Ночь и туман. Лицо врага

11 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

Когда Колокольцев вошёл в временный кабинет Николь Ру, вся честная компания была уже в сборе… правда, в сильно усечённом составе. Ирма извлекала информацию о капитане Алене из мадемуазель Катрин Бартез (какими методами – об этом Колокольцев старался не думать); комиссар Давид из своего кабинета руководил отловом бойцов кампфгруппы имени последней; Помазанница Божия Анастасия держала духовную блокаду Потрошителей…

А за всех «в сутанах» отдувался весьма благодатный священник невысокого роста и довольно упитанной комплекции, весьма напоминавший знаменитого отца Брауна из рассказов Честертона (только без очков).

Великая княжна посмотрела на него несколько укоризненно, глубоко вздохнула – и приступила к лекции.

«Город Париж вырос на месте поселения Лютеция, основанного кельтским племенем паризиев в III веке до Рождества Христова – отсюда и современное название города – город паризиев.

Во время Галльских кампаний Юлия Цезаря паризии приняли сторону его противника Верцингеторикса – знаменитого вождя родственного паризиям кельтского племени арвернов. Что занятно, ранее обучавшегося в Британии у друидов и потому не чуждого ни магии вообще, ни человеческим жертвоприношениям, в частности…»

Колокольцев кивнул. Ибо хорошо знал, что друиды – кельтские языческие жрецы считали, подобно карфагенянам и вообще финикийцам, что на помощь богов можно рассчитывать только после человеческого жертвоприношения соответствующему богу… сиречь демону.

Однако, в отличие от карфагенян (если, конечно, верить официальной истории кельтов вообще и друидов, в частности), друиды приносили в жертву исключительно взрослых.

Сначала в жертву приносились военнопленные (ничего подобного Женевской конвенции в те времена и близко не было); затем – преступники, а при отсутствии таковых — ни в чём не повинные люди обоего пола. Обречённых на приношение в жертву сжигали в клетке из ивовых прутьев.

Как будто этого было недостаточно, друиды были ещё и… каннибалами. Причём каннибалами затейливыми – поедали исключительно женщин (видимо, как более жирных и вкусных) … причём после принесения их в жертву (их убивали холодным оружием – топором или мечом). 

Даже для весьма веротерпимых римлян это был явный перебор, поэтому римляне поступили с друидами… да точно так же, как с жрецами карфагенского культа Молоха. Все защитники друидов были вырезаны поголовно; священные рощи вырублены; а святилища друидов сожжены вместе с самими друидами.

Хотя официальная история об этом умалчивала, Колокольцев нисколько не сомневался, что римляне прошлись по руинам как ранее в Карфагене, а потом в Иерусалиме – разрушили до основания, а территорию перепахали и засыпали солью (древнеримский аналог окропления святой водой у христиан).

Ольга Николаевна вдохновенно продолжала:

«Дальнейшая судьба паризиев покрыта плотной завесой тайны. Обычно считается, что после поражения в войне с Римом они все бежали в Британию… однако мы установили, что некоторое число паризиев – включая жрецов-друидов – осталась в Лютеции и продолжала практиковать и человеческие жертвоприношения, и ритуальный каннибализм…»

«Милые ребята» – подумал Колокольцев. «Явная недоработка римского управления имперской безопасности…». Но промолчал.

Великая княжна уверенно продолжала: «По некоторым данным, на том самом месте, где сейчас находится приют Святого Христофора – он же Приют Дьявола – в течение нескольких столетий уже новой эры находилось тайное капище кельтского бога Тараниса…»

Колокольцева аж передёрнуло. Ибо он сразу вспомнил жуткое дело Танатоса – доктора Петерманна, который пять лет назад в течение нескольких месяцев занимался тем же самым в Берлине… пока его с его бандой не накрыла и не ликвидировала зондеркоманда Колокольцева.

Николь Ру невозмутимо продолжала: «… которому тайно приносились в жертву только взрослые – путём сожжения живьём. Живьём сжигали для того, чтобы демон успел впитать в себя жизненную силу жертвы…»

Сделала небольшую паузу – и продолжила: «В V веке, вдохновлённые проповедями святой Женевьевы…»

Впоследствии небесной покровительницы Парижа.

 «местные радикальные христиане…»

Проще говоря, воинствующие фанатики – та ещё весёлая публика.

«… наконец-то добрались до этого языческого храма. Его разрушили до основания, а со жрецами…»

«Поступили как с карфагенскими Молоха, а потом с друидами?» – усмехнулся Колокольцев. «Или чуть более гуманно – как с Гипатией Александрийской?»

В марте 415 года от Рождества Христова, толпа осатаневших христианских фанатиков под предводительством некоего одержимого бесом ненависти проповедника Петра, обвинила в чародействе Ипатию Александрийскую – знаменитого философ-неоплатоника, математика, астронома и механика.

Они подстерегли Гипатию по дороге домой, стащили 55-летнюю женщину с носилок, избили, изнасиловали целой толпой (это к вопросу о «сексуальной чистоте» христианских радикалов), после чего притащили к Кесареону – главной церкви Александрии.

До христианизации империи это был языческий храм – центр римского имперского культа в Александрии, который в 345 году был преобразован в христианскую церковь, получившую статус кафедрального собора Александрии.

Там её силой раздели догола; вероятнее всего, снова избивали и насиловали до бессознательного состояния (чернь – она такая, даже христианская), а затем в самом прямом смысле растерзали, заживо сдирая плоть до костей черепками от керамической посуды.

Как будто этого было мало, несчастной женщине вырезали глаза (это к вопросу о том, что христианство принесло в мир). Затем «добрые и кроткие христиане» разорвали её тело на куски и затем останки протащили по улицам таким образом, как поступили бы с самыми гнусными преступниками, после чего публично сожгли, проводя таким способом символическое очищение города… от чего?

Хотя реальные заказчики (а в том, что это было именно заказное убийство с особой жестокостью, сомнений не было и нет ни тогда, ни сейчас), так и не были установлены, Колокольцев – как и многие историки – не сомневался, что оным был не кто иной как Кирилл Александрийский.

Святой Кирилл Александрийский; более того, он был признан одним из отцов Церкви и Учителем Церкви; он даже получил титулы столпа веры и печати всех отцов. Несомненно, за то (вот в этом сомнений ни у кого нет), что именно он принял решение полностью очистить Александрию от евреев, став таким образом отцом-основателем идеи Judenfrei в христианских странах.

Мотив был очевиден – Гипатия, просто в силу своего колоссального морального влияния, стояла на пути этого чудовища (давайте называть вещи своими именами) к абсолютной власти в городе, поддерживая противника Кирилла префекта Ореста (оголтелый христианский фанатизм был бесконечно чужд веротерпимой женщине-философу). Кроме того, она резко выступала против изгнания евреев, что «святому Кириллу» крайне мешало.

«Я думаю, скорее первое» – усмехнулась великая княжна. И продолжила:

«На месте капища Тараниса – как это было принято в те времена…»

«… христиане немедленно возвели храм святого Христофора Ликийского?» – усмехнулся Колокольцев.

«Как ты проницателен, дорогой» – усмехнулась Николь Ру. И продолжила:

«Да, именно так и было. Правда, довольно быстро поползли слухи, что в этом храме творятся совсем не богоугодные дела…»

«… и его тоже сожгли» – закончил за неё Колокольцев. «Причём подозреваю, что вместе с клиром и особо ревностными прихожанами»

«Тебе никогда не говорили, что ты иногда бываешь совершенно несносен?» – улыбнулась великая княжна. Которая, будучи человеком штатским, могла себе позволить и не такую публичную фамильярность. И позволяла.

Глубоко вздохнула – и кивнула: «Настоятель храма и его ближайшие помощники были сожжены публично – как еретики и дьяволопоклонники…»

Весьма редкое явление в те ещё весьма вегетарианские времена – повальная «охота на ведьм» начнётся лишь спустя почти тысячелетие.

«… ну, а храм сожгли вместе с прихожанами, которые отказались его покинуть…»

«В точности как карфагенские фанатики отказались покинуть храм Эшмуна при падении Карфагена» – подумал Колокольцев. Но промолчал.

Ольга Николаевна вдохновенно продолжала:

«Несколько столетий эта территория пустовала… а на рубеже тысячелетий на этом месте непонятно каким образом возник сразу целый женский монастырь имени святой Марии Египетской…»

Колокольцев помнил об этой святой только то, что в поэме Гёте Фауст она была одной из трех святых, которые молили Деву Марию о прощении Фауста. Поэтому он с интересом прослушал мини-лекцию великой княжны.

«Согласно официальным католическим Житиям Святых…»

Те ещё сказки для взрослых, прости Господи.

«… Святая Мария Египетская, родилась в этой стране. в 344 году нашей эры. В возрасте двенадцати лет она покинула дом, поселилась в Александрии и – если называть вещи своими именами, стала малолетней проституткой…»

Обычное дело в те, как бы так помягче сказать, свободные времена в смысле проституции и вообще секса. Впрочем, и в христианскую эру детская проституция никуда не делась – просто ушла в не такое уж и глубокое подполье.

Николь Ру продолжала: «По неясным причинам, через какое-то время она решила посетить Иерусалим…»

«Да ладно» – усмехнулся про себя Колокольцев. Которому из курса светской истории было известно, что тогдашний Иерусалим, в котором кого только не было, был огромным рынком… всего подряд. В том числе, и женского, и даже совсем детского тела. Так что по очень даже ясным и понятным…

Великая княжна уверенно продолжала: «Привыкшая работать и по бартеру тоже, она решила присоединиться к группе христианских паломников, направлявшихся в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня, дабы оплатить дорожные расходы своим телом…»

Уже сам факт возникновения у неё такой мысли даёт наглядное представление о «чистоте нравов» этих «благочестивых христиан».

Николь Ру продолжала:

«Однако вскоре после своего приезда она отказалась от греховной жизни и стала примером покаяния и благочестивой жизни. Это произошло якобы после того, как ей якобы явилась Пресвятая Дева Мария, которая якобы сказала ей: Перейди реку Иордан и найдешь покой»

«Как будто она покой искала» – усмехнулся про себя Колокольцев. «Денег она искала, а не покоя… причём побольше, побольше…»

Великая княжна невозмутимо продолжала: «Перейдя на восточный берег реки Иордан, Мария провела оставшиеся почти полстолетия своей жизни в уединении в пустыне, молясь и постясь в пустыне – где она могла быть ближе к Богу. Питаясь в основном травами… и чем Бог пошлёт…»

Колокольцева эта история не удивила – хотя он прекрасно понимал, что это просто очередная христианская сказка для взрослых. Ибо тема раскаявшейся и обратившейся в благочестие проститутки была столь же распространённой во всевозможных христианских сказаниях, сколь и исчезающе редкой в реальности.

Колокольцев знал об этом не понаслышке, ибо его жена несколько лет отработала на этом поприще, причём начала лишь немногим позднее Марии Египетской – в пятнадцать лет. Да, она ушла из профессии… надзирательницей в женский концлагерь СС. Если это благочестие – то он прима-балерина Мариинки.

Он уже примерно знал, что услышит дальше – но ему всё равно было интересно.

«Через некоторое время в адрес монастыря и лично его настоятельницы посыпались обвинения в недостойном и греховном поведении…»

В аморалке, выражаясь коммунистическим языком.

«Если называть вещи своими именами» – лукаво улыбнулась Николь Ру, «суть обвинений состояла в том, что под вывеской монастыря функционировал самый натуральный бордель… имени первой части жизни Марии Египетской»

Не такая уж и редчайшая редкость… да почти что во все времена. Что же касается благочестивой части жизни святой, то она, скорее всего, есть не более, чем выдумка средневековых сказочников от христианской Церкви.

«Однако» – вдохновенно продолжала великая княжна, «у монастыря нашлись настолько влиятельные покровители…»

Мощная крыша, выражаясь современным уличным языком.

«… что прикрыть эту лавочку долго время не удавалось, несмотря на обвинения в совсем уж разнузданных оргиях на грани поклонения демонам… а то и за гранью»

И такое случалось – ибо целибат плюс бабский коллектив плюс вообще женская эмоциональность, чувственность и сексуальность очень даже могут привести… к переходу на другую сторону в духовной борьбе. Целыми ротами… то есть, извините, женскими монастырями.

Однако клиенты у этой лавочки действительно оказались настолько влиятельными, что монастырь оказался не по зубам ни местному епископу, ни христианским фанатикам… то есть, извините, ревнителям веры и благочестия.

«Видимо» – уверенно продолжала Ольга Николаевна, «через некоторое время эту грань обитательницы монастыря перешли настолько явно и далеко, что на них посыпались обвинения уже в самом натуральном колдовстве; в поклонении самому Князю Тьмы… и в принесении ему человеческих жертв…»

 Глубоко вздохнула – и продолжила: «Это уже было достаточно серьёзное обвинение, чтобы спешно сформированный епископский трибунал провёл расследование…»

«В результате которого настоятельницу публично сожгли на костре, а монастырь разогнали?» – усмехнулся Колокольцев.

«Разрушили до основания» – поправила его великая княжна. «Залили святой водой или нет – это нам выяснить не удалось… а вот сожгли не только настоятельницу, но и ещё пять монахинь… а также его духовного наставника»

Который, весьма вероятно, подрабатывал сутенёром – случалось и такое. Причём достаточно часто, чтобы в конце концов случилась Реформация; а английский король Генрих VIII, которому надоело постоянно разбираться с монастырским беспределом, просто разогнал все монастыри – и мужские, и женские.

Подобные истории были, конечно, редкостью, однако-таки случались. Наиболее известная из них произошла столетия спустя – что занятно, тоже во Франции – и вошла в историю под названием дела об одержимости бесами монахинь Лудёна.

 По этому делу, правда, был осуждён и заживо сожжён на костре только один обвиняемый – католический священник отец Урбен Грандье. По весьма лихим для тех уже совсем не травоядных времён (шёл 1634 год и до окончания охоты на ведьм было ещё далеко) обвинениям в поклонении Дьяволу, колдовстве и …  в человеческих жертвоприношениях.

Урбен Грандье родился в 1590 году в семье королевского нотариуса. Никакой информации о его молодости не сохранилось; известно лишь, что в июле 1617 года он стал священником прихода Святого Петра и каноником церкви Святого Креста (оба в городе Лудён, где находился одноимённый женский монастырь).

Известно также, что он приобрёл славу Казановы, Дон Жуана… и вообще развратника, охочего до женского тела. Что-то подсказывало Колокольцеву, что именно на этой почве у него и случился конфликт с обитательницами монастыря (то ли трахнул не ту; то ли не трахнул ту, которая хотела; то ли залетела от него… возможно, даже аббатисса).

Конфликт настолько фундаментальный, что в самых настоящих адских кошек превратилась критическая масса то ли недотраханных, то ли перетраханных урсулинок. Фурия… да ещё монахиня – это страшная разрушительная сила… в чём бедолаге-ловеласу пришлось убедиться на собственной шкуре.

В 1632 году группа монахинь-урсулинок обвинила отца Грандье в том, что тот якобы наслал на них одержимость Дьяволом… перебросив через стену монастыря букет каких-то особенных цветов.

То, что это бред сивой кобылы в лунную ночь, было настолько очевидно, что дело (как обычно) кончилось бы ничем… если бы в своё время серьёзно потерявший берега (и зачем-то двинувший в серьёзную политику) кюре не прогневал почти что всемогущего де-факто правителя Франции кардинала Ришелье.

Грандье был одним из наиболее образованных клириков своей эпохи и (в некоем головокружении от этого) открыто протестовал против политики кардинала Ришелье, которого высмеял в своей сатире.

Это было грандиозной ошибкой, которая и стоила жизни бедолаге. Грандье был арестован по личному приказу кардинала и подвергнут нескольким допросам. Его даже принудили участвовать в ритуале экзорцизма, направленном на «изгнание демонов» из монахинь – хотя экзорцистом он не был ни разу.

Первый суд не завершился ничем, и обвиняемого пришлось освободить, однако Ришелье пошёл на принцип – в результате кюре вновь схватили и на этот раз уже подвергли пыткам. По светским стандартам – никаких тебе «один раз за допрос»; «только три варианта»; «присутствие независимого врача» и так далее.

Доподлинно не известно, было ли получено признание под пытками (как в деле тамплиеров) или же улики против него были полностью сфабрикованы (великий кардинал не гнушался и такого), но суду в качестве доказательства его вины представили некий прелюбопытный документ — «договор с дьяволом», будто бы подписанный рукой обвиняемого. Кровью, разумеется.

В «договоре» Урбен Грандье «заключал соглашение» с целым рядом демонов, в том числе с Сатаной, Люцифером, Астаротом, Левиафаном и Вельзевулом (Колокольцеву это сразу напомнило пресловутые сталинские процессы 1930-х).

Заключал, чтобы получить «любовь женщин, цветы девственности, милость монархов, почести, наслаждения и власть». Этот документ, в котором некоторые демоны упоминались впервые, получил широкую известность и многократно воспроизводился как светскими, так и церковными демонологами.

На основании этой «улики» Грандье признали виновным в колдовстве, дьяволопоклонстве и участии в шабашах, на которых он якобы приносил человеческие жертвы.

Он не признал своей вины и был приговорён к сожжению на костре. Ему предоставили возможность примирения с Церковью (тогда он был бы сначала задушен, а затем сожжён), однако монахини не дали ему воспользоваться ею, начав плескать водой ему в лицо, когда Грандье пытался заговорить. 18 августа 1634 года Урбен Грандье был сожжён заживо на главной площади Лудёна.

То, что эта «улика» была фальшивкой, сфабрикованной, чтобы удовлетворить жажду мести Ришелье, Колокольцев не сомневался. Да и вообще поверил бы в то, что потерявший берега и непонятно с какого перепоя двинувший в политику провинциальный кюре стал жертвой мести всесильного кардинала… если бы не совершенно излишнее для этого обвинение в жертвоприношении людей.

Было очень похоже, что дыма без огня всё же не было и кюре действительно радикально сиганул «на другую сторону» – как и монахини монастыря святой Марии Египетской за столетия до него.

Великая княжна увлечённо продолжала: «Прошло ещё некоторое время – и на месте полностью разрушенного монастыря снова появилась церковь – на этот раз построенная тамплиерами…»

«И снова храм святого Христофора Ликийского?» – усмехнулся Колокольцев. Подумав про себя: «Тенденция, однако…»

«И снова храм святого Христофора Ликийского» – эхом ответила Ольга. И продолжила: «В документах судебного процесса против тамплиеров упоминается, что в этом храме обвиняемые якобы поклонялись демону Бафомету…»

Существование которого признаётся далеко не всеми демонологами…, пожалуй, даже меньшинством.

«… в котором инквизиторы увидели самого дьявола – с соответствующими последствиями для обвиняемых…»

Колокольцев не сомневался, что процесс тамплиеров 1307 года имел такое же отношение к правосудию, как и сталинские процессы 1930-х… разве что был направлен не против отдельных политических противников монарха (Сталин был самым настоящим красным Тамерланом), а против целой организации.

Однако не отвергал возможность того, что некоторые тамплиеры, пообщавшись с представителями принципиально иных религий и культур Ближнего Востока (включая, возможно, и уцелевших молохан), двинули «на другую сторону».

Николь Ру невозмутимо продолжала: «После того, как в 1312 году орден тамплиеров был распущен папой Климентом V, по личному приказу короля Франции Филиппа IV Красивого храм святого Христофора Ликийского был полностью разрушен…»

Что косвенно подтверждало версию Колокольцева. Великая княжна продолжала:

«Полтора столетия место снова пустовало, а в середине XV века, когда в Европе возникла мода на костницы, на этом месте была построена Chapelle des Morts…»

Часовня мёртвых.

«Которая вскоре тоже кому-то чем-то не угодила?» – усмехнулся Колокольцев на правах начальника этой разношёрстной компании.

Николь Ру пожала плечами: «Видимо, не угодила – ибо несколько десятилетий спустя она странным образом сгорела, а затем была разрушена – ибо восстановлению не подлежала…»

«Не иначе, подручные графа постарались» – усмехнулся про себя Колокольцев. «Его почерк – к гадалке не ходи. Надо будет расспросить… при случае…»

Великая княжна продолжала: «Здание, в котором ныне находится приют Дьявола, было построено в конце XVIII века, незадолго до так называемой Великой французской революции»

Скорее, Великой французской бойни, во время которой ррреволюционеры умудрились истребить за три года больше людей, чем охотники за ведьмами и еретиками за три столетия.

«В этом здании» – невозмутимо продолжала Ольга Николаевна, «располагалась масонская ложа Великий рассвет…»

«Хорошее название» – усмехнулся Колокольцев. «Я даже знаю, чей и что за рассвет…»

«… о которой практически ничего не известно – кроме того, что она прекратила существование в начале этого века. Тогда же был покинут и особняк…»

«Которым сейчас владеет… кто?» – осведомился Колокольцев. Экзистенциальный вопрос, на самом деле.

«А никто» – усмехнулась Николь Ру.

«Как… никто» – Колокольцев аж опешил.

«Согласно результатам наших… раскопок» – бесстрастным тоном ответила Ольга, «все попытки кого бы то ни было приобрести особняк в собственность…»

«… терпели неудачу в результате якобы несчастных случаев?»

«Точно так» – подтвердила Ольга Николаевна.

«А приют имени святого Христофора Ликийского когда и как туда вселился?». Ещё один экзистенциальный вопрос.

Николь Ру пожала плечами: «Понятия не имею. Ибо этого приюта официально не существует. То есть, он есть в списках, которые я добыла, когда пыталась расследовать преступления в приютах – и вроде бы даже как-то аффилирован с католической Церковью…»

Поэтому расследование Николь Ру и наткнулось на стену, фундаментально выстроенную парижской католической архиепархией.

«… но никаких регистрационных документов этого приюта нигде нет. Вообще никаких документов нигде нет…»

«А сейчас сирот и потеряшек столько» – задумчиво произнёс Колокольцев, «что власти рады-радёшеньки, что ими хоть кто-то занимается – поэтому ни о каких проверках и речи быть не может…»

Великая княжна кивнула: «Вот именно». И закончила презентацию.

Колокольцев вздохнул и махнул рукой: «Спасибо – теперь всё окончательно встало на свои места. Наши клиенты – у меня исчезли последние сомнения. Это место – гигантский накопитель… возможно, даже, проводник демонических энергий. Который должен быть разрушен и залит святой водой…»

Как Карфаген и Второй Иерусалимский храм.

«… что позволит его уже навсегда обезвредить. Нейтрализовать. Ликвидировать. И одновременно покончить с Потрошителями…»

«И обезвредить Охотника» – неожиданно добавил отец Фабьен Грожан.

И объяснил изумлённой аудитории: «Охотник питается энергиями этого… места. Как только этот дьявольский агрегат будет уничтожен, он сам с повинной придёт… если ему немного помочь…»

«Поможем» – усмехнулся Колокольцев. И официально объявил: «Всем спасибо – все свободны. Ликвидацией Приюта Дьявола займусь я и другая моя команда…»

Его прервало мерзкое стаккато телефонного аппарата. Звонила Ирма, которая сразу заявила: «Я знаю, где капитан Ален планирует нанести финальный удар. И это действительно страшно. Очень страшно…»