просил Николай, однозначно будет из криминального мира. Галина Сергеевна также сообразила, что это даст ей  возможность узнать что-нибудь новенькое из их жизни на зоне. Любая дополнительная информация позволила бы ей привезти с передачей то, о чём не просил сын. Николай никогда не просил о вещах, отговариваясь, что у него всё есть. Галина Сергеевна догадывалась и сама: всё, что доставалось на месте в зоне, в основном было приобретено за долги либо за игрой в карты или в нарды. И поэтому, для неё как для матери  проживание товарища Николая у них дома было не менее важно, чем ему самому.
      Позже выяснилось, что Седой был находкой для Галины Сергеевны. Да и сам Василий, догадавшись о сущности вопросов, которые задавала хозяйка дома, понимая важность ответов для неё, всё сам  без утайки рассказывал. Было, что несколько раз рассказывал то, о чём не спрашивала мать Николая. Он понимал, что человек, который никогда не был в местах лишения свободы, не мог всё  предвидеть. Мать никогда бы не смогла догадаться о том, что с чаем очень необходимо периодически передавать сухой спирт, потому что, если нет электричества на зоне, чай не заваришь. По их традициям, чаёк должен был подвариваться всегда, независимо от того, есть электричество или нет. Заваренный чай - это  зоновская необходимость, переходящая из поколения в поколение. Сама заварка часто разыгрывалась в карты, доказывая, что чай - это была твёрдая лагерная валюта.  Поэтому, во время бесед с матерью Николая об одежде, Василий вставлял  названия бытовых  вещей, которые необходимы были при отбывании срока. Отец не вмешивался в тюремные дела, зная, что за них могут спросить. Видя уважение Седова к матери, когда он поселился у них, отец две недели не рискнул повысить на неё  голос, тем более поднять руку. Он старался домой не возвращаться сразу после работы, ходил по гостям до позднего вечера, а утром как можно раньше уходил на работу. На выходные осознанно искал подработки, чтоб тоже не сидеть дома.
      Василий прожил ровно две недели у родителей Николая, не выходя из квартиры. Поход в магазин за продуктами для приготовления пищи мать взяла на себя. Благодаря тому, что муж её в этот период времени не обижал, давал ей  высыпаться,  у неё появились силы. Все расходы квартирант брал на себя. Понимая скромность Галины Сергеевны, продукты  заказывал Седой. Ему не стоило большого труда  «прочитать» происходящее в этой квартире, в первые же минуты попав в неё. Разбитая мебель, прокуренные стены, дырявые занавески, лопнувшие стёкла говорили ему о многом. Он сразу же вспомнил просьбу Сези присмотреть за отцом, чтоб он  не обижал мать. Куча пустых бутылок из кухни  и  полная  пепельница окурков сразу же им были вынесены на улицу в мусорный контейнер. Бойцовский дух Василия, мастера спорта по боксу, не мог позволить себе видеть мать друга, заложницу обстоятельств, в этом беспределе, который творил отец Николая. Это был  единственный раз, когда он вышел на улицу - буквально через десять минут, как пришёл.   
       В благодарность за хорошее питание Галина Сергеевна предложила Василию помощь в стирке вещей, на что он согласился. Так как она стирала вручную, то  было сразу им оговорено, что носки с трусами он стирает сам.  Она не стала возражать. Мать Николая смогла  подобрать из вещей сына сменку, что позволило ей часто освежать одёжку для Василия. Что касается самой Галины Сергеевны, то для неё (как она ответила Василию, когда он спросил, как у неё дела) наступил рай на земле. Седой понимал, что дело в отце. Единственное, что он мог сделать для неё, так это оставить ей номер телефона одного из своих  бойцов, на случай, если муж будет её обижать, и предупредить его самого об этом. Он так и сделал перед уходом, при этом  понимая, после своих двухнедельных наблюдений, что никто никому не будет звонить. Галина Сергеевна очень любила своего мужа. Василий это видел по еде, которую она ему оставляла, когда он поздно возвращался домой, и рубашке наглаженной, которую она ему всегда приготавливала на каждое утро, при этом тепло,  вполголоса, добавляла, когда развешивала её на стуле: «А это для Юрочки». С этим утверждением она отсыпала порцию еды и ставила в холодильник.  Квартирант сразу договорился, что кушать будут только с ней, заодно они будут общаться. Так Седому было спокойней, он понимал, что при этом Галина Сергеевна тоже будет сыта. Он не удивился бы, узнав поближе доброту этого человека, что её порция еды ушла бы в холодильник, для того, чтобы в своё время быть поданной мужу как  добавка.
      Ещё с подросткового возраста Василий Шкуров усвоил (когда специально пошёл на бокс, чтобы защищать свою мать от пьяного отца, и при первой же возможности избив его, после чего был на ночь выгнан самой же матерью на улицу), что женская любовь безумна. Седой, как и Сезя, ещё до спецшколы перестал ночевать дома. Его мать из-за слепой любви к отцу также была порабощена алкоголем. Образ жизни родителей Василия, когда он освободился со спецшколы, был для него невыносим. Тренер по боксу определил его в общежитие трамвайного депо, от которого был  боксёрский клуб. Из любви к матери, сын  наведывался к родным. Каждое посещение спившихся родителей было для него испытанием. Все его попытки что-либо предпринять по борьбе с зелёным змеем были бесполезны. О  лечении от алкоголизма они не хотели слушать. Бить отца Василий уже не практиковал, зная, что за это потеряет связь с матерью, тем более, удар у него был намного сильней, чем у подростка, когда он в первый раз поднял руку на него. Больше всего он боялся ненависти, которая закипала внутри него, просясь наружу при виде пьяного отца. Он чётко знал, что если ей дать выйти, случится беда. Родительская квартира была единственным, как ему казалось, местом в мире, где он всегда проигрывал. Победы на ринге, положение в криминальном мире всегда давали ему право ходить с  поднятой вверх головой. Лестничный марш, которым Василий спускался от родителей на улицу, для него как бойца был позором. Уже тогда Седой, спускаясь по лестнице, начинал понимать, что зло имеет такую силу, которую человеку невозможно победить. Но только стоило ему выйти на улицу из подъезда -  вся земля начинала вращаться вокруг него. Какой бы бурной не была его жизнь, он всё равно не забывал привозить для родителей продукты. Много не приносил, потому что понимал, что всё будет поменяно на самогон. Что касается собутыльников, то их Василий не тронул в квартире родителей, когда застал первый раз при посещении. Живя уже в общежитии и имитируя уход к себе после краткого своего  визита он их дождался на улице. Спецшкола научила его ждать, особенно, если это касалось его чести. Уже потом, когда он уверует и будет вспоминать это избиение алкоголиков, он признается себе, что в их лице он бил отца. Один раз ему стоило тогда дождаться под подъездом «джентльменов удачи», полюбивших посещать квартиру родителей, -  и больше они туда никогда не приходили. Они, и все остальные. Пока Василий был в спецшколе, отец сильно спился и из себя как мужчина ничего не представлял. Насколько больно ему было  в тот вечер видеть мать в окружении двоих мужчин, кроме отца, тем более отца, который уже был под хорошей дозой алкоголя. Что было в квартире, пока он ждал под подъездом, для него осталось неизвестным. Пустые бутылки на столе ему подсказали, что скоро будет послан гонец за алкоголем. Гости были свеженькие, поэтому Василий понимал, что это будет кто-то из них. Мать была чуть трезвее отца, её точно не пошлют. Он не ошибся в расчётах. Выйдя сразу с квартиры, оценив ситуацию, он набирался терпения, спускаясь по лестнице.  Стиснув зубы от злости, он прождал под подъездом около сорока минут, пока вышел один из гостей. За время ожидания Седой продумал все варианты, которые он смог бы прокрутить. Его радовало, что было темно. После того, когда он ещё ребенком перестал ночевать дома, темнота стала его родной сестрой. Он полюбит её больше всех своих так называемых девчат – «мурок», которые будут сопровождать его по криминальной жизни.
      Разговор был коротким. Подставив нож к горлу гостя родителей, Седой потребовал, чтоб он вернулся назад в квартиру и забрал своего приятеля. На всё про всё он ему давал две минуты. Гость слышал по району о дерзости этого юнца, но тогда  он её увидел воочию. Гость не посмел ослушаться. Острота лезвия, которую он ощутил своим горлом,  запомнилась ему на всю жизнь, даже будучи выпившим. После того как оба гостя уже были внизу, Седой провёл с ними тренировку по боксу, после которой они поняли, что квартиру его родителей лучше обходить стороной.

 
Мать с Ириной

   На тот момент, когда Василий Шкуров временно проживал на квартире у стариков Николая Переверзева, родителей своих он уже похоронил. Правильно будет сказать - не он, а его бабушка, мама его мамы. Седой тогда уже в третий раз находился в местах лишения свободы, когда его родителей нашли в их же квартире, сгоревшими от удушья техническим спиртом. Бабушке пришлось обзвонить всех своих влиятельных друзей, чтобы  квартиру оставили за Василием. И ей это удалось.
   Узнав об этом всём из общений, во время проживания квартиранта, Галина Сергеевна в дальнейшем  будет просить своего сына Николая, когда к нему на зону этапом переведут Седова, чтоб он всегда передачей делился с ним. Она уже с первых дней пребывания Василия в их квартире  видела его искреннее желание ей помочь. Ей было  жалко этого человека, которому никогда не реализовать своей мечты - заботиться о своих родителях, которых уже нет. Когда Василий, пообщавшись, уходил в комнату Николая (ему выделили её на две недели), Галина Сергеевна частенько оставалась на кухне плакать, при этом смотрела в окно на людей, которые возвращались на ночь домой. Она  ждала и выглядывала. Василий всё это видел, просто делал вид, что не замечал. Ему нельзя было признавать себе, что их с Николаем жизнь - это сплошное горе для всех. Он понимал, что мать со слезами на глазах выглядывала в окно его дружка Николая. Он знал, что она каждый раз утешала себя материнской надеждой — а вдруг…
     Проживая у родителей Сези, Седой выяснил  для себя, чем он смог бы помочь, чтоб старики существенно ощутили его благодарность за то, что приютили его хоть и на малое, но на очень важное для него время. Через пару дней как он ушёл от них, вечерком в квартиру Переверзевых постучалась девушка, представившись что она от Василия, и зовут её Ирина.   
     Мать, из интереса  к ней, пропустила её через порог, не задав ни одного вопроса. Галина Сергеевна знала из опыта, что люди криминального мира могли принимать вид доброго ангела, но не настолько, чтобы к ней пришла девушка от бандита,  являясь представителем академического мира. Она не ошиблась. После того, как они  со временем раззнакомятся,  Ирина окажется бывшей учительницей английского языка и действующим репетитором.
     - Вы знаете, я к вам вот по какому делу, — от волнения подбирая слова, заявила Ира. По её переживанию было видно: то, что она сейчас изложит, для неё самой же являлось чем-то необычным и новым.
     - Не волнуйся, милочка, — сказала спокойно хозяйка квартиры. — Я вас внимательно слушаю, — тепло улыбаясь, добавила она.
     Увидев реакцию хозяйки на её переживания, Ирина заметила вслух:
      - А ведь, действительно, Вы такая, как о вас рассказывал Василий.
      - А то! - чуть с интригой, с той же самой тёплой улыбкой, ещё и подмигивая, зафиксировала словами Галина Сергеевна, утверждаясь ещё больше в том, что Ирина так же далека от криминального мира, как Северный полюс от Южного.
      - Я бы хотела взять  разрешение занести вещи, которые попросил приобрести для вас Василий, — всё с тем же волнением утвердила Ирина.
      - Прямо-таки, разрешение и занести? - продолжая сбивать волнение гостьи, спросила хозяйка,  сохраняя свою тёплую улыбку, впившись взглядом в растерянную от вопроса Ирину, при этом сразу же задав второй вопрос:
      - И как же это тебя, милочку, угораздило согласиться на просьбу Седого – так, по-моему, его величают дружки?
      - Вы знаете, внизу машина с грузчиками ждёт. Я им просто обещала, что для них задержки не будет, они сразу освободятся от моего товара и быстро уедут. Им ещё пару адресов надо посетить, — уже без волнения сказала Ира, закончив вопросом:
      - Можно, ребята занесут то, что просил вам передать Василий, и мы с вами затем пообщаемся?
      - Ой, да. Извините меня, — уже теперь с волнением ответила Галина Сергеевна. — Я сразу и не сообразила, что задействована машина с грузчиками, — добавила она.
      - Да вы не волнуйтесь, — уже Ира попросила хозяйку, при этом, дав, понять своим взглядом старушке, что теперь у хозяйки проявилась слабость через переживания. Обе заулыбались.
      - Один-один, — подтвердила свой промах Галина Сергеевна.
      - А то! - с той же самой интригой, что была пару минут назад у хозяйки квартиры, утвердила уже теперь Ирина. Женщины зашлись смехом, понимая при этом, что их ждёт впереди крепкая дружба из-за схожести  характеров.
      - Можно, я быстренько посмотрю, куда они могут всё расставить, чтобы мы уже потом с вами не тягали сами? - спросила Ира у хозяйки.
      - Ой, да, милочка. Вы знаете, делайте,  как посчитаете нужным, — с лёгкостью пошла на уступки Галина Сергеевна, подразумевая, что разговор идёт о каких-либо стульях на кухню. Она тут же вспомнила, как искала для Василия гвозди с молотком у мужа в инструменте, в самом начале его проживания, чтоб он зафиксировал ножку к табуретке. Дело в том, что мебели очень часто доставалось, когда муж приходил домой пьяным. Особенно кухонной, где он часто заседал с дружками.
      Хозяйка квартиры отступила, дав гостье для осмотра, как говорят в народе, «зелёную улицу». Ирина быстрым шагом прошла на кухню, освободила угол возле окна от табуретки, чуть подвинула стол и в таком же темпе зашла в ванную, так же очистила угол, где стояли тазики на маленьком стульчике, поставив всё в саму ванну. Выйдя в коридор к Галине Сергеевне, сказала:
      - Где-то так, — посмотрела на неё. — Всё, я пошла, — и сразу же вышла из квартиры, оставив дверь открытой.
      Наблюдая за ориентацией Иры в квартире, Галина Сергеевна уже после того, как девушка вышла, сообразила, что Василий в подробностях передал ей, что где находится. Она ещё больше удивилась уникальности друга своего сына. Ей сразу  вспомнилась краткая  характеристика, которую ему дал Николай, когда договаривался за него: "Если он делает, то он делает".
      Дожидаясь на лестничной площадке  предполагаемых, как ей казалось, стульев, Галина Сергеевна ушла мыслями в жалость. Ей было до внутреннего рыдания непонятно, почему такие парни, как Василий и её сын, служат злу. За эти десять минут, пока грузчики поднимались с вещами, она вспомнила, как в эту же квартиру днём и ночью шли люди за помощью к её сыну, между его отсидками. Не  то, что  жульё, а простые люди. Часто приходили старики, которых по беспределу кто-то из молодёжи  обидел на районе. И ей вспомнилось, как сын вставал и шёл, если было неотложное дело. Однозначно, она этим не гордилась, понимая, что если Николай куда-то ушёл восстанавливать справедливость, то там кому-то становилось больно. Для неё всё больше и больше становилось нереальным найти ответ на вопрос: "Почему всё так?".  Знакомство с Василием, таким же смотрящим, за так, ими же называемой справедливостью, только в соседнем районе, ещё  больше усугубило ситуацию с поиском ответа на этот вопрос у Галины Сергеевны. Её больше всего поражало, что они, если делали добро, то только искренне, не прикрываясь им. Мать понимала, что их образ  жизни  научил знать цену добру, что способствовало никогда не разменивать его на дешёвые понты, как шутил, бывало, её сын. Это же самое выражение она слышала и от Седого.
     - А вот и мы, — послышался голос Ирины из-за грузчиков, которые поднимали по лестнице большую и высокую коробку на ремнях. Галина Сергеевна, ещё толком не выйдя из воспоминаний с размышлениями, растерявшись от увиденного, быстренько, чтоб не мешать ребятам, зашла в комнату, до конца не понимая, что происходит. Единственное, она поняла, что ей привезли далеко не стулья, а что-то посерьёзней. Позже выяснится, когда грузчики распечатают коробку, которую заберут с собой же, что Василий попросил Иру приобрести для родителей Николая холодильник со стиральной  машинкой, которую занесут второй ходкой.
       Ловкое распоряжение гостьи грузчиками позволило быстренько всё завершить. Холодильник поставили, где и предполагалось ему быть, в углу возле окна, ну, а стиральную машинку поставили в ванной.
      Отпустивши грузчиков, хозяйка с гостьей прошли на кухню для беседы, предварительно чуть рассмотрев занесённые вещи. Галина Сергеевна предложила попить чаю, на что Ирина согласилась. Хозяйка сразу же поставила на плиту чайник, потом взяла из подвесного шкафа печенье и поставила на стол. Гостью поразила теплота, с которой это всё было сделано. Тут Галина Сергеевна резко остановилась.
      - Почему я вам предлагаю чай, а не покушать? - задала вопрос хозяйка, посмотрев на гостью. — Вы мне подскажите, милочка? - добавила к первому вопросу второй.
      - Вот дурёха, — ответила она сама себе вслух. — Сейчас мы всё исправим, — убирая назад печенье в шкаф, добавила она.
      - Вы знаете, я не голодна, — решивши остановить перемены на столе, сказала Ирина, ещё больше удивившись вниманию, которое возрастало в хозяйке.
      - Чаю я, действительно, попила бы, так как не успела дома, — утвердила гостья первоначальное желание хозяйки относительно неё.
      - Очень жаль. Я как раз приготовила домашнее жаркое на ужин. Муж частенько его заказывает, да и самой мне нравится картошка с подливой, — пытаясь всё-таки заинтересовать гостью, сказала Галина Сергеевна.
      - Спасибо. Я действительно не голодна. Только из дома, — оправдывалась Ирина. — Печенье тоже не надо доставать. Давайте мы  с Вами просто попьём чаю, пообщаемся, и я побегу. Мне ещё чуть поработать надо сегодня.
       Хозяйка, разлив кипяток с заваркой по чашкам, поставив их предварительно себе и гостье, села напротив Ирины.
       - Но вы же точно не из криминала, — заметила вслух, улыбаясь, Галина Сергеевна. — На улице уже вечер. Какая же может быть работа, на ночь глядя? - добавила сразу же вопрос, когда Ирина подтвердила киванием головы, улыбаясь закусив при этом губы, что она, действительно, не из криминала.
      - Ой, да, Вы правы. К сожалению, являюсь великой мучительницей детей. А это надо делать только на ночь глядя, — вздыхая, ответила Ирина.
      - Вы детский врач и делаете ребятам на ночь уколы? - не отставая с вопросами, уже вся во внимании, спросила хозяйка.
      - Хуже. Я репетитор по английскому языку, — ответила гостья.
      Галина Сергеевна засмеялась. Они сделали по первому глотку чая.
      - Вы знаете, милочка, всё это хорошо, что произошло только что. Но мне надо, чтоб вы завтра отложили все свои дела и пришли ко мне на обед, если это, конечно, возможно. Часиков так на двенадцать, — попросила уже оставив смех хозяйка, но при этом сохранив тепло в своей речи. — Покушаем, ещё раз пообщаемся, мне очень хочется вас угостить домашним жаркое. Дружки мужа рассказывали, что он часто им хвастается в беседе об этом блюде. А часиков на тринадцать я закажу за свои деньги машину с грузчиками, и Вы эти недешёвые подарки заберёте, — добавила уже на полном серьёзе Галина Сергеевна. — А Седому так и передадите, что я его приютила, как мать, имеющая такого же бродягу, только по имени Николай. Надо будет, ещё раз выручу. Только без подарков. Просто, по-матерински, — как бы чуть с обидой, сказала хозяйка.
      Ирина поставила чашку и вопросительно посмотрела на собеседницу.
      - Ну, поймите, Ирина, у них вращаются деньги, заработанные далеко не репетиторством или на фрезерном станке, как зарабатывает отец моего сына, дружка вашего приятеля Седова, — оправдываясь, сказала Галина Сергеевна.
      - Я смотрю, Вы далёкая от их жизни. Но я-то знаю, — продолжала утверждать девушку в своем мнении хозяйка. — Передайте ему, что пусть не обижается. Завтра в обед грузчики вынесут эти вещи во двор и погрузят на машину, или оставят в том же дворе для бомжей, они быстро их определят, если Василий не захочет забирать. Так и передайте, — закончила хозяйка, добавив ещё в конце: — Пейте чай, милочка, а то он уже остывает.
       Ира, ещё до встречи с Галиной Сергеевной, по характеристике о ней от Седого догадалась, что хозяйка будет категорически против подарков, за которыми стоял Василий, и поэтому была готова к повороту событий. Ей ничего не стоило в простоте доказать, что холодильник куплен за её средства, которые она заработала своим репетиторством и приобретён по себестоимости. Стиральную машинку с работой грузчиков Галине Сергеевне оплатил хозяин фирмы, за помощью в которую обратилась Ирина. Две бытовые вещи были с одного склада. Бизнесмен также  являлся членом христианской общины, которую посещала  Ирина,  это была недавно появившаяся церковь на границе портового района, где живут родители Николая, с соседними  дворами Василия и Ирины.
      Выслушав предысторию гостьи и поверив в неё, Галина Сергеевна успокоилась,  добавив при этом:
      - Если тебе не верить, то кому тогда верить, —  это был не то вопрос, не то утверждение, которое хозяйка произнесла вслух. — Но всё равно не могу никак понять, почему Седой? —  удивленно продолжила вопросом Галина Сергеевна.
      —Ведь ты для них, как они говорят, "из космоса", — уже со своей тёплой улыбкой добавила хозяйка.


Знакомство

      - Однажды он заступился за меня, — начала свой рассказ Ирина. — На одной из аллей парка, с высокими кустами по обочине, через который мне пришлось возвращаться с вечернего репетиторства, ко мне подошли  шедшие навстречу два парня. Один из них достал нож и сказал, чтоб я лучше сама отдала сумку, если не хочу неприятностей. Вокруг никого не было, и я сильно испугалась. Думаю, скорее всего, от неожиданности. Получилось так, что когда парни уже практически сравнялись со мной, то вместо того, чтоб идти дальше, они повернулись ко мне и остановились. Один из них развернул меня за плечо. Уже позже, когда я успокоилась и всё было позади, в своём анализе случившегося я  отметила их сработанность. Один останавливает, другой тут же достаёт нож и угрожает. Вот именно, скорее всего, это меня привело в страшный ступор, — смотря в стол, как бы в никуда, погрузилась в свои воспоминания гостья.
      - Ой, да. К сожалению, это реальность наших  парков, — вставила фразу хозяйка, чтобы хоть как-то утешить Ирину в происшедшем.
      Гостья посмотрела на хозяйку и сказала улыбнувшись:
      - Но Вы знаете, что интересно? Седой появился именно после того, как я благословила хулиганов, отдавая им свою сумку. Увидев их горящие от жадности глаза, поняв, что опасность миновала и им действительно нужна моя сумка, набралась смелости и выпулила, чтоб Бог их благословил. На что один из них, тот, который повернул меня за плечо, ухмыльнулся и сказал: "Договорились". Вот тут и появился мой спаситель Василий, который, оказывается, частенько делал вечернюю пробежку по парку. Увидев наше движение ещё издалека и  приблизившись к нам, он остановился и спокойным тоном заявил парням, что не хорошо заниматься плохими делами в общественном месте, тем более, с одинокими девушками. При  этом он протянул  руку и ждал, когда ему вернут сумку, которую тот, который угрожал ножиком, уже успел засунуть под куртку. Парень вернул Седому забранное молча.
     Галина Сергеевна улыбнулась, добавив при этом:
     - Да, Робин Гуды они ещё те, у меня Колька один чего стоит, такие романы можно писать, зачитаешься, — после продолжила слушать рассказ Ирины.
     - Первый раз мне пришлось испытать повеление Иисуса о благословении обижающих, и оно сработало, — переключившись уже на духовную волну, продолжила Ирина.   
     - К сожалению, для меня духовные принципы - это тёмный лес, — уточнила Галина Сергеевна. — Но однозначно, что в жизни не всё так просто, и это, наверное, связано с Божьим проведением, — добавила она.
     - Это такая тонкая тема, с благословением обижающих, где я ещё сама толком не разобралась. Одно поняла, что когда я благословляю обидчика без мысли ему отомстить, то у меня получается со своей стороны ставить жирную любвеобильную точку в конфликте с ним, при этом уступая дорогу Богу. Ну, как-то так, — попыталась признаться в своём несовершенстве Ирина.
      Галина Сергеевна, с особым интересом посмотрев на собеседницу, отметила:
      - Ну, милочка, лично мне предостаточно и этих ваших размышлений, чтоб понять, что же  на самом деле является благословением. Вы правы, разбираться с обидчиками слабых людей, это, можно сказать, Божья территория. Только Он может, любя, вразумить так, чтоб было доходчиво, понятно и, самое главное, не запутать в конфликт Своё дитя, сохранив его в святости, — заметила  она, при этом сразу же добавив: — У моего супруга в бригаде среди токарей есть верующий парень.  Все их попытки обидеть его никогда не венчались успехом. На первый взгляд, им вроде удавалось, но по концовке всё оборачивалось против них. Из-за того, что он не пьёт с ними и не ворует, сколько он у них работает, столько они и хотят его убрать. Муж частенько после очередного их провала рассказывает с удивлением, что какая-то сила стоит за этим парнем.
     - Какая сила может за любовью стоять? Только Божья! — спросив и тут же сама себе ответив, подметила Ирина.
     - Вы знаете, милочка, вы правы. Бог любовь творит и тут же охраняет, — добавила Галина Сергеевна, привстав, чтобы налить ещё кипятка в полупустые чашки с уже остывшими остатками чая.
     - Седой — это авторитет  среди таких парней, которые пристали к вам в парке, и поэтому сумка к вам вернулась быстро. Я больше бы удивилась, если бы они ему   воспротивились, — утвердила тут же хозяйка, садясь на своё место после разлития кипятка.   
     - Я это только сейчас поняла, после того, как увидела его организацию, даже с этими подарками для вас. Дело в том, что я недавно у них на районе поселилась и раньше по жизни с Василием не пересекалась. Да и вообще, за бандитский мир слышала только в кино, — оправдываясь, сказала Ирина. — Увидев тогда в парке оцепенение хулиганов и их быстрый уход без возражения, я насторожилась, но что интересно, не испугалась, когда мы остались вдвоём, — добавила гостья. — Он попросил разрешения провести меня  по оставшейся территории парка, на что я согласилась, чуть поразмыслив. В голове было куча мыслей насчёт его предложения, одна перебивала другую, и поэтому я остановилась на первой: "Предлагает помощь человек, благодаря которому было подхвачено Богом моё благословенье бандитам, ведь для меня как для верующей это очень важно, с другой стороны, как члена церкви меня это не оправдывало", — продолжала, утешая себя,  Ирина, смотря на реакцию Галины Сергеевны. — Решающую роль сыграла вторая мысль, которая подпирала первую, о том, что грабители не ушли далеко и выжидали за ближайшими кустами, когда мы расстанемся. Я ещё на тот момент не знала, что значит - Седой запретил трогать, — добавила она к оправданиям.
      Мать Николая посмотрела на девушку. Она прочитала саму сущность Ирины от корки до корки. Галине Сергеевне этого маленького изложения хватило, чтоб увидеть простую, искреннюю девушку, которая была,  как ангел, ворвавшийся в их мрачную жизнь, при этом  переживавший за всё, что происходит вокруг неё.


Просьба Василия к Ирине
         
    - Вы только обо мне ничего плохого не подумайте, — начала успокаивать Ирина ничуть не разволновавшуюся мать Николая, — у меня с ним ничего не было, и быть не может, — продолжала, волнуясь, гостья. — Он меня тогда проводил до моего двора, так как я живу сразу через дорогу от парка, и попросил, чтоб я молилась за него, когда узнал, что я верующая. Времени ходьбы к моему дому хватило, чтоб ответить на его просьбу рассказать что-нибудь о себе. Я не утаила, что являюсь членом поместной церкви, и  вкратце рассказала о своём  отношении как к Самому Богу, так и к церковному миру.
      - Ой, да, милочка! В молитвах они нуждаются, как никто, так как жизнь их непредсказуема. За многих из них  матери молятся, к примеру, как я за Колю, но за Василия, однозначно, вы, наверное, первая, кем он мог бы заполнить этот пробел, и поэтому постарался не упустить вас, — заметила вслух Галина Сергеевна, чуть смягчая переживания гостьи.
     Видя в хозяйке вместо осуждения поддержку,  Ирина продолжила:
     - Я увидела, что  наши с ним духовно разные ценности привели его в замешательство, он не мог ответить на вопрос, за что именно молиться.
     - Так как жизнь их научила думать на пять ходов вперёд, все может быть. Я бы не сказала, что они глупые по сути своей, — уже в защиту парней добавила Галина Сергеевна. —  Просто ожесточённые на мир, но это уже другая история, — добавила тут же она.
     Собеседницы, переведя дыхание в разговоре, сделали по глотку чая.
      - Видя его растерянность от моего вопроса, я предложила ему  молиться за его примирение  с Богом, на что он согласился, признавшись вслух,  скорее всего, себе, чем мне, о том, что представления о Боге у него были не правильные, — продолжила Ирина. - Он ещё тогда попросил номер моего телефона, при этом сказал, что он ему надо для того, чтобы давать старикам, которым нужно рассказать о Боге. Я ответила отказом, так как не давала незнакомым мужчинам своего номера. Он удивился вслух, наверное, не поверив, что остались девушки, которые могут не дать свой телефон мужчинам,  реально защитившим их от преступников. Чтобы помочь  выйти ему из очередного духовного лабиринта  случившегося, я ему пояснила, что меня спас не он, а Бог, на что он, чуть помолчав, согласился. Больше он номера моего не просил и пообещал, что мы больше не увидимся, так как он встречи со мной искать не будет, — закончила мысль гостья.
     - Не хотелось бы их, конечно, приукрашивать, но факты никуда не денешь. Седой с моим сыном Сезей считаются одними  из немногих благородных воров, милочка, — добавила к рассказу Ирины Галина Сергеевна. — Вам, можно сказать, повезло, что именно Седой у вас в знакомых в этих пропитанных злом районах, — продолжила хозяйка. — С другой стороны,  зная твёрдость их слова не понаслышке, а из жизни, уверена, вы заслуживаете такой дружбы, — утвердила тут же с тёплой улыбкой Галина Сергеевна.
      Ирина ответила такой же улыбкой, взглянув в глаза хозяйке. Откровенность такого диалога  с тёплыми взаимными взглядами совсем не указывала на то, что собеседницы ещё пару часов назад не знали друг друга.
     - Что мне понравилось тогда в нём – это то, что он  меня не ломал. Принял такой, как я есть. Думаю, побоялся Бога, в которого я верю, — заметила Ирина.
     - Скорее всего, он побоялся нарушить ваши отношения с Богом. Поверьте  моему опыту, эти люди относительно себя ничего не боятся, — высказала своё мнение Галина Сергеевна.
     - Да, вы правы насчёт бесстрашия. Я заметила в его поведении уверенность, которая подчёркивала наличие несгибаемого железного стержня в принятии им решений, — добавила свои размышления и Ирина.
      - Там один взгляд чего стоит, замираешь, как кролик перед удавом, независимо, виноват или не виноват. Насколько я помню, Василий боксёр, выдержать чей-то взгляд - это его. Если я ничего не путаю, боксёры практикуют противостояние взглядов перед боем, — добавила к наблюдениям Ирины хозяйка.
      - Да, у боксёров есть такое.  Мой дядя боксировал и рассказывал, что многое в поединке зависит именно от противостояния взглядов, — подтвердила слова Галины Сергеевны гостья.
      - Ну вот, что и следовало доказать, — сказала хозяйка, внутри радуясь, что озвученная ею информация подтвердилась.
      Ирина продолжила рассказ:
      - Василий тогда не растерялся, когда я ему отказала дать номер своего телефона, он сразу же придумал новый способ взаимодействовать со мной, который, на мой взгляд, показался более интересным и безопасным, — сказала она.
      - Чтобы вы понимали, милочка, это такой народ, "блатные", как их ещё величают; чтобы сохранить свои интересы, они готовы, бывает, три раза в своей собственной шкуре перекрутиться, — не дожидаясь концовки рассказа, вставила Галина Сергеевна, при этом улыбнувшись, — прошу Вас извинить, что перебила, —  тут же добавила она, убрав с лица улыбку и уводя свой взгляд в сторону, в пол, туда же добавила, но уже с печальным вздохом: - Они мне уже, как родные, наверное, я уже многое о них знаю.
       Ирина поняла: лучше чуть помолчать, чтоб не помешать хозяйкиным воспоминаниям.
      Почувствовав паузу, Галина Сергеевна подняла свой взгляд на гостью:
      - Продолжайте, продолжайте, ещё раз, извините. Не обращайте внимания. Есть такое, дорогой мой друг, что я вам даже и не смогу объяснить, что со мной происходит, как с матерью, которая пол жизни ждёт сына из заключения,- сказала она, вытерев слезы с щёк.
      Галина Сергеевна понимала, почему Седой договаривался именно за стариков, искал замену своей матери, пусть даже в знакомых,  с которыми больше одного раза и не имел дел. В Ирине он увидел  ответственного, можно сказать (насколько ему позволяли размышления), богобоязненного посредника. Всё это хозяйка проследила из незаконченного  рассказа  гостьи. Естественно, зная о Василии не понаслышке, Галина Сергеевна не смогла удержать слёз.
      - Видя, что я открыта к общению с людьми пожилого возраста, он тут же добавил, что хорошо бы, кроме разговоров о Боге, ещё и оказывать реальную помощь, чтоб человек её ощутил, — продолжила свои воспоминания Ирина. —  Меня тут же это поразило, так как я второй раз ощутила проявление Бога через Василия. Дело в том, что он даже и не знал, что когда я читала на днях Библию, мне Бог открыл характеристику Иисуса,  которую Ему дали двое путников. Он встретился им по дороге и беседовал с ними, но они сначала не узнали Его. Они расставили приоритеты, поставив дела, которые творил Иисус пред Богом и людьми, первыми, а потом уже Его слова, — удивленно продолжила она.
     - Дорогой мой человек! Чтобы вы понимали, Библия на зоне по популярности, наверное, уступает только в церкви с семинарией. Понятно, что, по статистике, тот, кто больше её цитирует там же на память, быстрее всех падает на свободе, мне когда-то об этом сын рассказывал, но даже мы, которые далёкие от Бога, понимаем, что Библия - это живая книга, и прочитав её однажды, а я уверена, что Василий её читал, и не раз, пока был в местах не столь отдаленных, приобретаешь знания, о том же самом Иисусе. Другое дело, воспользуется человек этими знаниями или нет.
     - Я понимаю, о чём Вы. У нас в церкви есть братья из "бывших", как они себя любят называть, и действительно, многое зависит от них самих, — добавила Ирина.
     - Извините. Что-то разумничалась. Я так никогда не дам вам  рассказать о вашем знакомстве с Василием, — заметила Галина Сергеевна.
     - Да нет, всё нормально. Не переживайте. Там, в принципе, осталось рассказать, что он меня предупредил: каждый раз, когда нужна будет  моя духовная поддержка, меня во дворе будет ждать подросток с адресом того или иного пожилого человека, которого надо будет посетить. Также с этим курьером будут переданы деньги для помощи, ну, и главное, будет сказано, что именно  необходимо приобрести. Он понимал, что люди будут отказываться по телефону, и поэтому он решил передавать мне адреса и точное время, когда пожилой человек бывает дома, — сказала Ирина. — Я согласилась. Единственное, посоветовавшись с братьями, решила деньги у подростка не брать, подумав, что они не чистые, а по возможности помогать своими деньгами, да и братья решили подвязаться за это дело. Среди братьев есть те, которые пересекались с Седым ещё по старой жизни, они сказали, что, зная его, не удивляются  этим всем схемам, которые он придумал в поддержку стариков. Просто решили начать молиться за него и поддержать материально меня в этом деле, чтоб он даже и не знал, — добавила она.
      Мама Николая пристально смотрела на собеседницу, сопровождая свой взгляд материнским теплом, по которому Ирина поняла, что Галине Сергеевне жалко её.
      Чтоб указать на плюсы в этом всём, так как Ирина  хорошо понимала, что хозяйка далека от духовных принципов, которых придерживалась она, согласившись на предложение Василия, гостья добавила чуть с утешительным уклоном:
     - Итак, я познакомилась с вами.
     - И это же здорово, - чтобы хоть чуть-чуть поддержать гостью в её выборе, сказала хозяйка. - Вы знаете, в них есть и доброе, справедливое, если так можно сказать. Просто положение в их мире не даёт право этим ребятам делать добро открыто, как все делают; с другой стороны, у них есть возможность делать добро  так,  как заповедал Бог, - тайно. Опять же, надо ли Богу такое добро, ценою зла? - закончила вопросом свои размышления Галина Сергеевна.
      Женщины продолжали сохранять позитив друг ко другу.
      - Вот так, милочка, и живём в рассуждениях, — уже чуть веселее  добавила хозяйка.
      - Василий мне передал, в чём вы нуждаетесь, через подростка и также подметил, что вы, скорее всего, откажетесь от подарков за его счёт, но при этом попросил, чтоб я обязательно вам уделила своё внимание. Его самого я больше не видела. Он сдержал своё слово относительно нашего с ним знакомства, - уже стараясь закончить свой рассказ, сказала Ирина.
       - И поэтому - извините,  повторюсь -  я здесь. Хочу, чтобы вы поняли: для меня это очень важно, - постаравшись сконцентрировать внимание собеседницы, Ирина добавила: - Я вам делаю подарки не за то, что вы скрывали у себя преступника. Мне Василий передал через подростка Вашу открытость к нему, со всеми подробностями, единственное, не могу понять, зачем мне всё это знать. Моё Галина Сергеевна расположение за то, что вы человек, которого любит Бог, — уже серьёзно, без улыбки, сказала гостья.
       Но хозяйка,  зная из большого жизненного опыта, что именно в доброй шутке с улыбкой заключается сила любого диалога, сказала:
       - Отвечу вам словами того бесстыдного хулигана: договорились! А ему бы я с радостью спустила штаны в том же парке во время ограбления и всыпала по первое число хорошим широким ремнём, - на полном позитиве добавила она.
      За вечер, проведённый вместе в этой беседе, они подружились. Допивши десять раз остывший чай, подруги решили разойтись. По стечению обстоятельств отец не пришёл домой стразу после работы,  и женщинам удалось пообщаться без свидетелей.
      Уже возле входных дверей  Галина Сергеевна сообщила Ирине, что на днях звонил сын с зоны и сказал, что Седого поймали, и сейчас он находится в следственном изоляторе, и всё идет к тому, что в ближайшее время чифирить придётся им вместе. Узнав об этом, Ирина опечалилась, и это Галина Сергеевна смогла прочитать в её глазах.
      - Вы не расстраивайтесь, милочка. Жизнь ваша продолжается, учитывая, что вы выполнили просьбу Василия и снабдили меня всем, чем только можно. Приглашаю вас захаживать ко мне в гости. Телефоны есть, созвонились и вперёд пить чай и общаться, — сказала хозяйка, чуть подбадривая уходящую гостью.
      Новоиспеченные подруги обменялись телефонами и разошлись.
      Ирина воспользуется приглашением Галины Сергеевны и будет захаживать к ним в гости. Она принесёт в их дом свет и тепло. Даже Юрий Борисович полюбит её, как дочку. Для Галины Сергеевны это будет большим показателем, и, воспользовавшись случаем, она возобновит когда-то потерянные человеческие отношения с мужем.
      С появлением Ирины в друзьях Галины Сергеевны, в квартире Переверзевых всё больше и больше будут находиться ответы на вопросы, которые задала сама  жизнь. Позже Галина Сергеевна признается своей подруге, что пригласила её в друзья именно для этого. Богобоязненность Ирины позволила хозяйке увидеть в первый день знакомства, что именно она поможет сократить её ночи, проведенные в слезах от безответных вопросов, которые сопровождали её везде. Она не ошиблась.
      Со временем, узнав, что Василия перевели этапом на зону к сыну, Галина Сергеевна убедила Ирину написать ему, аккуратно узнав у Николая отряд, на котором был его друг. Ирина не хотела это делать, так не могла осознать, как верующая девушка будет писать бандиту, да притом первая. И поэтому Галине Сергеевне пришлось вспомнить недоумение Ирины, когда она узнала, что Василий скрывается от властей. Галина Сергеевна предложила посмотреть на это, как на крик души Василия, который был уже полностью разбит и искал выхода, доверяясь светлым молитвам Ирины. Девушка смирилась и написала Василию, напомнив ему, что Бог его любит таким, как он есть.  Завязалась переписка, которая привела Василия в поместную церковь на зоне. Этот решительный поступок Ирины повлиял и на первый приход в церковь и самой Галины Сергеевны. Она, как все ищущие Бога люди, искала чудо от Него, чтоб сделать твёрже шаг в сторону веры. Завязавшаяся переписка между Ириной и Василием  была её маленьким секретом, о котором она в своё время попросила Бога, и это и было то чудо, которого хватило, чтоб она решилась окончательно на свою дружбу с Богом. Галина Сергеевна успеет стать членом поместной церкви Ирины перед смертью, что также отразится на принятии решения её мужа отказаться от алкоголя после того, как её не станет.


Встреча

     На служебную автостоянку, которая была чуть в стороне от КПП со штабом, под высокий «зоновский» забор подъехал легковой автомобиль. Юрий Борисович как раз был возле стоянки, перед концовкой своего выдуманного маленького маршрута, который он посчитал нужным обхаживать, чтобы провести  время в ожидании сына. Одна точка, с которой начинался его маршрут и которая была стартом его необычного времяпровождения, находилась напротив дверей пропускного пункта, из которого и должен был выйти освободившийся Переверзев-младший. Другая точка находилась там, где застал его подъехавший автомобиль. Маленький отрезок от точки к точке пролегал вдоль штаба, обхаживая который, Юрий Борисович не давал себе стоять на месте. Так как стоянка была полна автомобилей и подъехавшие заполнили последнюю нишу, то Юрий Борисович не посчитал нужным до приезда машины  прохаживаться по стоянке, чтобы не привлекать внимание офицеров, которые во время перекура поглядывали со штабных окон на свои машины. Просто Юрий Борисович не хотел никому  бросаться в глаза, встретить тихо сына и уехать обеденным рейсом домой. 
      Прохаживаясь вдоль штаба, Переверзев-старший представил, как его жена в своё время прогуливалась здесь в ожидании разрешения на свидание или открытия пункта приёма передач. Внутри у него разрывался разум болью от мысли о том, что если он приехал встречать сына в тёплый весенний день, то жене возле штаба приходилось коротать время в течение долгих лет в любое время года. Даже беседка со скамейками, сделанная руками самих заключенных, находящаяся напротив КПП, среди цветочных клумб, защиту могла дать только от осадков. Сквозняк, который мог разгуляться вдоль высокого забора, беседка, к сожалению, остановить не могла, так как вид дизайна у неё был открытый. Печаль, которая была бессильна в исправлении ошибок пройденных лет, побуждала Юрия Борисовича как можно быстрее уехать от этого места. За это малое время ожидания он даже допустил мысль о том, что ему было бы намного легче, если бы он приехал встречать сына выпившим. Единственное, что давало ему надежду на радость в предстоящей жизни и помогало разгонять серые представления, - это кошка, которая вывела котят на первые лучи солнца и хотела выпросить что-нибудь съестное у тех, кто был пред штабом. В это утро никого не было, кроме Юрия Борисовича, и поэтому всё внимание кошки было приковано к нему. Она пыталась обтереть его переставляющиеся ноги, уча тем самым котят, как правильно находить подход к человеку, которые одновременно пытались воплотить уроки в жизнь, и кроме путанья под ногами, у них ничего не получалось, что хоть чуть-чуть смягчало внутреннее расстройство Юрия Борисовича.
     То, что сын Николай уверовал в Бога, Переверзеву-старшему не внушало доверие, так как  у него не было представления о переменах при вхождении в христианскую жизнь. Покойная жена Галина Сергеевна сильно  не изменила жизнь после покаяния, так как сама по сути была смиренная и кроткая. Иру он узнал уже верующей, единственное, от парня в своей бригаде он мог слышать, каким тот был до хождения в церковь. А каким он стал, Юрий Борисович знал из жизни. У Николая, как и у большинства освобождающихся, всегда перед выходом из мест лишения свободы были хорошие, добрые планы. Концовка зачастую была одна - это тюрьма и новый срок. Единственное, чем отличался этот его сценарий от предыдущих, это то, что он сюда вписал Бога, что ещё больше настораживало Юрия Борисовича, который никак не мог совместить стиль жизни своего сына с христианством. Одно, что питало надежду на изменение сына, это кардинальные перемены в жизни его приятеля Седого после освобождения.
     Первое, что сделал Василий на свободе, так это то, что зашёл в гости к Юрию Борисовичу, и не с кем-нибудь, а со своей женой Ирой, которую Переверзев-старший знал лично. Она захаживала было к нему после смерти супруги, чтобы проведать. О своей переписке с Василием Ирина с ним сильно не делилась, как это бывало с Галиной Сергеевной. Просто передавала приветы, если таковые были.
     По освобождении Василия церковь благословит его с Ириной на семейную жизнь, это будет хорошим показателем для Юрия Борисовича, что Седой поменяет ценности  в жизни и, чуть адаптировавшись  к свободе, придёт работать в порт.
      Справка об освобождении сильно не располагала начальство на предприятиях к таким работникам, как Василий, так как трудовой книжки у него не было, и  все дипломы, которые он покупал в своё время, сразу же были им выброшены после выхода из тюрьмы.
       Василия после покаяния, как и всех, больше всего тянуло в детские воспоминания, поиск и анализ ошибок, которые усугубили его жизнь, и поэтому он сильно хотел работать возле моря, аккуратно молясь об этом, ещё будучи в заключении, чтоб не нарушить Божью волю. Его всё детство до спецшколы прошло в порту. Там ему с друзьями было интересно прогуливать уроки, спрятавшись среди списанных буксиров для того, чтобы поиграть в карты, позагарать между прыжками в воду с оттянутых на дальний отстойный причал плавучих платформ, которые когда-никогда брали на буксир, чтобы перевозить сыпучий груз. И именно там его арестуют в первый раз для того, чтоб определить на дальнейшую учёбу  в спецучреждение. Василий очень хотел попасть в те места, только уже с Богом, думая, что в этот раз он сдаст жизненный экзамен, который он завалил в первый раз. Даже на зоне, встречаясь с портовиками, он к ним относился по-особенному, не упуская возможности чем-нибудь помочь в задачах, которые задавала лагерная жизнь.
      Его желание услышал и Юрий Борисович, когда Василий с Ириной были у него в гостях, и впоследствии он втайне от них сходит  к начальнику одного из причалов и походатайствует за Василия, чтоб его, для начала, взяли разнорабочим на подкрановую площадку. Переверзев-старший понимал, что карьеру великого портовика Василий  не построит, а вот свободу, которую имеет разнорабочий, он приобретёт.
       Дело в том, что Юрий Борисович в последнее время всё больше и больше начал присматриваться к верующему Александру, который работал у него в бригаде. Когда-никогда начал заступаться за него, так как выпившие мужики частенько искали повод словесно поиздеваться над ним. В противостоянии Александра Юрия Борисовича больше всего удивляла уверенность парня в своём религиозном выборе, не смотря ни на что, даже на одиночество, в котором пребывал Александр, частенько как непьющий и неворующий человек. Переверзев-старший начинал понимать после смерти жены тягость одиночества, и поэтому, когда он услышал желание Василия прийти в портовской отдел кадров и проситься на работу, то он сразу же представил счастливое лицо Александра, когда тот узнает, что к ним на предприятие поступил на работу верующий человек. Юрий Борисович был уверен, что дружба Александра с Василием поставит любого в порту под сомнение сказать неприятное слово в сторону верующего парня  с его бригады.
      Начальник участка, к которому пришёл Переверзев-старший, чтоб попросить за Василия, обрадовался, что наконец-то появилась возможность отблагодарить Юрия Борисовича за всё то, что он сделал для него, как человек и как специалист-фрезеровщик. Выслушав маленькую характеристику будущего работника, начальник Палыч, как его по-дружески называл Переверзев-старший, обрадовал ходатая, сказав, что как раз освободилось место разнорабочего, так как кто-то из ребят выучился, и его забрали в управление в один из отделов.  Он  тут же позвонил при Юрии Борисовиче в отдел кадров и предупредил, что если в ближайшее время подойдёт в поиске работы мужчина без трудовой по фамилии Шакуров, то чтоб без  вопросов оформляли к нему на участок, на работу. Встречных вопросов со стороны отделов кадров быть не могло, так как на связи была дочка Палыча, являвшаяся одновременно начальницей отдела. 
       Для самого Юрия Борисовича такое ходатайство также было в радость. Василий был братком Николаю (если рассматривать по воровской линии), по-церковному тогда ещё Переверзев-старший сильно не разбирался. Хорошая работа Шакурова могла приблизить мечту Юрия Борисовича о работе его сына в порту. Ну, а когда во время визита супругов Шакуровых Ира, выслушав желание Василия работать возле моря, о котором он рассказал хозяину квартиры, добавила, что Галина Сергеевна гордилась бы им, как другом сына, если была бы живой, то это было последней каплей полноты для побуждения Переверзева-старшего сделать то, что он сделал, даже ради  самой Ирины, которую он любил,  как дочку.
       Двое мужчин, которые приехали на машине под зону, выходить из неё не спешили. Переверзев-старший, остановившись, заметил через лобовое стекло в автомобиле, что один из них был Василий Шакуров. Он сидел на пассажирском сиденье. Водителя Юрий Борисович не знал. Через дверное стекло уже можно было увидеть действие людей в машине, и первое, что они сделали, так это помолились.
      Пока в машине звучала молитва, Переверзев-старший подошёл со стороны пассажирских  дверей  и ждал, когда из неё выйдет Василий. Отец освобождающегося понимал, что эти ребята также приехали встречать Николая.
     - Ну, прощайте уже нас, Юрий Борисович, коль так получилось. С радостью бы заехали за Вами, да не имели возможности, так как приехали из другого города, — в оправдание о случившемся сказал Василий, выходя из машины.
      Что касается самого ожидаемого, то он из-за волнения к приближавшемуся этому событию, кроме себя и сына, никого не видел. Чтобы поразмыслить, что и как, а также навести порядки в квартире к приезду сына, Переверзев-старший на неделю взял отгулы на работе. День встречи уже был третьим днём. Находясь дома, Юрий Борисович так накрутил себя мыслями, что извинения Шакурова для отца Николая были о чём-то непонятном. С его стороны не последовало никакой реакции.
      Заметив замученное от переживаний лицо Юрия Борисовича, Василий тут же добавил, уже чуть сбавив свою улыбку, которая появилась сразу, как только он увидел своего сердечного друга:
      - На обратном пути обязательно поедете с нами, — протягивая руку, чтоб поздороваться,  тут же утвердил Шакуров.
      Мужчины встретились глазами. Для обоих это не был взгляд на устойчивость внутреннего человека, это был бессловесный  диалог, простор уважений и пониманий друг друга. После крепкого, тёплого рукопожатия, два представителя разных поколений обняли друг друга.
      Василий полюбил Юрия Борисовича, как родного отца. Они частенько виделись в порту, помимо того, что он с Ириной захаживал к нему по малейшему поводу. Шакуров позже узнает от начальника участка о том, что Переверзев-старший в своё время, втайне от Василия, придёт к нему ходатайствовать за его трудоустройство. Для Василия  поступок отца его друга был очень важен, так как дело касалось порта, о котором он взывал к Богу в молитве, да и приём на работу без единой записи в трудовой был очень важным для первых шагов в христианском мире.
      После того, что Бог сделал для Василия через Юрия Борисовича, их объятия всегда заканчивались невысоким отрыванием младшим поколением старшего от пола, асфальта, всё зависело, где они находились, в помещении или на улице, и всегда сопровождалось тёплой фразой Седого: « Старик, я тебя люблю».
      И в этот раз, не изменяя своей традиции, Василий озвучил свою привязанность к Переверзеву-старшему, что подарило улыбку третьему, который, как и предположил старик, был братом во Христе  как для Василия, так и для его сына.
      При знакомстве выяснилось, что друга Седого также зовут Юрием и он также из «бывших», и в своё время многие годы отдал этому учреждению, возле которого произошла их встреча.
      - А вот и наш мальчик, — сказал радостно Василий, заглядывая за спину Переверзева-старшего, при этом заполнив минуты молчания после завершенного свидетельства Юры о том, как Бог вёл его к покаянию.
      Двое находящихся рядом с Василием повернулись лицом к КПП. На крыльце стоял уже успевший закрыть за собой дверь Переверзев-младший.
      Лучи утреннего  весеннего солнца пробивались через молодую листву рядом стоящего дерева и весело играли на лице Николая, который, прищурив один глаз, чтобы придать себе интересный вид, улыбаясь, стоял, вдыхая свободу полной грудью.
      Первой, кто его поздравил с освобождением, была прижавшаяся к его ногам кошка, которая оставила Юрия Борисовича, испугавшись шума от подъехавшей машины, и подбежала поближе к КПП. Знакомый «зоновский» запах, который она услышала с появлением Николая на крыльце, утвердил её в том, что это свой человек, и от него ей обязательно что-нибудь перепадёт. Сами котята остались внизу, перед первой ступенькой, так как для них преодолеть её было ещё большой проблемой. Единственное, на что был способен Николай в этой встрече с четвероногой мамашей, - это наклониться и почухать у неё за ухом, пока встречающие его друзья  шли к нему.
      Отметившись за кошачим ухом, Николай обхватил своей здоровенной ладонью всю её мордочку и чуть потряс, как это делают  люди, восхищаясь Божьим твореньем, после чего поспешил спуститься с крыльца и обнять одним махом всех троих, которые подошли к нему: отца, Василия и Юру.
      - Братья! Можно я помолюсь молитвой благодарности? - как бы неуверенно спросил Николай, когда все дружно, поняв его идею, стали  кругом, обнявшись за плечи и наклонив при этом головы к центру, как это часто делают спортивные команды перед соревнованием, чтоб вдохновить себя каким-либо девизом.
      - Даже нужно, — ответил уверенно Василий, присоединившись к братским объятиям.
      Начав молитву, Николай свой слух заранее настораживал на её концовку, ему очень хотелось, чтоб отец сказал: «Аминь». Его реакцию он не знал.
      В братьях он не сомневался, что они подтвердят: «Истинно так».
      Переверзеву-младшему очень глубоко-сердечно хотелось, чтоб отец сказал: «Аминь». И он сказал. Среди братских голосов Николай не мог  не различить родной голос отца, тем более он, человек с большим тюремным стажем, где слух всегда был первым другом.
      После того, когда все сказали «аминь», в том числе и Николай, Василий сразу же, не дав своим мощным обхватом разойтись их четвёрке, сказал, что в знак уважения к этому долгожданному событию они все вместе едут на обед в одно очень уютное кафе, которое специализируется на домашней кухне и находится по дороге в город на трассе. Приглашение на обед освободившегося с его родственниками, если таковые были (а частенько никого  не было, так как большой процент среди заключенных этой колонии были те, от которых отказалось общество, в том числе и родня, не говоря уже о жёнах), было традицией, которую ввели братья, стоявшие у истоков тюремного служения.
      Николай не расслышал предложение Василия об обеде, так как очень хотел после молитвы обнять отца отдельно, и поэтому всё, что говорил его друг Седой, для него звучало где-то  вдалеке. Николай доверял всему, что происходило вокруг, так как ещё перед выходом из зоны он стал на колени возле своей «нарки» и в молитве отдал себя полностью Богу. Уже позже он поймёт, что дитя Божье постоянно должно пребывать в молитве, чтоб обезопасить себя от ловушек, которые ему приготовляет лукавый. Если на отцовское «аминь» слух был насторожен, то после услышанного Николай притупил своё внимание к происходящему вокруг, переключившись на объятиях с отцом. Ему удалось всех оставить и слиться с отцом в одно. Слёзы Юрия Борисовича, которые Николай увидел мельком после того, как четвёрка поднялась в полный рост, усилили  вдохновение на крепкие объятия сына своего отца, уже старенького, слабенького отца.
      Василий также не смог удержать слёз от увиденного и, чтоб не размякнуть полностью, предложил Юрию первое, что пришло в голову, - идти им двоим прогреть машину. Юрий, посмотрев на Василия, которого он знал, как человека с твёрдостью внутри, того, который несколько лет назад буквально наводил жуть на эту зону,  и увидев слёзы  на его глазах, понял, что им действительно надо оставить отца с сыном, пусть даже, на его взгляд, по смешному поводу -  прогреть машину. А весна вокруг набирала полный ход.
      Всё происходящее было пропитано любовью, начиная от четырёх котят, которые взяли себе по человеку, чтобы воплотить в жизнь уроки своей мамаши по обтиранию людских ног, в надежде что-нибудь получить съестное, до прогрева машины, который братья готовы были делать даже тёплым весенним утром, лишь бы только не мешать гармонии, которую Бог выстроил во встрече перед колонией особого режима.
      Дождавшись отца с сыном в машине, Василий помолился, попросив у Бога защиту на дорогу и благословенье на предстоящий день. Николаю предложили сесть впереди, чтоб лучше было разглядывать перемены, которые произошли  за долгие восемь лет, пока он отбывал заключение. Когда он уже оказался на переднем сиденье поехавшей машины вдоль зоновского забора, державшей  курс на трассу, Николай попросил объехать зону и по максимум подъехать к могилке матери, для того чтобы он сходил проведать её и определиться что ему надо привезти с собой в следующий раз для ухода за ней.
      Когда машина остановилась, из-за отсутствия дороги, чтоб ехать дальше, оставив перед собой ещё маленький отрезок пути пешком к могилке, Николай попросил братьев чтоб они ему позволили самому сходить на место захоронения матери. Никто не возразил. По приходу на место, он понял что не сможет долго там находиться, так как он был морально не готов. Слёзы его буквально залили от увиденной материнской фотографии под которой красивыми буквами было написано из Библии - "...до сего места помог нам Господь" (1 Цар. 7:12). Единственное, что смог сделать Николай, это упасть рядом на землю и разрыдаться от своего бессилия, прокручивая в памяти моментами всю историю которую Бог допустил  в своё время касающейся этого места возле железной дороги. Раскаиваясь и разбивая себя на мелкие кусочки от своего ничтожества он за считанные минуты смог сокрушиться перед Богом в молитве покаяния, понимая, что все его предыдущие представления о могилке мамы были ничто по сравнению с тем, когда находишься рядом с ней. Наблюдая за ней с зоновской крыши он до конца не ощущал всю её привязанность его к ней. Пролежав немного времени, выплеснув горькие эмоции, с лежачего положения он принял сидячее минут на десять, после чего встал, и пошёл к машине. Уже спустя несколько часов, он попытался вспомнить, что же всё-таки необходимо ему надо будет привезти с собой на могилку для поддержания порядка, но так и не смог. Единственное что он мог вспомнить что могилка была очень хорошо ухожена отцом.


Обед

     И действительно, дополняя удивление Николая о том, что многое поменялось за время проведённое им в местах лишения свободы, отъехав от зоны в сторону города, минут через сорок езды, им встречается, красиво оформленный, деревянный дом,  с резными наличниками вокруг окон, карнизом вокруг крыши и красивым  крыльцом так же наполненным резным декором. Каждая стойка под крыльцовые  перила от ступенек до самих входных дверей  с всевозможными узорами,   доказывала  о том, что все отделочные изделия, с которых состояла эта часть терема, делались вручную. Вывеска  "Домашняя кухня", закрепленная на крыше крыльца, напомнила Переверзевым о знании Василия, где можно покушать пищу приготовленную по - домашнему.               
      Расположение терема со стоянкой, на которую заехала машина с освободившемся Николаем и его друзьями, было буквально вдоль трассы, съехавши с которой через метров тридцать, начиналась территория этого комплекса с небольшим красивым забором, с расчётом чтоб было видно красоту оформления летней площадки и самого дома.
      По немалому количеству столов на улице, стоявших чуть в стороне от входа в терем, можно было догадаться, что хозяева заведения расчитывали на отдыхающих, ехавших в летний сезон на море, так же и на дальнобойщиков которыми была переполнена трасса в любое врем года. Удобное место, это перед самим городом, на котором находилась "Домашняя кухня", располагало сделать остановку ехавшим как в одну так и в другую сторону, чтоб покушавши, как водителя так и их пассажиры, могли дальше ехать кто на базу, чтоб загружаться или разгружаться, кто в дальнюю дорогу или  в поисках жилья, чтоб отдохнуть на море, а кто и домой.
      По Василию с Юрием видно было что они здесь не первый раз, так как не концентрировали своё внимание на красоте дизайна данного кафе. По ходу общения, выяснится, что они частенько сюда заезжали после посещения зоновской церкви. Что касается Переверзевых, то Юрий Борисович заметил в слух, что видел такую резную работу, когда был на даче у портовского столяра, Николай же сказал что в секции на зоне жил с резчиком, как называют сами заключенные - ширпотреба и по возможности захаживал к нему в мастерскую, которую выделила администрация, где он мог делать свои изделия для них же самих. Ознакомившись чуть зрительно через приятеля с этим ремеслом в местах лишения свободы, Николай не мог себе представить сколько надо было усилий и стараний, чтоб оформить  двор "Домашняя кухня".
       Приехавшая четверка, решила расположиться на летней площадке, так как занятых было всего лишь пару столов и место было предостаточно. За одним столом сидела компания водителей, фуры которых стояли в дальнем углу стоянки, удобное место для разворота длинномеров, и за вторым столом, ближе к столу где предложил расположиться Юрий Борисович, сидела семья из папы, мамы с бабушкой и двумя маленькими детками. Все движение, к которому присоединилась четвёрка, говорило о том, что летняя площадка в этом кафе уже запустилась и красивые деревянные крыши над каждым столом с теми же самыми резными карнизами вокруг них, укрепленные на четырех брусьях так же с резными узорами, выходящие по углам невысоких деревянных стен вокруг самого стола, могли укрыть посетителей как от весенне-летнего дождя, так и от летних лучей солнца.
       - Добрый день! Рады вас видеть у нас в гостях, — обратилась к ним подошедшая аккуратно одетая официантка, в так можно сказать, фирменное красное в белой точке под матрёшку, с кружевами на юбочной части и коротких рукавах платичко. Юность, которая сияла на её лице, подчёркивала, что заведение в котором она работала, было если не временная  подработка учащейся из какого либо учебного заведения, то первое место работы, куда могла попасть молодая девушка без связи, чтоб устроить время провождение своей молодости, с пользой дела. Единственное, что стало на перекор лёгкости этого юного очарования, как её позже назовёт Василий, это была надпись "домашняя кухня" которая была вышита на аккуратненьком фартуке, доходящего практически до самого юбочного, красивого, платинного белого кружева, оставляя лишь его на показ посетителям. Вышитые полукругом внизу пузатые буквы в деревенском стиле, предавали солидность юной официантке и уводили внимание от её лёгкости на которую могла дать полное право только юность.
       Её выбор, в передаче меню, выпал первому, кто был ближе к ней, по правую сторону - им оказался Шкуров. Василий протянув на встречу руку, взяв меню тут же, передал его рядом сидящему Николаю при этом торжественно добавляя:
       - Правильно будет, если в этот день, первым себе выберет блюда, брат Николай.
       - Все может быть, — ответив в шутку Николай, забирая из рук Василия красиво оформленную книжечку.
       - Спасибо вам юное очарование, — переведя внимание с соседа, обратился Василий к девушке, привыкший стараться делать приятное людям при первой же возможности, в знак уважения о поступивших от них предложений, да и просто так.
       - Спасибо и вам за приятный комплемент, — ответила девушка, при этом увидя, что меню уже открывается, для того чтобы начался выбор, добавила, разворачиваясь в сторону, где расположилась семья - Вы выбирайте, а я, с вашего разрешения, пока подойду к соседнему столику.
       - У вас здесь очень красиво, — заметил  вдогонку ей Николай, смотря то на неё, то на книжечку с меню, тем самым официантку остановив.
       - Вы знаете, я здесь у них скоро будет два месяца как работаю и до сих пор не могу привыкнуть к этой красоте, — вся, сияя своим удивлением, добавила юное очарование. - Кстати, если вы зайдете внутрь кафе, то увидите красоту намного интересней.
       - Спасибо, ответил умиротворенно Николай на приглашение. - Мы сейчас изучим меню и я обязательно зайду, — тут же добавил.
       - В зале сейчас посетителей нет, так как все кто есть, расположились на улице, и рассмотреть будет очень удобно. Заходите, — дополнила официантка, пытаясь развернуться второй раз, чтоб отойти, что ей и удалось.
       Николай, всё своё внимание направил в меню.
       - Ну брат выбирай, что твоей душе угодно, — предложил Василий облокотившись на спинку лавочки, при этом положив любя свою руку на плечи Николая, видя что он сосредоточился на том что написано в книжечке.
       - В принципе, а что выбирать, — сказал Николай, когда глаза разбежались от количества предлагаемых блюд. - Думаю закажу что всегда просил мамку приготовить на освобождение, борща с пельменями, — сказал он с улыбкой, передавая меню отцу. - Если у них этого нет, то что же это тогда за домашняя кухня, — тут же добавив.
       - Да есть, есть. Не переживай. Будет тебе и борщ с пельменями, да ещё стакан сметаны закажем как в детстве в школьной столовой, — встречно ответил Василий, даря всем улыбку.
        Николай увидев, что все принялись по очереди изучать меню, решил воспользоваться приглашением юной официантки и сходить посмотреть внутрь терема, на то как мастера резчики по дереву его оформили. Предупредив об этом отца с друзьями, он встал из-за стола и пройдя к крыльцу, поднялся по трём ступенькам при этом взявшись рукой за красиво вырезанное перила, пройдя под навесом, рассматривая всё до мельчайшей запчасти и открыв мощную дверь с резной ручкой зашёл в сам терем.
        - Всем привет! - сказал открыв дверь во всеуслышание Николай, даже толком не рассмотрев, кто где находится в зале. Уже зайдя полностью, закрыв за собой дверь, он понял, что количество кто бы мог проявить реакцию на его необычное для того заведения приветствие, было минимально. Это было внимание в лице одного парня, который с ходу ему кого - то напомнил, кого он не мог сразу сообразить. Парень услышав Николая, оставил просмотр новостей по висевшему на стенке с большим экраном телевизора, поднялся, до этого развалившись на удобном кресле, которое стояло в углу от прилавка - стойки, сделано красиво ступенькой, чтоб отделить высотой место к вечерней торговле, где скорее всего больше разливался алкоголь, чем подавались борщи. Вывешенные бокалы вверх дном на красиво резной подставке, над возвышенной частью стола, говорили о том, что не все посетители за рулём. Вид их напомнили Переверзеву - младшему вывеску гостиницы при въезде, вспомнив которую можно было догадаться, что вечером перед сном постояльцы могут употребить алкоголь.
        Девушка не ошиблась во вкусе компании, с которой приехал Николай, внутри терема Переверзеву - младшему  действительно показалось очень красиво. Изюминкой внутреннего интерьера кафе, были красиво вырезанные, деревянные медведи, которые сразу бросились Николаю в глаза, после того как он перевёл свой взгляд со стойки - прилавка в зал. В каждом углу, кроме того который закрывала лестница на второй этаж, расположившаяся сразу за уголком бармена, было по фигуре медведя. Они, стоявшие на задних лапах и мордой  смотрящими в зал  с одной вытянутой передней лапой были похожи на добрых сторожил со сказки, дарившие улыбку любому посетителю не зависимо от его характера, так как были одеты в сельское одеяние: широкие штаны, рубахи чуть на распашку подвязанные красиво тонко вырезанной веревкой и кепки на голове с цветком с боку. Медведи отличались друг от друга только цветом рубах. Яркий красный, зелёный, синий цвет, каждой фигуре подчеркивал неповторимость в художестве. Аккуратно повешенные белоснежные полотенца на вытянутую лапу каждому из медведей, придавали им вид официантов, что давало оригинальное ощущение посетителям которые  занимали угловой столик. Двухметровые фигуры, красиво вырезанных животных, были рассчитаны на то, чтоб наполнить  клиентов за ближайшими столиками, чувством присутствия огромных существ, рассмотрев повнимательней которые, даже далекий от резьбы по дереву клиент,  понимал что их, делал мастер.
        Николай не был исключением на удивление от увидимого. Его как магнитом потянуло к ближайшему медведю с красной рубахой.
       - Вы меня извините. Мы с ребятами расположились на улице, ну а я к вам  зашел по рекомендации вашей напарницы, чтоб посмотреть внутреннюю красоту терема, — сказал Николай парню за стойкой, пробираясь через стулья к деревянному гиганту.
      - Она не ошиблась,  тут действительно есть что посмотреть, — сказал бармен.
      - И не перевелись же мастера. Вот что меня удивляет больше всего в этой истории, — заметил в слух Николай, присев прямо возле самого медведя, на стул стоявший возле  ближайшего стола, расположенного ближе к фигуре, чтоб  рассмотреть зверя.
        - Да. Вы правы. Мой дядя знает толк в своём ремесле, ему дедушка передал свои знания, - сказал спокойно парень.
        Николай перевёл свой взгляд с медведя на бармена.
       - Ты хочешь сказать, что это всё сделал твой дядя? - спросил он у собеседника.
       - Ну не всё. Он делал только животных и птиц, — сказал парень, показывая своим взглядом на фигуры которыми был расставлен оказывается весь зал.
       Возле стойки стояла маленькая фигура косули, являясь маленьким заграждением для свободного прохода на рабочее место бармена. Между каждым окном были красивые резные полки, на которых стояли около метровые фигуры орлов. На дверях через которые заходил Николай с внутренней стороны была повешена здоровая красиво вырезанная из дерева  голова дикого кабана с маленькими клыками. Что касается входа на лестницу, то его охраняло два журавля. По тонкости работа над которыми, скорее всего превосходила труд  над медведями. Одни только тонкие лапки, многое могли сказать даже человеку, который далёк от резьбы по дереву. Расправленные вверх крылья журавлей порождали мысль, подымающемуся на второй этаж, да и всем находящимся в зале, что мастер запечатлел их во время брачного танца. Симметричное расположение птиц по кроям входа, повернувшись друг к другу грудками, закинув в верх голову для ритуального танца, говорили именно об этом.
        - Ну тогда извини, старина, с этого момента начинаю тебя не понимать, — сказал утвердительно Николай с улыбкой парню. — Как имея такие гены резчика, ты принялся на мой взгляд за одну из самых грязных работ? - добавил туда же вопрос Николай. - Не думаю, что все вместе взятые твои месячные чаевые, превышают доход родственников. Отец твой тоже наверное работает по этому ремеслу? - никак не мог успокоиться Николай после услышанного об авторе резных работ которые его окружали.
       - Не, не, не. Батя у меня был не по этим делам. Ему бы за проволкой по соседству время провести.
       Николай сразу понял, что речь шла о зоне с которой он только что освободился.
       - Почему ты сказал, что отец был? - тут же спросил он.
       -  Его не стало три недели назад, - ответил собеседник Николаю. – Тубик большую роль сыграл в смерти отца, - тут же добавив.
       - Я даже знаю чей ты сын. Зовут тебя Женя, а твоего отца звали Витя. Братва его звала Фишер, так как он играл - сказал Переверзев - младший смотря в глаза парню
       - А вы откуда знаете? - удивленно спросил парень у Николая.
       Николай тепло улыбнувшись, добавил:
       - Больше скажу. Твою маму зовут Лена, она так же болела тубуркулезом до недавнего времени. Скорее всего где-то на той же зоновской свиданке подхватив его, - сказав Николай достал из бокового кармана пиджака, который был на нём, маленькую записную книжку, полистав и найдя нужную страничку, убедившись взглядом что молодой человек его продолжает слушать, прочитал вслух:
       - Пироговский район, улица Малая, дом четырнадцать, шестьдесят восьмая квартира Гришина Елена и Гришин Евгений.
       - Так и есть. Это мы с мамой, - подтвердил парень. - Извините, всё равно интересно, как вы чётко определили чей я сын? - спросил Женя,  при этом подходя к столу за которым сидел Николай и садясь на против, как он уже понял что перед ним приятель отца.
        - Всё очень просто, - начал Николай. - Ну, во-первых, три недели не такой и большой срок, чтоб запутаться, тем более на зоне не каждый день умирают от последствий туберкулёза. Во-вторых, когда ты сказал что твой отец посвятил свою жизнь лагерям, я сразу же сообразил кого ты мне напомнил, когда тебя увидел. Ты мне напомнил Фишера. Дружка моего лагерного. Честно я сам не ожидал, что именно так Бог организует мне с тобой встречу. Скорее всего завтра был бы уже по адресу, который дал мне твой отец, где проживаешь ты с матерью, - продолжил он.
        - Я сейчас с мамой не живу. С девушкой которую вы встретили на улице официанткой, с ней живу, снимаем жилье, пытаясь создать семью. Как то так.
        - Красивая она у тебя. Мой друг даже комплемент ей сделал, назвав "юным очарование", — заметил Николай. - Единственное не могу понять, как вас, таких молодых и красивых, угораздило попасть работать в это нехорошее заведение, где столько зла, — продолжил он, указывая взглядом на набор алкогольных напитков стоящих на витрине.
        - Да дядя же и устроил, где-то уже как год. Ну а Катя, за мной пришла как  два месяца,  — ответил Женя, дав понять собеседнику, что он именно такой, как о нём рассказывал его отец по прозвищу Фишер. В парне кроме сходства лица, ничего больше не было отцовского. Николай увидел своими глазами, что характеристика натуры Жени  совпала из рассказов Гришина - старшего о сыне. Материнские гены спрятать было невозможно. Женщина,  с которой Николаю предстояло встретиться в ближайшее время  и о которой он был так же много наслышан от своего тюремного приятеля, проявлялась в поведении молодого человека. Гены простоты, так бы их охарактеризовал Николай, если попросили бы его назвать одним словом.
        В зал с улицы зашла официантка Катя, держа в руках разнос с грязной посудой. Легкое  появление девушки, дало ей возможность сохранить улыбку с улицы, для тех кто находился внутри терема. Сразу скрывшись в подсобном помещении, она дала возможность довести до конца начатый разговор среди мужчин.
       - Отец, твой попросил чтоб я, пообщался с тобой, да и вообще подружился, — продолжил Николай смотря прямо в лицо Жене.
       - Он у нас с мамой в последнем письме просил прощения, — отвел свои глаза в сторону Женя с поворотом головы, не выдержав  железный взгляд Николая.
       - И как ты, простил? - тут же спросил Переверзев - младший.
       - Простил. И мама простила, — ответил Женя. - Продолжаем любить мы его, даже в отсутствие. Даже не верится. Решили для себя, что он как бы в очередной отсидке с запретом на свидание.
       - И правильно делаете, — сказал Николай, сдерживая слёзы, уже теперь отводя сам свой взгляд от парня.
       - За отца можешь не переживать, он с Богом сейчас, покаялся перед смертью. Новая администрация лагеря его этап на больничку затянула, в результате отец твой умер.  Я свидетель происходящему, так как посещал его в последние  дни на санчасти, - заявил Николай. - Мы ничего не могли поделать. Все наши попытки повлиять на ситуацию были без результата. Отец твой попросил, чтобы мы не бунтовали, напоминая нам окружающих его заботой, что христиане люди без бунтарского духа. Я его услышал тогда. Отец твой был сильный человек. – продолжил Переверзев – младший делая ударение на последнюю фразу.-  Одно знаю точно, что он умер уже  моим братом  во Христе, — тут же добавил.
       - Получается вы верующий? - спросил Женя у собеседника.
       - Есть такое дело, - ответил Николай, при этом вставая со стола, ставя аккуратно стул на место, что дало толчок тоже самое сделать и Жене.
       В этот момент  из подсобного помещения  вышла Катя с  разносом, на котором красиво были выложены беляши, приятный запах которых  сразу пленил Николая. Девушка тут же  положила всё  на прилавке.
        - Мой юный друг, вы даже не знаете что сделали, — заметил посетитель вслух. - Вы, своими вкусно пахнущими беляшами, положили меня на лопатки. Даже больше скажу, вы просто перечеркнули меню которое, заказали ребята относительно меня, — добавил Николай с улыбкой приведя Катю в недоумение.
        Увидя в глазах девушки куча вопросов, Николай решил объяснить почему он так сказал, — Вкусные беляши, а я вижу они у вас вкусные, это мечта моих последних пяти лет. На сколько я в теме, мои друзья должны были для меня заказать борщ с пельменями, и по этому, я хочу вас попросить сделать добавку к их заказе, — не убирая улыбку с лица разъяснил он.
        Катя отвечая улыбкой на улыбку ответила, - Хорошо. Всё в наших руках. Просто скажите сколько штук и я сейчас их отнесу с заказом.
       - Два штуки, - уточнил Николай.
       - Договорились, - ответили ему.
       Переверзев - младший понимая что он провёл предостаточно времени в тереме, решил вернуться к своим друзьям которых оставил на улице.
        - Жень, я обязательно на днях заеду к твоей матери и заодно расскажу, что видел тебя с Катюхой в полном здравии, — сказал Николай, кивнув  в сторону Кати, которая стоявши  возле разноса с беляшами, начинала понимать что много пропустила. - С вами думаю в ближайшее время так же встречусь. Как только разберусь, кто чем дышит на свободе,  подобрав вам замену на эту работу, сразу приеду. Дети мои, законы сеянья и жатвы  никто не отменял, — уже по-отцовски начал он. -  Работа в этом теремке, с помощью которой  вы хотите залить фундамент своей будущей семейной жизни, однозначно приведёт вас к горю. Зло распространяющееся  в этих стенах, частичкой которого вы автоматически становитесь как работники, будет искать место и в ваших отношениях. Даже не хочу и перечислять всё что здесь происходит, надеясь что вы уже не маленькие и понимаете о чём я говорю, — сказал он.
        - Да понимаем, но пока ничего сделать не можем. Сложно сейчас молодым.
        - Верю, что с Божьей помощью разберемся. Но, учреждение, где продаётся алкоголь и сдаются на ночь номера, надо менять как место работы, это я вам говорю, Сезя, человек который расплатился за преданность таким учреждениям здоровьем и годами своей жизни проведенными в местах лишения свободы.
        - Хорошо, мы вас ждём, — сказали одновременно Женя с Катей, и тут же переглянувшись рассмеялись от совпадения. Николай поддержал их в смехе, так как понимал что это вышло у них не произвольно, да и вообще, в них он увидел своих будущих друзей.
        - Надо идти.  Друзья уже наверное заждались, — сказал Николай, протягивая свою руку Жене для рукопожатия, после чего открыл дверь с весящей на ней красиво вырезанной из дерева головой  кабана, и вышел из терема, сразу направившись к столу, где его уже заждались друзья.
       - Ну мы уже хотели вызывать опер группу, на твои поиски, — встретил шуткой Переверзева - младшего друг Василий.
       Николай присев на своё место, увидев, что все во внимании смотрят на него, рассказал им как он встретил сына Фишера за барной стойкой в лице бармена  внутри терема, тут же добавив после краткого свидетельства, что это только Бог мог организовать таким чудным образом встречу.
       - Бог Чудный, что там говорить, — заметил вслух Василий после рассказа друга.
       В этот момент к ним подошла Катя с их заказами  и начала аккуратно расставлять напротив каждого, то что кто заказал. Напротив Николая дополнительно  поставила ещё  тарелку с двумя беляшами.
       - Не понял, — сказал удивленно Василий, больше с радостью к Кате чем с претензиями, догадываясь крайней своей мыслью, что меню, уже подкорректировал сам Николай пока находился в тереме.
       - Больше скажу вам, Катя, наше юное очарование, является любимым человеком Жени, так что друзья, стоит поблагодарить Бога сейчас в молитве благодарности за еду, при этом добавить благодарность за таких чудных молодых друзей как Катя и Женя, — в продолжения своего свидетельства о встрече с сыном Фишера добавил Николай, вставая на молитву.
       Все сидящие за столом поднялись. Катя растерявшись от незнания, что делать решила быстренько удалиться. Василий поняв её намерения, успел взять её за руку, чтоб задержать при этом тихо сказал ей, — Не спеши, постой рядом с нами, за вас же молиться будем.
       Катя решила послушаться, не то от страха, не зная, что в голове у этой четверки незнакомцев, тем более один из них бывший заключенный, не то на неё повлияли теплые слова, которые она услышала несколько минут назад от Николая будучи с ним в тереме. После слов Василия она решила оставить затею уйти.
       Юрий Борисович заметив что с лица Кати резко исчезла улыбка, сказал ей:
       - Да ты не бойся дочка, Василий сейчас помолится и ты пойдешь.
       Друзья приступили к молитве благодарности, услышав первые слова которой, Катя перестала волноваться, тем более глаза закрывать у неё не требовали, руку её отпустили, да и сами молящиеся были с опущенными в смирении лицами, так что она больше была не как участник, а как наблюдатель за происходящим. По завершению Юрий Борисович её поблагодарил, за то, что она не отказала в своём присутствии, и так же все её дружно поблагодарили за обслуживание. Самой Кате пришлось ещё пару раз сходить за блюдами которые заказали друзья.
       Уже перед самым завершением обеда, Василий сказал Николаю:
       - Пока ты рассматривал терем, мы решили предложить тебе съездить сейчас покупаться в порт. Судя по солнышку, из-за отсутствия облаков пока мы доедем, оно наберёт обороты в прогревании, так что все будет  Слава Богу в нашей задумке. Если что, полотенца у меня есть, остались ещё с прошедшего недавно крещения.
       Николай не ожидал такого поворота и как ребёнок обрадовался услышанному предложению, при этом разыгрывая друга вопросами:
       - Прямо сейчас в порт?
       - Да прямо сейчас в порт. Надеюсь ты не забыл что твой отец уважаемый человек и нас впустят даже без одного пропуска?
       - А давай как в детстве через забор, — войдя в заинтересованность предложил Николай.
       - Давай, — ответил Василий.
        Рядом сидевший отец заулыбался, и поняв что их намерения приобретают серьезность, вставил своё мнение:
        - А давайте все таки ребята через проходную, так будет надёжней.
        Все засмеялись. Николай после смеха заметил:
        - Мы отец, пошутили. Конечно через проходную.
        На том и остановившись, друзья, пообедав, поехала в порт купаться в море.


 Порт
      
        Работа в порту  кипела. На всех причалах стояли на загрузку корабли. Весенняя погода обслуживающему персоналу по загрузке давала особое радостное настроение, которое под крик чаек передавалось от человека к человеку. Именно в этот день как никогда прослеживалась особенность портовского народа, передаваемая из поколения в поколение. Дружба раскрывала ворота во взаимопонимании между собой людей разных специальностей, которым необходимо было понимать друг друга для налаженности процесса труда в производстве.  Кроме новой фирменной техники, которая была в помощь рабочим на загрузку кораблей, Николай перемен на причалах не заметил. Сами краны были старыми, единственное их год назад покрасили, что сразу заметил он вслух. По ходу разговора выяснится, что порт нанял спортсменов скалолазов, которые и преобразили местные краны качественной краской, дав продержаться год красоте, несмотря на перемены в погодных условиях, что само больше влияет на её ресурсы.
      Рабочие, видя заранее идущих через их участок  Юрий Борисовича с Василием, подходили к ним, для того чтоб поздороваться. Некоторые мужчины старшего поколения узнавали в Николае сына Переверзева - старшего, и протягивая руку с дружеским рукопожатием добавляли: "С освобождением".
       - Я смотрю что время идёт к обеду, и мы сейчас будем проходить мимо токарного цеха, давайте зайдем и пригласим с нами пойти покупаться вашему брату Александру. Ну за одно, Николай покажется в цеху друзьям моим, переживали как-никак, — предложил всем Юрий Борисович.
        - Это брат Саня, помнишь я тебе за него рассказывал. Ну тот что с церкви в Корабельном районе, — уточнил Василий, обращаясь к Николаю.
         - Ну конечно помню. Давай предложим брату, чего бы и нет, -  отреагировал Николай, и тут же обратился к отцу. - А Кит, дядя Саша работает?
         - Ну конечно работает. А куда же ему без порта? Тем более порту без него. Правда сейчас приболел. Вчера созванивались. Сказал, что простыл. Сходим завтра, проведаем. А так, все на месте. И дядя Гриша на месте, который к стати нас уже с тобой пригласил к себе на дачу на первую клубнику, да и порыбачить.
         - Поедем, поедем. К дяде Грише точно поедем, — не заставив себя ждать, тут же ответил Николай. - Мировой мужик. Слава Богу за встречу по жизни с ним. Помню по детству встретил меня в магазине, во время уроков. Не дожидаясь от него вопросов, решил прошмыгнуть  между прилавками,  а он за мной, и поймал за шиворот рубашки. Я дёрнулся, чтоб убежать, и из-за этого, рубашка вылезла из брюк, и у меня упали две булочки которые я украл, положивши за пазуху. Мне стало стыдно, и я даже не знал, что делать дальше. Продавщица на кассе не видела, но люди стоявшие рядом в отделе видели. Дядя Гриша сказал, чтоб я, поднял булочки с поля, и отведя меня на кассу заплатил за них. Пообещал мне так же,  что об этом случае никому не расскажет, если я сейчас же пойду в школу. Пришлось смириться и идти в школу, — добавил к своему решению Переверзев - младший.
       - Интересно, интересно. Он мне действительно никогда не рассказывал эту историю, — заметил Юрий Борисович пропуская друзей, подойдя к своему токарному  цеху, держа им же открытую дверь.
       Приход друзей на рабочее место Юрий Борисовича, действительно показал, что освобождению Николаю были рады. Токаря оставив предобеденную маленькую приборку, подходили, обнимали его и поздравляли с освобождением. Цех был не большой и по этому Николай в основном всех знал. Начальник цеха дорожил рабочими, особенно старыми специалистами, и по этому перемены в кадрах были большой редкостью в этом месте.
        - Слышал от отца,  что ты решил спрыгнуть раз и навсегда с зоновских саней, — сказал один из пожилых мужчин подойдя к Николаю, тут же обняв его.
        Это был Шапка Григорий Кузьмич, о котором Переверзевы вспоминали на подходе к цеху. Отпуская Николая со своих, не по возрасту, мощных объятий, друг отца прослезился. Он уже заметно постарел с того момента когда последний раз виделся с Николаем. Очки на резинке, придавали ему вид доброго усеянного полностью морщинами старичка. По сказанному можно было понять, что он  был в теме криминальных будней.
       - Не волнуйся дядя Гриш, поедем к тебе на дачу, запарим чаю и я тебе всё расскажу, — с улыбкой ответил ему Николай, понимая что слезы у его собеседника были не наигранными. - Но прежде, мы с тобой съездим к Витьке на могилку, — тут же уточнил он. - Кстати, слышал что виновных захоронили на соседнем кладбище, — утвердил Николай, дав знать всем окружающим что он в курсе разборок среди местных группировок, в одной из которых погиб в перестрелке Витя, сын дяди Гриши. 
        - Да ну их. Оставь ты это всё. Витьку все равно не вернёшь. Лучше послушай что мы на днях решили с твоим отцом.
        - А ну же расскажи. И что же вы придумали старики разбойники? Разве что за клубнику, так обязательно поедем, я уже отцу обещал.
         - Клубника отдыхает по сравнению с тем, что мы с отцом твоим решили по твоей свободе пойти в вашу церковь, — ответил на вопрос дядя Гриша.
        Все замерли. Такого поворота в разговоре никто не ожидал, как из пришедших, так и из местных работяг. Уважение  к Переверзеву - старшему и его другу заставило сдержать напрашивающийся  смех у присутствующих токарей.
         - Вот это поворот в событиях наших портовсих будней, — не выдержал от радости Василий  заметил вслух, при этом посмотрев то на дядю Гришу, то на Юрий Борисовича.
        Мы действительно решили сделать такой подарок на освобождение тебе сын. Только думали сказать тебе об этом именно на даче в субботу, ну раз так уже пошло, то пусть идёт так, — добавил Юрий Борисович. - Стареем дядя Гриша, стареем. Вот попробуй теперь с тобой о чем нибудь договариваться, — с улыбкой добавил он, теперь уже обращаясь к своему другу как по цеху, так и по жизни.
       Николай подошёл к отцу взяв его за руку, подвел к дяде Грише и  обняв  обоих, просунув свою голову между их, сказал:
       - Дальше будет только мир. Я вам обещаю.
       - Кстати, а где богомольный Саня? Что-то я его не вижу, — спросил Переверзев старший, освобождаясь из объятий сына.
       - Саня твой, как всегда, поставленную задачу выполнил раньше всех и с чистой совестью пошел чуть раньше на обед, — сказал из подошедших работяг мужичок, которого Николай не знал.
       - Это хорошо, — заметил Юрий Борисович, направляясь в бытовку, показывая всем свободу, с которой он передвигался по цеху,  не хватавшую  ему её  при нахождении под зоной при встрече с сыном.
       Все пошли в бытовку за Переверзевым - старшим, так как уже настало время обеда.
       - Санёк, привет! Вот познакомься, это  мой сын Николай, за которого я тебе рассказывал, — обратился Юрий Борисович к молодому парню в бытовке, который уже покушав запивал на вид компотом.
       Николай вышел впереди отца, чтоб по приветствоваться с братом, протягивая ему руку и взять в свои мощные объятия.
       - Приветствую вас. Рад  увидеть в воочию, — сказал Александр освобождаясь от братского объятия.
       - Ты молодец. Часто думал за тебя, а последнее время ежедневно вспоминал   в молитве, когда узнал что с Василием у тебя завязалась дружба, — сказал Николай.
       - Слава Богу, за Василия! Да и вообще, за весь коллектив Богу спасибо, — тут же заметил Александр, в чём Николай уловил оправдание со стороны собеседника, всем зашедшим в бытовку.
       Обернувшись к тем кто зашёл за ним, Николай в простоте произнёс, не то в шутку, не то в серьез, продемонстрировав в этом искусство  речи для замешательства, приобретенное в местах лишения свободы:
       — Надеюсь что здесь уже все подросли и тебя никто не обижает.
       Рабочие находящийся в бытовке замерли, не зная что будет дальше. Все прекрасно знали авторитетный  вес Николая в их криминальном городе, и то что он заявил о своей завязке, никого не утешало.
       Дядя Гриша заметив, что у Николая удалось в одной фразе, поставить всех в тупик, обратив в воспоминание кто и как последний раз обидел Александра, нашёл выход. Спасая мужиков из бригады, он с улыбкой сказал:
       - Попробуй тут, обидь Саню, Юрий Борисович быстро на место поставит. Даже начальника цеха недавно обругал, когда Саньке премию чуть подрезал.
       Все рассмеялись, после чего продолжили приготовляться к обеду, благодаря в сердцах своих  дядю Гришу, за разряжение обстановки. 
       - Санек! Мы, к тебе и вот по какому делу, - уже взял в свои руки инициативу Юрий Борисович. - Мы хотим тебе сейчас пока обед, однозначно, если ты не боишься прохладной воды, предложить пойти с нами покупаться на старые баржи. Тем более видим, ты уже пообедал.
       Александр, улыбнувшись, ответил:
        - А чего бы и нет. Сезон то все равно рано или поздно надо открывать.
        - Я же тебе говорил что наш парень, - обратился тут же Василий к Николаю после решения Александра. - Мы его с Юрой давно в друзья к себе приобрели, - тут же добавил он, при этом подойдя к Александру обняв его попросил у него. - Ну дай же братанчик я тебя обниму.
         Юра, приехавший с Переверзевыми и Шкуровым, после обнимания Александра с Василием, так же подошёл к молодому токарю, чтоб приветствоваться обниманием.
         - Допивай свой компот, мы тебя пока на улице подождём, — продолжил Юрий Борисович своё обращение к Александру, после чего развернулся, чтоб выходить с бытовки.
         Гости цеха развернулись за ним и так же направились к выходу, освобождая доступ к столу для обеда работягам, за который так же вернулся Александр, чтоб допить компот.
         Выход из бытовки Юрий Борисовичу перекрыл, зайдя из цеха, мужчина лет пятидесяти, после выяснится, что это новый начальник участка Крутов Дмитрий Евгеньевич, которого Николай не знал.
        - Нехорошо, нехорошо. Начальник приходит играть, а домино ещё даже и не разложено, — с улыбкой заявил он. - Опять что ли премию урезать? Нехорошо, нехорошо, — продолжил он при этом здороваясь за руку с гостями.
       - Слушай командир! Тебя нам сам Бог послал, вдруг от радости возгласил дядя Гриша.
       Все кто был в бытовке, обратили своё внимание на него. Гости после услышанного, поздоровавшись с начальником, остановившись, так же повернулись в сторону дяди Гриши.
       - Ну, ну. Уже интересно. Ладно бы Санёк сказал. Продолжай, продолжай, - отреагировал Дмитрий Евгеньевич.
       - Давай сегодня в домино, ты с внуком дома поиграешь. Есть предложение по интересней. Юра с сыном в гости приехал к нам, с нашими общими друзьями. Прошу тебя позвонить  к соседям автоцех, попросить автобус пока мы обедаем и свозить свою бригаду, передовиков токарей на дальний причал покупаться, - тут же по просьбе начальника разъяснил дядя Гриша.
       - Вот ты старый, как всегда прав. Давайте действительно кушайте, звонить не буду, просто схожу, возьму транспорт и поедем покупаться. Не поверите, внук дома уже смеется надо мной, что на море работаю и ни разу не купался, — тут же озадачился Дмитрий Евгеньевич повернувшись к выходу.
       Гости стояв возле выхода бытового помещения, пропустили начальника, после чего Юрий Борисович  сжав кулак кроме вытянутого вверх большого пальца чуть его приподнял  показывая, что лучше не придумаешь. Этим жестом он покажет другу своему  Шапке Григорию Кузьмичу  знак солидарности того что произошло.На что массовик затейник обратившись уже к Переверзеву - младшему с его друзьями сказал когда Дмитрий Евгеньевич вышел, дав повод всем улыбнуться:
      - Запомните дети! Рядовой бывает, решает поставленные задачи не хуже любого генерала, а где бывает и лучше. - И тут же добавил, только уже  к приступившим обедать мужикам, — Кто хочет сейчас поехать покупаться, нажимайте на котлетки.
        Через десять минут, благодаря дружеской, можно сказать семейной атмосфере в цеху, где работал Переверзев - старший, автобус с токарями и фрезеровщиками из него, откликнувшимися на необычное детское предложение, во главе с начальником участка направился в сторону последнего причала для купания в море. Так как все восемь рабочих проявили желание открыть купальный сезон, в цеху вместо себя оставили собаку по кличке Лорд, которая лёгши на входе никого не пропускала, дав понять приходящим, что никого нет.
       Так как токаря был самый весёлый и популярный народ в порту, их проезд с открытыми окнами в автобусе через которые они высвистывали друзей на проезжающих участках, буквально через пару минут весь порт знал, что токаря поехали купаться и у желающих была возможность к ним присоединиться. Дядя Гриша при этом ещё во всеуслышание добавлял, что у Юрия Борисовича сын освободился, это давало право поддержать старшего друга по работе своим присутствием работягам дружного портовского коллектива. Мелькавшее лицо Василия в окне автобуса, которого на тот момент, так же уже уважал весь порт, давало твердую уверенность в выборе купания.
       Чтобы не броситься в глаза главному начальству с необычным мероприятием, Дмитрий Евгеньевич, подобрав всех желающих, автобус повел в объезд находившемуся на территории порта управлению, до заранее выбранного дальнего места за всеми рабочими причалами. Через считанные минуты транспорт с народом был на месте. Ещё быстрей, все приехавшие оказались в воде, дурачась как дети, попрыгав со старой списанной баржи, не обращая внимания, что среди них кроме начальника токарного цеха были так же его коллеги, только с других участков.
      Занырнув в море и ощутив вкус солёной воды на губах, у Николая в одно мгновенье перед глазами пролетело детство. Так как по натуре он был больше сухопутным человеком, то желание покупаться в первые годы последнего заключения сразу не появлялись у него. Вот именно после покаяния, да и перед ним самим, когда он начал вспоминать прожитые годы, то отрывки с беззаботным детством проведенные на море всплывали постоянно, проявляя желание окунуться в прошлое хотя бы с помощью купания. Приехавши на место, Николай понял, что пришло время сбыться его мечте.

 
Александр 

      Эмоции у присутствовавших о происходящем на дальнем причале для отстойника списанный морских плав средств зашкаливали. Если возраст не позволял прыгнуть в воду с пришвартованного тросами к причалу большого, списанного несамоходного понтона, которым воспользовалось молодое поколение, то приехавшим старшим купальщикам очень удобно можно было спуститься по прикрепленному к тому же самому причалу, уходящему в воду трапу.
      На обеденное время практически у всех получилось стать детьми. Брошенная в стороне на сгруженном в своё время с железнодорожных вагонов песке, переливающаяся на солнце от работы с масляными запчастями рабочая одежда, говорила о бесконтрольном кем-либо со стороны поведения мужчин разных поколений. Подбадривая друг друга шутками, каждый пытался как можно быстрей занырнуть в воду, не задумываясь о её весенней, холодной температуре.
      - Свобода — это намного больше чем мы представляем свободу, — заявил, оценив происходящее вокруг себя, вынырнувший Николай из детских воспоминаний, проявившиеся в его памяти на глубине погружения от первого прыжка в воду за долгие восемь лет, отбывавшие в местах лишения свободы.
       - Слава Богу, что вы живы! – неожиданно для него заявил, как оказалось рядом, чуть раньше вынырнувший Александр, в котором Николай ещё в бытовке увидел искреннего молодого человека.
        - Аминь, брат, аминь! – подтвердил радостно Николай, поборов за считанные секунды в своём мышлении старую бандитскую природу которая хотела призвать Александра к ответу на вопрос: «Что, значит жив?».
        Тут же на плаву, в шуме от купающихся рядом толпы, расставив свои эмоции после услышанного заключения Александра, портовской гость понял, что именно с этим парнем надо осознанно искать встречи, для преображения внутреннего, постоянно вырывающегося на свободу коварного Сези, от которого Переверзеву – младшему с каждым днём после покаяния становилось всё страшней и страшней. Николай, наконец - то признал себе, что он, нашел того, которого искал, не понимая кого он ищет. Предыдущие наблюдения за «из бывшими» в местах лишения свободы, так же за братьями посещавших их со свободы, не дали такой чёткой убежденности в ответе насчет поиска, как внутренний мир Александра, который был понятен для Николая в виде изделия из горного прозрачного хрусталя.
        - Идем только вперед. Нас ждут великие дела! – утвердил Николай продолжавшемуся рядом держаться на плаву Александру, влаживая  в смысл множественное число, давая тем самым многое понять собеседнику.
         Что касается самого Александра, то он был из четвертого поколения верующих, и опыта общения с такими «из бывших» братьями как Николай у него не было, разве, что последнее время Василий чуть приоткрыл для него этот занавес.
         Прохлада  не дала братьям Николаю с Александром  возможность долго находиться в воде и они были вынуждены воспользоваться трапом по которому спускалось старшее поколение из приехавших купаться, чтобы вылезти и начать обсыхать.
         - Приходите ко мне домой на домашнее общение, — тут же пригласил Александр Николая, когда увидел, что тот обтерся половиной одним из привезенное ними с собою полотенец и подошел к нему, чтобы предложить так же обтереться сухой частью и продолжить начатое общение в воде. - Мы собираемся с желающими по четвергам на семь часов вечера вокруг Слова Божьего, — тут же добавил он, взяв предложенное полотенце, делая приглашение уже более полным.
         - Я тебя очень прошу, давай уйдем от «вы». Зачем нам с тобой заборы в дружбе? – неожиданно для Александра озвучил просьбу с вытекающим из неё тут же вопросом Переверзев – младший. – Сначала забор, потом проволока  колючая, — с улыбкой тут же сказал Николай, видя, что своей просьбой поставил Александра в тупик, так как понимал, что этот брат с которым он познакомился пол часа назад, соответствовал тем отцовским  рассказам о нем, благодаря которым было понятно, о  хорошем христианском поведении заложенное  его родителями благодаря  воспитанию.
         - В принципе можно. Вы же не начальник мой, тем более не пастор, - ответил Александр, понимая тут же по выражению лица Николая, что ответил не так от него ожидали.
         Переверзев – младший, подошедши с боку к Александру, прижал его к своей бочине, при этом тут же положив свою руку на его противоположное от него плечо и с теплой улыбкой чуть по-детски, перекривляясь сказал:
        - Опять ты за своё брат. Вы не начальник, вы не пастор.
        - Всё понял, — утвердил вслух Александр, получая внутреннюю свободу разрушая при этом возрастные рамки между ним и собеседником.
         - Я к тебе обязательно приду на домашнее общение если Богу будет угодно. Я тебя услышал. Думаю, даже не сам. Стариков так же приглашу с собой. Пусть сходят в церковь для начала, поймут, что верующие те, кто не кусается, а потом уже попытаюсь к тебе уже их уговорить, — ответил неожиданным раскладом Николай, убирая с плеча Александра свою руку.
         - Было бы, наверное, правильно, если бы я тебя с отцом пригласил к себе в гости домой ещё до общего общения и познакомил со своей женой, детьми, -  сказал Александр, тут же развивая мысли о первых днях Николая на свободе. – Отец знает где я живу, так что приглашаю. Уверен, моя семья так же будет вам очень рады. Тем более с Юрий Борисовичем они уже знакомы.
       - Договорились, — ответил Николай, радостно принимая приглашения от отцовского сотрудника. – Да, ещё хотел тебя поблагодарить, за то, что ты их терпишь, — тут же добавил он, выкручивая на себе, как только это было можно нижнее белье.
       - Кого их? – удивленно спросил Александр теряясь в догадках, понимая, что Николай вышел с темы озвученной в последние минуты и говорил точно уже не о его семье.
        - Стариков разбойников, — ответил Переверзев – младший. -  Юрий Борисовича Переверзева и кореша его Шапку Григорий Кузьмича, — добавил тут же Николай, видя недоумение на лице у Александра.
        - А, ты за них. Попробуй их ещё не потерпи. Обидятся, — ответил Александр, давая повод им двоим рассмеяться.
        Николай сдержит своё слово, он действительно придет на малую группу к Александру домой, где в лице собирающихся он приобретет как новых друзей в христианском мире, так и молитвенников, которые в дальнейшем будут вымаливать его становление на светлом  поприще через первые шаги на свободе.
        Подружившись с Александром, Николай узнает, что он самостоятельно с помощью учебников и когда – никогда консультацией у профессионалов преподавателей, занимается изучением оригинальных переводов Библии, практикуя свои знания при разборе в кругу братьев и сестер у себя дома. Он, особенно заинтересуется с помощью тактики Александра узнать еврейские оригинальные тексты Ветхого завета, хотя вслушиваться и вникать в греческие тексты Нового завета, он так же будет с интересом. Дотошное разбирательство каждого слова Александром в Библии, будь то жизнь евреев до прихода Иисуса Христа или после него побудит в Николаеве стараться не пропускать домашнее общение, подстраивая свою жизнь именно под время сбора домашней группы. Ему очень понравилось желание его нового друга соприкасаться с эпохой того времени, вникая в древние традиции, которыми были пропитаны оригинальные тексты. Николай, так же решил держаться такого же стиля жизни, желая со рвением догнать упущенное время, проведенное в противоположной стороне от истины.
       Что касается Юрий Борисовича, то он, примет приглашение сына посетить вместе с ним семью Александра. Отец, так же со своим другом Григорием Кузьмичом даже один раз поучаствует в посещении домашней группы, о котором говорили Николай с Александром в порту во время купания, но не больше, озвучив после Николаю, что стар уже для таких мероприятий. Переверзев – старший после подчеркнет сыну уже у себя дома, о присутствие на домашней группе, где они были, о самом старшем поколении - это поколение Николая. На, что сын, подозревая несовпадение с истинной причиной, с тёплой улыбкой на лице скажет:
       - Если ты думаешь, что смущаешь меня своим присутствием из-за незамужних сестер, то ты попал в тонкую игру лукавого, которому удалось навеять тебе своё кино.
       - Ну ты тоже, как скажешь. Откуда, же я знаю, кто из них замужний, а кто незамужний? – не сдавался в начатом диалоге отец.
       - Всё ты знаешь, не хуже меня. Мать на служение ходила с покрытой головой? Ну конечно с покрытой, потому что так учит Библия. Не удивлюсь, если в начале, это вообще было в сопровождении твоих приколов, — размышляя вслух вопросом и тут же ответом, Николай, напомнив отцу тем самым наблюдения Галины Сергеевны, которыми она с ним постоянно делилась – это за ребятами, посвятившим многие годы своей жизни местам лишения свободы, об умение видеть людей, с их намерениями по умолчанию.
        - Пусть будет так, — сказал отец, понимая, что спорить бесполезно, оставив в первую очередь для себя открытым вопрос: «Почему же все-таки он на самом деле не захочет с сыном посещать домашнюю группу в отличие от церкви». У Шапки Григорий Кузьмича в духовном направлении своего внутреннего стержня не было, и он делал ровно так как это делал его друг Переверзев старший.
        Обеденное время в порту пролетело быстро. Благодаря автобусу, взятому Крутовым на время отдыха, все подписавшиеся на открытие плавательного сезона на рабочих местах были без опоздания.
        Юрий Борисович с сыном и его друзьями после купания решили, не торопясь прогуляться пешком вдоль всех причалов, с заходом практически в каждую дежурку где могли находиться рабочие, для того чтобы с ними поздороваться, если не было возможности встретить их на рабочем месте.
        Переверзев – старший в глубине души надеялся, что прогуливаясь по территории порта Николай встретит своих друзей, будь то одноклассники или ребята отбывавшие с ним срока в колониях, знавши, что Сезя в завязке, пригласят его к себе работать на участок. Но чудо явного не произошло, как ожидал Юрий Борисович. На  все приглашения, а их было предостаточно, чтобы даже сомневающийся человек мог согласиться, Николай отвечал ещё не понятной до конца Переверзеву – старшему фразой: «Спасибо. Я буду молиться».
        Николаю, понимая, что приглашение идёт от неверующих,  не хотелось  открывать отрытую когда-то ему Богом истину – «не впрягаться в ярмо с неверным», тем самым рискуя сделать человеку неприятно, который в реальности был бы рад видеть его рядом с собой на рабочем месте. Выбранная золотая середина с ответом «я буду молиться», Переверзеву - младшему давала возможность при расставании подарить к расположенному до него человеку улыбку и  подчеркнуть, что Николай теперь тот, который свои действия согласовывает с Богом. Что касается Василия Шкурова, то он ещё при общении во время посещения Николая в местах лишения свободы понял, что у Переверзева - младшего нет желания присоединиться к нему в портовики и если Бог его действительно видит  рабочим на берегу моря, то Он сам должен ему об этом открыть.
        Прогулка вдоль причалов прошла с заходом не только по рабочим бытовкам, но также дала возможность поучаствовать в экскурсии по большому сухогрузу, стоявшему на разгрузке на одном из причалов, предложенную его капитаном, знавшего Юрий Борисовича не один десяток лет, как человека, который никогда не отказывал механику с его корабля в той или иной сложной ситуации касающихся необходимых срочных фрезеровочных работ. Выпитая на капитанском мостике чашечка натурального кофе, заваренное на камбузе  и тут же принесенное на верх по распоряжению капитана, чуток нагнало тоску у приглашенных гостей, кто в своё время не довел детскую мечту стать капитаном дальнего плавания. Таковыми были все, кроме Переверзева - старшего. Что, касается его, то он больше всегда интересовался механикой, любопытство к которой, его и привело в своё время за фрезерный станок, о чём он никогда в жизни не жалел.
         Капитан заметив жадный взгляд на морской горизонт Николая, Василия и Юры, которые тут же после выпитого кофе, положили руки на отключенные рычаги управления судна, имитируя как дети всякие команды капитана, подмигнув Переверзеву - старшему утвердил громко вслух на правах старшего на капитанском мостике, войдя в роль наставника: 
         - Учиться никогда не поздно. Давайте прорываться мечтам. Не блокируйте их. Разрывайте цепи сковавшее задуманное. Жизнь дана человеку для  осуществления. Не томитесь, живите полноценно, осуществляйте идеи разума.
         - Аминь, — ответил на услышанное Николай, чуть вернувшись мыслями из детского забытия. - Все страшное позади, впереди одни только достижения светлых целей, — тут же добавил он, отходя от рычагов управления судна.
         -  Перестрелку больше не будешь устраивать в порту? - тут же спросил капитан, удивляя своим вопросом всех кроме Юрий Борисовича.
        Тройка из гостей рассмеялась.
        - Вы в теме? - на вопрос вопросом ответил Николай.
        - Да пришлось постоять немного на рейде, пока вы тут разделите сферы влияния, — ответил капитан, посматривая то на Николая, то на его отца, при этом сохраняя дружескую улыбку на лице. 
        - Слава Богу, что отец тогда был на больничном. Да и ранениями всё обошлось, и не больше, - с облегчением заметил Николай. - Шоу тут конечно мы тогда устроили грандиозное, — добавил он, переводя взгляд с капитана  на своего отца. - Кстати от  захвата нам тогда помогли уйти тропы к дыркам  в портовском заборе, протоптанные ещё в детстве. Это недалеко где мы купались, — тут же делая в пару секунд паузу добавил, чуток разбавляя  с хвастовством.             Все начали смотреть на него в ожидании интереснейшего продолжения. Но, Николай заметив это, неожиданно для всех заявил:
        - Опять я за свое. Нашел чем гордиться. Господи прости!
        Слушающие сориентировавшись в происходящем не стали упрашивать Николая игнорировать его внутренние наблюдения за ним самим, давая ему возможность увести свой взгляд в морской горизонт, прося тем самым окружающих его, поменять тему разговора.
        Двухчасовая экскурсия по кораблю с заходом на камбуз для, как шутил капитан: "дегустации морепродуктов" пролетела из-за своего интереса как пять минут.
        Проведя предостаточно времени в гармонии с портовской атмосферой, приехавшие друзья с Николаем, рассказавши и показавши ему воочию перемены на предприятии, принимают решение ехать домой к Переверзевым, где освободившегося их приятеля не было на протяжении долгого отрезка времени в его сложной до кончика мозгов жизни.
       Для самого Николая последний этап в уходящем дне - это приезд домой, был как завод скота на убой. От бессилия, которое скопировалось в точь - точь когда у него сидевшего на крыше зоновского цеха, на глазах упала спешившая к нему на свидание мать, зацепившись за рельсу проложенную вдоль зоны, неся с собой тяжелые, как любят выражаться заключенные «торбы», его все разрывало внутри.  Он и сейчас ненавидел себя, мысли путались. "Что делать ехать или может всё таки не стоит?" - думал он.  "Остановить машину, выйти из неё, снять квартиру, переехать на время жить к Василию или ...?" -  один вариант перебивал другой, не дав представиться предыдущему до конца. Слезы лились по щекам, не спрашивая какой Сезя масти по воровским понятиям, стирая всю его смелость, приобретенную непростым криминальным путём в течении прожитой злой жизни.
     С окружающих друзей в машине, видя его внутренние мучения никто не задавал вопросы понимая, что Николай возвращается в то место где нет больше мамы. Они, осознавая  важность для Николая предстоящего захода в квартиру, заранее договорились между собой, что пропустят его первым, зная точно, что он пойдет в первую очередь на кухню, чтобы увидеть любимое мамино место и прикоснуться к нему - это подоконник всегда наполненный всевозможными цветами в горшках, на красоту  которых даже в свое время у пьяного отца не поднималась рука, когда он искал как ему казалось нехватавшую справедливость,   табуретка  возле окна, на которой мать всё в время в течении долгих лет, зная, что этого никогда не будет, выглядывала с надеждой, освободившегося сына вернувшегося домой раньше намеченного срока за хорошее поведение.
       При подъезде к дому, который был в пару минут езды от портовской проходной, в машине была полная тишина. Василий предложил помолиться, поблагодарить Бога рассчитывая, что именно в молитве Николай возьмет себя в руки и переживет одни из самых как ему казалось сложных минут в жизни. Все согласились, в том числе и Николай. Шкуров в молитве всё отдал в Божьи руки, после чего друзья вышли из машины и поднялись по лестнице на площадку, где была квартира Переверзевых.


Воспоминания

        Поднявшись первым на этаж, Юрий Борисович подойдя к своим дверям, тут же чуть отойдя в сторону, при этом протянув подошедшему следом сыну вытянутую из кармана связку из двух ключей, державшись только за один сказал:
        - Это от верхнего замка. Ключи оставишь себе, они твои. Извини. Стыдно мне было тебе признаться по дороге домой, что в одной из последних пьянок я выбивал двери из-за того, то потерял ключи. Был в таком ужасном запое, вынудив мать уйти жить к Ирине.   
       - Слава Богу за ангела с именем Ира, — обняв рукой нежно с боку старенького отца, констатировал факт Николай.
       - Ой, да! Это моя дочка. Она, для мамки была как яркое солнышко, пробивающееся через тучи мрачного мира, что мы создали Галине Сергеевне. Прости Господи! – сокрушаясь вслух, подтвердил сына вывод Юрий Борисович.
        – Я так понял, ты тут пока меня не было масть Переверзевых отстаивал, — закончив объятия постарался перевести на шутку диалог с отцом Николай, вставляя тут же взятый ключ в верхний замок, чувствуя отцовскую внутреннюю боль от воспоминаний.
        - Стыдно вспомнить. Одно болото, — ответил Юрий Борисович на предположение Николая.
        - Бывает батя. Что было, то было. Что-либо сделать с прошлым, мы не в силах. Уверен в этом замысел Божий. А вот, чтобы дальше в нашей жизни вместо мастей был Иисус Христос, тут мы с тобой ещё можем побороться, — уже из коридора квартиры, пройдя через открытую входную дверь заявил Переверзев – младший.
        - Всё будет Слава Богу! – на удивление присутствующих уверенно завил Юрий Борисович.
        - Можно даже не сомневаться. Уже всё Слава Богу! – разуваясь, тут же добавил к заявлению отца Николай, проходя на кухню или как он её называл после уверования – «материнскую святую – святых».
         Отец, видя, что Николай пошел сразу на кухню, как он и предполагал, с Василием  жестом пригласил Юру стоявших на пороге квартиры, пройти в комнату, для того, чтобы оставить сына одного.
         Зашедшие в квартиру к Переверзевым,  разувшись, тут же одев тапочки, которые заранее для всех купил Юрий Борисович,  разошлись по заранее предполагаемо - запланированным хозяином квартиры местам.
         На удивление себе, Николай, зайдя в кухню, внутренне собрался и ощущение присутствия Божьего внутреннего мира дало ему смелость,  подойти к любимому маминому месту возле окна, тут же оттесняя гнетущие человеческие чувства, давая уверенное место ликованию духовности.
         Николай заметил по чистоте вокруг, с тем же самым отсутствием запаха табачного дыма, подтверждающими фактами о реальной завязке отца с алкоголем. Присев на мамину дождавшуюся его освобождения табуретку, он сразу же был пленен воспоминаниями. Влажная земля от утреннего полива, в горшках с цветами стоявших на подоконнике, дала ему понять, что в этой квартире во время его отсутствия Бог сделал большие перемены, которые и побудили Николая вспомнить, что-нибудь не самое злое, из прожитого, то что мама вспоминала ему в упрек тут же улыбаясь.
          Устроившись поудобней, как в детстве, ожидая родительского приговора за ту или иную провинность, съёжившись на этом же табуретке, куда его садили для того, чтобы прочитать мораль, подложив руки под ноги, сделав дополнительную опору, чуть выдвинувши от смелости сидящее тело вперед,  Николай видевший из-за цветов стоявших на подоконнике проходивших по двору людей, вспомнил мамину часто – рассказываемую историю о его уличном формировании, которую он сам при всем старании не мог вспомнить.
         Однажды, в раннем его детстве, когда мать могла ещё с отцом посоветовавшись что-нибудь совместно предпринять относительно его воспитания, родителями для него была устроена непростая проверка.
         На тот момент, учась уже в третьем классе Николай, заигрываясь со старшими ребятами за пределами двора, несмотря на позднее время и на то, что уроки ещё не были выучены, вынуждал мать по несколько раз громко звать его домой с окна. То, что воспитательное место под штанами от отцовского ремня постоянно было вспушено, не помогало.
         Галина Сергеевна, после очередного долгого ожидания сына, спросив разрешения у мужа, выключила свет в квартире, с расчетом, что Николай, увидев с улицы погасший свет в окнах где он жил с родителями, испугается и прибежит домой. Было так же придумано, только уже отцом, сразу не открывать сыну, чтобы  заставить его попереживать о случившемся.
         На задуманное, мальчик действительно сразу пришел к дверям квартиры, но увидев отсутствие реакции родителей на его стук в дверь, так как до звонка он ещё не доставал, прождав буквально минуту, без второй попытки достучаться, Николай опять ушел гулять к друзьям на улицу.
         Мама рассказывала, что сильно плакала в тот поздний вечер, хотя, когда вспоминала ему эту историю частенько улыбалась, со временем поняв о детской простоте, двигавшей сыном в тот момент, так как последующие юношеские эпизоды в его жизни принесут ей куда более бед.
         Целых восемь лет Николай не смотрел с кухонного окна во двор, и сейчас воспользовавшись случаем, он всматривался в каждый угол стоявших напротив домов, так же прошел  взглядом парадные,  вспоминая друзей живших в них, с которыми вырос, и из которых многих уже не было в живых. Не оставил без внимания густо - заросшую диким виноградом беседку, которая была расположена в центре двора неподалеку от турника с двумя качелями и теннисным столом, служившая всегда местом сбора подростков, где зачастую учились первый раз покурить или сделать первый глоток алкоголя, сейчас уже он понимал так же завязывают дружбу с наркотиком.
         Остановив свой взгляд на беседке, Николаю тут же вспомнилось, как он однажды в неё, чтобы похвастать перед старшими друзьями в один из вечеров принес уворованные в этот же день на пляже часы, оставленные хозяином на подстилке во время своего купания. Он тогда, как начинающий воришка при демонстрации украденной вещи преследовал две цели – это показать старшим о его готовности присоединиться к их уличным эпизодам, в основном состоявших с того же самого воровства и ему надо был совет от них, что придумать родителям для оставления их себе. Украденная вещь очень нравилась Николаю. Механические часы «Восток», однозначно не старые, действительно были привлекательны своим видом, тем более для десятилетнего мальчика, они были сказочным приобретением.
         Впервые став в центре беседки, убедившись, что посторонних детей нет, как они их называли «комнатных», Николай достал ворованную вещь и по местной их подростковой традиции присутствующим заявил:
        - Смотри, что у меня есть!
        Присутствовавшие, а их было детей шесть или семь, Николай уже не помнил на момент воспоминания точно сколько было в тот вечер товарищей в беседке, они все как один обступили его, оставив свои места, на которых сидели.
        - Поздравляю! Ты, оставил честную жизнь позади и теперь такой, как мы. Добро пожаловать в наш недетский мир, — сказала девочка – подросток Вика, тут же обняв Николая и поцеловав его в щеку, убрав сигарету со своей рукой в сторону, чтобы она ей не мешала.
        Тут же, раздвинув всех, кто плотно приблизился к Николаю, в том числе и Вику, которая любезничала с ним, подошел мальчик, которому не хватило место от ротозеев.
        - Я знаю барыгу, которому можно их загнать, — взявши вещичку, чтобы рассмотреть по – лучше, пользуясь взрослым жаргоном тут же предложил новому хозяину часов Петя, который был на три года старше Николая, и уже с более  воровским опытом.
         Все смотрели за реакцией Николая на сказанное  старшим  другом, так как понимали, зная его щедрость к ним, что с вырученных денег в беседку будут куплены вкусные пирожные с хорошими сигаретами.
         - Я, когда их стянул, сразу же решил оставить себе, — твердо заявил Николай, забирая часы у Пети. – Деньги на сигареты, которые вы ожидали я вам и так организую, только завтра. Мне должны вернуть долг, — тут же добавил он, не ожидая, когда на него обидятся за пустую зарисовку.
         - Договорились, — тут же взбодрился от услышанного Петя.
         - Смотри красавчик, только не приди с ними на пляж, а то мало ли. Опыта мало, придешь как Генка Длинный в том году. Радио уворовал и пришел с ним со своей Лизочкой туда же, рассчитывая, что семья потерпевших приезжая. Но она, то оказалась местная, только приезжала покупаться к тетке на район, - с подстегиванием сказала Вика, дав повод всем рассмеяться.
         Ребята начали расходиться на свои насиженные места.
         - Я хотел у вас спросить совета, как мне их невинно домой занести, — не дав расслабиться присутствующим, тут же спросил Николай.
         Все остались сидеть на своих местах, задумавшись над непростым вопросом, зная Николая отца, что шансов практически нет быть не попаленным, кроме Вити  который так же был только уже на четыре года старше, вернувшегося к младшему другу и протянувши руку сказал:
        - А ну дай гляну.
       При первом подходе Витя, сильно не вникая, просто наблюдал за происходящим. В возникшем вопросе, он для себя принимает решение помочь, последнее время присматриваясь к самому Николаю, рассматривая в нем будущего подельника.  Когда Блин брался за дело, такое прозвище было у Вити, то остальные, побаиваясь, старались уже не путаться у него под ногами. Он был сыном дяди Гришы, подростком, который буквально через пару лет станет корешем в малолетнем криминальном мире их района с Николаем. Именно Блин выведет на нужный старт в воровском мире как казалось тогда ещё младшему другу.
         Николай с гордостью протянул часы Блину, понимая, что если тот берется за дело, то должно получиться.
         Блин взяв часы, жадным взглядом впился в них, дав понять наблюдающим, что у него уже есть идея, только ей надо зацепка, которую он и искал. Позже он, признается Николаю, что им показалось и никакой идеи заранее у него не было.
        - Вот смотри малыш. Здесь на стекле только с внутренней стороны есть капельки конденсата. Это видать плохо поджато само стекло, — постарался обратить внимание Блин Николая, поднимая часы ближе к лицу собеседника.
        - Да, я вижу, — схватившись глазами за наблюдением Блина, сказал Николай, тут же удивляясь, что сам не придал значение действительно выступившим капелькам по краю стекла, начиная понимать, что положительный результат воровства затмил ему глаза на тот же самый конденсат.
         - Я бы на твоем месте, вымазал ремешок в пыль и сказал родителям, что нашел часы в песке,  буцкая его ногой, прогуливаясь по пляжу. А если отец не поверит, то покажешь  ему конденсат, который может и даст ему уверенность в услышанном от тебя. Ну а если спросит: «Откуда там конденсат?» Скажешь от горячего песка, в котором часы пролежали. Ну как то так, — на полном серьезе дал расклад на всякий поворот событий Блин.
        - Все будет хорошо малыш, — сказала Вика, вернувшись к Николаю, тут же повесившись к нему на шею с поцелуями с расчетами, что он ей первой завтра предложит пачку хороших сигарет.
         С часами у Николая тогда схитрить получится. Он их сразу не покажет дома, а дождется момента когда отец будет выпевший и с хорошим настроением. Николай вспомнит как от волнения сам расскажет отцу про  горячий песок от которого конденсат на, что тот погладит его по голове и тут же скажет  матери, которая сразу поймет, но промолчит об настоящей истории часов, что у них растет профессор. Противоречить отцу у них дома никто не имел право.
          Все, кого Николай вспомнил из этой истории, уже не были живыми. Грех сделал порученное ему дело. Та же самая Вика умерла ещё молодой на туберкулезной зоне. Наркотики ей так и не дали жить полноценной жизнью как девушке. Все попытки Николая её спасти от пропасти, все были напрасны. Пока он был на свободе ей удавалось из-за жесткого контроля его, когда никогда подзавязать. Предложить кому-нибудь с города Вике уколоться, это равно сильно иметь в неприятелях Сезю. Он, её любил как старшую сестру, но не больше. Все её чуть ли не с самого детства  попытки приблизиться к нему ближе чем сестра, все были напрасны. В одном откровенном разговоре Вика, признается ему, что из-за напрасных её стараний полюбить его себя,  на зло ему и судьбе станет употреблять наркотик. Она, приезжала к нему на спецшколу, много раз делала ему передачи в места лишения свободы с запрещенкой, самостоятельно договариваясь об этом. Одним словом, была сестрой. Только его закрывали, Вика уходила в закол, что тянуло за собой воровство, дружбу с непонятными личностями, так же срока.
          При воспоминании, именно дальнейших судеб близких друзей, которые в тот вечер с первым воровством самого младшего из них, находились в беседке, у Николая при всей его силе внутреннего человека все сжалось внутри от бессилия. Из – за отсутствия возможности вернуть хотя бы одну прожитую секунду жизни назад, чтобы прожить её по-другому, только уже в новом Николае, он не смог, чтобы всё-таки не заплакать.


Вечер

      - Сын!  Хорош впадать в уныние, смотрю целый день, то и делаешь, что плачешь, слюни распускать, сороковник, то уже на носу. Пятница уже на исходе, а я тебе до сих пор не познакомил со своей дочкой.— сказал зашедший в кухню Юрий Борисович, тут же открыв холодильник, чтобы достать из него прозрачный пакет с заварными пирожными.
      Через открытую дверцу холодильника, Николай заметил, предостаточное количество продуктов, позволяюших ему догадаться, что отец действительно завязал с алкоголем. Он, всё ещё не мог этому поверить окончательно, так как грамм сомнения, но присутствовал.
      Отцовская резкое замечание, в секунду вывело Николая с воспоминаний, тут же даря ему улыбку.
      - Эх, батя, батя. Ты, как всегда прав, — ответил Николай отцу, вставши с маминой табуретки, тут же сделавши боковое объятие старика.
      - Здесь пять пирожных. Видишь? Нас приехало четыре человека. Почему здесь пять, а нас четыре? – спросил Юрий Борисович у сына, понимая, что погрузившись в воспоминания, Николай закрыв за собой дверь войдя в кухню, прозевал всё  произошедшее в квартире.
      - А кто тебя знает. Ты, как всегда, себе на уме? - не став отпускать улыбку со своего лица, на вопрос ответил вопросом сын.
      - Эх, ты. А говоришь смотрящий. Дочка в гости должна была прийти, — тепло подколов, ответил Юрий Борисович. – И пришла. Поэтому я и говорю, что хорош слюни распускать и иди в комнату, знакомься с Васиной женой. И за одно пирожные отнеси, а я пока чайник поставлю и тоже приду к вам, — тут же добавил он, передавая пакет, взятый в холодильнике сыну.
      Николай, понял, что пока он уединился от всех, к ним присоединилась Ира. Он, послушал отца и взяв пирожные пошел в комнату, оставив старика на кухне с заботой вскипятить чайник для чаепития.
      - Ну где тут моя названая сестрёнка? – задал Николай наперед громко вопрос, переступив порог кухни зайдя в коридор, с расчетом, что его услышат находящиеся в комнате – зала, в которой он не заметил перемен  с момента его осуждения, когда зашел в неё пройдя коридор.
      Опытный воровской взгляд Николая сразу увидел, что всё находилось в комнате на своих местах, как восемь лет назад. Пару кресел, стоявших одно возле дивана, другое возле мебельной стенки, на которую в свое время подарил Переверзеву – старшему как производственному передовику талон порт, давая право купить её в не очереди, прямо с самой фабрики без магазинных накруток. Старенький телевизор, стоявший на журнальном столике возле большого стола, который накрыв красивой клеенкой выставили в данной ситуации на середину комнаты для чаепития, ну и конечно горшечные цветы, стоявшие на подоконнике, за которыми раньше ухаживала Галина Сергеевна, теперь доставшиеся по наследству Юрий Борисовичу. Единственное Николай заметил, что ковер остался висеть только на стенке, а лежащего на полу который в детстве его заставляли носить на улицу вытрушивать не было. Не заметить его отсутствия в комнате Николай не мог, так как именно благодаря  чистоте ковра, частенько переносилось гуляние мальчика на улице. Из-за отсутствия ярко запомнившейся вещи с детства, у сына сразу же мелькнула мысль о тяжести ковра и выносить его для выбивания отцу было уже не под силу.
      Через пару секунд, он уже был в комнате и тут же увидел Иру, о которой был много наслышан. Она, выставляя чашки с серванта для чая, увидев зашедшего Николая, тут же сделала остановку, как своих действий, так и своего взгляда на нём. Красота простоты её как наружной, так и внутренней, которую сразу увидел в ней Николай, тут же спряталась за смущение с маленьким оттенком боязни, и по этому зашедшему в комнату ничего не оставалось сделать, как подойти, положив пирожные на столе возле выставленных уже чашек,  протянуть руку для приветствия, после чего тут же обнять боковым аккуратным прижатием Иру повернувши как себя, так и её к находившимся в комнате и спросить у неё же:
       - Ну, рассказывай мой дорогой sister, кто тебя тут обежал, пока я находился у Бога на уроках о правильном отношении к жизни?
       Своим непредвиденным никому поступком, тем более не знавшей, что ожидать видевшей Сезю (по старой, глубоко – укоренившейся привычке, так его называл Василий при жене) только на фотографии Ирине, Николай подарил улыбку.
       - Ну вот и всё. Недолго музыка играла.  Начинаются разборки, — тут же для продления всем понравившейся эмоции добавил своё шуточное умозаключение Василий, давая повод с улыбки  перейти на смех.
       - А ну поставь ребёнка на место. Кто дал право тебе за буи заплывать, или ты забыл кто тут смотряга ? -  подарил заливающий смех Юрий Борисович присутствующим своим шуточным вопросом, появившись на пороге комнаты придя на смех донёсшийся к нему на кухню.
       - Да. Да. Да. С батей сейчас тюльку не загонишь. Недавно Ире сказал, что ради её безопасности готов пойти записаться на бокс, если я ему не захочу преподать пару уроков по боксу, — уже через затяжной смех, сказал Василий, добавляя в шутку чуть тюремного лексикона, продолжавшему аккуратно держать за плечи его жену Николаю.
       Обнародованное Василием желание, сказанное в своё время Юрий Борисовичем в шутку, засмущало  Переверзева – старшего и он опустил глаза.
       Ира, увидев это, тут же сказала, подбодрив старика:
       - Юрий Борисович! Дружа с вами, я ощущаю надежно - опорную  стену. Спасибо вам большое, что вы у меня есть. Вам спасибо и Богу.
       - Что есть, то есть, — тут же добавил Василий, пытаясь, как - то заштриховать свою шутку.
       Начавший снятие напряженности у гости, Переверзев - младший убедившись, благодаря её смеху о всеми, что Ирина расслабилась относительно его присутствия, отпустив её при развороте к себе заявил смотря ей в глаза:
       - Я обещаю, дальше будет только мир.
       - А то! – ответила Ира, чуть добавив сарказма, затянув небольшую улыбку на сторону, дав понять Николаю, что она в себе, все - таки оставила переживания за своего мужа Василия, который дождался освобождения своего друга.
       Увидев в ней, одновременно с переживаниями желание дойти до конца в выбранном пути не зависимо, что будет происходить, Николай на правах старшего приблизил свое лицо к собеседнице, вцепившись в её взгляд своим пронзенным, не дав ей ни малейшего шанса засомневаться в сказанном, повторился:
       - Вот услышь меня. Я тебе обещаю, дальше будет только мир.
       Ира, ощутив от его взгляда силу непонятного чего – то для себя, в тот же момент понимая, что это Николая внутреннее, о чем она много раз слышала от характеризующих его с разных сторон, догадалась о замене злого стального стержня в этом человеке, который смог оставить следы только на лице, на сердечное море любви, готовое делиться своими ресурсами с первым попавшимся.
       - Я услышала, - уже кратко, но с кротостью , что понравилось Николаю, искренно ответила Ира.
       Он не смог промолчать ей в ответ и ободрил:
       - Вот и умничка.
       Во время небольшого диалога между Николаем и Ирой, вокруг воцарилась тишина. Уже при первом обещании Переверзева - младшего, у всех куда-то делся смех, понимая, что при поднятой теме, его время прошло. Даже в шутку вызвавшийся смотрящим Юрий Борисович, зная сына своего намного больше чем кто-либо, затаил дыхания, ожидая сделанный вывод Иры от услышанного. И дождавшись как его, так и заключения сына сразу же возвращая всем улыбку, думая уже о затеянном им на кухонной плите, сказал, обращая всех внимание на себя:
        - А я тебе, о чём? Конечно умничка. Лучше дочки мне не найти.
       Тут же, при уходе Юрий Борисовича на кухню за чайником после своего высказывания, Василий ему в спину сделал поправку:
       - Подожди батя. Скоро Бог тебе подарит ещё дочку в лице жены Николая.
       Услышанное остановило Юрий Борисовича, заставив вернуться на порог комнаты и заявить сидящему на диване с хорошим настроением Васе:
       - Вот тогда дружище, хочешь не хочешь тебе придется научить меня пару ударам в боксе. Надеюсь в этом виде спорте святые удары есть. Буду защищать своих девочек. Вам, то уже драться нельзя.
       Все опять начали смеяться.
       - Нет батя. Оставь идею бить людей. Написано в Библии, что Бог есть любовь. Разве, что твой гнев самостоятельно без Божьей поддержки проявит желание, высказать свое мнение. Самая лучшая защита для наших семей — это молитва. Хочешь ты, не хочешь, но это именно так. Так что добро пожаловать в нашу большую христианскую семью, — сказал уже на серьезе Василий.
       Юрий Борисович, выслушав размышления друга сына ничего не ответив, дав понять окружающим, что зацеплено у него за живое, ушел на кухню.
       - Ира ты, наверное, голодная? – тут же спросил Николай у гости, продолжившей доставать теперь уже тарелки из серванта под пирожные. – Дедушка смотряга смотрягой, а предложить дочке, что-нибудь по съестней, чем сладости не сообразил. Нам то хорошо, нас на корабле накормили, — тут же он добавил.
       - Брат! Угости нас, пожалуйста, своей фирменной жаренной картошкой. Пусть присутствующие узнают, какие таланты могла скрывать в своё время колючая проволока, — обратился тут же Вася к Юре.
       - Легко, — ответил Юра. – Сколько ножей в доме? – тут же спросил он, не сразу сообразив, что заданный им вопрос, был точно не по адресу.
       - А ну, сейчас глянем детскую заначку, — произнес Николай, обрадовавшись, выразивши это улыбкой, что есть возможность ему поучаствовать в том, где он был уверен.
       Переверзев – младший отойдя от Иры, подошел к углу комнаты, в котором стояло кресло дополняющее мебельную стенку, и тут же переставив его в сторону, присел. Николай, аккуратно взяв плинтус, натянул его на себя и в образовавшуюся щель между ним и стенкой просунул пальцы. Нащупав искомое, он сказал:
      - Есть.
      Все присутствовавшие в комнате, понимая, что Николаем затеяно интересное, оставив свои места обступили его за спиной, в ожидании обнародовании находки. На, что он добавил, заметив ожидающих, вытянув из выемки за плинтусом, которую заметно только при наклоне, аккуратный маленько – продольный, бархатный плотно скрученный сверток:
      - Одному нож есть.
      Все удивились сказанному, кроме Васи.
      - Начинается, — сказал он.
      - Что само интересно все обыски пережил, — сказал Николай, разворачивая и показывая красоту внутри находящейся в бархатной черной ткани.
      - Я думаю, такой аккуратненький в стене выдолбленный тайничок. Чего бы не спрятаться, — подметил тут же Вася.
      - Эту финку ещё покойный Клен делал, — заявил Николай, дав предмет на общий обзор, вспоминая второй раз часы, которые ему пришли на память считанные минуты назад, когда он принес их в беседку.
      - А я то думаю, чью работу ножичек мне напоминает. Точно – это дядя Егор, он же Клён, — подметил Василий первый взяв финку для просмотра, после чего, тут же передал её Ире.
      - Ничего себе, острота, — заявила шёпотом Ира, удивляясь увиденному, дотрагиваясь подушечкой своего большого пальца к острию лезвия, понимая, что от пореза её спасло только нежное прикосновение к нему.
      - Что – то не нравится мне ваша тишина, — заявил Юрий Борисович, остановившись на пороге комнаты, принеся с кухни закипевший чайник.
      Стоявшие кругом друзья перевели свое внимание на Переверзева – старшего. Николай, понимая, что отец за эти годы так и не понял, что за плинтусом все время хранилась финка, быстрым движением вернул кресло на место и не придавая этому особого значения, на любопытство отца, постарался увести его внимание своим предложением:
       - Мы решили тебя и Иру угостить жаренной картошкой, вкус которой брат Юра оттачивал в местах лишения свободы гарантирует.
       - Но! - тут же возразил Юрий Борисович.
       Ира, поняв, что ей надо выручать братьев, вернув быстро нож Василию по ходу движения завернув его назад в бархат, начала производить действия которыми не дала возможность развиться возражению. Чтобы приостановить хозяина квартиры в высказывании, Ира подошла к нему, взяв заботливо чайник из его руки, тут же поставив емкость с закипевшей водой на стол, и вернувшись к Юрий Борисовичу, аккуратненько взяв под руку старика, положив свой подбородок к нему на плечо, так как была с ним почти одинакового роста, спросила:
       - Юрий Борисович, можно, чтобы Юра нажарил всем нам картошки?
       - Ты думаешь ему можно доверить? – тут же прозвучал вопрос от Юрия Борисовича с улыбкой.
       - Как, по мне, то один шанс надо дать парню. Тем более, я так поняла, это будет вкус легендарной жареной картошки криминального мира нашего региона, - продолжая шуточную волну, ответила Ира.
       - Хорошо дочка. Как скажешь. Дать шанс, значит дадим шанс. Думаю, в холодильнике что-нибудь подберем к жаренной картошке. Я больше за это переживаю. За их стряпню, можно не переживать. Время предостаточно во время заключения оттачивать мастерство.
       - Вот и хорошо батя. Покажи, пожалуйста, Ире с Юрой, где картошка.  Пусть они  займутся приготовлением, а мы пока пообщаемся втроём, — вместо Иры ответил старику Вася, отдавая  нож супруге, передача которого в очередной раз была незамеченной хозяином  квартиры.
        Юрий Борисович, услышав уже не шуточный тон Василия, решил так же оставить шутить, подчинившись другу сына. Он, открыв балкон, взяв с него сумку с картошкой передал её Юре, при этом добавил, что ножи в столе.
       - У меня есть, — твердо заявила Ира, направившись к выходу из комнаты за Юрой, демонстрируя Юрий Борисовичу финку, вытянутую из маленького тайника за плинтусом.
       - Начинается, — заявил Переверзев – старший, тут же взяв на осмотр необычно – красивый предмет из руки Иры, когда она его подняла для показа.
       Когда Ира услышала второй раз в сторону финки «начинается», то поняла, что в связи с освобождением Николая, окружающие его близкие люди боялись какого – то «начала». Жизненный опыт от семейной жизни с Василием дал знание ей, что пороки, оставшиеся в людях посвятившую первую половину своей жизни криминальному миру, всегда требуют работы над собой в первую очередь молитвенной, как самого виновника, так и близких людей, так как постоянно страшная греховная природа бывшего осужденного всегда стремится заявить о себе, выпячивая свои контуры на показ, через те или иные поступки.  Ира, четко усвоила для себя в тот вечер, что свой молитвенный труд ей надо усиливать, относительно дружбы её супруга Васи с Николаем.
       Увидев переживание в Ириных глазах, Николай принял решение подхватить ситуацию, чтобы скрасить её драматичность. Он не дав рассмотреть толком финку, взяв её у отца, вернул тут же Васиной жене, при этом сказав:
       - Ты не ошибся, это работа твоего друга дяди Егора. Осталась нам с тобой на память о нём.
       - Сын, — сказал твердо Юрий Борисовича, всматриваясь пронзенным взглядом в глаза Николая, — Смотри, ты обещал, — добавил он, через пару секунд молчания, давая понять всем находящимся в комнате, что ему все равно кто изготовил нож, так как больше переживает за злое будущее, которое может подарить этот маленький предмет.
      - Вот поэтому, этот нож и отправляется теперь в кухонный набор, для чистки овощей и фруктов, — заявил Николай, пытаясь смягчить отцовский накрут. - И вообще правильно в целях безопасности от пореза, чтобы ей чистил картошку Юра, ну а Ире дочке своей, я надеюсь ты найдешь инструмент, - продолжил он.
       Юрий Борисович тут же принимает решение, о котором заявляет вслух, во второй раз забирая нож у Иры:
       - Пока им в этом доме никто пользоваться не будет.
       Ира, понимая важность разговора отца с сыном, не предпринимала никакого сопротивления во время перехода ножа из рук в руки.
       Чтобы окончательно всех вывести с серьезной ноты в беседе, Ира при выходе из комнаты, обратилась к Юрий Борисовичу из уважения к нему с утверждением, дав ему почувствовать ответственность его перед ней, как перед названной дочкой:
       - Надеюсь, тут наши пирожные никто не тронет.
       - Попробуй тут, тронь. Ты же видишь нож у него какой? Сам Клен делал, — сказал Вася, даря уже всем смех.
       Услышав положительный результат своей надежды, Ира последовала на кухню, за сразу ушедшим Юрой, взявшего у Юрия Борисовича сумку с картошкой.
       - Ножи возьмите в столе. Их там предостаточно, - сказал хозяин квартиры уходящей гостье.
       - Какие на завтра планы? – спросил возвращаясь на свое место на диване Вася, у присевшего напротив Николая,  на потревоженное чуть раньше кресло.
        Юрий Борисовичу, ничего не оставалось делать, как положить нож на одну из полок серванта и оттуда начать доставать под жареную картошку тарелки из сервизного красивого набора, подаренного им супруге Галине Сергеевне на её шестидесятилетние.  Поставив посуду на стол, он принимает решение сполоснуть её с той, что Ира уже достала под пирожные от пыли. Он успевает об этом заявить друзьям, оставшимся в комнате, сразу после Васиного вопроса, не дождавшись ответа от сына, взяв первую партию чашек с намерением уйти делать намеченное:
       - Пойду сполосну. Гляну за одно, что-нибудь к картошке в холодильнике.
       - Сходи, сходи батя, душа твоя заботливая. Если посчитаешь, чего-то будет не хватать, скажите мне, пожалуйста. Схожу, докуплю, тут же отреагировал Василий на решение старика.
        - Точно никуда иди не надо будет. Лучше пообщайтесь. Это получается за целый день, вы так и не общались тет на тет? Тоже мне кореша называются, — ответил Юрий Борисович на предложение Васи вопросом, тут же добавив свою мысль насчет дружбы друзей.
       - Вот тут ты прав, батя. Как всегда, в точку, — сказал в спину уходящем из комнаты Преверзеву – старшему Василий.
       Николай с Василием остались вдвоем в комнате.
       - Завтра если Бог позволит, хочу предложить старику съездить на дачу к дяде Грише, с расчетом пригласить их в воскресенье в церковь. Да и сам чуток хотел бы на даче уединиться, чтобы помолиться в благодарности Богу, за чудные Его дела, ко мне, — вернулся своим ответом к вопросу друга Николай.
       - Ты прав. Надо ковать пока горячо. Не думаю, что заява их перед всей бригадой в токарке  была пустышкой, — поддержал Василий решение друга. – Лукавый будет расшатывать их за субботу, — тут же поделившись своими знаниями.
      - Спасибо тебе брат, за внимание ко мне. Береги Иру, как брата прошу. Ты же видишь, она блаженная. Через кого ещё Бог будет беречь блаженных, как не через нас. Рад сердечно, что именно она твоя помощница по дороге в Царство. Спасибо тебе ещё раз за сегодняшний день. Сколько радости было в нём, мной незаслуженной. Милость Божья. И как по мне самое главное, что я ни разу не вспомнил, кто мне должен на свободе. Вот в чем сила брат, в свободе, сила брат, — сказал Николай своему другу в лицо, после чего подошел к нему, протянул руку и дождавшись взаимность в действии, обнял его, крепким братским объятием.
      Прозвучал звонок во входную дверь, на который сразу отреагировал Юрий Борисович, пройдя с кухни в коридор, для открытия её.
      - Проходи, проходи гражданин начальник, — послышалось приглашение отца Николая из-за чуть приоткрытой двери, которую он же и прикрыл, когда оставлял друзей наедине в комнате.
       - Юрий Борисович! Николай дома? – услышали Николай с Василием в комнате знакомый голос участкового, который не спешил воспользоваться приглашением хозяина квартиры.
       Друзья, тут же поспешили выйти в коридор.
       - Начинается! – сказал Николай, вечерне - дежурную фразу, которая дала повод всем, подтянувшимся посмотреть кто пришел в гости зайтись смехом.
       Смеялись, все кроме участкового, который не понимал, что ему делать в сложившейся ситуации. Его выручила Ира, которая была с ним лично знакома благодаря прошлой жизни мужа. Именно она, как всегда, увидела недоумение в человеке и вышла ему навстречу:
       - Иван Федорович! Мир Вам! Проходите, пожалуйста, — с дружеской теплой улыбкой Ира пригласила гостя пройти.
       - Спасибо. Не откажусь. За одно потолкуем, — ответил уже пожилой участковый, дорабатывающий последний год, решивши буквально недавно уйти на пенсию.
       - Проходите, проходите Иван Федорович, — уже протягивая руку на приветствие сказал Николай, — Заодно и потолкуем, — продублировал он тут же в словах гостя, успокаивая в себе смех.
       - А мы то думаем, кого это нам на не хватало бы за жаренной картошкой. Раздевайтесь, чтобы присоединиться, — уже дополняя своё внимание к участковому отметила вслух Ира, брав у откликнувшегося гостя на приглашение легкий служебный китель. - Вам как раз хватит время пообщаться, пока ужин будет готов, — тут же добавила она, давая всем ясность, что процесс приготовления уже начат.
       - Так точно.  Участкового Иван Федоровича Кружкина, вам и не хватало за жаренной картошкой, — поддерживая местное настроение ответил Ире гость, отдав ей верхнюю форму тут же направившись в комнату, вход в которую освободил Николай, отойдя в сторону после пожатия руки.
       Участковый знал, что  Ира стала для семьи Переверзевых как дочка и её свободное поведение в их квартире его не удивляло, а даже наоборот она ему давала луч света среди тех личностей к которым ему необходимо было этим вечером наведаться по долгу службы. Зайдя по приглашению в комнату, увидев за спиной Николая его друга Шкурова  Василия, —  который в реальности переменил свой образ жизни, Федорович Иван окончательно успокоился поняв, что в сегодняшний вечер у него пройдет без конфликтов и ни чуть не пожалел, что принял приглашение поужинать с теми, которые в свое время давали ему возможность проводить много бессонных ночей.
       - И так, Николай Юрьевич Переверзев! Я слышал, что вы решили завязать с прошлым, — сказал участковый усевшись в кресло стоявшее в углу, пронзено вцепившись своим взглядом в глаза Николая, севшего напротив на диван.
       - Да, — коротко ответил Николай, пользуясь библейским советом.
       - Вот это я хотел лично услышать, — сказал участковый, переводя взгляд на Переверзева – старшего стоявшего в дверях комнаты.
       - Я же тебе сказал, что он завязал. А ты, что тут устроил или сериалов про правоохранительные органы насмотрелся?, – сказал и одновременно спрашивая Юрий Борисович на взгляд Иван Федоровича.
       - Не бурчи старый, — ответил на замечание участковый хозяину квартиры. – Должен же я на пенсию пойти со спокойной душой, в надежде, что район будет спать спокойно, – тут же ухмыляясь добавил он, понимая, что лишнее наговорил, так как основное  спокойствие на районе и было благодаря такому смотрящему как Николай.
       - Ты хоть сам слышал, что сказал? – схватившись за ошибку, спросил тут же его хозяин квартиры.
       Иван Федорович опустил взгляд. Но, понимая, что ему надо продолжать говорить, так как перед ним была не Ира которая все покрывала своей смиренной любовью, а Переверзев – старший, которые  делает  все фрезерные работы нужные в быту  для начальства райотдела, он тут же решил замазать сбитый острый им угол в отношениях, добавив к своей надежде о спокойном сне на пенсии:
       - Ну, что ты заладил и в самом деле? Пришел в гости как к людям, обходя повестки, и ты тут цепляешься за слова, — подняв глаза обратился участковый к хозяину квартиры. 
       -  К людям в гости по форме не ходят. Надеюсь ты, хоть на пенсии повесишь её шкаф, — не отпуская строгость сказал Юрий Борисович.
       - Обещаю, не буду, — ответил Иван Федорович уже боясь, наговорить опять чего нибудь лишнего.
        - Действительно батя, чего ты заладил свою Переверзевскую  пластинку. Тоже мне адвокат нашелся. Пригласили человека в гости, так давай будем достойными хозяевами крова. А нет, так приглашу завтра Иван Федоровича с нами завтра на дачу к дяде Грише, чтобы уже забыть прошлое, раз и навсегда, — вмешался в горячую непростую беседу отца с участковым Николай.
      - А мы, что завтра едем  к Шапке на дачу? – тут же спросил отец у сына.
      - Вот видишь!  Ты из-за своего скверного характера, чуть не прозевал самого главного, — ответил Николай.
       - Все молчу. И правда, поехали завтра Федорович с нами на  дачу к Гришке.  Прости тыменя старого. Порыбачим, сварим уху, пообщаемся. Праздник у меня. Сын домой вернулся. Ты же знаешь, мы не пьем, а значит интересно будет, — переменивши свое настроение к присутствующему участковому обратился хозяин дома к Иван Федорову.
       - Спасибо, попробуй тут отказать. Договорились. Единственное поедете  с утра сами, а я к вам присоединюсь. Внучке обещал в зоопарк сходить, а это значит после обеда я у вас, - сказал утвердительно участковый. – Надеюсь дача на старом месте? – тут же спросил он.
        - Да. Надеюсь вы запомнили её местонахождение, — сказал улыбаясь Николай.
       - Попробуй не запомнить после такой перестрелки, что устроил мне с операми твой дружок Блин, — ответил Иван Федорович.
       - Бери и внучку с собой. Уверен Грише будет, что ей интересное показать. Он, там я слышал с его слов, карася китайского запустил в пруд, — тут же развивая предыдущий сюжет о завтрашних событиях, предложил Юрий Борисович участковому, уводя тему о перестрелке в сторону, от и так оставшейся под вечерними впечатлениями Иры, подчеркивая, что они на самом деле с Иваном Федоровичем старые приятели и первичные неприятные фразы были в знак того, что они долго не виделись и соскучились друг за другом. Дружеский колорит портовского района позволял служебные обязанности рано или поздно по ходу переводить в дружеские, не зависимо от ситуации.
       - Договорились. Приеду с ней. А форму свою тебе подарю, чтобы ты не бубнил, вот подожди ещё чуть-чуть осталось до отставки, — объявил своё желанием Иван Федорович.
       - Всем мыть руки! – пригласила  Ира своим мягким приятным голосом, придя из кухни остановившись в дверном проходе комнаты, который весь вечер кого – то да принимал, даруя надежду, что остаток вечера пройдет без повышенных тонов и в дружеской обстановке.
      Так и получилось. Общение протекало за ужином наполненное воспоминаниями сопровождающими если не улыбкой, то смехом. Вспоминали прошлые подвиги участкового связанных с воспитательными работами по особо опасных преступниках Сези и Седого.
      За чаепитием в знак неповторимой дружбы Юрий Борисовича к Иван Федоровичу, он поделился с ним своим пирожным, добавив при этом в шутку, что отрывает его от сердца, так как после того как завязал пить, пирожные у него в жизни заняли место алкоголя, то есть одно из главных.

   
На даче

      По итогам вечернего телефонного разговора Переверзева Юрий Борисовича, со своим другой Шапкой Григорий Кузьмичом, машина хозяина дачи к восьми утра была под подъездом, в котором возобновил своё проживание, бывший заключенный Николай.
      Неожиданное решение Переверзева – младшего относительно поездки на дачу даровало старикам чудесное утреннее настроение, что передалось так же и самому Николаю.
      На протяжении всего пути, в машине среди находящихся в ней, слышались только шутки между собой или благословения, которыми Николай отвечал своим старым друзьям по телефону, наконец – то дождавшимся его освобождения и напрашивающихся на встречу. Переверзев - младший свидетельствовал по телефону о Божьей любви, тут же благословляя предлагал встретиться друзьям в церкви в ближайшее воскресенье, называя адрес. Николай был уверен в своих диалогах по телефону, зная, что лучшего друга из прошлой жизни он уже видел и даже с ним провел полностью ушедший день. Это был Василий Шкуров. Остальных своих приятелей ему больше хотелось видеть на церковной скамье, чем на скамье подсудимых и поэтому он с дерзновением рушил их планы с надеждой встретиться им где-нибудь  в месте, которое обычные люди из-за переживания попасть в неприятности обходили стороной.
      По приезду на дачу, все заметят, что звонки приятелей Николая куда - то денутся. Отец с Григорий Кузьмичом после пару часов молчания телефона  от приезда, будут шутить над ним о вмешательстве Бога в мобильную связь,  для возможности Николаю слиться в гармонии в единое с местами, которые дарили море воспоминаний, начиная с детства.
      В своё время Юрий Борисович отказался от земельного участка, которые раздавал порт своим работникам. Настоящая дружба с Григорий Кузьмичом позволила им сразу договориться о взятии одного участка на двоих. Имея хороший доход от своей работы у них вопрос не стоял о посадке картошки или лука как это было принято у людей, стремившихся приобрести от предприятия клочок земли. Им больше интересней было встретиться, чтобы отдохнуть с распитием алкоголя и порыбачить.
      Выросшему в своё время подростку Блину, сыну Григорий Кузьмичу ничего не стоило сделать слепок от ключей дачи и приглашать в будние дни своих приятелей, в том числе и Николая, для своего рода малолетних воровских сходок. Отец подозревал об этих мероприятиях, но посоветовавшись с Юрий Борисовичем решил не запрещать с расчетом, что им на даче постоянно преследуемым властями собираться будет безопасней. Именно после спецшколы Николай уже будет являться на дачу с расчетом, чтобы порешать вопросы, возникшие в тех или иных криминальных передрягах. Когда – никогда подростки приезжали по приглашению отцов на дачу порыбачить. Хорошая ориентация тогда Николая на даче и её местности, показывала Григорий Кузьмичу, что он там бывал частенько и хозяин не ошибался в своих подозрениях.  Даже те соседи, по земельному участку которые в основном были портовики, так же нашептывали Григорий Кузьмичу, что по будним дням происходит сбор местного жулья с участием Переверзева – младшего. Все уговоры с подкупом соседей ребятам, не помогали. Уважение к работникам с токарного цеха у портовиков было сильное и непоколебимое. Обычно всё заканчивалось поруганием отцом сына Блина, но не больше.
      Такое полутайное пользование тихим местом, протекало не один год. Зная о дружбе работников порта отцов Шапки и Переверзева с начальством райотдела, участковый Кружкин с ребятами старался выяснять отношения где хочешь только не на даче.
       Однажды, когда с детских шалостей друзей Блина с Сезей  всё превратилось в громкие преступления, чаша переполнилась относительно так можно сказать тихой гавани. Опер работникам стало известно, что на дачу на сходку два раза подряд появился находящийся в розыске из другой области вор Молчун, пользующийся авторитетом как у своих, так и у местных бандитов. Сама его кличка о многом говорила. Но розыск, есть розыск. Опер работникам нетрудно было догадаться, что Молчуна прикрывают местные воры, давая возможность потрудиться непростым ремеслом в их районе. Прозвище Блин на тот момент уже набирало авторитетный оборот в поместной области. Убедившись, что хозяева дачи на работе в своём цеху выполняют заказ, поставленный начальством, опергруппа с участковым делает облаву на даче. Но с самого начала, что – то пошло не так. Началась перестрелка. Один опер работник с бандитом были подстрелены.  Представителя власти удалось спасти, представителя с противоположной стороны нет. Блину с Молчуном удастся тогда всё-таки уйти через соседние дачи, так как опер группа не учла очень многое при задержании, что подарило возможность всем присутствующим на даче скрыться, кроме дважды подстреленного участника банды. Дачу тогда чуть ли не со всеми выбитыми окнами и с пулями в стенах опечатают. Что касается преступной группировки, то их арестуют при попытке переехать в соседнюю область. Николай во время всего этого происходящего будет отбывать второй срок. Он ещё один раз встретиться с Блином на даче перед своим последним закрытием. Это их будет последняя встреча перед смертью Шапки Виктора. Видеться они будут коротко, так как на тот момент это уже будут не подростки которых разыскивал участковый, это будут особо опасные преступники, находящиеся в региональном розыске.
       Всё это воспоминание Николаю нахлынет в мрачных красках, при первых шагах в дачном небольшом одноэтажном доме, который внутри на его удивление сильно поменялся в лучшую сторону. Всё было поменяно полностью от мебели до внутренних отделочных работ. Фотография семье Шапки, стоявшая на холодильнике в коридоре, где Блин был ещё школьного возраста, находящийся возле также умершей мамы на время посещения Николаем дачи и отца, напомнила холодом о происходящем в их непростой сложной молодости.
       Оценив быстрым взглядом перемены в доме, наполнившись при этом тут же внутренним рыданием, разрывающим сердце, от бессилия что-либо сделать относительно своего уже покойного старшего друга Блина, Николай принимает решение уйти на берег моря, при уходе на которое, не держать отчет перед стариками. Они и сами понимая всю глубину происходящего не останавливали своими вопросами к его намерениям. Выступившие слёзы у вышедшего с дома Николая, дали многое понять наблюдавшим за ним старикам. Отсутствие глупых людей на даче, дало возможность провести первые минуты приехавшим в тишине, подчеркивая причастность к общей непростой истории их жизни, напрямую связанную с этим местом.
       Дачный участок дяди Гриши, как его называл Николай, был вторым от моря, что позволило Переверзеву – младшему выйдя на дорогу повернув в сторону берега, через сотню метров оказаться на местном небольшом пляже, где к его удивлению уже после купания вытиралась полотенцами пожилая пара.
       Впечатляющее предложение дедушки, которое заметил Николай, поухаживать за своей спутницей после того как он со своим телом справился быстрей, подарило Переверзеву – младшему закрепившийся на долгое время мир в сердце, появившегося после посещения дачного дома, успокаивая его в том, что жизнь продолжается.
       Воркование стариков друг над другом на утреннем пустом пляже под диктовку восходящего солнца, понравившееся Николаю, побудило осознано расположиться ему на лавочке ближе к выходу с пляжа на дорогу, уходящую вдоль дачных домов, по которой он пришел, чтобы засвидетельствовать о Божьей любви справившись с утренней поставленной задачей неповторимо - красивой паре как в поведении, так и во внешности.
       Долго важной цели ждать не пришлось. Обтерев свои тела от воды, пожилая пара накинув тут же лёгкую по сезону одежку в виде бабушкиного халата и дедушкиных шорт с футболкой, направилась к выходу в сторону Николая.
       - Доброе утро!- сказал Николай громче обычного мимо проходящим,    рассчитывая, что у него получиться завязать диалог с пожилыми  людьми, при этом, стараясь, сделать с помощью улыбки добрым своё лицо, на всю оставшуюся жизнь запечатлевшее на себе образ тюремной жизни.
       - Доброе, если не шутите! – ответила бабушка, тут же прижавшись к дедушке, малую малость насторожившись от Николая, но при этом, постаравшись, подарить встречную улыбку.
       - А как можно шутить за доброту утра, когда Божья любовь не зависимо от времени суток нерукотворно окружает нас, — сказал Николай, понимая, что ему всегда надо будет быть готовым к осторожности людей из-за его внешности.
        Он, тут же мысленно улыбнулся, не проявив это на наружности лица, вспомнив, что ещё малолетним в спецшколе решил себе наколок тюремных не делать, что усложняло в его поимке властям, и теперь вот чуть облегчило в свидетельстве о Божьей любви. Братья из бывших, приезжавшие к ним в зону проводить служение, частенько рассказывали, что зоновские телесные обозначения бывают мешают расположить полностью в начале беседы об Иисусе слушающего человека. Особенно это касается пожилых людей, так как у них большой жизненный опыт. Вот именно этот возраст и встретился Николаю в лице неповторимо - красивой пары.
      - Коля это ты? – вдруг неожиданно спросил дедушка у Николая.
      - Да. Моя душа.
      - Ты помнишь меня?  Дядя Саша с папиного цеха. Я уже просто на пенсии, и ты меня вчера не мог видеть на рабочем месте. Вечером звонил Шапка Григорий Кузьмич рассказывал, что вы с отцом купанье устроили в порту для работников. – пытался расположить к себе Николая дедушка, подходя к нему ближе, оставив стоять на месте до конца не понимающую, о происходящем бабушку.
       - Да, было дело с купанием в порту. Надеюсь дядя Гриша плохим словом не вспоминал. Что касается вас, то вот после вашего подхода ко мне начинаю понимать, что мы где - то встречались. – напрягши свою память заметил вслух Николай.
       - Конечно встречались! Ты же врезался ещё пацаном на портовском грузовике в столб перевозившего вам домой мебель, попросив у меня порулить, когда я ещё работал водителем. – заявил дядя Саша, тут же зайдясь смехом.
       - Точно! Дядя Саша! А я-то думаю кого это вы мне напоминаете. – обрадовался так можно сказать открытию Николай, поднявшись с лавочки, чтобы поприветствовать за руку и обнять старика.
       Увидев появившуюся неожиданно реакцию мужчин на встречу, бабушка подошла ближе.
       - Познакомься это моя супруга, — заявил дядя Саша освободившись из объятий Николая, повернувшись к осмелевшей своей спутнице - Людмила Михайловна! Прошу любить и жаловать, — тут же добавил он.
       - Ну конечно, теперь будем только любить, только любить. Пожилых людей только любить. Почитать и любить. Да всех надо любить. Так заповедовал Христос, — утвердительно заявил Николай, обрушив свои объятия теперь на бабушку, после того как пожал ей руку с последующим целованием в щеку.
       - Смотрю Бог действительно поменял тебя на корню, - заметил дядя Саша. – Жалко, что мамка не дождалась твоего покаяния, светлая ей память – продолжал он, давая понять Николаю, что христианские принципы ему знакомы.
       Николай, услышав про мать, сразу же ощутил в своем нутро подходящий комок эмоций. Побоявшись, что сейчас зародившаяся сердечно - внутренняя волна его просто утопит он, тут же на месте препятствуя с последних сил, взять ей вверх над собой, зная, что тарелок у дяди Гриши всегда на даче хватало всем, сколько бы не приходило со всей округи друзей, предложил старикам присоединиться к ним на обед. При этом припомнив, что дядя Саша для отца и его друга дяди Гриши всегда был уважаемый человек, тут же предложил по дороге объявиться им, зайдя на дачу к Шапке.
       Не по возрасту красивая пара его послушав, тут же, подтвердив, что так будет правильно, оставив Николая одного на утреннем дачном пляже  ушла.
       Местная пляжная территория была небольшая. По площади она, однозначно уступала городской, но в то же время, была благоустроенная не хуже. Пару раздевалок, лавочки, небольшой причал для пласредств, постоянно привозимый чистый песок, показывали, что дачники дружно присматривали за пляжем, сделав это место красивым как для купания, так и для общения. Три красивые деревянные беседки немалого размера со столами, построенные на границе песка с посаженными в своё время дубами на небольшом участке земли, отделяющего пляж от дикого побережья, подчеркивали, о дружбе между собой работников порта. Частенько, желающие своё скромное индивидуальное вечернее застолье превратить в бурное общение, собрав еды с дачно - домашнего стола приходили к беседкам, где был шанс найти таких же, как сами. Среди дачников место расположения беседок называлось «маяк», что не знавших приводило к вопросу – «почему маяк?». Ответ был прост – «Так как у работников порта, выражение «дай знать» обычно заменялось на «маякни», то человека попросившего сходить к беседкам с какой-либо дачи, чтобы узнать есть ли в них застолье, отправляли с дежурной фразой – «только не забудь прийти маякнуть», опасаясь, что посыльный увидев хорошо знакомую компанию уже месте, может забыть о первоначальной своей задаче». Так благодаря просьбе посыльному, к беседкам пристало слово «маяк».
       Оставшись сам на пляже, Николай не раздумывая подошел поближе к воде. Тут же, не раздеваясь,улегшись на песок лицом вверх, закрыв глаза, он мысленно, в молитве благодарности, слился гармонией в одно с тем, о чём если попросить его рассказать, он бы не смог. Небольшой молитвенный опыт пока ограничивал его высказывания о том, что с ним происходило в тот или иной момент общения с Творцом. Сама же  вера в то, что Бог его слышит, твердо закрепилась на Эвересте жизненных открытий, скинув с вершины все предыдущие знания, мешавшие в плотную приблизиться Николаю к Божьему Престолу.
       Николай, благодарил своего Создателя, начиная от прекрасного волшебного утра, которое позволило ему приехать с одними из самых дорогих ему людей в места, связанные с его детством, и заканчивая жестко – страшной жизнью которую ему надо было прожить, чтобы попытаться оценить бесценный подвиг Иисуса на кресте, в процессе попытки чего приходит понимание, что иллюзия мира, гонящегося за материальным, напоминало ему крысиную возню, знакомую не по наслышке из тюремной жизни. Возню, где вверх обычно брал самый голодный крысак. Возню, без вариантов заканчивающуюся глубокой тишиной с полным забытьем от страха, о достижении своих истинктных желаний, когда приходил человек.
       - А где наш мальчик? Люди добрые! Подскажите пожалуйста, кто видел нашего мальчика? Неужели опять полез на участок к тёте Рае воровать черешню? – сквозь забытее услышал Николай громко звучащие, подчеркивающие тем самым свою прикольность вопросы отца, пришедшего со своим другом Григорий Кузьмичом на пляж. – Ну сын, готов принять утренние морские ванны? – тут же добавил, подошедши Юрий Борисович к Николаю увидев, открывшие глаза сына.
        Выйдя из молитвенного состояния Николай, с первого взгляда на стариков по их внешности увидел, что они на пляж пришли целенаправленно, чтобы покупаться. Они были одеты только в плавках и полотенца были обмотаны вокруг их шеи, что дало толчок Николаю за минуту освободиться от своей одежды и присоединиться к желанию отца с его другом.
       - Правильно сделал, что направил к нам дядю Сашу, — заявил Николаю дядя Гриша. – Мы сейчас покупаемся, кое-что сделаем до обеда, и я сварю борщ. Все оставшиеся приготовления на костре лучше дяди Саши на наших дачах никто не сделает, попросим его. Заодно и пообщаемся в оставшейся половине дня.
       - Мне показалось, или так и есть, что дядя Саша знаком с духовными принципами? – тут же спросил Николай, пытаясь найти ответить на вопрос возникший при общении с ушедшей красивой парочкой стариков.
       - Тебе не показалось. Дядя Саша, действительно после того как оформил опекунство на внука с внучкой из-за смерти его дочери от наркотика, повернул свою жизнь, как он говорит сам, на сто восемьдесят градусов. Посещает православный храм, рядом находящийся с его домом. Твердо можно сказать живет жизнью храма. Водит внуков в воскресную школу. В принципе они, уже выросли и сами живут жизнью храма. - опередил с ответом Григорий Кузьмича отец Николая.
       - Я и не знал, что у него была дочь, — тут же сказал на услышанное Николай.
       - Была, была! Марина звали. Гуляли всем цехом на свадьбе. Дочка у него была из академических. Закончила педагогический университет, работала учительницей в школе. Думаю, поэтому она тебе не знакома. Долго не выходила замуж. Строгая была к себе. Всю себя посвящала работе. Детки её очень любили в школе. Учителя так же относились к ней с уважением, пока на работу к ним не поступил физрук, который расписавшись с ней и присадил её на наркотик. Выйдя замуж, переехав к нему, родила она внуков дяде Саше практически один за одним. После декрета уже когда наркотик взял свое окончательно, она в школу не вернулась. Да её уже как наркоманку там никто и не ждал. После смерти мужа не долго прожила и она, очень любила его и всё время пугала дядю Сашу своим желанием, что хочет к отцу своих детей. Лечиться от наркотиков не хотела. И к родителям возвращаться не хотела. Муж её сразу прописал у себя, тоже видать любил её. Все время уходила от детей из дома. Соседи, с которыми хочешь не хочешь дяде Саше пришлось познакомиться всё время звонили ему и жаловались, что дети плачут в квартире, а Марина ушла и давно её не видели. Когда появилась явная угроза от властей лишить её родительских прав, Дядя Саша с тётей Людой оформили опекунство над детьми на себя, забрав тут же к себе домой, что развязало окончательно руки их дочке. Однажды, украв у отца из дома кожаную куртку под предлогом проведать детей поменяв её тут же у барыг на «золотой приход» Марина ушла из жизни. – рассказал подробности уже дядя Гриша.
       - Скажите такое дело, пожалуйста. Муженька её случайно звали не Стёпа и не его это нашли с вспоротым животом на игровой площадке старого заброшенного детского садика соседнего района? – тут же спросил Николай, после услышанной трагической истории молодой семьи.
       На вопрос Николая старики переглянулись.
       - А ты откуда знаешь, ты же сидел? – тут же спросил Юрий Борисович на правах отца Николая, чуть повысив тон, при этом забыв, что сын уже не ребёнок и отчитываться на такие непростые вопросы последние двадцать лет он не практиковал. Переживания за переживания своего друга как по работе, так и по жизни взяло вверх над Юрием Борисовичем.
       - Могу одно сказать, что мне это рассказал не начальник колонии, — тут же ответил на вопрос Николай, понимая, что ответ его должен быть, но не  полностью. – Из уважения к вам скажу, что за карточный долг всегда спрашивали. Насколько я знаю, следствие не постановило причину убийства. Не думаю, что это прямо сегодня вам надо рассказывать дяде Саше испортив при этом ему настроение. Уже ничего не вернешь. Подумайте, может оно ему и не надо знать. Я бы по крайней мере не говорил, так как дойдет до детей рано или поздно. Зачем им знать, что их отца убили за карточный долг?   - добавил он, дав понять слушающим его старикам, что смерть мужа Марины была не случайной.
       - Может ты и прав, что им это знать не надо. Пойдем купаться. - сказал расстроенный согласившись с предложением сына Юрий Борисович, тут же сразу показав всем наглядный  пример, положив  свое полотенце на песок, зайдя первым воду, нырнув с головой. – Надеюсь задание которое ты нам придумал достойно настоящих мужчин, — сказав вынырнув он, за ним зашедшим, но не успевшим погрузиться в воду Григорий Кузьмичу.
       - Будет работенка, творческая. Лучше не придумаешь. Другим бы не доверил. – чуток улыбаясь ответил Григорий Кузьмич, перед нырянием, оттолкнувшись от дна в направлении горизонта.
       Николаю уже ничего не оставалось делать, как последовать примеру старших друзей и так же занырнуть, после чего ощутив прохладу утреннего неразогревшегося моря, вынырнуть, выйти на берег и взявши отцовское полотенце обтереть себя от воды.
       - Помощь ваша будет заключаться в следующем, — начал Григорий Кузьмич, когда они уже втроём стояли на берегу. – Замечено мной по приезду, что потихоньку убывает вода в искусственном ставке, бассейне, как вам удобно, так и называйте. Думаю надо перепаять стык. Как по мне, дело в нём.  Больше нет, что можно заподозрить. Клеёнка новая, водостойкая, можно сказать для ставков. С начало выловим карася, его там пока не много и вперед. Так как вы люди непьющие с меня борщ. – продолжая веселую нотку, тут же добавил друг отца смотря не реакцию приехавших с ним.
       - Больше скажу, после обеда к нам приедет участковый с внучкой. Я ему сказал, что Грише будет, что показать ребенку, имея в виду твоих карасей китайских. Извини, забыли сначала спросить твоего желания, да и ещё сегодня с утра предупредить. Вчера нагрянул вечером к нам домой, пытался напомнить о себе. Деваться было некуда. Пригласил от радости когда узнал, что у Кольки есть желание с нами на дачу съездить. – тут же сказал Юрий Борисович на услышанный план от своего друга Григорий Кузьмича.
       - Пусть приезжает. Это для Николая будет в плюс, коль решил завязать. Встреча на местах боевой славы с участковым ему точно не помешает. – уверенно отреагировал Григорий Кузьмич. – Надеюсь ты ему показал вчера, кто у тебя в доме хозяин? – тут же, продолжив, дав свободу своему любопытству.
       - Как всегда ситуацию спасла от конфликта Ира. Ангел мой, оставленный женой смотреть за моим поведением. Приходила к нам вчера так же вечером. Васька же ездил за Колькой и провел с нами целый день. Ну а Ира приходила познакомиться с Николаем, да и попала на вечернюю проверку так, можно сказать. – ответил на вопрос Юрий Борисович. – Участкового отпустили живым, накормивши жаренной картошкой, ещё с внучкой на дачу пригласили, — тут же добавил он, понимая, что любопытство у его друга Гриши окончательно не удовлетворено.
       - Уверен, по его приезду с ребенком, надо вообще забыть старые обиды, отпустив старое. Тем более, понимаю, что завтра мы идем в церковь. Не пойдем же мы в церковь с камнем за пазухой для участкового. – смотря на Николая, чуть добавив радости в выражении своего лица, сказал Григорий Кузьмич.
       Все приняв добрую шутку рассмеялись, не подозревая кроме Николая, что в ней есть глубокая истина – это умение оставлять обиды позади.
       - Я так вам скажу старики разбойники. Если в церковь завтра идти, то сегодняшний день однозначно стоит провести в мире, как и все последующие. Учитывая, что китайский карась немой и на ваше ворчание отвечать не сможет, думаю у вас получится. Тем более, я так понимаю участковый приедет после вкусного борща, желудки будут полные и ругаться никто не захочет. Так что есть шанс. Главное, чтобы было желание. – сказал Николай, выслушав небольшой диалог стариков разбойников как, он их назвал.
       - Давай так! Дашь нам задание, а сам уже пойдешь борщ варить. Знаю тогда точно не поругаемся. Два карася в одной луже это много. Мы с Николаем разберемся. Его тюремный опыт, уверен поможет избавить твой пруд от протекания. – уже начал шутить  Юрий Борисович над своим другом.
       - Договорились. Пойдем выдам инструмент. Карася то ещё поймать надо. И не просто поймать, а сохранить живым до приезда ребенка. – начал умничать Григорий Кузьмич, сделав первые шаги в сторону дома, показав всем, что прибытие на пляже подошло к завершению.
       - Вот видишь сын, мы ещё рыбок в глаза с тобой не видели, а от дяди Гриши уже инструкции посыпались. Как ты думаешь с таким человеком выносимо работать в одном цеху? – обратился в шутку Юрий Борисович, последовавши за Григорий Кузьмичом.
       - Зная вас с рождения двоих, понял, что вы два сапога пара, — так же пытаясь поддержать шуточный мотив, сказал Николай отцу, уходя с пляжа следом за ним.
       - Вот видишь, что говорит подрастающее поколение? Со стороны видней Емеля Юрьевич. - поддерживая диалог задал вопрос Григорий Юрьевич, возглавляя интереснейшую тройку, что дало ему возможность первому дойти до калитки дачи, приоткрыть её и жестом показать идущим за ним – «милости просим».
       - Не умничай. Лучше иди за паяльником, подсаком и ведром для рыбы. Я так понимаю клеёнку паять надо. – дал распоряжение Юрий Борисович.
       - Старый, старый, а соображаешь, что клеёнку паять надо, — не останавливал своё остроумие Григорий Юрьевич, не давая улыбке сойти с лица Николая.
       - А ты как думал? Конечно соображаю. И тебе бы подсказал, если бы ко мне пришел за советом, а не к Ваньке крановщику. – уже начать шутить по полной Юрий Борисович.
       - Вот скажи нам, пожалуйста, с Колей откуда ты знаешь, что мне Ванька учил, как  пруд делать? – спросил от раздирающего любопытства Григорий Юрьевич.
       - Всё ему так и расскажи. Могу одно сказать, что мне это рассказал не начальник колонии, — ответил Юрий Борисович и тут же на пару минут зашелся заразительным смехом, который дал им всем вспомнить, что они приехали на дачу отдыхать, а не спорить, тем более не выяснять отношения.
        Уже буквально через пару часов, все старания Григорий Юрьевича по оформлению пруда на дачном участке были аккуратненько расстроены. Легче всего оказалось друзьям с поставленной перед ними задачей, это было выловить десяток красивых китайских карасей. Красный цвет рыбок выдавал не зависимо на какой глубине они были в той или иной стороне пруда. Длинный подсак давал возможность, загонять рыбку, а то и несколько к одной из стен искусственного водоема для извлечения из него и временной пересадки в ведра, которые приготовил хозяин. Однозначно сложней было аккуратненько перенести всю декорацию, которой буквально неделю назад Григорий Юрьевич обложил пруд. Но и с этим справились без затруднения.  При разборе Юрий Борисович увидел чуть по-другому облаживанием декоративными камнями, что, по его мнению, будет более красиво. Он поделился об этом с Николаем. На что, тот положительно отреагировал, единственное при этом попросил поставить сначала хозяина в известность и не мотивировать своё скрывание, что дачу в свое время покупали на двоих. Отец нехотя согласился.
        Жизненный опыт отца с сыном действительно помог справиться без проблем с поставленным заданием. Им надо было только, через стационарный слив сточить воду, чтобы  перевернуть клеёнку и следы от потёков пробоины с обратной стороны, так шуточно называл Николай отверстие, открыли искомое место. Необходимое было найдено и сразу же запаяно.
        Согласовав новое оформление дизайна с Григорием Юрьевичем, после чего выложив пруд, так, что хозяин был восхищен новой идеей с вытекающим командирским разрешением  торжественно запустить карасей уже к тому времени пришедшей Людмиле Михайловне, как единственному представителю слабого пола в их обеденной компании, друзья отчитались о проделанной работе. Герои с присоединившимися к ним дяди Саши с супругой, как с чистыми руками, так и совестью, по приглашению Григорий Юрьевича приступили обедать вкусно приготовленный борщ. К удивлению Николая, на его предложения молиться, как перед поставленной задачей с прудом, так и перед обедом никто из присутствующих не возражал, даже наоборот, на просьбу молитвенно поблагодарить за обед, дядя Саша признался при всех, что очень будет благодарен Переверзеву - младшему за обращение к Богу.
         - Скажите, пожалуйста, Николай. Однозначно, извините, что отвлекаю вас от такого вкусного борща. Вы верите, что вас Бог простил? – вдруг неожиданно для всех во время обеда задала вопрос Людмила Михайловна.
         - Да. Я ощутил рождение свыше. – начал отвечать на, как ему самому показалось интересный вопрос, который его мучал буквально первые дни после покаяния, и не больше. Николай, сопоставив все факты за короткий период новой жизни в Иисусе Христе, разогнал все сомнения.
         - Если не секрет, можете рассказать об ощущениях. Уверена это недолго, но очень важно, — попросила аккуратно собеседница, взятая тут же интересом.
         - Действительно рассказывать недолго, но интересно Людмила Михайловна. Спасибо за вопрос, который как бы и мне самому даст возможность утвердиться, уже на мой взгляд в твердых убеждениях. Ну если Бог через вас допускает этот диалог, значит, где-то слабина осталась. – начал с далека отвечать Николай, по ходу приспосабливаясь одновременно  кушать вкусный борщ с первой ложки разыгравший в нём аппетит.
        - Просьба, по понятливей. Не забывать, что присутствуют люди с рабочего класса. – тут же вставил в звучавший за столом диалог Юрий Борисович, со своей уникальной улыбкой несущую добро. – Одно начало с фразой «рождение свыше» унесло меня в космос. – продолжил он, давая понять серьезность его просьбы.
        - Николай, вы не против если я, так же попробую разъяснить отцу насчет «рождения свыше». Просто пришла мысль, и что интересно сразу же после просьбы Юрий Борисовича. – неожиданно для всех в разговор попросился дядя Саша.
        - Да, конечно можно. Даже уверен, нужно. Так понимаю из беседы с отцом о вас, опыта имеете больше с ответами на духовные вопросы. - согласился Николай на предложение.
        - Дело не в опыте, дело в модели по которой хочу объяснить своим друзьям по цеху, — добавил дядя Саша, тут же переводя свой взгляд на сидевших рядом за обеденным столом Юрий Борисовича с Григорий Кузьмичом.
        Старики, на которых все обратили своё внимание, переглянулись между собой. Григорий Кузьмич, дав понять, что они не забоятся услышанное, пошутил, подарив всем улыбку:
       - Говори, говори, да только не забывай, что яйцо курицу не учит.
       - Ну насчет того, кто яйцо из нас, а кто курица, тут ещё можно поспорить достав паспорта с открытой страничкой, где годы нашего рождения. Но, а насчет «рождения свыше» скажу вам просто, понятно, чего и вызвался, – начал утвердительно дядя Саша, не дав уже повода кому-либо шутить. – Человеку необходимо родиться два раза. Один раз он рождается для земли – это наша обыденная бытовая жизнь, включая семейные заботы, работу в цеху, карьерный рост и так далее, а второй раз ему надо родиться для неба, то есть библейским языком "родиться свыше" для Царства Божьего – это путь в Иисусе Христе по Божьей воле  в церкви, познание Слова Божьего и общение с Творцом. Если первое рождение не зависит от самого человека, то второе благодаря тому, что Бог любит человека и создал его со свободной волей выбора, полностью зависит от него. Единственное надо понять, и для этого необязательно заканчивать воскресную школу, что общение допустимо с Богом только после покаяния, которое и есть зарождение жизни младенца для Царства, где Царь для человека уже не начальник участка, а Святой Творец. Покаяние  даёт очищение от грехов, отсутствие которых позволяет, входит Его творению в Святое присутствие Божье для общения с Ним. Вот и всё. Проще париной репы. – уверенно передал он свои знания, заметив, что присутствующие оставили от его размышлений кушать вкусный борщ.
       - Уверен, пареная репа попроще, — сделал вывод Юрий Борисович, опираясь на услышанное. – С другой стороны всё понятно, как светлый день, ведь действительно надо разделение в рождениях, чтобы не получилось, как у нас частенько у людей бывает, смешались в кучу кони, люди и грешное с праведным. - тут же вслух заметил он, не давая повод кому-либо засомневаться в услышанном.
       - Спасибо любимый за разъяснение. Можно мы вернемся к Николаю, вернее к его ощущениям? - продолжила настаивать Людмила Михайловна, понимая, что если сейчас не вернуться к началу разговора, то можно уйти далеко от истоков диалога.
       - Конечно. Ещё раз извините меня, пожалуйста, Николай, что напросился со своими высказываниями. – обратился дядя Саша к Переверзеву – младшему.
       Слава Богу! Для меня тоже было назидательно. – утвердительно без стеснения заявил Николай.
       - И так! – настаивала на своём Людмила Михайловна.
       - Если честно, думал, что, таким как я, нет прощение. Когда начинал думать о своих земных греховных подвигах, то понимал, что это тупик и без вариантов. Одни аборты с моей подачи чего только стоили. Все внутри ныло от безысходности. Когда мне братья на зоне говорили, что надо покаяться и всё вокруг будет по-другому, я на них смотрел и думал, что они не понимают, о чем говорят. Как по-другому, когда тупик? Столько зла и Бог простит? «Да нет»: думал я. Время шло. Братья молились. Однажды всё-таки меня коснулось, что внутренний греховная мой человечек отступил и это случилось на Рождество Христово. Много братьев было со свободы. К нам даже разрешили зайти в связи с праздником красиво поющее трио. Единственное понял для себя тогда, что меня на покаяние вывел не страх перед озером огненным, так как моя безбашенность на тот момент брала верх надо мной, а жизнь, которую для меня приготовил Иисус. Та жизнь со слов проповедующего брата, которая проходила параллельно, и грехи мои мешали с ней слиться в одно. – начал рассказывать Николай за свои ощущения, дав всем возможность окончательно забыть за борщ. – Помню я так в молитве и сказал, что нет таким прощения как я, но если возможно, то чтобы Любящий простил и открыл жизнь которую Он мне приготовил. Я уже на тот момент понимал, что она будет мне дарить подарки, благодаря которым я все время буду желать вернуться в момент их вручения. Это будет то, что нельзя будет никогда поставить на одной полке с тем что я без Творца дарил сам себе по жизни. Открыв глаза после покаяния, не мог понять сразу, что произошло. Всё вокруг выглядело по - другому до момента их закрытия, хотя всё и все оставались на месте. Вот сам взгляд мой стал каким – то, сказочно - лёгким. Как сейчас помню, тут же в молитвенную комнату в наглую ворвался, перебив для меня поздравление ответственного брата за служение в нашей зоне, Кудлатый Стёпа, и недоумевая почему я стою перед всеми, на тот момент уже я встал с колен, пригласил меня идти отмечать Рождество с братвой. И вот помню, что мой сказочно – легкий взгляд подарил мне смотря на Степу мудрый вопрос – «Зачем тебе идти с ним?». И тут же подарил ответ: «Там такого нет как здесь». За его наглость, что он ворвался как герой, прервав своим желанием речь человека, я бы его обматерил и выгнал бы с запретом вообще когда-нибудь приходить туда где собираются для молитвы, и вот тогда второе непонятное на тот момент произошло со мной, хочу заматериться и не могу. Даже в мыслях грязные слова откуда - то прорывались в мой разум, но я их там не видел. Инстинктивно мне ясно, что очередь их на выход, но их нет. И вот сейчас я начинаю понимать, что сказочно – лёгкий взгляд, это и есть пробужденный разум, который Бог подарил в момент покаяния. Слава Богу со Степой тогда разобрались мирно, угостили конфетами, чаем и пригласили на служение. Братья объяснили ему, что Рождество мы празднуем со Словом Божьим в руках, а не с бутылкой. Видя моё пристальное наблюдение, но при этом не вмешиваясь в диалог братьев с ним, Кудлатый понял, что заплыл за буи своим поведением и от безысходности соглашался с братьями, чтобы его быстрей отпустили с молитвенной комнаты. Видно мой взгляд ещё на тот момент не поменялся. Разум поменялся, а на взгляд время надо. Как в народе говорят и смех, и грех. – Николай зашёлся смехом. Дав всем слушающим так же снять своё внимание. - Позже мне братья объяснят, всё, что произошло тогда впервые в жизни, то есть ощущения на внутреннем уровне это и были признаки работы Духа Святого, который человеку дарит Бог при покаянии. – закончил Николай, вспомнил, что они за обедом и вернулся к борщу.
       Все последовали его примеру вернувшись к своим тарелкам, одновременно молча переваривая услышанное, не удерживаясь хоть из-под лобья, но краем взгляда посмотреть на Николая, убеждаясь, что автором речи был не кто-нибудь, а местный криминальный авторитет Сезя, вошедший в историю преступного мира, как человек у которого реально в жизни произошли большие перемены.
        Людмила Михайловна, узнавши Бога как своего Спасителя, старавшаяся при малейшей возможности рассказать о Нём окружающим или расспросить о Творце, вернее о проявлении Его, в жизни того или иного человека, поняла, что сейчас за обеденным столом есть возможность через свидетельства Николая утвердиться в вере самой с её мужем, и духовно просветить как Переверзева – старшего, так и Григорий Кузьмича друзей их семьи. Не упуская возможность дав всем на малое время вернуться к вкусному борщу, она задаст через пару фраз, как покажется Николаю, не менее интересный вопрос, на который он так же ответит, одновременно получая ясность для себя самого, что же с ним на самом деле произошло:
       - Извините меня, пожалуйста, Николай за любопытство, и ни где-нибудь а за обедом. Можно ещё один очень важный вопрос? Всё переживаю, что мы, вашей компании скоро надоедим, и вы нас попросите удалиться на свою дачу, не дав мне узнать самое интересное. – начала с далека Людмила Михайловна.
       - Людочка! Даже де вздумайте так думать. Сам лично схожу к вам на дачу, закрою её и одежду принесу сюда к нам. Вместе проведем интереснейший вечер, тем более сейчас ребёнок приедет со своим уникальным дедушкой. – в разговор вмешался Григорий Кузьмич, услышавши опасение Людмилы Михайловны.
       - Спасибо Григорий, вы как всегда на высоте. – тут же сделала ему встречный комплемент гостья.
       - Людмила Михайловна, я вас уверяю, сегодня на этой даче мой день, и попросив вас удалиться, хозяева потеряют и меня. А это значит, что Божья воля будет, чтобы общение плавно перенеслось к вам на дачу. - с улыбкой заявил Николай, окончательно рассеяв искренние переживания, которые он, увидел в гостье, обосновывавшую свою торопливость с вопросом, который все уже в реальности хотели услышать. -  Так, что за важное вы, хотели узнать? – тут же спросил он, у Людмилы Михайловны, не дав возможность кому-либо из присутствующих затянуть время своими успокаивающими речами.
        - Пользуясь возможностью хочу у вас Николай, поинтересоваться вопросом, который не упускаю случай задавать Божьим детям, — начала интригующе Людмила Михайловна.
        - Пожалуйста, пожалуйста, — приглашал Николай, гостью к дальнейшему диалогу.
        - Как вы читаете Библию? Хотя правильней, наверное, спросить, чтобы было более понятливей: «По какой схеме вы ее читаете?» Слушая ваши свидетельства понимаю, что Слово Божье у вас на одном из первых мест в жизни. – попыталась Людмила Михайловна изложить свой интерес.
        - Да, вы правы, Библия для меня всё, как и сам Бог, — не задумываясь подтвердил Николай, начиная свой ответ. – Схема простая, я её читаю всю подряд. Этому меня научил брат, старец Борис Васильевич, посвятивший последние годы своей жизни тюремному служению.  Действительно, ещё до покаяния знал от братьев, заходящих к нам на зону со свободы, что есть разные подходы относительно чтения Слова. Кто – то утром искал ответы на свои вопросы с утешением в псалмах, а вечером закрепляя это главами одной из книг если не Нового, то Старого завета. А кто – то в точности наоборот псалмы читал по вечерам, перед сном. За свой маленький христианский опыт так же встречал братьев, которые открывали Писание по вдохновению на то или иное место, зная его наперед. Что касается меня, то больше был понятен вариант который мне предложил старец. Это когда я давал возможность Богу, библейский текст в гармонии с моими событиями в жизни слить в единое на закладке, в остановившемся месте. Бог объясняет мне библейским сюжетом, что произошло в повседневной моей жизни и какой выход из случившегося, будь то утешение или необходимость в срочном моём покаяние за упорство Творцу, на Его волю ко мне. Борис Васильевич научил меня смотреть на Библию не только как на глобальное спасение человечества в Иисусе Христе, но и на ежедневный истинный путеводитель по земной жизни, давайте так назовем. Могу честно признаться, до покаяния не понимал Библию. Все попытки её чтения были тщетные. Многие в моей ситуации это проходили, питание было только церковной ложкой и в индивидуальном общении. Покаяние, это то, что меня пробудило в разуме. Думаю, связано с тем, что сама Библия была написана Духом Святым, который и я удостоился получить после смирения в молитве покаяния, после чего уже произошло полное взаимопонимание при чтении о написанном. Ну вот где-то так. Надеюсь с моего объяснения было что-нибудь вам стало понятно. – попытался объяснить Николай.
         По выражению лиц, сидевших за столом Николай понял, что отец со своим другом Григорий Кузьмичом зависли в непонимании. Что касается хозяйки вопроса Людмилы Михайловны, то услышав разъяснение Переверзева – младшего она, внутренне расцвела, и было видно по ней без дополнительных вопросов, удовлетворение о полученных и утвержденных в свое время сведений в познании Творца.
        Её муж дядя Саша быстрым взглядом осмотрел выражение всех лиц и подвел черту фразой: «Слава Богу!», которая дала повод вернуться к борщу и по завершению обеда всем перейти к труду, для уточнения не убывает ли из него вода.
        Послеобеденный приезд участкового Иван Федоровича с внучкой на дачу к Григорий Кузьмичу добавил присутствующим радостных эмоций. Дядя Саша с Людмилой Михайловной примут решение намеченные дела на своей даче перенести на понедельник и останутся со своими друзьями общаться до вечера, и вместе с ним уедут в город, чтобы утором пойти в храм.
        Как выяснится девочка Вика, которая приехала с дедушкой, очень любит купаться в море, что даст повод всем сходить на пляж.  Григорий Кузьмич возьмет с собой мяч, как он объяснял сам, непонятно откуда взявшегося у него на дачном участке. Забыв о своем немолодом возрасте, поддавшись соблазну подурачиться в воде, компания принесла с собой на общее место отдыха дачников много шуму, дав возможность  присоединиться к ним остальным находившимся на пляже любителям волейбола в воде.
         Николаю впервые выпадет возможность приблизиться к ребенку после долгих лет отбывания в местах лишения свободы, и он её не упустит. Наблюдая отсутствие боязни семилетней Вики к воде Николай, спросив разрешения у её дедушки посадит девочку к себе на плечи, дав ей возможность быть участником игры в водный мяч среди взрослых людей. Брызги от воды разлетавшиеся щедро на всех, давали возможность скрыться слезам радости, нещадящим Николая, выступавшим от того, что он является участником такого неповторимого мероприятия с ребенком на плечах. В данные минуты он ощущал ответственность за девочку, как ему казалось превышавшую всю вместе взятую которую ему приходилось брать на себя в течении всей его прожитой жизни. Ответственность, за которую он готов был, не задумываясь отдать всё. Теплота детских ножек, которую он чувствовал своими руками придерживая ребенка у себя на плечах, сразу же замерзшего от прохладной воды, но не соглашавшегося ни при каких уговорах оставаться на берегу давала ему право не думать, что он устал и что жалеет о своём предложении для Вики. Через определенное время синие губы замершего ребенка, заставят всем оставить своё впечатляющее занятие. На них обратит одна из девушек которая подключиться к игре в мяч со своим мужем. Чтобы ребенку не так было обидно, и она не ощутила себя в одиночестве на пляже, так как Николай ещё на тот момент не вызвался быть с ней один на один как с ребенком, не зная, о чем можно с ним говорить, то волейболисты перейдут играть на песок, что так же подарит всем много радости.
         Субботний день на даче компания завершит в беседке возле пруда сделанную специально для общения, вокруг ужина, приготовленного на стоящем там же рядом мангале. Со всего проведенного времени после приезда участкового, друзья старались уходить от острых неприятных углов из прошлой жизни. Даже показанные во время уединения Григорий Кузьмичом торчавшие пули в стене своей кухни Иван Федоровичу, как участнику тех событий, были возобновлены в памяти не по причине вспомнить обиды, а для того, чтобы хозяин дачи произнес фразу, указывая ему на зашедшую вместе с ними внучку, но тут же отвлекшуюся на кошку, разложившуюся на одном из кухонных стульев:
       - Маленькие дети маленькие проблемы. Большие дети большие проблемы.
       - Согласен, — твердо согласился гость. – Прости ты меня старого. Сейчас анализирую прожитую служебную карьеру и понимаю, что всё можно было делать совсем по-другому, и тут же понимаю, что полезного было бы больше. Прости. – Тут же добавил Иван Федорович и быстро вышел обличаемый из кухни, оставив Григорий Кузьмича с трофеями в стене оставленными им осознано для памяти о сыне, спрятанными под красивым нарисованным Людмилой Михайловной натюрмортом с фруктами красиво выложенными на столе.
        Вдоволь пообщавшись, вспомнив, что завтра многие решили пойти в церковь друзья разъехались по домам. Шапка Григорий Кузьмич, набравшись терпения с начало завез домой  дядю Сашу с его супругой, так как они первые жили по дороге с дачи, ну а Переверзевых завез уже после договорившись, что утром заедет за ними, чтобы они поехали вместе на богослужение.


 Церковь

         Благодаря привезённым фотографиям с церковных праздников братьями Николаю в зону со свободы, он имел некоторое представление о том или ином расположении в здании городской церкви и на её территории. Снимки, запечатлевшие молодежь по их желанию где только можно, рассказали в свое время осужденному о красоте вложенную в архитектуру здания и внутренние отделочные работы. Традиция фотографироваться друзей семьями в основном была на праздник урожая. За стендом с выложенными красиво овощами, фруктами Николай на карточках видел место расположения хора. Оно было на оббитом войлоком террасном помосте. Сам хоровой коллектив во время служения располагался на нём. Привозили фотки и со служения. Певчие братья и сестры сидели на трех выставленных рядах стульев. В каждом из них было по семь стульев. Николай сразу отметил их количество для себя. Он увидел в этом Божью полноту. Порывы первой любви давали ему право во всём видеть присутствие Творца. Рассматривания церковных фотографий в местах лишения свободы всегда усиливали ему желания побыстрей рассчитаться с государством за соделанные преступления и полностью погрузиться на воле в церковную жизнь. Внизу, возле помоста для хора Николай видел пианино. Его размер позволял быть запечатленным практически на всех снимках, сделанных в центральном зале. Если смотреть на центр места прославления Бога со стороны входа, хористы располагались слева. Посередине стояла кафедра. За ней на стене было красиво нарисовано распятие Иисуса Христа на Голгофе. Над иллюстрацией библейских событий было написано большими буквами начало стиха из первого послания Коринфянам. первая глава, двадцать третий стих: «Мы проповедуем Христа Распятого». О самих членах церкви с прихожанами Василий при посещении Николая рассказывал ему о примерном наличии. О количестве крещаемых с покаявшимися он в точности передавал другу, которому всегда была интересна внутренняя жизнь церкви. Информация, которую Николай имел перед первым появлением в городской церкви посредством посещения его братьями, дала ему уверенность без особо боязливых переживаний сделать в ней первый твердый шаг.
         Здание церкви относительно городского масштаба было небольшое. Малое количество ступенек в нем поднимало на крыльцо с центральным входом. Зайдя через который, посетитель тут же попадал в большое фойе.  Размер вестибюля представлял собой удобное помещение для общения до и после служения. Уже из фойе был вход в центральный зал, в котором помимо интерьера для участников служения размещалось большое количество расставленных рядами стульев. Их можно было увидеть через двойную стеклянную дверь. Эта мебель предназначалась для слушающих, тех, кто говорил с кафедры или пел со сцены. В боковых стенах вестибюля, ближе к залу, с двух сторон были проёмы. В них стояли сплошные красивые деревянные двери. Проходы открывали выход на лестницы, которые уходили вверх, на балкон и в нижние помещения.
        Теплые семейные отношения, царившие в церкви среди членов за её приделами, побуждали верующих приезжать раньше, до служения. Вместе выпивали утренний чай или кофе с печеньем и конфетами, выбирая то, что кому нравилось. Большой красивый электросамовар, изготовленный под старину, расположенный в фойе для заготовки кипятка, включался рано утром охранником. Его размер позволял за один раз обеспечить кипятком всех желающих присоединиться к утренним беседам. Люди собирались поделиться или узнать о тех или иных переживаниях с благословениями, произошедшими за прошедшую неделю. Перед расходом по домам общались как в вестибюле, так уже и в церковном дворе. Почему до служения собирались только в фойе, игнорируя большую территорию на улице, никто не мог объяснить. Можно было только догадываться, что все держались ближе центрального зала, боясь пропустить первую благодарственную молитву за возможность собраться вокруг Слова от Бога. Сами участники утренней близости заметили, что после основного служения их тяжело затянуть в уже казавшиеся пустые разговоры о суетных делах. Им хотелось больше поделиться тем или иным откровением об услышанном с проповедей. Лавочки, стоявшие среди многолетних туй, посаженные на церковных аллеях, позволяли удобно расположиться на улице.
         Брат Василий пришел в церковь вместе с супругой Ириной. Проведя её на спевку хора в одно из внутренних помещений, он вернулся на улицу для встречи с Переверзевыми и дядей Гришей. Накануне сам предложил их первое посещение взять под свой контроль. Встретив гостей, он тут же провел их в фойе для знакомства с братьями и сестрами, приехавшими до служения на традиционное общение. После поверхностного знакомства с окружающими, Василий предложил друзьям подойти к местной достопримечательности. Когда они зашли в фойе, самовар невозможно было не заметить. Красивый предмет интерьера стоял в левом углу возле центрального входа. Демонстративный размер красиво изготовленного хранителя кипятка впечатлял своим присутствием всех, кто заходил в церковь. Самовар стоял на небольшом столике с резными ножками на белоснежной кружевной скатерти. Гости, увидевшие его, сами захотели подойти к нему ближе, чтобы рассмотреть это чудо. Василий предоставил им такую возможность. Он предложил набрать из него кипятка и по желанию попить на своё усмотрение чай или кофе.
         В лицах, которые подходили приветствоваться, Николай узнавал посещавших его в местах лишения свободы на те или иные церковные праздники. Желающих обнять Переверзева - младшего и поздравить с освобождением было немалое количество. Все подходившие братья хотели познакомить его со своей семьей. Николай понимал, что на все приглашения отойти на другой край фойе, чтобы познакомится с чей - то женой или детьми, его не хватит. Он решил не терять рядом присутствие отца с дядей Гришей. Продолжал слушаться только Васю, вежливо предлагая всем желающим его с кем - либо познакомить, сделать это после служения.
          -Всех приветствую! -  сказал, зайдя с улицы, во всеуслышание, пастор Круглов Виктор Степанович. Его появление видимым образом ободрило присутствующих.
          Все находившиеся в фойе обратили на него внимание. Услышав к себе обращение, каждый ответил взаимностью. Многие к своей фразе приветствия добавляли имя пастора.
           Виктор Степанович после взгляда на участников в фойе, решил подойти к стоявшим возле самовара, так как ожидал встречи с Николаем.
          - Приветствую вас, -  уже конкретно обратился он к Переверзеву - младшему, протягивая ему свою руку для рукопожатия.
          Пастор знал Николая благодаря своему служению в местах лишения свободы с Благой вестью. Что касалось посещения церкви Николаем со своим отцом и дядей Гришей, Виктор Степанович был в курсе с вечернего звонка ему от Василия.
         Теплый взгляд старца, сопровождавшийся морщинами, в одной которой было столько любви, что можно было сравнить в сумме у тех, кто находился в фойе, внутренне обрадовал Николая. Ответ рукопожатием не замедлил. Дальше последовало молчаливое приглашение со стороны пастора обняться, на что Переверзев - младший, расслабившись мышцами, с радостью согласился. Он выразил благодарность за этот жест крепким братским объятием пожилого Виктора Степановича.
        - Приветствую, приветствую, -  ответил Николай освободившемуся пастору с его крепких рук. - Познакомьтесь, это мой отец и друг нашей семьи, дядя Гриша, -  тут же добавил он, оставаясь на радостной эмоции от встречи.
         -  Виктор Степанович, -  представился пастор Переверзеву - старшему, -  Очень рад нашему знакомству! Хотя мы с вами раньше виделись благодаря вашей супруге Галине Сергеевне, -  добавил он, протягивая так же руку для рукопожатия Юрий Борисовичу.
         - Юрий Борисович, -  представился отец Николая. - С хорошим человеком, думаю, не грех ещё раз увидеться, -  тут же пошутил он, оставив всех в догадках, кого он имел в виду - не то пастора, не то себя.
         - Надеюсь, посещение теперь уже и вашего сына нашей церкви подарит вам положительное решение относительно примирения с Богом. Благодарен Творцу за нашу встречу именно здесь, -  утвердительно добавил свое предположение пастор. - Виктор Степанович, -  представился он Григорий Кузьмичу, переводя свое внимание теперь на него.
         - Григорий Кузьмич, - ответил дядя Гриша, чуть наклонив голову во время рукопожатия в знак уважения, тем самым дав понять окружающим, что открыт к этому человеку с первых минут знакомства.
          Стоявшие возле самовара знали: если дядя Гриша открыт, значит, он открыт. Тем более он слышал раньше о Виктор Степановиче. Сейчас произошла их очная встреча. Она утвердила его в предположении ещё из общения с ушедшей в вечность Галиной Сергеевной, о её на тот момент пасторе Круглове. Жизненный опыт Григорий Кузьмича, видя происходящую вокруг себя в вестибюле теплую семейную обстановку, подсказывал ему, что Виктор Степанович, как служитель, на своём месте. Шапка знал: многое зависит от старшего.
           - Надеюсь, вам у нас понравится. Пусть замеченные недостатки не смущают вас, так как мы тоже люди. Правда, надо отдать должное: люди, которые находятся в процессе совершенствования, – сказал, улыбаясь, Виктор Степанович, тем самым еще больше располагая к себе.
          - С утра попасть в такую дружескую обстановку - это ещё надо уметь, -  тут же заметил Григорий Кузьмич. Все стоявшие рядом согласились с ним.
        - О да! Что правда, то правда. Гриша прав. Это не утро в раздевалке перед сменой в порту, -  поддержал Переверзев - старший своего друга.
         - Вот и хорошо, что ещё до служения вы увидели разницу между мирской организацией и Божьей, -  неожиданно подытожил Виктор Степанович. -  Извините. В связи с тем, что мне сейчас надо идти к братьям служителям присоединиться к молитве, предлагаю наше общение продолжить после служения. Ещё раз извините, -  добавил пастор.
        Он стал ожидать от гостей принятого решения на его идею. Виктор Степанович всматривался по очереди в лица, даря каждому надежду на незабываемое времяпровождение. Доброта, которую ощутили гости церкви за минуту разговора с ним, дала уверенность забыть о намеченных планах после служения.
        - Продолжим, продолжим, -  подтвердил согласием Григорий Кузьмич. Он, как всегда, ответ дал за всех.
        Обрадовавшись результату на своё предложение, Виктор Степанович тепло улыбнулся. При развороте, чтобы уйти, в последний момент передумал и обратился к Николаю:
        - Николай! Можно вас попросить во время богослужения после моего приглашения на протяжении пятнадцати минут засвидетельствовать о вашем примирении с Богом? Зная, что вы у нас брат не из робкого десятка, думаю, выйдя вперед перед бабушками, не растеряетесь.
       - Не растеряюсь. Точно не растеряюсь. Когда свидетельствовал о Божьей любви ко мне, ни разу ещё не растерялся, -  твердо заявил Николай, тем самым дав согласие на просьбу Виктор Степановича.
       - Вот и хорошо. Пусть ваше свидетельство будет ободрением для церкви за её молитвы о тюремной служении, - обосновал свою просьбу Виктор Степанович. -  Прошу вас, чтобы соотношение в свидетельстве было разное. Уверен, моя просьба пригодится вам и в дальнейшем. Правильно, когда жизнь без Бога составляет одну треть рассказа, а две трети — это жизнь с Иисусом Христом. Сердце сжимается от общей ошибки, когда из бывших больше рассказывают о своей негативной жизни, чем с Богом. Они до мельчайших подробностей вспоминают те или иные события, давая всем понять, что ещё окончательно не расстались с прошлым. Братья, вкратце рассказав, что Иисус им подарил благодаря покаянию, между строк подчеркивают своё восхищение тем или иным деталям греховной жизни. Вместо того, чтобы уйти вперед, не оглядываясь, -  добавил пастор.
         - Понимаю и постараюсь не подвести, -  с прежней твердостью ответил Николай. Он дал понять Виктор Степановичу, что в дальнейшем будет послушным.
         - Спасибо, -  сказал пастор. -  Будьте внимательны. Я вас приглашу после второй проповеди, -  тут же добавил на послушание Николая, после чего ушел на молитву.
          Друзья, оставшись возле самовара, наполнили свои чашки кипятком. Каждый из них растворил его на свой выбор. Это был если не кофе, стоявший в стеклянной фирменной банке там же, на столе, значит, чай с красивого заварника.
          После они отошли чуть в сторону, к позвавшей их к себе группе музыкантов. Это были три брата скрипача, знавшие не понаслышке тюремное служение, благодаря своим практическим поездкам в места лишения свободы, служа Богу своими дарами.
         Находившиеся в фойе люди, пообщавшись, начали проходить в центральный зал на богослужение. Один из музыкантов, брат Степа, предложил друзьям последовать за всеми, отложив их беседу до его завершения. Зайдя внутрь зала, Василий посоветовал Переверзевым с дядей Гришей сесть поближе к кафедре, с расчетом, что Николаю придется выходить для свидетельства. На что они согласились.
         Само служение прошло на одном дыхании. В первой проповеди брат призвал к благодарности в Иисусе Христе за благословения, которые открылись пробудившимся разумом благодаря написанному в Евангелие от Иоанна, четырнадцатой главе, шестом стихе: «Иисус сказал Ему: «Я есмь путь, и истина, и жизнь. Никто не приходит к Отцу, как только через Меня»». Проповедь помогла Николаю вкратце упорядочить просящиеся мысли для его будущего свидетельства. Во втором размышлении с кафедры фундаментом было место из того же послания к Иоанну, записанное в восьмой главе, тридцать первом, тридцать втором стихе: «Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него иудеям: Если пребудете в Слове Моём, то вы истинно Мои ученики, и познаете Истину, и истина сделает вас свободными»». Этот стих в свое время на зоне утвердил Сезю в личных размышлениях о том, что же действительно приблизило его к покаянию. Он точно понимал: это был не страх перед гиеной огненной. Ещё несколько лет назад его к примирению с Богом привел интерес к пути, за которым стоял Иисус Христос. Пути, уже тогда, по мнению Николая, превышающего все человеческие старания, происходящие в земной жизни людей.
         Призывающий к благодарности в первой проповеди помог Николаю секундными отрывками возобновить в памяти прожитое с момента твердого решения следовать за Иисусом.
         Первые глубокие размышления ещё тогда заблудшей души, перед финалом греховной жизни, настояли на том, что человеческие деяния, от технических изобретений до каких - либо гуманитарных идей, никак нельзя сравнивать с Божьими. В них нет дыхания жизни. Ещё тогда тщательный анализ Сези подарил ему утверждение, что одной из главных причин его примирения с Богом именно не что-нибудь, а интерес к пути в Иисусе Христе.
         Многие размышления ему преподносили наблюдения на зоне за маленькими котятами. Малыши были от кошек, которые приходили рожать под надёжной защитой Сези. Обеспеченное питание Николаем давало кормилицам молоко. Присмотр за живым уголком дарил ему заметить просящиеся интересные мысли. Он видел отличие между малышами и неживыми предметами, вокруг которых, едва открыв глаза, они делали свои первые шаги крохотными лапками под свой же собственный писк. Николай часто наблюдал, когда котята, воспользовавшись отсутствием кошки, выползали из уютного, сделанного им, так можно сказать, роддома. Ему ещё при этой картине частенько вспоминалось, как он в детстве, вместо того, чтобы учить уроки по просьбе мамы, убегал из дома, когда ей необходимо было его оставить одного. Шум зоновских цехов, в которых делался тот или иной инвентарь для самих заключенных, в корне отличался от тишины, за которой стоял Бог в виде покоя бегавших маленьких четвероногих подзащитных Николая. Он знал лучших резчиков по дереву и слоновой кости их региона и за его пределами. Часто пересекался с ними по зоновским делам. Ни одна ручная работа, сделанная ними, не могла сравниться с наполненной дыханием красотой, что вложил Бог при сотворении маленького котенка. Все эти наблюдения в своё время пробудили разум заключенного Сези. Он научился видеть невидимое.
          Николаю, по мнению слышавших его свидетельство со стороны, удалось, используя воспоминания, вкратце рассказать главные моменты его прожитой жизни. Изюминку своего покаяния в заинтересованности слиться в одно с приготовленным для него пути в Иисусе Христе, Переверзев - младший не скрывал с первых слов, что прослеживалось и в последующих мыслях, сказанных им. Он так же не забыл поблагодарить церковь за их труд в тюремном служении.
           После свидетельства Виктор Степанович сказал присутствующим, чтобы по завершению служения сразу не расходились по домам. Пастор предложил под совместное чаепитие пообщаться с гостями в свободной обстановке в фойе с целью знакомства церкви с Николаем и пришедшими с ним. На такие случаи, как и на праздники, братья выставляли столы, которые позволяли разместить всех желающих больше породниться.  Жаждущие служить Богу, не упускали такие мероприятия. Они в простоте садились среди всех и поддерживали общение, но при этом внимательно слушали, кто о чем говорил. Если звучала нужда кого - нибудь из братьев или сестер, по мере своей возможности подхватывали для помощи, проявляя любовь к ближнему. Эта практика многое показывала служителям как сильные, так и слабые стороны в дружбе церковных людей между собой.
           Богослужение прошло захватывающе. Ободрение церкви, которое прозвучало из уст Николая, поспособствовало оставлению некоторыми стариками на своих местах в зале вспомогательных опорных палочек. Не скрывая радость перед всеми, они вспомнили о них уже за чаепитием. В церкви забытые вспомогательные инструменты рано или поздно спохватившихся хозяев частенько наблюдали сестры, которые оставались убирать зал после служения.
           Завершение самого служения прошло в традиционной форме. Всем желающим была возможность передать приветы от детей Божьих из других регионов. Николай это сделал - от братьев с мест лишения свободы. Также были объявлены молитвенные нужды и приглашение со следующего воскресенья на уроки по подготовке к водному крещению для тех, кто покаялся в последний период времени. Переверзев – младший ещё в зоне знал, что ближайшее крещение будет в начале осени. Так же ему было известно, если он сразу после освобождения начнет посещать занятия по допуску к завету доброй совести, то у него есть возможность успеть пройти как братское, так и членское собеседование к церковному мероприятию. В местах лишения свободы, после его покаяния, из-за маленького остатка срока братья решили крещение ему не преподавать. По предварительной договоренности время должно быть в остатке не меньше пяти лет. Статистика сохранивших себя братьев в истине после освобождения желала быть лучше, и поэтому было однажды принято такое решение тюремной командой. Николаю предложили в завет доброй совести вступить уже на свободе, на что он в смирении согласился.
          - Ты знаешь, Николай, тебя мне сам Бог послал, -  уверенно подойдя, с ходу улыбаясь, заявил Виктор Степанович.
          Степа, увидев опоздавшего пастора, тотчас уступил ему свое место возле Николая за общим столом. Он вспомнил предложение музыкантов не задерживаться возле Переверзевых и хотя бы на немного времени присоединиться к ним. Узнав все необходимое от бывшего осужденного брата, так же обменявшись с ним номерами телефонов, Степа ушел.
          Улыбка на лице подошедшего Виктора Степановича тут же передала хорошее настроение на находившихся рядом с Николаем. Все в церкви знали и за это уважали пастора, что он обладал даром чувства юмора, который частенько использовал в невероятно сложных церковных ситуациях.
          - Надеюсь, вы во мне не увидели Архангела Михаила? - спросил Николай, обладая не меньшим чувством юмора, что очень нравилось Виктору Степановичу. Они познакомились в местах лишения свободы при посещении пастора на месте поместной церкви.
          -  Ну, Архангела Михаила в ком-то увидеть из людей - это одно. А вот нужного человека увидеть, насколько мне известно, Господь никому не запрещал, -  понимая глубину шутки, как со стороны Николая, так из своей, подметил Виктор Степанович.
           Братья встретились взглядом. В нем каждый из них ощутил опору в собеседнике, что подарит перспективу на их дальнейшую дружбу.
           - Не запрещал, -  подтвердил Николай. - Слушаю вас, Виктор Степанович, -  тут же не по своему характеру добавил он, вложив в эту фразу всю ответную теплоту, которую он мечтал проявить, освободившись с исправительной колонии, в отношениях с братьями. Он всегда помнил, что было ими сделано для него во время формирования в нем духовно нового человека.
         Все затаили дыхание в ожидании, что предложит Виктор Степанович Николаю. Присутствующие понимали, что пастор, озвучив предложение при всех, возможно подарить право им каким-либо способом поучаствовать в задуманном. Внимание окружающих, которого, вероятно, где-то у кого-то было больше, чем у самого Николая, в очередной раз удостоверило его, что он попал в большую, очень дружную семью.
        - Последние три месяца ко мне обращается Ася Кацман с просьбой найти на работу к ней в магазин охранника, по совместительству с грузчиком. - начал Виктор Степанович, смотря на Николая, который не позволил ничему проявиться на своем лице, кроме маленькой усмешки.
        - Насчет магазина можешь не переживать. Охранять зло в виде алкоголя с табаком не придется. За это я уточнил в первую очередь, -  посчитал нужным продолжить пастор, увидев реакцию Николая. -  Торговля у неё специализируется строго на парфюмерии. Район, где находится магазин, однозначно непростой. Это Слободка. Я уверен, ты понимаешь, о чем я говорю. Воровство, за которым пытаются уследить продавцы, как процветало, так и процветает. Одно из предположений Аси, что они сами способствуют кражам. Но это только догадки. Фактов у неё на это нет.  На противоугонку, так она мне её назвала, практикующую ставить на выходе от воровства она ещё не заработала. Одним словом, завал, -  договорил начатое Виктор Степанович.      
         Присутствующие при разговоре по взгляду пастора видели, что он питал надежды на согласие Николая. Озвученный им срок в три месяца, попытки Аси с помощью него найти себе охранника, подарил окружающим идею, что Виктор Степанович эту работу придержал именно для Николая. Братьев в церкви было предостаточно, чтобы закрыть этот вопрос сразу, как он только возник. Проявить недовольство относительно виденья пастора никто бы не осмелился, зная, что они от Бога. Члены церкви уверенно доверяли его принятым решениям. Уверенность в этом Виктора Степановича дало ему право обнародовать эту нужду.
        - О, Слободка! -  продублировал не спеша, с сарказмом название района Николай, на пару секунд вспоминая его трущобы. - Есть такое непростое явление в нашем городе, -  уже улыбаясь, добавил он.
        -  Да. Так и есть. Вот поэтому именно к тебе и обращаюсь. -  продолжил Виктор Степанович. - И отказать ей не могу, так как со своими родителями ребенком ходила к нам в церковь. Они до последнего были членами нашей общины перед переходом в вечность. Но и не всё так просто. Столкнулся с непослушанием.  Предложил ей оставить идею с магазином и пойти работать на швейную фабрику, в ученицы к моей дочке. Ну ни тут то было. Сам понимаешь: любительница торговать. Хотя отец её был первоклассным сапожником, мать шила. Но Ася всегда была только Асей. Непослушание родителям её привело к сожительству, как окажется, тоже с представителем избранного народа. Это он втянет её в торговлю, уведя ещё юной из церкви. Даниэль, так звали избранного Аси, окончательно игнорируя её родителей, соблазнивши, увезет нашу девочку в далекий город. За своих воспитателей он никогда ничего не рассказывал, кроме того, что они на заработках где - то за границей. На мой вопрос, чем они торговали в другом городе, она нехотя ответила одним словом: злом. Чтобы не разрушить и так нашу хрупкую дружбу, вопросы о прошлой жизни я больше ей не задавал. Единственное, о чём ещё сама мне рассказала, это об убийстве её сожителя местными бандитами за долги. Сейчас понимаю, Богом ей был предложен хороший повод вернуться с дочкой в родной город. Общаясь, вижу, что у неё, кроме нас церкви никого нет. Печально, но идти к детям Божьим пока не хочет. Говорит, что стыдно. У Аси очень много было друзей. Сейчас у них из - за послушания благословенная жизнь. Служат Творцу. Создали семьи, живут, радуются. Хотя к нам в гости с женой Ася начала приходить чаще в последнее время. Общается с моими детьми. Дочка её подружилась с внуками. С радостью приходит к нам с мамой. Всё происходящее говорит, что надо помочь. Когда Асины родители ещё были живы, мы очень близко дружили семьями. Она у нас выросла на глазах. Уверен, её сейчас держит ложный стыд. Это надо учитывать, укрепляя своё терпение. Обещала в сентябре дочку привести в воскресную школу. Спрашивал у неё, почему магазин именно на Слободке. Неужели мало районов в городе? Говорит, что нет возможности в другом. Везде очень дорогая аренда. Одним словом, завал. И не ошибусь, если скажу: полный завал. – более подробней обрисовал картину пастор.
         - Напрашивается вопрос: «Кацман это её девичья фамилия?» - спросил Николай у Виктора Степановича, отталкиваясь от услышанного.
         - Да. Мы ещё в самом начале этого безумия не верили в силу их отношений. Просто, как в народе говорят, она по уши влюбилась. Уж больно понравился церковной чистой девочке парень, который жил, не ограничивая себя в поступках. Отец Аси тогда сказал, что её как подменили. Из всего случившегося поняли: надо набираться терпения для молитв. Надежды на что-либо, кроме них, было мало. Дочку, которую я упомянул, зовут Эвелина. Она у неё внебрачная, -  ответил Виктор Степанович.
         - Эвелина от этого сожителя? - не пряча свои знания о реальном мире, спросил Николай, поставив пастора чуть в неудобное положение перед слушающими.
        - Вопрос однозначно важный, -  скрывая смущение, отводя взгляд, подметил Виктор Степанович. Ася была для него, можно сказать, дочкой. И Николай почувствовал это. - Эвелина - это вылитый отец. Благодарен Богу, что её мать нашла меня сейчас, когда девочка ещё до переходного возраста. Когда у Аси завязались отношения с Даниэлем, она начала меня избегала. Лукавый её увел быстро из церкви, не дав нам повидаться. Ей тогда исполнилось девятнадцать. Время вступать в завет доброй совести. Но было не до него. Вопрос о её крещении отпал сразу. Грех потянул за собой грех. Запутавшись окончательно, перестала ночевать дома. Начала сожительствовать. После вообще уехала на белом коне со своим принцем. Отец рассказывал, что уходила с дома гордо. Можно было рисовать картины. Но жив Господь. Сейчас Ася живет с дочкой в квартире старших Кацман. В месте, где дедушка с бабушкой Эвелины в сокрушении на коленях вымаливали у Творца будущее её матери. Что касается разгрузок, в магазине товар легкий: духи, кремы, одеколоны, дезодоранты и всякое относящее к парфюмерии. Об этом тебе смогут больше сестры рассказать, -  добавил с улыбкой на последнюю фразу Виктор Степанович. Тотчас взглядом своим указал на Иру, которая с мужем Василием сидела напротив и внимательно слушала рассказ о своей подруге, стараясь ничего не пропустить с целью быть полезной.
          Рассказ пастора о Асе, знающих её лично, напомнил, что молитвенная нужда о ней и её дочке остается открытой.
         - По размерам я бы не сказал, что магазин маленький. Ей действительно надо охранник. - завершил Виктор Степанович.
         - За работу грузчика переживаю меньше всего. Сила в руках есть, на спину не жалуюсь. Больше волнуюсь, чтобы оправдать ваше доверие. Так понимаю, помимо своей работы мне надо будет там являться светом и солью, -   подметил, волнуясь  Николай.
          - Говорю, что тебя сам Бог мне послал. Волнение в сторону. А то я смотрю, ты зароптал, являясь одной из бывшей грозой криминального мира. Всё будет Слава Богу! Пастор знает, что делает. Доверь все Всевышнему! -  утвердительно, но при этом улыбаясь, уже в форме заявления, сказал Виктор Степанович.
          - Виктор Степанович, можно? – спросила Ира.  Сразу же подняв чуть руку, обратила на себя внимание.
          -  Конечно, Ирочка, конечно. Тебе, как подруге Аси Кацман обязательно надо сказать своё мнение, -  не раздумывая, ответил пастор.
          - Николай! Ася замечательный человек. Я по просьбе Виктор Степановича познакомилась с ней. С Божьей помощью умудрилась подружиться. Езжу к ней на работу пообщаться и заодно скупиться для поддержки торговли. Девочки у неё работают там хорошие. Не факт, что именно они воруют. Это одно из её предположений. Сказать их там много не скажешь. Всего три человека. На кассе они работают по очереди. Двое в зале. Выслеживать воришек, когда много посетителей, не так просто. Положить флакон с духами в карман, когда отвлекают продавца, много навыка не надо. Это старые проверенные схемы. Мы их все хорошо знаем, -  начала на одном дыхании Ира, не скрывая интонацию защиты.
         - Ничего себе. Ира, ты же детский педагог. Какие воровские схемы? О чём ты, дитя мое? - повернувшись к жене, с удивлением, тут же улыбаясь, перебил её Василий. Он, зная Николая, понимал, что решение им уже принято, и попытался остановить волнение супруги, переживая за неё не меньше, чем она за Асю.
          Услышав вопросы мужа, чувствуя стоявшее за ними, она взяла нежно его руку, которую ему пришлось расслабить, как одну из опор для своей головы. Достигнув цели, как видимую, так и скрытую от всех, кроме них с Васей, Ирина положила их кисти перед всеми нас стол. Это был ответ по-женски. Больше муж вопросы не задавал.
         -  Да. Есть такое, что потрепало её. За непослушание родителям приходится расплачиваться неприятными, а иногда и больными последствиями. Но жизнь то продолжается. Ведь самое главное, что она со своей проблемой обратилась к Виктор Степановичу, -  закончила в том же духе Ира. Все её слова о Асе были произнесены чувствительным теплом. Коснувшись Переверзева - младшего и окружающих, оно взяло над ними верх. Только бессердечный человек, ощутив его, мог сказать, что ей всё равно, за будущее этой девушки.
          - Друзья! Куда уже вас денешь с вашей Асей? Я вас услышал. Согласен. Сестру из беды выручать надо. Заодно начну честную трудовую жизнь. Будет вспоминаться в молитвах, вспоминайте. Буду сердечно благодарен! -  заявил во всеуслышание Николай. Расправив плечи, облокотился на спинку стула. Этим самым снял напряжение вокруг поднятой темы. Дал всем понять, что он принимает предложение пастора.
          - Я вам скажу, Виктор Степанович, зная Николая, что появится у нас в церкви, следом за ним второй, только не адаптант, а адаптантша. И будет у нас двое адаптантов. Он и Ася. Раз дело принимает такой оборот, то думаю, что двое. Да, да, именно двое, -  сказал Василий, смотря то на друга, то на пастора. -  Молиться обязательно будем. На непростое дело идешь, брат, сердце сестры от парфюмерии отдирать. Правильно. С меня уважение. Один раз ездил к ней с Ирой. Замотало её, бедолагу, до самих буйков. Но, что интересно заметил, чувства юмора в ней вагон. И места в нём нет. Все для тебя, брат, -  уже чуть разбавив с шуткой, тут же добавил он, смотря только на Николая.
         - Чувство юмора.  Это хорошо. Мне его сейчас только и надо держаться. Да и вообще. В чем смысл уныния? Сушит кости и не больше. Устал. Хочу просто радоваться. Как в детстве. -  отреагировал Николай на услышанное от Василия.
         Все слышавшие диалог по вопросу Аси, после шутки Василия поняли, что важная часть разговора закончилась и пришло время просто общаться.
         - Больше скажу вам, Виктор Степанович. Можно засекать время. Если Сезя заедет в этот магазин работать, через месяц не будут воровать даже у соседей. Там, где Сезя, там всегда был порядок. И что само интересно, всё произойдет без помощи правоохранительных органов, -  никак не мог успокоиться Василий, намекая пастору, что он правильно сделал, обратившись с нуждой к Николаю.
        - Надеюсь, и без кровопролития, -  подметил пастор, утешая тем самым себя и окружающих.
         - Дальше будет только мир в моей жизни. Я обещал Богу. Ему обещал и отцу, -  уверенно заявил не однажды сказанное за последние дни Николай.
          Виктор Степанович, увидев положительный результат своей задумки, подытожил:
         - Слава Богу! И этот вопрос закрыли. Заедем после общения ко мне домой, позвоним Асе и заодно пообедаем. Чаем наш старческий желудок не обманешь. -  сказал он, после чего сделал секундную паузу, дождавшись первую улыбку от слушающих. -  Правильно говорю, молодые люди? -  неожиданно для Николая Юрьевича с Григорий Кузьмичом, пастор тут же обратился к ним, смотря то на одного, то на другого. Они сидели по разные стороны от Иры с Василием, напротив него с Николаем.
         - Конечно, правильно. Жизнь прожить - не поле перейти, -  не растерявшись, поддержал Григорий Кузьмич.
         С вашего разрешения, отойду к молодой семье. Они просили после служения  пообщаться. С вами уже продолжим у меня дома. Жена по моей просьбе приготовила борщ. Варила и приговаривала: "Что за борщ без гостей?"  Вот, будем считать, что договорилась, -  сказал Виктор Степанович улыбаясь, показал направлением своих глаз на край стола, где сидела его супруга с молодой семьей. -  Пойду, обрадую её. Она по моей просьбе с молодятами общается. Может, сейчас и их заберем с собой на борщ. Насколько я понял, не могут поладить между собой. Значит, надо забирать на борщ. Уверен в этом. -  вставая, твердо сказал Виктор Степанович.
          Перед уходом он стал свидетелем, как Николай Юрьевич сделал, шутя комплемент Григорий Кузьмичу. Что стоило Шапке вчера накормить всех борщом на даче, и он теперь полился рекой со всех сторон ему в благодарность.
          Виктор Степанович понял. Оставляемая временно им компания обладала чувством юмора. Ставя ближе к столу стул, освобождая проход, добавил:
          - Вот, вот! Гриша нам тоже вчера приговаривал целый день: "Что-то то не то, что-то то не так"-  обнародовал из ушедшего дня Переверзев - старший, даря все улыбку.
          Виктор Степанович удалился к молодой паре. Его супруга Антонина Ивановна, узнав, что к ним едет много гостей, тут же посоветовавшись с ним, взяла с собой Иру и поехала домой. раньше. На приготовление что-нибудь к борщу их подвез Григорий Кузьмич. После он вернулся в церковь, чтобы забрать остальных с молодой семьей.
   


        продолжение следует...