Глава 25 Чары колдовские

          Злободневно и злобочасно, злобоминутно и злобосекундно!
             Аналог слова "Всегда"

                Может быть, вечность думает о нас.
                Должна обратить внимание на тех,
                кто перед ней проходит,
                а вглядится, так и лица различит.
                Мимоходом о Вечном

      Мнимозина-Никитенко смотрел на отражение Андрюхи в зеркале и вспоминал, как неделю назад совершал свой переход в мир неживых, как топорщились островершинными волнами мысли в голове, сбиваясь в бульонную накипь, с конкретным названием «деньги».

      Деньги, которыми он набьет комнаты и сундуки в своем доме и будет покупать все, что продается, а продается все… и купленное обратится во «Все» с большой буквы.

      Мнимозина вздрогнул, огляделся осторожно, не заметил ли кто, как от вожделения закапала с губ слюна, и незаметно вытер рот платочком.

      Собрание вампиров проходило обычным порядком. Внесли и развесили по стенам пять зеркал. Убедились в отсутствии отражений присутствующих: «Все свои», – вздохнули с облегчением. Разместили в кресла тушки. Начальник милиции Витюха занял два - одно для задницы, на второе живот положил. Рядом притулилась архитектрисса Козетта, закрутила грушеобразной головой, осматривая зал.

     Гульфик, вновь принявший облик добродушного областного депутата, огласил повестку: пополнение рядов,  выбор нового главы района, фуршет с кровопитием и выступлением самодеятельных талантов.
- Госпожа Козетта  под музыку шотландских волынок обещает раздеться медленно и сексуально.
- У-у-у... - сдерживая рвотные позывы, нестройно отозвался зал.

      Андрюха, тридцатипятилетний красавец-мужчина, волнуясь, потирал короткую стрижку, бегающим взглядом окидывал новых братьев и, поначалу сбиваясь, а потом все более уверенно, рассказывал о себе:

- Сын сельского слесаря и работницы детсадовской столовой, я хорошо учился в школе.
- Сын поварихи и лекальщика, я с детства был примерным мальчиком, - громко прокомментировал Гульфик. Зал в ответ грохнул смехом. – Продолжай, продолжай. Нам очень интересно.

- Я много читал, - приободренный  шуткой Андрюха заговорил более уверенно. -  Детективы – моя страсть, и я всегда сочувствовал ворам. Живой и любознательный ребенок, я старательно отрабатывал на практике полученные знания. Бывало подойду к старшеклассницам: «Что стоите дурами? Марь Ванна у спортзала заждалась». Кобылам только дай повод на урок опоздать, затопали копытами к спортзалу, а портфели – вот они. Воруй - не хочу.

      Поощрительный ропот зала вдохновлял, и Андрюха разливался соловьем:
- А то на уроке рожу умирающего скорчу: «Лидь Петровна, можно в туалет?» – Андрюха подпустил в голос слезы, вампиры засмеялись одобрительно. – И вся раздевалка в моем распоряжении. Рекорд: за две минуты, двести карманов.

- Как отказать такому мерзавцу? – Гульфик стер выступившие от смеха слезы. – Хочется человечку бессмертия. Может быть, кто-то против?

     Руку поднял Нотариус, сорокалетний лысоватый мужчинка:
- У парня репутация педофила, а мы, хотя и вампиры, но детей своих любим.

     Гульфик движением руки остановил рванувшегося ответить Андрюху:
- От этой болезни я знаю лекарство, дающее стопроцентный результат.

     Мнимозина хихикнул  в усы. Знал бы Андрюха, какой сюрприз ему приготовили, глядишь, и не рвался бы в бессмертные.

- А теперь подойди к зеркалу, - голос Гульфика загустел и наполнил актовый зал басовым звучанием.

     Вампиры замерли в креслах, заворожено следя за тянущуюся через пятиметровое пространство рукой с волшебной пробиркой и оборотной надписью на предплечье: "Ин номине патрис, эт филии, эт спиритус санкци. Амен"(Во имя отца и сына, и святого духа. Конец).

     Ярко-алый ручеек и еще несколько капель упали в ждуще открытый рот Андрюхи. И, как последний ожидаемый аккорд, грохочущий пересверк электрического разряда криво расколол зеркало и дождем осыпал створку окна. Пылающий шарик молнии повис над головой Гульфика:
- Нарекаю тебя Кастратом, - Джокер-Гульфик захохотал громовым голосом. - И жить тебе до... - Выговорив привычную формулу, Гульфик замолчал. - Опа! - и проглотил остаток фразы.

     Свет поплыл в глазах Андрюхи. Новоиспеченный вампир зашатался, задвигал суетливо руками, пытаясь схватить воздух, и рухнул на колени. Для душевного потрясения новоиспеченному вампиру хватило слова "Кастрат".

     Следом началось неожиданное. Кривая трещина зеркала не затянулась. Из глубины зазеркального пространства показались две заскорузлые узловатые руки, схватили края трещины и раздвинули. Воздух наполнился запахом валерьянки. На оцепеневших вампиров, глумливо скалясь, смотрел мужчина, поразительно похожий на Коляна. Голос, больше напоминающий звуки трущихся в мешке консервных банок, уронил в зал насмешливую злобу:

- Я наблюдаю за вами из зазеркалья,... и мне грустно. Вы перестали быть вампирами, пьете кровь из пробирок и колбочек. Покупаете за деньги суррогаты. Вы забыли азарт охотника, выслеживающего добычу, впивающегося зубами в еще теплое, вздрагивающее горло. У меня лицензия на отстрел ленивых и тупых, я ваш круглосуточный кошмар, который всегда рядом. - Обломок замолчал, оглядывая зал. Вампиры перестали дышать, прятали глаза и лица. - Люди избегают неудачников, нытиков, зануд, больных - это в них от природы: животные также сторонятся своих больных или раненых сородичей. Своего рода, душевный атавизм, как повышенная волосатость или хвост. Высшая нравственность призывает  именно таких любить и поддерживать всячески, а вот не хочется. И что тут поделать? Я предложил, и со мной согласились, отстреливать сирых и убогих. Один из них находится среди вас.

- Не меня ищешь? – Колян, встал с кресла, слегка ссутулился и подался вперед, презрительно усмехаясь. – Ну, здравствуй, брат. Семьсот лет не виделись.

     Обломок шагнул из зеркала в зал, ногой отшвырнул Андрюху в сторону и, достав пистолет, понюхал ствол глушителя:
- Мог бы и раньше убить, но уж очень хочется вцепиться в горло, насладиться яростью и честно заработать свою награду, - заскрежетал Обломок. - Подержи, - он протянул ствол Мнимозине. Тот сразу направил пистолет на Коляна. – Хочется видеть приз. Джульетта, иди сюда.

     Джульетта поднялась с крайнего стула в последнем ряду зала, взгляды обернулись на облитую тонким полуоткрытым костюмчиком женщину, и в воздухе разлилось отчетливое мурлыканье вожделеющих котов. Эту женщину нельзя было не хотеть.

     Обломок некоторое время стоял столбом, потом двинулся навстречу. Архитектор Козетта вскочила наперерез:
- Я тоже приз, - она торопливо расстегнула кофточку и призывно шевельнула бедрами.

     Обломок приостановился в удивлении, мельком глянул в ее сторону и отодвинул новообъявившийся "приз" рукой, прихлопнул ладонью по макушке, отправляя обратно в кресло:

- Не сбивай аппетит, детка, мне пришлось бы пьянствовать семьсот лет, чтобы тебя захотеть - и заскрипел, обращаясь к Джульетте. - Твоя сексуальность замечательно выпирает из обтягивающей ткани. Слюнки текут от желания тобой овладеть... Только не обижайся, - спохватился Обломок. - Восприми как комплимент.

- Как комплимент не восприму, - Джульетта плавно подошла, встала близко, и вампир, невольно подавшись вперед, прижался к женщине всем телом. Его руки протянулись вперед, начали гладить и ласково тискать теплые выпуклости и округлости.

- Казалось бы попка, - закатывая глаза, бормотал вампир. - А потрогаешь, посмотришь, и она становится с большой буквы; прижмешься и… хочется прижаться еще, и хвост, мягкий пышный, пушистый. Ну, почему у тебя нет хвоста? Среди округлостей, гладкостей и потаённостей хвост нашел бы себе достойное местечко не загадки-разгадки ради - прелести для. - Теперь уже лепетал совершенно одуревший Обломок, и в такт его голосу капала слюна с губ наблюдающих сцену и завидующих Обломку вампиров.

- Как комплимент не восприму, - снова повторила Джульетта, голос ее понизился, в нем появилась чарующая хрипотца. – Восприму как предложение переспать и с удовольствием его принимаю.

     Ее губы нащупали пульсирующую жилку на шее Обломка, и клык мягко вошел в артерию на всю глубину. Незаметно подкравшийся Гульфик, присосался с другой стороны.

     Тело Обломка, несколько раз дернувшись, съежилось и высохло. Гульфик прихлопал его руками с двух сторон, скатал между ладоней в рулончик и, перевязав голубой ленточкой, сунул в нагрудный карман пиджака. Не оборачиваясь, протянул руку в сторону Мнимозины, тот торопливо вложил в нее пистолет Обломка.

     Колян, широко раскрыв глаза, смотрел на Джульетту:
- Неплохой костюмчик. Ты всегда так ходи.
- Понравился? В бутике я выбрала самый облегающий и попросила ушить на два размера. У мужиков крышу сносит.
- И не знаю, где теперь ее искать. Обещаешь помочь?
- А с Ольгой обещаешь познакомить?
- Эй, откуда знаешь, если я не успел осмыслить?

- Зато я успела услышать разговор техничек о волшебной тряпочке, не оставляющей полос и разводов, которой Колян моет свою машину.
- Показывал девчонкам тряпочку. Посоветовал приобрести для мытья окон.
- Вот-вот. А другая ответила: "Он еще и не такое может показать! - и обе, заметь, покраснели.

- А ты не ревнуй: блуд молодцу не укор.
- А царапины на морде - укор? - Джульетта так стремительно рассекла воздух перед носом Коляна сантиметровым маникюром, что парень невольно отшатнулся. - Вот только собрание закончим. И молись, чтобы только блуд загулявшего кота, а не влюбленность мимолетная, но страстная. Обоих порву. Ты меня знаешь!

     Гульфик постучал карандашом по графину с водой:
- Продолжим с Божьей помощью, - Притенив глаза веками, внимательно глянул в зал, с удовольствием замечая, как гневно корчатся и наливаются злобой от "запретного" слова братья. - Предлагаю в главы района Витюху-мента. Кровосос со стажем, с репутацией "всем враг", а таких и любит Бог.

     По залу прошла волна возмущенного ропота. Не обращая внимания на поклоны поднявшегося Витюхи, вскочил Нотариус:
-  Интересно, доколе здесь будут издеваться и командовать приезжие? - злобно вопросил Нотариус. Вампиры зааплодировали.
         
     Гульфик глянул на Витюху-мента, виновато развел руки. Витюха, недоуменно оглядываясь, опустился в кресло, придавил животом Козетту. Архитектрисса взвыла и укусила мента за пузо, тогда взвыл и Витюха.

     Гульфик стучал карандашом по графину.
- У нас своя кандидатура, - нотариус театрально указал на сидящего у зеркала Андрюху.
- Глас народа - глас Божий. Утверждаю.

     Едва сдерживая смех, Гульфик закрыл заседание и остался стоять на трибуне, провожая глазами негодующих, корчащихся от злости Непряхинских руководителей. Спектакль удался. Вампиры валили к выходу. Никто не вспомнил об обещанном фуршете, а кто вспомнил, спешили забыть, едва взглянув на уже начавшую раздеваться архитекторшу.

     Осталось представить судье Петровичу плененного Обломка и новоизбранного главу района.