Почему всегда надо отдавать долги

               
Послушай, что я тебе скажу. Люди думают, что  они сами управляют своей судьбой, забывая мудрую народную поговорку: Судьба  - индейка, жизнь – копейка.

На самом  же деле  именно судьба управляет нами. И еще его величество случай. И никому не суждено знать, не попадет ли он завтра  совершенно неожиданно для себя в ощип, как эта самая индейка, и не начнет ли его поджаривать жизнь на своем вертеле.

Как, примерно, и произошло с  одним моим знакомым, но как говорится, не первой, а  второй руки, а точнее, знакомым  одного моего знакомого.
 
Три года назад этот самый мой знакомый второй руки  был молодым тридцатитрехлетним  и, в принципе, успешным предпринимателем. А вокруг всех успешных, как  известно, всегда вертится много разного народа. Авось от этого успеха что-нибудь и отвалится и им.

И все было бы хорошо, если бы не пара  «но».  Он имел два больших недостатка – один общечеловеческий, а второй  чисто  предпринимательский.  Общечеловеческий заключался в том, что он по советской привычке, такой вот рудимент социализма, любил друзей, а предпринимательский - был слишком к ним доверчив. И в пылу этой доверчивости пораздавал  им немало денег в долг. В основном так, по мелочам, но один долг был для него существенным – сорок тысяч долларов взял на короткий срок один из его не то чтобы друзей, скорее так, из хороших  знакомых.
 
А поскольку  у деловых людей свободных денег  обычно долго  не  бывает, то подошла пора поработать и этим сорока тысячам. В общем-то, и  сумма то не такая уж большая, но ему в тот момент оказалась нужна позарез.

В ответ на просьбу деньги вернуть, должник  начал тянуть мочало, придумывая для этого разные отмазки, а потом и вовсе потерял всякий стыд и заявил, что  бабки  он не вернет.

Молодой предприниматель обратился в суд, и его, конечно, выиграл. А решение суда было строгое – поскольку должник нигде не работал и не имел постоянного источника доходов, то ему было вменено выплачивать деньгодавцу аж по полторы тысяч рублей в месяц.

Но должник и этого делать был не намерен, о чем  так прямо  и заявил во время  их встречи в гараже у теперь уже нашего общего знакомого, куда они собрались в очередной раз перетереть этот вопрос.  К тому же еще и насмехался  с высоты своего почти двухметрового роста  над сравнительно невысоким - где-то метр семьдесят –  героем нашего рассказа: "Ну что, скажи, помог тебе твой суд?  Ни хрена он тебе не помог. Ха-ха". И сделал при этом неприличный жест в виде согнутой в локте правой руки со сжатыми в кулак пальцами и с положенной на место сгиба кистью левой руки.
 
Что-то перещелкнуло в голове у нашего молодого человека  от такого обидного поведения его так называемого друга, и  он совершенно неожиданно для себя ударил его первой  подвернувшейся под руку то ли шлицевой, то ли крестообразной отверткой. Удар оказался смертельным. Может, женщины и не понимают насколько сильно эти типы отверток отличаются друг от друга и думают, что это мелочь, но в жизни мелочей не бывает, как и показали дальнейшие события.  Конечно, не все так поступают в аналогичных ситуациях, но  герою нашего рассказа   на судьбе  было начертано поступить  именно так.

И по простоте душевной  или же от недостатка криминального опыта он  здесь же в гараже  наглеца и закопал.
 
Ясный перец, что он недолго после этого наслаждался свободой – все же дело было в Москве, хоть и на ее окраине,  а не в какой-нибудь Кущевке. Здесь видеокамеры на каждом шагу, и у лохов педальных, то есть дилетантов от криминала,  здесь ни одно серьезное дело не проканает.

Короче, дали ему лет десять или чуть больше колонии строгого режима. Потому что суд при рассмотрении вопроса по существу, конечно, учел его положительные характеристики с работы, а также то, что он человека заколол, а не зарезал, и что  сделал он это впервые в жизни.  Так же суд учел еще одно  принципиальное смягчающее обстоятельство - то что в качестве орудия преступления использовалась  именно крестообразная отвертка, а не шлицевая. А дело все в том, что крестообразных отверток у него была целая куча, все же в основном больше  они  в ходу у современных автолюбителей, а шлицевых была всего одна. Так вот, если бы обвиняемый заколол пострадавшую сторону шлицевой отверткой, то это было бы умышленное убийство, а поскольку орудием убийства была все же крестообразная отвертка, то суд пришел к выводу, что это было убийство в состоянии аффекта. А это, согласитесь, совсем другая статья и совсем другие сроки. Может, суд смягчили еще какие аргументы, но  я о них не знаю.

Прошу извинить за такую, возможно, излишнюю детализацию, но это исключительно из опасения, а вдруг кому понадобится.

Короче. Так бы он и чалился все эти десять лет, если бы вдруг, как говорится, не нарисовалась новая маза.

А нарисовалась она, когда после судов, тюрьмы и СИЗО, он уже находился на зоне где-то в окрестностях Урала. Уже вовсю шла Специальная Военная Операция, и к ним приехал какой-то важный начальник.

Одна часть заключенных  сразу решила, что это сам  Троцкий (известная фамилия среди зэков благодаря популярной поговорке о людях, которые умеют говорить красиво). Вторая их часть больше склонялась к мнению, что это был  сам Берия. Но какие же это были Троцкий или Берия, если, насколько я знаю, первый носил пенсне, а второй очки, а на этом не было ни того, ни другого. И потом, Берия всегда ходил в пальто с поднятым  воротником и в шляпе. И хотя наш тоже приехал с поднятым воротником, но в защитного цвета бушлате  и в такого же цвета  кепке типа бейсболки, так что ничего, кроме поднятого воротника, у них похожего не было. Разве что  за тем исключением, что все трое были Начальники, и это было видно невооруженным взглядом.

Оставшаяся же и  самая малочисленная часть заключенных,  из тех, у кого было поменьше белых пятен в образовании, вообще не смогла идентифицировать гостя, и обратилась с вопросом, что это за кент, к смотрящему.

- Дурики, -  получили они ответ, - это  же сам Вагнер. Ну, погоняло такое. Еще когда-то такой типа лабух был с такой фамилией.

Понятно, что  никто никогда раньше  ни такого  чудного погоняла, ни такой чудной фамилии  не слышал. Но  раз  смотрящий сказал, что это Вагнер – значит, Вагнер и есть, и мы, как и все,  в дальнейшем будем  так его и называть.

Зэков выстроили полукругом, и Вагнер начал держать перед ними  речь. Причем, хоть  эта речь была  и на русском,  но иностранец, свободно им  владеющий, не понял бы в ней и половины. Потому что как раз  ровно половина речи была на той разновидности русского языка, которую принято называть феней, и еще на  том русском, который на радио тщательно запикивают.  С точки же зрения арестантов, можно даже сказать, что он не заговорил, а заиграл на замерзших струнах их  зэковских  душ – одно слово Вагнер, и  каждое его  слово  заставляло вибрировать их  сердца и переполняло эмоциями.

А речь была о том, что Вагнер приехал за ними, чтобы взять их с собой на фронт в штурмовые отряды, естественно, добровольно. Не важно кого – мошенников, воров или убийц, но здоровых, сильных, с железными яйцами и мотивированных воевать. Даже тех, кому мотать еще пятнадцать или двадцать лет и тех, кто сидит уже не в первый раз. И даже тех, кто попал на самое тюремное дно, - опущенных. (Кстати, многие из которых, кому таки довелось попасть на войну, оказались бесстрашными бойцами и заслужили  ордена и медали).

Каждый в этой речи услышал то, что ему хотелось услышать.

Тут самое время сделать ремарку – конечно, оратор  мог бы  сказать о себе и по-другому, а именно, что он – патриот России, что именно он создал самое боеспособную в мире армию, но надо учесть, что выступал он не перед депутатами Государственной Думы, а немного  перед другим контингентом.

Но вернемся к речи. Кто-то из зэков услышал в ней то, что сам Вагнер отмотал десятку за грехи молодости, что остались у него с тех времен кое-какие криминальные таланты, которые ему иногда очень помогают в жизни -  короче, что он конкретный пацан,  в доску свой  и его слову можно верить. Может даже и пойти с ним на дело, а что, оно вроде верное.

Кто-то, наверное, решил, что таким образом в дальнейшем  небольшими трудами можно совершить побег, не перепиливая решетку, не делая подкопы, не прыгая с третьего этажа и не стреляя в вертухаев.

Кто-то услышал, что плата  за выход за колючую проволоку будет не малая - из каждых ста бойцов десять - пятнадцать вернутся в цинке, еще двадцать человек будут ранены, но останутся в живых, из них пятнадцать вернутся в строй, пятеро - нет.
 
Кто-то услышал, что за три греха на фронте – это  дезертирство, алкоголь и наркотики, а также за мародерку – расстрел на месте. А так же то, что караются  насильственные отношения с мужчинами и женщинами, с мелким и крупным рогатым скотом, с  прочей флорой и фауной. Выходит, не всем такая диета могла оказаться по силам, раз уж Сам, человек опытный и много чего в жизни повидавший,  был вынужден об этом предупреждать. И как в воду глядел, кое-кто сразу же передумал идти на фронт.

Среди слушателей были и те, кто услышал только про зарплату в сто тысяч и сто тысяч премии, так называемых чаевых,  как неплохую альтернативу тюремной пайке. Ну а смерть, что смерть? Она обычно бывает с другими, а не с нами.

Странно, но эту речь услышали даже в наших бывших соседних мини-республиках, уже много лет  пронизанных злобой и русофобством. Причем, не услышали ни одного из только что перечисленных главных и безусловно интересных постулатов речи, а услышали  только сказанное вскользь, что он на ножах  с какой-то частью генералитета  и прочего начальства, и заявили, что именно для выражения вот этого своего протеста он и приехал в колонию.

Герой же нашего рассказа  выслушал всё, но услышал только одну  важную для себя фразу: «Полгода воюете, через полгода получаете помилование». Потому что считал, что только свобода – это то единственное, что можно поставить  на карту в игре со смертью, и свобода того стоила.

Времени на то, чтобы подумать, было выделено достаточно –  минут пять или шесть. Он уложился в одну.

Потом состоялась проверка состояния здоровья, а после нее собеседование. На собеседовании лишних вопросов не задавали. Спросили лишь за сколько ударов он зарезал обидчика и в какие места целил. А когда услышали, что он заколол его отверткой всего  с одного удара прямо в сердце, то заявили, что возьмут его в разведчики – самую элиту элитных штурмовых отрядов, если только пройдет экзамен, а то мало ли что.

И что же такое был этот  экзамен? А он был очень простой, как и обещал Вагнер.  Сначала одна половина  добровольцев вкапывалась в землю, а другая  хреначила ее  из артиллерии всех калибров, в том числе минометов двухсот сорокового калибра (больше, кто понимает, не бывает), а также Смерчей, Ураганов и Градов, благо всего этого у Вагнера имелось в достатке.  Не уверен насчет танков и авиации, возможно, для новичков да еще и для первого раза, последнего уже было и не надо.  А потом - наоборот, вторая половина вкапывалась, и  уже  первая, соответственно,  хреначила ее из всего того же. Впоследствии оказалось, что это были только цветочки.

К чести Вагнера, он юлить не стал и сразу же всем пообещал,что потери при сдаче экзамена будут небольшие – всего-то около одного процента, ну, буквально, каких-то несколько человек. И то это только из тех, кто попадал в категорию самых тупых. Ну и, естественно, из тех, кто переоценил себя, что тоже, согласитесь, является одной из разновидностей тупости. И еще  из ленивых, которые понадеются на авось и  поленятся  вкапываться в землю как крот или другие землеройные животные. В общем - классический естественный отбор.
 
Но, слава Богу, в тот раз обещание не сбылось, но никто на это не обиделся, и все остались живы. А, может, Вагнер с умыслом немного и сгустил краски, и огласил всего лишь условия зачета непосредственно перед экзаменом. Чтобы каждый задумался, нужен ли ему тот экзамен или ну его на хрен.

Живы то, конечно, все остались живы, но, что характерно, в день экзамена в бараках сохло как никогда много нижнего белья. Ну нет таких людей, у которых бы там со всех сторон что-то не сыграло, когда в первый раз они попадают под Грады. Кто бы какого героя из себя не корчил бы. И это по-настоящему способен понять только тот, кто сам по воле судьбы  оказался в этом невероятном адском грохоте, свисте, разрывах снарядов, когда кажется, что в этом море огня каждый снаряд, каждый осколок и каждая пуля летят прямо в тебя, трясется земля, обсыпается твоя траншея и думаешь, что тебе из этой могилы уже никогда не выбраться.

Знакомый же нашего  знакомого  экзамен  выдержал, хотя многие и отсеялись.

После экзамена было боевое слаживание. Где-то,  примерно, в течение  недели по 20 часов в день собственно слаживания и по четыре  часа на сон.

А еще через две недели была присяга и передок.  Передки, конечно, бывают разные, кто  в этом деле понимает,  но этот передок этот был такой, что хуже любого задка. Короче, полная «ж». Полная жесть - имеется в виду. И еще, заканчивая тему с цветочками,  можно так красиво поэтически выразиться, что это уже стали ягодки после того, как цветочки отцвели и обсыпались с веточек  их нежные лепесточки.

Ягодки для нашего знакомого созрели в конце декабря, в самый разгар операции российских войск под названием «Бахмутская мясорубка», куда как раз и бросили всех мобилизованный заключенных, а теперь бойцов ЧВК Вагнер. Но война есть война, и пришлось ему как вновь испеченному музыканту упомянутого оркестра уже в бою осваивать игру на самых разных дьявольских инструментах - штыках и ножах, саперных лопатках и на многих еще, чем бывшие зэки рубились с врагами не на жизнь, а на смерть, и кровь хлюпала у них под ногами на дне траншей. 

К чести нашего героя, он смело смотрел в глаза смерти, и в любой ситуации, даже, казалось бы, в безвыходной, делал свое дело, стонал, но держал, как поется в  известной песне. Короче, стал настоящим бойцом.
 
Как-то их штурмовая группа в количестве четырех человек неожиданно для противника заскочила в их опорный пункт – целую систему окопов, траншей и блиндажей, растянувшуюся на сотню метров.  В ход пошли автоматы и гранаты, а потом и вовсе ножи. Не выдержав напора, оставшиеся в живых солдаты противника бросили свои позиции и бежали. Но и наши бойцы заплатили за это высокую цену – двое из них уже не дышали, а третий лежал на дне траншеи не в силах пошевелиться от тяжелых ран. Что тут делать? Надо было срочно спасать товарища. Только он успел его обезболить и  с помощью жгутов остановить кровь из ран, как вдруг из-за поворота траншеи на них вывалился вражеский солдат. Видать, был контужен взрывом гранаты и только-только пришел в себя. Он шел как зомби,  немного покачиваясь, и тут же попытался нанести нашему герою удар ножом. Наш тоже успел  выхватить свой нож. И тут случилось нечто странное. Время для нашего знакомого  как бы изменило свой масштаб, и он все движения противника стал видеть как при замедленной съемке. Беда была в том, что и свои движения он видел точно так же. Он видел, как кончик вражеского  ножа медленно приближается к его шее, и вот он уже буквально в нескольких миллиметрах от нее, а он ценой неимоверных усилий, с бесконечным напряжением мышц и сухожилий – на грани их разрыва так же медленно отводит голову в сторону. А потом уже кончик лезвия его ножа с такой же замедленной скоростью начинает приближаться к голове врага, а тот, медленно поднимая руку, пытается  перехватить лезвие ножа голой рукой.  Фактически же все происходило молниеносно. Да, такой странный эффект иногда возникает, хотя и крайне редко, у людей, чья деятельность связана с риском для жизни и кому принимать решения приходится не за секунды, а за доли секунды. Сколько времени продолжался этот бесконечно долгий медленный смертельный танец - с точки зрения его восприятия, он оценить не смог.  Может, две минуты, а, может, и все десять.  Но когда в его конце противник упал на землю, истекая кровью – видать, в этой схватке получил более серьезные ранения, чем наш знакомый, время вдруг вернулось к своему обычному течению. «Добей меня», - вдруг прохрипел, противник. «Я уже не жилец на этом свете,  не хочу долго мучиться».

«Вот нож, сделай это сам», - сказал наш герой и пододвинул к нему ногой вражеское оружие. «Не могу»,- продолжал хрипеть солдат врага, - «Я православный. Нельзя самому. Это ж грех». «А я тебя ножом теперь тоже не могу, беззащитных не убиваю». Видать, теперь для нашего героя это был совсем другой случай по сравнению с произошедшим три года назад. Теперь перед ним находился не издевающийся над ним мерзавец – не кривя душой так его и назовем, а воин, храбро и честно выполнивший по своему разумению свой солдатский долг и отдавший за это жизнь. «Прошу тебя, помоги, тяжко долго ждать конца». «Ладно, потерпи немного, я что-нибудь придумаю». С этими словами наш солдат отбежал за угол траншеи, где лежал его раненый товарищ, достал из его аптечки шприц-тюбик с обезболивающим и вернулся к противнику. «Вот, есть обезбол. Могу сделать тебе укол. Такое устроит?» «Спасибо тебе, сделай две, нет, три дозы, дай только помолюсь», - прохрипел умирающий свои последние слова  и бросил на своего врага благодарный взгляд.

Через некоторое время его стоны прекратились. Наш же связался по рации со своим подразделением, и уже к вечеру к нему и к его раненому товарищу прибыла помощь.

Так закончился еще один в общем-то рядовой эпизод в жизни солдата,  штурмовика - вагнеровца. Но вот ведь как в жизни бывает. Совершенный им три года назад  поступок, приведший к гибели другого человека, по своей сути был таким же, как и тот, о котором только что шла речь. По сути, но не по содержанию. И не по нравственной окраске. Если три года назад это было преступление и антигуманный поступок человека, не совладавшего со своей психикой, то сейчас это был выбор гуманного и сильного человека, способного на сострадание даже к врагу. Хотя и выразившееся таким парадоксальным образом. Кстати, так поступали иногда и другие его товарищи штурмовики с безнадежными смертельно ранеными противниками, о чем он, конечно, знал. Поступали, по их словам, по-людски, - если видели перед собой человека, а не ублюдка, то относились к нему с уважением, накалывали его ударными дозами обезболивающих и давали умереть достойно.

А через полгода боев, штурмов, ранений и возвращений в строй закончился срок  контракта нашего знакомого, и  он вернулся в Москву. Захотелось по-настоящему насладиться долгожданной и так дорого  давшейся  ему свободой. Однако вскоре в этом параллельном мире ему стало противно - среди развлекающихся людей, веселья и смеха, праздников и салютов, бесконечных тупых шоу с полуголыми девками, развратными ведущими, пира во время чумы. И все это в то время, когда буквально в двух шагах от всего этого идет война и гибнут его боевые товарищи. И он принял решение снова вернуться на фронт, туда, где настоящая жизнь, где всё имеет реальную цену. Туда, где настоящие мужчины отдают свой мужской долг Родине, не считаясь ни с чем, рискуют всем, зная, что не каждому из них суждено живым и здоровым вернуться домой.

Напоследок наш герой навестил друзей и знакомых. И все ему так обрадовались, что буквально моментально без всяких напоминаний  вернули ему все свои долги, да еще и с процентами, хотя эти проценты  никто с них  не спрашивал.

Пришла даже одна старенькая бабушка, которой он просто так дал тысячу рублей  лет пять назад. Так она пыталась отдать ему  тысячу четыреста пятьдесят рублей – все, что накопила за эти годы. На что он обнял ее, поцеловал  и  сказал: «Оставь их себе, бабуля.  Тебе еще жить да жить, а мне как карта ляжет. Мне скоро на фронт. Так что тебе нужнее». И дал ей еще десять тысяч.

Вот такие истории иногда случаются с нами. Как видим, часто они имеют совершенно неожиданное продолжение - сначала судьба выбирает тебя, а потом уже ты сам выбираешь свою судьбу. Иногда такую, как наш герой.

P.S. Небольшое уточнение. События, описанные в этом рассказе, абсолютно реальные. А если незначительные  отклонения от реальности и имеют место, то только лишь в пределах  так называемого  эффекта испорченного телефона. То есть, может, кто в этой цепочке рассказчиков  и добавил красное словцо, а, может, даже и я сам, но не более.  А  моего знакомого,  знакомого с героем этого рассказа, и, собственно, рассказавшего мне эту историю, зовут А. Догмаров.

2023 год, апрель

P.P.S. Со дня написания рассказа прошло меньше года, но как сильно за это время изменился мир. В том числе не стало командиров и основателей ЧВК Вагнер Иосифа Пригожина и Ивана Уткина, людей не однозначных, но сильных и со стальным стержнем внутри, настоящих патриотов России. Мир их праху. Вероятно, многое в рассказе может коробить и  вызывать критику. В том числе и его стиль изложения . Но такова была атмосфера тех дней, которую автор в силу своего представления о ней  и попытался передать. А теперь это уже история, а история должна быть объективной, нравится она кому или нет.

2023 год, декабрь