Мемуары Арамиса Часть 202

В главе 59 я уже описал и тот эпизод, в котором Атос узнал о ней всю правду, после чего решил самостоятельно учинить над ней суд и сам же привести приговор в исполнение.
Атос изобличил её не только в том, что она самовольно присвоила себе чужое имя и назвалась дворянским титулом. Он расследовал историю всей её жизни, и для него это оказалось не так уж трудно, ибо он не пожалел ни времени, ни денег, чтобы узнать всю правду до мельчайших подробностей. 
Он выяснил, что она – воровка и убийца, пособница чудовищных преступлений и исполнительница не менее чудовищных злодейств. Он предъявил ей медальон, имеющийся у неё, и рассказал историю этой семейной реликвии маркизы де Бельтам. Для того, чтобы им завладеть, Шарлотта отравила её в возрасте десяти лет. Он рассказал ей и о Анабель де Лерню, которая умерла в возрасте тринадцати лет, поскольку принадлежащее ей зеркало в золотой оправе слишком понравилось юной Шарлотте. Он предъявил ей дароносицу и другие священные дары на сумму пятьдесят две тысячи пистолей, которые специально для этого взял в монастыре под залог – те самые, которые похитил Жан Бертье в монастыре по её наущению. Он предъявил ей также драгоценный перстень, ради которого отцом Шарлотты был убит молодой человек с зелёными глазами и чёрными кудрями, который угостил юную Шарлотту сахарным петушком. Он показал также золотое кольцо, которое было снято с пальца сорокалетней дамы, назвавшей юную Шарлотту прелестным ребёнком и подарившую ей гребень из черепахового панциря. Он показал и другой перстень, который стоил жизни молодой девушке и сопровождавшему её юноше, которые сравнили Шарлотту с ангелочком. С юных лет в доме своего отца, трактирщика, Шарлотта вызнавала о драгоценностях и деньгах, которые имелись у их постояльцев, чтобы сообщить об этом отцу, Мишелю Мюнье и матери Жанне Мюнье, которые убивали постояльцев, присваивали их вещи, и избавлялись от трупов. Когда её родителей разоблачили и арестовали, Шарлотту вследствие малолетства сочли невиновной и отправили в монастырь, хотя она была соучастницей во всех злодеяниях отца, и даже в некоторых случаях, когда отец не решался, к примеру, поднять руку на священника, требовала от него, чтобы он его убил, поскольку вещи, которые она у него заметила, очень её привлекали, так что она непременно желала ими завладеть. Кроме того, она подмешивала снотворные травы в корм лошадям и в чай постояльцам, чтобы облегчить родителям их преступление.
— За ваши убийства вас полагалось бы колесовать, — сказал ей Атос. — Я совершенно точно знаю, что если бы не ваше упрямство, ваши родители не решились бы убить священника. Так что наказание, которое понёс за вас ваш батюшка, должно было бы быть применено к вам. Но даже если оставить в стороне ваши преступления, совершённые в малолетнем возрасте, тогда вам положена виселица за преступления, совершённые в юности.
Атос запер Шарлотту на ночь, чтобы она всю ночь молилась за спасение своей души и за тех, кого погубила, намереваясь наутро предложить ей выпить яд, действующий мгновенно.
«Быть может, мы выпьем его вместе» — подумал тогда Атос.
Шарлотта сделала вид, что покорилась, но за ночь ей удалось избавиться от пут и убить стерегущего её Пьера, слугу Атоса, проломив ему череп тяжёлым крестом-распятьем.
Тогда Атос вскочил на самую быструю и самую выносливую, догнал беглянку и, связав её своим кнутом, заткнул ей рот своим платком и привёз обратно в свой дом.
— Вы не пожелали замолить свои грехи, предпочтя взять на свою душу новый грех убийства, — сказал он мрачным голосом, от которого по телу Шарлотты побежали мурашки. — Я не скажу вам: «Умри с миром», сударыня. Я скажу вам: «Отправляйся в Ад». Я не предоставлю вам последнего слова. Всё, что вы могли сказать на этом свете, вы уже сказали. Приберегите своё красноречие для встречи с Сатаной.
Поспешно, словно боясь передумать, он втащил на стремянку Шарлотту, надел ей на шею петлю и ударом ноги выбил из-под её ног стремянку. После этого он, даже не взглянув на результат деяния своих рук, захлопнул двери комнаты, где извивалась на верёвке Шарлотта, и выбежал из дома. Он намеревался утопиться в ближайшем пруду.
Инстинкты не позволили ему утонуть. Он поднялся и побрёл, сам не зная куда.
На дороге он встретил сержанта королевских войск в сопровождении двух солдат.
— Молодой человек! — воскликнул сержант. — Записывайтесь в королевскую армию.
— В каких войсках смертность выше? — спросил Атос.
— В военное время во всех, а в мирное, как сейчас – у мушкетёров Короля, — ответил сержант. — Но для того, чтобы поступить в мушкетёры, надо быть дворянином и уметь отлично фехтовать, стрелять из пистолета и мушкета, скакать на коне.
— Это всё имеется, — ответил Атос равнодушно. — Где подписать?
— Вот тут и вот тут, — ответил сержант. — Когда вы сможете прибыть на пункт сбора?
— Немедленно, — ответил Атос.
Итак, находясь во втором незаконном браке с маркизом де Бренвилье, Шарлотта не прерывала свои связи с миром авантюристов, воров, шантажистов и вымогателей, в одного из них была влюблена как кошка, сильнее даже, чем в графа де Варда впоследствии. Этим авантюристом был Жерар Дюшо.
Я уже ранее писал, что Мордаунт был сыном Жерара Дюшо. Теперь пришло время сообщить, что это – не вся правда про Шарлотту Бакстон, Анну де Бейль, леди Кларик. Вот что я узнал из письма одного члена Ордена Иезуитов, имя которого не имеет никакого отношения к повествованию. Этот корреспондент обращался мне так, как было к тому времени принято ко мне обращаться в этих кругах.

«Дорогой д’Аламеда!
Считаю, что вам может быть интересны некоторые сведения о Шарлотта Мюнье, известной также под иными именами, которые здесь излишне вспоминать.
Вероятно, вам небезынтересно будет узнать, что помимо внебрачного сына по имени Мордаунт от авантюриста и разбойника Жерара Дюшо, что у неё имелся ещё один сын, рождённый от соблазнённого ей монашка Жана Бертье, Антуан. Она без долгих раздумий отдала этого сына своему любовнику, нисколько не заботясь о его дальнейшей судьбе, сообщив ему, что вместе с закончившейся любовью возвращает ему и её плод в лице этого младенца. По-видимому, она поступила так не столько по недомыслию, сколько из эгоистических соображений, поскольку наличие сына лишило бы её возможности выйти замуж за графа де Ла Фер. Жан Бертье был слишком занят своей безумной любовью к Шарлотте, чтобы заботиться о ребёнке. Он собирался покончить жизнь самоубийством, и намеревался прихватить с собой на тот свет и дитя. Его родной брат, Жак Бертье, застав его в состоянии крайнего упадка духа с огромным тесаком в руке, и с орущим младенцем, совершенно обнажённым и лежащим перед обезумевшим Жаком на столе, отнял у него и тесак, и младенца. Забрав из лачуги своего брата все острые предметы, дав ему выпить для успокоения стакан красного вина и уложив его спать, Жак отнёс младенца одной кормилице, заплатив ей за содержание ребёнка на год вперёд. Жак не решился сам заниматься выращиванием и воспитанием ребёнка, поскольку был холост, а его профессия палача не способствовала наличия у него знаний о том, как следует вскармливать и воспитывать детей, и не сулила этому ребёнку никакого мало-мальски достойного будущего. Кормилица, Косетта Лемар, привязалась к младенцу, и поскольку Жак Бертье регулярно платил ей за содержание ребёнка суммы, не только достаточные, но и излишние, ребёнок получил вполне приличное кормление, воспитание и обучение, так что мог вполне поступить работать секретарём к какому-нибудь дворянину. В 1621 году Шарлотта Мюнье, будучи маркизой де Бренвилье, прибыла в Лиль и разыскала своего внебрачного сына Антуана. Она не стала забирать его, но оставила десять тысяч пистолей у Косетты Лемар, а также сообщила ей, что она, маркиза де Бренвилье, имеет виды позаботиться об этом ребёнке в будущем. На следующий день она принесла Косетте заверенное нотариусом завещание, в котором признавала этого ребёнка своим и оставляла всё своё состояние этому ребёнку в том случае, если у неё и у её супруга, маркиза, не будет других наследников. К документу был приложен также акт, в котором её супруг маркиз де Бренвилье, скрепив этот документ собственноручной подписью и печатью в присутствии нотариуса признавал этого ребёнка своим и передавал свой титул маркиза де Бренвилье этому мальчику в том случае, если у него не будет рождено в законном браке ребёнка мужского пола. Этот документ, как выяснилось, Шарлотта вымолила у своего супруга, признавшись ему в ошибках молодости, лишь тогда, когда сама уже была беременна. Маркиз, полагая, что супруга его беременна его ребёнком, согласился подписать этот документ на тот случай, если у него родится девочка, а других детей не будет, что тогда казалось ему чрезвычайно маловероятным. Маркиза уговорила его, что это – в его интересах, дабы род его не пресекался по «прямой линии», и дабы всё его состояние не досталось его старшему брату, Лорду Винтеру, который и без того был многократно богаче маркиза. Вероятно, к тому времени Шарлотта умудрилась серьёзно рассорить маркиза с его братом, так что идея оставить всё, включая титул, внебрачному сыну своей жены, тогда казалась ему более привлекательной, нежели оставить наследство брату или его потомкам, в том случае, если собственных потомков у него не будет.
Все эти документы казались незначительными до тех пор, пока не стало известно, что маркиз де Бренвилье и его супруга погибли вследствие пожара в их доме. Некоторое время спустя оказалось, что Шарлотта де Бренвилье спаслась, а за её труп ошибочно был принят труп то ли служанки, то ли любовницы маркиза. Таким образом, эти бумаги стали не столь важны, так как Шарлотта сама вступила в права наследования. Однако, несколькими годами поздней Шарлотта пропала, после чего было установлено, что она была казнена неизвестными лицами, о чём сообщили чиновники из службы Его Преосвященства. Таким образом, Антуан вступил в права наследования и стал называться Антуаном, маркизом де Бренвилье.
Это ещё не всё, что я хотел вам сообщить, дорогой д’Аламеда!
Помните ли вы любовника Шарлотты, Жерара Дюшо? Этот самый Жерар Дюшо выдавал себя за другого человека, дворянина, офицера. Ему удалось сделаться таковым в глазах французского дворянства. Граф де Роншан рассказывал мне, что Дюшо познакомился с ним на почтовой станции, и узнал от него, что тот возвращался с военной службы в своё имение, чтобы принять наследство почивших родителей. Подлый Дюшо используя всё своё лицемерие попытался войти в доверие и подружиться с офицером, который был сиротой. Бедняга офицер рассказал, что он отсутствовал в родном имении очень долго. Преступник смекнул, что внешне этот офицер отдалённо похож на самого Жерара Дюшо. Идея забрать его жизнь, судьбу, звание и богатство, пришла в его подлый ум, после чего он самым гнусным образом реализовал её. Неизвестно, как именно он избавился от трупа. Вероятнее всего, он сбросил его труп в ближайшее озеро, предварительно привязав к нему какой-то груз, после чего рыбы объели труп до неузнаваемости. Под этим именем он даже женился на одной не слишком разборчивой или излишне доверчивой даме, состоявшей в родстве с весьма влиятельными политическими и религиозными деятелями. Брак это был для Дюшо способом возвысится, ибо свою супругу он ненавидел. Но, тем не менее, она родила ему в 1639 году дочь Мари-Мадлен, а после и двух сыновей, Антуана и Франсуа, а также младшую дочь Анну-Шарлотту. Вскоре супруга Дюшо тяжело заболела, перед смертью она просила супруга воспитать детей богобоязненными и добрыми, что он ей и пообещал, но выполнять своё обещание не собирался. Сам он в глубине души был далеко не таковым, поэтому и детей он воспитывал так, как считал нужным, то есть никак. Он не слишком-то был привязан к своим детям, воспринимал их как свою собственность и распоряжался ими по своему усмотрению.
Дюшо скрыл эту сторону своей жизни от своего сына, Мордаунта. Перед ним он изображал безденежного разбойника, поскольку надеялся с его помощью поживиться за счёт доброты лорда Винтера. Однако, планам его не суждено было сбыться: при покушении на герцогиню де Шеврёз он был застрелен, а труп его был вынесен слугами за пределы её поместья и оставлен в лесу. Но это лишь часть правды, а полностью правда состоит в том, что Дюшо был только лишь ранен. Один сердобольный крестьянин, возвращавшийся со своей браконьерской вылазки, во время которой он охотился на зайцев в лесах герцогини, нашёл умирающего и пожалел его, отнёс в свой дом и выходил. Поправившийся Дюшо возвратился в своё приобретённое хитростью имение и вновь воцарился там под именем Антуана Дрё д’Обре. И надо же было так случиться, что этот Жерар, скрывавшийся под именем Антуана Дрё д’Обре выдал свою дочь Мари-Мадлен за второго сына миледи, за этого самого Антуана, маркиза де Бренвилье! Разумеется, он знал о происхождении Антуана, но ещё лучше он знал о его богатстве, унаследованном от маркиза де Бренвилье, с которым вы были знакомы, на которое этот негодяй и положил глаз. Подумайте только, каково! Дочь мнимого дворянина Дрё д’Обре вышла замуж за мнимого дворянина Бренвилье! Дочь Жерара Дюшо, любовника Шарлотты Мюнье, леди Кларик, Анны де Бейль, графини де Ла Фер, вышла замуж за её внебрачного сына! Так что семейка так называемого маркиза де Бренвилье – это семья самозванцев!
Я не писал бы вам об этом, если бы не узнал ещё вот что. Жерар Дюшо поклялся отомстить неким четверым мушкетёрам, имена которых вы знаете! Но вас может это уже не тревожить, поскольку между отцом и дочерью не было взаимопонимания, что привело к трагической развязке. У меня имеются веские основания подозревать, что Дюшо с раннего возраста обращался с дочерью совсем не так, как следует обращаться отцу, а покушался на то, что она могла предоставить лишь своему будущему супругу. После замужества Мари-Мадлен Жерар Дюшо терпел её супруга, поскольку он принёс значительный капитал в семью, но Мари-Мадлен не любила своего супруга, их отношения были более чем холодными, так что она время от времени заводила знакомства с другими мужчинами, отчего её папаша приходил в ярость. Его безумие дошло до того, что он устроил заключение под арест в 1663 году её возлюбленному, капитану кавалерии Жану Батисту де Годен де Сент-Круа, которого посадили в камеру с итальянским алхимиком Экзили, обвиняемым в изготовлении и продаже ядов. После освобождения Годен де Сент-Круа использовал полученные от Экзили знания, и увлёкся алхимией и составлением ядов. Эти свои увлечения он передал и своей подружке, Мари-Мадлен, с которой вновь сошёлся. Пять лет назад Жерар Дюшо умер при весьма подозрительных обстоятельствах, которые заставляют меня подозревать отравление, которое мог устроить Жан-Батист де Годен, и, быть может, даже не только с согласия Мари-Мадлен, но даже и при её содействии. В прошлом году при столь же загадочных обстоятельствах умерли оба брата Мари-Мадлен, Антуан и Франсуа, а также её сестра Анна-Шарлотта. Семейка Мари-Мадлен и Антуана мнимых де Бренвилье унаследовала всё состояние семьи Дрё д’Обре вдобавок к наследству от маркиза де Бренвилье, при том, что оба эти знатных дворянских семейства не имеют никакого родства к этим выродкам. Похоже, что Мари-Мадлен при этом не прервала своих отношений с де Годеном. Всё это не имело бы к вам никакого отношения, если бы не тот факт, что Мари-Мадлен как-то роясь в бумагах покойного своего отца не нашла его записи, в которых он чёрными красками описал неких четырёх мушкетёров, и поклялся отомстить им. При всей ненависти к отцу и его памяти, эта сударыня, кажется, обожает такие понятия как месть, убийство и наследство. Боюсь, как бы в этой красивой головке не вызревал план, который вам может очень сильно не понравиться и повредить тем четырём господам мушкетёрам, о которых я говорю. Присмотритесь к этому семейству и по возможности примите меры чтобы обезопасить себя и троих ваших друзей, которые, как я знаю, весьма дороги вам.
Искренне ваш
К. О.И.»

Сокращение «К. О.И» означало «Коадъютор Ордена Иезуитов», разумеется. Имя этого человека я называть не буду. К чему оно вам? А я его не забуду никогда!
Дрожь пробежала по моей спине, когда я читал это письмо. Итак, у Миледи был ещё один сын, и теперь ему должно было быть что-то около сорока двух – сорока трёх лет. Что если и он унаследовал характер матери, как и другой её сын, Мордаунт?