Все происходит само собой. 7 XI 2024

В своей жизни мы делаем различные выборы. Ощущаем, что выбираем. Однако мы не выбираем сами наши выборы. Если человек стоит на развилке дорог и думает, куда пойти, и, в конце концов, выбирает какой-то вариант, то само то, как он выбрал, он не выбрал. Поэтому нет свободы выбора. Прилагая волевое усилие, человек не прилагает усилие для самого того, чтобы прилагать. Поэтому нет свободы воли. Если я набираю этот текст, со стороны выглядит так, что буквы появляются на экране сами собой. В действительности же это я набираю их. И точно так же ощущение того, что мы сами действуем, является лишь впечатлением: на самом деле мы руководимы, и наши руки не в наших руках. И сама та конечная инстанция, которая все осуществляет, тоже действует сама по себе, ведь иначе цепочка взаимодействий уходила бы в бесконечность.

Поэтому все есть природное явление: подобно тому, как сам по себе дует ветер, как сам собой идёт дождь, так и сами по себе возникают существа, происходящие впечатление самодействующих.

Мы понимаем это всегда, когда, например, говорим, что я такой-то и такой-то человек и потому веду себя так, что мне больше нравится это, а меньше то; но почему мы именно таковы?.. Говоря так, мы подразумеваем, что не властны над этим: просто такова наша природа. И при углублении в вопрос оказывается, что природа - все. Просто некоторые явления имеют на себе, так сказать, ярлык "я", другие - не имеют. Но имеющие ярлык подобны облакам в виде животных, людей и потому производящим впечатление, будто это люди, животные там, в небе, сами по себе двигаются. Не имеющие же - это как облака никакой определенной формы и потому не принимаемые ни за что. Но и те, и другие - в равной степени облака, и особая форма не делает их действительно самими по себе двигающимися.

Таким образом, то, что все происходит само собой, верно в том смысле, что, в конечном счёте, нет никого, кто проявлял бы свободу воли, но не верно в смысле том, что кто-то способен проявлять ее и проявляет: ведь если кто-то проявляет воли свободу, тоже можно сказать, что он действует сам по себе.

Из этого следует, что нет достойных и виноватых: никто не заслуживает ни награды, ни наказания. Процесс же их, тем не менее, присуждения, так же происходит сам по себе. Потому что жизнь подобна театральному представлению, в котором там, внутри, представления, актеры имеют свободу воли, вне же его - нет, так как играют каждый предписанную ему роль. Однако там, внутри представления, они получают награды и наказания за свои действия. Выходя же со сцены, оказываются нейтральны в отношении того и другого. Однако в целом заслуживают награды, какие бы "плохие" роли ни играли, так как выполнили работу. Наказание, конечно, тоже может быть, если играли плохо, и награда может быть разной степени в зависимости от совершенства игры, но жизнь - это театр идеальный, а потому то, что никто не заслуживает ни награды, ни наказания, верно лишь с одной стороны - со стороны другой, каждый заслуживает Высшей Премии, так как идеально играет то, что ему дано.

Поскольку мы видим, что жизнь достаточно разумна, то естественно предположить, что разумно и это представление. И потому общая логика этого мирового действа такова, чтобы когда-то наступило всеобщее благоденствие. Ведь иначе, если никто не обладает свободой воли, а, следовательно, ничего не может поделать ни с какими несчастьями, то было бы каким-то кошмаром, если бы так продолжалось всегда.

Причём документом, удостоверяющим, что все будет хорошо, является для существа, читающего этот текст, сам этот текст: жестоко было бы говорить, что не обладаешь свободой выбора, и при этом тебя ждали бы несчастья. Кого ждут несчастья, тому не даётся знание об отсутствии свободы выбора - и таким образом даётся ощущение того, что он способен их избежать благодаря собственным усилиям: существо предчувствует боль - потому и закрывается от истины, надеясь таким путем спастись. Существо же, предчувствующее счастье, открыто правде - и для него отсутствие свободы воли даже хорошо, ведь так счастье гарантированнее: оно обречено на успех.

Поэтому лучший способ прогнозирования, предсказания - это ощущение наличия или отсутствия свободы воли: чем сильнее чувство свободы воли, тем большие беды ждут, чем сильнее чувство, что все идёт само по себе, тем большее ждёт счастье.

Бывает, человек чувствует, что все идёт само по себе, но чувствует это негативно: что просто есть какой-то злой рок, и впереди хорошего ничего не ждёт. Но само такое чувство является бедой. Мы не рассматриваем такой случай - он ощущает обречённость в другом контексте. В случае ощущения злого рока человек, вероятно, не смотрит в жизнь глубоко: он не размышляет, что ведь сам свой выбор не выбирает; что цепочка причин не может уходить в бесконечность - он просто ощущает, не задумываясь. Мы же глубоко размышляем, говорим не просто об ощущениях, а делаем логические выводы. Об ощущениях мы, наоборот, говорим, что чувство свободы воли есть - с этого начато рассуждение. Мы лишь, анализируя его, приходим к выводу, что это не более, чем ощущение. И так же логически делаем вывод, что все будет хорошо, раз мы понимаем это.

И поскольку мы так глубоко подходим к жизни, глубоко вдумываемся в нее, то, наверняка, так же подойдем и ко всем другим вопросам - а поскольку жизнь зависит от того, насколько мы ее понимаем, то все и будет хорошо потому, что мы понимаем, здраво взаимодействуем. Хорошо все будет у человека, который читает это, потому, что этот текст тренирует его ум, направляя вглубь - и, подобно тому, как, сходив в спортзал, мы не просто выполнили какие-то упражнения, а теперь и за его пределами можем физически легче со всем справиться, потому что натренированы: надо быстро чего-то достичь - так пробежали, высоко что-то - подпрыгнули - точно так же, прочтя вот это, мы потренировали ум и потому, встретившись с теми или иными условиями, лучше поймём все - и потому и будет всё хорошо. Важно, конечно, насколько глубоко мы проникнемся пониманием, насколько будем тренировать ум и другими способами - но в целом так. Человек же, который чувствует, что он обречен, наверняка, не вдумывается или, вдумываясь, не идёт до конца в своих размышлениях: ведь, действительно, нужна интеллектуальная смелость, чтобы сделать некоторые выводы. Просто даже подумать, не говоря уже о том, чтобы произнести или написать, слова о том, чтобы свободы воли нет, может быть очень страшно. Ведь а вдруг тогда мы сами бесконтрольно, получается, сделаем что-то ужасное - это же страшно!.. Однако вот эти слова произнесены, написаны, подуманы, сделан их анализ, произведено углубление - и сделан, наоборот, вывод, что все будет хорошо, ведь жизнь разумна и жестоко было бы открывать это знание тому, кого ждёт боль.

Ну а почему оно изначально всем не открыто, возникает вопрос. Почему жизнь так устроена, что изначально этого не известно?.. Потому что в глубинной природе бытия нет причин для этого ввиду того, что страдание никогда не может быть более, чем - в филологическом смысле - терпимым, ведь раз переживается, значит, фактически, терпится, если же не совместимо с сознанием или жизнью, его и нет. Если же все можно, получается, вытерпеть, почему этого не сделать?.. Раз можно?.. Дело как раз в разумности мироздания: все должно быть обосновано. Если страдание исключить, то почему?.. Есть же решение - терпение. А терпение - замечательное качество, исключив которое, исключили бы и часть совершенства жизни. Ведь когда все хорошо, нечего терпеть. Потом, страдания, скорее всего, возможны, только пока нет понимания отсутствия свободы воли - когда же существо понимает ее отсутствие, то, соответственно прорастанию в него этого знания, жизнь улучшается - таково здравое предположение. Затем, страдание не причиняется ведь кому-то: все происходит само собой, все - явление природы, а можем ли мы винить природу, что она такова?..

Кроме того, хотя страданий и много, но все же самое худшее невозможно в силу того, что всегда можно представить, как могло бы быть хуже ещё - но раз можно представить, значит, по факту, самого этого более плохого нет. Факт уже состоит в том, что в жизни есть хоть что-то хорошее - а значит явление "самое худшее" невозможно.

То есть любое страдание всегда даётся с силой терпения, необходимой, чтобы его вытерпеть. И даже если говорится, что сил уже нет терпеть, но фактически, раз переживается, значит, терпится. Если же их действительно нет, то происходит потеря сознания или жизни - и страдания нет. При взгляде из самой глубины бытия, с абсолютной точки зрения, это выглядит так. Мы же, задаваясь вопросом, в чем причина страдания, и думаем ведь, что такое заключено в глубине жизни, что оно есть - а потому с точки зрения абсолютной и должны смотреть.

Когда мы говорим о том, что мог же ведь быть какой-то иной предел страданию, чем "не более, чем терпимо", мы - каждый из говорящих - можем иметь разные о нем представления. Если бы в мире возможно было страдание лишь небольшое, не побуждающее даже к вопросу, откуда оно и зачем, то, ввиду разумности мироздания, лишь способным доходить до такого уровня оно и не могло быть, потому что разумность предполагает, чтобы себя - разумность - реализовать, что страдание должно быть именно такого уровня, чтобы вопрос возник - и вопрос очень громкий, очевидный!..

Да, но в жизни много всего незначительного, не вызывающего вопросов!..

Да, но все это незначительное имеет и очень значительную форму, удивляющую - и благодаря этой самой яркой форме и все остальные получают освещение пониманием!..

Если бы в жизни были возможны лишь мелкие неурядицы, на которые мы бы и не обращали внимания, возникло бы другое зло - отсутствие внимания: это Сама Реальность, Жизнь, данная вам, и вы не обращаете на Нее внимания - как так?.. Разумность ведь прекрасна, понимать - это хорошо. Но тогда, получается, сама разумность не могла бы быть реализована в полную меру: ставя предел страданию, мы ставим предел и разуму.

Хорошо, но ведь страдания могло не быть вообще. Однако существо самого этого вопроса в том, что нам, фактически, было бы достаточно лишь того, чтобы страдание было возможным лишь до определённой степени. У нас самих нет глубокой, истинной, нужды в том, чтобы его вообще не было. Мы все понимаем, что на мелочь можно не обращать внимания. Поэтому для нашего восприятия фактически было бы то же, что и полное отсутствие страдания, если страдание было лишь незначительным.

Важно и то, что мир уже есть: мы не находимся где-то вне его перед его сотворением, решая, быть страданию в нем или не быть. Ввиду же того, что мир разумен, не вполне разумно само задавание этого вопроса. Некоторое объяснение получить можно - и мы, рассуждая, его получили. Однако полный ответ состоит в том, что это просто данность, а потому вопрос, почему она такова, невозможен.

И, задавая сам вопрос, мы на самом деле более имеем в виду другое: каково будущее?.. Прошлое все равно прошло. Будут ли страдания в будущем, будет ли будущее счастливым?.. И мы получили ответ: да, все будет хорошо - и сам этот текст является удостоверяющим это документом - смотри выше!.. При глубоком понимании этого вопрос о причине страдания просто отпадает, прошлое предается забвению, сдаче в архив - нас ждёт прекрасное будущее, мы теперь все в нём!.. Им живём!..

Важно, что этот текст существует не где-то вообще вне времени - нет, он есть именно в данную эпоху, в данное время, и читают его не люди вообще, а конкретные, которых можно совершенно точно назвать, люди. И если жизнь разумна, то, наверняка, он попадает лишь к тем, кому принесет пользу, кто может его принять. Кого действительно светлое будущее ждёт. Ведь есть миллионы других текстов, возможны миллиарды причин, по которым можно было не прочесть его. Поэтому раз человек это удостоверение счастливого будущего получает, значит, это не случайно. Сейчас много говорят о переходе в новую эру - вот этот текст и есть этого перехода часть.

Утром 7.11.2024.